Текст книги "Мой милый доктор"

Автор книги: Ребекка Уинтерз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Ребекка Уинтерз
Мой милый доктор

Глава первая

– Из головы кровь хлещет, а она не хочет ехать в больницу. Я вспомнил, что у вас бесплатный вечерний прием, и решил везти ее к вам. Черт подери, будь она моей дочерью, я бы не позволил ей возвращаться домой так поздно и в таком виде. Тем более из Солт-Лейк-Сити, да еще одной! Похоже, балерина.

– Она давно уже не ребенок и должна соображать, что делает.

Услышав это замечание, Кит разозлилась, но страшная головная боль помешала ей продемонстрировать свое возмущение. Кроме того, сейчас для нее важно только одно: она в безопасности!

Кит закрыла глаза, наслаждаясь теплом, таким уютным после январского мороза. И хотя она упала и грохнулась головой об лед, она испытывала гордость оттого, что перехитрила своего преследователя. В эту самую минуту он наверняка отчаянно выискивает ее в толпе. И зря!

Сегодня вечером Кит Митчел исчезла безвозвратно. И если уж она решилась на такое, то не намерена возвращаться к прежней жизни. Еще несколько дней, и, выработав четкий план, она свяжется со своей сестрой Лорой, даст ей знать, что жива и здорова. А пока что можно наслаждаться блаженным ощущением безопасности.

Кит стала думать о бегстве, как только офицер полиции предположил, что человек, посылающий ей угрожающие письма, хорошо ее знает. Она перестала доверять друзьям и знакомым и подозревала даже коллег. Страх довел ее едва ли не до нервного срыва…

А сейчас Кит чувствовала, что с нее снимают лиловую атласную пелерину, наброшенную в последний момент, и распахнула глаза.

Высокий широкоплечий мужчина, в дорогих джинсах и футболке, смотрел на нее пронзительными синими глазами, точно в тон своей одежде. Ослепительно синими глазами, напомнившими ей воды озера Тахо, где – пока были живы родители – ее семья обычно проводила отпуск.

И над этими невероятными глазами – темные брови удивительно красивой для мужчины формы. Густые каштановые волосы в свете горевшей под потолком лампы отливали золотом. Правда, ему не мешало бы побриться.

– Ну, так что тут у нас? – На его твердых губах заиграла едва заметная улыбка. – Ни дать ни взять лебедь, подстреленный и оскорбленный до глубины души.

Его проницательные глаза остановились на ее лице, скользнули по телу. Пока он ощупывал уходящую под волосы опухоль на лбу Кит, лицо его оставалось непроницаемым.

Затем она почувствовала его пальцы на шее, за ушами, под подбородком. Он, конечно, врач и проводит осмотр чисто профессионально, но Кит нервно дернулась, когда он стянул белую шапочку с ее коротких черных волос и коснулся трогательно торчащей пряди.

Его рука возилась в ее шелковистой шевелюре. Он явно хотел убедиться, что, кроме шишки, на голове нет других повреждений.

– Где еще болит?

Кит моргнула.

– Когда поняла, что падаю, я выставила руку. Горит, как от ожога. В остальном, все нормально.

Он осмотрел неглубокую ссадину на ее ладони, затем стал измерять ей давление. Кит попыталась отстраниться.

– С давлением у меня все в порядке.

– Об этом судить мне, – невозмутимо ответил он, но в его голосе слышались властные нотки. Расстегнув манжет аппарата, он сказал: – Давление высоковато, и пульс чаще, чем хотелось бы. Вы всегда так возбуждены и напряжены?

– Только после падений.

Судя по реакции, ее сарказм не возымел на него никакого действия.

– Вероятно, падение вызвало небольшую эмоциональную травму, но у меня сложилось впечатление, что вы довольно долго находитесь в состоянии стресса.

«Он что, экстрасенс?» – подумала Кит.

