Текст книги "За что Ксеркс высек море (Рассказы из истории греко-персидских войн)"
Автор книги: Ревекка Рубинштейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
Ревекка Рубинштейн
ЗА ЧТО КСЕРКС ВЫСЕК МОРЕ
Рассказы из истории греко-персидских войн
Издательство
«Детская литература»
Москва
1967
Рисунки
В. Андреенкова
О ГЕРОДОТЕ
Почти две с половиной тысячи лет назад жил в Элладе всем известный человек, один из самых древних историков мира. Он родился в 485 году до нашей эры в городе Галикарнасе и оттого получил прозвище «Геродот Галикарнасский».
Только что закончились греко-персидские войны, которые продолжались почти сорок лет. Еще были живы участники кровопролитных сражений, очевидцы многих событий. По их рассказам Геродот и решил описать историю этих войн «для того, чтобы от времени не изгладились в памяти деяния людей… главным образом для того, чтобы не была забыта причина, по которой между эллинами и персами возникла война».
Геродот объездил все страны, некогда подвластные персидской державе, и записал историю Египта и Вавилона, Мидии и Персии. Подробнее всего он описал греко-персидские войны и воспел победу эллинов.
Геродот запоминал все, что видел и слышал: легенды, сказания, подлинные факты и мифы. Историю Геродота много раз переписывали, свитки папируса и пергамента хранили в самых больших библиотеках того времени.
И после смерти Геродота не остыл интерес к его работе. Тогда для большего удобства сочинение Геродота разделили на девять частей, или, как их тогда называли, «книг». Каждой присвоили имя одной из девяти муз – богинь, покровительниц науки и искусства.
Клио – муза истории (I книга), Евтерпа – муза лирической поэзии (II книга), Талия – муза комедии (III книга), Мельпомена – муза трагедии (IV книга), Терпсихора – муза танца (V книга), Эрато – муза поэзии (VI книга), Полимния – муза пантомимы (VII книга), Урания – муза астрономии (VIII книга), Каллиопа – муза эпоса (IX книга). В каждой книге от ста пятидесяти до двухсот параграфов.
За этот огромный труд знаменитый римский оратор Цицерон назвал Геродота «отцом истории». Так это прозвище и осталось за ним навсегда.
Рассказы, которые составляют эту книгу, написаны по Геродоту. Происходило ли все в действительности так, как описано у Геродота? Во всяком случае, так могло быть.
А может, так и было на самом деле.
СОЛОН, СОЛОН!
(Пролог)
Афиняне постановили снарядишь на помощь ионийцам двадцать кораблей… Эти-то корабли и положили начало бедам как для эллинов, так и для персов…
Геродот, Книга V, 97
В Древней Персии считали финикийцев виновниками распрей, из-за которых началась война между персами и эллинами. Финикийские купцы, знаменитые мореходы, плавали по всем морям и посещали далекие страны. С египетскими, ассирийскими, греческими товарами они заходили во все прибрежные города. Распродав все, что они везли, финикийцы отправлялись в обратный путь. При этом они нередко хитростью заманивали на корабль местных жителей и увозили с собой, а затем продавали в рабство. Особенно охотно завлекали они женщин. Так они похитили Ио, дочь царя Аргоса, и увезли ее в Египет. В ответ на это греки похитили из Колхиды царевну Медею. Царь Колхиды потребовал, чтобы вернули дочь и уплатили штраф за ее похищение. Греки отказались: ведь за увоз царевны Ио финикийцы ничего не заплатили.
Эти случаи были не единственными, но пока дело ограничивалось взаимными обидами и недовольством.
В поэме Гомера «Илиада» рассказывается о том, как юный Парис, сын троянского царя Приама, похитил прекрасную Елену, жену спартанского царя Менелая. Это и послужило причиной вражды между жителями Европы и Малой Азии. Елена была так прекрасна, что во всей Элладе нельзя было найти женщины красивее ее. Слух о ней распространился по всему свету. Он достиг далекой Трои, что находилась в Малой Азии. Юный Парис захотел увидеть прекрасную Елену. Афродита, богиня любви и красоты, внушила Парису любовь к Елене еще до того, как он ее увидел. Парис решился на отчаянный поступок. Он снарядил корабль и вместе с другом Энеем отправился в Спарту. Ни уговоры отца, ни предсказания о грядущих бедах не остановили Париса.
