Текст книги "Голод тигра"
Автор книги: Рене Баржавель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)
26
Мы никогда не узнаем запах галактики.
Мы никогда не сможем услышать звуки, издаваемые атомом.
Наши чувства ограничены не только их числом, но и их возможностями.
Мы многое не можем познать, мы ничтожно малы, мы меньше, чем ничто, жалкие пассажиры жалкой пылинки. Наши радары, телескопы и микроскопы не являются органами наших новых чувств, а всего лишь жалкими продолжениями, которыми мы пытаемся снабдить наши природные чувства. Радиотелескопы позволили нам открыть и изучить галактики, находящиеся от нас на расстоянии в миллиарды световых лет. Это значит, они так невероятно далеки, что испускаемый ими свет, путешествующий со скоростью около миллиарда километров в час, затратил миллиарды лет, чтобы долететь до фотографической пластинки в руках наших астрономов…
Фантастическое расстояние. Для нас, да. В масштабе Земли и того, что находится на ней. Но само по себе? По отношению ко Всему?
Мир, материальной частью которого мы являемся, есть ничто иное, как вихрь множества вихрей, повторяющихся на самых разных уровнях – от элементарных частиц к атомам, от атомов к солнечным системам, затем от солнц к галактикам, от галактик к Вселенным…
И сами Вселенные, возможно, есть ничто иное, как частицы, вращающиеся одна вокруг другой в атоме одной из молекул песчинки…
Мы захвачены этим вихрем, но совершенно не представляем, ни откуда он берется, ни куда он нас увлекает. Мы даже не знаем, что такое мы сами. Потому что организация нашей живой плоти столь же непознаваема, как и мир. Мы не можем ничего знать о подлинном хозяине нашей плотской жизни, который в каждый ее момент командует каждым из наших органов, каждой из миллиардов наших клеток. Этот никогда не ошибающийся и не засыпающий распорядитель не является частью того фрагмента Вселенной, внутренней или внешней, которую дозволено изучать нашим чувствам. Мы не в состоянии ни коснуться, ни услышать, ни почувствовать, ни увидеть нашего подлинного хозяина, мы не можем ничего знать о водителе машины, отупевшим пассажиром которой является наше сознание.
То, что мы в состоянии узнать о творении соответствует нашим масштабам. Движущиеся пространства ступенчато и бесконечно распространяются во всех направлениях, а мы находимся на перекрестке с двумя нашими такими короткими руками, продолжением наших плеч, перед стеной, ограничивающей наше познание, на расстоянии вытянутой руки.
Но и то немногое, что мы в состоянии усвоить, оказывается слишком огромным для нас. У нас нет времени. Мы ограничены и в этом направлении. Наша жизнь невероятно кратка. Жалкая вспышка.
Вселенная, которую мы в состоянии познать, наша Вселенная, замкнутая вместе с нами в ограниченном пространстве наших возможностей, может быть изучена лишь на протяжении бесконечного количества человеческих жизней.
И если когда-нибудь вечный человеческий разум распространится до пределов этого познания, ему достанется лишь горький осадок встречи с непознаваемым.
27
Возможно, имеется другой способ. Если отказаться от стремления узнать, а пытаться понять.
"Мое бедное дитя", сказал мне однажды почтенный старичок-кюре, взволнованный моими страхами, который давно обрел покой в автоматическом выполнении обрядов детской веры, "мое бедное дитя, это великие тайны, не пытайтесь понять их…"
Нет. Как раз нет. Возможно, я никогда не достигну этого, но до последнего своего дыхания я буду стремиться именно понять. Понять, где я нахожусь и что есть я, что я делаю и к чему все это. Это тело, построенное без моего ведома, живущее без моего вмешательства, этот разум, замкнутый в жалкой оболочке, зачем они существуют вместе? К какой цели устремляются они в океане материи? Эта страдающая и наслаждающаяся плоть, распоряжающаяся мной, созданная из пустоты, но способная кровоточить, получившая из бездны времен в дар жизнь, которая вскоре покинет ее, отдав гниению, этот разум, едва успевший родиться прежде чем ему придется угаснуть, я хочу понять, понять, понять, почему они соединены, почему так плохо подогнаны друг к другу? И есть ли у них есть определенная роль, есть ли место в мироздании – может быть, где-то между салатом и галактикой?
