Текст книги "Смертельный дубль"

Автор книги: Рекс Стаут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Рекс Стаут
«Смертельный дубль»

Глава 1

Мужчина со смуглым, гладко выбритым лицом, в чистой фланелевой рубашке по случаю утра понедельника, перегонял стадо джерсейских коров с одной стороны шоссе, где находился скотный двор, на другую, где раскинулось пастбище. Увидев приближающийся автомобиль, мужчина чертыхнулся. Какой бы умелый водитель ни сидел за рулем, животных все равно беспокоит появление машины, а если нелегкая занесла сюда жителя Нью-Йорка, возвращающегося с уик-энда, то предсказать, что может произойти, невозможно.

Фермер стоял посреди дороги, глядя на подъезжающего лихача, и облегченно вздохнул, когда автомобиль сбавил скорость, затормозил и остановился примерно в шести футах от хвоста флегматичной Дженнифер. Он остановился так близко, что мужчине достаточно было протянуть Руку, чтобы коснуться дверной ручки. От прежнего недовольства не осталось и следа, когда он увидел, кто сидит за рулем; не настолько он был предан своим коровам, чтобы не заметить хорошенькую девушку, раз уж она оказалась перед ним. Прежде чем девушка заговорила, фермер успел разглядеть даже светлые искорки, придающие теплоту ее обеспокоенным серым глазам. А заговорила она тотчас же:

– Скажите, пожалуйста, я правильно еду к дому Фокса?

Мужчина хмыкнул; иронические морщинки побежали во все стороны от уголков его глаз.

– А-а, – протянул он, – значит, едете в «Зоопарк»?

– Да, – подтвердила девушка без улыбки. – Я слышала, что местные жители так его окрестили. Так я правильно еду?

Мужчина кивнул и поднял большой палец.

– Отсюда примерно миля, большой белый дом на холме среди деревьев, немного в стороне от дороги.

Девушка поблагодарила. Он увидел, как сжались ее губы, когда она потянулась к ключу зажигания, и, не выдержав, спросил:

– На что это вы рассердились в такое прекрасное летнее утро?

– Я не сержусь, а просто беспокоюсь. Спасибо вам.

Фермер смотрел вслед небольшому двухместному автомобилю, еще нестарому, но далекому от элегантности, пока тот не скрылся за поворотом, потом вздохнул и пробормотал:

– Если она беспокоится о мужчине, то мужчина этот не я и никогда им не буду… Эй, Квини, да пошевелись же ты, проклятая! – с неожиданным раздражением рявкнул он на корову.

А девушка проехала положенную милю, увидела большой белый дом на холме, окруженный деревьями, и свернула на ведущую к нему частную дорогу. Ни плавные приятные повороты, ни мостик через ручей, ни вязы и клены, заслоняющие от солнца добрых две трети лужайки, ни даже несколько человек, слоняющихся по лужайке и повернувших или поднявших головы, чтобы посмотреть на проезжающий автомобиль, – ничто не затронуло даже краешка ее сознания. Оказалось, что подъездная аллея не доходит до парадного входа, поэтому девушке пришлось объехать вокруг дома до широкой, посыпанной гравием площадки, дальней границей которой служил огромный каменный сарай, превращенный, судя по дверям, в гараж.

Остановившись на краю площадки, девушка вышла из машины. Из кустов выскочили две большие собаки и одна маленькая, бесцеремонно обнюхали гостью и убежали. Без всякого воодушевления прокричал петух.

В узком дверном проеме, у дальнего угла сарая, появился мужчина; бросив беглый взгляд и сразу определив, что двухместный автомобиль и его владелица не представляют для него никакого интереса, он исчез. Девушка направилась к заднему входу в дом, который почти скрывался в буйных зарослях вьющихся роз; возле двери гостью остановило появление крупной круглолицей женщины в зеленом халате с тем нетерпеливым выражением в глазах, которое вырабатывается у того, кто никак не может поспеть за жизнью и уже не надеется наверстать упущенное. И голос у нее был хриплым от нетерпения, но не лишенным приятности:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте, – ответила девушка. – Меня зовут Нэнси Грант. Я звонила час назад. Мистер Фокс дома?

