Текст книги "Дом на острове (СИ)"

Автор книги: Рената Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Когда мы оказались между островом и материком, волны присмирели. Сразу стало легче. Повинуясь команде Рамоны, выключила мотор и на инерции повернула к острову. Он надвигался чёрной громадой. Лишь когда пропали звёзды по сторонам, я поняла, что с обеих сторон скалы, но не успела испугаться, как сильный толчок бросил меня вперёд. Лодка с разгона села на мель. Я пришла в ужас:

– Рамона, что ты наделала! Ни за что не смогу столкнуть такую тяжесть на глубину.

– Начался отлив. Она останется на песке. Днём, когда будет большая вода, уплывёшь. Пойдём.

Я закатала джинсы и прямо в шлёпках спрыгнула в мелкую воду. Берег был совсем рядом. За узким песчаным языком смыкались скалы, которые издали казались чёрными и неприступными. Вблизи они не выглядели так страшно, и я начала взбираться наверх: карабкалась по каким-то уступам, цепляясь за камни, ничего толком не видя вокруг, а лишь следуя за призраком. Шлёпки мешали, я их сбросила. Острые камни кололи ноги, зато босые ступни лучше чувствовали опору. Не скажу, что подъём оказался слишком сложным, хотя пришлось поднапрячься. Лишь в одном месте из под ноги вырвался камень и покатился вниз. Я вцепилась в неровности скалы, вслушиваясь в стук и раздавшийся плеск. Стало жутко, но тут Рамона ободряюще сказала:

– Ещё чуть-чуть, всё здорово получается. Молодец!

И впрямь через несколько минут я стояла на твёрдой земле, отворачиваясь от ветра, который упорно хлестал меня волосами по лицу. Руки и ноги немного дрожали, завтра непременно будут ныть все мышцы. Занимался рассвет. Дубы выступали из темноты, и силуэт дома четко выделялся на фоне посветлевшего неба.

– Скорее, скорее, – торопила Рамона.

Я покорно повернулась и потрусила к дому за призраком, тихо шипя от боли, когда под ноги попадались острые камни. Переоделась в белое платье, заблаговременно припрятанное на первом этаже. Рамона пританцовывала от нетерпения, ломая руки.

Заходя в спальню, я не испытывала страха. Возможно, его запасы на сегодняшний день были исчерпаны. Муж спал, отвернувшись к стене, и еле слышно посапывал. Чарли не изменил привычкам: стакан воды на тумбочке, рядом телефон на зарядке. Утопить его было делом одной минуты. Возможно, Чарли услышал звук или почувствовал мой взгляд – он начал шевелиться. Я бросилась наутёк: промчалась по коридору, через зал и влетела в распахнутые двери башни прежде, чем сообразила, что отсюда бежать некуда. Поворачивать было поздно, я юркнула за дверь в слабой надежде, что Чарли понесётся по лестнице, и можно будет выбраться из ловушки.

В щель была видна часть зала. И окно. И Рамона у окна.

Не думала, что Чарли свалится в обморок, и только когда робко выступила из своего укрытия почувствовала удушающий запах гниющей плоти.

– Бежим! – Рамона вновь приняла облик симпатичной девушки. Я без сомнений последовала за ней, и только внизу, отдышавшись, сказала:

– Это было так страшно! Так ему и надо!

– Покажем ему много интересного, – пообещала Рамона. – Идём на крышу?

Наблюдать за рассветом было здорово. Рамона сидела рядом, сначала чуть просвечивая, похожая на маленькое облачко, постепенно становясь всё более прозрачной. Я уже не могла разобрать её черт. Шутливо сказала:

– Ты похожа на пар над кипящей кастрюлей.

– Хочу справедливости, – прошуршал бестелесный голос. – Кипит моя ненависть.

Ответить не успела.

– Скорей! Уходи!

Я рванула на чердак. Посмотрела, как Чарли удаляется в сторону пристани, решила не терять времени.

Аккуратно собрала осколки стакана из мусорного ведра, и принесла в комнату, где временно пристроила на тумбочке, после чего с чистым сердцем легла досыпать.