С, почетом принял Менелай нежданных гостей. В их честь был дан пир. Стол ломился от яств. Среди спартанцев рядом с Менелаем сидели Парис и Эней. И вдруг, сияя сверкающей красотой, вошла Елена. Восхищенный Парис взглянул на Елену и уже не мог отвести от нее глаз. Любовь вскружила ему голову и лишила разума.
Неожиданно Менелаю пришлось отлучиться из дому на несколько дней. Этим воспользовался Парис. С помощью богини Афродиты он уговорил Елену бежать с ним в Трою.
В устье Эврота стоял на якоре троянский корабль. Парис и Эней тайком привели туда Елену и увезли с собой.
Велик был гнев Менелая, когда, возвратившись домой, он узнал о вероломстве гостей. Страшную обиду нанесли ему троянцы. Жаждой мести был охвачен спартанский царь.
Менелай созвал всех героев Эллады и пошел войной на Трою.
Вот по какой причине, рассказывается в легенде, началась Троянская война. Она продолжалась долгие годы. Много отважных героев пало на полях сражений с той и другой стороны. В конце концов эллины одержали победу.
Персы считали себя потомками древних троянцев. Они с возмущением вспоминали, что эллины из-за одной женщины лакедемонянки собрали огромное войско и разрушили царство Приама. С тех пор персы стали считать эллинов своими врагами.
Эти легенды Геродот записал в своей истории, хотя он сам находил, что это сказки.
Совсем другие события и обстоятельства послужили причиной, из-за которой началась война между персами и эллинами.
На весь мир славился своим богатством царь Лидии – Крез. Его дворец в столице Лидии, Сардах, блистал роскошью, в подвалах хранились сокровища, которых никто не мог сосчитать, так их было много. А Крез без конца скупал все новые и новые вещи для украшения дворца. Он платил за них кусками золота и серебра, отрубленными от больших слитков. Это было очень неудобно. Слитки должны были иметь определенный вес, и каждый раз приходилось их откалывать и взвешивать.
И Крез догадался, что можно сделать небольшие кусочки золота равного веса, придать им одинаковую форму, – так впервые в Лидии стали чеканить монеты. На них была изображена голова льва.
У Креза было большое войско, много среди них было наемников, которым богатый царь платил огромные деньги. Всю Малую Азию завоевал Крез, подчинил своему господству и греческие города-колонии на побережье Эгейского моря – Эфес, Милет, Галикарнас.
Крез кичился богатством и могуществом своего большого царства. Он считал себя самым счастливым человеком в мире.
Только один человек не поверил в счастье Креза. Это был афинянин Солон, впоследствии ставший первым архонтом[1]1
Архонт – Афинами управляли 9 архонтов, из них первый был главным правителем.
[Закрыть] в Афинах. Солон объездил много стран. Во время путешествия он посетил Лидию. Крез приветливо встретил Солона, слава которого, как мудреца и поэта, была известна лидийскому царю. Он показывал ему свои сокровища и великолепный дворец, хвалился своим богатством. Затем он самодовольно спросил:
– Солон, до нас дошла молва о твоей мудрости. Ты посетил многие земли. Встречал ли ты счастливых людей? И кого ты можешь назвать самым счастливым?
– Афинянина Телла, Крез.
– В чем же его счастье? – удивился царь Лидии.
Солон ответил:
– Он имел прекрасных детей и дожил до старости. В одном сражении он помог обратить в бегство неприятеля и пал на поле брани. Афиняне похоронили его, оказав ему большие почести.
Креза не удовлетворил ответ.
– Кто же, по-твоему, второй счастливец? – спросил опять Крез, думая, что теперь Солон назовет его имя.
– Жили в Арголиде[2]2
Арголида – северо-восточная область древнего Пелопоннеса.
[Закрыть] два брата – Клеобис и Битон. Сильные и красивые юноши, они много раз были победителями в различных состязаниях. Однажды их мать собралась ехать на праздник в храм. Упряжку быков не привели вовремя с поля. Тогда братья наложили на себя ярмо и сами отвезли мать в храм. Но когда они прибыли на место, то от напряжения оба упали замертво. Это была прекрасная смерть. Все прославили их за силу и преданность матери, а мать – за таких сыновей.
