Текст книги "Секрет успеха"
Автор книги: Ребекка Форстер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)
Когда незнакомец подошел ближе, Чар, увидев, что он довольно молод, испытала острое сожаление. Как жаль, что он просто бродяга. Как печально, что он искал убежище на земле, которая принадлежит людям, выбросившим на ветер в сотни раз больше денег, чем было за всю жизнь у этого бедняги.
Он уже почти подошел к Чар. Еще несколько шагов, и пройдет мимо, не заметив девушки, наблюдавшей за ним из темноты. Она замерла и пристально всматривалась в идущего человека, пытаясь рассмотреть его при свете луны и одновременно остаться невидимой. Но природа выбрала другой сценарий. Облако, закрывшее луну, погрузило обоих в полную темноту, а когда краешек лунного диска вновь выглянул из-за тучи, человек оказался рядом с Чар, так близко, что девушка разглядела даже выражение его лица – вовсе не печальное, а скорее самоуверенное. Он стоял, подняв глаза к небу, словно собирался нарисовать этот звездный ковер. Чар поняла, что никогда не забудет этой минуты. Вид одинокого человека с лицом, воздетым к небу, человека, самозабвенно растворившегося в красоте ночного пейзажа, – удивительная, редкая картина, и девушка почувствовала смущение, оказавшись ее невольным свидетелем.
Вдруг, медленно повернувшись, человек посмотрел прямо на Чар. Можно было подумать, что он знал о ее присутствии, что в их встрече для него не было ничего удивительного. Она глубоко вздохнула и почувствовала соленый вкус холодного морского воздуха. Неожиданный порыв ветра подхватил ткань ее платья, и легкий шифон обрисовал каждую линию, каждый изгиб ее тела.
Они смотрели друг на друга как зачарованные. Теперь Чар могла хорошенько рассмотреть незнакомца – очень черные волосы, глаза с темными ресницами, кожу, отливавшую бронзой, словно он неделями жарился на солнце. Она увидела выступающие скулы, щетину на подбородке и волевой рот. «Эти губы, наверно, всегда говорят только правду, они не смогут солгать, даже если эта правда больно ранит другого человека», – подумала Чар.
Ни он, ни она не двигались. Никто не произносил ни слова. В незнакомце было что-то таинственное. Он медленно поднял руку, и Чар заметила в ней что-то металлическое, темное и пугающее. Человек направил на нее непонятный предмет. Она замерла и была не в состоянии что-либо чувствовать. Словно пленница, стояла она под пристальным взглядом этого человека, и он был властен делать с ней все, что хотел.
Только усышав щелчок и характерное жужжание, Чар догадалась, что у него в руках был фотоаппарат и он ее сфотографировал. Медленно опустив камеру, человек подошел к девушке. Остановившись прямо перед ней, незнакомец поднял на нее иссиня-черные глаза.
Он был подобен романтическому персонажу какого-нибудь приключенческого романа. Смуглый, темноволосый человек с сильным телом и таинственной душой, которую открывал только избранным. Она же могла быть несчастливой девушкой, видевшей в нем своего избавителя, или королевой, державшей в руках его судьбу.
Чар взглянула на незнакомца. Фантазии, овладевшие ею, не отразились на ее красивом лице. В их встрече на берегу было что-то интригующее и таинственное, этот человек притягивал ее, хотя они не сказали друг другу ни слова.
Довольно долго стояли они молча, потом молодой человек повесил фотоаппарат на плечо и, поправив ремешок, опять поднял глаза на Чар. Наконец его голос нарушил тишину:
– Я в жизни не видел женщины прекраснее вас.
2
– А может быть, это просто особенности освещения. Пока не обработаю пленку, я этого не узнаю. Возможно, это из-за платья. Темно-зеленый – поистине ваш цвет. Но золото? – Пожав плечами, незнакомец с фотоаппаратом прищурился, бесцеремонно рассматривая грудь девушки, обтянутую золотой тканью. – Напоминает что-то египетское или древнеримское. По-моему, это излишне. Но этот зеленый! Вы знаете, что в джунглях Амазонки есть птица, у которой кончики крыльев точно такого цвета?
