Текст книги "Ход Алисизации (ЛП)"

Автор книги: Рэки Кавахара

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Я поднял правую руку с мечом навстречу Уоло и покрепче уперся ногами в пол. Когда применяешь навык мечника против навыка мечника, главное – рассчитать время. Я должен увидеть, когда враг включит свой навык, и действовать исходя из этого. В общем, время надо подобрать так, чтобы «включить позже, ударить раньше».

Острие черного меча, медленно движущееся по дуге, прошло высшую точку и начало смещаться назад. В этот миг –

– …ААААА!!!

Уоло, издав ошеломляющий рев, начал действовать.

Его клинок окутался красно-золотым сиянием. Двуручный удар из-за головы, трижды сокрушивший «Циклон» Рины-семпай, теперь обрушился на меня, оставляя за собой ослепительный след в воздухе.

И тут же мое тело тоже пришло в движение. С силой топнув, я активировал «Вертикальный квадрат» с минимальной затратой времени на подготовку. Рванувшись вперед, я нанес первый скоростной удар.

Кииинн!!! Раздался высокий металлический звон, и по моей правой руке прошла мощная отдача. Первый удар был отбит легко и без видимых усилий. Собравшиеся ученики и учителя подумали, наверно, что я применил секретный прием стиля Норкия «Удар молнии», он же навык мечника «Вертикальный удар». Будь это так, тут бы победитель и определился. Однако шоу только началось.

Хоть мой меч и наткнулся на меч противника – поскольку моя стойка не была серьезно нарушена, навык мечника продолжил работать. Второй удар пошел снизу вверх-вправо. Мой прием еще не завершился.

– Заа!!!

Я позволил своему телу изогнуться влево и резко взмахнул мечом. Вновь разнесся звук удара. Синее сияние, окутывающее мой меч, смешалось с оранжевой аурой меча Уоло, озарив черную арену ослепительно-белым светом.

Вновь мой меч был отражен. Однако и «Лавина» моего противника замедлилась. Стиснув зубы, я нанес третий удар – вертикально вниз.

ГАГИННН!!! На этот раз столкнувшиеся мечи издали куда более тяжелый звон.

Как я и ожидал, третьего удара не хватило, чтобы отбить клинок Уоло, но по крайней мере он остановился.

Если я сейчас поддавлю его, «Лавина» развалится, а у меня останется еще последний, четвертый удар комбо.

– У… ооооо!!!

– Ну… ннн!!!

Мы с Уоло одновременно зарычали, отчаянно пытаясь отбросить мечи друг друга.

В эти мгновение атакующая сила навыка мечника, поддержка системы, все такое прочее – не имело значения. Шел поединок воображения с воображением, воля против воли. В точке, где сошлись два клинка, родилось ослепительно-белое сияние и посыпались яркие искры. Пол арены скрежетал, с трудом вынося невероятное давление нашей дуэли.

Если бы сейчас кто-нибудь наблюдал за главным банком памяти Подмирья, он бы увидел белое свечение в квантовой среде. Это наши Пульсветы испускали мощные сигналы, отчаянно пытаясь перебороть друг друга и победить. С лица моего противника исчезли остатки сосредоточенности; сейчас брови его были сведены, губы искривлены. Наверняка и на моем лице было примерно то же самое.

Так продолжалось две секунды, три, четыре – и вдруг.

Я увидел нечто неожиданное.

По бокам от первого меча Академии Уоло Левантейна и за его спиной я смутно различил пять или даже больше человеческих фигур, напоминающих Уоло, но в то же время не таких.

Я видел полупрозрачные, призрачные фигуры, держащие мечи точно так же, как Уоло; интуиция подсказала мне, что это предыдущие поколения глав семьи Левантейн, наследовавших право обучать Имперских рыцарей.

Иными словами, это – груз, который нес на своих плечах Уоло, называемый «первым мечом», а по сути всего лишь лучший ученик Академии… точнее, груз, который его заставили нести. Вот он, источник силы ударов Уоло.

…Я… не могу проиграть!!!

Я словно наяву услышал этот выкрик. И тут же куда более мощная, чем прежде, сила навалилась на мои плечи.

Широкий клинок, окутанный оранжевым сиянием, точно горящий, давил на мой черный меч, будто пытаясь переломить его. Я изо всех сил пытался удержаться на месте, но мои ноги мало-помалу отъезжали назад.