Доктор приставил фонендоскоп к ее груди. Затем осторожно помог ей сесть и прослушал спину.

– Легкие чистые.

Он снова уложил ее на кушетку.

– Пожалуйста… – Кит попыталась сесть, но он опустил ей руки на плечи, успешно предотвратив все ее поползновения. – Я чувствую себя гораздо лучше. Это обследование необходимо?

Оставив без внимания ее слова, врач промыл рану на лбу.

– Я скоро закончу, – заявил он, накладывая стерильную повязку, затем, снова проверив пульс, занялся ссадиной на ладони.

– Я хорошо себя чувствую, – заверила его Кит. Но, готовясь к побегу, она смотрелась в зеркало и знала, что щедро нанесенный грим лишь подчеркивает странное, потерянное выражение лица, а серо-зеленые глаза смотрят затравленно и кажутся слишком большими.

– Физически – возможно, – пробормотал он, обследуя при свете специального фонарика ее глаза, нос и горло.

Пока он измерял ей температуру, она вынуждена была молчать, но его проницательный взгляд нервировал ее. Ей казалось, будто прошла целая вечность, прежде чем он разрешил ей встать и воспользоваться ванной комнатой, чтобы снять грим, если, конечно, у нее хватит на это сил.

– В шкафчике найдете лосьон. А я пока поищу что-нибудь из одежды.

Кит осторожно свесила ноги с кушетки и с помощью доктора – поднялась. Головная боль утихала.

– Все в порядке? – спросил он, продолжая поддерживать ее под локоть.

– Да. Головокружение уже не такое сильное.

– Хорошо. У вас легкое сотрясение мозга, но, похоже, вы уже оправились от удара и можете двигаться. Сегодня, я не стану давать вам болеутоляющие, чтобы не проглядеть что-то более серьезное. Если к утру не будет никаких осложнений, но боль усилится, я дам вам таблетки.

– Утром и меня здесь не будет, доктор…

– Бэннинг. Джаред Бэннинг. Терапевт.

Его лицо стало холодным и недоступным, и Кит нервно облизала губы.

– Если вы согласитесь вызвать мне такси, я немедленно уеду. – Она собиралась обратиться в Армию спасения. – Вот, – она вытащила из-за лифа пятерку, – остальное верну, когда смогу.

Он даже не посмотрел на протянутую банкноту – по-прежнему стоял у кушетки, сложив на груди руки.

– Когда в последний раз вы ели? До нормального веса вам не хватает фунтов десяти.

Наметанный взгляд врача не упустил ничего. С тех самых пор, как она стала находить у себя угрожающие послания, ее жизнь превратилась в кошмар наяву. Еда стала ей ненавистна.

– Я завтракала, – солгала она.

– Вероятно, чашка кофе, – раздраженно сказал он. – Чтобы поддерживать силы, необходимо есть.

– Я очень признательна вам за помощь, но можете больше обо мне не беспокоиться, доктор Бэннинг. Я признаю, что перенесла шок, но теперь чувствую себя прекрасно.

Кит потянулась за пелериной и уже набросила ее на плечи, когда почувствовала неожиданную слабость и руки, пытавшиеся застегнуть пряжку, задрожали. Он заметил.

– Вы считаете, что далеко уйдете в таком состоянии? Без подходящей обуви, без верхней одежды? Армия спасения – не выход, – сказал он, словно прочел ее мысли. – На улице снег, на вас – перышки, вы просто напрашиваетесь на новые неприятности.

Ее сердце испуганно забилось.

– На что вы намекаете?

– Именно на то, о чем вы подумали, – ответил он обманчиво спокойным тоном. – Вам больше двадцати одного, то есть вы – совершеннолетняя. Не все мужчины будут вести себя по-отцовски, как тот таксист, что привез вас сюда. Некоторые, увидев вас в этой части города, в таком виде, сочтут ваш наряд приманкой. Даже толстый слой грима не скрывает вашей привлекательности. Глядя на вас, никто и не подумает, что вы бежите прочь от беды.

