Текст книги "Опиумная война"

Автор книги: Ребекка Куанг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 7

На следующий день Цзян не появился в саду, как и через день. Рин упорно приходила в сад в надежде на появление Цзяна, но в глубине души понимала, что он больше не будет ее учить.

Неделю спустя она встретила Цзяна в столовой. Рин резко поставила миску и поспешила к нему. Она понятия не имела, что скажет, ей нужно было хотя бы с ним поговорить. Рин извинится, пообещает учиться у него, даже если на самом деле станет кадетом Ирцзаха, или еще что-нибудь придумает…

Прежде чем она приблизилась, Цзян опрокинул свой поднос на голову опешившего кадета и умчался.

– Великая черепаха! – сказал Катай. – Что ты ему такого сделала?

– Не знаю.

Цзян был непредсказуем и обидчив, как пугливое животное, и пока Рин его не вспугнула, она не понимала, насколько драгоценно его внимание.

После этого он вел себя так, будто они незнакомы. Рин иногда мельком видела его на территории академии, как и все остальные, но он отказывался признавать ее существование.

Придется изо всех сил постараться наладить отношения. Нужно искать с ним встречи и признать ошибку.

Но семестр подходил к концу, конкуренция между первокурсниками достигла пика, и теперь Рин было уже не до того.

Весь год дамокловым мечом над ними висело исключение из Синегарда. Теперь угроза стала неминуемой. Через две недели они сдадут несколько экзаменов на Испытаниях.

Рабан рассказал им правила. Испытания будут проводить все наставники. В зависимости от успехов студентов наставники предложат кому-то стать кадетами. Если студент не получит ни одного предложения, он с позором покинет академию.

Энро освободила от своего экзамена всех, кто не собирается в дальнейшем заниматься Медициной, но другие предметы – Лингвистика, История, Стратегия, Боевые искусства и Оружейное дело – были обязательными. Конечно же, экзамена по Наследию не предусматривалось.

– Ирцзах, Йим и Соннен проводят устные экзамены, – объяснил Рабан. – Вам будут задавать вопросы перед группой наставников. Они будут расспрашивать вас по очереди, и если вы запутаетесь, то на этом экзамен закончится. Отвечая на большее число вопросов, вы тем самым показываете, как много знаете. Так что занимайтесь как следует и отвечайте с умом.

Цзюнь не проводил устный экзамен. Экзамен по Боевым искусствам заключался в турнире.

Он займет два дня. Первокурсники будут попарно соревноваться на ринге, по тем же правилам, которыми пользуются во время состязаний кадеты. Сначала три предварительных раунда со случайным выбором пар, затем в зависимости от набранных очков восемь человек выйдут в следующий раунд. Эта восьмерка будет драться до финала.

Попадание в полуфинал не гарантировало приглашения от наставника, а поражение на ранних этапах не гарантировало исключения. Но те, кто прошли дальше, имели больше шансов показать наставникам, как хорошо научились драться. Победитель турнира всегда получал приглашение.

– Алтан стал победителем на своем курсе. А Куриль – на своем. И сама видишь, они получили самые престижные места в Синегарде как кадеты. За победу не дают награду, но наставники любят делать ставки. Если тебе надерут задницу, ни один наставник тебя не возьмет.

– Я хочу выбрать Медицину, но приходится запоминать столько дополнительных текстов помимо того, что мы уже изучили, а если у меня не будет времени на Историю… Как думаешь, может, мне выбрать Историю? Я нравлюсь Йиму? – Нян возбужденно размахивала руками. – Мой брат сказал, что не стоит рассчитывать на Медицину. Экзамен сдают четверо, а Энро всегда берет только троих, я могу и не пройти…

– Хватит, Нян, – рявкнула Венка. – Ты целыми днями об этом болтаешь.

– А ты что выберешь? – напирала Нян.

– Боевые искусства. И мы говорим об этом в последний раз, – с пронзительными нотками сказала Венка. Рин решила, что если Нян вставит еще хоть слово, Венка закричит.