Если я отступлю еще на десять… нет, на пять сантиметров, мой навык мечника оборвется. Когда это произойдет, мой меч будет отбит, и я пропущу тяжелый удар.

380 лет.

Эти слова вдруг возникли у меня перед глазами.

Столько времени прошло с рождения Подмирья. Даже несмотря на то, что этот мир находился под защитой абсолютных законов, даже несмотря на то, что в нем не было настоящих сражений, рожденные здесь мечники веками совершенствовали и передавали из поколения в поколение искусство владения мечом. Результат был далеко за рамками концепции «атакующих навыков игроков в VRMMO».

С легким скрипом моя правая нога отъехала еще чуть-чуть. Сияние, окутывающее мой черный клинок, задрожало.

…Однако.

Я сейчас сражаюсь не ради каких-то там очков опыта.

Ради своего лучшего друга Юджио, первого, кого я встретил в этом мире, кто протянул мне свою теплую руку. Ради Рины-семпай, нежно, но твердо наставлявшей меня и столькому меня научившей. И в первую очередь – ради людей в реальном мире, ожидающих моего возвращения, – Асуны, Сугухи, Кляйна, Лиз, Синон, Эгиля, Силики и многих других.

– Я тоже… НЕ МОГУ ЗДЕСЬ ПРОИГРАТЬ!!!

И словно в ответ на этот вопль, не выраженный словами –

Меч в моей руке задрожал.

Посреди исчезающего синего сияния родились золотые огоньки. Их становилось все больше, они словно заполняли клинок изнутри. Вокруг резко потемнело, но я не обращал внимания.

Потому что нечто очень странное происходило с самим мечом.

Издавая щелкающие звуки, меч постепенно рос в размерах. Поскольку он весь был покрыт яркими световыми эффектами, лишь мы с Уоло могли видеть, что он стал шире. Всего на несколько сантиметров – но это явно была не иллюзия.

Клинок стал и чуть длиннее, рукоять тоже. Моя левая рука, словно направляемая какой-то внешней силой, подтянулась к правой и вместе с ней ухватилась за обтянутую черной кожей рукоять.

Будь мы в Айнкраде, получилось бы «неправильное снаряжение», и навык мечника был бы сорван. Но сейчас синее свечение «Вертикального квадрата», уже почти исчезнувшее, вернулось сразу, как только я добавил к хвату левую руку; оно слилось с золотым сиянием, идущим изнутри клинка, смешалось, завихрилось.

Я увидел дикую силу, исходящую от меча в моих руках, и вдруг вспомнил его происхождение… вспомнил «гигантский кедр». Громадный Кедр Гигас, гордо стоявший в лесу к югу от Рулида, – я вспомнил, как он поглощал в невероятном количестве ресурсы земли и солнца, – непроглядно-черный великан, которого пытались свалить, но так и не могли целых триста лет.

…Память… меча…

Эти слова ожили в моих ушах, но тут же их заглушил мой же крик.

– О… ОООООООО!!!

Выжав из себя все, что осталось от моей силы и моей воли, я шагнул правой ногой – вперед.

БУМ. Как только моя нога опустилась на пол, мощь энергии, сосредоточенной в том месте, где сцепились наши клинки, превзошла порог – и раздался взрыв.

Это было словно мощное заклинание Священных искусств; оно отнесло нас с Уоло в стороны, мы просто не в силах были сопротивляться. Однако же мы не поддались; мы продолжали тянуться вперед, навстречу друг другу, упираясь ногами в пол. Твердые подошвы скользили по плиткам арены, из-под них вытекали струйки дыма. Прочертив две обожженных линии, мы с Уоло остановились у самых краев арены.

Оба наших меча были отбиты в стороны. «Лавина» Уоло закончилась, оранжевое сияние медленно погасло.

Однако – мой «Вертикальный квадрат» оставался активен, хоть я и держался за меч двумя руками.

– Сейяаааа!!!

С этим коротким выкриком я прыгнул вперед и нанес из-за головы последний, четвертый удар. Меч прочертил ярко-синюю дугу… и устремился к беззащитной груди Уоло…

…Едва чиркнув по одежде, клинок остановился возле разбитой плитки пола. «Вертикальный квадрат» не приспособлен к тому, чтобы атаковать с разбегу. Я как мог старался увеличить его дальность, но покрыть всю арену мне так и не удалось.