Он точно попал в цель, и кровь отхлынула от лица Кит.

– Почему вы думаете, что я убегаю?

– Даже круглый дурак не отважится выйти на улицу в разгар зимы без приличной обуви. А балетные тапочки зимней обувью никак не назовешь. Но я не понимаю, почему вы так вырядились, если вы вовсе не танцовщица.

Кит ухватилась за тумбочку, и деньги выпали из ее руки. Этот доктор видит слишком многое!

– Может быть, вы объясните ваше последнее замечание? – Она знает, что балетная пачка облегает ее грудь и талию, словно сшита именно для нее. Чем же она себя выдала?

– Вы тоненькая, но из-за диеты, а не от постоянных упражнений. У вас слабые мышцы. Ваши изящные ножки никогда не видели пуантов. Вы – грациозный лебедь, согласен, но в вашем теле нет необходимой балерине силы.

Кит обреченно застонала.

– На данный момент вы – загадка. Ногти ухожены, волосы приятно пахнут и сияют здоровьем. Зубы – удивительно белые, прикус – правильный. У всего этого своя собственная история.

Она в тревоге вскинула голову:

– Мне кажется, вы вообще не врач!

Уголки его губ дернулись.

– Меня обзывали по-разному. Ваше произношение и владение английским языком говорит мне о вас еще больше. – Его полуулыбка стала озорной, и Кит с трудом сохранила негодующий вид. – На самом деле вам хотелось обозвать меня ублюдком, но вы не смогли. Это разоблачает вас больше, чем вы можете себе представить. Теперь я предлагаю вам пройти в ванную комнату и смыть всю эту краску, чтобы мне не пришлось лечить вас от сыпи. Кожа большинства нормальных людей плохо реагирует на театральный грим.

Кит прижала ладони к щекам. Его ясновидение ошеломило ее. Зуд уже стал невыносимым. Ее кожа очень чувствительна даже к обычной косметике.

Бэннинг сунул руки в задние карманы джинсов, и она невольно обратила внимание на мускулистые бедра доктора.

– Кажется, мне не придется долго ждать. И не вздумайте пытаться сбежать. Двери нельзя открыть без дистанционного управления, а окна на первом этаже зарешечены. – Он подобрал с пола банкноту и сунул ее в карман. – Пожалуй, поймаю вас на слове и приму ваше скромное подношение. Утром, кроме всего прочего, мы позаботимся о настоящей обуви.

Приняв ее молчание за капитуляцию, он вышел из приемного покоя.

Как только доктор исчез, Кит побрела в ванную комнату взглянуть на себя. В зеркале отразилась маска из трагикомедии. Отсутствие грима на лбу плюс размалеванное лицо и балетная пачка – отвратительная карикатура на лебедя.

Кит удалила грим туалетной бумагой, затем нанесла лосьон на лицо. Несмотря на поразительную и не слишком приятную наблюдательность доктора, она была очень благодарна ему за помощь. Он принял ее после рабочего дня, даже не подумав о вознаграждении.

Ей пришлось трижды наносить и смывать лосьон, прежде чем не осталось грима. Красные пятна и шишка на свежевымытом лице обезобразили обычно нежную кожу.

Кит услышала стук и открыла дверь. Доктор сунул ей в руки какую-то одежду.

– По размеру не подойдет, но это лучшее, что я смог найти за такой короткий срок.

Кит чувствовала его взгляд на своем лице, но глаза были полуприкрыты, и невозможно было понять, о чем он думает.

– Таксист прав. Вам не следовало бродить в темноте в одиночестве.

Кит съежилась под его пристальным взглядом.

– У меня были на это причины, – тихо сказала она, но дрожь в голосе сдержать не смогла. Если бы только он знал правду… У нее засосало под ложечкой.

– Хотелось бы услышать, какие.