Рамона вновь разбудила меня сном со штормом и криками, похожими на вопли чаек. Я, наконец, чувствовала себя человеком: выспавшаяся, согретая. Не торопясь разложила в кровати битое стекло и вновь аккуратно застелила.

– Он на кухне, – раздался шёпот над ухом. – Замани наверх.

Я бросила взгляд в зеркало. Мой цветущий вид никак не соответствовал роли, которую надо сыграть. Недолго думая, подцепила маникюрными ножницами белые тени из косметического набора и они двумя полукружьями вывалились на стол. Взять их в ладони и размазать по лицу было делом нескольких секунд. Не очень ровно, но сойдёт. Немного мазнула перламутровым зелёным и пошла пугать Чарли.

Страха не было. Завывая на лестнице, еле удерживалась от смеха, а когда Чарли, поменявшись в лице, бросился ко мне, неторопливо скрылась от него, подмигнула Рамоне, которая ждала своей очереди в центре коридора, и свернула в комнатушку напротив спальни, откуда вела лестница на чердак.

Поднялась на крышу. Ждать пришлось долго, и я решила, что Чарли опять лишился чувств от вида Рамоны. Наконец, внизу хлопнула дверь и Чарли, слегка пошатываясь, подошёл к ступеням. Я спихнула кирпич и поторопилась скрыться.

– Ничего не получилось, – доложила Рамона, явственно видимая в полумраке чердака. – Твердит, что это была шутка.

– Может и в самом деле? – вдруг испугалась я. Представилось, что всё – глупое недоразумение. Поговорить с мужем – и всё рассеется, как морок, и вновь станет хорошо.

Рамона скептически молчала.

– Понимаю, что нет, – горько сказала я, – но…

Она сжала губы и кивнула.

– Уезжай. Сейчас. Пока прилив.

Я растерялась:

– Как, уже?

Рамона поблекла и исчезла. Да, верно, прилив. Нельзя терять времени. Я поспешила на берег. Сначала за кроссовками. Лишь примерно представляла, куда идти дальше. Без подсказок Рамоны могла и не найти лодку.

Густой кустарник, который я умудрилась ночью вообще не заметить, скрывал расщелину от невнимательных глаз: её можно было заметить, только подойдя вплотную. Высота обрыва меня потрясла. Здесь же метров восемь! И по этим вертикальным стенам я карабкалась? Да если бы видела, какая дорога мне предстоит, ни за что не решилась бы лезть! Я с ужасом глядела вниз. На глаза наворачивались слёзы. Неужели всё зря?

– Рамона, милая, я же не смогу спуститься!

Она молчала. Сморгнув слёзы, я огляделась, но марева, выдававшего присутствия призрака, не заметила. Выхода нет. Вокруг моторки уже плескались волны, и она заметно покачивалась. Если не спущусь, отлив её просто утянет за собой.

Осознание того, что у меня нет времени, вдруг обдало жаркой волной. Сколько я буду карабкаться? А вода вот-вот поднимет лодку с песка. Тихо поскуливая от страха, я сорвала с себя платье, завернула в него кроссовки и, примерившись, швырнула в моторку. Здесь мелко. Я дошла почти до самого окончания расщелины, туда, где края её расходились, будто распахнутые руки, желающие обнять океан. Сквозь прозрачную воду было видно, где песчаное дно резко уходит вниз.

– Рамона? Ты здесь? Куда лучше прыгать ?

Не дождавшись ответа, не стала раздумывать, чтобы не растерять остатки решимости: сделала пару шагов разбега и бросилась в воздух.

Мне никогда не приходилось прыгать с такой высоты. Изощряться не стала: вытянулась солдатиком. Удар о воду вышиб дыхание, видно вошла не совсем вертикально, обожгло холодом, и я лихорадочно забарахталась, торопясь вырваться на поверхность. Выскочила совершенно дезориентированная, отплёвываясь, отфыркиваясь, ослепшая от волос, залепивших глаза. Первым делом снова опустила лицо вниз, чтобы отвести волосы в сторону. В прозрачной воде было видно скалу, которая медленно плыла в сторону. Я в панике вскинула голову и огляделась. Нет, всё хорошо, меня несло как раз туда, куда надо, и я энергичными гребками стала помогать течению. Плыть-то пришлось всего ничего, но когда я добралась до моторки, зуб на зуб не попадал. Я не стала натягивать платье на мокрое тело. Лодка уже всплыла и медленно поворачивалась на месте, то в одну, то в другую сторону.

