Текст книги "Редкие и драгоценные вещи (ЛП)"

Автор книги: Рейн Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

24  декабря

Лондон

– Она красива, умна, чертовски сексуальна и великолепно разбирается в еде, – я подошел к ней сзади и прижался к ее телу, пока она возилась возле столешницы на кухне. – Сладости повсюду, – сказал я, беря сахарное печенье в форме птицы и отправляя его в рот. – Сладости и... ты. – Я схватил ее за попку и сжал, когда маслянистое лакомство растаяло у меня во рту.

– Воришка, – сказала она.

– Но ты все равно любишь меня, несмотря на мое воровство, – я уткнулся носом в заднюю часть ее уха.

– Да. Самое первое, что ты украл, это мое сердце, – сказала она, поворачиваясь, чтобы встретиться с моими губами для сладкого поцелуя, – и я никогда не захочу его вернуть.

– Хорошо, потому что это все мое, – пробормотал я, прежде чем проникнуть языком между ее губ.

– И ты говоришь мне самые приятные вещи.

– Но все это правда, – сказал я, притягивая ее к себе лицом, мои руки были свободно сцеплены у нее за спиной.

– Ты прекрасна. – Еще один глубокий поцелуй.

– До порочности умна. – Я провел губами вниз по ее подбородку и шее.

– Ты такая сексуальная, что заставляешь меня гореть. – Я переместил свой рот ниже, к ее ложбинке, которая увеличивалась с каждым днем.

– И самая искусная кухонная ведьма. – Я прижимаюсь бедрами к ее бедрам, давая ей почувствовать, насколько сильно ценю все ее таланты.

***

– Сегодня, год назад, мы прошли мимо друг друга в магазине аквариумов, не подозревая, что в нашей совместной жизни мы придем в это место. – Я провела пальцами по руке Итана, когда мы лежали, растянувшись на диване, на боку, наблюдая за огоньками на елке, обрамленной огнями Лондона. – Помнишь?

– О, да. Я очень хорошо помню это с того самого дня, как мы во всем разобрались. Каждый раз, когда смотрю на Симбу в аквариуме, я вспоминаю это. – Он погладил мой живот по кругу, его руки касались меня везде, куда ему было удобно дотянуться в нашем положении. – И особенно мой подарок на День Рождения, который, кстати, был идеальным. Уверен, даже Симба согласится со мной.

– Я рада, что она тебе нравится, детка. Тебя трудно купить. Однако Дори – идеальная девушка для Симбы, и ему определенно нужна хорошая женщина, которая держала бы его в узде.

Он усмехнулся.

– Совсем как меня.

– Да, но ты все равно переборщил с моим Днем Рождения. Ты купил мне роскошную машину, а я тебе новую рыбку.

– Мне нравится моя новая рыбка, – сказал он с негодованием. – Голубая рыбка на День Рождения была моим самым большим желанием.

Я посмеялась над его глупостью, мне нравилось, что мой серьезный мужчина может так легко шутить и поддразнивать меня. Несмотря на свой жизненный опыт, Итан был наделен замечательным чувством юмора, которое я в нем ценила. Он мог рассмешить меня так же легко, как заставить воспламениться. Уникально талантливый человек.

– Получается, у нас сегодня что-то вроде годовщины, – сказала я.

– Один год. – Он тяжело вдохнул мне в шею. – Я даже не разглядел тебя как следует, но помню твою фиолетовую шапку и шарф, и, конечно, то, как ты была поражена снежной бурей в канун Рождества.

Учитывая, что была зима и мы лежали голые на диване в гостиной, я была удивлена тем, насколько тепло было, при этом в комнате не было абсолютно никакого неприятного холода. Горячий бурный секс и раскаленная печь, прижатая к моему заду в виде моего мужа, по-видимому, творили чудеса.

– Ну, снег был невероятно красив, и ты должен понимать – рождественский снегопад для девушки из Калифорнии, вероятно, случается раз в жизни.

– Никогда не знаешь наверняка, теперь, когда ты живешь здесь, на Рождество может снова пойти снег. – Его губы коснулись моей шеи сзади.