Кит чувствовала искреннюю заинтересованность в его словах, но он повернулся и ушел. Ее взгляд метнулся к одежде: пижама и халат. Нет, он все равно не сможет удержать ее, если она захочет уйти. Ей придется снова взять такси. Но эта же мысль вполне может прийти в голову и ее преследователю. Предложенное гостеприимство сразу показалось более привлекательным. Конечно, ей не найти лучшего места, хотя она совсем не знает этого доктора.

Кит быстро натянула полосатую фланелевую пижаму и темно-коричневый велюровый халат, явно предназначенные для мужчины размеров доктора Бэннинга. Однако в них было тепло и уютно. Она туго затянула пояс пижамных брюк, чтобы они не сваливались, и закатала штанины. Так она чувствовала себя более подготовленной к встрече с человеком, чьи дедуктивные способности полностью соответствовали ее представлению о компетентном враче.

Тяжело вздыхая от усталости и головной боли, отдающейся в висках с каждым ударом сердца, она прихватила балетный костюм и колготки и вышла из ванной комнаты.

– Положите ваши вещи на стул, и пойдемте со мной! – крикнул он из холла.

Кит подчинилась и последовала за ним в конец коридора, ведущего в заднюю часть дома.

Внешность доктора Бэннинга разрушала представления Кит о терапевтах. Те врачи, кого она знала, отличались интеллектуальностью и были поглощены своим делом, а этот, казалось, проводил все свое время на свежем воздухе, занимаясь исключительно физическим трудом. Его крупная фигура просто излучала силу, энергию и здоровье.

Кит воспринимала происходящее как нечто нереальное. Она находится в клинике у этого мужчины, на ней его одежда, она идет в его квартиру, которой явно недостает мебели и картин.

– Я въехал сюда всего шесть недель назад, – сказал он, снова читая ее мысли. – И почти месяц потратил на оборудование клиники. Я хотел поскорее начать практику. Пройдет еще какое-то время, пока у меня дойдут руки до обустройства жилья. – Он улыбнулся ей обаятельной, чуть кривоватой улыбкой, и она неуверенно улыбнулась в ответ.

Кухня оказалась большой и неплохо оборудованной, но ее, можно было бы обставить более современно. Безусловно, в данный момент она показалась ей спасительной гаванью. Кит хотела бы остаться здесь навсегда и сделать вид, будто мир вовсе не кишит душевнобольными, которые терроризируют беспомощных женщин, пока те не потеряют рассудок или жизнь… или то и другое вместе.

– Не знаю, как вы, – тихо сказал хозяин, увидев, что она изменилась в лице, – но я умираю с голоду. – Он выдвинул один из складных стульев, стоявших вокруг ломберного стола, явно знававшего лучшие дни. – Пока вы снимали грим, я приготовил кое-что поесть.

Его голос вернул Кит к действительности. Она села и по его настоянию положила на свою тарелку сандвич с цыпленком и картофельные чипсы. Еда выглядела аппетитно, и, к собственному удивлению, Кит поняла, что очень голодна.

Судя по тому, как быстро опустошал свою тарелку доктор, он тоже давно не ел. Как странно: всего лишь час назад она смотрела балет и даже не знала о существовании этого человека. Однако сейчас она сидит за его столом, в его одежде и пользуется его гостеприимством.

Может быть, она действительно давно утратила связь с реальным миром, а удар головой об лед лишь ускорил этот процесс?

– Расслабьтесь, – приказал он, глядя на нее поверх кофейной кружки. – Наслаждайтесь едой. Если хотите добавки, пожалуйста, припасов хватит.

Кит подняла на него глаза. Его доброта тронула ее.

– Спасибо. За все.

Ее губы дрожали.

Он удивленно рассматривал Кит. Как загадку, которую должен разгадать. Тонкие усталые морщинки появились вокруг его глаз и в уголках рта. Он ответил на звонок таксиста после, долгого рабочего дня, подумала Кит, а теперь из-за нее теряет драгоценное время и возможность выспаться.