Я дождалась, когда её развернёт носом к выходу и завела мотор. Плыть в город не решилась. Это здесь, в проливе, волнение не сильное, а в океане могу не справиться с управлением. За считанные минуты домчалась до берега и привязала моторку к выступу большого камня так, чтобы её не было видно с острова. Надеюсь, лодку не слишком побьет. Скоро вода отступит, и она окажется на песке. По колено воде побрела к берегу. За спиной раздавался стук и скрежет.

Теперь предстояла нелёгкая прогулка в несколько километров длиной.

***

Перед тем, как подниматься по каменистому склону, я невольно оглянулась на покинутый остров. Фигура Чарли ясно вырисовывалась на фоне неба. Инстинктивно я присела за камнем. Заметил или нет? Хотя какая теперь разница? Мы ничего не сможем сделать друг другу.

Гордо выпрямилась: пусть видит! – но он уже ушёл. И чёрт с ним! Надеюсь, Рамона попугает его от души, чтобы неповадно было.

Я поднялась по каменистому склону, заросшему травой и редкими соснами, потом выбралась на тропу, шедшую вдоль берега. Ветер, хлещущий по мокрому телу, казался ледяным, но высушил меня за какую-то четверть часа.

Путь до города оказался короче и проще, чем я опасалась. Вероятно, когда-нибудь я пожалею, что была не в состоянии насладиться великолепными пейзажами, но сейчас было не до красот природы. Злость на мужа ушла, выплеснутая в наши с Рамоной жестокие розыгрыши, но на её место пришло холодное понимание того, что такие люди, как Чарли и его отец не должны иметь возможность вредить окружающим. Не в силах никому ничего доказать, я не могла ни изолировать их, ни остановить, и это приводило в отчаяние: чувствовала себя обманутой, оскорблённой и ужасно беспомощной.

Что делать дальше? В полицию идти бессмысленно. Там только посмеются над бреднями иностранки.

Надо возвращаться за деньгами и документами, но с кем? Друзей здесь я не завела.

Ужасно, когда весь мир отодвигается ради одного человека, особенно если потом выясняется, что он того не стоил. Вспоминались многочисленные моменты, когда я могла с кем-то познакомиться. Чарли всегда находил возможность пресечь мои контакты. Даже в кафе, куда мы заходили чаще всего, я бы с удовольствием болтала с официантом, если бы Чарли не выражал так явственно свою ревность. И мне это казалось милым и забавным! Разве можно требовать от дорогого человека, чтобы он стал твоей бессловесной тенью?

Шагая по скалистому берегу чужой страны, я дала себе обещание, что больше никогда не стану отказываться от собственной жизни, подчиняя её жизни другого человека.

В моём сердце ещё жила любовь к Чарли – не к тому беспринципному лицемеру, который остался на острове, а к весёлому, нежному и заботливому парню, каким он оставался в моей памяти. Которого не существовало. Вряд ли получится быстро избавиться от этого наваждения, но с течением времени я справлюсь. С каждым шагом крепла уверенность в собственных силах.

В городок я пришла ещё засветло. Не надумала ничего лучше, как обратиться всё к тому же официанту в кафе. Пабло, увидев меня, вытаращил глаза и, глядя на его пораженное лицо, я поняла, что он уже знает о моём исчезновении. Следовало ожидать! Наверняка слухи здесь расходятся быстро.

Не буду ничего объяснять, если сам не спросит. Если что – обойдусь минимумом. Наугад сказала:

– Привет! Я бы хотела поговорить с девушкой, которая собиралась у нас работать. Пилар. Ты, случайно, её не знаешь?

Она мне понравилась. Может быть, смогу объяснить ей ситуацию и договориться о помощи.

Пабло просиял, и у меня на миг дрогнуло сердце, так эта улыбка напомнила Чарли – того, раннего.