Мы с Уоло уставились друг на друга в упор… и тут прогремел резкий голос:

– ДОСТАТОЧНО!!!

Я машинально отпрыгнул, разрывая дистанцию, и опустил меч. Уоло сделал то же самое – тоже вышел из боевого режима.

Осознав это, я скептически посмотрел туда, откуда раздался голос; даже интересно, кто посмел решить за лучшего из элитных учеников Академии исход поединка, в котором изначально не было судьи. Меня ждал настоящий шок – приказ отдала госпожа Азурика, комендант общежития младших учеников.

Почему она, не учитель, а всего-навсего комендант, ведет себя как судья? И почему Уоло безропотно послушался ее?

Я тупо стоял на месте, пока эти два вопроса крутились вокруг меня. Первый меч, стоящий слева от меня с опущенным оружием, прошептал:

– Решениям этой госпожи следует подчиняться.

– …Ээ, это… но почему?

– Потому что эта женщина была первым представителем Империи Норлангарта на Объединенном турнире четырех империй семь лет назад.

Эээээээ?!.

У меня едва глаза не выпали от изумления. Уоло тем временем повернулся ко мне и кивнул; лицо берсеркера, от которого кровь стыла в жилах, сменилось обычным пилигримоподобным выражением.

– Твое наказание закончено, младший ученик Кирито. Постарайся в будущем не пачкать одежду других людей.

После этих слов Уоло убрал меч в ножны на поясе и отвернулся.

Белая с синим униформа спокойно пересекла все помещение арены, и как только она исчезла за дверью –

– Уаааа!!!

Отовсюду рванулся ураган аплодисментов. Обалдев, я принялся вертеть головой – вокруг было больше сотни учеников, да еще и учителя, и все они хлопали. Впереди всех, рядом с комендантом Азурикой, тоже хлопающей со своим обычным серьезным выражением лица, стоял со слезами на глазах и неистово аплодировал мой партнер Юджио. Молча обращаясь к нему, я приподнял левый кулак. Рядом с Юджио я заметил неизвестно когда появившуюся башню его наставника, Голгоссо-семпая.

Наконец я кинул взгляд на меч в своей правой руке, убедился, что он вернулся к исходному размеру, и звучно убрал в ножны. И в этот самый миг.

ШЛЕП!

Обоим моим плечам досталось по приличному хлопку, так что я аж подпрыгнул. Тонкие белые руки неуклюже развернули меня, и я увидел лицо Солтерины-семпай, на котором было еще больше слез, чем у Юджио.

– …Я уж думала, он тебя разрубит, – произнесла она голосом, который едва ли кто-то, кроме меня, мог услышать. Я кивнул.

– Ага… я тоже.

– …Так ты знал – и все равно не сдался… какой же ты дурак.

Семпай закрыла глаза, и ее брови слегка дернулись. Однако, похоже, ей таки удалось выкинуть спасбросок против плача – она сделала глубокий вдох и снова открыла глаза. В этих сумеречно-синих глазах я заметил сияние, какого никогда раньше не видел.

– Это было красиво… действительно великолепный поединок, Кирито. Позволь мне сразу же поблагодарить тебя. Жаль, конечно, что это видела не только я… но ты выполнил свое обещание, показал мне все, что у тебя есть. Спасибо тебе.

– Э… но в итоге-то вышла ничья…

– И ты недоволен этой ничьей, хотя сражался с самим Левантейном?

– Н-нет, вовсе нет.

Увидев, как я замотал головой, семпай хихикнула (редкость для нее), приблизила губы к моему уху и прошептала:

– Это не вопрос выигрыша или проигрыша. То, как ты сражался, показало мне кое-что важное… кое-что очень важное. Я горжусь тем, что я наследница стиля Сельрут… и я счастлива… что была твоей наставницей.

Рина-семпай еще раз хлопнула меня по плечу, выпрямилась и произнесла с тенью улыбки на губах:

– До комендантского часа еще есть время. Как насчет того, чтобы отметить твой бой у меня в комнате? Юджио-куна тоже приводи… Что до его наставника – ну, и он пусть будет.

При этих словах семпая я разулыбался и кивнул. Повернувшись, я махнул рукой, подавая знак Юджио, и указал на выход. Увидев, как он и Голгоссо-семпай направляются туда, я и сам бок о бок с Риной-семпай двинулся к выходу из по-прежнему бурлящего зала.