Женщина покачала головой.

– Мистер Текумсе Фокс еще не вернулся. Можете войти через этот ход или, если хотите, подождите на веранде перед домом. Я занята приготовлением ужина.

– Я… – Нэнси Грант закусила нижнюю губу. – А он скоро вернется?

– Может быть, и скоро, но наверняка не скажешь.

Он вообще должен был вернуться домой еще вчера вечером. Разве мистер Крокер не сказал вам этого по телефону?

– Да, сказал, но я…

– Мистер Текумсе Фокс наверняка когда-нибудь приедет, никуда не денется. Он всегда приезжает. Что у вас за беда? Серьезная?

– Да.

– Забудьте о ней. Пойдите лучше нарвите цветов. Их тут полно, можете рвать любые, какие понравятся. Я бы и сама с удовольствием пошла с вами. Хотела бы в церковь сходить, посидеть на свежем воздухе или собрать цветов в такой день, как сегодня, но мне надо готовить ужин. – Она круто повернулась и пошла к двери, но уже исчезнувшее в зарослях роз лицо ее внезапно появилось снова, и она объявила: – Меня зовут миссис Тримбл!

Девушка состроила розам гримасу, резко распрямила опущенные плечи и пошла вокруг дома. Она обходила его, и опять многочисленные подробности окружающего мира оставались за пределами ее сознания – и подстриженные кусты, и густая трава на солнце, и клумбы, засаженные цветами, – все говорило об уходе и заботе.

Взойдя по ступенькам на веранду, Нэнси Грант обнаружила, что здесь просторно, чисто и прохладно; правда, возникало ощущение некоторой неуравновешенности оттого, что в правой половине стояло с десяток плетеных кресел, а в левой не было ни одного. В одном из кресел сидел мужчина в полосатом пиджаке и серых легких брюках. Лицо его было покрыто какими-то вздувшимися пятнами. Один глаз у мужчины распух и был закрыт, другим он пытливо рассматривал что-то зажатое в руке. Откуда-то доносился звук, словно пилили дрова, хотя ничего похожего поблизости не происходило. Бросив быстрый взгляд направо, девушка свернула в пустую левую половину веранды и остановилась там, облокотившись о перила.

Мужчина подал голос, перекрывая шум «пилы»:

– Да вы присаживайтесь!

Девушка ответила, что ей и так хорошо.

– Нет, идите сюда! Там у мухоловки гнездо, поэтому мы убрали кресла. Садитесь здесь! Я не прокаженный, меня просто пчелы покусали!

Не желая спорить, Нэнси Грант выпрямилась и пошла к креслам, а мужчина тем временем вновь принялся разглядывать предмет в своей руке. Приблизившись, девушка поняла, что это маленький будильник. Она опустилась в кресло, но тут же вскочила, пораженная двумя почти одновременно раздавшимися звуками – громким треском и ударом где-то возле веранды и звонком будильника. Она стояла и смотрела на обломившуюся с клена тяжелую засохшую ветвь, которая пролетела через нижние ветви и теперь лежала на лужайке. Жужжание «пилы» вдруг прекратилось. Сверху донесся голос:

– Ну и как?

Искусанный пчелами завопил:

– Одна секунда! Ты выиграл! Боже мой, одна секунда!

Издав победный клич, по стволу дерева спустился и спрыгнул на землю еще один мужчина. Молодой, высокий, невзрачный, он остановился у основания лестницы, вспотевший, в порванной рубашке, и произнес громким повелительным тоном:

– Давай-ка, принимайся за уборку.

– Сделаю завтра. У меня еще укусы болят.

– Нет, сейчас. Уговор дороже денег. Но сначала ты принесешь мне чего-нибудь выпить, я сяду здесь со стаканчиком и буду смотреть на тебя. Ты дал мне всего восемь минут, а я все равно успел. Я хочу хлебной водки…

Он замолчал и, обернувшись, поглядел на лужайку.