– Знаю, конечно. Дать номер?

– М-м-м… нет, – сказала я, боясь поверить в свою удачу. – Я без телефона. Будет классно, если дашь поговорить со своего.

Он быстро набрал номер, передал мне трубку и тактично отошёл в сторону.

Гудки. Голос, который что-то быстро сказал по-испански, я не узнала. Показалось, что он звучит ниже, чем у Пилар. Растерявшись, не сразу нашлась, что сказать. Только после очередной длинной фразы, сказанной с вопросительной интонацией, осторожно спросила:

– Пилар? Это говорит Лиз, которая из дома на острове.

– О, так вы живы? – радостно воскликнула она. – Что случилось? И я могу получить эту работу?

– Кажется, жива, – с трудом выговорила я, чувствуя, как в горле собирается комок. – Случилось… – я вновь переживала события последних суток. Как можно рассказать об этом? – Случилось много чего, – сказала я бесстрастно. – Муж меня обманул…

Я с гордостью подумала, что так и надо дальше говорить, чтобы не грузить людей эмоциями – и разрыдалась.

Пилар приехала через полчаса, когда я уже успокоилась настолько, что смогла кратко и внятно объяснить ей всё. Рамона в моей версии не упоминалась: я наврала, что слышала о течениях вокруг острова в случайном разговоре, и, испуганная звонком Чарли, изобразила попытку сбежать вплавь, а при первой же возможности угнала лодку и удрала.

Пабло тоже слушал мой рассказ. Потом они бурно обсудили его между собой. Было страшно, что они станут уверять меня, что я – паникёрша и бестолочь, неправильно поняла шутку мужа и должна была объявиться, когда увидела, что Чарли привёз Пилар на остров. Я вклинилась в разговор и сказала, что хочу уехать и прошу их только поехать со мной на остров, чтобы забрать вещи и документы.

Они вроде как согласились и снова начали что-то обсуждать. Я отошла в сторону и погрузилась в печальные размышления, из которых меня вывело прикосновение к плечу.

– Прости, что я поставила под сомнение твои слова, – сказала Пилар, прямо глядя мне в глаза. – Мне твой муж показался искренним, и он так тобой восхищался! Возможно, это и впрямь неестественно, так изливать душу первому встречному. Кузен убеждает меня, что я ошибаюсь.

– Кузен?

– А, ты не знала! – удивилась она. – Сейчас он договорится на работе, и мы поедем. Надо торопиться, скоро стемнеет.

Тот путь, который занял у меня больше двух часов, мы преодолели за несколько минут: оказывается, чуть дальше той тропы, по которой я шла, была дорога. К проливу мы вышли в стороне от того места, где я оставила моторку, но я сразу сориентировалась и сказала, в какую сторону идти.

Мы уже начали спускаться к лодке, когда Пилар вскрикнула:

– Глядите!

Солнце садилось, мы были в тени скал, а человек, который мчался со всех ног, был хорошо освещён. Временами Чарли (я не могла рассмотреть наверняка, но полагала, что это он) делал резкие рывки из стороны в сторону, размахивая руками.

– Что это с ним?

Я промолчала, хотя догадывалась, даже показалось, что вижу характерное дрожание воздуха за его спиной. Мы остановились, глядя на нелепые метания одинокой фигурки над обрывом.

– Он сошёл с ума! – пробормотал Пабло. Его прищуренные глаза казались совсем чёрными.

Внезапно Пилар вскрикнула, прижав руки к груди. Я вздрогнула и вновь посмотрела на остров. Силуэт исчез. Я искала его взглядом, но не могла найти. Волны, неспешно поднимались и опускались, но на воде я тоже ничего не заметила.

– Скорее, может, он жив, – сказал Пабло, – и мы понеслись вниз. Я предполагала, что произошло, но не хотела в это поверить, и не спрашивала, чтобы не утвердиться в своей догадке. Лодка лежала в нескольких метрах от берега. Втроём мы протащили её по песку и спустили на воду. Мотор взревел, и мы понеслись через пролив.