– Верно. – Я задрожала под его губами, оставляющими следы на моей обнаженной коже. – Я также помню, как ревновала к женщине, которая все время чувствовала твой запах, и это забавно, но я тоже на тебя не смотрела. Если бы я это сделала, то бы узнала тебя в тот вечер во время шоу Бенни.

Он поцеловал меня в верхнюю часть плеча.

– Шоу Бенни – лучший вечер в моей жизни.

– Не для меня, – сказала я, крепче прижимаясь к нему. – Я почти уверена, что прямо сейчас – лучший вечер в моей жизни.

– М-м-м-м... ты не против, что мы сегодня не на какой-нибудь вечеринке, посвященной празднику сезона?

– Эм, вовсе нет. Тем более, завтра у нас будет целый день в доме твоего отца.

– Я бы предпочел, чтобы мы провели Рождество в Стоунвелле, а не здесь, – мягко сказал он, одной рукой скользя вверх по моему торсу, чтобы погладить грудь, приподнимая ее и обхватывая сосок. – Но мы не смогли бы этого сделать... а может, и могли.

Я рассмеялась над его логикой.

– Да, ведра с краской и электроинструменты создают проблему с поиском удобных мест для секса. – Вообще-то мы подумывали провести каникулы за городом, но капитальный ремонт, проводимый в Стоунвелле, помог нам принять решение остаться в Лондоне. Здесь все было организовано, за исключением переоборудования свободной спальни в детскую.

– Думаю, я бы нашел способ трахнуть тебя среди всего этого громоздкого оборудования, – тихо сказал он мне на ухо, прижимаясь к моей заднице горячим мужским членом, желая большего из того, что мы уже сделали.

Итану никогда не было достаточно одного раза, и меня это вполне устраивало. Я надеялась, что его потребность во мне никогда не исчезнет. Не думаю, что смогла бы без этого.

– Я хочу этого, – прохрипел он, два его пальца с решительным нажимом ласкали мой задний вход, посылая волны возбуждения по всем моим эрогенным зонам.

– Да... хорошо. – Два слова, и разговор был закончен. Самый большой разговор, на который я была способна в моем состоянии повышенной возбудимости. Предвкушение того, что он сделает с моим телом, погрузило меня в сексуальную дымку потребности и желания, лишив возможности произнести хоть что-то вслух. Я никогда не беспокоилась о том, что он сделает со мной во время секса. Что бы это ни было, он сделает все хорошо. Итан позаботься об этом.

– У меня перехватывает дыхание от тебя, – промурлыкал он сзади, где готовил меня к тому, чтобы я приняла его. Я знала, что он пристально смотрит на меня, возбуждаясь при виде того, как стою на коленях и наклоняюсь вперед. Я почувствовала скользкие капли смазки, которые он вылил из бутылочки, чтобы облегчить процесс. Он был толстым, широким и идеальным, но я все равно оценила смазку.

Его руки обхватили мои ягодицы и раздвинули их.

Я поняла, что меня ожидает, за мгновение до того, как почувствовала это. Его великолепный язык.

Итан сначала использовал его на мне, нежно дразня тугую дырочку, приводя меня в своего рода беспомощное состояние, когда я дрожала, паря между этим миром и где-то еще.

Он перестал двигать языком и занял прежнюю позицию.

– Знаешь, детка, от тебя у меня кружится голова. – Головка его члена прижалась к моей плоти. – Каждый раз. – Он подался вперед, проникая только кончиком своего члена. – Черт возьми. – Я чувствовала, как его огромная плоть пытается слиться с моей, как интенсивность его потребности погружается в меня, и меня охватило страстное желание, мне хотелось, чтобы он сделал это. – Раз, – крикнул он с тяжелым стоном, когда его член скользнул снова, заполняя меня до самого основания, его яйца толчками ударились о мое лоно.

– О! – Я ахнула от его резкого, но прекрасного вторжения, испытывая сексуальный жар и ощущение чрезвычайной полноты, которое граничило с болью, но не переходило в нее. Просто готовилась к настоящей интенсивности, которая должна была наступить, как только он начнет входить и выходить из меня длинными, целенаправленными движениями. Я начала дрожать, почти сходя с ума от ощущений настолько сильных, что едва могла дышать.

