Текст книги "Великие и ценные вещи (ЛП)"
Автор книги: Ребекка Яррос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
Глава девятая
Кэмден
«Тут были и лучшие времена.»
Я поднялся с места, где осматривал сваи внутри здания, и повернулся, чтобы увидеть своего брата, стоящего в дверях здания Роуз Роуэн. Оставалось около двадцати минут до того момента, как Уиллоу ворвется в ту бурю дерьма, которую должен был устроить мой брат.
«Это могло бы стать девизом Альбы», – ответил я.
«И все же ты здесь, прискакал, как рыцарь на белом коне, готовый спасти нас всех.»
Он сложил руки на груди, но при этом одарил меня улыбкой на миллион долларов.
«Вряд ли.»
Снег хрустел под моими ботинками, когда я преодолевал пятнадцать футов до того места, где стоял он.
«В городе все хорошо. Открытие шахты может дать ему толчок, но не более того. Честно говоря, я в шоке, что ты не додумался до этого первым.»
Его губы сжались, но затем разгладились.
«Я знал, что у меня нет ни единого шанса вернуть тебя сюда, не говоря уже о том, чтобы заставить подписать свою половину акций горнодобывающей компании. И о том, чтобы найти инженера, готового взяться за это. Это место – сущий кошмар с точки зрения ответственности.»
Больше половины горнодобывающей компании. Не то чтобы я это сказал, конечно. Ему не нужно было сыпать соль на открытую рану.
«Я не прошу тебя отказаться от своей доли. Но твое согласие было бы очень кстати, ты не находишь? По крайней мере, в политическом плане для тебя.»
«Это то, что тебе нужно? Политическое влияние? Хочешь теперь баллотироваться? Кэм, ты пробыл дома всего минуту, и вдруг стал лучше всех разбираться в делах отца, в шахте, в нуждах города. Что ты делаешь?»
«Делаю все возможное, чтобы выполнить обещание, которое мы дали.»
«О чем ты говоришь?»
Его руки взмахивали при каждом слове.
«Мы сказали папе, что он сможет умереть в этом доме. Не смотри на меня так. Мы обещали.»
Я засунул руки в карманы, чтобы защититься от холода.
«Мы были детьми», – медленно произнес он.
«Мама только что умерла. Тебе было сколько? Двенадцать?»
«А тебе было четырнадцать», – напомнил я ему.
«А папа был пьян!»
Ксандер вскрикнул, потом глубоко вздохнул, повернул лицо влево, потом вправо, проверяя, не подслушивают ли его слова. Не то чтобы кто-то подслушивал. На этой части Главной улицы было по меньшей мере шесть заброшенных зданий, которые еще предстояло восстановить, и ни одно из восстановленных зданий пока не было открыто.
«Не волнуйся, мы здесь одни. Тебе не обязательно быть идеальным. Просто будь настоящим. Да, папа был пьян, но мы не были пьяны. У него было разбито сердце, и он сказал, что умрет в этом доме, как и она. А потом он повернулся к нам и сказал: «Вы обещаете мне, что, когда я состарюсь, я смогу умереть в этом доме.» И мы пообещали.»
«Мы не знали, что у него будет ранняя стадия болезни Альцгеймера! Мы не знали, что Салливан умрет или что ты не вернешься домой в течение десяти лет. Все меняется, Кэм. Какое, черт возьми, отношение все это имеет к шахте? Потому что мы с тобой оба знаем, что тебе плевать на то, что происходит в Альбе.»
Я посмотрел на здание без крыши, в котором стоял, от деревянных стен до стеклянных панелей на северной стене, которые чудом уцелели за последние 140 лет.
«Это мой дом. Мне абсолютно небезразлично, что здесь происходит. И да, меня не было десять лет, и ты можешь осуждать меня за это. Я привык к этому. Мы не знали, что случится с папой, с мамой или с Салли, если уж на то пошло. Но в наших силах оставить папу в его доме. И не говорите мне, что это слишком дорого. Мы оба знаем, что папа может позволить себе домашний уход.»
«Ты хочешь, чтобы я свел папины счета к нулю?»
Ксандер колебался между недоверием и бешенством.
«Ты ведь понимаешь, что это все? Когда он умрет, все, что у нас останется, это горнодобывающая компания и земля. И все. Отец не очень-то хочет возвращаться на работу в Лесную службу.»
