Текст книги "Степные кочевники, покорившие мир. Под властью Аттилы, Чингисхана, Тамерлана"

Автор книги: Рене Груссэ (Груссе)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Установление над регионом Тарима протектората династии Тан

Если, невзирая на унифицирующий покров буддизма, Куча оставалась в плане материальной цивилизации скорее иранской, то Турфан (Гань-чан) в этом отношении находился скорее под китайским влиянием. Достаточно сравнить фрески из района Кучи, например кизильские, и фрески из района Турфана, такие как муртукские, сангимские и базакликские, чтобы в этом убедиться. Здесь индоиранские мотивы, переданные Кучей, постепенно растворяются в эстетике искусства эпохи династии Тан. Это движение объясняется как территориальной близостью Китая, так и историей. С 507 г. в Турфане правила китайская по происхождению династия Цюй[66]66
  Столица Турфанского царства в эпоху династии Тан находилась не на месте, носящем это название в настоящее время, а восточнее, в Идикут-шахри, который является древним Кара-ходжой, и, следовательно, совершенно не совпадает с нынешним Кара-ходжой.


[Закрыть]. В 609 г. турфанский царь Цзю-бай-я прибыл к китайскому императору Ян-ди для принесения присяги на верность. Его преемник Цзю-вэнь-тай (ок. 620–640) радушно принимал у себя китайского паломника Сюаньцзана, причем радушие его было столь избыточным, что даже хотел силой удержать гостя (конец 629 – начало 630 г.). Этот хорошо известный эпизод говорит по меньшей мере о любви монарха к китайской культуре и о его буддистском рвении. В том же 630 г. Цзю-вэнь-тай прибыл к императору Тай-цзуну принести присягу на верность, но в последние годы своего царствования поднял мятеж против сюзеренитета Танов (640). Тай-цзун направил против него своего полководца Хоу Цзюнь-цзи. При приближении китайской армии Цзю-вэнь-тай умер от потрясения. Турфан был оккупирован, аннексирован и стал административным центром китайской префектуры, а позднее даже губернии «Усмиренный запад», Ань-си (640).

Карашарское царство (Агни в санскритской транскрипции, Йен-цзи в китайской), вероятно, было почти таким же блестящим очагом индоевропейства, как Куча. Благодаря буддизму, религиозной цивилизации, заимствованной из Индии, материальной культуре, частично заимствованной у Ирана, искусству, в значительной степени заимствованному у греко-буддистского Афганистана, карашарские орнаменты из Берлинского музея поразительно напоминают хаддские из Музея Гиме. Но теперь и там танский Китай давал почувствовать свою военную силу. С 632 г. Карашар признал над собой сюзеренитет императора Тай-цзуна, но в 640 г. царствовавший тогда монарх, которого китайцы называют Ду-цюэ-шэ, очевидно обеспокоенный аннексией Турфана, вступил в союз с западными тукю и поднял мятеж. Тай-цзун послал против него полководца Го Сяо-кэ. Тот, совершив умелый маневр, воспользовавшись ночной темнотой, подошел к Карашару со стороны Юлдуса, на рассвете внезапно атаковал город и захватил. Он посадил на трон брата царя, называемого принцем Ли-по-чжуань, преданного Китаю (640). Через несколько лет Ли-по-чжуань был свергнут одним из своих кузенов, по имени Се-по А-на-чжэ, который поддерживал кучанцев и тукю. Тай-цзун повелел своему полководцу Ашина Шэ-эру (тукюйскому принцу на службе Танов) покончить с мятежным городом. Тот выступил на Карашар, обезглавил узурпатора и отдал трон другому члену царской семьи (648).

После Карашара пришел черед Кучи.

