Текст книги "Моя Крепость"

Автор книги: Раиса Сапожникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

– Я помню. Значит, ты говоришь, в подвале... Ну-ну. Найдем, никуда он не денется. И даже вряд ли пустой, если так хорошо запрятан. Хотя люди короля могли вывезти все, что было. Прежний граф был богат, да еще эта каменоломня... Он, наверно, торговал камнем? Ведь если

он держал три десятка рабов, то работа у них была. А что они, интересно, делали последнее время? Когда хозяина не было?

– Вряд ли бездельничали, – вздохнул Торин. – Я видел около той горы целые кучи камня, добытого явно не за неделю. И этот старый Джон, он вроде как упомянул, что продавал камень, чтобы добыть средства на содержание замка, и чтобы кормить слуг, и этих рабов тоже...

– Этот старый Джон, – повторил лорд Арден. – Он ведь совсем не так прост, как хочет казаться, а?

– И хорошо знаком с Хоулендом, милорд. Камень они наверняка продавали вместе!

– А как бы иначе замок и слуги остались целы без господина. Так что пока не будем обвинять старого Джона в плутовстве, а оставим его служить и посмотрим, на что он еще способен. Кажется, не дурак.

– Не дурак, это верно. Но дворецкий у вас уже есть, а управляющим вы же его не поставите?

– Еще чего... Стой, куда это мы пришли?

Коридор правого крыла уперся в тупик, перекрытый каменной кладкой. По его правую сторону видны были две или три двери, мощные, обитые железными скобами. За одной из них Торин, заглянув, увидал мрачную неосвещенную комнату, которая могла бы быть спальней хозяина или его гостей, если бы разжечь в ней огонь и раздвинуть завесы на окнах. Кажется, из нее даже был ход в чулан или, может быть, туалетную комнату. Деревянное ложе, сундуки, шкуры на полу. Если там были предметы роскоши, их наверняка уже нет, подумал лорд Арден.

– Вторая спальняя такая же, – сообщил Торин, открыв следующую дверь.

– А третья?

– Это для слуг, думаю. Меньшая, и кровати нет, только лавки.

– Постой, это же нижний этаж. Напротив только одна дверь, но зато большая и толстая. Это, наверное, и есть кабинет бывшего лорда!

Кабинет лорда, если это был он, оказался пуст, как амбар весной, когда последнее зерно уже высеяно, а новый урожай не созрел. Просторное, темное помещение, и только на задней стене висят грубые гобелены (или одеяла?)

– Интересно, зачем эта стена так завешена? И в зале такие шторы. Что за ними?

Сорванным тряпкам, однако, было что прикрывать. За двумя слоями грубой материи были, оказывается, окна – пять узких, не шире локтя отверстий в толстой стене с решетками из железных прутьев, но без стекла. Выглянув через это окно, лорд Арден был поражен видом дальней стены ущелья, отстоящей от его глаз на расстояние не менее четверти мили.

Ущелье, впрочем, не было таким уж глубоким, потому что его край – обычный травянистый обрыв – кончался на добрых две сажени ниже окон, через которые он смотрел, и, стало быть ненамного ниже пола главного зала. Тот, кто выбирал место для этой крепости, был докой в своем деле.

– Ты сказал, что смотрел с той стороны? – вспомнил он доклад Торина.

– Как ты туда попал? Далековато, да и прохода нет.

– Проход есть. В той стороне, где каменоломня, распадок совсем узкий, и есть что-то вроде моста, верхом можно проехать.

– Но ты же отсутствовал только час, как можно было обойти все это и вернуться? Или ты смотрел прямо оттуда?

– Да, милорд. Я видел издалека эту сторону крепости, и поверьте мне, высота от крыши до дна ущелья не меньше, чем полных десять саженей. А внизу течет речка, или это большой ручей, так что вода близко. Почти наверняка есть и под замком. Надо только найти.

– Хорошо бы... Ну что же, спустимся и поищем подвал.

Лорд и его первый рыцарь вернулись в холл, где уже не застали суетящихся слуг с их сундуками.