***

Тело лежало у подножия скалы, лишь чуть не долетев до воды. Чарли умер сразу. Я так и не поняла, прыгнул он со скалы сам или просто оступился, ослеплённый страхом. Скорее, второе.

Я не плакала, все чувства были словно парализованы, даже то, что происходило вокруг, воспринимала плохо, словно через мутное стекло. Слишком внезапно игра превратилась в трагедию.

Кажется, на острове побывали и полицейские, и врач. Я отвечала на какие-то вопросы, что-то подписывала, но не очень хорошо понимала, что делаю. Запомнила только как пожилой усатый офицер так, между прочим, поинтересовался, что там было с моим утоплением. Я на голубом глазу заявила, что утопляться и в мыслях не было: позагорала немного, ушла в дом за перекусом и заработалась. Ну и случайно заснула. А что меня при этом не нашли, – ну извините, так искали. Удрала же с острова потому, что Чарли начал угрожать, вёл себя явно неадекватно. Офицер понимающе кивал головой, глубокомысленно заметив, что ещё в участке мой муж показался ему странным и склонным к фантазированию.

Спасибо Пилар, которая старалась оградить меня от излишнего напряжения. На острове побывал и репортёр, но она разговаривала с ним сама, а ко мне не подпустила.

Когда увезли тело и все разъехались, я смогла, наконец, выплакаться. Пилар молча обнимала меня, Пабло неловко топтался у окна. Они упорно звали меня на материк, но я сказала, что хочу побыть одна. Пилар пообещала вернуться назавтра, и они уехали на моей моторке.

Рамона пришла, когда рёв двигателя затих вдали. Несмотря на темноту, она не проявилась чётко, а молча стала в дальнем конце спальни чуть заметным светящимся облачком.

Мне стало спокойно. Так спокойно, как не было с самого момента смерти мужа.

– Что ты зависла в углу? Я не в претензии. Всё по справедливости. Хотя мне горько, да.

– Останешься здесь? – спросила она, не сдвигаясь с места, но становясь ярче и зримей, словно набирая плоть. – Это хороший дом, надо, чтобы здесь жили люди.

Я замотала головой:

– Нет, ты что! Кто мне позволит!

– Видела бумаги. Было его. Ты наследуешь.

– Да, – растерялась я, – всё так… Мне как-то не приходило в голову…

Рамона молча ждала, пока я переварю этот факт. После первого ошеломления я вернулась в мир реальности и снова покачала головой:

– Всё равно никак. Твой остров прекрасен. И дом твой мне нравится, правда! Он чудесный. Я всегда мечтала, сидеть вечерами в кресле около камина и читать книги. Но не получится. Сама посмотри: моторку я боюсь, кто меня будет возить? Да и… честно, мне не по силам его содержать. Это сколько надо, чтобы отремонтировать, обставить, поддерживать в приличном состоянии, возить продукты! У меня таких денег нет. Я лучше продам хорошим людям, которые будут его любить.

– Деньги есть, – вдруг прервала Рамона. – Пойдём!

Она величественно проплыла мимо и исчезла, пройдя сквозь двери. Я схватила фонарь и отправилась следом.

Призрак привёл меня в башню. Я поднялась на самый верх, и недоуменно оглядывала пустую комнату. Что здесь можно спрятать? Голые стены…

Рамона просочилась наружу и помахала рукой из-за оконного стекла. Она зависла чуть ниже окна, указывая пальцем на стену.

Я распахнула узкую раму, высунулась по плечи, но ничего особенного не заметила. Чуть ниже линии окон башню опоясывал карниз из фигурного кирпича, я запустила руку за него и стала ощупывать нагретую за день стену. Рамона, довольно улыбнулась и покинула меня, рассыпавшись световыми бликами. В полной темноте я продолжала поиск. Пальцы скользнули по шероховатой поверхности и нащупали зазор. Затаив дыхание, я подцепила ногтем край, ухватила кончиками пальцев небольшую коробку и потянула. Есть!

Я нетерпеливо зажгла фонарь. В моей руке был кожаный футляр, похожий по форме на сложенный веер. Открыть его с первой попытки не получилось. Поколебавшись, решила продолжить исследование в спальне.

Рамона уже ждала там.