«Это его деньги. Если домашний уход сведет его счета к нулю, тогда нам придется самим разбираться с этим. Только не говори мне, что твой аргумент в пользу того, чтобы поместить его в дом престарелых, это желание сохранить твое наследство.»
Слова прозвучали горько.
«Ему всего пятьдесят восемь. Нельзя сказать, на сколько лет мы подпишемся на это, но у него точно нет в запасе денег на тридцати лет домашнего ухода, Кэм. А что касается наследства? Тебе легко говорить. Ты вернулся домой в дом, который уже принадлежит тебе. Земля, которая принадлежит тебе. Это здание – твое. У тебя уже есть пятьдесят пять процентов акций горнодобывающей компании и право голоса в Историческом обществе.»
«Ты сидишь в этом чертовом совете!», – огрызнулся я.
«Неужели тебя волнует, буду ли я голосовать?»
«Я там не сижу. Там сидит папа. Я занимаю его место только потому, что он недееспособен, и ты это знаешь. А когда он умрет, что тогда?»
«Ты серьезно спрашиваешь меня о его месте?»
В легких полыхнуло пламя, щекоча язык от желания сказать что-то безрассудное, выдохнуть огонь, на который, как знал Ксандер, я был способен.
«Думаешь, мне есть дело до того, кто заседает в Совете?»
«Я не думал, что тебе есть дело до компании или шахты, и все же ты здесь.»
Он указал на дверную коробку руками в кожаных перчатках.
«Я нахожусь в этом здании только потому, что должен представить Совету план к следующей неделе. Это единственный способ возобновить работу шахты!»
Это было средство достижения цели.
«Почему это так важно для тебя?»
«Потому что это позволит оплатить уход за папой, если ты не сделаешь этого!», – крикнул я, указывая прямо на него.
Его рот на долю секунды застыл на месте, а затем он закрыл его.
«Ты снова откроешь шахту, чтобы оплатить папин уход?»
Сейчас определенно было не время возвращаться к вопросу об отказе о реанимации. Ксандер был политиком, а я провел последние десять лет, ведя войну и создавая инфраструктуру. Я пока не собирался показывать свою власть. Не сейчас, когда я не мог рассчитывать на то, что он сможет вести рациональный разговор на эту тему.
«Да. Я ничего не контролирую, Ксандер. Все в твоих руках. Ты контролируешь уход за отцом, его финансы, его место в совете и саму его жизнь. Так что если деньги – единственная причина, по которой ты не позволяешь ему остаться в доме, где он родился, где умерла наша мать, то я избавляю тебя от этой проблемы. Деньги, которые шахта будет приносить с экскурсий, с лихвой покроют это. Даже если я смогу отдать отцу только пятьдесят пять процентов этих денег.»
Он вздрогнул от последней фразы.
«Я просто подумал, что тебе нужна работа. Нужен доход», – тихо признался он.
«Нужен доход? За последние десять лет я едва тратил половину своего армейского жалованья. Я оставил работу, чтобы приехать сюда, и у меня уже есть около дюжины предложений от разных фирм, которые приносили бы намного больше, чем все, что шахта может принести за сезон. Если бы мне нужна была только работа, я бы принял одно из этих предложений и сократил бы количество дерьма, которое на меня вываливают. Неужели ты действительно думаешь, что я здесь, потому что это моя последняя надежда?»
Он посмотрел на свои блестящие парадные туфли. Наверняка у него замерзли пальцы на ногах, и часть меня на это надеялась.
«Да, такая мысль приходила мне в голову. Не то чтобы я не был счастлив, что ты здесь.»
«Ты так хорошо это показываешь.»
Он вздохнул и поднял голову, словно молясь о терпении. Может быть, Бог все-таки прислушается к нему. Рад за Ксандера.
«Ты действовал за моей спиной», – тихо сказал он, и в его глазах промелькнула обида.
«Ты про то, что я вернулся домой?», – уточнил я.
«Потому что ты просил меня вернуться в Альбу последние пять лет. Черт, ты просил меня убраться после смерти Салливана.»
«Нет, с шахтой. Ты мог бы прийти ко мне. Мы могли бы работать как одна команда. Вместо этого ты оставил меня в стороне и выставил дураком перед советом из-за того, что я не знал, что ты планировал.»