Цель каждой религии – разъяснить человеку, что такое творение, какое место занимает в нем человек и какую роль он играет. И никогда, никогда, никогда не говорить ему: "Не пытайтесь понять".
Цель каждой религии – установить четкие связи между человеком и остальным миром. И никогда, никогда, никогда не воздвигать между миром и человеком стены иллюзий и дымовые завесы.
Роль священника при этом – взять верующего за руку и подвести по пути ритуала к истине.
Посвящение в тайны, ключ, который дается неофиту, это объяснение, помогающее ему понять. Высшее озарение, о котором говорят мистики, это озарение понимания. Для них все ясно. Но разве могут дать ключ те, кто потерял его, указать путь те, кто давно не представляет, что этот путь существует? Разве могут объяснить все те, кто давно ничего не знает?
28
Древние религии, лишенные всякого содержания, подобные висящим на весеннем дереве сморщенным и высохшим прошлогодним плодам… Суетливые кюре, жирные епископы, домашние пасторы, извлекающие из своего сознания обрывки правильных фраз, чтобы пичкать ими свою паству, средневековые раввины, бонзы, у которых волосы на голове сбриты до самых мозгов, все они потеряли Бога на затерянных путях с тех времен, как они начали надоедать нам. Они еще могут вспомнить имя, могут изобразить облик. Облик по образцу их облика, имя, засиженное мухами. Бог. Какое же другое имя можно дать ему?
29
Люди прошлого века, свирепые бородачи 80-х годов были убеждены, что достигли пределов познания. Разобравшись с электричеством и эволюционизмом, они получили ключи от Вселенной. Их разум не оставлял в тени ни малейшего закоулка. Они были уверены в себе. И такими же были священнослужители. Все это породило известные баталии. Сегодня редкие волоски из бороды еще встречаются в лабораториях, но спокойная уверенность улетучилась. И Церкви, ощущающие, как их изнутри разъедает пустота, сближаются друг с другом подобно кучке больных кур в углу курятника. Несомненно, не терпимость вызвала к жизни экуменизм, а беспокойство. Он свидетельствует не о возрождении, а о малокровии.
И сегодняшний человек, ослабленный рационализмом и иррациональным, ковыляет подобно калеке, у которого отняли костыли.
Ему нужно будет научиться ходить.
Или он упадет.
Или он взлетит.
30
Какой бы точкой зрения ни воспользоваться, трудно поверить, что мир представляет собой беспорядочную груду, нагромождение материальных объектов, собранных на скорую руку и тщательно перемешанных случайными импульсами энергии, подобно тому, как перемешивается яичный белок, когда вы взбиваете его метелкой. Изучение любых объектов, от бесконечно больших до бесконечно малых, от незначительных деталей до грандиозных ансамблей, показывает, напротив, что все упорядочено. Все не только упорядочено, но и организовано. Оказавшись лицом к лицу перед специфическими проблемами, которые ставят этот порядок и эта организация, наиболее рациональным решением будет удовлетвориться ответом на вопрос «как?» Узнав, как разворачивается последовательность тех или иных явлений, выяснив, как функционирует тот или иной космический или биологический механизм, можно почувствовать удовлетворение. Мир существует, он так устроен. Ни к чему копаться дальше и пытаться разузнать еще что-нибудь.
Все это очень похоже на "не пытайтесь понять" моего знакомого почтенного кюре.