– Поскольку вы признали, что кое-что должны мне, почему бы для начала не назвать ваше имя? – спросил он, предлагая ей кофе.

Она отказалась от кофе и снова солгала:

– Линда.

– Вы не похожи на Линду, – мягко возразил он, давая ей шанс сказать правду, но она не смогла. – Таксист говорил, что вы кричали, когда подбежали к машине. Будьте честной. Вы бежали от чего-то или кого-то.

Кит глубоко вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Завтра утром она уйдет и никогда больше не увидит этого доктора, значит, нет нужды признаваться ему, кто она на самом деле.

Он подождал, но, не дождавшись ответа, вытер нижнюю губу подушечкой большого пальца.

– Откровенный разговор помог бы вам. Очень часто то, чего мы боимся, – это сам страх. Я знаю, звучит банально, но ведь это утверждение так часто повторяется именно потому, что в нем много правды.

Кит помассировала виски, будто боль могла исчезнуть от простых прикосновений.

– Послушайте, доктор Бэннинг, – выпалила она, – это совсем не то, что вы думаете, и я не могу об этом говорить.

Ее голос дрожал.

Он наклонился вперед.

– Если вы стараетесь выгородить вашего мужа или ухажера, помните: все, что вы мне скажете, конфиденциально и не выйдет за пределы этой комнаты.

Кит покачала головой.

– Я не замужем, и происшедшее не имеет абсолютно никакого отношения к моему «ухажеру», как вы его назвали.

Он нахмурился, явно не собираясь сдаваться.

– Вас не избили, не изнасиловали. Я могу это подтвердить. Но вы получили травму другого рода.

– Да.

– Вы напуганы.

После долгого молчания она ответила:

– Я в ужасе.

– Я вам верю. Иначе вы не пошли бы на такой отчаянный шаг. Но почему приют для бездомных? Вы просили таксиста отвезти вас в приют для бездомных. Неужели вам действительно больше некуда деваться? Не к кому обратиться за помощью?

– Не к кому. – Ее лицо исказилось. – Некуда. Нет ни одного безопасного места. Вот почему все так ужасно.

Он пристально посмотрел на нее и сказал, растягивая слова:

– Вы устали. Если вы немедленно не ляжете в постель, то свалитесь со стула. В смотровой вам будет удобно и безопасно. Я загляну к вам ночью проверить, не появились ли осложнения. Утром все будет выглядеть гораздо лучше.

Кит кивнула. Она устала… ужасно устала и была благодарна за то, что разговор окончен.

– В аптечке вы найдете новые зубные щетки. Я купил их на случай, если заедут с ночевкой мои племянник и племянница.

Кит встала из-за стола, почему-то успокоенная, упоминанием о семье. Ему на вид лет тридцать пять – тридцать восемь. В таком возрасте у мужчины должны быть жена и дети. Однако что-то в его словах навело ее на мысль, что жены и детей у него нет.

– Спокойной ночи, доктор Бэннинг. Еще раз, большое спасибо.

Выходя из кухни, она лелеяла надежду, что не споткнется о пижамные штанины и не опозорит себя падением.

– Я загляну подоткнуть одеяло, – сказал он, внося первую веселую нотку в их разговор, но Кит была не в том состоянии, чтобы оценить шутку.

– В-вы никому не скажете, что я здесь, правда?

Их взгляды встретились.

– Кому бы я мог сказать?

– Полиции, например.

– Зачем? Вы кого-нибудь убили? – спросил он с таким спокойствием, словно разговаривал с ребенком.

– Нет. На самом деле я… я боюсь, что кто-то хочет убить меня.

Он обдумал ее ответ.

– Здесь с вами ничего не случится. Вы в безопасности.

Удивительно. Он больше ни о чем не спросил, подумала Кит.