Я проглотил инстинктивный ответ, что он разозлился только потому, что все вышло не так, как ему хотелось. Но ведь дело должно было быть гораздо серьезнее, не так ли? Конечно, он заботился о своем имидже намного больше, чем я о своем, но это не могло быть связано только с его репутацией.
«Мне жаль», – сказал я, вкладывая в свой голос столько искренности, сколько мог, чтобы он понял, что я говорю правду.
«Я боялся, что ты отреагируешь... ну, именно так, как отреагировал. После ужина в тот вечер я не верил, что ты будешь непредвзятым. Я не должен был так поступать, и мне очень жаль.»
Он замер на неловкое мгновение, потом наконец покачал головой.
«Мне хотелось бы думать, что я бы выслушал и поддержал тебя. Но, возможно, ты права. То, что произошло с папой той ночью, заставило меня обороняться. Я не хочу видеть в тебе врага, Кэм. Ты единственный брат, который у меня есть.»
Мимо. Я единственный брат, который у тебя остался.
«Я не хочу быть твоим врагом. Никогда. Я просто пытаюсь сделать для папы все, что в моих силах, и если это означает, что иногда ты будешь выходить из себя, то я должен смириться с этим. Но мне жаль, что я не донес до тебя идею с шахтой. Это был глупый поступок.»
Он покачал головой.
«Ты только что дважды извинился за последние две минуты. Мне следовало бы записать это, потому что я не думаю, что когда-нибудь услышу эти слова снова.»
Полуулыбка приподняла уголок моих губ.
«Я обязательно облажаюсь, но я достаточно мужественен, чтобы признать это.»
«Раньше ты таким не был.»
«Я много кем не был.»
«Ладно», – медленно произнес он, словно придя к какому-то решению.
«Мне и так хватает забот с папой и ведением бухгалтерского бизнеса...»
«Плюс вся эта история с мэром», – добавил я.
«Думаю, мы оба знаем, что управление «Альбой» это постоянная работа, я загружен по горло. И я знаю, что технически тебе это не нужно, но у тебя есть моя поддержка по поводу шахты. Я все еще думаю, что это дерьмовое решение, которое может привести к гибели людей, но я доверяю твоим навыкам. Я доверяю тебе. И хотя я буду часто и громко высказывать свои опасения, когда мы будем вдвоем, я поддержу тебя, когда дело дойдет до совета.»
«Правда?»
Я говорил как можно более нейтральным тоном, не позволяя надежде или неверию изменить тон.
«Правда.»
Он пожал плечами.
«Если бы я знал, зачем ты это делаешь, я бы с самого начала был на твоей стороне.»
«Но сейчас ты на моей стороне.»
«Да. И мы можем поговорить о домашнем уходе за папой. Давай поужинаем у меня на этой неделе. Я покажу тебе имеющиеся у меня документы и папины финансы, и возможно, мы вместе что-нибудь придумаем.»
Поджатые губы сказали мне то, чего не сказали его слова, он не хотел отказываться от контроля, но был готов попробовать.
«Я принесу еду.»
«Звучит неплохо. Я позволю тебе вернуться к твоей...»
Он окинул взглядом здание, которое было гораздо хуже, чем в детстве.
«Моей гигантской рухляди», – предложил я.
«Твоей гигантской рухляди», – согласился он, а затем улыбнулся.
«До скорого.»
«Увидимся.»
Я помахал ему рукой.
Когда его блестящая, синяя машина проехала мимо бездверного входа в здание шахты, я вернулся к осмотру, мысленно перечисляя все структурные проблемы и одновременно проигрывая в голове разговор с Ксандером.
Салливан сгладил бы все без труда.
«Он убьет меня, когда узнает, чем я на самом деле занимаюсь. Ты ведь знаешь это, правда?», – тихо сказал я.
«Конечно, есть небольшой шанс, что я смогу его переубедить, но ты же знаешь, какой он.»
Я переместился к оконным рамам на южной стороне здания, потратив минуту на то, чтобы перелезть через сломанную опорную балку, которая упала с потолка еще до того, как я покинул Альбу.
«Посмотри на это место», – пробормотал я.