Но Рин не винила Нян. Да и Венку. Первокурсники только и болтали что о выборе наставника, это было понятно и простительно. Слушая разговоры в столовой, Рин сделала выводы об иерархии наставников: предложения от Цзюня и Ирцзаха были идеальны для тех, кто хотел получить командные посты в ополчении, Цзима редко брала кадетов, если они не были выходцами из благородных семейств и не желали стать придворными дипломатами, а предложение Энро имело значение только для тех, кто собирался стать военными лекарями.

– Было бы здорово учиться у Ирцзаха, – сказал Катай. – Конечно, кадеты Цзюня могут выбирать подразделение, но Ирцзах запишет меня во Вторую дивизию.

– Которая из провинции Крыса? – поморщилась Рин. – Почему?

Катай передернул плечами.

– Это военная разведка. Мне бы хотелось служить в разведке.

Для Рин Цзюнь отпадал, но она надеялась, что ее выберет Ирцзах. Хотя она знала, что Ирцзах не сделает ей предложения, если она не подкрепит свои знания Стратегии мастерством в боевых искусствах. Не умеющему драться стратегу не место в ополчении. Как она сможет составить план сражения, если никогда не бывала в передних рядах? Если не знает, на что похоже настоящее сражение?

Для нее все сводилось к турниру.

Для кадетов это тоже было самое волнующее событие года. Они пылко спорили о том, кто выиграет и кто кого победит, и тщательно старались скрыть записи ставок от первокурсников. Но молва о том, кто числится главными претендентами, разошлась быстро.

Больше всего денег поставили на синегардцев. Венку и Хана считали явными претендентами на попадание в полуфинал. Нохаю, крупному студенту с рыбачьего острова провинции Змея, предрекали попадание в четверть финала. У Катая тоже было немало сторонников, хотя главным образом потому, что он хорошо умел уклоняться, и большинство оппонентов через несколько минут начинали злиться и мазать.

Удивительно, но несколько кадетов поставили и на Рин. Как только стало известно, что ее тренирует Цзян, она привлекла немалое внимание. Сыграло роль и то, что во всех остальных предметах она наступала на пятки Катаю.

Но главным претендентом этого года был Нэчжа.

– Цзюнь говорит, он его лучший студент со времен Алтана, – сказал Катай, ковыряясь в тарелке. – Не перестает его нахваливать. Ты бы только видела, как он вчера уложил Нохая. Он силен.

В начале года Нэчжа был изящным красавчиком, но с тех пор нарастил огромную мускулатуру. Он отказался от дурацких длинных волос в пользу по-военному короткой стрижки, как у Алтана. В отличие от всех остальных он уже выглядел так, будто носит форму ополчения.

Он также заслужил репутацию человека, который сначала бьет и только потом думает. За семестр он нанес увечья восьми спарринг-партнерам, каждый последующий «несчастный случай» становился все серьезнее.

Но конечно, Цзюнь никогда его не наказывал, во всяком случае, как Нэчжа того заслуживал. С какой стати применять какие-то приземленные правила к сыну наместника провинции Дракон?

С приближением дня экзаменов в библиотеке установилась мрачная тишина. Лишь яростно шуршали по бумаге кисти, пока первокурсники пытались запомнить уроки за весь год. Занимался каждый сам по себе, чтобы не дать партнеру по учебе преимущества.

Но Катай, который не нуждался в повторении лекций, помогал Рин чисто от скуки.

– Восемнадцатое наставление Сунь-цзы.

Катай даже не заглядывал в текст. «Искусство войны» он с первого же прочтения запомнил наизусть. Рин убила бы за такой талант.

Рин сосредоточенно закатила глаза. Она знала, что глупо выглядит, но голова поплыла, а таким способом Рин боролась с головокружением. Ей было и ужасно холодно, и жарко одновременно. Она уже три дня не спала. Ей хотелось только рухнуть на кровать, но час зубрежки был ценнее, чем час сна.

– Это не из «Семи принципов»? Да? Нет. Ладно: «Всегда приводи планы в соответствие с обстоятельствами».

Катай покачал головой.

– Это семнадцатое.

Рин громко выругалась и потерла лоб кулаком.

– Интересно, каково это? – пробормотал Катай. – В смысле, попытаться что-то запомнить. Наверное, страшно тяжело.

– Я убью тебя вот этой кистью, – проворчала Рин.