Его развязный тон нарушил оцепенение. Ветер, игравший ее платьем, неожиданно стих, и прозрачные слои шифона спокойно струились вдоль тела. Девушка пристально и настороженно посмотрела на незнакомца.
– А вы знаете, что это частное владение? Мне не понятно, как вы прошли мимо охраны. Может быть, перебрались через ограду? На вашем месте я шла бы своей дорогой. Почему я должна выслушивать ваши замечания? Ведь вы не специалист по высокой моде и вряд ли наблюдали за пернатыми в Южной Америке.
– О Господи! Я увидел изысканно одетую девушку и решил провести рядом с ней несколько минут, отдыхая от шумного веселья. – И мужчина кивнул в направлении освещенной площадки для танцев, давая Чар понять, что он не тот, за кого она его приняла. – Но вижу, что я ошибся. Вы, конечно, можете пренебречь моим обществом, но вряд ли проведете время лучше.
Засмеявшись, он облокотился на парапет. Чар отсупила на шаг, понимая, что не сможет помешать незнакомцу вторгнуться в частные владения новобрачных.
– Что вы делаете?
Улыбаясь, он удивленно поднял бровь и оттолкнулся сильными руками от низкой каменной ограды, на которой сидел. Через минуту он уже стоял, отряхивая брюки цвета хаки и поправляя свободную хлопковую рубашку с завернутыми до локтей рукавами.
Чар была готова в случае необходимости действовать решительно и быстро, но мужчина не внушал ей страха, скорее он вызывал любопытство. Она наблюдала, как незнакомец возится со своим фотоаппаратом. Это была прекрасная дорогая камера, и он, должно быть, «одолжил» ее у кого-нибудь из репортеров, пока слонялся на берегу.
Волнение Чар понемногу улеглось, и она наконец оценила, что перед ней необыкновенно привлекательный мужчина. Он оказался старше, чем ей показалось вначале, хотя точно его возраст определить нелегко. На вид ему было под сорок, но если судить по гибкому и сильному телу, то ему нельзя было дать и тридцати. Рубашка из тонкого хлопка облегала рельефные мускулистые плечи. Смуглая кожа свидетельствовала о загадочном смешении кровей его далеких предков. На его удлиненном лице выделялись красивый высокий лоб и волевой подбородок. Из-под черных ресниц смотрели глубоко посаженные насмешливые глаза. Чар хотела отвести взгляд от этих черных глаз, но не смогла. Брови были такими же черными, как и волосы, довольно длинные и прямые. Густые и блестящие, они переливались множеством оттенков. Здесь был и цвет черного дерева, и отблеск антрацита, и иссиня-черный оттенок воронова крыла. Чар рассмотрела, что у него крупный прямой нос, а в изгибе его чувственных губ таилось что-то манящее и таинственное.
Чар вдруг почувствовала досаду от того, что этот непонятный человек одним своим присутствием сковал ее волю. Он не должен был подходить к ней так близко, и вообще ему здесь нечего делать.
– Ладно, я не знаю, кто вы такой, но хочу вас предупредить: уходите отсюда, или я позову полицию. Я не знаю, что вы искали на берегу, но бродягам здесь не место. И если вы не уйдете, откуда пришли, то вынудите меня сделать этот шаг, чего мне очень не хочется.
Отведя взгляд, незнакомец молча изучал носки своих ботинок. Насупленные брови выдавали его недовольство. Появившись внезапно из темноты, словно материализовавшись из воздуха, он выглядел так естественно здесь, на берегу океана. Он излучал удивительную силу, но Чар вовсе не собиралась безвольно подчиняться его власти. В тот самый момент, когда Чар была готова повторить свою угрозу, незнакомец вдруг заговорил, но так тихо, что ей пришлось подойти ближе.
– Вы действительно считаете, что высшая сила, Бог, или кто-то, кого вы так называете, на самом деле хочет, чтобы человечество разделило этот мир на части с помощью заборов? – спросил он, бросив на девушку взгляд через плечо и удивленно подняв бровь. – Неужели вы и вправду думаете, что ему было бы угодно, чтобы одни смертные не давали другим смертным бродить по берегу моря?