«Тебе бы понравилось, правда? Ты бы увидел в этом приключение. Способ вернуть кусочек нашего семейного наследия. Я же вижу лишь кошмар, связанный со слишком большим количеством требований к реставрации.»
Присев на корточки, я пробрался под очередным поваленным деревом, чтобы получше рассмотреть сваи.
«Мне придется заменить почти все эти опоры. Добавим это в список, ладно? Борьба за отца, борьба с городом, выяснение того, что я собираюсь делать со своей жизнью... Ты бы принял все это с ухмылкой, не так ли?»
«Привет», – сказала Уиллоу у меня за спиной.
Я встал и ударился головой о тот самый деревянный угол, которого пытался избежать.
«Черт», – выругался я и, пригнувшись, потер макушку.
«Прости. Я пыталась не напугать тебя.»
Она прикусила губу и поморщилась, на ней была зеленая зимняя шапка, которая подчеркивала тот же цвет ее глаз.
«У тебя не получилось.»
Черт, голова раскалывается.
«Черт. Я должен был услышать тебя. Должно быть, я растерялся, когда понял, какую удивительную реставрацию мы собираемся сделать.»
Она мягко улыбнулась мне.
«Все в порядке. Я тоже с ним разговариваю.»
«С кем?»
Я сглотнул, надеясь, что она скажет что-нибудь кроме правды.
«С Салливаном.»
Она прошла дальше в здание, окинув его оценивающим взглядом.
Я почти видел, как в ее голове вращаются шестеренки, и это завораживало. Ее глаза горели таким огнем, какого я не видел уже много лет, осматривая стены, окна и даже поваленные балки. Она достала из сумки планшет и начала рисовать на нем стилусом. Отлично, теперь я наблюдал за тем, как изящно она двигает руками, даже будучи в перчатках.
«Он бы не принял это близко к сердцу», – сказала она, прервав мой поток мыслей.
«Салливан?»
В памяти всплыл его смех, наполнивший мою грудь горько-сладким давлением, с которым я хорошо познакомился за последние шесть лет.
«Да, он бы так и сделал. Он бы прыгнул туда обеими ногами, ухмыляясь, и сделал бы все так, чтобы это выглядело легко.»
Она фыркнула. На самом деле она просто чертовски громко фыркнула. И хуже всего было то, что я считал это милым.
Она милая, как младшая сестра, напомнил я себе.
«Конечно, он бы прыгнул туда обеими ногами, с ухмылкой и без здравого смысла.»
Она сделала паузу, глядя на меня через плечо.
«Салли все делал легко, потому что город любил его, и ты любил его. Вы с Ксандером справлялись со всем, что представляло для него хоть какую-то трудность.»
Я засунул руки обратно в карманы, надеясь, что чувства скоро вернутся к ним. Сегодня должно было быть около двадцати градусов.
«Я не знаю, обижаться мне или гордиться.»
«И то, и другое.»
Она улыбнулась и вернулась к своему планшету.
«И давай посмотрим правде в глаза. Салли никогда бы не оказался на твоем месте.»
«Потому что город встретил бы его с радостью.»
Я перешагнул через опорную балку и направился к тому месту, где она делала записи.
«Конечно, и это тоже», – признала она, пожав плечами.
«Но я больше думала о том, что он никогда бы не пошел против Ксандера. Салли принял бы слова Ксандера как Евангелие и пошел бы дальше. Он бы никогда не встал на защиту, как это сделал ты.»
Она взглянула на меня, выбив дыхание из моих легких.
Зеленый, золотой, синий и бронзовый. Как это возможно, чтобы у одного человека были все эти цвета в глазах?
«Может быть», – согласился я, когда она отвела взгляд, и мой мозг снова заработал.
«А может, мы бы вообще не оказались в такой ситуации.»
«Может быть, ты бы вернулся домой через три года», – тихо сказала она, опустив лицо в планшет.
Нет, не вернулся бы. По одной очень хреновой причине.
«Может быть, ты была бы замужем за Салливаном.»
Я не хотел этого говорить.
Она напряглась, но через минуту посмотрела на меня, конфликт проступил на ее лбу, где начиналась шляпа.
«Может быть», – прошептала она.
А может, и нет.
Невысказанные слова повисли между нами там, где они не имели права находиться.