– В приложениях Сунь-цзы говорит о том, почему мягкость – это плохое оружие. Ты что, не читала дополнительную литературу?

– Тише! – рявкнула Венка из-за соседнего стола.

Катай повернулся, чтобы Венка не видела его лицо, и ухмыльнулся.

– Намек, – прошептал он. – Менда в храме.

Рин стиснула зубы и зажмурилась. Ну конечно!

– «Война всегда основана на обмане».

При подготовке к турниру весь курс принял Восемнадцатое наставление за руководство к действию. В свободное время студенты больше не пользовались общими комнатами для тренировок. Все вдруг перестали бахвалиться наследственными техниками. Даже Нэчжа прекратил устраивать ежевечерние представления.

– Так бывает каждый год, – сказал Рабан. – Честно говоря, выглядит довольно глупо. Как будто у человека вашего возраста можно позаимствовать какую-то технику.

Глупо или нет, но курс охватила паранойя. Каждого обвиняли в том, что он прячет в рукаве оружие, даже тех, кто никогда не обладал наследственной техникой, подозревали в том, что они просто ее скрывают.

Как-то вечером Нян призналась Рин, что на самом деле Катай – наследник давно забытого Кулака северного ветра, боевой техники, позволяющей вывести соперника из строя, прикоснувшись к определенным точкам.

– Я сам приложил руку к распространению этой сплетни, – признался Катай, когда Рин спросила его об этом. – Сунь-цзы называет это психологической войной.

– Сунь-цзы назвал бы это дерьмом собачьим, – фыркнула Рин.

Первокурсникам не разрешалось тренироваться после отбоя, так что подготовка превратилась в соревнование – кто найдет самый изобретательный способ обмануть наставников. Кадеты, конечно же, бдительно патрулировали территорию после отбоя и ловили нарушающих режим студентов. Нохай рассказал, что в мужском общежитии наткнулся на целый список студентов-нарушителей.

– Им наверняка это нравится, – пробормотала Рин.

– А как же иначе, – согласился Катай. – Они следят за тем, как мы мучаемся, в точности так же, как в свое время они. В следующем году мы будем вести себя не менее отвратительно.

Без какого-либо сочувствия кадеты воспользовались тревожным состоянием первого курса для создания процветающего рынка услуг «помощи в учебе». Рин рассмеялась, когда Нян вернулась в комнату с куском, по ее мнению, коры столетней ивы.

– Это корень женьшеня, – со смехом объявила Рин и взвесила сморщенный корень в руке. – Для чая неплох.

– Откуда ты знаешь? – пришла в смятение Нян. – Я заплатила за это двадцать медяков!

– Дома мы постоянно выкапывали корни женьшеня на заднем дворе, – сказала Рин. – Положи их на солнце, и сможешь продать тем, кто хочет улучшить потенцию. Толку от корня никакого, но они чувствуют себя лучше. А еще мы продавали муку под видом рогов носорога. Наверняка кадеты и муку продают.

Венка, которую несколько дней назад Рин застукала прячущей под подушку склянку с порошком, закашлялась и отвернулась.

А еще кадеты продавали первокурсникам информацию. Большинство торговало фальшивыми ответами на вопросы экзамена, другие предлагали списки вопросов, выглядящие весьма правдоподобно, но до Испытаний их подлинность никак нельзя было проверить. Хуже всех были кадеты, которые лишь притворялись продавцами, чтобы выявить первокурсников, пытающихся смухлевать на экзамене.

Менда, парнишка из провинции Лошадь, решил после занятий встретиться с кадетом в храме на четвертом ярусе для покупки списка вопросов к экзамену Цзимы. Рин не знала, каким образом кадет это устроил, но в тот самый вечер Цзима медитировала в этом храме.

На следующий день все заметили отсутствие Менды.

В столовой теперь установилась сдержанная тишина. Все ели с книгами перед носом. Если кто и осмеливался начать разговор, остальные быстро и грубо его затыкали. В скором времени они превратились в жалких существ.

– Иногда мне кажется, что это не лучше резни на Спире, – весело сказал Катай. – Но потом я понимаю, что нет. Не может быть ничего хуже геноцида целого народа. Но все это тоже паршиво.