Казалось, он утратил интерес к Чар, и теперь, отвернувшись, наблюдал за морским прибоем. Его густые блестящие волосы сзади почти касались воротничка рубашки. Непроизвольно она тоже перевела взгляд на океанский простор, и они молча стояли рядом. В это мгновение оркестр заиграл вальс, и музыка словно вывела девушку из оцепенения, освободила из-под власти незнакомца. Она чувствовала себя растерянной, стоя в темноте рядом с этим странным мужчиной, который привлекал и завораживал ее.
– Это – абсурд, полный абсурд, – неожиданно резко бросила Чар. – Кто знает, чего хочет Бог, что он думает о нас с вами в этот момент. И если вы начнете рассказывать, что можете спросить его об этом, тогда вы – просто сумасшедший. Но сумасшедший вы или бродяга, пробравшийся сюда под прикрытием темноты, я не собираюсь стоять здесь с вами и философствовать. Это частное владение, и по закону вы должны покинуть его. Прямо сейчас. В случае, если вы не уйдете, мне придется предпринимать какие-то меры. Я позову полицию. Поэтому советую уносить ноги, пока не поздно.
И, резко повернувшись, Чар собралась было покинуть незнакомца, но каблук ее атласной туфельки запутался в густой траве. Она сердито дернула туфлю, сверкнув глазами в сторону темноволосого красавца. Он тихо засмеялся.
– Вы сломаете каблук, – предупредил мужчина.
Она предприняла еще одну неудачную попытку освободить туфельку. Расстроенная, рассерженная на себя и на него, Чар наклонилась и, снимая туфли, чуть было не потеряла равновесие. Незнакомец в то же мгновение оказался рядом, его длинные сильные пальцы сжали ее локоть, и это помогло ей удержаться на ногах.
– Незачем так злиться. Ваши туфли ни в чем не виноваты.
– Я злюсь не на туфли, – сквозь зубы процедила Чар, – и если вы не уберете руки, то вам придется отвечать не только за проникновение в чужое владение.
Незнакомец отступил, подняв вверх руки, и насмешливо улыбнулся. Чар сделала еще несколько шагов, прежде чем он решил, что настало время опустить руки.
– Думаю, что должен вам кое-что сказать до того, как вы отправитесь за полицией, – бросил он вслед уходившей девушке.
Чар остановилась и обернулась. Ей было любопытно еще раз посмотреть на этого человека. Его невозмутимый тон безумно раздражал ее.
– Мне не хочется, чтобы вы выглядели глупо перед службой охраны. Я приглашен на этот вечер. Конечно, вы можете требовать, чтобы меня выгнали, но вам придется придумать для этого другой предлог. Я не нарушил права собственности.
Чар была смущена, но одновременно испытывала чувство благодарности к этому человеку, который спас ее от неловкой ситуации. Ее чувства отразились на красивом лице, и он не мог удержаться от того, чтобы не сфотографировать его. Ее очарование нельзя описать словами. Только пленка может передать ее необычную красоту.
Гордо вскинув голову, Чар направилась в сторону парка. Идя за ней по склону, мужчина поднял фотоаппарат и взвел затвор. Услышав этот звук, Чар бросила через плечо разгневанный взгляд. Он сделал еще один снимок. Пробираясь между столиками на освещенной площадке перед танцевальной верандой, девушка почувствовала направленный на нее взгляд фотообъектива. Она вспыхнула, быстро сунула ноги в туфли, но, не успев сделать и двух шагов, оказалась в крепких объятиях.
Человек, с которым она только что была на берегу, куда-то дел свою камеру и положил руки ей на плечи. Он подхватил девушку и, ловко пробираясь между танцующими парами, вывел в центр круга. Они оказались во власти штраусовского вальса. Правая рука Чар легла ему на плечо, левая оказалась в его ладони. Все произошло так внезапно, кружиться в танце было так легко и естественно, словно они перенеслись в Вену, а она чувствовала себя королевой бала.
