Текст книги "На рассвете любви"

Автор книги: Рэчел Маккензи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Виктория покачала головой и горячо сказала:

– Да, я здесь как дома! Да, я приехала из большого города. Но разве мне не повезло, что я попала в то место, которое называется «несбыточная мечта»? Скотт, ты моя жизнь!

Она быстро отвернулась и одним глотком допила вино.

Неожиданно загорелые пальцы сплелись с ее пальцами. Она быстро смахнула выступившие слезы и сказала со смехом:

– А разве мне также не повезло, что я получила дом, который называется Намангилла, и это не превыше ли всего остального?

Теперь уже рассмеялся Скотт, и обеспокоившее ее выражение исчезло с его лица. Он сказал тем мягким тоном, какой она слышала от него только изредка:

– Не знаю, говорил ли я это тебе – некоторые из этих домов восхитительны. Однако давай сменим тему разговора. Я тебе признавался когда-нибудь, что люблю тебя?

Ей не нужно было отвечать. Они сели на скамью, тянувшуюся по всей длине лодки, их сплетенные пальцы были сжаты, и думали о последних четырех чудесных неделях. Завтра им предстояло возвращение домой.

…А сегодня, в это утро, ее сладкие воспоминания о свадьбе и медовом месяце были так внезапно развеяны словно ветром. Она стала сердиться. Недвижное тело возле нее зашевелилось, Скотт протянул руку, чтобы привлечь ее к себе.

– О чем, – прозвучал его голос, – моя скрытная жена думала последний час?

– Это было не один час, ты спал непробудно.

Ей почудилось, как рядом с ней раздался знакомый, чуть слышный смешок. Один синий глаз лениво взглянул на длинный проем, который вел на веранду. На бирюзовом небосводе было видно солнце, уже довольно высоко поднявшееся над горизонтом.

– И что я должен делать, как не спать в этот час? Сегодня воскресенье, и я не работаю в этот день, если не хочу, поэтому могу лежать в постели вместе с солнцем. Право, Виктория! Оставив в покое работу, я полагаю, мы могли бы заняться другими вещами.

Его губы склонились к уголку ее рта, потом начали опускаться все ниже и ниже, как делали это всегда, а его рука остановилась на изгибе ее бедра. Не в состоянии противостоять этим губам, этой руке ее тело подчинилось их зову.

Но вдруг она остановила его, легонько оттолкнув, и сказала, чуть задыхаясь:

– Я все еще думаю о нашей свадьбе. Миссис Гамильтон превзошла сама себя, не так ли?

– Да, верно. И мы должны будем сделать нечто, столь же эффектное, когда будет жениться один из близнецов или Бронвин. Но сейчас-то в чем дело, Виктория? – последний вопрос Скотт задал уже спокойнее.

– Что ты имеешь в виду, когда спрашиваешь, в чем дело? Я только думаю…

– Ну, давай! Неужели ты не понимаешь, что теперь я знаю каждый оттенок твоего голоса и реагирую на малейшее изменение в тебе?

Рука Скотта дрогнула, пальцы двинулись от впадинки внизу выше к груди и замерли на ее шее.

Привстав на локте, глядя на нее сверху, он повторил вопрос:

– Так в чем дело?

Пытаясь уйти от темы, которая действительно ее волновала, и обнаружив, что это сделать трудно, Виктория сказала:

– Разве это не замечательно, что Питер и Дженнифер женятся, и что они будут жить даже ближе к нам, чем миссис Лис?

– Виктория, я знаю о Питере и Джен, и о доме, потому что Питер со мной советовался с первым. А также, хотя ты полагаешь, что это секрет между вами, тремя женщинами, об идее установить большую антенну, которая позволит нам принимать телевизионные передачи через спутник «Ассат». Так тебя это сейчас волнует?

И если сама фраза прозвучала как-то буднично, то в голосе мужа послышались нотки, которые ей не понравились. Она сказала поспешно:

– Ладно. Ты помнишь тот вечер в Брисбене, когда ты ужинал у нас дома, а потом мы вышли в сад?

– Ты должна бы знать, что я помню каждое мгновение каждой встречи с тобой.

– Хорошо… Тогда ты начал обсуждать нашу будущую совместную жизнь и то, как она скажется на нас…

– Да! – прервал Скотт и продолжил с напором, – потому что это обсудить следовало много раньше. Ты должна согласиться, что наш роман был не совсем обычным.

– Действительно, это были не обычные ухаживания. – Виктория, в свою очередь, прервала его, потом замолчала. Не дождавшись продолжения, он заговорил снова:

– Виктория! Мы пока еще не подошли к тому, что беспокоит тебя. Однако, раз уж ты заговорила столь озабоченно, то я скажу тебе, что есть только одна вещь, которая стоила бы всей этой болтовни вокруг да около, но, поскольку я полагаю, что это не так, то…

Виктория бросила взгляд на лежащего рядом с ней золотоволосого мужчину, чьи синие глаза были полуприкрыты, чтобы скрыть охватившие его чувства.

– Ладно, ты сказал мне однажды, – она поспешила выговориться, – что девушка должна иметь возможность сказать кое-что накануне своей свадьбы. Поэтому я вправе ожидать, – она говорила все быстрее, чтобы скорее закончить разговор, – что мужчина тоже должен сказать о том, когда он захочет стать отцом!