– Заткнись, Катай.

Рин продолжала в одиночестве заниматься в саду. Она больше не видела Цзяна, но это не имело значения – наставникам запрещалось готовить студентов к турниру, хотя Рин подозревала, что Цзюнь по-прежнему дает советы Нэчже.

Однажды, приближаясь к садовой калитке, она услышала шаги. Внутри кто-то был.

Поначалу она понадеялась, что это Цзян, но когда открыла калитку, то увидела худого и изящного человека с иссиня-черными волосами.

Она не сразу сообразила, кто это.

Алтан. Она прервала тренировку Алтана Тренсина.

Он орудовал трезубцем. Нет, не просто орудовал, а обращался с ним, как с близким другом, размахивая в воздухе словно лентой. Трезубец был одновременно и продолжением рук Алтана, и его партнером по танцу.

Рин следовало уйти, найти другое место для тренировки, но она не сумела совладать с любопытством. Просто не могла отвернуться. Издалека он был потрясающе красив. Вблизи действовал гипнотически.

На звук ее шагов Алтан повернулся и, увидев ее, замер.

– Прости, – выдавила она. – Я не знала, что ты…

– Это сад академии, – нейтральным тоном ответил он. – Не уходи из-за меня.

Голос звучал мрачнее, чем она предполагала. Рин представляла резкий, лающий тон, соответствующий жестокому поведению на ринге, но голос Алтана был на удивление мелодичным, мягким и глубоким.

Его зрачки были странно сужены. Рин не могла понять – может, это от освещения в саду, но его глаза не выглядели красными. Скорее карими, как у нее.

– Раньше я никогда не видела эту фигуру, – пробормотала Рин.

Алтан поднял брови. Рин немедленно пожалела, что открыла рот. Зачем она это сказала? Зачем она вообще существует на свете? Ей хотелось рассыпаться в пыль и улететь с ветром.

Но Алтан выглядел удивленным, а не раздраженным.

– Пробудешь рядом с Цзяном достаточно долго, и выучишь кучу секретных фигур.

Он перенес вес на ногу, а руки плавно отвел к другому боку.

Рин покраснела. Она чувствовала себя неуклюжей и огромной, как будто заняла принадлежащее Алтану пространство, хотя и стояла на другой стороне сада.

– Наставник Цзян не говорил, что кто-то еще любит сюда приходить.

– Цзян о многом любит забывать, – склонил голову Алтан. – А ты, видимо, выдающаяся ученица, раз заинтересовала Цзяна.

Неужели в его голосе прозвучала обида или Рин это почудилось?

И тогда она вспомнила, что Цзян отозвал у Алтана свое приглашение, стоило тому выбрать Наследие. Она задумалась, что произошло и задевает ли это Алтана до сих пор.

– Я украла книгу из библиотеки, – выдавила она. – Он посчитал это забавным.

Почему она еще говорит? Почему до сих пор здесь?

Уголок губ Алтана поднялся в потрясающе привлекательной улыбке, и сердце Рин лихорадочно заколотилось.

– Да ты бунтовщица.

Она вспыхнула, но Алтан уже отвернулся, чтобы завершить фигуру.

– Я мешаю тебе тренироваться, – сказала она.

– Нет, я… Я прихожу сюда поразмышлять. Но если ты здесь…

– Извини. Я могу уйти.

– Нет, ничего страшного.

Рин не знала, что ответить.

– Я собиралась… то есть, я просто… До свидания.

Она быстро ретировалась. Алтан смолчал.

Затворив за собой калитку сада, Рин накрыла лицо руками и застонала.

– Есть ли в сражении место мягкости? – спросил Ирцзах. Это был его седьмой вопрос.

Рин успешно ответила уже на шесть, а наставник мог задать максимум семь, и если она справится с этим, то сдаст экзамен. А ответ она знала, взяла его из Двадцать второго наставления Сунь-цзы.

Она вскинула подбородок и ответила громко и четко:

– Да, но только ради обмана. Сунь-цзы пишет, что если противник холерик, нужно попытаться вывести его из себя. Притвориться слабым, чтобы он стал самонадеянным. Хороший тактик играет с врагом, как кошка с мышью. Притворяется слабым и неповоротливым, а потом набрасывается.