– Вы не Скарлетт О'Хара и я не Ретт Батлер, – прошептал он, – поэтому давайте не будем притворяться. Жизнь слишком коротка. Вы заинтересовались мной. Я это знаю. И я умираю от любопытства, хочу узнать о вас хоть что-нибудь. Кто же не обратит внимание на женщину, одиноко стоящую на ветру и при этом выглядящую счастливой? И вы тоже не отказались бы узнать, кто я такой и что здесь делаю. Если так, то скажите мне, как вас зовут. – Он прижался подбородком к ее мягким коротким волосам и, уверенно ведя ее в вальсе, настойчиво повторил: – Скажи мне.
– Чар Броуди, – прошептала она.
Чар сама не услышала своих слов. Казалось, она произнесла свое имя про себя, а его мозг воспринял этот беззвучный сигнал. Она не видела его лица, но догадалась, что он улыбнулся.
– Флетчер Хокинс, – представился он в ответ.
Чар слегка отстранилась, внимательно посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Плавно двигаясь в танце, он прижал ее руку к своей груди. Среди танцующих пар они чувствовали себя так, словно были одни. Они кружились в танце, не отрывая глаз друг от друга. Движением их тел управляли сердца.
– По-моему, так лучше, правда? – спросил он.
– Я не уверена. Я не услышала ничего, что могло бы удовлетворить мое любопытство. Вы не похожи на других гостей.
– А я вовсе не такой, как они. Кстати, ваше замечание как раз подтверждает мои догадки относительно вас. Вы – умная, решительная, хорошо разбираетесь в людях. На самом деле вы тоже кажетесь здесь чужой. Не похоже, чтобы вы принадлежали к этому кругу.
– Сначала я выслушаю вас, – настаивала Чар. – Вы утверждаете, что я любопытна. Почему бы не рассказать мне о том, что меня интересует. Тем самым вы могли бы сохранить мои силы, которые я напрасно растрачиваю, задавая вопросы.
– Какая ленивая молодая леди, – засмеялся Флетчер, сжимая ее руку. – Ладно. Будь по-вашему. Удовлетворю ваше любопытство, это займет не больше минуты. Имя: Флетчер Хокинс. Возраст: тридцать восемь лет. Семейное положение: холост.
И Флетчер, ожидая ответной реакции, посмотрел на Чар. Она только слегка кивнула и улыбнулась. Последний пункт его анкеты, видимо, не интересовал ее. Флетчер ловко повернул партнершу, выполняя танцевальное па, и продолжил:
– Гражданин США, без определенного места жительства. Ну, теперь довольно?
– Вряд ли. Если уж я танцую с бродягой, то хотела бы знать, почему мой партнер покинул свой дом. Может быть, он был оттуда изгнан? Я не смогла бы примириться ни с политическим террористом, ни с человеком, удравшим с женой садовника куда-нибудь на французскую Ривьеру.
Флетчер рассмеялся, сверкнув ровными белыми зубами, и, продолжая танцевать, притянул ее к себе. При этом он сбился с ритма, неожиданно его колено коснулось ее ноги. Оба почувствовали мгновенную вспышку желания, но внешне вели себя так, словно ничего не случилось, не позволяя партнеру догадаться о внезапном всплеске эмоций. Флетчеру этот приятный миг доставил легкое удовольствие. Чар же была сбита с толку силой нахлынувшего чувства. Они продолжили танец.
– Вряд ли в моей истории вы найдете что-нибудь увлекательное, – ответил Флетчер. – Можно сказать, что я добровольный изгнанник.
Чар удивленно подняла бровь.
Вдруг он с нежностью притянул девушку к себе, как будто ее тепло было необходимо ему для дальнейшего повествования о своей жизни. Они танцевали молча. Казалось, Флетчер всерьез обдумывал то, что собирался ей рассказать.
Чар не собиралась выводить его из задумчивости. Ее поразило самообладание этого человека. Его мозг контролировал каждое движение его тела. Как хорошо было бы обвить руками его шею, приникнуть к нему или хотя бы провести пальцами по волосам, повторяя шепотом, что не имеет никакого значения, почему он покинул дом и превратился в скитальца. Неожиданно Чар почувствовала перемену в настроении Флетчера. Он словно вернулся в настоящее из прошлого. Вспомнил, что танцует под звуки вальса на открытой веранде с почти незнакомой женщиной. Слегка отстранившись, Флетчер посмотрел в устремленное навстречу его взгляду лицо Чар.