В Куче (Цэу-цзы по-китайски) царствовала династия, называемая по-кучански Сварна (Суварна на санскрите, Суфа в китайской транскрипции), то есть Золотая семья. Царь, называемый на китайском Суфа Пуши (на санскрите Суварна Пушпа, Золотой Цветок) в 618 г. принес присягу на верность китайскому императору Ян-ди. Его сын, Суфа Де китайских летописей, на кучанском Сварнатеп, а на санскрите Суварна Дева (Золотой Бог), был ревностным буддистом, устроившим великолепный прием китайскому паломнику Сюаньцзану, несмотря на то что сам монарх и его народ принадлежали к буддистскому течению Малой колесницы (Хинайана, Hînayâna), тогда как Сюаньцзан принадлежал к течению Большой колесницы (Махайана, Mahâyâna). В том же 630 г. Сварнатеп признал себя вассалом императора Тай-цзуна, но впоследствии, недовольный захватнической политикой Танов, сблизился с их противниками – западными тукю. В 644 г. он отказался от уплаты дани и помог карашарцам в их мятеже против Китая. Он умер до того, как на него обрушилось возмездие, а на троне его сменил брат, которого китайские историки называют Хэли Пушипи, на санскрите Хари Пушпа (Божественный Цветок) (646). Новый царь, чувствуя приближение бури, поспешил направить китайскому двору уверения в своей преданности (647). Но было слишком поздно. Ашина Шэ-эр, тукюйский принц на китайской службе, уже выступил на запад с армией из регулярных китайских частей и вспомогательных подразделений из тукю и толашей.

Сначала Ашина Шэ-эр лишил Кучу надежд на помощь извне, разгромив два союзных мятежному городу тюркских племени: чуюэ и чуми, кочевавшие первое в окрестностях Гучэна, второе в районе Манаса. Оттуда он двинулся на Кучу. Когда царь Хэли Пушипи вышел из крепости со своим войском, Ашина Шэ-эр, применяя давнюю тактику кочевых орд, притворился, будто отступает, заманил его в пустыню и там разгромил. Очевидно, это были Креси и Азенкур[67]67
  В битвах при Креси (1346) и Азенкуре (1415) англичане, используя свои преимущества в тактике (в первую очередь – пеших лучников), разгромили численно превосходящие их французские войска, состоявшие главным образом из тяжеловооруженной рыцарской конницы. (Примеч. пер.)


[Закрыть] прекрасного иранского рыцарства, конец блестящих паладинов с кизильских фресок. Тюркский кондотьер на жалованье у Китая победителем вошел в Кучу и, поскольку царь Божественный Цветок бежал на запад, в местечко Аксу (По-хуан), осадил его там и взял в плен. Однако один из кучанских аристократов, называемый в китайской транскрипции На-ли, ездивший к тукю за подкреплениями, неожиданно вернулся и, использовав эффект внезапности, убил китайского военачальника Го Сяо-кэ. На этот раз репрессии были безжалостными. Ашина Шэ-эр отрубил 11 000 голов. «Он разрушил пять больших городов и истребил бесчисленное множество мужчин и женщин. Западные области были охвачены ужасом» (647–648). В Чанъане царственный пленник Хэли Пушипи пал на колени перед величием императора Тай-цзуна. На трон Кучи китайцы посадили брата этого монарха, ябгу, но держали его под своей плотной опекой.

Блистательное кучанское и кизильское индоевропейское общество так и не оправилось от этой катастрофы. Когда после столетнего китайского протектората, во второй половине VIII в., Китай вновь потеряет интерес к Куче, власть там возьмет не прежняя индоевропейская аристократия; как и в Турфане, это будут тюрки-уйгуры. Древняя индоевропейская страна, этот Внешний Иран, превратится в Восточный Туркестан.

К западу от Кучи протянулось Кашгарское царство – по-китайски Шулэ, – населенное, очевидно, потомками древних шака и говорившее, вероятно, на их языке – восточноиранском. Китайский паломник Сюаньцзан отмечает, что у кашгарцев голубые глаза и, как он выражается, «зеленые зеницы» – ценное свидетельство того, что германские писатели назвали бы «арийским признаком», сохранившимся в этом народе. Сюаньцзан также упоминает, что их письменность индийского происхождения, а господствующая религия – буддизм Малой колесницы, или хинайана, хотя у сасанидского маздеизма также имелись свои приверженцы. В Яркендском царстве (по-китайски Со-цзюй), напротив, господствующим буддистским течением была махайана, или Большая колесница Спасения. Наконец, Хотанский оазис (по-китайски Ю-тянь), обогатившийся благодаря своим плантациям тутовых деревьев для разведения шелкопрядов, мастерским по производству ковров и добыче нефрита, также являлся важным буддистским центром, в котором усердно изучали санскрит и где преобладала Махайана. Имя царствующей династии мы знаем только в китайской транскрипции: Вэй-чэ.