Вся семерка наставников что-то отметила в своих свитках. Рин слегка качнулась на пятках, ожидая продолжения.

– Хорошо. Вопросов больше нет. – Ирцзах кивнул и повернулся к коллегам. – Наставник Йим?

Йим отодвинул стул и медленно поднялся. С секунду он смотрел на свиток, а потом перевел взгляд поверх очков на Рин.

– Почему мы выиграли Вторую опиумную войну?

Рин задержала дыхание. Она не была готова к такому вопросу. Он был слишком простым, и она считала, что его вряд ли зададут. Йим спрашивал об этом в первый день занятий, и ответ содержал логический изъян. Не существовало никакого «почему», ведь Никан не победил во Второй опиумной войне. Это сделала республика Гесперия, а Никан просто сел ей на хвост во время подписания мирного договора.

Рин подумывала ответить прямо, но потом решила, что ответ может быть и более оригинальным. У нее была лишь одна попытка. Ей хотелось произвести впечатление.

– Потому что мы сдали Спир, – сказала она.

Ирцзах вскинул голову над свитком.

Йим поднял брови.

– То есть потому что мы потеряли Спир?

– Нет. Я о том, что было принято стратегическое решение пожертвовать островом и вынудить парламент Гесперии вмешаться. Думаю, командование в Синегарде знало о предстоящем нападении и не предупредило спирцев.

– Я был на Спире, – вмешался Цзюнь. – В лучшем случае это забавная байка, а в худшем – злостная клевета.

– Нет, вы там не были, – вырвалось у Рин, прежде чем она догадалась, что лучше смолчать.

– Что-что? – потрясенно спросил Цзюнь.

Все семь наставников не сводили с нее взглядов. Рин слишком поздно вспомнила, что эта теория не понравилась Ирцзаху. И что Цзюнь ее не выносит.

Но было уже слишком поздно. Она мысленно взвесила, что стоит на кону. Наставники ценят смелость и изобретательность. Если она сейчас отступит, это будет признаком неуверенности. Она сама начала рыть себе яму. Придется это и закончить.

Она глубоко вдохнула.

– Вы не могли быть на Спире. Я читала рапорты. Никто из регулярного ополчения не был там в ночь нападения. Первые войска прибыли после рассвета, когда Федерация уже ушла. Когда она вырезала всех спирцев.

Лицо Цзюня потемнело до цвета перезрелой сливы.

– Ты смеешь обвинять…

– Она никого ни в чем не обвиняет, – невозмутимо прервал его Цзян. Он впервые заговорил на экзамене. Рин удивленно уставилась на него, но Цзян лишь почесал ухо, не глядя на нее. – Она только пытается дать умный ответ на дурацкий вопрос. Ну правда, Йим, этот вопрос давно устарел.

Йим пожал плечами.

– Справедливо. Больше вопросов нет. Наставник Цзян?

Все остальные раздраженно дернулись. Насколько понимала Рин, присутствие Цзяна было лишь формальностью. Он никогда не принимал собственный экзамен, а больше высмеивал студентов, когда они спотыкались при ответах.

Цзян заглянул Рин в глаза.

Она нервно сглотнула – его испытующий взгляд выводил ее из равновесия. Цзян смотрел на нее как на прозрачную лужу дождевой воды.

– Кого держат в тюрьме Чулуу-Кориха? – спросил он.

Она моргнула. Ни разу за четыре месяца тренировок Цзян не упоминал Чулуу-Корих. Не говорили о нем ни наставники Йим или Ирцзах, ни даже Цзима. Чулуу-Корих – это не медицинский термин, не отсылка к известному сражению, не лингвистический термин и не боевое искусство. В этой фразе должен быть какой-то глубинный смысл. А может, это просто тарабарщина.

Либо Цзян решил сыграть с ней шутку, либо просто хочет выкинуть ее из академии.

Но ей не хотелось признавать поражение. Рин не желала выглядеть невежественной в присутствии Ирцзаха. Цзян задал ей вопрос, а Цзян никогда не задавал вопросов на Испытаниях. Теперь наставники ждали интересный ответ, и она не должна их разочаровать.