– Могла бы и не сбегать! А если бы не нашла без тебя? – капризно заметила я, разглядывая свою добычу. – Как это открывается? А, поняла!

При нажатии на кнопку крышка легко поднялась. Бриллиантовый гарнитур играл огнями, на стенах и потолке задрожали радужные блики.

– Как красиво! – выдохнула я.

– Любила его, – печально отозвалась Рамона. – Тебе пойдёт.

Зачарованная игрой камней, я не сразу заметила ключ с биркой. Взяла его в руки, вопросительно взглянула.

– От банковской ячейки, – сразу сказала она, будто только этого и дожидалась. – Получила наличность, хотела вложить в одно предприятие. Не успела. Там много.

– Даже не знаю, как тебя благодарить, – растерянно пробормотала я.

Призрак скользнул ближе:

– Назови дочку моим именем!

– Ты хочешь сказать? – я с ужасом положила руку на живот. – Нет! Я не хочу ребёнка от Чарли!

Рамона покачала головой:

– Нет, сейчас нет. Но если ты когда-нибудь…

– Да, конечно, – согласилась я. – Только почему-то кажется, что замуж больше не захочу.

– Не все мужчины такие, – возразила Рамона.

– Мне и одного Чарли хватило, больше не надо.

Рамона погрустнела:

– Может, ты права.

***

Пилар перебралась на остров. Она почти полностью взяла на себя организацию похорон, стараясь не оставлять меня одну надолго, но не навязываясь сверх меры, возила в город и обратно, выполняла функции переводчицы. Меня переполняла благодарность.

Рамона затаилась, появлялась в моей спальне лишь под вечер, молча садилась в ногах кровати и глядела на меня, стискивая руки.

– Чарли кремируют, – сказала я ей. – Он не будет лежать на твоём кладбище. Его отец хочет увезти прах в Штаты.

– Джон приедет?

Меня тронула сдержанная страсть, звучащая в её голосе.

– Да. Но… Рамона, прошло много лет…

– Такие люди не меняются.

Я кивнула, хоть и не была уверена. Заочно испытывала к отцу Чарли что-то вроде гадливости, но разговор по телефону пошатнул это мнение. Это был просто старик, убитый горем, который искренне любил своего сына.

Скудные финансовые запасы подходили к концу. Я посетила банк и проверила ячейку, в которой обнаружила бронзовую шкатулку с драгоценностями и деньги – много. Никогда раньше не приходилось столько видеть вживую. Считать не стала – не до того. Сунула в сумочку одну упаковку и ушла: пора было на вокзал, встречать отца Чарли.

***

Они были похожи. Джон оказался подтянутым и моложавым, с таким же тяжеловатым подбородком, лишь немного пониже Чарли и с благородной сединой на висках. Тусклые глаза, покрасневшие веки – он выглядел страдающим, потерянным. Разговаривал со мной холодно, вероятно винил в смерти сына. Я это поняла и приняла. Возненавидеть свёкра у меня не получилось.

Я заранее приготовила ему комнату, но ночевать на острове он категорически отказался, сказал, что заедет лишь на поминальный обед после церемонии и сразу после улетает обратно. Я не стала настаивать.

Накануне похорон долго гуляла по острову, обошла пещеру, и, качнув глыбу, внимательно рассмотрела её третью опору. Большой обломок скалы был заклинен несколькими маленькими. Часть я легко отбросила, два пришлось выбивать другими камнями. Трудно было сказать, выдержит ли теперь подпорка вес верхнего камня. Усталая, я отошла в сторону и села на камень, глядя на океан.

Смеркалось. Рамона не проявилась, лишь знакомый запах экзотических духов разлился в воздухе.

– Привет, – сказала я в пространство.

– О чём задумалась? – её голос вплетался в шелест прибоя.

– Двадцать лет большой срок. Люди всё же меняются. Иногда лучше всё предоставить судьбе.

– Я буду удовлетворена решением судьбы, – ответила Рамона после долгой паузы. Я не стала уточнять, подразумеваем ли мы под этим одно и то же.

– Хорошо.