Прозвучал гудок автомобиля, один резкий сигнал и через минуту появилась машина, большая, черная, с откидным верхом и хромированным капотом.

Мужчина с будильником в руках вскочил на ноги.

– Фокс вернулся, – объявил он. – Погоди, пока он увидит, что ты устроил на лужайке! Мне нужно вернуть часы миссис Тримбл…

Он рысцой побежал в дом. Невзрачный молодой человек взлетел по лестнице на веранду и устремился вслед за ним. Автомобиль сделал круг по подъездной аллее и скрылся за домом.

Нэнси Грант опустилась в кресло. Минут пять ей все равно придется подождать. За это время ее голова раз пятьдесят поворачивалась в сторону двери, но Фокс появился в перерыве между ее нетерпеливыми взглядами.

Она услышала легкие быстрые шаги, снова вскинула голову и увидела мужчину, которому было, пожалуй, лет на пятнадцать больше ее двадцати двух, в коричневом костюме, без шляпы. Вставая ему навстречу, Нэнси было подумала, что он действительно похож на лису,[1]1
  Фокс – лиса (англ.)


[Закрыть] но потом, увидев близко перед собой его лицо, отметила, что нос и подбородок у него вовсе не заостряются, а карие глаза слишком широко распахнуты, чтобы казаться хитрыми. Эти глаза разом охватили ее всю, с ног до головы, и с быстротой молнии поймали ее собственный взгляд. Нэнси почувствовала некоторое замешательство.

– Я Текумсе Фокс. Миссис Тримбл говорит, что вас зовут Нэнси Грант. Вы хотели меня видеть?

Нэнси кивнула, бросила взгляд налево, направо, открыла рот и снова закрыла его.

– Здесь вполне подходящее место, – сказал он. – Нас никто не подслушает и не помешает нам. Видимо, вы здорово расстроены. Принести чего-нибудь выпить?

– Нет, благодарю вас.

– Нет? Тогда садитесь. – Фокс подвинул кресло, развернул его, усаживаясь напротив нее, и, дотянувшись, ободряюще похлопал Нэнси по руке. Потом откинулся назад и спросил: – Ну так что?

– Речь идет об убийстве. – Рука, по которой Фокс только что похлопал, сжалась в кулак. – Об убийстве Торпа.

– Торпа? Торп убит?

– Ну да. – Нэнси изумленно и недоверчиво поглядела на него. – Все утренние газеты…

– Я их не видел. Прошу прощения. Вчера я отправился в Бостон взглянуть кое на что и только что вернулся. Торп – ваш друг?

– Нет, не друг. Ридли Торп, вы должны знать. Глава фирмы «Торп контрол».

– Ах этот! Убит?

– Да.

– И что?

– Они арестовали моего дядю. Моего дядю Энди. Вот почему я приехала к вам, вы ведь были с ним знакомы.

Эндрю Грант.

Фокс кивнул.

– Конечно. Он гостил у меня некоторое время года три назад. Собирался что-то писать, но так и не взялся за дело.

Легкий румянец, выступивший на щеках Нэнси, давал представление о том, как она выглядела бы, не будь так измучена.

– Знаю, – проговорила она. – Он много рассказывал мне о людях, которым вы разрешаете жить здесь в качестве ваших гостей столько времени, сколько им потребуется. Я знаю, что он был… он был весьма беспечным. Но когда я приехала в Нью-Йорк, чтобы сделать карьеру… Думаю, именно из-за меня он взялся за эту нудную работу – писать рекламные объявления. Взялся, чтобы помочь мне, хотя я не знала, что тогда… Как бы то ни было, все равно я обожаю его, благодарна ему и очень люблю его, и я подумала, что, может быть, вы согласитесь помочь… он меня не посылал сюда… Хотя, наверное, ваше мнение о нем, поскольку вы знали его только тогда, когда он был… ну…

– Никогда не подумал бы, что он способен на убийство. Он и в самом деле убил Торпа?

– Нет.

– Прекрасно. Почему же его арестовали?

– Он… Мне придется рассказать вам все.

– Давайте.