Под руководством бравого Джарвиса и под надзором неусыпного Джона Баррета несколько мужчин устанавливали длинные узкие столы – три параллельно, один напротив у задней стенки. По-видимому, там было возвышение, так как этот стол на глазок казался выше остальных. Это, конечно, для самого лорда, семьи и самых что ни на есть приближенных. Таковы здесь обычаи. Надо привыкать.

– Обед скоро, – остановился граф и задержал своего спутника. – А ты ведь еще не видел, где будешь сегодня спать. Может быть, не искать сегодня подвал? Лучше займись казармой. Да и мне не мешало бы определиться с ночлегом, вообще отдохнуть с дороги.

Он вздохнул.

– Я ведь уже не молод, друг мой. Это мое последнее путешествие, и я рад, что оно закончилось. Тихая пристань, а, Торин?

Молодой рыцарь улыбнулся:

– Вы никогда не состаритесь, сэр Конрад.

– Как? Давно меня так не называли! Сэр Торин Мак-Аллистер, я очень рад свести с вами знакомство. А вообще-то, надо бы привыкать жить по-новому. Был я когда-то Конрадом Ашби... Теперь я граф Конрад Арден.

– И ты тоже, друг мой. Называть тебя просто по имени теперь нельзя. Ты – сэр Торин, барон Мак-Аллистер, и никак иначе. Позаботься, чтобы твои товарищи это помнили. И сами пусть крепко помнят свои благородные имена! Чтобы никаких больше Чаков или Ла Гирров! Как их зовут по-настоящему? Сэр Честер де Ласситер, мессир Лоренс де ла Геррон, сэр Куно фон Лихтенвальд... И так далее. Называть по имени рыцарей лорда Ардена имеют право разве что дамы, и то только высокородные.

– То есть их милости леди Леонсия и леди Хайдегерд? – уточнил сэр барон с легкой усмешкой.

– Вот именно, – подтвердил лорд тоном приказа. – Впрочем, даже и леди Хайдегерд следует усвоить более церемонное обращение. Особенно в присутствии посторонних. А уж милой Тэсс, и всем остальным нашим красавицам я запрещаю фамильярничать с благородными рыцарями, прошу это помнить. Отныне и впредь – вы рыцари, они – придворные дамы.

– И называть их леди Эльфрида и леди Атенаис? Не иначе? – весело уточнил сэр и барон.

– А что, было бы неплохо. Чем вежливее мы обращаемся к женщине, тем лучше выглядим в ее глазах, да и в своих собственных тоже. И потом, только представьте себе, сэр Торин, как возрастет уважение к графу, если все будут знать – в его крепости служат одни только высокородные дамы и господа! Не говоря уже о том, что девица, которую величают “леди“, старается быть леди на самом деле и не вести себя как простая девка. Имей в виду, что здесь в Англии порядки не таковы, как на Востоке, женщины не сидят взаперти в доме. Через день-два, наши девушки увидят местных простолюдинок и услышат их разговоры. Не хотел бы я, чтобы в моем доме начались те же непристойности, что я помню со своей юности... – Он запнулся, но сказал все же:

– Знаешь, Торин... Мне иногда кажется, что я не... не сделал бы то, что я сделал в молодости, если бы не те ужасы, тот разврат, что я видел вокруг себя с детства. Моя христианская душа корчилась, ненавидела это все, и поэтому я оказался не так тверд в вере, как следовало бы.

– Это было давно, сэр – милорд, – сказал Торин с сочувствием. – Мы все были там. Зато теперь мы вернулись. И все по-другому, правда?

– Хотел бы я, чтобы все было по-другому. Думаешь, почему я привел всех вас, кто служил мне дольше других, зачем собирал вас со всех углов, держал при себе с желторотых лет? Зато теперь есть у меня три десятка людей, которым я полностью верю. Моих людей, Торин. Они мои рыцари, и плевать мне что у некоторых нет родовых владений или вообще род неведом. Я сам дарю имена! Сэр Торин Мак-Аллистер, я, лорд Конрад Арден, намереваюсь посетить вас в вашем родовом замке! Не позднее, чем через пять лет.

– От этого замка даже камней не осталось, милорд, – печально заметил молодой рыцарь.

– Камни будут! Разве ты не сказал сам, что они уже готовы и лежат в кучах? Выше голову, сэр Торин! И ступай, наконец, устраивайся, а то не успеешь к торжественному обеду.

