Текст книги "Влюбить в себя"

Автор книги: Раиса Рябцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Ты плохо знаешь театр. Актеров будет выбирать режиссер. Теперь судьба постановки зависит от него.

– Но ведь я лучше знаю характеры своих героев.

– Это не имеет никакого значения. Режиссер разрабатывает сценическую концепцию, не говоря уже о том, что саму пьесу он постарается подогнать под собственные представления. Впрочем, если он и не выберет меня на главную роль, то будет прав.

– Почему? Ведь ты так давно мечтал об этой роли.

– Я еще слишком молод для нее. Наверное, мне не стоит переживать по этому поводу.

– Ты уверен?

– Да. Теперь совершенно уверен. Сначала надо попробовать себя в роли второго плана. Все-таки, к работе на маленькой камерной сцене я еще не привык.

– Что ж, это твое право. Хотя на месте режиссера я бы все-таки рискнул.

– Нет, я знаю его принципы. Молодежь молодежью, но Васильев будет делать ставку на известных актеров. С другой стороны, в этом нет ничего плохого. Это, по меньшей мере, обеспечит интерес к премьерному спектаклю.

Так прошло несколько недель. Шилов вместе с Васильевым работали над пьесой. Дело шло медленнее, чем они надеялись.

Так часто бывает: то, что поначалу выглядит простым, на самом деле оказывается гораздо сложнее. Возникают почти непреодолимые препятствия, хочется все бросить и уехать домой.

У Никиты даже не было времени, чтобы на пару дней сгонять в Питер. Он часто звонил Насте, но чаще приходилось разговаривать с ее мамой, чем с ней самой. Анастасия много времени проводила с Запольским. Когда же Шилову удавалось дозвониться до самой Анастасии, настоящего разговора между ними не получалось. То она куда-то торопилась, то у нее было плохое настроение, то голова болела. Однако Никита был слишком занят собственными проблемами, чтобы сообразить, что происходит. Даже ревность отступила на второй план. Сейчас перед ним стояла одна, главная, цель – закончить работу над пьесой и приступить, наконец, к репетициям.

Однажды днем во время перерыва в работе Никита снова позвонил в Питер и, к его счастью, трубку подняла Настя.

– Привет!

– Здравствуй, Никита, – ее голос звучал сдержанно и прохладно.

– У тебя есть несколько минут, чтобы поговорить со мной?

– Если можно, побыстрее.

– Ты куда-то торопишься?

– Нет, – голос ее прозвучал не слишком уверенно. – Как твой друг, Сергей?

– Вроде у него все нормально. Честно говоря, мы редко видимся.

– Почему? Ведь вы живете в одной квартире.

– Я занят своими делами, он – своими. У него сейчас какая-то работа на «Мосфильме». Он получил небольшую роль в кино. А я работаю над пьесой.

– И как обстоят твои дела?

– Мне кажется, все нормально. Васильев до волен. Если хочешь, я отошлю тебе новый вариант рукописи.

– Нет, нет, не надо, – излишне торопливо сказала она.

– Почему? Ты не хочешь читать?

– Я обязательно прочитаю. Потом… у меня сейчас мало свободного времени.

– А чем ты занята? Я хотел приехать на выходные. Кажется, появился небольшой просвет в работе.

– Меня на выходные не будет. Я уезжаю.

– Куда?

– Мы едем в Прибалтику. Авенир хочет показать мне Тарту.

– Что? Вы едете в Прибалтику? – голос Шилова едва не сорвался на крик.

Насте нетрудно было догадаться о его настроении.

– Никита, пожалуйста, не заводись, – тихо сказала она. – Это обыкновенная поездка.

– Обыкновенная? Ты называешь это просто поездкой?

– Да. Ничего особенного.

– И как часто вы развлекаетесь подобным обыкновенным образом? – мрачно спросил Шилов.

– Это в первый раз.

– Может быть, ты объяснишь мне, что все-таки происходит? Мне кажется, что с тех пор, как я уехал, ты о многом забыла.

– Я не хочу разговаривать об этом, – помедлив, ответила она.

Никите показалось, что рядом с ней кто-то находится. Впрочем, он даже знал имя этого человека.