Потому что они были проклятой ложью. Я отошел от нее, решив осмотреть стыки между южной и восточной стенами.
Конечно, она бы вышла замуж за Салливана. Они были золотой парой Альбы. Общительный мальчик и тихая девочка, которая говорила через свое искусство. Они влюбились друг в друга, прожив по соседству много лет.
Они были чертовым сборником сказок, а я – огнедышащим драконом. Конечно, я сжигал всякое дерьмо дотла, но их никогда.
Ни его.
Ни ее.
Я бы скорее умер, чем увидел, как мое дерьмо коснулось кого-то из них.
Но каким-то образом я отдал приказ, и Салливан умер у меня на руках.
А теперь я стоял здесь, рядом с женщиной, которую он любил. Женщиной, на которой он хотел жениться. Женщиной, которую он оставил, чтобы пойти в армию, но даже не потому, что Ксандер заканчивал свои три года службы, а потому, что ему показалось крутым, что я только что прошел курс подготовки спецназа.
Я надел зеленый берет.
Салливан будет вечно носить свой синий.
Уиллоу так и не смогла надеть кольцо нашей матери.
Я был настоящим мудаком, когда думал об Уиллоу, о ее глазах или о том, какие у нее мягкие волосы. Это было абсолютное предательство по отношению к моему младшему брату.
«У меня есть данные о размерах в Историческом обществе, так что, думаю, я могу приступить к реализации этого плана. По крайней мере, к реставрации. Ты хорошо разбираешься в структуре?»
«Да. У меня достаточно идей, чтобы составить план.»
Я боролся с инстинктом остаться на месте, стоя лицом к углу, отгораживаясь от всего на свете, кроме текстуры дерева передо мной. Вместо этого я встал и повернулся к ней лицом.
«Хорошо.»
Она так и продолжала смотреть в свой планшет.
«Тогда, может, посмотрим на шахту в среду? У меня есть проект, который нужно закончить до завтра.»
«Звучит неплохо», – согласился я, готовый сказать что угодно, лишь бы это означало конец этого момента.
«Хорошо. Тогда увидимся?», – спросила она, подняв глаза.
«Да», – ответил я отрывистым кивком.
Ее рот дернулся, словно она хотела что-то сказать, но потом передумала. С принужденной улыбкой она торопливо попрощалась и поспешила прочь из здания.
Услышав звук отъезжающей машины, я нашел в себе силы сдвинуться с места, но вместо того, чтобы уйти, упал на колени. Снег таял от тепла моих джинсов, быстро пропитывая материал и обдавая кожу леденящим холодом.
И все же я стоял на коленях, пока дыхание не стало ровным и размеренным.
Затем я поднял голову через крышу и уставился в кристально-голубое небо.
«Мне очень жаль», – сказал я ему.
И мне было жаль.
Только я не был уверен, за что именно: за то, что уже сделал, или за то, что, как я боялся, мне еще предстоит сделать.
Глава десятая
Уиллоу
«Так, почему ты избегаешь меня?», – спросила Тея.
«Я не избегаю.»
Я прыгала на одной ноге, пытаясь просунуть другую сквозь колготки.
«Если бы я тебя избегала, я бы не взяла трубку, верно?»
«Видишь ли, я бы поверила в это, если бы не звонила тебе последние три дня.»
«Звонила?»
Я потеряла равновесие и упала на кровать. Я оставила попытки удержать равновесие и включила громкую связь с Теей.
«Ты знаешь, что звонила. Джейкоб! Клянусь, если ты не съешь свой ужин, потому что ел печенье... Пэт, поможешь мне?»
Теа не стала глушить телефон. Мы уже давно прошли этот этап дружбы.
Я натянула черные колготки на ноги и уставилась на выбор юбок.
«Спасибо, дорогой», – сказала Теа. «
Ладно, извини. Думаю, я только что выиграла для себя пять минут тишины.»
«Не беспокойся.»
Я тихонько рассмеялась, представив себе хаотичное счастье, которое Джейкоб принес в жизнь Теи и Пэта.
«Так в чем дело?»
«Ты спрашиваешь меня, что случилось? Ты, которая выдала свою вторую специальность посреди заседания Исторического общества, а затем приняла сторону Кэмдена Дэниелса, а не своего отца? Ты спрашиваешь меня, в чем дело?»