Глава II

Конрад, лорд Арден, отослав своего первого рыцаря, направился в комнаты, предназначенные его жене. В коридоре левого крыла ждал человек, которого он сегодня с утра не видел – его личный слуга.

– Привет, Маркус, ты почему здесь? Госпожа у себя?

– Ваша Милость, – степенно поклонился жилистый Маркус Стоуни.

– Ее Милость графиня в своей спальне. Она велела мне дождаться здесь Вашу Милость и просить проследовать в ее гардеробную, где для Вашей Милости приготовлено умывание.

– Спасибо. Кстати, не стоит постоянно повторять “Ваша Милость” и “Ее милость”, Маркус. Достаточно сказать “милорд” или “миледи”. Или “сэр”.

– Да, милорд, – поклонился усердный слуга и открыл перед ним толстую дверь в жарко натопленное помещение.

Очевидно, Леонсия вполне разумно определила для этой комнаты роль ванной – по крайней мере, на первое время. Там уже стояла широкая деревянная бадья, полная воды и исходящая паром, а рядом – несколько табуретов с грудами чистого полотна.

И сама она тоже была здесь.

– Любимая. – Он подошел и поцеловал жену. – Ты уже искупалась, вижу. Теперь моя очередь?

– Маркус! Помоги, будь добр, твоему господину, – махнула она слуге и улыбнулась мужу.

Тот с облегчением присел на скамью и позволил Маркусу снять с себя сапоги, что были целый день на его ногах. Так же быстро тот освободил его от туники и плотных узких штанов для верховой езды, необходимых в холодный день, но чертовски за весь день надоевших. Пропотевшее белье также было отброшено, и лорд Арден с большим удовольствием влез в импровизированную ванну.

Еще массаж бы, тихо подумал он. Но прошли те времена, когда стоило только пожелать – мигом подбегали юные девы... Гм...

– Устал, милый? – тихонько шепнула Леонсия и пододвинулась к самой бадье. – Хочешь массаж? Я позову Лалли, она здесь рядом.

– Не надо, – вздохнул лорд Арден. – Сегодня не надо. Да и вообще... Стоило бы подумать о новых правилах. Как жить здесь, на новом месте. Как титуловать, к примеру. Вот Маркус готов с каждым словом повторять “Ваша Милость”, а ведь он в чем-то прав. Пусть я не король, но в этой земле, в этом графстве я – главный. И пусть у меня больше нет власти...

– У тебя есть власть, – перебила его жена. – В этом графстве ты – властелин. Выше только король, но он далеко. А никто из его чиновников не посмеет тебе приказывать или запрещать.

– Почему?

– Дорогой, ты устал. – откровенно засмеялась Леонсия, наклоняясь и поглаживая мужу затылок. – Стоило один день провести в седле, и ты забыл, как быть королем. Да эти чинуши за счастье почтут целовать твои руки! Стоит только раз на них глянуть, как ты всегда делал, и все. Все будут твоими рабами.

– Кстати, о рабах, – вспомнил он.

– Надо поскорее проверить, кто они, как содержатся. Какое жилье там, и вообще...

– Торин уже сделал это. Он выгнал пятерых стражников, назначил свою охрану и велел всех накормить. А остальное сделаем завтра. На сегодня уже хватит, мой дорогой, время отдыха. Да и столы сейчас накрывают. Все дела – на потом.

– Моя милая, – он закрыл глаза, расслабляясь под ласками жены, прильнувшей к его груди. – На этом свете не бывает «потом». Каждый миг наступает после другого мига, и время не делится на «сейчас» и «потом»... Власть – это ремесло, требующее труда без выходных и праздников. Если от нее устаешь, она просто уходит и не возвращается.

– Ты, оказывается, еще помнишь, как быть королем! – снова засмеялась Леонсия.

– Помню, любимая. И поэтому хотел бы обсудить с тобой еще кое-что.

Он прервал разговор и лениво махнул Маркусу. Тот умело и быстро помог ему вымыться, встать из ванны и обсушиться.

Когда лорд был готов, муж и жена вместе прошли в ее спальню переодеться к ужину в платье, извлеченное из багажа.