Каков самый умный способ сказать «Я не знаю»?

Чулуу-Корих. Она достаточно долго изучала старый Никан с Цзимой и знала, что это слово на древнем диалекте означает каменную гору, но это не давало никаких намеков. В горах не строили тюрем, все они находились либо в пустыне Бахра, либо в подземельях императорского дворца.

И Цзян не спросил, где находится Чулуу-Корих. Он спросил, кого там держат в тюрьме.

Кого не могут держать в пустыне Бахра?

Она размышляла над этим, пока не придумала неудовлетворительный ответ на неудовлетворительный вопрос.

– Ненормальных преступников, которые совершают противоестественные преступления, – медленно выговорила она.

Цзюнь громко фыркнул. Цзима и Йим явно чувствовали себя не в своей тарелке.

Цзян едва заметно передернул плечами.

– Прекрасно, – сказал он. – Больше вопросов нет.

К полудню третьего дня устные экзамены завершились. Ученики отправились обедать, но никто не ел. Потом все собрались у рингов перед началом турнира.

Первым соперником Рин оказался Хан.

Когда настала ее очередь драться, она спустилась по веревочной лестнице и огляделась. Наставники рядком стояли за ограждением. Ирцзах едва заметно ей кивнул, но этот жест наполнил Рин решимостью. Цзюнь скрестил руки на груди. Цзян чистил ногти.

Рин не дралась с однокурсниками с тех пор, как ее выгнали с урока Боевых искусств. Она даже не видела, как они дерутся. Она тренировалась только с Цзяном и не имела понятия, похож ли его стиль на стиль однокурсников.

Она начинала турнир вслепую.

Рин расправила плечи и сделала глубокий вдох, чтобы хотя бы казаться спокойной.

Хан же выглядел несобранным. Он шнырял взглядом по Рин, а потом возвращался к ее лицу, словно она какой-то доселе неизвестный зверек и Хан не знает, чего от нее ожидать.

Рин поняла, что он напуган.

Наверняка до него дошли слухи о том, что она учится у Цзяна. Хан не знал, стоит ли верить этим россказням. Не знал, чего ожидать.

Более того, Рин была в этом состязании аутсайдером. Никто не ждал, что она будет драться хорошо. Но Хан весь год тренировался у Цзюня. Хан был из Синегарда. Он должен победить, иначе не сможет смотреть в лицо товарищам.

Сунь-цзы писал, что нужно обнаружить и использовать слабости врага. Слабости Хана были психологическими. Его ставки слишком высоки, и это делает его неуверенным. Дает возможность его победить.

– Что, никогда девчонок не видел? – спросила Рин.

Хан побагровел.

Хорошо. Она заставила его понервничать. Рин широко улыбнулась, сверкнув зубами.

– Повезло тебе, – сказала она. – Будешь у меня первым.

– У тебя нет ни шанса, – выпалил Хан. – Ты не владеешь боевыми искусствами.

Она лишь улыбнулась и встала в четвертую начальную позицию Сээцзиня. Отставила назад ногу, согнула ее, приготовившись прыгнуть, и подняла кулаки для защиты лица.

– Правда?

Лицо Хана затуманилось сомнениями. Он узнал ее позу – твердую и отработанную, так не стоит не знакомый с боевыми искусствами человек.

Рин бросилась на него, как только Соннен дал сигнал начинать.

Хан с самого начала занял оборонительную позицию. Он ошибся, дав Рин возможность для быстрого старта, и уже не мог этого поправить. Она контролировала каждое движение. Рин атаковала, он отбивался. Она вела Хана в танце, она решала, когда дать ему возможность отразить удар и что будет дальше. Дралась методично, на одной мышечной памяти. Она была непобедима. Обращала его же движения против него и запутывала противника.

А Хан атаковал так предсказуемо. Если промахивался, то отскакивал и повторял тот же удар снова и снова, пока Рин не вынуждала его сменить направление.

Наконец, он ослабил защиту, подпустил ее совсем близко. Она с силой врезала ему локтем по носу и услышала приятный треск. Хан рухнул на пол, как марионетка с обрезанными нитями.

Рин понимала, что не стоит сильно его увечить. Цзян бил ее в нос по меньшей мере дважды. Удар больше оглушал, чем калечил. Хан поднимется. Но он не поднялся.