– Ладно, – холодно сказал он, – у меня дела. Я позвоню… потом, позже. Желаю удачно съездить.

– Спасибо. Пока.

Шилов со злостью швырнул трубку на рычаг телефонного аппарата и долго сидел, уставясь в одну точку на стене. В мозгу у него мелькали самые разнообразные видения: Анастасия в обнимку с Запольским идут по улице старого эстонского города, шутят, смеются, целуются.

«Черт побери, как она может делать это?

А этот чертов Запольский? И откуда у него такое идиотское имя? Как там народное присловье говорит? Мягко стелет, да жестко спать?

Теперь понятно, что он задумал. Можно подумать, что он крутится вокруг нее только потому, что увидел в ней талантливую актрису. Или, может быть, он и вправду восхищен ее фотографиями? Ничего подобного.

А может быть, этот расфуфыренный пижон только думает, что нравится Насте? Может быть, на самом деле она не подпускает его к себе слишком близко?

Нет, Никита, не считай его дураком, он все четко продумал. Он ее заманил. Никита, она обманывает тебя. Ей наплевать на твой талант, на твои сомнения, переживания. Ты отдаешь всего себя творческому труду, но она этого не ценит. Нет, ее привлекает внешний блеск.

Что же делать? Может быть, бросить все и вернуться назад?

Нет, никакая женщина не заслуживает того, чтобы ради нее отказаться от самого главного, что у тебя есть в жизни. Да, несмотря ни на что, нужно оставаться самим собой. Сейчас главное – пьеса.

В вестибюле театра Никита наткнулся на Васильева.

– Ты что здесь делаешь? У нас полно работы, идем.

Наконец, пьеса была закончена, и режиссер приступил к работе над постановкой. Прежде всего необходимо было отобрать актеров на роли. Первоначальные планы режиссера пригласить в свой новый спектакль двух известных актеров потерпели неудачу. Выяснилось, что Олег Янковский занят подготовкой очередного фестиваля «Кинотавр», а Станислав Любшин уехал во Францию, чтобы принять участие в постановке «Вишневого сада» в одном из парижских театров.

Пришлось искать другие варианты. Но и здесь Васильева преследовали неудачи. Абдулов оказался не в форме, Мишу Ефремова Васильев посчитал слишком молодым для такой роли, Александр Машков показался ему слишком кинематографичным, с актрисами было и того хуже.

Подготовительный этап затягивался. Никита уже начал терять терпение. Его нервозность усиливалась тем, что он все реже и реже разговаривал с Настей. Ему не удавалось дозвониться до нее ни в будние дни, ни в выходные, ни утром, ни вечером. Он не знал, что она просто не хочет поднимать трубку, а потому у него возникали предположения одно фантастичней другого. Временами он даже думал, что Настя уже собирается замуж за Авенира Запольского. Тогда у него возникало желание немедленно отправиться в Питер и выяснить, как обстоят дела на самом деле. Но неотложные дела не позволяли ему покинуть Москву. Прослушивание кандидатов на роли в его пьесе проходили ежедневно.

Наконец, Никите показалось, что исполнитель на главную мужскую роль найден. Им был достаточно молодой, но уже известный по нескольким ролям в кино Антон Борщевский. Однако Васильев категорически отказался работать с ним, заявив, что у Борщевского нет театральной фактуры.

И все-таки в один прекрасный вечер Никита увидел свет в конце тоннеля. Мужская роль была отдана Леониду Барановскому. Он работал в театре уже десять лет, но до сих пор исполнял роли второго плана. Васильев решил, что пришло время, когда Барановский наконец-то сможет проявиться в полной мере. Его партнершей была избрана Наталья Самохина. Еще три года назад выбору этой актрисы на главную роль позавидовал бы любой режиссер в Москве. Самохина блистала в нескольких постановках, за ее плечами был успех как в серьезных драматических ролях, так и в эксцентрическом амплуа. Когда-то она была актрисой, способной увлечь зрителя настоящей, непритворной страстью и искрометным талантом.

Но затем в один прекрасный момент ее имя исчезло с театральных афиш, и о ней стали понемногу забывать.

Ходили слухи, что Самохина неудачно вышла замуж, потом развелась с мужем, потом и вовсе стала менять любовников, как перчатки. Она увлеклась алкоголем, поговаривали и о наркотиках.