– Все в порядке, моя красавица? – Прошипел он мне в затылок. Щетина царапала мою кожу, когда он уткнулся подбородком мне в плечо и не двигалась, ожидая ответа. Он искал как моего, так и своего одобрения того, что он овладел мной, своего физического господства над моим телом.

Я бы бесспорно всегда отдавалась ему. Я так сильно этого хотела.

– Да-а-а. – Я откинула голову назад, не в силах произнести хоть что-либо. Мне нужно было сосредоточиться на том, чтобы держать себя в руках, пока я не разлетелась на миллионы кусочков. Наше объединение казалось таким непреодолимым.

– О, черт, да. – Он запустил одну руку в мои волосы и начал двигаться внутри меня, длинные осторожные скольжения горячей мужской плоти пронзали с изысканной неторопливостью. – Так хорошо, детка... – Он стонал при каждом толчке, глубоко наполняя меня, увлекая за собой в эротическое, полное похотью путешествие ощущений. – Ты такая красивая... и чертовски потрясающе сексуальна, – пропел он, работая своим членом с мастерством, которое я знала и любила. Овладевая мной полностью, обнажая каждую частичку меня.

Я услышала в его голосе и что-то еще. Своего рода отчаяние – неистовое желание слиться со мной воедино. Темное желание, чтобы его тело охватило мое целиком, чтобы стереть все границы и не было видно, где заканчивался он и начиналась я. Его член, пальцы, язык, его дыхание и сперма – все, чего я хотел.

И вот, Итан брал меня, пока не вознес на высочайшие вершины освобождения, и держал в руках, пока оно разбивалось на миллиард осколков мерцающего великолепия. Он стер мои крики своим ртом и отдал еще больше себя, его член набух до иррациональной твердости, готовясь к взрыву. Он говорил мне разные вещи, когда кончал, признания в любви до трепета и обожания только для меня, он наполнил меня собой.

***

3 января

Лондон

Наблюдая, как Бринн накладывает макияж, я не мог оторвать глаз. Я надеялся, что она не заметила, что наблюдаю за ней, потому что не хотел, чтобы она чувствовала себя неловко. Я знал, она немного волновалась, потому что ее тело сильно изменилось. Но сейчас моя девочка казалась еще прекраснее, чем когда-либо. Наша маленькая птичка росла вместе с ней, и теперь ей было тридцать две недели, она была крошечным человечком, который теперь постоянно толкался, извивался и брыкался.

– Тебе лучше начать собираться, иначе мы опоздаем. Планы тети Мари никого не ждут, – она замолчала, не отрывая взгляда от зеркала, где она накладывала какую-то темную подводку вокруг глаз. На ней был короткий черный кружевной наряд, от одного взгляда, на который мне стало не по себе, но она была одета только наполовину.

Я быстро понял, что лучше всего придерживаться плана, иначе мы никогда не успеем на ужин в честь Дня Рождения папы. Поэтому я заставил себя подумать о чем-нибудь совсем не возбуждающем – работе. Это не заняло много времени. Забота юного принца Кристиана Лауэнбургского в XT Europe, безусловно, помогла остудить мой член. До моей поездки оставалось всего два дня, но я уже боялся оставить Бринн.

Гребаная нелепая работа.

– Лучше погляжу на тебя, – сказал я ей.

Она издала тихий звук.

– Ну, моя попка становится больше с каждой секундой, вместе с животом. Надеюсь, что она не выиграет. В конце этой поездки я хочу ребенка, а не большую задницу. – Она посмотрела на меня в зеркало, и выражение ее лица мало что выдавало из того, что было у девушки на уме. Моя девочка была все такой же загадочной. Тем не менее, мне нравился эта ее черта.

Это придало мне еще больше решимости подобраться к ней как можно ближе, чтобы я мог потрогать, попробовать на вкус и впитать в себя каждую доступную клеточку. Моя потребность в Бринн была все так же сильна, и я не сомневался, что это когда-нибудь изменится.