Хорошо, да простится это мне, но до тех пор, пока во мне сохранилась хотя бы дыхание жизни я буду стараться узнать больше и больше, даже если все мои усилия и мое желание позволят мне подняться выше хотя бы на одну-единственную ступеньку.
Поведение пойманного волка, который безостановочно мечется взад и вперед за решеткой клетки, мне кажется более трезвым, если не более рациональным, чем поведение его соседа, который перестает сопротивляться и сворачивается в клубок на соломе. Пытаясь преодолеть непреодолимое, повторяя попытку за попыткой по тысяче раз в час, кто знает, может быть когда-нибудь волк и вырвется на свободу…
31
Чтобы составить объективное представление об ужасающем множестве чудес, образующих живое, стоит изучить его с вниманием и мыслью, освобожденной от привычек.
Когда Лазарь вышел из могилы, это было чудом. Но если все мертвецы начнут действовать таким же образом, наше удивление быстро исчезнет и возникшая привычка заставит нас рассматривать воскрешение как естественное явление, для которого мы сможем установить постоянно повторяющиеся особенности, чтобы назвать их законами…
Мы окружены чудесами, к которым привыкли. Мы сами живем только благодаря чуду, все живое чудесно в малейших своих деталях, но мы настолько привыкли к ежедневным чудесам, что они совершенно перестали удивлять нас.
К примеру, что может быть для нас более обыденным, чем уши? Два нелепых лопуха, заканчивающихся отверстиями в голове… Находящиеся в отличном состоянии уже у новорожденного, они тут же начинают служить нам без каких-либо усилий с нашей стороны. Они улавливают вибрации во внешнем мире и автоматически преобразуют их для нас в целый мир звуков. Чтобы услышать, нам не нужно вслушиваться. Разве мы удивимся, если соловей распевает серенады для своей красавицы, а модулированные у него в горле колебания воздуха резонируют в нашем мозгу? Конечно нет, ведь это так естественно.
Естественно. Да. Естественно.
Все естественное чудесно.
Давайте, рассмотрим внимательнее это такое обыкновенное ухо. Мы все помним из школьного учебника, что оно подразделяется на три части: наружное, среднее и внутреннее. Наружное ухо начинается ушной раковиной, которая собирает звуковые волны, и заканчивается барабанной перепонкой. Общеизвестно, что с возрастом и барабанная перепонка и все остальное становятся менее чувствительными. Следовательно, вся конструкция уха должна воспринимать все более и более существенные порции звуковых волн, чтобы иметь возможность нормально работать. Именно поэтому пожилые люди прикладывают к ушной раковине согнутую ладонь. Вы никогда так не делали? Увы, у вас все еще впереди… И вот еще интересный факт. Один видный врач рассказывал мне, что по имеющимся наблюдениям у стариков уши становятся больше.
С тех пор, как я узнал об этом, я старался внимательно рассматривать стариков. Посмотрите и вы; вы поймете, что это правда. Особенно хорошо это заметно у самых старых людей, у которых ушные раковины становятся просто огромными. Это настоящие листья лопуха. Теперь перейдем к барабанной перепонке. Мы живем в таком шуме, что просто не можем использовать ее повышенную чувствительность. На нее постоянно воздействует настоящий винегрет звуков, заставляющих ее непрерывно вибрировать. И наши слуховые нервы, стараясь защитить нас, делают восприятие менее чувствительным. В то время, как в начале чувствительность барабанной перепонки такова, что она (я цитирую здесь дословно статью П.Даниша в "Сьянс эт Авенир" за июль 1962 года) "что для определенных частот… она может реагировать на колебания, амплитуда которых не достигает одной миллиардной доли миллиметра, то есть одной десятой диаметра атома водорода. Таким образом, в абсолютной тишине наше ухо способно услышать звуки от столкновения молекул воздуха, охваченных броуновским движением!"
Неплохо, правда? Но дальше будет еще интереснее. Продолжим.