«Видишь ли, именно по этой причине я не отвечала. Я не собираюсь возвращаться в среднюю школу, Теа. Я отказываюсь.»
Черная юбка была более безопасной, и папа это оценит. Более короткая красная была любимой, пока я училась в школе, но это, несомненно, приведет к нотациям.
«Ха! Ты избегала меня! А под «избегала» подразумевается, что мы часами болтали о мальчиках? Или только о мальчиках Дэниелс?»
Похоже, я влипла по полной.
«Мне просто нечего сказать о Кэме.»
«Я могу сказать чертовски много. Я имею в виду, это же Кэмден.»
Ага. Прямо как в школе.
«Да, это Кэмден», – пробормотала я, надевая черную юбку.
«Да ладно. Тебе весело снова быть рядом с ним? Пожалуйста, дайте мне что-нибудь. Я тут умираю.»
«Весело», – не то слово, которое я бы использовала для этого.»
Я застегнула юбку сзади и направилась к своему шкафу, прихватив с собой телефон.
«Весело? Захватывающе? Волнующее? Что?»
«У тебя очень искаженное представление о том, что происходит между нами.»
Я нашла свои сапоги до колена и натянула их. Конечно, папа или даже мама могли бы сделать мне замечание по этому поводу, но температура упала, и я не собиралась выходить на улицу на каблуках.
Ее вздох был громким и долгим.
«Уиллоу, ты должна помнить, что я была там. Ты не сможешь меня обмануть. И если ты не хочешь говорить со мной о том, что его возвращение делает с тобой, то ладно, я знаю, что отношение Пэта к нему все усложняет. Просто убедись, что ты с кем-то разговариваешь. Этот мальчик, этот мужчина завязывает тебя в узел, и так было всегда.»
«А мы не можем просто притвориться, что тебя там не было?», – тихо спросила я, затем наклонилась, чтобы надеть сапоги.
«Нет.»
Ее голос стал громче.
«Потому что ты не можешь притворяться, милая. Ты потратила годы на то, чтобы загнать эти чувства подальше, и я боюсь, что если ты сделаешь это снова, то взорвешься.»
«Со мной все будет в порядке.»
Я всегда была в порядке. Это был единственный вариант.
«Может быть. Но в прошлый раз вы оба ушли в свои углы. Ты сошлась с Салливаном, а Кэм практически взял свой мяч и пошел домой. Работать вместе на шахте? Это уже слишком.»
«Кэм не отступал. Отступать было некуда. И я любила Салливана.»
«Я знаю, что любила. Я просто...»
У меня перехватило дыхание, когда я ждала, что она бросит ядерную бомбу, чтобы разрушить все сомнения, за которые я цеплялась. Лучшая подруга, знающая меня с детства, иногда была занозой в заднице. Она никогда не позволяла мне ничего забыть или изменить сценарий в моей голове.
«Я здесь, если тебе что-нибудь понадобится. Вот и все», – закончила она, и я выдохнула.
«Спасибо. Возможно, я воспользуюсь твоим предложением. Сейчас мне нужно ехать к маме и папе на еще один неловкий семейный ужин.»
«Хорошо. По крайней мере, твои выходки дадут твоей сестре возможность отдохнуть от смертельного взгляда судьи Брэдли. Поцелуй за меня Рози. Люблю тебя.»
«Люблю тебя», – сказала я и повесила трубку, на мгновение задержавшись, чтобы оценить свое отражение. Черный цвет был хорошим, надежным выбором.
А вот красный привлек бы больше внимания ко мне по сравнению с Чарити.
Красный.
...
Как бы неловко ни было, я не была голой без домашнего задания в первый день учебы, и это было все, что я могла сказать по этому поводу.
Слава богу, Рози поддерживала с мамой постоянный разговор, потому что папа почти не смотрел ни на Чарити, ни на меня.
Как правило, феноменальная мамина стряпня была на вкус как картон, но я продолжала жевать, зная, что дело скорее в моих нервах, чем в ее приправе. Оставалось надеяться, что мы сможем закончить этот супервеселый вечер относительно быстро. Днем надвигалась буря, и снег начал падать толстым слоем, как только я въехала на подъездную дорожку.