При обычных обстоятельствах Кит вряд ли смогла бы уснуть в больничной обстановке, но доктор внушал ей такое доверие, что она заснула, как только ее голова коснулась подушки.

Когда он вошел в комнату прикрыть ее еще одним одеялом, она едва ли ощутила его присутствие и не слышала, как он пожелал ей сладких снов.

На следующее утро Кит проснулась от дразнящего аромата кофе и бекона. И зашевелилась.

– Итак, вы наконец, проснулись. – Громкий мужской голос заставил Кит выглянуть из-под одеял.

Ей не сразу удалось сосредоточиться. За много недель, это была первая ночь, когда ее не мучили кошмары. Головная боль уменьшилась, и шишка на лбу не казалась такой огромной.

– На случай, если не помните, вы – в моей клинике.

Кит уже совсем очнулась и почувствовала угрызения совести. Не только потому, что ее холят и лелеют и так хочется продлить эти мгновения, но и потому, что он продолжает обслуживать ее, а она все еще ничем не может ему отплатить.

– К-который час? – спросила она, не высовывая головы из-под одеяла.

– Настолько поздно, что я размышлял, готовить завтрак или ленч.

Из-под одеяла раздался тихий удивленный вздох. Кит села в постели и прижалась спиной к стене. Смущенная, чувствуя себя, нашкодившим ребенком, она пригладила волосы, заметила, что он следит за ней, и покраснела, что было уже совсем нелепо. Он же врач, в конце концов.

– Вы совсем не похожи на того подстреленного лебедя, которого я прошлой ночью извлек из атласной пелерины, Линда. – Бэннинг сделал ударение на ее имени, и она прекрасно поняла, почему: он хотел, чтобы ей стало стыдно. И он, своего добился! – Поешьте, пока не остыло.

Он поставил поднос ей на колени.

Яичница с беконом выглядела аппетитно, и гренок тоже.

– Спасибо, доктор Бэннинг.

Поскольку он явно не собирался уходить, ей оставалось лишь начать есть. Удивительно, но, как и прошлой ночью, Кит почувствовала голод и уничтожила все, что было в тарелке, запив апельсиновым соком.

Удовлетворенно кивнув, доктор забрал поднос и вскоре вернулся с несколькими пакетами, которые сложил в изножье кровати. От его мимолетной улыбки у нее все внутри перевернулось и стало непривычно хорошо.

– Я кое-что купил вам, хотя о размерах пришлось догадываться.

Она настолько увлеклась разглядыванием его высокой, мужественной фигуры, обтянутой черными джинсами и водолазкой, что не сразу поняла смысл его слов.

– Вы купили мне одежду?

Удивительный человек!

– Вообще-то вы были очень соблазнительны в костюме лебедя, но полагаю, вам будет уютнее в более теплой одежде.

– Благодарю вас, – прошептала она. Улыбка медленно осветила ее лицо, открыв природную красоту и обаяние, накануне, стертые страхом.

Он взял ее руку и проверил пульс, затем осмотрел лоб.

– Опухоль спала. Хотите болеутоляющее?

– Нет. – Кит отрицательно помотала головой. – Не люблю пить лекарства, разве что в случае крайней необходимости. Я действительно чувствую себя гораздо лучше… благодаря вам.

– Вы и выглядите гораздо лучше. Хороший сон часто излечивает то, с чем не могут справиться лекарства. Когда я заходил к вам ночью, вы мирно спали. Могу смело утверждать, что отдых благотворно повлиял на вас, восстановил ваши силы.

– Я чувствую себя совсем другим человеком, – сказала Кит, подтягивая укутанные одеялами колени к груди. – И поскольку вы были так добры, что купили мне одежду, я хотела бы одеться и уйти. Я расплачусь с вами, как только смогу.

Кроме одежды, ей необходимо что-нибудь вроде шарфа, чтобы спрятать волосы, пока она не купит парик. Если бы доктор Бэннинг помог и с этим, она ни о чем бы его больше не просила.