– Вы поможете ему? Вытащите его из беды?

– Давайте рассказывайте.

– Он был там вчера вечером – там, где убили Торпа.

– А где это случилось? Еще раз прошу прощения.

В доме есть газеты. Хотите, я их просмотрю?

Нэнси покачала головой.

– Я сама все расскажу вам. Я знаю то, чего нет в газетах. Ридли Торпа убили в небольшом местечке возле Маунт-Киско; у него бунгало в лесу, он проводил там в одиночестве свои уик-энды. Никто никогда к нему туда не приезжал, никого не приглашали, даже членов семьи.

С ним оставался только один цветной, который в эти дни служил ему и шофером, и камердинером, и поваром.

Больше никого в дом не допускали. Вчера вечером кто-то пробрался через лес, выстрелил в Торпа через открытое окно и убил его.

– И Энди Грант был там?

– Да. Именно об этом знаю я и не знают газеты. Я сама привезла его туда.

– Вы привезли. По приглашению?

– Нет. Он… дядя Энди работал в рекламном агентстве «Уиллоуби». «Торп контрол» – их самый важный клиент.

Дядя Энди написал серию объявлений для рекламной кампании нового продукта, который они намеревались выпустить, а служащие Торпа завернули ее. Дядя считал, что это самое лучшее из всего, что он делал, настоящее достижение. Он слишком яростно отстаивал свое детище и, наверное, сорвался, потерял самообладание. Короче, его из агентства уволили. Это случилось неделю назад. Дядя Энди был уверен, что сможет продать свою рекламную серию Ридли Торпу, если сумеет пробиться к нему. Но его и близко не подпускали. Он знал про бунгало, где Торп отдыхал в уединении, почти все в агентстве про это знали. Вот он и решил встретиться там с Торпом. Он знал, что я… знал, что мне…

Голос ее сорвался. Девушка виновато взглянула на Текумсе Фокса, потом закрыла глаза, приложила ладони к вискам и так сильно надавила, что Фокс увидел, как побелели ее пальцы. Снова открыв глаза, она попыталась улыбнуться, но уголки губ лишь дрогнули и скривились.

– Что-то я расклеилась, – сказала Нэнси. – Видно, мне все же стоит немного выпить. Видите ли, они держали меня в полицейском участке – или это была тюрьма? – в Уайт-Плейнс всю ночь, мне не удалось даже поспать, а потом я сбежала и позвонила…

– Вы сбежали из полиции?

– Да они оставили меня в комнате одну, и я улизнула, прошла вниз по улице, позвонила сюда, а потом угнала машину, и…

Та-ак. Вы угнали машину? Ту, которая стоит за домом?

– Да, мне надо было добраться сюда, а взять какую-нибудь напрокат я боялась… даже такси, потому что опасалась…

– Подождите. – Фокс нахмурился. – Смотрите на меня. Нет, прямо в глаза… Угу. Насколько вы откровенны?

– Я совершенно откровенна. – Губы девушки дрогнули. – Может, я и бываю иногда глуповатой, но я достаточно искренна.

– Разрешите взглянуть на вашу руку.

Нэнси не колеблясь протянула Фоксу руку. Он взял ее, внимательно осмотрел ладонь и тыльную сторону, суставы и кончики пальцев.

– Никакой хиромантии, – коротко бросил Фокс. – Хорошая рука. Там в машине есть какие-то ваши вещи?

– Нет.

– Ничего? Точно?

– Ничего.

Он повернул голову и позвал:

– Дэн!

Через минуту послышались шаги, гораздо более тяжелые, чем у Фокса, и дверь открылась, пропуская на веранду мужчину. Лет под сорок, в рубашке с короткими рукавами и без галстука. Обращали на себя внимание чрезвычайно широкие плечи и смуглое лицо, такое квадратное, что очертания его можно было бы воспроизвести с помощью обыкновенной линейки. Едва заметные движения челюстей свидетельствовали о том, что он не успел что-то дожевать. Мужчина подошел поближе и громыхнул словно из глубокой пещеры:

– Я здесь, Тек.