– Твоя задница – само совершенство, и ты никогда не услышишь, жалобы от меня на то, что мне нужно за тебя ухватиться. – сказал я, медленно подмигивая ей и похотливо ухмыльнулся. – Отсюда, сзади, ты даже не выглядишь беременной. – добавил я, подходя к ней, руки скользнули вперед и легли на ее выпуклость. – Я должен сделать это, чтобы точно знать, что у тебя здесь что-то есть, – произнес я, положив ладони на упругую округлость нашего ребенка, набирающего силу внутри нее.

Она откинулась назад и всем своим весом прижалась ко мне.

– О, там действительно что-то есть, – сказала она, – то, что ты туда положил.

Я тихо рассмеялся у нее за спиной.

– Кстати, мне действительно понравилось это делать.

– Кажется, я припоминаю, – сухо сказала она. – О, тебе это тоже понравилось. – Я скользнул руками вверх к ее сочной груди и взял по одной в каждую руку, мягко сжимая. – Теперь это... совсем другая история. Они сильно изменились, и мне чертовски нравится эта трансформация.

– Я заметила. – Она на мгновение закрыла глаза и наклонила голову, просто позволяя мне прикасаться к ней по желанию. Всегда так легко отдавалась мне и моим безумным потребностям.

– Ммммм... ты кажешься мне идеальной, миссис Блэкстоун, и всегда будешь.

– Я когда-нибудь говорила тебе, как сильно мне нравится, когда ты называешь меня миссис Блэкстоун? – Лениво спросила она, оценивая меня своими прекрасными глазами.

– Да, несколько раз. И я рад, что тебе нравится твое новое имя, – я улыбнулся ей в ответ в отражении. – Я знаю, мне нравится говорить тебе это. Знаю, мне нравится, что мое имя теперь твое. Я многое люблю... сейчас.

Она протянула руку, чтобы погладить меня по щеке, все еще глядя в зеркало.

– Но у тебя тоже будет новое имя. Скоро у нас появится кое-кто, кто будет знать тебя только по одному имени, и это не Итан.

– Папа.

– Да. Теперь ты чей-то папочка. – Она мягко улыбнулась, со смесью счастья и, возможно, легкой грусти при мысли о своем собственном отце. – Ты будешь лучшим на свете. – прошептала она.

Бринн всегда поражала меня своей щедростью. Это дар – с такой любовью отдавать несмотря на собственное горе и потерю. Храбрая. Сильная. Великолепная. Я поцеловал ее в затылок и положил подбородок ей на плечо, мы оба уставились в зеркало над туалетным столиком.

– Мне нравится, как это звучит, папа. Я папа, а ты мама.

– Так и есть.

Я снова положил руки ей на живот.

– Я уже люблю наш маленький Ананасик. – Я развернул ее лицом к себе и взял ее улыбающееся лицо в свои ладони. – И я люблю тебя, миссис Блэкстоун.

– Я люблю тебя сильнее, – сказала она.

Глава 15

4 января

Лондон

Благотворительная организация, которую поддерживал мой отец, когда был жив, рассылала уведомление всякий раз, когда на его имя оставалось пожертвование. Сумма пожертвования в сообщении, которое только что прочитала, удивила меня. Я проверила его еще раз, пересчитав цифры ради убеждения. Все шесть.

Вторым шоком стало сообщение, оставленное донором в разделе комментариев.

Пожалуйста, позволь мне все исправить, Бринн.

Лэнс.

Я не могла поверить в увиденное. Лэнс сделал это? Он сделал неприлично крупное пожертвование на имя моего отца в фонд колледжа Меритус? Помогать обездоленным, но мотивированным детям получить высшее образование?

Зачем ему это?

Я действительно не могла себе представить, зачем ему это нужно, но знала, мне нужно это выяснить. Поэтому я подошла к своей сумочке и порылась в боковых и передних карманах, пока не нашла его карточку. Я перевернула ее на обратную сторону и прочитала сообщение, которое он написал от руки синей ручкой, просто чтобы убедиться в очередной раз.