– О чем вы еще хотели поговорить, милорд? – церемонно обратилась к нему Леонсия, пока рослая, сурового вида горничная закалывала ее длинные белокурые волосы и набрасывала на них тонкое покрывало. Девушку эту звали Эльфрида Тальберг, как помнил сэр Конрад. Жена привыкла звать ее просто Фридой.

– Спасибо, Фрида, – поблагодарила Леонсия, не дождавшись ответа мужа.

– Леди Эльфрида, – сказал лорд Арден. – Прошу вас переодеться и занять ваше место за столом в зале. Леди Арден и я выйдем через несколько минут. Ты, Маркус, также ступай и готовься к ужину.

Слуга поклонился. Эльфрида отвесила низкий, почтительный реверанс.

Леонсия и сэр Конрад остались наедине.

– Кажется, я поняла, о чем речь, милорд, – задумчиво проговорила хозяйка замка. – Речь пойдет о том, как мы должны обращаться друг к другу и к нашим подданным.

– Вассалам, любимая, – поправил он. – У нас больше нет подданных. От того, как мы будем к ним обращаться, зависит наша жизнь на этой земле.

Он помолчал, собираясь с мыслями, чтобы выразится как можно яснее:

– Как вообще можно править людьми? Как удержать власть? Сила, страх всегда ненадежны. На каждую силу есть большая сила, всякий страх побеждается другим страхом. И даже голод – не средство, у голодных подданных господин – всегда злейший враг.

– У нас есть золото, есть земля и просторный дом, и у нас есть наши люди. Отряд воинов, я сам их вырастил, некоторых даже в своем доме. Я их учил, как нести службу и как сражаться. Только им я доверяю охрану своего дома и безопасность нашей семьи. Я не хочу их потерять.

– С нами пришло много людей. Мы прошли длинный путь, и никто из них не подвел. Те, что сбежали в первые дни, не в счет – этого стоило ожидать, просто кое-кому свобода ударила в голову.

Но все те, что дошли сюда – наши преданные друзья. И неважно, что держит их – преданность или боязнь одиночества, но чем дольше каждый остается со мной, тем ближе и крепче я связан с ними. Да что говорить, любимая, ты лучше всех это знаешь. Разве служил бы мне Торин, Алан, Ламберт – да все они! – если бы не любили тебя?

– А девушки – тебя, дорогой, – лукаво поддразнила Леонсия. – Некоторые последовали сюда за нами, чтобы не расставаться с тобой. Например, Лалли. То есть донна Эвлалия.

– Донна Эвлалия сделала это по собственному желанию, зная, что ее ждет... А что, миледи, вы недовольны ею?

– Что ты, ни в коем случае, дорогой. Просто она реже прислуживает мне лично, чем, к примеру, Эльфрида, больше старается позаботиться об одежде или о драгоценностях. Я ее понимаю, она честно выполняет свой долг. И при этом чудесно шьет, вышивает, даже золотом и серебром. Я так рада, что Лалли с нами. Лишь бы она была здесь счастлива. Но мы, кажется отвлеклись. О чем вы говорили, сэр граф?

– О том, как удержать власть, когда прежние рычаги исчезли.

– И что же остается? Любовь?

– Да, любовь. А еще дружба и уважение. Есть еще сильные рычаги: вассальный долг и рыцарская присяга.

– Не для всех, – вздохнула Леонсия.

– Не для всех. Для тех, кто сегодня с нами – годится. А для тех, кто не умеет дружить, – что же, тех клятвой не удержать. Ведь в конце концов, что есть клятва, как не просто слова, выражающие любовь и дружбу?

– Ты прав, муж, – задумчиво согласилась Леонсия. – Что мы можем сделать, чтобы любовь и дружба удержали этих людей на службе?

– Просто доказать им, что эти чувства взаимны, моя любимая. Они все свободные люди, а вокруг много других мест: плодородных земель, которые можно купить, и баронских замков, где можно найти службу. Но где еще твоя леди Эльфрида будет чувствовать себя другом своей хозяйки? И та же Лалли. Какая госпожа не увидит в ней злую соперницу?