– Угу, – проговорил Фокс. – Твоя рубашка в поле зрения. Мисс Грант, это мистер Пейви, мой, можно сказать, вице-президент. Дэн, двухместный автомобиль, что стоит позади дома, сюда доставила мисс Грант. Он краденый. Она взяла его нынче утром на обочине дороги в Уайт-Плейнс. Скажи Биллу, чтобы он вывел фургон и ехал обходной дорогой к Кармелу, потом пусть возле Милерз-Корнер повернет налево и движется через холм к озеру. Ты поедешь за ним в этом чужом двухместном автомобиле и бросишь его там после того, как взберешься на холм. Возьми с собой тряпку, протри все ручки, двери и руль. И чтобы тебя никто не видел, когда будешь перебираться в фургон.

Дэн Пейви покачал головой.

– Это слишком близко, всего милях в четырех отсюда. Может быть, лучше проехать…

– Нет.

– Тоже верно, – грохотнул Дэн и тяжело протопал к двери.

– Извините, – сказал Фокс и, поднявшись, последовал в дом за своим вице-президентом.

Голова у Нэнси сразу сникла, словно обломившийся Цветок тюльпана. Она опять крепко сжала виски ладонями и сидела так в полной неподвижности минут десять, пока вновь не появился Текумсе Фокс с газетами под мышкой и с подносом в свободной руке; на подносе были бутерброды с цыпленком, бутылка шерри, стакан и фужер, наполненный виски с содовой и со льдом.

– Вот, – проговорил он, подтаскивая ногой столик поближе, – вы пока завтракайте, а я погляжу, что они там пишут.

Глава 2

Фокс сложил газету и отшвырнул ее в сторону. На тарелке остался только один бутерброд, а уровень шерри в бутылке опустился на два дюйма.

Фокс, нахмурившись, смотрел на Нэнси.

– Ваш дядя знает Люка Уира? – требовательно спросил он.

– Люка? – нахмурилась она в ответ. – Кто это?

– Тот цветной слуга в бунгало, который всегда оставался там с Торпом. Вы говорили, что читали сегодняшние газеты.

– Нет, я не читала их по-настоящему. По пути сюда я остановилась – кажется, это было на Бедфорд-Хиллс – и купила газету, но не читала ее, а только просмотрела… – Цвет лица у Нэнси стал лучше, и голос сделался тверже. – Но дядя Энди вряд ли мог знать этого человека. Откуда? А что там такое насчет него?

– Он пропал. Его не могут найти. Немного же вы прочитали, раз не заметили этого. Газета очень осторожно, чтобы ее не обвинили в клевете, высказывает предположение, будто между Энди и Люком Уиром существовал сговор. – Фокс опустошил фужер с виски и поставил его на поднос. – Может быть, вы упустили еще некоторые моменты. Карманы Торпа были пусты – ни бумажника, ни ключей, ничего. Его наручные часы тоже пропали. Стреляли два раза, и обе пули угодили в цель. Каждую неделю начиная с апреля Торп проводил уик-энд в бунгало. Жена его давным-давно умерла. Сына Джеффри разыскали в загородном ночном клубе на Лонг-Айленде и доставили на место происшествия для опознания тела. Дочери Миранде послали известие куда-то в Адирондак, и она возвращается самолетом. Вы знакомы с кем-нибудь из них?

– Разумеется, нет. Откуда мне знать таких людей?

– Каких?

– Как каких? Дочерей и сыновей миллионеров.

– А-а. Полиция не может также найти личного секретаря Торпа, некоего Бона Кестера. Он провел субботу и воскресенье в клубе «Грин-Медоу» за игрой в гольф, в полночь телефонный звонок поднял его с постели, ему сообщили о смерти Торпа. Он немедленно выехал на место происшествия, но по дороге куда-то исчез. И до сих пор не появлялся. Вы его знаете?