Раздосадованный Крез спросил опять:
– Неужели ты не считаешь меня счастливым и ставишь меня ниже простых людей?
– Счастлив тот, кто владеет небольшим состоянием и благополучно кончает жизнь. Пока человек живет, он не знает, что его ждет. Многих людей божество ласкало надеждой счастья. Конец же их был печальным.
Не понравились Крезу речи Солона. Глупыми показались его ответы.
Прошло много лет. Пало Мидийское царство. На его месте возникла могущественная Персидская держава. Персидский царь Кир покорял одно царство за другим. Дошла очередь и до Лидии.
В долине на подступах к Сардам встретились войска Креза и Кира.
В то время в Азии не было народа сильнее и воинственнее лидян. Они были прекрасными всадниками. Сражались они на лошадях и вооружены были длинными копьями.
Когда Кир увидел перед собою ряды лидян, построенных в боевом порядке, он пришел в ужас от вида могучей лидийской конницы.
Тогда по совету одного из военачальников Кир спешно перестроил ряды своего войска.
Все продовольствие персидской армии было погружено на верблюдов. Кир повелел снять с верблюдов всю поклажу, посадить на верблюдов всадников и построить их в первом ряду. За ними следовала пехота, ряды замыкала конница.
Когда оба войска сошлись, лошади, испуганные видом верблюдов, отпрянули и повернули назад. Все надежды Креза на лучшую часть войска не оправдались. Лидийская армия во главе с царем укрылась за стенами Сард. После долгой осады город пал.
Персы ворвались в столицу, жгли и грабили город. Крез был захвачен в плен, и его приговорили к казни. Он был привязан к деревянному столбу, и уже собирались зажечь под ним костер.
Вспомнил тогда Крез речи Солона и горестно воскликнул:
– Солон, Солон!
Удивленный Кир спросил Креза, что означает его возглас.
И Крез рассказал Киру о своей беседе с греческим поэтом-мудрецом. Пораженный этой историей, Кир повелел разбросать хворост и снять с Креза оковы.
Долго глядел Крез на то, как персидские воины разоряют дома лидян. Затем он обратился к Киру:
– Могу ли я, повелитель, сказать тебе то, что я думаю? Или я должен молчать?
– Говори, – разрешил Кир.
– Что делает толпа твоих воинов?
– Грабит твой город и расхищает твои сокровища!
На это Крез заметил:
– Не мой город и не мои сокровища грабят твои воины. У меня больше нет ничего. Они расхищают твое достояние.
Восхищенный мудростью Креза, Кир оставил его при себе и всегда спрашивал у него совета, как следует поступать.
После победы над Крезом Киру подчинились все владения Лидии. Греческие города в Малой Азии попали под власть персов.
Прошло много лет. Тяжело было эллинам переносить господство персидских деспотов. В ионийском[3]3
Иония – населенная греками западная часть Малой Азии и прилегающие к ней острова.
[Закрыть] городе Милете готово было вспыхнуть восстание.
Бывший правитель Милета Гистиэй находился в Персии при царском дворе. Он мечтал вернуться на родину, но персидский царь держал его около себя.
Гистиэй рассчитывал, что, если в Милете ионийцы восстанут против персов, ему каким-нибудь образом удастся вернуться домой. Он знал, что господство персов тяготит его сограждан, привыкших к свободе, что недостает лишь толчка, чтобы вспыхнул мятеж. Его долг находиться там. Но Гистиэй слишком хорошо знал, что Кир его не отпустит. Поэтому Гистиэй решил сообщить Аристагору, который был в то время правителем Милета, о своих планах.
Но как это сделать? Все дороги охраняла стража. Она не пропускала ни одного гонца, не проверив, что он везет. И Гистиэй придумал хитрый способ, как обмануть охрану. Он обрил голову самому верному рабу и уколами на голове написал или, точнее, наколол послание Аристагору, повелителю Милета. Через некоторое время волосы отросли на голове раба, и Гистиэй отправил его в Милет.