– Надо, чтобы все чувствовали себя так. Каждый день, постоянно. И оказывать уважение нашим слугам так же, как нашим рыцарям. А ведь они тоже, кстати говоря, только здесь будут благородными господами, а любой другой граф или барон увидал бы в них только простых солдат. Думаю, все это понимают.

– Но ты пообещал, что найдешь родню каждого, помнишь, милый? И дом, и семью, и землю. Мы обещали, что каждый из посвященных тобой в рыцари станет в Англии господином.

– Да, я обещал, и я выполню. Но не завтра же! А пока наша задача – чтобы в Арден-холле не было споров, ссор или, не дай Бог, драки. Я думаю, мне удалось отобрать людей. Тридцать моих ребят живут душа в душу больше шести недель, тренируются все вместе и не ссорятся. И службу знают. Торин – прекрасный командир.

– Ты научил его.

– Да, но ведь и талант много значит, и склад души. Торин Мак-Аллистер – божий дар для каждого короля, и дай бог ему достичь в жизни всего, чего он достоин...

– Мы его не отдадим королю, – подмигнула леди Леонсия. – Будем любить его, и ценить, и оказывать всякое уважение.

– Вот именно, дорогая моя! Вот именно! Ты все понимаешь! – Лорд Арден даже хлопнул в знак одобрения.

– Мы будем оказывать уважение, всяческую милость каждому из наших слуг. Видит бог, они этого вполне достойны. Это особенно важно как раз теперь, когда пришло время столкнуться со здешним народом. Тут есть крестьяне, крепостные и вольные, наши новые подданные и вассалы. Чем выше слуги будут ценить себя, тем выше авторитет и власть Арден-холла над жителями деревень и окрестностей.

– Лишь бы они не загордились.

– За этим мы будем следить особенно строго... А теперь идем, верно, уже все собрались.

Когда граф с леди Арден рука об руку появились в зале, там и вправду все уже все были на местах: за тремя столами, длинными и узкими, как весельные корабли, расселись все новые обитатели Арден-холла.

Эти три стола стояли параллельно четвертому, расположенному на некотором возвышении и предназначенному явно для него самого и его семьи. Однако юный Родерик и его старшая сестра Хайдегерд (Хайд или Хайди, как называли ее близкие) ожидали родителей стоя. Когда же они оба вошли, поднялись и все остальные.

Добравшись до своих почетных кресел у задней, занавешенной стены зала, лорд Конрад и его жена оказались в самом центре внимания. На них устремились взгляды множества людей – не менее шести или семи десятков.

За ближайшим столом, в трех шагах от их почетного места, сидели двадцать мужчин в самом цветущем возрасте. Каждого из них Конрад знал в лицо, по имени, а некоторые прожили у него несколько лет. Это были его воины, рыцари и оруженосцы. Ближайшие друзья, на которых он возлагал самые большие надежды, и в определенном смысле – его приемные сыновья, так как и их собственное будущее зависело от него.

Он сам посвятил их в рыцари, а других был намерен посвятить в будущем; те, кому нет двадцати, пока служат оруженосцами у старших, более опытных.

Впрочем, даже их командиру Торину только тридцать, а младшему из опоясанных рыцарей Алану де Трессэ двадцать сравнялось две недели назад.

В тот день флот бывшего султана покидал приморскую столицу Сицилии. И вступление в рыцарское достоинство послужило предлогом для прощального праздника, где бывший царь сарацин, отрекшийся от престола, в последний раз пировал со своим старшим сыном, королем Ахейским, а тот нежно и трогательно прощался со своей дорогой матерью, высокочтимой леди Леонсией.

А потом, в первые дни долгой морской дороги, новопосвященный рыцарь преданно служил опечаленной королеве-матери, утешая ее в разлуке с сыном. Ни единого упрека не заслужил Алан де Трессэ ни от леди, ни от ее мужа. Этот скромный юнец выказал больше вежливости и такта, чем многие матерые дипломаты, которых сэр Конрад повидал много в бытность свою принцем и королем...

Да и остальные парни не хуже. Дай вам Бог долгих лет здоровья и боевого везения, дорогие мои Алан, Куно, Годвин ап Райс, Персиваль Шельд, Эвальд Хольгерсон...