– Разойтись, – скомандовал Соннен.

Рин стерла пот со лба и подняла взгляд на ограждение.

Над рингом установилась тишина. Однокурсники выглядели как на первом уроке – испуганными и пораженными. А Нэчжа – ошарашенным.

И тут Катай начал хлопать. Он оказался единственным.

В тот день Рин дралась еще дважды. Это были вариации ее поединка с Ханом – она определяла стиль соперника, запутывала его и наносила завершающий удар. Она победила в обеих схватках.

За день Рин превратилась из аутсайдера в главного претендента на победу. За все те месяцы, когда она волокла на плечах дурацкую свинью, Рин стала выносливей однокурсников. После долгих, выматывающих часов труда над фигурами Сээцзиня она научилась безупречно работать ногами.

Все остальные обучались основам у Цзюня. Они двигались одинаково, а когда теряли самообладание, действовали по одному образцу. Но только не Рин. Ее преимущество заключалось в непредсказуемости. Она дралась так, как никто не ожидал, сбивала соперников с ритма и продолжала побеждать.

К концу первого дня Рин осталась непобежденной вместе с шестеркой других студентов, включая Нэчжу и Венку. Катай закончил первый день со счетом 2:1, но тоже вышел в четверть финала за счет хорошей техники.

Состязания продолжились на второй день. Соннен разбил их на пары по жребию и повесил список перед главным залом, чтобы все видели. Первыми с утра дрались Рин и Венка.

Венка тренировалась много лет, и это было заметно. Она быстро наступала и уклонялась, безупречно работала ногами. Дралась она со злобой варвара. Ее техника была отточена до сантиметра, расчет времени превосходен. Она была так же стремительна, как и Рин, а то и быстрее.

Единственное преимущество Рин заключалось в том, что Венке никогда не наносили ранений в драке.

– Она тренировалась кучу времени, – объяснил Катай. – Но никто не хотел ее бить. Все останавливались до соприкосновения. Даже Нэчжа. Уверен, что домашние учителя тоже не желали ее калечить. Их бы немедленно уволили, а то и бросили бы в тюрьму.

– Да ты шутишь, – отозвалась Рин.

– Я знаю, что ее никогда не били.

Рин стукнула кулаком по ладони.

– Что ж, может, тем лучше для нее.

И все же ударить Венку оказалось задачей не из легких. Скорее благодаря чистой удаче Рин сумела нанести удар в самом начале схватки. Недооценив скорость Рин, Венка слишком поздно установила блок после попытки удара слева. Рин этим воспользовалась и шлепнула Венку по носу ладонью.

Кость с громким хрустом сломалась.

Венка тут же отступила и поднесла руку к распухшему носу. Потом посмотрела на окровавленные пальцы и снова на Рин. Ее ноздри раздувались. Щеки побелели, как у привидения.

– Что-то не так? – спросила Рин.

Венка бросила на нее убийственный взгляд.

– Ты не на своем месте! – рявкнула она.

– Скажи это своему носу.

Венка была явно не в себе. Ее привлекательная улыбка исчезла, волосы были в беспорядке, лицо в крови, взгляд расфокусирован. Она находилась на грани, сбита с ритма. Венка попыталась нанести еще несколько злобных ударов, но Рин врезала ей в висок в броске с ноги.

Венка распласталась на боку и уже не поднялась. Ее грудь быстро опускалась и поднималась. Рин не была уверена, плачет она или дышит.

И ей было плевать.

Рин поприветствовали жидкими аплодисментами. Публика ставила на Венку. Та должна была попасть в финал.

На это Рин тоже было плевать. Она уже к этому привыкла.

И не Венку она жаждала победить.

Нэчжа отошел от своей стенки ринга с беспощадной уверенностью. До сих пор он дрался на другом ринге одновременно с Рин и всегда завершал поединки раньше. Рин ни разу не видела Нэчжу в действии. Она видела лишь его соперников, которых выносили на носилках.

Только Катай сумел выйти из схватки без увечий. Он продержался полторы минуты и признал поражение.