Все это время 70% моего мозга было занято вовсе не мыслями о красном вине в загашниках семпая и не о долгих лекциях по истории навыков мечника, которые с энтузиазмом рассказывает Голгоссо-семпай –

…Я мог просто сдаться во время спарринга-наказания!!!

Ну и ладно.

Краем глаза я заметил, что Райос и Умбер смотрят на меня как-то странно, но не стал придавать значения.

Глава 6

В не существующей ныне парящей крепости Айнкрад были алкогольные напитки, похожие на густо-красное вино и на светлое пиво.

Но, логически рассуждая – я мог выпить хоть бочку крепкого спиртного и все равно бы не опьянел. Потому что физическому телу, лежащему в реальном мире, спирта не досталось бы ни капли.

В здешнем мире самое потрясающее то, что алкоголь настоящий – то есть если я переберу, то действительно опьянею. Теоретически это, видимо, объясняется тем, что Пульсветы получают сигнал «состояние опьянения» и реагируют соответственно. Однако, похоже, дизайнер, создавший столь безжалостный мир, все же имел каплю совести – здесь, даже если человек пьян, он в «активном состоянии», то есть не теряет контроль над собой. Здесь нет пьяниц, которые в угаре устраивают скандалы и лезут в драку, а значит, и законы по пьяни тоже никто не нарушает.

…Тем не менее никто не может гарантировать, что эта защитная функция сработает в отношении меня, так что во время «праздничной церемонии» в комнате Рины-семпай я ограничился двумя бокалами виноградного вина. Однако семпай по такому поводу открыла бутыли, хранившиеся более ста лет, так что мне, человеку, абсолютно не разбирающемуся в вине, пришлось громко заявить, какое оно замечательное. В общем, самоограничение потребовало от меня немалой силы воли.

Мы с семпаем, Юджио и Голгоссо-семпаем беседовали вчетвером – о прошедшем годе, о том, кто что думает о выпускных и промежуточных экзаменах, о навыках мечника и дуэлях. Время летело быстро, и совсем скоро оказалось, что до комендантского часа общежития младших учеников всего 15 минут.

Я с неохотой покинул общежитие элитных учеников и вместе с Юджио вернулся к себе. Юджио был настолько пьян, что заснул, едва войдя в комнату; я оставил его и направился к своей цветочной кадке. День отдыха или не день отдыха, а поливать зефирию я обязан. Спустившись по лестнице на первый этаж, я открыл дверь в цветник.

Пока я укладывал Юджио на койку и убирал черный меч в ящик, последние лучи солнца исчезли с небосвода, и все вокруг окутала ночь.

Я прикрыл глаза и медленно впустил себе в грудь прохладный ночной воздух, насыщенный ароматом анемонов, – и тут же невольно нахмурился. В воздухе было еще что-то, кроме аромата цветов… еле заметный, но какой-то липкий животный запах. Мне показалось, что я его узнаю… такой же я ощущал вчера во время ужина. Но здесь этому запаху просто неоткуда было взяться.

Я резко распахнул глаза и сфокусировался на тропе, делящей цветник надвое. Из темноты вынырнули два силуэта. Они были в серой униформе, как и я, – в форме младших учеников. Однако они расстегнули на груди пуговицы три, не меньше, явно хвастаясь перед окружающими своими рубахами кричащих расцветок. В рубахе липкого, блестяще-красного цвета был Райос Антинос; в чуть флуоресцирующей светло-желтой рубахе – Умбер Зизек.

С чего это они, не нагруженные обязанностями цветовода и никогда прежде не проявлявшие интереса к выращиванию цветов, заявились сюда…Едва эта мысль родилась в моем мозгу, меня охватило плохое предчувствие. Сделав лишь шаг из западной двери общежития, я застыл столбом. Райос и Умбер подошли ко мне и остановились где-то в метре.

– Ну надо же. Какое совпадение, ученик Кирито.

Райос говорил хитрым… но грубым голосом, полным скрытой злобы.

– А я уж хотел тебя искать. Это сбережет усилия.

Умбер, стоящий позади него, энергично хихикнул, привнеся мелодичность в слова своего напарника. Я повернулся к Райосу и негромким, холодным голосом произнес:

– …Чего тебе надо?