***

В день похорон с утра лил дождь. В приходскую церковь пришло всего несколько человек: семейная пара и несколько мужчин. У Чарли, которого я считала открытым и компанейским человеком, друзей оказалось мало. Для них я была чужая, но и друг друга они знали плохо.

К моему облегчению, гроб был закрыт. На нём лежали гвоздики и лилии, и от их запаха кружилась голова. Церемония тянулась бесконечно.

Вспоминая историю наших отношений, с горечью отмечала те «звоночки», на которые должна была обратить внимание. Хорошо, что всё закончилось быстро… если закончилось. Могу ли я считать себя в безопасности?

Джон подал мне руку. Мы шли сразу за гробом, и я всем телом чувствовала исходящее от свёкра ледяное неодобрение. Ничего, переживу.

После церемонии в крематории, поехали на остров на специально нанятом по этому случаю большом катере. Пилар и Пабло были там, гостей ждал скромно накрытый стол в гостиной с витражами.

Я полагала, что общая трапеза будет тяжелым, выматывающим душу, мероприятием, но все пришедшие показались мне вполне адекватными людьми. Здесь был однокашник Чарли по университету (тот, который с женой), коллега с прошлой работы. Самый старший, солидный на вид, оказался партнёром по онлайн игре. Обсуждали, как ужасно, что Чарли, заглядевшись на нашу лодку, оступился с таким трагическим исходом.

Воспоминания о Чарли оказались весьма своеобразны. Единого образа мужа у меня не возникло. Похоже, с каждым Чарли играл какую-то новую роль. Неужели никто не замечает, что рассказывают, будто о разных людях?

Впрочем, я в свою очередь рассказала несколько вполне милых историй о нашем знакомстве и жизни, поделилась общими планами обустройства дома. Супруга однокашника, обведя глазами комнату, заявила, что дом ей кажется красивым, но зловещим. Пилар, выглядевшая в чёрной мантилье мистически загадочной, подлила масла в огонь, сказав, что дом и весь остров пользуются недоброй репутацией.

– Пустые слухи! – махнул пухлой рукой солидный господин и обратился ко мне: – Вы прожили здесь больше месяца. Столкнулись с какой-нибудь чертовщиной?

О лучшей возможности нельзя было и мечтать.

– А вы знаете, – сказала я с улыбкой, – да!

Это заявление привлекло ко мне внимание всех присутствующих. Плечи Джона напряглись, ироническая улыбка, в которой искривились его губы, была точно, как у Чарли. Почему я никогда не замечала, что он улыбается так неестественно и лживо?

Я отвернулась от свёкра и с усмешкой начала говорить:

– Вот только не знаю, насколько это может считаться мистикой. Мы с Чарли как-то вечером обсуждали планы реставрации дома, подсчитывали, сколько средств надо вкладывать, что делать в первую очередь. А потом, когда легли спать, мне приснилось… – я сделала паузу, нагнетая напряжение, – как пришла женщина в белых одеждах, и показала удивительные сокровища…

Я не поленилась расписать бриллиантовый гарнитур Рамоны, упомянула сапфировое колье, которое лежало в шкатулке сверху.

– Она зарыла бронзовую шкатулку в песок в пещере на острове и сказала, что отдаёт мне её, потому что хочет, чтобы я возродила дом. Только, вот беда, я на острове нет никакой пещеры, – закончила я, разведя руками.

Грянул смех, который, впрочем, быстро затих: гости сразу вспомнили по какому поводу они собрались. Вскоре разговор свернул на другие темы. Кажется, никто, кроме меня не обратил внимания на то, как Джон вышел из комнаты. Лишь когда раздался грохот камнепада, приглушённый стенами и расстоянием, кое-кто повернулся на звук. Я вздрогнула.

– Вода подмывает берег, – уверенно сказал Пабло.

Это успокоило собравшихся, разговоры возобновились. Четверть часа спустя, поняв что отец Чарли не появится, я выразила беспокойство.

Кто-то заметил, что его желание предаться скорби в одиночестве естественно, но всё же мы пошли на розыски.

Конечно, Джон знал, где находится пещера. Он задел камень при попытке залезть в неё и не успел даже начать поиски. Лёгкий бриз почти разогнал запах сладких терпких духов. Наверное, Рамона довольна таким решением судьбы.