Затем период небытия для Натальи Самохиной закончился. Кажется, она смогла взять себя в руки и вернуться на сцену. Однако теперь ей приходилось довольствоваться неприметными ролями во второстепенных постановках. Крупные режиссеры предпочитали других актрис. Самохина же была бывшей, к тому же, стареющей, звездой.

Когда Никита впервые увидел ее на сцене во время прослушивания, у него сразу же возникла по отношению к Самохиной стойкая антипатия. Во-первых, он был совершенно убежден, что она не подходит в его пьесу по фактуре. Самохина была высокой ширококостной женщиной с пышной грудью и внушительными бедрами. Лицо ее еще сохраняло следы былой красоты, хотя теперь она усиленно пользовалась косметикой для того, чтобы скрыть надвигающиеся с неумолимой неизбежностью морщины.

«Еще год-два, – подумал тогда Никита, – и она превратится в молодящуюся старлетку. К тому же, между ней и моей матерью нет никакого сходства».

Однако Васильев был прямо противоположного мнения. Пока Самохина, держа в руке свой текст, впервые вышла на сцену, режиссер шепнул Никите:

– Обрати на нее внимание.

Самохина без особого напряжения изобразила главную героиню, произнесла несколько фраз и уселась на стул.

Нет, все-таки кое-что от прежней театральной звезды в ней осталось. Несмотря на кризис последних лет, за ее плечами чувствовалась настоящая театральная школа. К тому же, она немедленно выразила восхищение пьесой, в которой ей предлагали главную роль.

– Юрий Петрович, мне очень нравится эта работа. По-настоящему талантливо написано. В наше время такой талант – большая редкость.

Васильев поинтересовался также мнением Барановского, который присутствовал в зале.

– Леня, а ты что скажешь? Как тебе пьеса?

Тот пожал плечами.

– Не знаю… нормальная.

У Барановского был такой вид, как будто он, по меньшей мере, Щепкин, а пьеса, в которой ему предлагают сыграть главную роль, заслуживает лишь того, чтобы висеть на гвозде в ватерклозете. Тем более удивительным для Шилова было поведение режиссера. Васильев проявил совершенно неожиданную для Никиты мягкость и принялся уговаривать Самохину и Барановского.

– Может быть, у вас все-таки найдется время для того, чтобы еще раз прочитать пьесу и определиться?

Почувствовав такое отношение к себе, актеры заартачились.

– У меня уже есть более интересные предложения, – сказал Барановский.

– Я тоже пока не решила, – добавила Самохина.

Никита наклонился к Васильеву и шепнул ему на ухо:

– Она не пойдет. Я совершенно не представляю ее в главной роли.

– Да погоди ты, – оборвал его Васильев. – И все-таки, Наташа, Леня, давайте еще раз попробуем вторую сцену из первого акта.

Барановский с видимым усилием согласился, а Самохина собрала свои вещи и стала спускаться со сцены.

– Юрий Петрович, я должна с сожалением заявить вам, что у меня совершенно нет времени. Пьеса, конечно, очень талантливая, я как-нибудь на досуге еще раз прочитаю ее. Но насчет постановки у меня существуют большие сомнения. Во-первых, это отнимет у меня много времени и сил, а во-вторых, я не хотела бы бесплатно делать то, за что в других местах можно получить хорошие деньги.

– Но мы можем решить все наши финансовые вопросы. К тому же, наш юный драматург только что признался мне в том, что вы именно та актриса, которую он мечтал получить в своей первой пьесе.

Самохина с интересом посмотрела на Шилова и широко улыбнулась. Никита попытался возразить Васильеву, но было уже поздно.

– Вот как? Это очень мило с вашей стороны, – промолвила Самохина. – Приятно видеть, что тобой интересуются молодые драматурги.

– Да, я… э… я просто восхищен вами, – насилу выдавил из себя Шилов.

Глаза Самохиной загорелись. Похоже, что ей давно никто не говорил комплиментов.

– Какая душечка, – проворковала она и обратилась к Васильеву: – Юрий Петрович, где вы нашли этого талантливого мальчика?