При этих недружелюбных словах лицо Умбера дернулось, но Райос жестом правой руки остановил его и ответил:

– Конечно же, я хочу поздравить тебя с великолепным поединком. Кто бы мог подумать, что слуга, получивший наказание, сумеет свести вничью бой с Левантейном-доно!

– О да, да, верно. Эти игрушечные приемы доставили господину первому мечу немало хлопот.

– Ку-ку-ку, – в унисон захихикали они после этих слов. Я поинтересовался еще тише:

– Вы хотите меня похвалить или продать бой? [15]15
  Игра слов. То, что дословно переводится как «продать бой», означает также «напроситься на бой».


[Закрыть]

– Ха-ха-ха. Как такое возможно? Благородный дворянин никогда ничего такого не продаст крестьянину! Хотя иногда даем так, ха-ха!

Снова весело посмеявшись, Райос потянулся левой рукой в карман своей формы и вытащил что-то длинное и тонкое.

– В награду за твою игру… прости, за доблестную дуэль… позволь преподнести тебе вот это. Ты просто должен это принять.

Райос шагнул вперед и сунул это что-то в нагрудный карман моей формы.

– …Что ж, позволь откланяться. Сладких снов, Кирито-доно.

Прошептав эти слова в упор, Райос ухмыльнулся. Качнул своей блондинистой шевелюрой и пошел к общежитию. Умбер двинулся за ним. Проходя мимо меня, он приблизил лицо к моему и сказал:

– Только не очень зазнавайся, крестьянин без фамилии.

Оставив эти слова, он пошел догонять Райоса.

БАМ! Эти двое зашли в здание и громко хлопнули дверью; все это время я был не в силах двинуться с места. Потому что –

То, что Райос сунул мне в карман, – это был бутон почти синего цвета, вот-вот готовый распуститься. Заледеневшей правой рукой я достал его и уставился.

Нежный стебелек был безжалостно оборван; и это не был один из «четырех Священных цветов», растущих на клумбах. Это была коренная жительница Западной империи зефирия, которую я, сколько бы неудач меня ни постигало в этом году, изо всех сил пытался вырастить.

Едва поняв это, я заскрипел зубами так, что едва не сломал их. Будь сейчас при мне меч, я, вполне возможно, бросился бы в общежитие и нашинковал Райоса и Умбера на мелкие кусочки. Крепко сжимая в правой руке синеватый бутон, я помчался вглубь цветника. Мимо пресечения дорожек, потом к навесу у внешней стены. Глаза сразу нашли белую фарфоровую кадку рядом с навесом.

– …Аа, аааах…

Лишь этот хриплый стон вырвался из моей глотки.

23 побега зефирии, проросшие из семян, которые я купил у торговца пряностями, – побеги, не растущие обычно в чужой стране, но готовые уже распуститься, – все были безжалостно перерублены посередине.

Круглые бутоны, раскиданные вокруг кадки, уже потеряли свой уникальный сине-зеленый цвет. Оставшиеся в земле ростки сникли, и ясно было, что их Жизнь стремительно тает.

Между мертвыми бутонами подобно надгробиям стояли орудия убийства. Это были длинные узкие серпы, которыми у растений отделяли плоды. Кто-то… нет, конкретно Райос и Умбер махали этими серпами, беспощадно срубая бутоны.

Сила разом покинула мои ноги, и я хлопнулся на колени перед кадкой.

Тупо глядя на разбросанные бутоны, я думал наполовину парализованным мозгом.

Почему? Нет, их мотивы и методы я отлично понимаю, но почему они смогли такое сделать? Умышленное уничтожение собственности других людей – явное нарушение Индекса Запретов. Даже дворяне высших классов не могут пробить этот абсолютный закон.

В Подмирье права собственности на все предметы фиксируются безошибочно. Я это узнал уже после начала своего путешествия. Когда я открываю «окна» моих предметов, там в уголке всегда есть маленькая буква «Р». А те предметы, где нет этой буквы, – не мои, и их просто невозможно забрать или повредить.

Да, растущие цветы сами по себе никому не принадлежат, но почва, земля – могут. Все, что растет на чьей-то земле, считается собственностью того, кто владеет этой землей. Так, анемоны на клумбе принадлежат Академии. И я считал, что побеги зефирии в кадке принадлежат мне, поскольку я купил семена в шестом квартале и посадил их в эту кадку. Так мне казалось.

Моя голова, одурманенная яростью и отчаянием, додумала до этого места, а потом я осознал нечто, от чего у меня глаза распахнулись во всю ширину.