Волны, заставляющие колебаться барабанную перепонку, передаются на нее через посредство среды, в которой мы живем, то есть воздуха. Но человеческое тело, которое выглядит таким твердым, на самом деле состоит почти целиком из жидкости. Следовательно звуковые волны, чтобы проникнуть в человеческое тело, должны перейти из воздушной среды в среду жидкую. При этом, они неизбежно должны испытать торможение. Проблема решается с помощью среднего уха.
Наружное ухо находится в воздухе. Внутреннее ухо представляет собой полость, заполненную водой. Среднее ухо, расположенное между наружным и внутренним, передает колебания от первого ко второму с помощью трех миниатюрных косточек: молоточка, наковальни и стремечка.
Молоточек связан с барабанной перепонкой и колеблется вместе с ней.
Он передает свои колебания наковальне, а та, в свою очередь, стремечку. Стремечко заставляет колебаться эластичную мембрану, на которую оно опирается и которая закрывает окошко в костной полости внутреннего уха.
Три промежуточных косточки настолько совершенны по своей форме, своей уравновешенности, своему строению, своему расположению и соотношению своих размеров, что колебание, передаваемое ими от барабанной перепонки во внутреннее ухо одновременно усиливается в соотношении от 2 до 22 раз… Добавим, что для того, чтобы избежать резкого повышения или понижения давления в среднем ухе, находящемся между двух колеблющихся мембран, через мышцы и кость проложен обходной канал: это Евстахиева труба, связанная через рот с наружной атмосферой. Благодаря этому устройству, давление внутри и снаружи уха всегда остается одинаковым.
Неплохо…
Дальше будет еще любопытнее. Углубимся во внутреннее ухо. До сих пор все было относительно простым. Мы могли восхищаться гениальным ремесленником, искусно обработавшим каждую косточку до идеальной формы и собравшим их затем с помощью мышц и микроскопических связок, добившись точнейшего функционального равновесия. Но для нас не составляло особого труда понять, каким образом эти три элемента слухового аппарата выполняли свою работу. Но во внутреннем ухе все становится несравнимо более сложным. Мы переходим из мастерской часовщика в лабораторию электронщика. И это сравнение лишь отдаленно соответствует реальности. Для того, чтобы объяснить происходящее здесь, нам придется привлечь все науки.
Чтобы подробно проанализировать все происходящее, и у меня, и у вас окажется недостаточно знаний. Впрочем, и самые крупные ученые оказываются не в лучшем положении…
Мы просто бросим обычный взгляд профана в эту странную пещеру. Взгляд простодушного. Взгляд человека, не претендующего на то, чтобы узнать почему, когда ему объясняют как.
Мы не будем обращать внимание на полукольцевые каналы, тоже находящиеся во внутреннем ухе, но не участвующие в осуществлении слуховых функций. По крайней мере, насколько это нам известно. Очевидно, существуют какие-то весьма серьезные основания, чтобы они находились именно здесь, а не где-нибудь в другом месте, но мы о них ничего не знаем. Нам известно только, что они являются местом, центром, обеспечивающим равновесие. Их всего три, каждый в виде полукольца, они собраны в одно целое так, что каждый из них перпендикулярен двум остальным, каждый ориентирован по одной из трех взаимно перпендикулярных осей.
Если случается, что они повреждены при ранении или вследствие болезни, человек не может находиться в вертикальном положении. Даже лежа с закрытыми глазами, он не чувствует себя в равновесии. Он больше не представляет, что такое стабильность, безопасность, отдых. Со всех сторон ему грозят ужасные падения, но ему не за что ухватиться, потому что вся его вселенная одновременно опрокидывается сразу во всех трех направлениях.
Человек может стать глухим, слепым, немым, одноруким, безногим, сердечником, туберкулезником, даже кастратом, но оставаться при этом человеком. Он может погрузиться в кому, но продолжать принимать участие, хотя и пассивное, в жизни нашей вселенной – как, например, камень. Но стоит лишить его полукольцевых каналов, и он оказывается вышвырнутым из нашего мира, первым законом которого, основополагающим условием которого является равновесие. Без него человек превращается в жалкий обрывок сознания, принадлежащий хаосу.