Лорд Арден перевел взгляд подальше, на два длинных ряда, где среди мужских лиц выделялись и полдюжины женских. Это его слуги. От того, как они будут трудиться, зависит и его, и их жизнь.

– Приветствую вас, господа, в моем замке Арден! – провозгласил он, поднимая чашу. Наполненная заранее, она стояла перед его креслом на накрытом столе.

– Я благодарю вас всех, господа! Благодарю моих славных воинов за надежную охрану, – поклонился он первому столу, где двадцать голов согласно опустились в ответ.

– Я благодарю вас, мастер Бейн, – нашел он взглядом верного Джарвиса, скромно сидящего поодаль, – и всех ваших помощников за добросовестную службу в дороге, за заботу о всех животных и за то, что каждому нашлось место в нашем новом доме.

– Я благодарю вас, мастер Ладри, за то, что никто не был голоден в пути, а сейчас нас ждет горячий вкусный обед. И я в особенности благодарен вам, мистрис Барбара и мистрис Олуэн.

Две местные женщины, по настоянию Бейна также усаженные за стол, пораженно замерли и перестали дышать, чувствуя, как все на них смотрят.

– А сейчас приступим к обеду. Длинные речи только мешают. Но прежде я прошу всех встать и вознести благодарность господу нашему Иисусу Христу и Пречистой Деве, чья неизреченная милость подарила нам этот дом, эту пищу, день нынешний и много дней впереди.

Все встали. По залу прокатилась волна шепота. В этот раз, каждый молился сам, произнося про себя те слова, что исходили из сердца.

Граф сел первым, за ним Леонсия, Хайди, Родерик, а затем на свои места уселись все остальные и принялись за еду.

На столах был хлеб, слабое вино, котелки с горячей похлебкой и блюда с бараниной, а также разварной рыбой и овощами – то, что Герт Ладри мог приготовить так быстро.

Кроме того, на столе лорда оказалось блюдо со свежезажаренной олениной, а перед леди на подносе лежал каплун, что говорило об особой любезности мистрис Барбары или ее помощницы, которые вполне заслужили благодарность нового господина.

Оленина немедленно заинтересовала Родерика, и он потянулся к этому блюду, взглядом испросив у отца разрешения. Конрад кивнул поощрительно и слегка пододвинул посудину в его сторону, мысленно добавив к числу насущных проблем еще одну: кто будет в дальнейшем прислуживать за столом, и необходимо ли это по здешним обычаям? Прежние, давно ставшие привычными восточные церемонии здесь не годятся... Кстати, о восточных церемониях.

– Сэр Родерик, – обратился он к сыну, утолявшему первый голод.

– Да, отец? – тот с трудом оторвался от вкусного куска мяса, но ответил с готовностью тринадцатилетнего пажа.

– Сэр Родерик, вы навестили леди Темелин перед обедом? Я не вижу ее в зале. Она здорова?

Мальчик явно смутился. Он посмотрел на сестру, на Леонсию, которая ободряюще ему кивнула, и ответил: – Милорд, мать... Она хотела спросить у вас, надо ли ей выйти, присутствовать... вместе со всеми. Я... разрешил ей не приходить. Мистрис Олуэн отнесла им еду.

В глазах юного Родерика мелькнуло сомнение.

– Если вы прикажете, она придет.

– Нет, сынок. Ты решил верно, – улыбнулся граф своему умному сыну.

Младшенький явно разбирался в тонкостях человеческих отношений лучше, чем можно было бы ожидать. А лишние свободные места за столом никогда не бывают...гм... лишними.

– Барон Мак-Аллистер, прошу пересесть за мой стол. А также вы, мастер Бейн, и... а, вот вы где, мастер... Джон Баррет, не так ли? Подойдите сюда, садитесь. Еды хватит на всех, не стесняйтесь и попробуйте эту прекрасную оленину. Как, Торин, вкусно?

– Замечательно, милорд, – заявил первый рыцарь, подавая пример менее смелым соседям. – Эту лань Куно – мессир фон Лихтенвальд – убил утром, она подошла близко к дороге.

– А где сейчас Лихтенвальд? Я не вижу его.

– Охраняет ту каменоломню, милорд. С ним еще три рыцаря и Рено де Три, оруженосец. А еще десятерых я поставил на стены.