– Нет. Я же говорю вам, что не знаю ни Торпа с его семейством, ни людей, с ним связанных. И дядя Энди не знает. Все произошло так, как я сказала. Мы приехали к моим друзьям Баскомам, это недалеко от Уэстпорта, дядя рассказал о том, как его уволили и как он целую неделю пытался встретиться с Торпом. Потом упомянул про это бунгало, в котором Торп скрывается по выходным, и мы с Деллой Баском уговорили его съездить туда.

Делла одолжила мне свою машину, и я отвезла дядю…

– Почему он не поехал сам?

– Потому что он в общем-то не хотел этого делать, а я его заставила. Дядя Энди – человек с сильной волей, это правда, у него действительно есть характер, но он… он как-то не очень агрессивен, что ли. Он не знал точно, где находится тот дом, и нам пришлось кружить да спрашивать, прежде чем один человек на бензоколонке в трех милях от Маунт-Киско наконец сказал нам.

– В котором часу это было?

– Около одиннадцати. Может, чуть раньше. Мы выехали от Баскомов около девяти и много времени потратили на поиски, а потом еще на дорогу до Маунт-Киско.

Человек на бензозаправке сказал нам, что владения Торпа обнесены забором и что ворота будут заперты. Так оно и оказалось, поэтому мы не смогли заехать внутрь на машине. С дороги бунгало не видно из-за деревьев, и до него было либо очень далеко, либо Торп уже лег спать, потому что даже никакой свет не пробивался. Мы остановили машину на краю дороги, у ворот, и дядя Энди перелез через забор. Я тоже хотела, но он мне не позволил, сказал, что там может быть злая собака.

– Вот не подумал бы, – заметил Фокс, – что Энди Грант может перелезть ночью через забор с перспективой встретить злую собаку.

– Он не трус!

– О'кей. Но он не… как это вы сказали?., не очень агрессивен.

– Мне ли этого не знать? – сказала Нэнси. – Я заставила… вот почему я говорю, что это я виновата! Неужели вы не понимаете? Я его убедила!.. Я втравила его в это!

– А теперь хотите, чтобы я его вытащил. Продолжайте.

– Вы ведь можете! Правда?

– Продолжайте. Он перелез через забор. А что делали вы? Остались ждать в машине?

– Да, я сидела там и ждала, наверное, минут пятнадцать, и была очень довольна собой, потому что думала: наконец-то ему удалось добраться до этого Торпа, иначе он давно бы вернулся. Потом я услышала, что кто-то лезет через забор. Дядя Энди окликнул меня и попросил включить фары. Подошел, залез в машину, я спросила, что случилось. Он велел мне ехать, пообещав рассказать по дороге, но я настояла на своем и заставила его все выложить. Он сказал, что прошел по петляющей дороге три сотни ярдов до дома и, вместо того чтобы войти в дверь, завернул за угол к той стороне, на которой горел свет в окне. Окно было открыто, он остановился за деревом в нескольких футах от окна и заглянул внутрь. Там сидел Торп; удобно устроившись в кресле, он курил сигару и слушал по радио джаз.

– Вам на дороге слышно было радио?

– Да, мне хорошо было слышно: должно быть, его включили на полную мощность. Я посмотрела на часы в панели машины, потом на свои наручные – было десять минут двенадцатого, и я решила, что, вероятно, играет оркестр Эла Рикетта, это ведь ежевечерняя программа.

Потом я включила радио в машине, покрутила и действительно нашла эту программу. Дядя Энди говорил, что музыка в комнате звучала очень громко. Он постоял там минуту или две, наблюдая за Торпом через окно, потом завернул обратно за угол и прошел через крытую веранду к двери. Еще две-три минуты постоял там, ожидая паузы оркестра, чтобы его стук услышали, и именно в это время раздались выстрелы.

– Угу, – пробурчал Фокс. – Он рассказал вам об этом еще тогда, сидя в машине?