Раб явился к Аристагору:
– Сбрей мои волосы, и ты сможешь прочесть то, что написал тебе мой господин.
Послание Гистиэя пришло вовремя. В Милете уже все было подготовлено к восстанию.
Аристагор был душою заговора. Во всей Ионии он прогнал наместников персидского царя и этим привлек на свою сторону народ. Теперь ионийцы сами выбирали своих правителей.
Однако Аристагор боялся, что Милету и всем городам эллинов на побережье Малой Азии не справиться с персами, которые несомненно захотят наказать восставших и вернуть Персии власть над этими городами.
Аристагор отправился в Спарту просить помощи. Он явился к спартанскому царю Клеомену и показал ему медную карту – на ней был вырезан весь круг земной, моря и реки. Аристагор обратился к царю:
– Смотри, это греческие города под властью варваров[4]4
Так греки называли всех неэллинов.
[Закрыть]. Величайший позор для нас, что ионийцы находятся в рабстве у персов. Для вас это еще тяжелее. Ведь вы первое государство в Элладе. Всеми богами эллинов заклинаю вас, – продолжал Аристагор, – освободите ионийцев, ваших братьев по крови. Вам легко это сделать, ведь вы превосходите всех в доблести. Варвары же вооружены луками и короткими копьями. В битву они идут в штанах и с тиарами на головах. Они не отличаются храбростью в бою, и вам легко их одолеть.
Спартанцы не сочувствовали городам, где у власти стояли выборные народа.
– Сколько дней пути до Азии? – спросил царь Клеомен Аристагора.
– Не менее трех месяцев, – был ответ.
– Любезный милетянин, уходи из Спарты до заката солнца. Твою просьбу невозможно исполнить. Спартанцы не могут отойти от моря на три месяца.
Так ответили спартанцы на просьбу Милета о помощи.
Аристагор отправился в Афины. Город этот был самым могущественным и богатым городом в Элладе. Великолепные храмы из пентельского мрамора украшали его площади. «Школа всей Греции», «Эллада Эллад», как назвал этот город древнегреческий историк Фукидид.
Аристагор произнес перед народным собранием такую же речь, как перед спартанским царем. Только он прибавил еще:
– Помните, афиняне! Милет – афинская колония. И вы, как подобает более сильным, должны защитить ваших слабых сограждан.
Народное собрание афинян решило послать на помощь Милету двадцать кораблей. Афинские корабли прибыли в Милет. Вместе с ними прислали пять трирем жители Эритреи.
Большое войско персов выступило против Милета. После долгой борьбы на суше и море город пал. Его сожгли и разграбили. Победив Милет, персидский царь Дарий снова покорил все города эллинов на побережье и начал готовиться к походу на Элладу.
Над эллинами нависла страшная угроза нашествия варваров.
СКАЗАНИЕ О КИРЕ
Мидийскому царю Астиагу приснился сон, что из тела его дочери Манданы выросла виноградная лоза и ее побеги покрыли всю Азию. Он рассказал сон мудрецам, толкователям снов, и они ему объяснили…
Геродот, Книга I, 108
Среди ночи проснулся от ужаса мидийский царь Астиаг. Вторую ночь подряд снится ему страшный и непонятный сон. Будто лежит на постели его любимая дочь Мандана и из ее тела выросла виноградная лоза. Во все стороны пустила она ветви и побеги. Стремительно растут они, и вот уже покрыто ими Мидийское царство, за ним Иранское плоскогорье и, наконец, все земли и страны, подвластные Астиагу. Достигли виноградные лозы и дворца в Экбатане, распространились по всем комнатам, забрались в царскую спальню, обвились вокруг тела Астиага и стали душить его. Не своим голосом вскрикнул царь и проснулся, обливаясь холодным потом.
Перепуганный слуга вбежал в спальню:
– Что с тобой, владыка?
Астиаг еле перевел дух:
– Послать немедленно за мудрецом. Пусть растолкует мой сон.
– Теперь глубокая ночь, владыка.
– Так прикажи разбудить мудреца и тотчас доставить его ко мне!
Слуга молча удалился. Астиаг лежал с открытыми глазами. Он больше не мог уснуть. Почему второй раз он видит один и тот же сон? И что это означает? О чем предупреждают его боги?