– Простите, – извинился он, понизив голос. – Мне так давно не приходилось объяснять, почему я почувствовал вкус к путешествиям и уехал. Думаю, все очень просто. Великая американская мечта не для меня.
– Что вы имеете в виду?
– Вы спрашиваете, что такое американская мечта? Ты стараешься изо всех сил, чем-то жертвуешь, добиваешься успеха, денег, наконец получаешь все, что хотел. Я жил точно так же. В двадцать три года меня считали вторым Эдисоном, а я понимал, что не заслуживал такой высокой оценки, – грустно засмеялся Флетчер.
Чар придвинулась ближе, и он коснулся подбородком ее волос. Это движение показалось им обоим таким естественным, как сон для больного или еда для голодного.
Понизив голос, он продолжал свою исповедь.
– Эдисон! На свете не было слова, которое для меня звучало бы так сладко. Я обнаружил, что компьютеры таят в себе неожиданные, интересные возможности, и сильные мира сего решили, что я изобрел нечто революционное. Трогательная история о том, как арендованный гараж положил начало многомиллионному состоянию, ко мне не относилась. У меня были машины, дома и столько денег, что я вряд ли смог бы их потратить за всю жизнь. Меня окружали люди, которых я называл своими друзьями. Но превыше всего для меня была одна цель. К сожалению, этой целью стал бизнес ради бизнеса. Я стал машиной, перерабатывающей информацию, я больше ничего не создавал. Я всю жизнь хотел открыть что-нибудь новое, неизвестное. И мне это удалось. Я сделал открытие, принесшее мне очень много денег. Талант и ограничивал меня и одновременно давал свободу. Но я не допускал мысли о каких-либо ограничениях, не считая денег, конечно. И поэтому все бросил.
– Все? – спросила Чар, удивленно подняв бровь. Никто не бежит от миллионов, если он не сумасшедший.
Он ответил ей загадочной улыбкой и, продолжая танцевать, повел по направлению к ограде танцевальной веранды.
– Все в порядке. Я – не святой. Я не остался без гроша. Продав компанию, я получил много денег. Это была удачная финансовая операция. Причем денег оказалось так много, что теперь они сами по себе приносят большой доход.
– А вы бродите по свету, направляя объектив своего фотоаппарата на женщин, гуляющих вдоль берега?
Флетчер мельком взглянул на Чар. Он не услышал в ее голосе того плохо скрываемого возбуждения, которое испытывало большинство женщин, узнав о его огромном состоянии. Девушка, которую он вел в танце, проявляла только вежливое любопытство. Это изумило Флетчера.
– Мне приятно сознавать, что в действительности я занимаюсь все-таки более серьезным делом. Я обнаружил, что могу делать интересные фотографии, показать миру то, что мои глаза подмечают необыкновенного. И вот уже семь лет занимаюсь фотожурналистикой. Я сам нахожу тему и выбираю проект, над которым работаю, поэтому мне не приходится идти на компромисс ни в чем. Я могу делать то, что мне нравится. Я побывал в самых экзотических странах и жил как король, потому что могу себе это позволить. Поэтому я всегда буду благодарен большому бизнесу и тем людям, которые купили мою компанию. Семь лет прошло с того дня, как я отправился путешествовать по свету в поисках счастья, и я ни разу об этом не пожалел.
– Как интересно! Я полагаю, вы его нашли? – Ожидая ответа Флетчера, Чар заметила, что ее пальцы чуть сильнее сжали его плечо.
– Мне кажется, да. Я думаю, что нашел. На свете так много интересного, и я стремлюсь повидать и узнать как можно больше.
– Но это не то, о чем я спрашиваю, – сказала Чар, удивившись, что разговаривает с ним шепотом. – Я спросила, нашли ли вы счастье.