Пожалуйста, позволь мне все исправить, Бринн.

Я отправила ему сообщение с трясущимися руками и колотящимся сердцем, боясь услышать то, что он хотел мне сказать, но знала, что пришло время это узнать.

Итан был в офисе, готовясь к своей поездке в Швейцарию завтра. Я не рассказала ему ни об одной из попыток Лэнса встретиться со мной, ни у его больничной койки, ни после осмотра у врача. Не было подходящего момента, да и не хотелось ворошить прошлое. Какой смысл? Мне нужно было двигаться дальше и иметь дело с тем, что происходит здесь и сейчас вместо того, чтобы зацикливаться на том дерьме, которое произошло много лет назад.

Я не сказала Итану, хотя и знала, что, вероятно, должна была предупредить его. Ему было бы неприятно, если бы я встречалась с Лэнсом наедине, и он был бы чрезмерно территориален до такой степени, что любая встреча, включая его присутствие, стала бы бесполезной. Нет, мне нужно было встретиться с Лэнсом наедине. Это была моя история. Мое прошлое. Я та, кому нужно было встретиться лицом к лицу и покончить с этим.

Поэтому вместо этого оставила для него короткую записку на кухонном столе. В случае, если он доберется домой раньше, он найдет мою записку о том, что я ушла погулять.

***

Чтобы немного размяться, я все-таки прогулялась до кофейни «Горячая Ява», расположенная прямо за углом от квартиры.

Лэнс приехал раньше меня и ждал у окна, за столиком на двоих. Он выглядел так же, как и в последний раз, когда его видела, – совершенно непохожим на того парня, которого я знала целую жизнь назад. Во многих отношениях это было правдой. Теперь он был политической знаменитостью, татуированный герой войны, сын избранного вице-президента. Его тоже ждал эскорт – возможно, секретная служба, учитывая террористический риск. Для кого-то вроде него это, должно быть, огромный стресс.

Он выглядел несчастным, сидя напротив меня, и я задалась вопросом, испытывает ли он все еще какую-либо физическую боль от своей травмы.

– Очень скоро я возвращаюсь в Штаты. Командное выступление на церемонии инаугурации. – Он постучал по своей ноге татуированным пальцем. – Но я буду скучать по Лондону. Это хорошее место, где с легкостью можно раствориться.

Да, это так.

– Почему ты отправил огромное пожертвование на имя моего отца? Это то, на что ты действительно хочешь потратить свои деньги, Лэнс? – Спросила я, толкая пакетик малинового чая из кружки в мини-воронку от чрезмерного перемешивания. Независимо от того, сколько я думала об этом, я не могла ни за что в жизни понять его мотивацию ради денег. Итак, все, что у меня осталось, – это невообразимая мысль о том, что он действительно может сожалеть. Ух. Черт.

Лэнс выглянул из окна кафе, наблюдая за оживленным уличным движением и не менее оживленными пешеходами, которые, несмотря на моросящий зимний дождь, занимались своими делами.

– Спасибо, что встретилась со мной, Бринн. Это то, чего я хотел очень давно... и чего очень боялся. – Закончив говорить, он снова перевел взгляд на меня.

– Ты сказал... сказал, что хочешь рассказать мне, что на самом деле произошло той ночью на вечеринке. – Я чувствовала, как сердце учащенно колотится где-то глубоко в груди.

– Да. – Он поерзал на своем сиденье и, казалось, собрался с духом, готовясь к тому, что хотел сказать. – Но сначала хочу, чтобы ты приняла мои глубочайшие извинения за то, как я с тобой обращался, за то, что я с тобой сделал, за то, что причинил тебе такую сильную боль. У меня нет оправдания ничему из того, что сделал, никаких отговорок, только сожаления.

Его взгляд скользнул по мне, в выражении его лица промелькнула тоска – по чему, я не была уверена. По мне? По тому, что могло бы быть между нами?

– Итак, прежде чем расскажу тебе остальное, я хотел, чтобы ты услышала хотя бы эту часть.

Я почувствовала, как что-то странное замерцало внутри меня, словно трещина, проступившая на замерзшем озере. Я пока не могла говорить, но мне удалось принять его извинения, кивнув головой.