– Конечно. Сказал, что услышал два выстрела. И тут я опять совершила ошибку, моя вина. Я сказала, что он просто струсил и теперь придумывает причину для того, чтобы не ходить в дом. Я сама слышала что-то похожее на выстрелы, но без всяких сомнений приняла их за какой-то музыкальный фокус Эла Рикетта. Я… я подняла дядю Энди на смех. Мы заспорили, оба раскричались, и я наговорила много слов, о которых сейчас жалею. В конце концов я вышла из машины, сказала, что он может ехать один, если хочет, мы опять стали препираться. В разгар ссоры за воротами вдруг появились огни – в нашу сторону по подъездной аллее двигался автомобиль. Он остановился, через минуту ворота распахнулись, и машина стремительно вырвалась оттуда и резко свернула на дорогу. Мне пришлось даже отскочить, чтобы не попасть под колеса, а когда я выпрямилась, машина уже уехала, зацепив бампером наше левое переднее колесо, и разорвала, наполовину стащив, покрышку.

– Вы стояли с включенными фарами?

– Нет, дядя Энди выключил их.

– Вы видели, кто сидел в той машине?

– Нет, мне ведь пришлось спасать свою жизнь, а дядя Энди все еще кричал на меня. Естественно, я пришла в такую ярость, что меня просто затрясло. Дядя выбрался из машины, посмотрел на покрышку, послал несколько проклятий в адрес виновника и принялся искать инструмент. А я тем временем отправилась через ворота по подъездной аллее к бунгало. Дядя Энди что-то кричал мне вслед, но я не ответила. Я чувствовала, что имею полное право сама постучать в дверь Торпа.

– После выстрелов? Вы такая смелая девушка?

– Нет, не столько смелая, сколько злая. К тому же я не верила, что это были выстрелы. А какая я смелая, вы сейчас поймете. Дверь бунгало оказалась настежь открытой, через еще одну раскрытую дверь в прихожей видна была освещенная комната. Я поднялась на веранду, громко крикнула несколько раз, но никто не отозвался. Тогда я вошла в дом, проследовала в освещенную комнату и увидела на полу тело. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это труп, а не живой человек. Я повернулась и бросилась бежать, Я неслась по аллее что было сил, закричала дяде Энди, чтобы он быстрее ставил запасное колесо, потому что нам нужно смываться.

– Что ж, беру назад свои слова о смелости. К тому же это было и не очень умно.

– То же самое сказал мне и дядя Энди. Он сказал, что, возможно, тот человек только ранен, нам нужно посмотреть, и, кроме того, Баскомам известно, куда мы поехали, у полдюжины людей мы спрашивали дорогу к дому Торпа, поэтому, если смотаемся, наживем себе неприятности. Дядя Энди взял фонарик и потрусил к дому, а я потащилась за ним. Храбрее я не стала, меня всю трясло, пока я стояла и глядела, как он опускается на колени и осматривает труп. Потом он поднялся, сказал, что это Ридли Торп, что он мертв, затем нашел телефон и позвонил в полицию. Довольно быстро прибыла машина с полицейскими, потом еще несколько машин.

Они держали нас там очень долго, затем повезли в Уайт-Плейнс, посадили в разные комнаты, и весь остаток ночи мне пришлось отвечать на вопросы. Полагаю, и дяде Энди тоже…

– Вы не посылали за адвокатом?

– Но я не знаю ни одного! Не думаю, что и дядя Энди кого-то знает. Откуда ему знать адвокатов?

– Мог бы. Многие люди знают адвокатов. Продолжайте.

– Это все. – Нэнси повернула свои красивые руки ладонями вверх. – Они оставили меня в комнате одну, а я вылезла через окно, повисла на карнизе, спрыгнула вниз, прошла по улице и позвонила. Потом угнала эту машину и приехала сюда.

– Вы убежали через окно?

– Пришлось, потому что дверь была заперта.

Фокс хмыкнул.

– Разве вы не знаете, что имели право настаивать на том, чтобы вам позволили сделать звонок по телефону?

– Я хотела позвонить только для того, чтобы узнать, здесь ли вы… Вы единственный человек, который, как мне показалось, может помочь дяде. Но мне нужно было еще убедить вас, а по телефону, боюсь, я бы не сумела. Видите ли, у меня ведь нет денег, и у дяди тоже. Думаю, я смогла бы наскрести около сотни долларов и еще занять…

– Вы ничего не утаиваете?