Музыка чудесного вальса смолкла. Флетчер остановился, но не отпускал Чар, а она и не пыталась освободиться из его объятий. Казалось, ее связывают с этим необыкновенным человеком незримые нити.
Вздохнув, Флетчер улыбнулся.
– Да, я нашел свое счастье. Я – вечный ученик в этом мире, и весь мир – мой дом. И я счастлив, что живу на этой земле.
– Как вам повезло! Ваша история так необычна. Я не понимаю, как можно отказаться от надежного бизнеса, от уверенности в завтрашнем дне, от возможности заниматься тем делом, которое вам по душе. Я дорого бы дала, чтобы иметь то, что было у вас. Я не сомневаюсь, что вы это знаете, – вздохнула Чар и лукаво улыбнулась. – Подобно Белому Кролику Алисы из «Страны Чудес» с каждым ответом на мой новый вопрос вы становитесь все загадочнее, мистер Хокинс. Мне было очень интересно.
Произнося последние слова, Чар повернулась к лужайке, на которой были накрыты столики. Намереваясь найти Росса и чувствуя, что пора расстаться с партнером, который задел самые разные струны ее души, она выскользнула из его объятий. Но Флетчер поймал руку Чар в тот самый момент, когда оркестр заиграл фокстрот. Закружив девушку, он увлек ее обратно на танцевальную площадку.
– Я не могу позволить вам уйти. Тем более что вы еще не удовлетворили мое любопытство.
Чар удивленно вскинула бровь.
– Боюсь, это займет много времени, мистер Хокинс.
– Но вы мне обещали. Я хочу узнать о вас хоть что-нибудь. Я открыл вам свою душу, теперь ваша очередь.
– Наверное, я разочарую вас. Я – модельер. Одеваю состоятельных женщин в шелка и атлас, шью им костюмы из тончайшего льна и наряды из хлопка. Рискну предположить, что вы не очень большое внимание уделяете своему гардеробу.
Хотя Чар совсем не хотела этого, но ее слова прозвучали как оправдание, и ей стало досадно. Она гордилась своей работой, и если бы этот человек засмеялся, она бы…
– Это замечательно, – воскликнул он. – Позвольте мне определить, кого из этих богатых дам вы нарядили к сегодняшнему вечеру.
Чар не могла не улыбнуться в ответ на его неподдельное восхищение. Она этого не ожидала. Напряжение отступило, и они с Флетчером повернулись так, чтобы можно было рассматривать танцующих гостей.
– Так. Безусловно, невеста. – Флетчер вопросительно вскинул брови, ожидая реакции Чар. Она кивнула. – Это просто шедевр. Вы, можно сказать, совершили чудо с ее бедрами. Эта импозантная дама, наверно, никогда не была такой стройной, как… вы, например.
– Я подумала, что драпировка из кружев подойдет для ее фигуры, – с удивлением заметила Чар. Его комплимент насторожил девушку.
– Могу предположить, что Эшли тоже в вашем платье. Оно поистине великолепно. Бедняжка Эшли! Так много денег и так мало от них удовольствия. – Флетчер вздохнул и прищурился, всматриваясь в туалеты танцующих женщин, и наконец радостно воскликнул: – Я думаю, и Барбара Лонг тоже. Барбара всегда недовольна своим мужем. Ее не радуют ни его огромные доходы, ни его мужские достоинства.
Ну, это уже слишком. Чар непроизвольно освободилась от рук Флетчера, даже отодвинулась от него.
– Похоже, вы находите это забавным. Вы утверждаете, что можете легко определить, на ком мои модели. Может быть, их так просто обнаружить, потому что их носят не удовлетворенные жизнью женщины и обязательно с каким-нибудь изъяном в фигуре? Если вы так считаете, то я не могу с вами согласиться, мистер Хокинс. Эти женщины не просто мои клиентки, многих из них я считаю своими друзьями. Это все, что я могу сообщить. Не кажется ли вам, что для человека, столь озабоченного поисками смысла жизни, противоестественно пользоваться гостеприимством людей, которых он презирает?