После восшествия на престол императора Тай-цзуна эти три царства принесли Китаю вассальную присягу на верность: Кашгар и Хотан в 632 г., Яркенд в 635 г. В том же 625 г. царь Хотана отправил своего сына к императорскому двору. В 648 г., когда императорский полководец Ашина Шэ-эр покорял Кучу, он отправил своего заместителя Се Вань-бэя с отрядом легкой кавалерии на Хотан. Перепуганный хотанский царь, называемый по-китайски Фу-шэ Синь, был приглашен прибыть к императорскому двору в Чанъан, откуда, впрочем, вернулся домой с новыми титулами и привилегиями.

Танский Китай – властелин Центральной Азии

После этих завоеваний под прямым управлением Китая оказалась территория вплоть до Памира. Понятна гордость императора Тай-цзуна, завоевателя Центральной Азии. «Книга Тан» приписывает ему такие слова: «В древности варваров покоряли только лишь Цин Шихуанди и Хань У-ди. Но я, взяв мой меч длиной три фута, покорил Двести царств, принудил к молчанию Четыре моря, и далекие варвары один за другим пришли покориться мне!» У тюрок его престиж также был велик. Хотя он их победил, но сумел привязать к себе узами личной преданности, принятыми среди тюрко-монголов, и, как скажет в следующем веке тюркская надпись в Кошо-Цайдаме, стать «китайским каганом». Наиболее ярким примером личной преданности тюрок его персоне служит история Ашина Шэ-эра, приведенная в «Книге Тан». Этот хан, происходивший из царствующей династии восточных тукю (он был братом кагана Сяле), перешел на сторону Китая в 636 г. Он стал одним из лучших военачальников Тай-цзуна, который в награду отдал ему в жены танскую принцессу. Мы знаем, какую роль он сыграл в китайских завоеваниях (взятие Карашара, Кучи и др.). Его преданность была такова, что после смерти Тай-цзуна старый кондотьер хотел покончить с собой на его могиле, по обычаю кочевников, «чтобы охранять смертное ложе императора».

Обо всех ветеранах центральноазиатских походов можно сказать словами знаменитого поэта Ли Тай-бо из его произведения «Человек пограничья»: «Человек пограничья за всю свою жизнь не открывает ни одной книги, но умеет охотиться на коне, он ловок, силен и смел. Осенью его конь жиреет, потому что степная трава идет ему на пользу. Как он великолепен и горделив, когда скачет верхом! Его плеть звонко хлещет по снегу или позвякивает в позолоченном чехле. Одушевленный щедрой порцией вина, он зовет своего сокола и уезжает далеко в степь. Его лук, натянутый с большой силой, никогда не распрямляется впустую. Птицы часто падают, пронзенные его свистящими стрелами. Люди расступаются, давая ему дорогу, ибо его доблесть и воинственный нрав хорошо известны по всей Гоби».

Император Гао-цзун (650–683), сын и преемник Тай-цзуна, в первую половину своего царствования завершил его дело. Он сосредоточил силы против западных тукю, то есть двух групп племен, на которые разделились западные тукю: нушиби к юго-западу от Иссык-Куля и дулу на северо-востоке от него. Этот раскол, разумеется, был на руку китайской политике. Хан дулу по имени Хэлу (651–657) на какое-то время сумел заставить нушиби признать свое верховенство, восстановив единое западное царство тукю. Тогда он поднял мятеж против китайского сюзеренитета. Китайцы первым делом заключили против него союз с кочевавшими в районе Ханхая тюрками-уйгурами – прежними толосами или толашами, чей хан По-жунь весьма эффективно поддержал императорскую политику. Усилившись такой поддержкой, китайский военачальник Су Дин-фан углубился в северо-западные пустынные просторы. Приближалась зима, земля на два фута покрылась снегом. «Туман, – говорил китайский полководец своим войскам, – везде навел темень. Варвары думают, что мы не умеем воевать в такую погоду. Поспешим застигнуть их врасплох!» Он действительно застал Хэлу врасплох на реке Боротала, возле Эльхинора, в Джунгарии, потом еще раз разгромил его в Чжу, западнее Иссык-Куля (657), и принудил бежать до Ташкента. Это стало концом Хэлу, потому что ташкентцы выдали его Китаю. Тогда китайский двор назначил ханом дулу своего верного тюрка Ашина Мишэ (657–662). Племена нушиби, со своей стороны, приняли себе в ханы другого китайского вассала – Ашена Бучжаня (659–665).