Вероятно, то, что полукольцевые каналы находятся во внутреннем ухе, связано с их исключительной важностью. Действительно, внутреннее ухо можно считать наиболее защищенным местом во всем теле. Это маленькая прочная коробка в большой прочной черепной коробке. Череп, который должен защищать уши и мозг, имеет почти сферическую форму. Сферическая форма наиболее подходит для того, чтобы выдерживать удары и отражать их по касательной.
Ладно, оставим эти таинственные каналы, эти три неподвижных гироскопа, которые есть ничто иное, как своего рода связующее звено между всемирным равновесием и равновесием отдельного индивида, и вернемся к интересующим нас колебаниям в том месте, где мы расстались с ними: когда они через особое окошко попали во внутреннее ухо.
За гибкой мембраной, закрывающей это окошко, находится лабиринт, через который колебания продолжают свой путь. Этот лабиринт имеет форму свернутой спирали, которая широкой стороной обращена к отверстию, а остроконечной вершиной направлена внутрь черепной коробки. Но хорошо известные нам земные или морские моллюски имеют раковины, которые образованы одной свернутой в спираль трубкой. В то же время, во внутреннем ухе находится три длинных свернутых спиралью полости, идущих от основания к вершине, где две из них сообщаются между собой. Третья, получившая название улитки, герметично закрыта с обеих сторон, но она сообщается с соседней ветвью спирали посредством расположенной вдоль нее мембраны – еще одной! Внутри улитки непосредственно вдоль мембраны, повторяющей витки спирали, располагаются примерно двадцать пять тысяч так называемых "слуховых клеток". На одном конце каждая из них находится множество колеблющихся ресничек. На другом конце "слуховой клетки" расположен пучок нервных волокон, идущих от ресничек. Затем эти пучки, отходящие от каждой клетки соединяются вместе и образуют слуховой нерв, который должен передавать в мозг послание, идущее из уха.
Что происходит в этом лабиринте? Расскажем об этом в самых общих чертах. Когда мембрана, закрывающая окошко во внутреннем ухе, начинает колебаться, содержащаяся в нем жидкость передает колебания нервным клеткам, которые преобразуют нервный импульс и направляют его в мозг с помощью слухового нерва. Но зачем нужно это улиткоподобное образование?
Представим, что нервные слуховые клетки расположены непосредственно за плоской мембраной, закрывающей окошко. Вообразим, что мы гуляем по Шамбордскому лесу теплой весенней ночью. Наше ухо улавливает трели любовной песни соловья, шорох ветра в молодых листьях, шум шагов, рев оленя, бессмысленную кашу звуков из телевизора, находящегося в домике сторожа, отчаянные вопли хора лягушек, соло "Каравеллы", пролетающей в вышине, журчанье ручейка, треск сучьев, сломанных шарахнувшимся в кусты испуганным кабаном, тарахтенье мопеда в добром десятке километров от нас…
Наше ухо воспринимает все эти звуки одновременно.
Допустим, что наши слуховые клетки находятся в одной плоскости позади закрывающей окошко мембраны, в этом случае они будут воспринимать звуковые волны от всех источников одновременно; при этом, в наш мозг поступит смесь всех звуков, и он окажется не в состоянии разделить их в этой мешанине и идентифицировать. Мир звуков превратится для нас в непрерывный однородный шум, в котором можно будет различить лишь колебания уровня громкости.
Лабиринт внутреннего уха превращает эту кашу, эту магму колебаний в звуковой ансамбль, в котором каждый звук строго индивидуализирован. Мозгу остается идентифицировать их и отобрать нужные. Между тем, что поступает во внутреннее ухо через закрытое эластичной мембраной окошко и тем, что выходит из него по слуховому нерву, разница примерно такая же, как между смесью красок, пропущенных через миксер, и картиной, написанной теми же красками.