– Чар, – нерешительно начал Флетчер, беря ее за руку. Девушка отдернула руку, но он, снова завладев ею, поднес к губам и не отпускал. Его нежное прикосновение смягчило Чар, и желание немедленно уйти несколько ослабело. Она изо всех сил старалась сохранить суровое выражение, крепко сжав губы. – Я ни в коем случае не хотел высмеять ваш талант или оскорбить этих людей. Я смог отыскать ваши модели, потому что они отличаются от других нарядов, носят печать вашей индивидуальности, их могла создать только такая женщина, как вы. Треугольные декольте придают фигуре стройность, складки ткани задрапированы так необычно, словно они не закреплены стежками, а льются подобно струям водопада. Я считаю, что вы очень талантливы, и такой талант нельзя ограничивать только рамками Южной Калифорнии. А что касается моих замечаний об этих людях, то в этом нет ничего удивительного. С большинством из них я был дружен много лет. Одни продавали мне детали для компьютеров, с другими мы проводили крупные финансовые операции. Я знаю их жен и детей. И когда я не снимаю в размытых дождями джунглях Южной Америки, я приезжаю сюда, делаю фотографии их детишек, лошадей и собак, которые живут здесь в роскоши. Я по-своему люблю этих людей. Они нравятся мне, потому что когда-то я был одним из них, но я счастлив, что сейчас не принадлежу к их кругу. Я не считаю правду ни предосудительной, ни неприятной. Думаю, и вы тоже. Если бы вы не знали правды об этих женщинах, то не смогли бы создать эти чудесные платья.
– Что вы имеете в виду?
– Подумайте сами. Почему вы сделали драпировку на свадебном наряде Дженифер именно так, а не иначе? Да потому, что хотели создать иллюзию физического совершенства невесты. Если бы вы не знали о недостатках ее фигуры, то не пришли бы к такому удачному решению. Это понятно? Так что по отношению к этим людям мы – одного поля ягоды.
Флетчер улыбнулся, наслаждаясь не столько ходом беседы, сколько присутствием рядом с ним такой очаровательной женщины. Она казалась легкой, как перышко, и одновременно прочно стояла на земле. А это лицо! Попадало ли когда-нибудь такое удивительное лицо в объектив его камеры? Вряд ли, иначе бы оно навсегда запечатлелось в его памяти.
У этой девушки такая золотистая кожа, такие загадочные серые широко посаженные глаза, такие волнующие губы. Он слышал звук ее дыхания, такой легкий, что, казалось, это только игра воображения. Блестящий слой розовой помады на губах не скрывал их естественной теплоты и нежности. Чар была так хороша, что Флетчер подумал: «Пусть эта ночь не кончается никогда!» У него было такое чувство, что он совершал эту одинокую прогулку по берегу много лет назад. Ведь не мог же он привязаться к этой удивительной девушке за такой короткий срок. Вглядываясь в ее выразительное лицо, он почти не понимал, о чем она говорит. Он растворялся в удовольствии, наблюдая за ней.
– Я не уверена, что готова зайти так далеко, – пробормотала она, и слова ее прошелестели так ласково, как морской ветерок.
– Как далеко? – спросил Флетчер, очнувшись от своих грез.
– Согласиться, что мы похожи, что мы одного поля ягоды, как вы сказали. Я думаю, вы просто-напросто все слегка искажаете, чтобы представить себя в выгодном свете, – поддразнивая, произнесла Чар.
– Может быть, вы и правы, но мое сердце подсказывает мне совсем другое.
– А мое чувствует, что вы жонглируете словами, как своим фотоаппаратом. Я просто создаю женскую одежду. Я не ищу ничего загадочного ни в моих клиентках, ни в их нарядах. Я просто шью то, что мне кажется красивым, и продаю свои работы.
– Не буду с вами спорить. Но только потому, что эта ночь так прекрасна, а звуки музыки и запах моря так восхитительны. – Флетчер вздохнул и откинул голову назад. Блестящая волна черных волос на короткое мгновение упала на плечи. – Я так рад, что этот праздник проводят на воздухе. Я бы не выдержал там целый вечер.
И Флетчер кивнул в сторону дома, белевшего среди буйной зелени парка. Следуя за его взглядом, Чар тоже посмотрела на дом с профессиональным интересом.