Последний подъем могущества тукю. Каган Мочжо

Казалось, танский Китай достиг в Центральной Азии всех своих целей, как вдруг ситуация резко изменилась. Император Гаоцзун, слабый правитель, погрязший в гаремных интригах, всю вторую половину своего царствования (с 665 по 683 г.) наблюдал за тем, как слабеет китайское влияние в Центральной Азии. С 665 г. обе группы западных тукю, нушиби и дулу, восстали против назначенных Китаем ханов и восстановили свою независимость. Затем тибетцы, народ в те времена почти такой же дикий[68]68
  Тибетские документы, привезенные из Дуньхуана Пеллио и изученные Ж. Бако, доказали, что общее обращение Тибета в буддизм, до сих пор приписываемое тибетским царям VII в., произошло значительно позднее.


[Закрыть], вторглись в бассейн Тарима и отобрали у Китая то, что называлось «Четыре гарнизона»: Карашар, Кучу, Хотан и Кашгар (670). Но главное – восточное ханство тукю, разгромленное в 630 г. Тай-цзуном, возродилось под властью потомка прежней династии – кагана Кутлуга (Счастливого), того самого, кого надпись в Кошо-Цайдаме славит под именем Эльтериш-каган.

Надпись, сделанная по приказу сына Кутлуга, показывает, что реставрация Орхонского тюркского ханства отвечала национальному чувству: «Весь мелкий тюркский люд говорил там: „Я был народом, имевшим собственную империю. Где теперь моя империя? Я был народом, имевшим своего кагана. Где теперь мой каган?“ Так говорили они и снова дышали надеждой объединиться и организоваться. Тогда китайцы сказали: „Мы уничтожим тюркский народ и оставим его без потомства“, и они выступили, чтобы его уничтожить. Но бог тюрок наверху, на небе, и священные духи земли и воды сделали так: чтобы тюркский народ не был истреблен и чтобы он снова стал народом, они возвысили моего отца, кагана Эльтериша, и мою мать, Ильбильга-катун, держа их на вершине неба». Впрочем, восстановитель Орхонской империи начинал, и надпись это подтверждает, как обычный главарь банды. «Мой отец, каган, выступил тогда с двадцатью семью людьми, потом их стало семьдесят. Поскольку Тенгри давал им силы, армия моего отца была как волки, а их враги – как овцы. После того как их стало семь сотен, он подчинил независимые народы, низложил их ханов, а народы обратил в рабство, дал им законы по установлениям наших предков и воспламенил их. На юге нашим врагом был китайский народ, на севере нашими врагами были Девять Огузов (Токуз Огуз), киргизы, курыканы[69]69
  Предположительно курыканы жили на западном берегу озера Байкал.


[Закрыть], Тридцать Татар, кидани были врагами. Мой отец каган совершил сорок семь походов и победил в двадцати битвах. Поскольку Тенгри благоприятствовал ему, он оставил без империй тех, кто имел империи; тех, у кого были каганы, он оставил без каганов. Он усмирил врагов, заставил их преклонить колено и склонить голову».

Итак, ханство восточных тукю было восстановлено в своем историческом центре – у истоков Орхона и гор Отукан (очевидно, нынешнего Хангайского хребта). В этом деле Кутлугу оказал большую помощь ловкий политик Тониукук (или Тоньюкук), тюрок, чей род некоторое время занимал передаваемый по наследству высокий пост в китайской администрации пограничного округа Юньчжун, возле современного Гуйхуачена, на севере Шаньси. адпись на могильном камне Тониукука, найденная в 1897 г. в долине Верхней Тулы, в Баин-Цокто, между Налайшой и правым берегом реки, позволяет, вместе с дополнительными данными, почерпнутыми из «Книги Тан», восстановить образ этого интересного персонажа. Как и многие другие представители тюркской знати со времени царствования Тай-цзуна, Тониукук получил китайское образование, но когда Кутлуг восстановил независимость тюрок, присоединился к нему и стал его советником и первым помощником, поставив на службу новому кагану приобретенные им знания китайских обычаев, менталитета и политики, а главное: раскрыл слабость, до которой жалкого императора Гао-цзуна довели дворцовые интриги. С 692 г. Кутлуг и он начали войну против Китая, предав разграблению север Шаньси. В марте 683 г. Кутлуг разорил кантон Гуй-чжоу (Хуай-лай-сянь, к северу от перевала Нангоу, к северо-западу от Пекина). С тех пор каждый год был отмечен грабительским набегом на пограничную линию в Шаньси или Хэбее. В апреле 683 г. Кутлуг и Тониукук опустошили округ Шань-юй, ныне Суй-юань. В июне убили наместника области Ю-чжоу или Вэй-чжоу (Линцзю, юго-восточнее Датуна), взяли в плен губернатора Фончжоу (Юлин на севере Шаньси) и разорили округ Ланьчжоу на северо-западе Шаньси. Осень 684 г.: набеги в окрестностях Со-чжоу (Чжо-бин) на севере Тайюаня, где был разгромлен целый китайский корпус. В апреле 687 г. набег до Чан-бина к северо-западу от Пекина. Осенью 687 г. тюрки, снова атаковавшие со стороны Чжо-бина, в Шаньси, наконец потерпели поражение.