– Наташа, вы же знаете, что ради вас я готов на все. Когда мне ждать ответа?

Сделав эффектную паузу, Самохина неопределенно махнула рукой.

– Пока не знаю. Хотя нет, погодите… У меня появилась одна мысль. Сегодня у меня дома соберутся друзья. Приходите ко мне. Можете взять с собой этого талантливого мальчика, – она бросила многозначительный взгляд на Никиту. – Ты кто – мальчик или мужчина?

Никита растерянно хлопал глазами. Прежде ему никогда не приходилось встречаться с такой непосредственностью.

– В каком-то смысле я и то, и другое…

Но Самохина даже не услышала его ответа. Похоже, что для нее был важен сам вопрос.

– Ладно, не имеет значения, – махнула она рукой. – Приходите.

– Обязательно придем, – сказал Васильев с несвойственным ему энтузиазмом.

Повернувшись к Шилову, он незаметно мигнул ему. Но Никита покачал головой.

– К сожалению, я не могу.

– Почему? – немедленно спросила у него Самохина.

– Наверное, сегодня вечером я уеду в Питер, у меня есть срочные дела.

– Разве могут быть срочные дела у человека, которого я приглашаю к себе домой? – искренне изумилась Самохина.

– Нет, нет, он никуда не поедет, – ответил за Никиту Васильев. – Мы обязательно придем вместе.

– Вот и отлично, – бросила Самохина, протягивая Васильеву руку.

Тот церемонно поклонился и поцеловал ей ладонь.

– Пока, увидимся вечером. Юрий Петрович, проводите меня.

Никита погрузился в горестные раздумья, а Самохина, взяв Васильева под руку, прошествовала к выходу.

Через пару минут после того, как они ушли, к Никите подсел Сергей.

– Привет, – весело сказал он, – как дела?

– А, это ты, – Никита махнул рукой. – Дерьмо.

– Что стряслось?

– Васильев хочет взять на роль Самохину.

– И что в этом такого?

– Да ей уже лет восемьдесят, давно на пенсию пора. А Васильев хочет, чтобы она играла мою мать в молодости.

– Старик, ты неправ, – засмеялся Лисичкин, – я ее только что видел в вестибюле. Ей наверняка лет тридцать восемь, не больше.

– А по-твоему, этого мало? – проворчал Никита. – К тому же, она сама не хочет играть эту роль. А Васильев упрашивает, бегает вокруг нее на задних лапках.

Сергей как-то странно засмеялся.

– Спешу тебя успокоить, Никита. Она будет играть в этой пьесе.

– Почему ты так думаешь?

– Я был свидетелем ее разговора с Васильевым. Знаешь, что она ему сказала? «Мне позарез нужна роль в этой пьесе. Если ты отдашь ее какой-нибудь другой актрисе, я тебе яйца оторву».

– Не может быть, – искренне изумился Никита. – Она ведь только что, при мне, сказала, что у нее есть более выгодные предложения, и что эта роль ее не устраивает.

– Тут все просто, как пять пальцев. Ни одна уважающая себя актриса, тем более с таким именем, как у Самохиной, не опустится так низко, чтобы немедленно броситься на первую попавшуюся роль.

– Но ведь она давно не играла.

– Это не имеет никакого значения. Ей нужна эта роль, и она вцепится в нее мертвой хваткой, вот посмотришь. Для нее это единственная возможность вернуться на сцену и попробовать снова возбудить интерес к себе.

– Сегодня вечером она пригласила нас с Васильевым к себе домой, у нее там собираются какие-то друзья. Я хотел отказаться, но…

– Да ты что, с ума сошел? Тебе обязательно надо этим воспользоваться. Ей нужно внимание, понимаешь? Ведь она актриса. Представь себя на ее месте. Тебя вызвали в театр, всучили текст и говорят. «Нам нужно, чтобы вы сыграли главную роль». Так неинтересно. Нужно обставить все это, превратить в маленький спектакль.

– Мне страшно не хочется идти туда, – признался Никита. – Такое ощущение, что меня хотят купить.

– А ты и приехал сюда для того, чтобы подороже продаться, – убежденно сказал Лисичкин. – Сейчас все только этим и занимаются. Ну, хочешь, я схожу с тобой?