Год назад Астиагу тоже снился вещий сон. В тот раз мудрецы предсказали ему, что беда подстерегает царя. Она придет во дворец от Манданы, любимой дочери Астиага. Тогда царь решил избавиться от Манданы, выдать ее замуж и отправить из Мидии, как можно дальше от столицы Экбатаны. Даже знатного мидянина побоялся Астиаг сделать своим зятем. Вдруг возгордится он, став мужем царевны, и захочет захватить царский трон. Ведь именно так растолковывали мудрецы вещий сон Астиага: человек из дома Манданы свергнет царя с престола.
И выбрал Астиаг для дочери мужа – перса Камбиса из знатного персидского рода Ахеменидов.
Уже год прошел с тех пор, как отпраздновали свадьбу и молодые уехали на родину мужа в Персию.
И вот снова увидел Астиаг вещий сон. Что сулит ему судьба, о чем предупреждают его боги?
Астиаг беспокойно заметался на постели. Слуга только что ушел, а царю казалось, что прошла уже целая вечность. Но вот, наконец, тихо открылась дверь, и телохранители впустили в опочивальню высокого старца с длинной седой бородой. Просторная одежда из тяжелой ткани падала прямыми складками, на голове была надета высокая шапка.
– Чем ты обеспокоен, владыка? Что смутило твой сон? – спросил старик, приблизившись к постели.
Астиаг застонал:
– Я опять видел страшный сон. Растолкуй мне его. Почему лоза, которая выросла из тела Манданы, покрыла все мои владения, обвилась вокруг меня и стала душить?
Мудрец призадумался.
– Господин мой, боги снова предупреждают тебя, – наконец сказал он. – Только на этот раз они предрекают: лоза из тела Манданы – это сын, который вскоре у нее родится. Он завладеет твоими странами, свергнет тебя с престола и станет царем. Так надо понимать твой сон, об этом предупреждают тебя боги.
– Что же мне делать? – в отчаянии спросил Астиаг. – Как обойти судьбу и избавиться от соперника, который должен родиться?
– Боги предупредили тебя. А ты сам должен думать, как тебе следует поступить. Хорошо, если Мандана будет около тебя, когда у нее родится сын. Но лучше, если ребенок не останется в живых.
Молча выслушал Астиаг совет мудреца. Кивком головы отпустил его. И старик, отвесив низкий поклон, медленно попятился к двери, не поворачиваясь к царю спиной.
Астиаг остался один, погруженный в тяжелые раздумья. Ужасный выход указал ему мудрец, но иначе поступить нельзя: либо надо погубить будущего внука, либо погибнуть самому.
Рано утром из Экбатаны выехал царский гонец. Он мчался вихрем на сильном красивом коне. Гонец погонял его, не жалея сил ни своих, ни лошади. Ему был дан приказ как можно скорее достигнуть Пасаргад и привезти с собой в столицу царскую дочь Мандану.
Через месяц царевна с мужем в сопровождении слуг и телохранителей подъезжала к родному городу Экбатане.
Все выше в горы поднимается процессия. Среди горных склонов, покрытых лесами, проложены широкие дороги. Извилистой лентой кружат они между вершин и ущелий. Где-то далеко внизу шумит горный поток. Наконец путники вышли на открытое место. И перед их глазами вверху на холме возник роскошный дворец. Сверкала на солнце серебряная черепица, горели золоченые колонны портиков, блестящим кольцом окружали дворец золотые зубцы кирпичных стен. А за ними еще шесть стен, шесть зубцов различного цвета – серебряные, голубые, ярко-красные, черные и, наконец, белые зубцы самой последней наружной стены.
Путники проехали по улицам города, раскинувшегося перед укреплениями. По обеим сторонам узких улиц тянулись глухие беленые заборы, стояли небольшие одноэтажные домики с навесами, поддерживаемыми столбами или колоннами. Процессия едва могла поместиться в этих узких и кривых переулках, она растянулась на большое расстояние; шум голосов, стук копыт и ржанье лошадей, казалось, заполнили весь город.
Но вот процессия достигла первых ворот крепости, прошла вторые, третьи… Вот пройдены и последние, седьмые, – у колонны стоял Астиаг, ожидая дочь.