Зрелище было ужасное. Многотонная глыба, лишённая опоры, соскользнула вниз, задев лишь голову Джона, но этого хватило, чтобы снести половину черепа.

***

Когда разъехались гости, полиция и скорая, я, наконец, осталась одна. Уже стемнело. Пилар пообещала приехать за мной завтра днём, чтобы я успела собрать вещи.

За несколько дней я так и не удосужилась поставить телефон на зарядку и лишь сейчас исправила это упущение. Достала дорожную сумку, бросила туда смену одежды и задумалась. Тащить много шмота не хотелось. Что брать, что оставить?

– Уезжаешь?

Рамона колыхалась в воздухе у входной двери.

– Да, – сказала я твёрдо. – У меня сессия скоро, и так учёбу запустила. Знаешь, странно сознавать, что я – убийца.

– Сёстры должны помогать друг другу. Его убила собственная жадность.

Я вздохнула:

– Как отмазка для успокоения совести сойдёт. Думаю вот, а Чарли с Джоном тут не объявятся?

– Не объявятся, – она гордо вскинула голову. – Это мой дом! И твой.

– Хорошо. Я вернусь, ты не думай. Ещё увидимся.

Она покачала головой:

– Нет. Не увидимся. Ухожу.

– Как уходишь? – вырвалось удивлённо. – А я?

Рамона рассыпалась бликами. Они закружились по комнате, медленно тускнея.

– Устала. Спасибо тебе. Освободила, – голос звучал всё тише и глуше, а эхо шептало совсем неразборчиво.

Блики исчезли, тихий шелест эха угас.

– Прощай, сестра.

Терпкий и сладкий аромат, от которого тошнота подкатывалась к горлу, заполнял комнату. Я не стала проветривать: Рамона обиделась бы. Лучше пройтись. Взяла мобильник и побрела вниз. Стоило открыть дверь на крыльцо, ветер швырнул в лицо мелкие злые капли. Шум дождя сливался с неумолчным рокотом волн. Ничего не было видно в двух шагах.

Телефон включился, хотя заряд ещё держался на критически низком уровне. Обнаружила кучу пропущенных звонков: один от Чарли, остальные от мамы. У неё там почти полночь, но лучше позвонить.

Мне даже не дали рот открыть:

– Ну, наконец! Куда ты пропала? Знаешь же, что волнуюсь!

– Прости, мамочка, – протараторила я. – Не до телефона было. Чарли сегодня похоронили. Несчастный случай.

Она охнула, запричитала. Объяснять ничего не хотелось.

– Мама, – строго сказала я, – отец Чарли приехал на похороны и тоже погиб. Мне и так плохо, не надо ничего говорить. И телефон ещё не заряжен и сейчас отключится.

– Да что же это за мор такой! И твой отец умер три дня назад.

Известие о смерти мужчины, которого я никогда не видела и не хотела видеть, вызвало только раздражение.

– Мама, этот человек ничего не дал мне при жизни, его смерть меня не интересует.

– Не говори ерунды! – возмутилась она. – Он тебе наследство оставил. С паршивой овцы хоть шерсти клок.

Разговор начал тяготить. Я подумала о состоянии Рамоны и с тоской спросила:

– Что у него там? Квартира, машина? Мне ничего не нужно!

Телефон молчал. Опять отключился! Ну и прекрасно. Хотелось забраться в кровать и обмотаться пледом. Это я и сделала. Утро вечера мудренее.

***

Я собралась задолго до прилива. Большую часть вещей оставила – потом вернусь. Перед отъездом, прощаясь, обошла весь дом, опуская жалюзи, долго стояла в башне, глядя на тусклое море и небо, затянутое тучами. На душе было печально и спокойно. Хотелось пройти по острову, но взглянув на мокрую траву, решила, что это плохая идея. В последний раз оглядела свои владения и спустилась на пристань. Чайки встретили меня криками, и я стала бросать им остатки вчерашней трапезы.

Я чувствовала себя удивительно свободной. Море лениво гнало волны, и всё громче слышался звук мотора.