– Ты видела видео, Бринн?

Я снова кивнула, не отрывая взгляда от своей кружки с малиновым чаем.

– Один раз. Это было единственное, что я смогла посмотреть... – Мой разум остановился от воспоминаний, которые промелькнули в голове. Другие парни, то, что меня использовали, смех, тексты песен, мучения моего тела предметами, то, как они говорили со мной, словно я шлюха, которая хотела того, что они со мной делали.

– Мне так жаль… Я не хотел, чтобы это зашло так далеко, – сказал он.

– Что, черт возьми, вы тогда имели в виду, снимая нас на видео? – Выплюнула я в ответ, поднимая голову. – Ты хоть знаешь, что это видео сделало со мной? Как это изменило мою жизнь? Что я пыталась покончить с собой из-за этого? Ты осознаешь все это, Лэнс?

– Да. – Он закрыл глаза и поморщился.

– Бринн, если бы я мог взять свои слова обратно... Я просто... мне просто очень жаль.

Я сидела там и смотрела на него, почти не веря в то, что испытываю. Долгое время я считала это воспоминание ужасным. Злой поступок, совершенный по отношению ко мне злыми людьми, лишенными угрызений совести или даже человечности за свои поступки. Но когда Лэнс сидел передо мной и так искренне извинялся, он совсем не казался таким... И это было очень нелегко принять.

– Итак... каковы были твои намерения в ту ночь, Лэнс? Если ты чувствуешь, что должен все уладить со мной, тогда, думаю, мне придется попытаться это услышать.

– Спасибо, – прошептал он, мягко и ритмично постукивая ладонью по столешнице, лишь его пальцы поднимались и опускались. Татуировки, которые украшали его, покрывали всю поверхность правой руки – скелет из костей кисти, смешивающийся паутиной между отдельными костями пальцев.

Мне было интересно, что папочка подумал обо всех этих готических чернилах на его сыне. Через мгновение он заговорил:

– Я вел себя как придурок с тобой, – начал он, – знаю это, и мне нет оправданий, но когда я уехал в Стэнфорд и узнал, что ты была с другими парнями, пока меня не было, я безумно ревновал к тому, что ты могла достаться кому-то другому. Я хотел наказать тебя за это, потому что именно так тогда работал мой разум. – Он начал постукивать большим пальцем по краю кофейной кружки. – Я напоил тебя на вечеринке с намерением заснять, как мы занимаемся сексом, чтобы я мог отправить это тебе в качестве напоминания о том, что ты была моей девушкой, и никто другой не трогал то, что принадлежало мне во время учебы в колледже. – Он прочистил горло и продолжил:

– Это был предел того, что я намеревался сделать для видео, Бринн. Я бы никогда нигде его не разместил и не показал людям. Это было напоминанием обо мне… для тебя.

– Но те, другие… Джастин Филдинг и Эрик Монтроуз – они были там. – Я не могла смотреть на него, поэтому вместо этого просто перевела взгляд в окно на залитый дождем тротуар и идущих мимо людей.

Однако все равно продолжала слушать.

– Да, – печально сказал он. – Я напоил тебя, но сам был еще более пьян, и до такой степени, что потерял сознание после того, как... закончил. Эти двое приехали ко мне домой на праздничные выходные, и они знали, что я намерен преподать своей девушке урок, который она никогда не забудет. Я рассказал им, что собираюсь снять секс-видео. Как идиот. Я был настолько высокомерен, что и представить себе не мог, что они попытаются вмешаться в это. Ты можешь увидеть на видео, что после того, как я кончу – после того, как я закончу – меня не будет на экране. В съемках есть перерыв, после чего появляются Филдинг и Монтроуз... с тобой. Поверь, я пересматривал это снова и снова, в ужасе от того, что они сделали. – Я отвела взгляд от окна и изучила его лицо. Он встретился со мной взглядом. Я увидела в нем сожаление и стыд. – Бринн, я... я никогда не хотел...

Я знала, что Лэнс говорил мне правду.