Радостно бросилась Мандана на грудь отцу. Сияя счастьем, шепнула ему на ухо, что ожидает рождения сына. Отвел глаза в сторону Астиаг, погладил дочь по голове и велел ей идти отдыхать с дороги в приготовленные покои.
А на другой день Астиаг позвал к себе Гарпага, самого близкого и преданного царедворца.
Долго молчал Астиаг, не зная, как начать тяжелый разговор.
– Послушай, Гарпаг! Пусть будет вечной тайной то, что я скажу тебе. Если ты нарушишь ее – предашь меня. Тогда будет горе тебе и твоему дому… – Астиаг помолчал.
Гарпаг низко поклонился властителю.
– Клянусь всемогущими богами, всем, что мне дорого, навеки хранить переданную мне тайну и исполню любое твое повеление.
– Всесильные боги предсказали мне, что погубит меня сын Манданы, который должен скоро родиться. Когда младенец появится на свет, тебе передадут его. Ты должен лишить его жизни и тайно похоронить в любом месте, где захочешь… А теперь ступай и жди, когда за тобой пришлют.
– Я всегда был верным слугой моего великого господина, – ответил Гарпаг, – и теперь я повинуюсь твоему приказанию.
С этими словами Гарпаг тихо удалился.
Прошло несколько дней. Гарпаг не находил себе места. Что делать? Убить невинного младенца? Что может быть ужаснее этого злодеяния! Оставить его в живых – значит ослушаться приказа царя и навлечь на себя его страшный гнев. Даже жене своей не мог открыться Гарпаг, и тем труднее было ему принять какое-нибудь решение. Он знал, что каждый день его могут позвать во дворец, но когда за ним на рассвете прибежала служанка Манданы, Гарпаг испугался.
Недолго пробыл Гарпаг в царских покоях. Он быстро возвратился оттуда домой. Под плащом Гарпаг нес ребенка, завернутого в расшитые золотом ткани.
У него больше не было сил таиться от жены. Со слезами на глазах вошел он к ней и протянул запеленатого младенца.
– Откуда это? Где ты взял ребенка в таких роскошных пеленках? – удивилась жена Гарпага.
И тогда Гарпаг все рассказал ей: и о разговоре с царем Астиагом, и о приказе властелина погубить новорожденного. Ужаснулась она такой жестокости, взяла на руки мальчика и стала его ласкать.
– Как же ты намерен поступить? – спросила она мужа. – Неужели ты выполнишь царскую волю?
– Нет! – ответил Гарпаг. – Я не могу своими руками совершить такое злодейство. Я отдам ребенка пастуху царских стад. Пусть раб Астиага исполнит желание своего властелина. А я и мои люди не будут виновны в убийстве.
И тут же в горы был послан гонец. Там на тучных лугах, покрытых сочной травой, паслись царские стада. Охранял их пастух, по имени Митридат. Много диких зверей водилось в этих местах. Кровожадные хищники бродили по горным склонам, и горе было тому, кто попадался им на пути. Лучше всего было оставить ребенка здесь на съедение зверям. Вот почему Гарпаг и послал за Митридатом.
Вскоре пастух явился к Гарпагу. Когда они остались в комнате одни, пастух вопросительно посмотрел на Гарпага: он не понимал, зачем его позвали и почему здесь лежит запеленатый младенец. Но задавать вопросы знатному придворному бедный слуга не решился.
– Я позвал тебя, чтобы ты исполнил царский приказ, – начал Гарпаг. – Ты должен забрать с собой этого мальчика и отнести его на самую дикую гору. Младенец должен погибнуть как можно скорее.
Пастух задрожал. Он попытался что-то сказать, но Гарпаг так грозно поглядел на него, что у того язык прилип к гортани.
– Если ты нарушишь тайну или не исполнишь повеления Астиага и сохранишь ребенку жизнь, то тебя ожидает самая страшная казнь. Мне велено следить за тем, чтобы воля властелина была исполнена.
Пастух молча поклонился, взял на руки ребенка и понес его в свою хижину.