– Это красивый дом, – заметила она, – прекрасно вписывается в пейзаж. И детали великолепны. Вы видели библиотеку? Там стены отделаны красным деревом. Поистине художественная работа.
– Да, да и еще раз да. Я видел эту библиотеку и это произведение искусства, и я не раз пробегал там, пытаясь понять, куда идти – на север или на юг, чтобы попасть в ванную. Вы уж меня простите, я ценю этот дом как архитектурное сооружение, но не могу согласиться с таким его использованием. Два человека в таком огромном доме – это абсурд.
Чар засмеялась.
– В этом я с вами солидарна. Я бы тоже выбрала для себя что-нибудь более скромное. Но ведь у меня нет пятидесяти тысяч долларов в год, чтобы тратить их на содержание подобного дома, так что все относительно. Может быть, будь у меня такие деньги, я бы не отказалась жить в похожем месте.
Флетчер недоверчиво покачал головой.
– Сомневаюсь. Вы никогда не смогли бы пустить столько денег на ветер, даже если бы обладали несметными богатствами. Я могу с полной уверенностью это сказать. Вы гораздо практичнее. Кроме того, такой дом – неподходящее место для двух людей, которые любят друг друга.
– Почему же?
– Дом, предназначенный для влюбленных, – объяснял Флетчер, – должен быть уютным, где он и она должны всегда чувствовать присутствие друг друга. Этот же дом настолько велик, что в нем можно прожить довольно долго и даже не встречаться друг с другом. Этот дом настолько велик, что даже влюбленная пара не сможет найти друг друга в лабиринте этих бесконечных комнат.
– Неужели, мистер Хокинс? – спросила Чар немного кокетливо.
– Все может быть. Но если бы этот мавзолей принадлежал мне, уверен, что если бы в нем появилась женщина, подобная вам, в темно-зеленом шифоне, я где-нибудь смог бы поймать ее.
– В самом деле? – тихо произнесла девушка, очарованная его остроумной игрой слов, непроницаемым взглядом его черных глаз.
Чар волновало прикосновение его сильных рук, мускулистых плеч, обтянутых тонкой хлопковой рубашкой. Она подняла глаза и собиралась еще что-то спросить, но Флетчер не позволил ей произнести ни слова. Рука, обнимавшая ее за талию, напряглась, он притянул ее к себе и, когда она оказалась близко, очень близко, почти касаясь губами ее уха, прошептал:
– Я думаю, этот шифон – просто дымовая завеса, Чар Броуди. Мне кажется, что мы родственные души, и нам не мешало бы получше узнать друг друга.
Чар закрыла глаза. Она старалась сохранить в памяти каждое его слово, каждое, наполненное особым смыслом, движение его тела. Он вел ее в танце, почти прижав к себе, и Чар вдруг поняла: она хочет, чтобы этот танец длился вечно. Открыв глаза, она слегка отстранилась, но, не успев вымолвить ни слова, увидела Росса, решительно направлявшегося к ним сквозь толпу гостей.
Инстинктивно Чар отпрянула от Флетчера Хокинса. Он легко отпустил ее, уступая ее желанию. Наблюдая за ней, Флетчер заметил, как изменилось выражение ее лица. Она казалась смущенной и испуганной, хотя все еще улыбалась ему.
– Боюсь, ваше обаяние недостаточно сильно, мистер Хокинс. Завтра утром я уезжаю и, даже если бы я не…
Чар не закончила фразу, она не могла произнести имя Росса. Но Росс уже был рядом. Он обнял ее за талию, словно беря под свое покровительство. А может быть, демонстрируя, что Чар принадлежит ему? Обернувшись, она улыбнулась и успокаивающе коснулась ладонью щеки Росса. Она не собиралась оставлять своего партнера, начинался новый танец, звучали первые такты вступления. Но когда Чар обернулась, ее сердце упало. Флетчер ушел. Мгновенно растворился в толпе гостей. Удовлетворил свое любопытство и исчез, выкинув из головы мысли о ней.
Чар грустно улыбнулась. Почему он так разительно отличается от остальных на этом странном сборище?