К ее удивлению, его лицо вдруг стало строгим, он вынул из одного из пакетов утреннюю газету и бросил ей на колени. Ощущение безопасности и покоя, которым Кит только что наслаждалась, мгновенно испарилось.

– Думаю, вам действительно надо одеться. Жду вас в кухне.

И он широким шагом вышел из комнаты.

Кит опустила глаза и уже не смогла оторвать их от одного из заголовков: «ИСЧЕЗНОВЕНИЕ СЛУЖАЩЕЙ «СТРЭДЖИ-КОРП» ОЗАДАЧИЛО ПОЛИЦИЮ». Подавив рвущийся из груди крик, она продолжала читать: «Двадцатипятилетнюю Кэтрин Митчел, недавно принятую в «Стрэджи-Корп» на должность инженера-химика, в последний раз видели прошлой ночью в театре «Капитолий» на балете «Лебединое озеро».

Как сообщает Росс Хантер, зять мисс Митчел, он и его жена в антракте вышли поговорить с друзьями. Когда они вернулись, мисс Митчел в зале не было.

В ужасе оттого, что ее исчезновение стало достоянием широкой общественности, Кит стала изучать снимки.

Фотограф щелкнул Лору и Росса, когда они выходили из театра. Личная жизнь кандидата в губернаторы, как магнит притягивала к себе прессу. Но на фотографии обычно красивое лицо Росса было растерянным. Искренне или притворно – этого Кит сказать не могла.

В данный момент она чувствовала себя шизофреничкой и, пытаясь обрести внутреннее равновесие, перевела взгляд на собственную фотографию. Кто-то выдал газетчикам снимок из ее «досье» периода окончания университета и поисков работы. На нем она выглядела деловой женщиной, а не очаровательной студенткой.

Кит просмотрела конец заметки. Маленький подзаголовок гласил: «В полиции подозревают, что совершено преступление. Возможно, убийство. К делу привлечены агенты ФБР».

Последний абзац призывал всех, имеющих представление о местонахождении Кэтрин Митчел, незамедлительно связаться с полицией.

Не обнаружив более ничего для себя интересного, Кит швырнула газету и тут же подумала, что поставила доктора Бэннинга в двусмысленное положение. Как следовало из заметки, любого, кто скрывает информацию, ждут серьезные неприятности. С глубоким вздохом она откинула одеяла и встала. Чем скорее она исчезнет из клиники, тем лучше.

Кит потянулась к первому пакету. Там оказался полный гардероб: нижнее белье, хлопчатобумажный вязаный свитер кремового цвета, несколько футболок, две пары джинсов, кроссовки, колготки, куртка с капюшоном и – подумать только! – дамская сумочка, губная помада и расческа.

Горячие слезы брызнули из ее глаз. Щедрое сердце доктора Бэннинга явно поставило под угрозу содержимое его кошелька, даже если он и процветает. Надо отметить: у него к тому же явно хороший вкус.

Кит быстро приняла душ, вымыла голову и нарядилась в новую одежду, не переставая удивляться, как точно доктор подобрал размеры и цвет. Короткие вьющиеся волосы, даже мокрые, были непослушными. Когда она красила губы, выбранной им розовой перламутровой помадой, ее руки дрожали.

Как хорошо, доктор Бэннинг знает человеческую натуру! Снабдив ее таким гардеробом, он, хотя бы частично, вернул ей чувство собственного достоинства. Он все понимает. Его не вывело из равновесия даже то, что она до сих пор не объяснила своего эксцентричного поведения. Кит решила поблагодарить его в последний раз и отправиться навстречу неизвестности.

Она застелила постель, сложила пижаму и халат и поспешила в кухню. Когда она появилась в дверях, он повернулся, поднял на нее свои невероятно синие глаза и окинул ее оценивающим взглядом. Она снова не смогла прочесть его мыслей.

– Какое изумительное преображение, мисс Митчел! – воскликнул он.