Однако после смерти императора Гао-цзуна (26 декабра 683 г.) власть в Китае узурпировала его вдова У-хоу (или У Цзэтянь) – женщина беспринципная, страшно деспотичная, но энергичная и имевшая способности к управлению государством (684–705). Каким бы тираничным ни было ее правление внутри страны, она начала исправлять внешнюю политику Китая. Например, в Тариме ее полководцы отбили у тибетцев Четыре Гарнизона, Карашар и Кучу (692), Кашгар и Хотан (691). Как мы уже знаем, она была менее удачлива в борьбе против восточных тукю, чей каган Кутлуг практически ежегодно опустошал приграничные области Шансьи и Хэбея. Она попыталась организовать удар ему в тыл, поддержав выступление тюргешей или тюргишей – тюркского племени, кочевавшего в современном Семиречье, в нижнем течении Или. Тщетная попытка, потому что тюргешский хан Учжэлэ был разбит и взят в плен Кутлугом, чей сюзеренитет над собой вынужден был затем признать (689).

Кутлуг умер между августом и ноябрем 691 г. Его преемником стал не один из сыновей, а брат Мочжо, или Мотчо (китайская траскрипция тюркского Бек-чор, по реконструкции Пеллио), которого те же надписи на Орхоне обозначают именем Капаган-каган, при котором успехи восточных тукю достигли наивысшей точки (691–716). Назначив себя арбитром в дворцовых драмах танского двора, он, проявив ловкость, сумел выставить себя защитником легитимных наследников Танов против узурпаторши императрицы У-хоу. Императрица попыталась замириться с ним, женив своего племянника на дочери тюркского царя; по этому поводу молодой человек отправился ко двору кагана, который тогда стоял лагерем в Черных песках (Кара-кум), южнее современного Саин-нойана, но Мочжо высокомерно отказался (698): его дочь предназначалась не племяннику У-хоу, а законному императору, отстраненному узурпаторшей от власти (703). Кроме того, он объявил, что, если узурпаторша свергнет с престола династию Тан, он со всеми своими ордами вторгнется в империю.

Несмотря на заверения в том, что он защищает Танов от грозной узурпаторши, Мочжо продолжал свои грабительские набеги на китайские земли. В 694 г. он разорил округ Линчжоу в районе между Сюаньхуа и Линцзю к западу от Пекина. Тем временем ему пришлось ненадолго пойти на сотрудничество с китайским двором против киданей – народа монголоидной расы, кочевавшего в Ляоси и Джехоле и начавшего свою экспансию на юг, нападая на китайские пограничные округа в районе Юнпина. В 696 г. один из вождей киданей, хан Ли Цзин-чжун, разгромил в этом районе китайскую армию. Этот вождь был союзником Мочжо. Когда вскоре после этого он умер, кидани прогнали его сына и отделились от тюркской коалиции. Мочжо вступил в страну киданей, чтобы восстановить изгнанника на троне, но не сумел этого достичь. Тогда он договорился с Китаем о совместных боевых действиях против киданей. За это он получил солидное вознаграждение в виде многочисленных штук шелка, мер риса, оружия, доспехов и т. д. Оказавшиеся зажатыми в клещи Мочжо и китайцами, одновременно вторгшимися в их страну, кидани были наголову разгромлены (696–697).