Прошел слух, что Нэчжу дисквалифицируют за намеренные увечья, но Рин прекрасно понимала, что не стоит на это надеяться. Все наставники желали видеть наследника семьи Инь в финале. Нэчже могло сойти с рук и убийство. Цзюнь наверняка ему позволит.

Никого не удивило, когда и Нэчжа, и Рин победили в полуфинале. Финал назначили после обеда, чтобы могли посмотреть и кадеты.

В обед Нэчжа куда-то пропал. Скорее всего, ушел заниматься с Цзюнем. Рин подумывала доложить об этом, чтобы его дисквалифицировали, но понимала, что это будет постыдная победа. Ей хотелось дойти до конца.

Она принялась за еду. Рин знала, что ей нужна энергия, но при одной мысли о еде ее начинало тошнить.

К ее столу подошел Рабан. Он взмок, как будто пробежал весь путь с нижнего яруса.

Рин решила, что он хочет поздравить ее с попаданием в финал, но он сказал лишь:

– Ты должна сдаться.

– Ты шутишь? – ответила Рин. – Я собираюсь победить.

– Послушай, Рин, ты даже не видела, как дерется Нэчжа.

– Я была занята своими проблемами.

– Ты не знаешь, на что он способен. Я только что занимался в лазарете его противником по полуфиналу. С Нохаем. – Рабан выглядел сильно встревоженным. – Неизвестно, сможет ли он снова ходить. Нэчжа раздробил ему коленную чашечку.

– Это проблема Нохая.

Рин не желала слушать о победах Нэчжи. Ее и так тошнило от всего этого. Единственный способ справиться с финальной схваткой – убедить саму себя, что Нэчжу можно победить.

– Я знаю, он тебя ненавидит, – продолжил Рабан. – Он способен сделать тебя калекой на всю жизнь.

– Он просто мальчишка, – фыркнула Рин с уверенностью, которой не ощущала.

– Это ты просто девчонка! – вспылил Рабан. – И плевать мне, что ты о себе вообразила. Нэчжа превосходит тебя на пятнадцать сантиметров роста и десять кило мускулов, и я готов поклясться, что он хочет тебя убить.

– У него есть слабые места, – упрямо заявила она.

Это ведь наверняка так, правда?

– Какая разница? Да и что значит для тебя этот турнир? – спросил Рабан. – Тебя уже точно не исключат. Тебе собираются сделать предложения все наставники. Почему тебе надо обязательно победить?

Рабан был прав. Ирцзах несомненно предложит ей стать его кадетом. Рин обеспечила себе пребывание в Синегарде.

Но сейчас дело было не в учебе, а в гордости. Во власти. Если она сдастся Нэчже, все оставшееся время в академии тот будет использовать это против нее. Нет, всю жизнь.

– Потому что я на это способна, – сказала она. – Потому что он считает, что может от меня избавиться. Потому что я хочу изуродовать его дурацкую физиономию.

Когда на ринг спустились Рин и Нэчжа, в подвале стояла тишина. В воздухе чувствовалось напряженное ожидание, жажда крови. Несколько месяцев ненависти и соперничества подошли к финалу, и всем хотелось увидеть исход.

Цзюнь и Ирцзах сохраняли подчеркнуто нейтральные выражения лиц, не выдавая никаких чувств. Цзян отсутствовал.

Нэчжа и Рин быстро поклонились, не сводя друг с друга взглядов, и тут же отступили назад.

Нэчжа испытующе смотрел на Рин, прищурив миндалевидные глаза, чтобы лучше сфокусироваться. Он сосредоточенно стиснул губы. Ни колкостей, ни насмешек, ни даже ухмылки.

Рин поняла, что Нэчжа принимает ее всерьез. Как равную.

Почему-то это вызвало у нее прилив гордости. Они уставились друг на друга, ни один не осмеливался первым отвести взгляд.

– Начали, – объявил Соннен.

Рин тут же прыгнула на Нэчжу. Ее правая нога снова и снова нацеливалась на него, вынуждая отступать.

Весь обеденный перерыв Катай помогал ей выработать стратегию. Рин знала, что Нэчжа обладает ослепительной скоростью. Стоит ему набрать темп, и его уже не остановить, пока соперник не выйдет из строя или не умрет.