Каким образом лабиринт анализирует это пюре из звуковых колебаний?
Ответить на этот вопрос очень трудно, потому что чтобы увидеть, что происходит во внутреннем ухе, его нужно открыть, а с того момента, как оно будет открыто, в нем, естественно, ничего больше произойти не может. Во всяком случае, ничего нормального.
Жалкие эксперименты, которые удалось осуществить, дают кое-какие указания. Дальше можно использовать только логику, чтобы строить гипотезы…
Смесь звуковых колебаний попадает в трубку, диаметр которой постоянно уменьшается в соответствии с логарифмической кривой, способной привести в восторг самого Сальвадора Дали. Каждое из составляющих эту смесь отдельных колебаний достигает при своем продвижении через лабиринт той его части, диаметр которой, соответствующий определенной длине волны, позволяет колебанию с такой длиной волны войти в резонанс именно с данной частью слухового устройства. Именно в этом месте реснички слуховых клеток начинают колебаться, реагируя на определенный звук. Так происходит для каждого из колебаний с особой длиной волны, вместе со всей массой звуковых волн достигших внутреннего уха. При их продвижении вдоль улиткообразного канала каждая группа клеток извлекает колебания с характерной для них длиной волны. Дойдя до конца лабиринта, звуковая магма будет полностью проанализирована.
Впрочем, это всего лишь гипотеза. Законы механики и акустики позволяют нам считать ее весьма правдоподобной. Опыты, производившиеся в неудовлетворительных условиях, похоже, кое в чем подтверждают ее. Действительно, мембрана улитки колеблется селективным образом. В то же время, они опровергают ее: мембрана колеблется в наиболее узкой части улитки для низких тонов и в наиболее широкой – для наиболее высоких. Знание акустики склоняет нас признать более вероятной противоположную возможность. Таким образом, мы можем заключить только то, что мы не понимаем то, что в действительности происходит в лабиринте, но мы можем быть уверены, что происходящее тесно связано с длиной волны звуковых колебаний, с одной стороны, и с улиткообразным строением трех звуковых каналов, с другой. Но знания длины волны недостаточно, чтобы охарактеризовать звук. Находитесь ли вы на концерте или сидите перед своим проигрывателем, ваше ухо прекрасно различает одну и ту же ноту, повторенную роялем, скрипкой или флейтой. А ведь эти инструменты испускают колебания, воздействующие на один и тот же участок спиралевидной структуры. Что же позволяет различать их?
Возможно, что это функция колебательных ресничек. Все, происходящее на их уровне, мы можем описать, но не можем объяснить. Так происходит каждый раз, когда мы оказываемся перед проявлениями основных законов электричества и жизни: как только ресничка начинает колебаться, возникает электрический микроток, который проходит через слуховую клетку, на которой расположена ресничка, а затем поступает в пучок нервных волокон, в слуховой нерв и, наконец, в мозг.
Отметим, что ни одна из этих ресничек не идентична другим как по диаметру и длине, так и по расположению слагающих ее молекул. Поэтому возможно, что каждая из них или даже каждая из слагающих их молекул более или менее чувствительна к определенным характеристикам колебаний, которые не имеют отношения к длине волны, но которые обуславливают специфику звучания пианино или трубы.