– Они наблюдали за нами... а потом, когда я отключился, они взяли верх. Я даже не помню, как оставил тебя в той игровой комнате, Бринн. На следующее утро я проснулся на заднем сиденье своей машины. Видео уже было размещено на сайте, и было слишком поздно. Оно завирусилось и передавалось по кругу все выходные. – Он опустил голову и медленно покачал. – И та музыка, которую они там ставят...

Я попыталась вспомнить последовательность изображений, но была настолько травмирована своим однократным просмотром видео, что вообще не смогла вспомнить ничего об участии Лэнса. Я знала, он был очень зол на меня за то, что я встречалась с Карлом. То, что я была незрелой семнадцатилетней шлюхой, не оставило мне навыков здравого смысла в том, куда я ходила, что я делала или с кем это делала. К сожалению, я усвоила свой урок очень трудным путем, но все равно была рада услышать эту новую информацию от Лэнса.

– Значит, ты сделал это не потому, что ненавидел меня? – Я задала ему вопрос, на который всегда хотел получить ответ. Это было то, что никогда не имело для меня никакого смысла. У нас были свои проблемы, но я никогда не чувствовала ненависти со стороны Лэнса до той ночи. Это видео вызывало у меня чувство ненависти на протяжении всех прошедших семи лет, и его было трудно вынести, потому что оно было таким запутанным.

– Нет, Бринн. Я никогда не ненавидел тебя. Я верил, что когда-нибудь женюсь на тебе. – Его темные глаза моргнули, глядя на меня, в них ясно читались сожаление и грусть.

Я ахнула, не в силах ответить на то, что он только что сказал. У меня не было голоса, поэтому я сидела молча и смотрела на него, не в силах сделать что-либо еще.

Он протянул руку вперед, как будто собирался дотянуться до моей, но вовремя спохватился, оставив кончики пальцев примерно в дюйме от стола. Это было так неловко, что я обхватила свою кружку с чаем обеими руками, чтобы чем-то их занять.

– Я пытался позвонить тебе и увидеться с тобой, но твой отец, да и мой тоже, закрыли это дело. Мой отец сообщил, что я скорее умру, чем он позволит мне разрушить его политическую карьеру. Он отозвал меня из Стэнфорда и завербовал в армию в течение двух дней. Меня отправили в Форт-Беннинг для прохождения базовой подготовки, и я ничего не мог с этим поделать. Я даже не мог поговорить с тобой, чтобы извиниться или узнать, как у тебя дела. – Он вопросительно поднял ладонь. – А теперь о политических устремлениях моего отца… Я просто втянут во все это, меня уносит дальше, и выхода нет. И с ним, в Западном крыле, я в еще большей ловушке, чем когда-либо... – он печально умолк.

Вау. Просто вау. Никогда, даже в самых смелых мечтах, я не могла представить такую реальность. Я не знала, что ему сказать и как реагировать, поэтому мы просто посидели вместе в тишине с минуту. Он даже не знал о другой грязной истории, связанной со всей этой неразберихой – причина смертей Монтроуза и Филдинга, попытка шантажа Карла, убийство моего отца – все это было из-за этого видео. Лэнс тоже не хотел слышать этого от меня. События произошли сами собой, и пришло время навсегда похоронить их. Ничто никогда не изменило бы моей величайшей потери, вернув мне моего отца.

Я обхватила свой живот, защищаясь и нуждаясь в утешении от чего-то чистого и невинного. Столько уродства за мои двадцать пять лет – конечно, я могла бы обрести красоту и покой, продолжая двигаться вперед. И, словно послание свыше, я была вознаграждена легким толчком прямо под ребра, как бы говоря: «Я все еще здесь, и я знаю, что ты моя мама». Да, мой ангел-бабочка, я твоя мама.

– Итак, твоя жизнь изменилась после той ночи... так же, как и моя, – сказала я спустя мгновение.

– Да. Выбор, который я сделал в ту ночь, изменил все.

***

Мы попрощались на оживленной улице в окружении еще большего количества медиа-цирка, с которым я сталкивалась раньше, с охраной, водителями и фотографами. Мне действительно нужно было вернуться в квартиру, чтобы приготовить ужин для Итана, так как это был наш последний вечер вместе за целую неделю. Равно утром он должен был уехать в Швейцарию.