– Сделай отдолжение, – с облегчением выдохнул Никита. – Я не люблю этих шумных сборищ.

Самохина жила на Новом Арбате. В этот вечер ее просторная квартира была полна гостей. Как только Никита впервые перешагнул порог, у него появилось ощущение, как будто раньше он уже был здесь. Снова какие-то малопонятные личности в пиджаках с блестками вели разговоры о вечном мужском одиночестве и неустроенности, кто-то усиленно налегал на выпивку и закуску, долгие споры о последних театральных постановках сменялись грохотом музыки и танцами.

Возле Самохиной вертелся какой-то длинноволосый красавчик, а она благосклонно принимала его ухаживания.

Увидев Васильева, Никиту и Сергея, она с улыбкой махнула им рукой. Прежде чем направиться к ней, Никита обратился к режиссеру.

– Юрий Петрович, и все-таки я считаю, что вы ошибаетесь, когда хотите предложить ей главную женскую роль. Я-то вижу, что она совершенно не подходит.

Васильев посмотрел на него с явно выраженным недовольством.

– Никита…

– Я знаю, что вы сейчас скажете, Юрий Петрович. Ты, мол, начинающий драматург, у тебя первая пьеса, первая постановка, ты ничего не понимаешь. Но я-то вижу, что она не годится.

Васильев тяжело вздохнул и покачал головой.

– Опять ты начинаешь, Никита. Пойми, я не только режиссер в своем театре. Меня, конечно, интересует художественный уровень постановки, но в данном случае не это является главным. Я еще в каком-то смысле и продюсер. И мне нужно, чтобы спектакль был замечен. В конце концов, мне нужно просто продавать билеты, иначе наш спонсор даст нам пинка под зад. Это грубо, да, но сейчас нужно заботиться и о таких элементарных материях. Все диктуется рынком, спросом, конъюнктурой.

– Но какое отношение к этому имеет Самохина?

– Самое прямое. Публике нужно имя, нужен скандал. Самохина – это как раз то имя, как раз тот скандал, который способен в первую очередь вызвать интерес к нашему спектаклю. Люди знают, что раньше она была звездой, потом в ее жизни был трудный период, и теперь, когда они опять увидят ее имя на афишах, у них появится вопрос – какая же она теперь? Ведь люди не будут ходить на этот спектакль целый сезон, если не почувствуют привкус чего-то особенного.

– Я знаю, но…

– Да погоди ты, выслушай меня до конца. Вот она – то, что нам нужно. На нее люди пойдут. Сейчас мне даже наплевать на свои собственные творческие амбиции, хотя я вижу, что она еще может играть.

Лисичкин, который стоял рядом с Никитой, попробовал вмешаться в разговор.

– Юрий Петрович, он просто нервничает.

Васильев с легким презрением посмотрел на Сергея, взял Шилова под локоть и отвел в сторону.

– Чепуха какая-то! – горячился Шилов. Вовсе я не нервничаю.

– Правильно, нечего нервничать. Успокойся, все будет нормально.

– Юрий Петрович, ведь она уже несколько лет нигде не играла, эпизодические роли не в счет. Она завалит нам спектакль.

И снова к ним подошел Сергей Лисичкин, уже с бокалом шампанского в руках. Васильев тут же поторопился уйти.

– Мне здесь нужно кое с кем переговорить. Вы, ребята, отдыхайте. Поговорите с людьми. Вон Игорь Костолевский.

Хлопнув Никиту по плечу, он ушел. Шилов скривился. Его не радовало ни спокойствие Васильева, ни само пребывание на сегодняшнем вечере среди самых разнообразных знаменитостей.

Васильев тем временем подошел к хозяйке дома. Она была уже слегка навеселе и бросилась на шею режиссеру.

– Юра, здравствуй! Ты мальчишку куда подевал?

– Он где-то там, – Васильев неопределенно махнул рукой. – Лучше поговорим о делах.

– Э, нет, – засмеялась Самохина, – ты у меня в гостях, и никаких дел. Все завтра.

Никита по своему обыкновению искал место, где можно было бы уединиться. Открыв первую попавшуюся дверь, он увидел пустую комнату и телефон на столе. Ни минуты не раздумывая, он принялся звонить Насте.