Его жена Спако оставалась дома. Она только что родила сына, но мальчик родился мертвым. Грустно сидела женщина, ожидая возвращения мужа. Каково же было ее удивление, когда Митридат вошел в дом, держа на руках запеленатого ребенка.
– Что это? Откуда? – изумилась Спако, протягивая к младенцу руки. – Великие боги! – вскрикнула женщина, когда увидела расшитые золотом пеленки. – Зачем ты принес в нашу бедную хижину знатное дитя? Где ты нашел его?.. Как бы не было нам от этого беды!
– Поклянись, что ты будешь хранить тайну. Иначе мы все погибнем, – сказал Митридат.
И Спако поклялась ему всеми богами, что будет молчать. Тогда Митридат рассказал ей о разговоре с Гарпагом.
– Сначала я подумал, что этот ребенок принадлежит кому-нибудь из слуг, – закончил свой рассказ Митридат, – но потом мне открыли правду. Это сын Манданы, дочери Астиага и Камбиса, знатного перса. Сам царь Астиаг приказал умертвить мальчика.
Обливаясь слезами, Спако обняла колени мужа и умоляла его не губить младенца. Но Митридат страшился царского гнева. Ведь Гарпаг угрожал ему жестокой казнью.
Еще громче зарыдала Спако:
– Если ты боишься гнева владыки, то сделай так: оставь мальчика у нас. Пусть он будет нашим сыном и заменит того, кто родился мертвым. А мертвого ребенка заверни в роскошные пеленки и отнеси на дикую гору, под видом внука царя. Мы воспитаем мальчика как родное дитя. Ты не совершишь злодеяния, и никто не сможет наказать тебя за непослушание царю.
Митридату понравился совет жены. Он завернул мертвого младенца в царские одежды, положил его в корзинку и ушел в горы. Там он оставил корзинку на самой дикой вершине.
Через два дня пастух явился к Гарпагу и сказал ему, что приказ его исполнен. Гарпаг отправил в горы своих верных оруженосцев проверить, так ли все сделано, как сказал пастух. Вскоре они вернулись и подтвердили, что Митридат сказал правду. И сына пастуха слуги похоронили, как царского внука. А настоящий внук Астиага рос в семье пастуха.
Было раннее утро. Солнце окрашивало своими лучами дворец, отражалось в сверкающей серебром крыше – казалось, оно спустилось, чтобы еще больше его украсить.
Бесшумно открылась дверь, и на колоннаду вышел Астиаг. Десять лет прошло с тех пор, как по его приказу был убит царский внук, сын Манданы. Но Астиаг выглядел таким же бодрым и сильным, хотя время посеребрило его волосы и бороду. Казалось, годы пощадили его.
Астиаг прогуливался вокруг дворца. Он совершал свою обычную утреннюю прогулку. Царь уже собирался направиться в свои покои, как шум голосов у ворот привлек его внимание. Астиаг остановился в ожидании.
Стражник с низким поклоном пропустил высокого человека, державшего мальчика за руку. Когда они приблизились, Астиаг узнал Артембара, одного из своих придворных. У мальчика было заплаканное лицо. Артембар был разгневанным и злым.
– Что привело тебя во дворец в такой ранний час? Чем ты разгневан? – спросил Астиаг, когда Артембар с сыном приблизились к нему и приветствовали повелителя почтительным поклоном.
– Владыка! Сын твоего раба оскорбил нас! – С этими словами Артембар поднял длинную рубаху из тонкого полотна и обнажил спину мальчика. Астиаг увидел на ней кровавые подтеки от ударов бича.
Царь нахмурился:
– Что это? Кто посмел избить твоего сына?
– Раб, сын раба Митридата, пастуха твоих стад, поднял руку на моего сына. Вчера он исхлестал его своим бичом.
Слова Артембара привели Астиага в страшный гнев. Три раза хлопнул он в ладоши. Тут же появился слуга.
– Немедленно привести ко мне пастуха Митридата. Пусть тотчас же явится во дворец вместе со своим сыном.
По грозному голосу царя слуга понял, что Митридату не избежать царского гнева. Он бросился из дворца исполнять приказ. Астиаг повернулся и ласково обратился к Артембару и его сыну:
– А вы оставайтесь здесь и ждите прихода обидчика. Я накажу его в вашем присутствии. – С этими словами царь удалился в свои покои.