Земля. Черная почва в кадке… ее я не выкопал где-то в академии, не купил на рынке. Я ее достал за пределами столицы, в месте, не принадлежащем никому. Я как-то рассказал это Миллеру, ответственному за здешние цветы, и его людям. Компашка Райоса узнала про это и решила:

«Раз эта почва никому не принадлежит, значит, цветы тоже ничьи, верно?»

Если так… значит, это моя оплошность. Раз уж я оставил кадку в цветнике, куда может попасть любой, я должен был продумать все, что касается собственности.

Обитатели Подмирья неспособны нарушить закон. Но это вовсе не значит, что все они добрые. Попадаются и такие, кто считает, что «можно делать все, что законом не запрещено».

Я должен был понять это еще на турнире мечников в Заккарии.

– …Простите…

Я собрал правой рукой разбросанные бутоны и переложил их в левую. Однако сине-зеленый цвет уже сменился серым.

Как только в моей руке оказались все 23 бутона, их Жизнь упала до нуля. Бутоны, словно во сне, превратились в скопление сине-зеленых огоньков и растворились в воздухе.

Слезы сами собой выступили у меня на глазах.

Я попытался изогнуть губы в улыбку, чтобы посмеяться над собой, что позволил плохим детям поломать мои цветы. Однако щеки задеревенели и не слушались. Скопившиеся слезы наконец потекли, и на кирпичах возле моих ног образовалась лужица.

Лишь теперь я понял, почему вкладывал в эту зефирию столько надежд.

Первая причина, по которой я взялся за ее выращивание, – проверка силы воображения в Подмирье.

Вторая причина… я хотел выполнить желание Рины-семпай, которая сказала как-то: «Хотелось бы хоть раз увидеть настоящую живую зефирию».

Была, однако, и третья причина, которую я до сих пор не осознавал. Отчаянно пытаясь вырастить цветы в чужой для них стране, я видел в них отражение себя. Я хотел поделиться с ними тяжестью своего одиночества… одиночества человека, который оставил родных и близких в реальном мире и совершенно не знает, когда сможет вернуться…

Слезы продолжали скатываться по щекам и падать на пол.

Изо всех сил пытаясь сдержать всхлипывания, я оперся руками в пол, чтобы встать.

И вспомнил тот голос.

…Верь.

…Верь в силу цветов, что растут в чужой стране. И верь в собственную силу, до сих пор позволявшую тебе выращивать их.

Этот необъяснимый голос я за время своего путешествия слышал множество раз. Голос вроде бы женский, но незнакомый. И это был не голос девочки, который я слышал два года назад в пещере под Граничным хребтом. Спокойный, мудрый, ласковый, теплый голос…

– …Но они же… все умерли, – прошептал я. Голос спокойно ответил:

…Не страшно.

…Стебли, растущие в этой земле, по-прежнему изо всех сил стараются выжить. И еще… ты же чувствуешь. Священные цветы на клумбах пытаются спасти своих маленьких друзей. Они хотят поделиться с ними силой своей Жизни. И ты можешь передать это желание стеблям зефирии.

– …Я не могу. Я не умею применять сложные Священные искусства.

…Заклинания – лишь способ организовать мысли и направить «эмоции»… Это сила воображения, применяемая с помощью губ и языка. Сейчас ни заклинания, ни ингредиенты не нужны.

…Ну же, сотри слезы и встань. Почувствуй, ощути мольбу этих цветов.

…Ощути законы этого мира…

Тут голос оборвался – будто растворился в ночном небе.

Я сделал глубокий вдох, впуская воздух в по-прежнему дрожащую грудь, выдохнул, утер рукавом слезы и встал.

Я медленно развернулся – и увидел нечто невероятное. Священные цветы, растущие на четырех клумбах… цветущие анемоны, ноготки, на которых еще даже бутоны не завязались, георгины, имеющие вид всего лишь маленьких росточков, и даже скрытые под землей каттлеи – все они посреди ночной тьмы испускали темно-зеленое сияние.

Священная сила. Ресурс пространства. Все эти слова были бессмысленны перед этим уверенным, сильным светом.

Словно направляемый извне, я потянулся к Священным цветам.

– …Пожалуйста, дайте мне силу… поделитесь со мной частью Жизни.