– Так что за столом отсутствуют четырнадцать человек?

– Не беспокойтесь о них, милорд, – усмехнулся командир стражи. – Все сыты. Видите ли, лань была не одна. Вторую зажарили и разделили еще час назад.

– Молодцы! – засмеялся сэр Конрад. – Люблю моих рыцарей. А как с вашим ночлегом?

– Тоже порядок. В этой башне, милорд, может с удобством жить сотня солдат. А для сорока – очень даже просторно, хоть низковато. Там пять этажей, считая с нижнего уровня. В самом низу – караулка. Там склад оружия, небольшой очаг, вроде кухни, столы и прочее. Посередине винтовая лестница, а с нее выход в четыре этажа: жилой уровень, галерея, потом еще один жилой и затем верхний, с выходом на стену.

– Галерея?

– Да, милорд, вы видели деревянную галерею с внутренней стороны стен? Она проходит, наверное, через все башни, да и через дом тоже, я думаю. Надо будет проверить. Но в нашем донжоне на этом уровне двери с двух сторон, сквозной проход – на галерею и на тот балкон, что над воротами. Вполне годится, чтобы поселить дюжину человек или даже еще больше.

– А на других этажах?

– По восемь больших альковов на обоих казарменных этажах, потолки низкие, но ничего, терпимо. А перегородки служат наверняка дополнительными ребрами башни. Не дурак был тот архитектор, что ее строил. Альковы на две койки каждый. И очень интересно устроено: труба от нижнего очага каменная, она стоит в самом центре и торчит выше зубцов. Лестница вьется вокруг нее. Это значит, что зимой в башне будет тепло!

– Верхняя секция, что над стеной, состоит из большой комнаты и коридора. Я бы не поселял туда пока никого. Это ведь только первый день, мало ли какая надобность появится в будущем, например... – он умолк.

Лорд Арден понял его без слов. Свободное помещение необходимо было – например, для церкви. В замке Арден пока не было ни часовни, ни своего священника. Не было даже какого-нибудь простого монаха. Поэтому и благодарственную молитву перед первой едой произносил каждый сам... Это была одна из самых важных проблем, ждавших решения, и немедленно. Но никак не решить ее завтра поутру – не валяются на дороге священники. А какой-нибудь бродячий монах, каких в самом деле много на тракте, не годится для замка Арден. Тут место только для верных людей.

– Конечно, – сказал сэр Конрад. – Ты прав. А люди все разместились, и без обид? Как я понял, кому-то досталась отдельная спальня, а другим одна на двоих?

– Мы так решили, что те, у кого есть оруженосцы, возьмут их к себе. А у кого еще нет, тот подыщет потом, а пока поживет один.

– Справедливо. Значит, тебе самому спальни не досталось?

– Ну что вы, милорд. – засмеялся Торин. – Зато я не должен сам убирать и чистить кольчугу. Мой Гарет – он указал на долговязого юношу за столом воинов – справляется с этим делом даже не пойму как. Ни разу не видал его за работой, а все чисто.

– Значит, молодец твой Гарет! Он, кажется, из Эссекса? Сын моряка, мы взяли его на борт с Кипра, я помню. Но ведь он хотел вернуться к матери, нет?

– Вернется, – пожал плечами Мак-Аллистер. – Он вернется домой, когда станет рыцарем. Что ему возвращаться, без золота и без оружия? Его мать служит в замке тамошнего сеньора, тот обещал позаботиться о ней и ее дочери, пока их корабль не вернется. Корабль мы потопили три месяца назад, и его будут ждать до следующего лета. А к тому времени Гарет наберется сил и воинского умения, станет рыцарем и сумеет вызволить мать и сестру. Еще есть время, этот сеньор ждет своего пирата ни не станет их обижать до срока. А настанет срок, мы с ним посчитаемся! – он сжал кулак и стукнул по столу так, что миски его соседей подскочили. Это напомнило, что за столом лорда сидят еще два человека.

Сэр Конрад обратился к Джарвису Бейну.

– Мастер Бейн, как разместились люди? Всем ли хватило места?