Гудки, гудки, гудки…

«Возьми же трубку, куда ты пропала?»

Никите очень хотелось поговорить с ней. Ему не нравилось на этой тусовке, где все говорят о какой-то ерунде, прикидываются лучше, чем они есть на самом деле. Впрочем, могло быть и наоборот, но Никиту это не особенно волновало. Сейчас он особенно остро чувствовал, как соскучился по Анастасии.

Он не успел положить трубку, как дверь комнаты неожиданно распахнулась, и туда, небрежно помахивая сумочкой, вошла Самохина. Сейчас на ней было одето вечернее платье с двумя немыслимыми разрезами – сверху и снизу. Никита машинально отметил про себя, что она выглядит еще вполне соблазнительно. Большой бюст, стройные ноги…

Наталья присела рядом с ним на постель.

– Я так и думала, что ты здесь, – она искоса глянула на Никиту, который по-прежнему держал руку на телефоне, и едва заметно улыбнулась.

Едва он встал, чтобы уйти, как она подняла ногу и преградила ему путь.

– Нет, нет, не уходи, я хотела с тобой поговорить.

Самохина достала из сумки маленькую коробочку с мелко нарезанной соломкой и стала сворачивать сигарету.

– Хочешь? – предложила она.

– А что это?

– Травка. Люблю иногда забить косячок.

Никита решительно покачал головой.

– Нет, благодарю. Я не люблю наркотики.

– Но ты же не осуждаешь меня? Я вовсе не наркоманка. Курю только от случая к случаю, чтобы снять стресс.

– Нет, конечно, не осуждаю, – пожал плечами Шилов. – Я тоже в школе курил.

Самохина посмотрела на него с изумлением.

– Ты курил уже в школе? Это любопытно.

Она протянула ему зажигалку.

– Поухаживай за мной.

– Конечно.

Он дал ей прикурить, и она с наслаждением затянулась. После первой затяжки Самохина закатила глаза и блаженно протянула:

– Как здорово… Тебя как зовут?

– Никита.

– Знаешь, Никита, это перст судьбы.

– Что вы имеете в виду?

– Давай будем на «ты». Знаешь, как только я прочитала твою пьесу, мне было уже ясно – у меня есть какая-то необъяснимая внутренняя связь с этой ролью, а Юра просто молодец, что предложил ее мне. Знаешь, он прекрасный режиссер, и я очень рада, что Юра верит в меня.

– Говоря откровенно, я очень плохо знаю театральный мир Москвы.

– А ты, кажется, из Питера?

– Да.

– Тогда все понятно. Нет, я, определенно, должна сыграть эту роль. Может, ты все-таки сделаешь пару затяжек?

Сам не зная, почему, Никита согласился. Он сделал глубокую затяжку и закашлялся. Самохина посмотрела на него со снисходительной улыбкой.

– Я… – внезапно понизившимся голосом сказал Никита, – я вот думал… о том, что эта роль годится только для тебя…

Он обалдевшим взглядом смотрел на ее возбужденно вздымающуюся грудь. Сделав еще одну затяжку, Никита передал сигарету Наталье. Она приблизилась к нему так, что ее губы едва не касались его лица.

– Я просто создана для этой роли… – ее рука скользнула ему между ног и нащупала твердеющую плоть. – Она такая правдивая… У нас с тобой все может очень хорошо получиться.

Наверное, Никита не смог бы сопротивляться, однако в этот момент дверь комнаты распахнулась, и на пороге показалось удивленное лицо Сергея Лисичкина.

– Никита, я могу попросить тебя на минуту?

Шилов невнятно пробормотал слова извинения и вышел в коридор. В ответ Самохина лишь сверкнула глазами.

– Ты что здесь делал? – спросил Лисичкин, когда они вышли в коридор.

– Насте звонил. Ты вовремя появился.

– По-моему, она положила на тебя глаз.

– Не знаю… – Никита решил сменить тему разговора. – Тебе здесь нравится?

– Да! – с напускной веселостью воскликнул Сергей. – Все классно. Я думаю, что наш спектакль ждет неминуемый успех.

– Наш спектакль… – медленно повторил Никита. – Да, наверное, ты прав. Пожалуй, я пойду отсюда.