«С каких это пор ты стала персоной нон грата?», – спросила Чарити, когда мы сидели в гостиной. Папа занимал место во главе стола, мама – по другую сторону, а мы с Чарити держали одну сторону, а Роуз – другую. Ее разноцветная юбка и расшитый блестками топ с единорогом вносили столь необходимую жизнь в комнату из вишневого дерева и хрусталя.
«С тех пор как она решила предпочесть мальчика Дэниелса своей собственной семье», – ответил папа.
«Сверхзвуковой слух», – прошептала Чарити.
Я бросила на нее многозначительный взгляд, прежде чем повернуться лицом к отцу.
«Папа, я не выбирала Кэма вместо тебя.»
«Кэм? Бьюсь об заклад, он надеялся, что это будет хотя бы Ксандер», – проворчала Чарити.
«Чарити», – предупредила мама.
«Мне нравится Кэм», – добавила Роуз. «Он милый.»
«Ты...»
Папино лицо стало красным, и он попытался взять себя в руки.
«Ты привела этого мальчика к Роуз?»
«Ноа», – крикнула мама.
«Я бы не назвала двадцативосьмилетнего парня мальчиком. Он уже взрослый мужчина.»
«Тем лучше, чтобы навредить еще больше», – огрызнулся папа.
«О чем ты думала, Уиллоу?»
Он уставился на меня, сжимая в руках вилку и нож, словно собирался резать меня, а не свою индейку.
«О чем?», – спросила я.
«Ты издеваешься?»
Его голос понизился.
«Она имеет в виду, что ты спрашиваешь о том, почему она перешла на его сторону, а я бы с удовольствием узнала, что за этим скрывается, или о том, почему он был рядом с Роуз?»
Взгляд Чарити метался между мамой и мной, полностью игнорируя отца.
«Что? Я просто подумала, что могу помочь с объяснением.»
«Он использовал моего единорога», – пожав плечами, сказала Роуз, запихивая в рот картофельное пюре.
«Прости, милая?», – спросила мама.
Роуз сглотнула и посмотрела на обоих родителей, затем выбрала папу. У девочки было мужество.
«Он использовал мой пакет со льдом. Единорог, которого мы храним в морозилке. Ты знаешь его, дедушка. Ты подарил его мне, когда я была маленькой, и назвал его моим пакетом от бо-бо.»
Потому что теперь она была такой большой. Я зажала поджатые губы между зубами, чтобы скрыть улыбку, а затем быстро откусила кусочек брокколи.
«Я помню это, Рози.»
Папин тон сменился на тот, который он берег для Розы. Тот, который он использовал, когда мы были маленькими и еще не разочаровывали его.
«У него на лице была шишка, и тетя Уиллоу разрешила ему одолжить его. Ему было все равно, что это девчачий мешок для льда или что-то в этом роде. Хотя он довольно большой. Занимает всю кухню.»
Кто-нибудь, спасите меня это может стать кошмаром. Я проглотила брокколи, которая скользнула по моему горлу, гладкая, как пепел.
«Ты привела Кэмдена Дэниелса в ее квартиру? Где живет Роуз?», – прорычал папа.
«Что, по-твоему, он собирался сделать, папа? Разрисовать квартиру граффити? Засорит канализацию и устроит потоп? Он уже не ребенок», – ответила я.
«Оскар Хадженс ударил его без предупреждения, а Тим Холл набросился на него, поэтому я увела его наверх и убрала с линии огня.»
«И ты думала, что квартира была подходящим...»
«Это моя квартира», – вмешалась Чарити, обращаясь непосредственно к отцу.
Черт побери, становилось все жарче. Чарити поощряла отношения Роуз с отцом, но она оставила попытки наладить свои собственные отношения с ним после того, как Роуз исполнилось два года, она разговаривала с ним ровно три раза в год.
Поздравляла с днем рождения.
С Рождеством.
С Днем отца.
Сейчас был март, и ни один из этих дней не подходил.
Мамина вилка ударилась о тарелку, но ни Чарити, ни папа не отвели взгляда друг от друга.
«Это моя квартира, – продолжала она.
«Моя. Я владею всем этим зданием и могу решать, кто заходит в мой бар. И в мой дом, если уж на то пошло, тоже. Он мой. Так же, как Роуз – моя.»