– Милорд. – Дворецкий сидя слегка склонился. – Мои люди заняли вторую башню, слева, под жилье для тех, кто не живет рядом с местом работы. Думаю, это временно. Если милорд не возражает, я распоряжусь, чтобы все услужающие проживали там, где они трудятся.

– Вот как? – заинтересовался сэр Конрад. – Что это значит?

– Милорд желает услышать объяснения немедленно, за обедом?

– Буду благодарен, Джарвис.

– Рад служить. В вашем замке имеется превосходная конюшня, где можно держать сто сорок лошадей единовременно. Она тянется вдоль всей западной стены, под деревянной галереей. У восточной стены расположены кузница и пекарня, а также еще несколько помещений, которые, судя по...гм... внешнему виду были ранее предназначены для скота и тоже могут быть использованы под стойла, ежели возникнет необходимость. Например, в настоящее время.

Лорд Арден вопросительно посмотрел на старого бейлифа. Тот робко осмелился вступить в разговор.

– Там жили слуги, милорд. То есть там был и коровник... Несколько лет назад. Теперь коров почти нет, тех, что остались, я отдал на время в крестьянские дворы... Если милорд прикажет, их вернут.

– Об этом потом. Где жили слуги? В сараях у восточной стены?

– Некоторые их них, милорд. Но, конечно, у кузнеца есть каморка при кузнице, а конюхи помещаются рядом с лошадьми. В той башне, что слева от ворот, живу я, а также и оба сторожа. Но, конечно, если милорд прикажет... – Он осекся.

– У вас есть семья, мастер Баррет?

– Я вдовец, милорд. Моя дочь замужем, она живет в Баттеридже.

– Где?

– Баттеридж, милорд, это деревня, которая стоит на вашей земле. Там живут ваши подданные, я имею в виду крестьян, милорд. Простолюдинов... – старый бейлиф почувствовал, что его кинуло в пот.

– И ваша дочь?

– Ее муж содержит корчму, милорд.

– Понятно.

Многое было понятно. И куда делось стадо, и откуда баранина сегодня на всех столах. Но это – вопрос на будущее. А пока сэр Конрад сказал:

– Наверное, башню придется перестроить. А пока в ней есть места для всех, мастер Бейн?

– Совершенно верно, милорд. К тому же, над самой кухней есть помещения для поваров, их уже заняли мастер Ладри с помощниками.

– Не надо ущемлять местных, эти две женщины, что уже служат.

– Ни в коем случае, милорд. Они проживают в особой комнате, их не стеснит соседство мужчин.

– И... гм... никаких эксцессов.

– Наши люди умеют себя вести, милорд.

– А мастер Тавис, кузнец? Для него, как я понял, есть тут кузница, но там кто-то работает. Кто это, мастер Баррет? Укажите, где он, я бы хотел его видеть еще сегодня.

Вместо помедлившего с ответом бейлифа отозвался всезнающий Джарвис Бейн.

– Милорд, Эгон Тавис сидит вон там, вместе с Хэном Уэстом, это и есть здешний кузнец. Они уже подружились, как я вижу. И жить будут вместе, а помощники Тависа тоже хотят поселиться там, хоть и тесно. Но они парни крепкие, и быстренько отстроят себе жилье, а пока поночуют в повозке около кузницы. Кстати, еще несколько человек остаются на ночь в повозках, если, конечно, милорд не возражает?

– Еще бы я возражал. Разумеется, пусть ночуют, – понимающе кивнул сэр Конрад. – Однако и охрану во дворе надо выставить. Торин?

– Слушаюсь, милорд.

Начальник стражи обернулся к своим товарищам, обедающим за ближайшим столом:

– Робер, Коррадо! Вы оба, с оруженосцами. Сразу после обеда ляжете спать. Через три часа выйти на охрану двора. Найдите в башне место, где тихо, и отдохните как следует! А остальным – позаботиться, чтобы такое место нашлось.

Двое рыцарей встали из-за стола, поклонились, вышли из зала. За ними спешили два совсем молодых воина, на ходу вытирая губы за последним глотком. Долговязый Гарет, оруженосец Мак-Аллистера, задержал последнего и сунул ему блюдо с остатками баранины. Рыцарь одобрительно кивнул и обернулся к своему сеньору, который продолжал слушать Джарвиса Бейна.