– Ты что, с ума сошел? Отличная тусовка.

Сергей сочувственно, может быть, чуточку излишне, заглянул ему в лицо.

– А почему ты так расстроился? У нас же все нормально. Она, – тут последовал взмах в сторону двери, – играет в твоей пьесе. Это уже начало.

– Сергей, по-моему, ты пытаешься забежать впереди паровоза. Постановка почти на нуле, никакой определенности. Васильев ведет себя очень странно. И вообще, еще ничего не известно.

– Да я никуда не забегаю. Не хочу опережать события, но вижу, как удачно все складывается.

Очевидно, под влиянием выпитого, Лисичкин был возбужден и непрерывно размахивал руками.

– А Васильев? Какой человек! Какая величина! Вообще-то, такие, как он, таких, как я, не любят. Он мне об этом сказал прямо, помнишь? «Ты знаешь, мальчик, я тебе главную роль не дам». Мне это очень понравилось, я даже завелся. Он прямо сказал, в лоб. А тебе это не нравится?

У Никиты стало отчаянно ломить в висках. Он принялся тереть лоб руками.

– Да ты расстроен, – сказал Сергей.

Шилов покачал головой.

– Нет, все нормально.

– Но я же тебя знаю, старик, ты расстроен, – Сергей положил руку ему на плечо и, горячо дыша в ухо, заговорил: – Все нормально, у тебя все будет хорошо. Не расстраивайся. Никита, ты такой парень… такой парень… Я просто рад, что мы вместе. И мы всегда будем вместе, несмотря ни на что. Мы всегда будем вместе, и я всегда буду тебе помогать.

– Ладно, Серега, – тихо проговорил Никита и поднял голову.

Их взгляды встретились. Сергей медленно приблизил свои губы к губам Никиты и совсем не по-мужски поцеловал его.

Никита не ответил на этот поцелуй, но и не отшатнулся. Все закончилось спустя несколько мгновений. Вначале Никита почувствовал некоторую брезгливость, но потом и это ощущение исчезло. Скорее, он испытывал сожаление.

Сергею все стало понятно без слов. Он увидел растерянную улыбку на лице друга и отвел глаза.

– Да… бывает… – грустно усмехнулся он. – Даже самому не верится.

Неосознанным движением Никита вытер губы и чертыхнулся.

– А я думал – что они на тебя так странно смотрят? Извини, Серега, но ты даже момент выбрал неподходящий…

– Это ты меня извини.

Сергей, понуро опустив голову, поплелся по коридору. Никита еще некоторое время стоял у стены, не совсем осознавая, что произошло. Потом он вышел в гостиную, где под негромкую музыку танцевало несколько пар. Увидев на маленьком столике в углу комнаты несколько откупоренных бутылок, Никита без всяких сомнений направился туда. Ему сейчас хотелось напиться.

Он налил полстакана водки и залпом проглотил. Наконец-то ему удалось избавиться от неприятного ощущения – ему казалось, что он осквернил свой рот. После сигареты с анашой и водки он окончательно потерял ощущение реальности и очумело посмотрел вокруг.

В центре комнаты танцевала Самохина. Ее партнером был высокий широкоплечий молодой человек, который с обожанием прижимал ее к себе.

Перехватив взгляд Никиты, она на мгновение замерла, а потом, не скрывая своих намерений, зазывно повела головой. Никита, поддавшись гипнотическому воздействию ее глаз, медленно зашагал навстречу.

Она тут же оставила своего партнера и обняла Шилова. Для приличия они еще несколько минут танцевали, не сводя глаз друг с друга, но вскоре ее рука скользнула ему под рубашку.

Это прикосновение показалось ему таким горячим, что он уже не мог сдерживаться. Ни на кого не обращая внимания, ни о чем не думая, не заботясь о приличиях, Шилов стал покрывать ее лицо поцелуями.

Не прошло и минуты, как они оказались в пустой темной спальне. Затяжной поцелуй начался у двери и закончился на постели. Никита уже почти стащил с ее талии платье, но она внезапно отшатнулась и стала торопливо приводить себя в порядок.

– Что? Что такое? – нетерпеливо выдохнул Никита, притягивая ее к себе.