Митридат в сопровождении слуги появился во дворце. За ним шел высокий красивый мальчик с гордым и независимым взглядом. Слуга повел их во дворец. Следом за ними вошли Артембар с сыном.
Митридат упал на колени перед царем. Астиаг жестом велел ему встать и гневно крикнул:
– Твой сын оскорбил сына моего придворного! – Затем он обратился к мальчику: – Как посмел ты, сын ничтожного раба, моего пастуха, поднять руку на сына знатного царедворца? Ведь Артембар первый человек в государстве после меня. Ты будешь за это жестоко наказан.
– Я поступил правильно! – отвечал мальчик, гордо подняв голову и глядя прямо в глаза царю. – Я и мои товарищи затеяли игру, они выбрали меня царем над ними. Все исполняли мои приказания, только он один ослушался меня. За это я наказал его. Если ты считаешь, что я виноват и заслуживаю кары, я повинуюсь!
С волнением выслушал Астиаг речь мальчика. Он пристально вглядывался в его лицо, и ему все больше казалось, что мальчик чем-то походит на него самого. И ответ его был слишком смелым и независимым для сына слуги.
«Десять лет прошло с тех пор, как у Манданы родился ребенок, – подумал Астиаг. – Похоже на то, что сыну пастуха как раз десятый год…» И страшное подозрение запало в душу царя. Наконец он пришел в себя и решил расспросить обо всем пастуха:
– Артембар, я поступлю так, что ни тебе, ни твоему сыну не в чем будет упрекнуть меня! – С этими словами Астиаг отпустил придворного.
Затем он велел отвести мальчика в другую комнату. Когда царь и пастух остались одни, Астиаг спросил:
– Откуда у тебя этот ребенок?
– Это мой сын! – Пастух низко поклонился царю.
Астиаг не поверил:
– Ты поступаешь неразумно! Зачем ты хочешь скрыть правду?
– Это мой сын и сын моей жены. Мы все живем в деревне, – упорствовал пастух.
– Ну что ж, – пожал плечами Астиаг, – если не хочешь отвечать добром, мы заставим тебя заговорить.
Царь хлопнул в ладоши, появились стражники и схватили Митридата.
Тогда пастух бросился в ноги владыке и рассказал ему всю правду, закончив свою речь мольбою о милости и пощаде.
Астиаг простил пастуха и отпустил его домой. А своего внука он оставил у себя во дворце. Мальчику дали имя Кир. И все же Астиага не оставляло беспокойство: а как же его сновидение и предсказание мудреца? Не опасен ли для него внук?
И приказал повелитель снова вызвать во дворец старика, который растолковал его сон.
Вскоре мудрый старец вошел в покои Астиага и приветствовал царя низким поклоном.
– Правильно ли ты истолковал мой сон? – спросил его Астиаг.
– Великий владыка, я все сказал так, как должно совершиться. И если мальчик жив, он будет царствовать.
– Да, – отвечал Астиаг, – мальчик жив! Он рос в горах в семье пастуха. Как-то играл он со своими товарищами, и те выбрали его царем. Он вел себя как настоящий повелитель. Что это может значить?
– Если мальчик остался в живых и один раз уже был царем, то будь спокоен и бодр духом! Предсказание исполнилось, вторично он не будет царствовать!
– Я и сам так думаю, – сказал Астиаг. – Теперь он мне не опасен. Посоветуй мне, что с ним делать дальше.
– Лучше всего отправь его куда-нибудь подальше от Экбатаны.
И Астиаг отправил Кира в Персию к его родителям.
По дороге в Персию Кир узнал, что он внук Астиага, сын Манданы и Камбиса. До сих пор он думал, что его отец Митридат, а мать – Спако, что означает по-мидийски «собака».
С радостью встретили Камбис и Мандана своего сына, о котором они ничего не знали много лет.
Кир с увлечением рассказывал им, как его воспитывали пастух и его жена. Он не уставал хвалить свою приемную мать, и имя Спако не сходило с его уст. И родители Кира рассказывали всем, что их сына вскормила Спако – собака, и спасение Кира казалось еще большим чудом. Прошли годы. И Кир стал царем Персии и Мидии.