Вся встреча с Лэнсом была странной, но мне стало намного легче от чувства вины, услышав его откровение. Мне все еще стыдно за свое поведение, из-за которого я оказалась за тем бильярдным столом семь лет назад, но я избавилась от значительной части отвращения к себе. Я почувствовала огромное облегчение и впервые поняла, что это чувство может остаться со мной навсегда.

– Спасибо, Лэнс.

Он с любопытством посмотрел на меня.

– За что, Бринн?

– За то, что поделился своей историей. По какой-то причине это помогает мне отпустить... это. – Я положила руку на верхнюю часть своего живота, неспособная объяснить такую личную мысль ясно, но для меня это имело абсолютный смысл. – Я скоро стану мамой, и хочу, чтобы у моего ребенка была мама, которая может гордо держать голову и знать, что не сделала ничего плохого, что она хороший человек, который совершил глупость из длинной череды глупостей.

– Ты хороший человек, Бринн... И, к сожалению, мы все совершаем глупости. И иногда плохие вещи случаются с нами без какого-либо вмешательства, даже если мы делаем глупости. – Он посмотрел на свой протез.

– Что теперь будешь делать, Лэнс?

– Вернусь домой и обдумаю, что могу сделать теперь, когда закончил службу в армии. Учиться жить на одной ноге. Может быть, я вернусь в институт и наконец получу диплом юриста.

– Тогда тебе следует это сделать, если это то, чего ты хочешь, – я улыбнулась. – Держу пари, чопорным профессорам права в Стэнфорде точно понравятся твои рисунки на теле.

Он рассмеялся.

– Да, примерно так же, как и людям в Вашингтоне, но время от времени полезно встряхнуться, – его водитель открыл дверцу машины, давая понять, что пора ехать.

– Тебе пора, – сказала я, указывая на машину.

– Да, – он выглядел так, словно хотел сказать еще что-то, пока его глаза изучали меня.

– Бринн? – Услышала я.

– Да, Лэнс?

– Поделившись с тобой этой историей стало не только тебе легче, но и мне. Больше, чем ты можешь себе представить. Ты очень давно заслужила услышать это от меня. Так что еще раз спасибо, что согласилась встретиться со мной, – он глубоко вздохнул, как будто собирался с силами. – Сейчас ты еще красивее, чем в семнадцать, и я очень рад, что увидел тебя беременной. Ты будешь замечательной матерью. И хочу, чтобы ты помнила, ты прекрасна, несмотря на то, какими иногда видим самих себя. Я буду помнить тебя такой, какая ты есть прямо сейчас, – закончил он с улыбкой, но я видела, что все эти признания начинают его раздражать. Эта встреча была эмоциональной и для него, и для меня – и теперь нам пришло время попрощаться друг с другом.

Я не была уверена, как реагировать на его многочисленные комплименты, но, опять же, было приятно их слышать от него.

– Я желаю тебе всего наилучшего, Лэнс. – Я протянула ему руку. – Надеюсь, что теперь у тебя будет шанс осуществить свои собственные мечты.

Он взял мою протянутую руку и наклонился ко мне, чтобы полуобнять и даже прижаться своей щекой к моей. Затем он сел на заднее сиденье лимузина и дверь за ним закрылась. Я перестала его четко видеть, когда окна, настолько затемненные, скрыли его лицо.

И вот так просто Лэнс Оукли исчез.

***

Моросящий дождь странным образом успокаивал меня по дороге домой. Это напомнило о тех унылых днях, к которым я научилась привыкать, когда климат был для меня еще в новинку. Вначале, когда только переехала в Лондон, я скучала по калифорнийскому солнцу. Но по мере того, как расцветала в своей новой среде, погружаясь в учебу и сильное культурное влияние вокруг, я полюбила лондонский дождь. Так что, когда моросящие капли упали на мою фиолетовую шляпу и шарф, я нисколько не дрогнула. Дождь всегда казался мне очищающим.