– Подожди, – засмеялась она.

– Тебе что-то не нравится?

– Глупенький рыжий мальчик. Есть одно правило, от которого я никогда не отказываюсь. Мне нужно сходить в ванную. Побудь здесь, это займет не больше минуты.

Прежде чем уйти, она одарила его таким полыхающим поцелуем, что он едва не потерял сознание от нестерпимого желания обладать ею.

– Устраивайся поудобнее, раздевайся, я сейчас…

Никита стал с лихорадочной поспешностью сбрасывать с себя одежду. Как хорошо, что затуманенный мозг не способен родить сейчас ни единой мысли, иначе от них можно было бы сойти с ума…

Кажется, прошло всего лишь мгновение. Его партнерша уже скользнула под одеяло – горячая и трепещущая от страсти. Бросаясь в ее объятия, целуя все ее тело снизу доверху, он даже не замечал, как из глаз у него лились слезы…

Когда он открыл глаза, было темно. Вокруг царила непривычная тишина, нарушаемая только шорохом подушки.

Никита повернул голову. Рядом с ним, положив руку на его грудь, лежала Наталья. Ее волосы разметались по подушке, тонкое одеяло было отброшено в сторону. Казалось, ее обнаженное тело пронизывает мрак своей ослепительной белизной.

Стараясь не шуметь, он встал с постели, убрал свои вещи, разбросанные по полу, и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.

Когда он уходил, Наталья открыла один глаз и улыбнулась. Не успела дверь за ним закрыться, как она повернулась на другой бок и снова уснула.

После того, как это случилось, Никита испытал такие угрызения совести, что немедленно бросил все дела и приехал в Питер.

Он позвонил Насте с вокзала, и по его странно возбужденному голосу она поняла, что произошло нечто необычное. Они встретились на Невском, но при встрече Никита почему-то не поцеловал Настю. Сердце у нее дрогнуло.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего особенного, – с наигранной веселостью сказал он, – просто я очень соскучился по тебе. Я звонил несколько раз, но никто не поднимал трубку.

– Я… меня не было дома, наверное, – соврала Анастасия, отводя глаза в сторону.

К счастью, Никита не обратил на это внимания. Он был слишком возбужден.

– Может быть, выпьем по чашечке кофе? – предложил Шилов.

– Да, конечно.

Они заглянули в ближайшую кофейню и сели за столик у окна. Настя долго и пристально вглядывалась в лицо Никиты, который маленькими глотками пил кофе, не решаясь ничего сказать.

– У тебя какой-то странный взгляд, – наконец сказала она.

– Знаешь, – смущаясь, произнес он, – у меня появилась одна мысль… Может быть, шальная мысль. Даже не знаю, как тебе об этом сказать.

– Ну, говори же.

Насте казалось, что она догадывается, о чем хочет сказать Шилов, но она ошиблась.

– Я думаю, что тебе нужно переехать со мной в Москву.

– Серьезно? – только и могла спросить она.

– Серьезно, – ответил он.

– А зачем?

– Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.

– А как же учеба… институт?

– Но ведь это не надолго… так, на несколько месяцев, пока не поставят мою пьесу. Можно взять академический отпуск, а потом восстановиться.

– Но… но почему? Почему вдруг? Это все так неожиданно, – растерянно проговорила Настя.

– Мне тебя очень не хватает. Ты осталась здесь, а я там совершенно один. Нет, конечно, есть вокруг какие-то люди, но пока что я там чужой, и мне тебя не хватает. Ведь мы же любим друг друга, правда? По-прежнему любим?

– Да, наверное, – неопределенно ответила Настя.

Немного поразмыслив, она задала тот вопрос, который не могла не задать.

– У тебя кто-то появился в Москве?

Он испуганно вскинул на нее глаза, но тут же взял себя в руки. Однако для Анастасии было достаточно одного мгновения, чтобы понять, что она не ошиблась.

– Что? Нет, нет, конечно же, нет. Как ты могла такое подумать? Я люблю только тебя и мне больше никого не надо. С чего ты взяла?

– Я не знаю… Ты приехал так неожиданно, ни с того, ни с сего просишь меня отправиться вместе с тобой в Москву. Я даже не знаю, что тебе ответить.