Пробормотав эти слова, я вообразил. Вообразил, как Жизнь истекает от Священных цветов и, проходя через меня как через катализатор, наполняет ростки зефирии в кадке.

Множество мерцающих зеленых ленточек возникло на клумбах. Они сближались, переплетались, пока не превратились наконец в толстые канаты. Я шевельнул пальцами, и они безмолвно запорхали в воздухе, двинувшись к одной точке.

Сейчас мне оставалось лишь наблюдать. Светящиеся обручи опустились на кадку с увядшими стебельками, сияние окутало ее в несколько слоев… образовало нечто напоминающее гигантский цветок. Потом это нечто ушло в землю и исчезло.

И тут…

…все 23 стебля принялись расти – медленно, но зримо.

Постепенно между драгоценными стрелоподобными листьями, будто прячась за ними, появились бутоны.

Я наблюдал за этой картиной, и слезы вновь выступили на глазах.

Этот мир… такой непостижимый. Все здесь виртуальное, но здесь живет такая красота, с которой даже реальный мир не может сравниться… сила Жизни… и воли.

– …Спасибо вам, – поблагодарил я Священные цветы на четырех клумбах и обладателя загадочного голоса. Подумав немного, я снял затем с формы заколку с эмблемой Академии, протянул руку, приложил эмблему к уголку кадки и мысленно заявил: «Это моя территория».

Когда вернусь в общежитие, надо бы извиниться перед черным мечом, который я закинул в ящик… перед ветвью Кедра Гигаса. А потом поблагодарю его за помощь в дуэли с Уоло.

Думая так, я продолжал пристально смотреть, как к зефирии возвращается жизнь. Колокола отбили 7.30; я наконец встал и зашагал к общежитию.

Перед самой дверью я машинально повернул голову вправо. Я увидел сразу и каменный заборчик, ограждающий цветник, и крышу большой тренировочной арены, и Центральный собор Церкви Аксиомы, будто старающийся пронзить звездное ночное небо. Множество оранжевых огоньков сияло в окнах, будто в небоскребах реального мира, но башня была куда выше и прекраснее, чем все эти небоскребы.

…Внезапно от верхней части башни отделился огонек.

Что это?Я уставился на огонек; однако же это явно была не иллюзия и не галлюцинация. Он становился все ярче, скользя над Северной Центорией на одной высоте; на самом деле это был…

– …Дракон!

Ошибки быть не могло. Источником света был большой фонарь, прикрепленный к доспехам летящего по небу дракона. Это был не какой-нибудь сигнальный или предупреждающий огонь; но он внушал всем людям внизу благоговейный страх. На спине дракона восседал один из сильнейших защитников порядка в здешнем мире – Рыцарь Единства.

Гигантский дракон расправил крылья и, скользя по ночному небу, направился на северо-восток. Скорее всего – к Граничному хребту, выполнять свой долг по защите Мира людей. Мы с Юджио потратили год на то, чтобы преодолеть эти 750 километров, а дракону понадобится лишь день.

Свет фонаря исчез, и я вновь обратил взгляд на великолепие собора. Рыцарь Единства вылетел, кажется, примерно с трех четвертей высоты башни. Возможно, там есть что-то вроде взлетно-посадочной площадки. Я продолжал вглядываться, но верхняя часть башни таяла в ночном небе, и рассмотреть ничего не удавалось. Но где-то там должна быть дверь в реальный мир, которую я ищу.

Однако… жгучее желание вернуться домой день за днем постепенно притуплялось. Или это мне казалось? И вопреки этому желанию я чувствовал также, что хочу узнать больше про этот мир. Может, я просто слишком загружаю голову этими мыслями?..

Я впустил в легкие аромат цветов и медленно выдохнул. Потом отвернулся от собора и тихонько толкнул большую старую дверь.

В конце третьего месяца –

На выпускном экзамене второй меч Академии, элитная ученица Солтерина Сельрут, победила первого меча Академии, элитного ученика Уоло Левантейна, и закончила Академию мастеров меча Норлангарта в ранге первого меча.

Перед расставанием я вручил ей кадку, полную цветущей зефирии. Впервые Рина-семпай просияла настоящей, солнечной улыбкой – правда, сквозь слезы.

Две недели спустя она приняла участие во Всеимперском турнире мечников Норлангарта, проводимом на главной арене Империи; ей пришлось сражаться с одним из имперских рыцарей. К сожалению, в ожесточенном поединке она потерпела поражение.