Императрица У-хоу, решив, что Мочжо сделался ее постоянным союзником, поблагодарила его за помощь. В ответ он возобновил свои набеги на округ Лин-ву возле Нинся. После того как китайский двор отверг его наглые предложения, он возглавил набег на юг Сюаньхуа, сопровождавшийся страшными грабежами, штурмом взял Вэй-чжоу (возможно, Линцзю к юго-востоку от Датуна), разорил Дин-чжоу в самом сердце Хэбея, между Баодином и Чжэн-дином, взял еще Чжао-чжоу и ушел восвояси только после того, как захватил несколько тысяч пленных, которых он перебил перед отступлением. В 702 г. он опустошил округ Дай-чжоу на севере Шэньси. В 706 г. наголову разгромил китайского военачальника Ша-ча Чжун-и возле Мин-ша-шаня, к востоку от Дунь-хуана, и осадил приграничную крепость Линчжоу, рядом с современным Нинся. Победа при Мин-ша-шане воспета в эпических выражениях на стеле в Кошо-Цайдаме, рассказывающей нам, какую роль в ней сыграл племянник Мочжо Кюль-тегин: «Мы сражались против Ша-ча сангуна. Сначала он (Кюль-тегин) сел на серого коня Тадыкан-чура и устремился в атаку. Этот конь был убит. Потом он сел на серого коня Ышбара-Яматара и устремился в атаку. И этот конь был убит. В третий раз он сел на Кедымлыга, гнедого коня, и устремился в атаку. В его доспехи попало более сотни вражеских стрел. Его атаку помнят многие из вас, о благородные тюрки. А эту армию (китайскую) мы там уничтожили!»

После каждого набега на китайскую территорию Мочжо возвращался в Монголию с длинными вереницами пленных и фантастической добычей. «В то время, – гласит надпись в Кошо-Цайдаме, – [наши] рабы стали рабовладельцами, а [наши] подневольные – владельцами подневольных. Столько мы всего захватили и устроили!»

Не менее удачлив Мочжо был и в войнах против других тюркских народов. На востоке он победил байырку с Верхнего Керулена, на севере – киргизов с Верхнего Енисея. «Идя через снег, чья высота равнялась длине наших копий, – сообщает стела его племянника Кюль-тегина, – мы поднялись на лесистые Кегменские горы (сейчас – хребет Танну-Ола), мы победили народ киргизов и сражались против их кагана дальше в лесу. Кюль-тегин устремился в атаку на белом жеребце. В схватке он поразил одного человека стрелой и пронзил клинком двоих. В этой атаке он загнал белого жеребца, но каган киргизов был убит, и мы обратили его народ в рабство». На западе Мочжо на какое-то время установил сюзеренитет над двумя группами западных тукю – дулу и нушиби (699). С этого момента великая империя тукю была восстановлена почти в границах 550 г. В низовьях Или, южнее Балхаша, тюргешский хан Сого (706–711), сын и преемник Учжэлэ, правда, пытался сопротивляться, собрать западных тукю против Мочжо, но в 711 г. был побежден и убит этим последним, который остался единственным государем тюркских народов от китайской границы до Трансоксианы. «Каган тюрок, – говорит по этому поводу стела Кюль-тегина, – был из моих тюрок, из моего народа. Поскольку у него не было мудрости и он не проявлял к нам уважения, он был убит…» И дальше: «Мы выступили против тюргешей, поднялись на лесистые горы Алтуна (Алтая) и перешли Верхний Иртыш. Мы победили народ тюргешей. Армия кагана тюргешей обрушилась на нас, как пламя и буря, и мы сражались. Кюльтегин устремился в атаку на сером коне Башгу. Мы убили кагана тюргешей и обратили в рабство его народ». Столь же триумфальной стала война с карлуками – еще одним тюркским народом из района Или. «Мы сражались в Кара-келе. Сидя на белом коне, Кюль-тегин устремися в атаку… Мы обратили в рабство карлуков».

Но Мочжо старел. Его жестокость, его тирания в конце концов утомили тюрок. Многие вожди переметнулись на сторону Китая. Байырку подняли мятеж. Мочжо наголову разгромил их на берегах Тулы, но, когда на обратном пути проезжал через лес, на него напал вражеский отряд, который его убил (22 июля 716 г.). Байырку отдали его голову китайскому послу, который отослал ее Чанъан.