Каждая молекула каждой реснички передает слуховой клетке микро-микроток, модулированный особым образом, последняя синтезирует результаты, обобщает их и отправляет в мозг по специальному нервному волокну. Все 25 000 нервных волокон, выходящих из 25 000 слуховых клеток, одновременно посылают в мозг свои микротоки, и микроток каждой из них отличается от микротоков любой другой из 25 000 клеток напряжением и интенсивностью тока, а также энергией, модуляцией и, несомненно, многими другими параметрами, о которых мы не имеем ни малейшего представления. Мозг получает 25 000 электрических сигналов и перерабатывает их с помощью процесса, который мы вряд ли когда-нибудь поймем, в слуховые ощущения. Каша колебаний собранная ушной раковиной, воспринятая барабанной перепонкой, усиленная косточками среднего уха, проанализированная лабиринтом, закодированная улиткой, переданная слуховым нервом, интерпретированная корой больших полушарий превращается в результате в закономерно построенную мозаику ясных, глубоких и различно окрашенных звуков; голоса оленя и лягушек, дыхание ветерка вошли в ваш мозг и вы узнали их.
Это происходит в человеческом ухе. По крайней мере, примерно это. Я существенно упростил все, что мы знаем об этом. И не следует забывать, что мы знаем далеко не все.
Возможно, что высказанные мной предположения неверны. Но если мы когда-либо узнаем с достаточной точностью все, то у нас будет еще больше оснований замереть в изумлении и страхе перед непознанным.
Кто задумал ухо?
Было бы очень просто удовольствоваться тем, чтобы увидеть в гармоничной простоте его общего устройства, в изяществе отдельных деталей строения, в разнообразии его механических, акустических, электрических, химических, соединительных, костных, мускульных, нервных, твердых, жидких, газообразных функций, в других неизвестных нам особенностях, в четком и совершенном взаимодействии всех деталей и процессов всего лишь счастливый результат множества случайных мутаций.
Мы охотно принимаем систему отбора наиболее хорошо вооруженных и наиболее приспособленных особей. Животное, имевшее уши, явно должно было пережить другое животное, у которого ушей не было. С этим нельзя не согласиться. Но кто дал ухо животному, у которого оно было?
Говорят, что ответить очень сложно. Сначала появилась одна клетка, которая оказалась более чувствительной к звуковым колебаниям, чем другие, затем…
Согласен.
Но каким образом эта более чувствительная к звуковым колебаниям клетка превратила это колебание в слуховое ощущение? Как она соединилась с другими клетками? Каким образом на них выросли реснички, как они оказались в улитке, а улитка в лабиринте? Каким образом возникла система усиления в среднем ухе? Как появилась и выросла ушная раковина? Как? Как? Как? Кто спланировал эти последовательные усовершенствования?
Может быть, сам индивид?
Если бы это было возможно, сейчас у всех людей уже давно были бы крылья и глаза на затылке.
Может быть, это вид? Или сама живая материя?
Кто?
Ухо не возникло в результате невероятного случайного совпадения миллионов благоприятных мутаций.
Ухо является задуманным, спланированным, организованным сооружением. Случай не задумывает, не отлаживает, не организует. Случай способен создать только кашу.
Даже если учесть фактор времени, объяснение случайностью не может быть принято. Я знаю аргумент, в котором речь идет об обезьяне и пишущей машинке: если посадить обезьяну за пишущую машинку и позволить ей печатать на протяжении вечности, то среди бесконечного множества сочетаний знаков обязательно окажется полный текст Библии.
Я не могу принять этот аргумент. Он неверен. Он смешивает количество и качество. Обезьяна не сможет напечатать не только Библию, но даже басню "Стрекоза и муравей". Она будет печатать бессмысленный набор знаков на протяжении вечности, до скончания времен.
Вы можете бросать кости целую вечность, вы никогда не получите последовательность из тысячи шестерок. Следовательно, необходимо наложение благоприятных мутаций, таких же невероятных, как и последовательность из тысячи шестерок, чтобы создать ухо, маргаритку или котенка.
В таком случае, откуда взялись маргаритка и котенок?
ЗНАЧИТ, ЕСТЬ КТО-ТО!
Есть кто-то под кроватью или в шкафу! Есть кто-то в нашей жизни, в нашей плоти. Кто-то, создавший нас и делающий из нас то, что он хочет.