Отец осторожно положил столовое серебро.
Наверное, сейчас самое время встать и покрутиться в своей суперкороткой красной юбке, как матадор перед разъяренным быком.
«Мне жаль, что тебя беспокоит то, что Кэмден был в моем доме, но я доверяю ему. И я доверяю Уиллоу.»
«Ну, я точно не доверяю Кэмдену, и не уверен, что могу доверять и тебе», – сказал папа, переведя взгляд на меня.
«Принимать его сторону после всего, что этот мальчик натворил.»
«Не думаю, что мелкий вандализм и несколько потасовок делают его недостойным доверия.»
«Ты называешь поджог дома мелким вандализмом? Это здание простояло сто тридцать лет, прежде чем Кэм его уничтожил.»
«Тот пожар был признан случайным, и ты это знаешь», – огрызнулась я.
«Ты чуть не погибла.»
Дым заполнил мои воспоминания, в голове стояла едкая и резкая боль.
«Кэм спас мне жизнь.»
«После того, как он сам подверг ее опасности. Может, это и было признано случайностью, но мы все знаем, что произошло на самом деле. Он поджег дом, просто потому что ему было скучно. Этот мальчик всегда был разрушительным и опасным.»
«Он был ребенком, папа. Прошло целое десятилетие, и он провел его, служа своей стране и заканчивая образование. Разве это ничего для тебя не значит?»
Я внимательно изучала лицо отца, ища хоть каплю сострадания, хоть трещину в его стальном моральном кодексе.
«Это значит, что мальчик, склонный к насилию, нашел себе карьеру, где он мог продолжать это насилие, и за это его наградили как героя. Люди не меняются, Уиллоу. Мы меняем свои решения и даже поступки, но мы не меняем того, кто мы есть.»
Он постучал себя по груди.
«Карьера, в которой он мог бы продолжать это насилие», – повторила я.
«Ты не так говорил, когда Салливан пошел в армию. Ты сказал ему, что гордишься им, что он человек, которым можно восхищаться, потому что он служит своей стране так же, как его отец и братья. Почему выбор Кэма менее почетен?»
Они приняли одинаковое решение, так почему же Салливану аплодировали, а Кэма высмеивали.
Отец вздохнул, его осанка стала прямее, чем опоры на скамейке, на которой ему нравилось сидеть.
«Я считал, что армия полезна для Кэмдена, и сказал Арту именно это. Мальчику нужна была дисциплина.»
«А теперь он инженер, папа. Он нужен этому городу, и все же ты пытался прогнать его, не потому что это было правильным, а потому что он тебе не нравится.»
Я покачала головой.
«Я никогда не видела, чтобы ты выходил за рамки своего маленького черно-белого кодекса и привносил свои собственные предубеждения в решение, подобно этому, этому городу не нужен был Салливан, он был нужен тебе.»
Кожа между его бровями сморщилась, и боль на секунду заполнила его глаза, прежде чем он сморгнул ее.
Я не стала разбираться, правда это или ложь.
«Кэм не виноват в смерти Салливана.»
Слова сорвались с моих губ, как будто я говорила это каждый день, на протяжении последних шести лет. Не то чтобы я когда-либо винила Кэма. Я знала, что это не его вина. Просто я никогда не противоречила отцу, потому что он никогда не был достаточно смел, чтобы сказать это при мне.
В правде больше красоты.
Слова Кэма, сказанные в библиотеке при чтении книги, опустились на мою грудь с теплом, которого я не заслуживала. Стыд закрался мне в душу, стало жарко и неуютно. Я знала, что думал мой отец все эти годы. Мне следовало сказать об этом задолго до этого.
Мое молчание могло быть похоже на одобрение абсурдных мыслей отца. И всего города.
«Он был там. Ты знал об этом?»
Папа бросил на меня неодобрительный взгляд.
Чарити потянулась к моим коленям и взяла меня за руку.
«Да.»
Было хорошо известно, что подразделение Кэма поспешило на перестрелку, в которой погиб Салливан.
«Он отдал приказ, из-за которого Салливана убили.»
Я тоже слышала этот слух.
«В Салливана попала не пуля Кэма, папа.»
«Но он и не спас его, не так ли? Если бы ты была в бою со своей сестрой, ты была бы рядом с ней?.»