– Утаиваю? – Нэнси нахмурилась. – Вы имеете в виду деньги?

– Я говорю о фактах. О чем вы умолчали?

– Да что вы, ни о чем! Честное слово. Разве я не призналась, что украла машину?

– Речь не о машине. Об убийстве. О том, что произошло вчера вечером и что к этому привело. Вы ничего не пропустили?

– Ничего. – Губы ее снова дрогнули в улыбке. – Теперь понимаете, почему мне пришлось приехать, а не просто позвонить вам? Когда я сижу здесь и смотрю вам в глаза и вы смотрите на меня, вы не подумаете, что я в чем-то покривила душой. Ведь правда? Пожалуйста, поверьте. Во всем виновата только я… во всем, что случилось, только я одна…

– Извините, – неожиданно сказал Фокс. Он поднялся и вышел, оставив девушку обращать свои мольбы в пространство.

За дверью был просторный холл с натертыми паркетными полами, шестью дверями, причем все, кроме двух, ведущих в кладовки, стояли открытыми. В комнате слева – очень большой и до предела набитой книгами, креслами, охотничьими ружьями, теннисными ракетками, геранями, гитарами, биноклями, попугаями и так далее – Фокс задержался, чтобы положить руку на плечо искусанному пчелами мужчине, который сидел со стаканом виски и наблюдал за невзрачным молодым человеком, гонявшимся с хлопушкой за мухой.

– Ты сделал содовые примочки? – спросил Фокс.

– Нет, я…

– Сделай.

Пройдя через следующую комнату, со столом, за которым поместилось бы человек двадцать, и стульями для такого же количества гостей, Фокс очутился в кухне – огромной, блистающей чистотой, жаркой и полной вкусных запахов. Он остановил миссис Тримбл на полпути между плитой и раковиной.

– Ну что, дорогая, как идут дела?

Мужчина, моющий в раковине красный редис, фыркнул:

– Рад слышать, что она кому-то дорога.

– Ты, Билл, всего лишь женат на этой женщине. Я же волен обожать ее и поклоняться ей. Я уезжаю по делам.

Миссис Тримбл посмотрела на него.

– Вернетесь к ужину?

– Постараюсь.

– Не вернетесь. Ну и голодайте!

Фокс вышел через черный ход и, повернув голову, поглядел поверх роз туда, где Дэн Пейви протирал замшей полированную поверхность черного автомобиля с откидным верхом.

– Дэн! Все в порядке?

Дэн затопал к нему, проделав длинный путь только для того, чтобы буркнуть одно-единственное слово:

– В порядке.

– Ты оставил машину по ту сторону холма?

– Да.

– Бросай все, надевай пиджак, мы едем в Уайт-Плейнс и, может, еще кое-куда. По делу.

– Может, нам лучше взять фургон?..

– Нет.

– Тоже верно. – Дэн повернулся, помахивая куском замши, потом вдруг снова развернулся и остановился в нерешительности.

– Ну что? – спросил Фокс.

– Ничего, просто я кое-что вспомнил. Вспомнил, как сюда заявилась красотка Беннет и просила вас помочь и как, поговорив с ней, мы посадили ее в машину, отвезли в Нью-Йорк и передали в руки полиции за отравление собственного мужа.

Фокс покачал головой.

– Дело было не совсем так. Ты искажаешь факты. К тому же тут все иначе. Мисс Грант никого не отравила.

– Торпа не отравили, его застрелили. Если верить газетам.

– Она ни в кого не стреляла. Ты согласен?

– Да.

– Прекрасно. Если я изменю свое мнение, я дам тебе знать.

Фокс снова направился в дом, поднялся на второй этаж в большую угловую комнату, где помимо обычной для спальни мебели стояли письменный стол, шкафы для картотеки и сейф, доходящий до самого потолка. Ровно через десять минут, умывшись, почистив ногти, причесавшись и сменив рубашку, костюм и галстук, Фокс спустился вниз, на веранду, и сказал Нэнси Грант:

– Поехали.