Вначале он не произнес ни слова, затем она увидела, как стала вздыматься его упругая загорелая грудь.

– Да, я ожидал, что ты можешь мне это сказать, – только и ответил он.

– Но случай никак не представлялся. С того времени, как мы вернулись домой, ты отсутствовал, гоняясь за угнанным скотом.

Он снова протянул руку и привлек ее, как в убежище, на свою теплую и мускулистую грудь.

– Ты и в самом деле считаешь, – сказал он, – что все это время мы могли бы получать еще больше удовольствия, чем позволяли себе?

Глаза Виктории расширились, она прямо встретила взгляд сапфировых глаз. Потом спросила осторожно:

– А ты имеешь что-нибудь против?

– О, Господи, Виктория! Конечно, я не имею ничего против, но ты…

– Я? – она начала хохотать, но тут же обнаружила, что досмеяться до конца ей не позволят. Скотт начал целовать ее со всем искусством, на какое только был способен. Она слышала, что он говорил что-то, но не улавливала смысл слов. Она только теснее прижалась к нему, желая только его объятий, летя навстречу страсти, охватившей и соединившей их тела.

Она отдавалась этим опытным рукам, ласкам этих солнечных губ, превращающих пространство вокруг них в какой-то волшебный мир, в котором их тела и души сливались воедино, образуя центр Вселенной.

Позже, но как позже, она не имела представления, Виктория услышала, что Скотт обращается к ней:

– А я рассказывал тебе вечность или около того тому назад что-нибудь о наслаждении, которое я испытал? Должен ли я извиниться перед тобой за это сумасшедшее проявление своих чувств, Виктория? Я не отдавал себе отчета в том, что я теряю, когда покидаю тебя надолго. Повторить тебе снова, что больше всего на свете люблю тебя, больше всего на свете желаю и нуждаюсь в тебе?

Все еще под воздействием туманящей рассудок страсти, от которой ее голос звучал чуть хрипловато, она сказала:

– Это в самом деле так, Скотт? Ты знаешь, что всегда можешь прийти ко мне…

Затем в покое и тишине замкнувшегося вокруг них пространства, понимая, что должна это сделать, Виктория шевельнулась и произнесла:

– Кажется, уже поздно? Я полагаю, что даже в воскресенье, хотя мы и не работаем, мы должны есть… или вам, мужчинам, достаточно…

– О'кей, – Скотт соскользнул с кровати, и она услышала, как зашумел душ в ванной. Вернувшись, он взглянул на Викторию сверху и сказал:

– Не вставай, я принесу тебе что-нибудь на завтрак.

Она ответила ему только взглядом, полным изумления, потом тоном, довольно ехидным, добавила:

– Право, Скотт! Знаешь, что сказал бы мой брат по поводу твоего поведения? А сейчас я все-таки выйду на несколько минут.

Она встала с постели, но, заметив, что Скотт продолжает разглядывать ее, заколебалась и бессознательным движением завернулась в простыню. Скотт ухмыльнулся, одна бровь изогнулась кверху. Затем, переведя взгляд на раскиданную постель, сказал, в свою очередь:

– Право, Виктория! – потом покачал головой и удалился.

И снова Виктория поймала себя на том, что пристально смотрит на удаляющуюся спину. Затем, приняв душ и надев узкие желтые шорты и подходящую блузку, она поглядела в зеркало – стройный силуэт, загорелые персикового оттенка длинные ноги. «Буду носить эти вещи, пока возможно», – сказала она своему отображению, засмеялась, повернулась и вышла из спальни.

На застекленной веранде, где они обычно, кроме особых случаев, ели, ее шестинедельной давности муж заканчивал приготовление завтрака. Он встал, помог ей сесть, придвинул стакан свежевыдавленного апельсинового сока, налил чая.

– Ты выглядишь изумительно, свет моей жизни, – сказал он ей.

Виктория смерила его подозрительным взглядом.

– Честно, – сказал он, мимикой подчеркивая ее любимое словечко, потом добавил – Ну, я лучше пойду, пока они не вырубили весь мой фруктовый сад. Шад говорит, что пища, которую мы едим, не имеет тенденции к улучшению. Так что мне лучше присоединиться к ним.

Он обошел стол, наклонился к ней и поцеловал в шею сзади, там, где были собраны в пучок каштановые волосы. И даже сейчас она все еще ощущала дрожь, пробежавшую по спине.

Закончив завтрак, она еще некоторое время сидела в полузабытьи, подперев подбородок руками. Потом, заслышав смех снаружи, Виктория подняла голову, встала, взглянула на неубранную посуду и вышла, оставив все, как есть, на столе.

Если Скотт мог позволить себе это, она тоже может. И Виктория направилась к работающим среди фруктовых деревьев.

Она подняла взгляд к высокому лазурному небу над головой, потом посмотрела вдаль, где даже в этот ранний час воздух дрожал от жары. Да, это был мир, к которому она теперь принадлежала.

Затем, словно заслышав призывный оклик, она взглянула на троих обитателей Намангиллы, и, счастливая, поспешила к ним, чтобы увеличить собой их число.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.