Текст книги "Маркиз де Карабас"

Автор книги: Рафаэль Сабатини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава XIII
БУАЖЕЛЕН

Кантэн подъехал к таверне «Белый аист», где они с Ледигьером останавливались на ночь по пути к Кэтлегон. Толстяк Кошар узнал его и приветствовал самым радушным образом.

Было уже за полдень, и Кантэн надеялся, немного отдохнув и сменив коня, до наступления ночи прибыть в Редон, расположенный в тридцати милях от Плоэрмеля. Он узнал, что Ледигьер два дня назад проезжал этой дорогой, без сомнения, полагая, что его племянник уже возвратился в Анжер.

Кошар поставил перед ним кружку сидра, посетовав, что у него нет вина, достойного такого гостя. Ожидая, пока принесут заказанную еду, Кантэн услышал ритмичный топот марширующего отряда. Он беспечно подумал, что через Плоэрмель проходит отряд пехоты, и даже когда топот прекратился перед самой таверной, у него не возникло никаких подозрений.

Звук шагов на пороге заставил его поднять глаза. В общую комнату, в центре которой стоял встревоженный Кошар, бодрой походкой вошел человек в охотничьем костюме и гетрах. Его внешность показалась Кантэну знакомой. Вошедший зорко огляделся, увидел Кантэна и, издав короткое «ах!», резко свиснул.

За дверью раздался шум, и с полдюжины примерно одинаково одетых людей ввалилось в комнату. На всех были мешковатые бретонские штаны, на ком полотняные, на ком фланелевые, короткие куртки, в большинстве своем из козьей шкуры, и широкополые круглые шляпы; все они имели зверский вид и были вооружены мушкетами.

Человек в охотничьем костюме нетерпеливо подошел к трактирщику, проявлявшему все большее беспокойство.

– Кого это ты здесь принимаешь, Кошар?

Надменный, повелительный тон вопроса оживил память Кантэна. Этот был тот самый господин де Буажелен, который таким же заносчивым тоном разговаривал с ним в Шавере, отказываясь впустить его в собственный дом.

– Господин шевалье, – поспешно ответил Кошар, – все в порядке. Это новый маркиз де Шавере.

Буажелен широко раскрыл глаза, резко повернул голову и, сделав шага два, более внимательно посмотрел на Кантэна.

– Маркиз де Шавере! – насмешливо повторил он. – Может быть, де Карабас? Теперь я узнал его. Неужели ты поверил этой наглой лжи, Кошар?

– Сударь! Сударь! – возмутился Кошар. – Это не ложь. За это ручается господин Ледигьер.

– Ледигьер! – усмехнулся Буажелен. – Так Ледигьер за него ручается? Не так ли? – Однако что-то заставило его сделать небольшую паузу. – Посмотрим, посмотрим.

Он развязно подошел к столу, за которым сидел Кантэн.

– Вы прибыли в город с отрядом Гоша. Разве не так? Кантэн почувствовал недоброе. Человек, стоявший перед ним, вызывал у него еще большую антипатию, чем во время их первой встречи в Шавере. К тому же Кантэна покоробило слетевшее с его языка имя «Карабас». Молодой человек вспомнил Констана и подумал, что Буажелен отнюдь не случайно повторил титул, который пришел в голову его кузену. Однако он постарался, чтобы ответ его прозвучал спокойно и вежливо.

– Совершенно верно.

– Впрочем, отрицать это было бы бесполезно. Буажелен сделал знак своим людям, и те, стуча сабо по каменному полу, направились к Кантэну. Кошар в панике бросился вперед.

– Сударь! Ради Бога!

– Успокойся, Кошар. Не вмешивайся. Со шпионами у нас разговор короткий.

– Вы принимаете меня за шпиона? – холодно спросил Кантэн. – И лишь на том основании, что я ехал с отрядом генерала Гоша? Позвольте вам заметить, что вы просто смешны.

– Вы забываете, что мы уже встречались. В Шавере. Вам очень хотелось проникнуть в замок.

– На что я имел полное право. Вам было сказано, кто я такой.

– Меня больше интересует то, чем вы занимаетесь. Мы попусту тратим время.

Эти слова послужили сигналом. Кантэна схватили за руки и заставили встать.

Не на шутку расстроенный Кошар снова попробовал вмешаться, но Буажелен грубо оттолкнул его.

Кантэн не питал никаких иллюзий. Он понимал, что ему грозит неминуемая смерть от рук этих негодяев. Мысль его бешено работала. Он снова услышал умоляющий голос хозяина таверны:

– Господин шевалье, вы ошибаетесь. Повторяю: господин Ледигьер ручается, что этот человек – новый маркиз де Шавере.

– Здесь нет никакой ошибки, – последовал безапелляционный ответ. – Мне абсолютно безразлично, маркиз он или обыкновенный шпион. Вполне возможно, что и то и другое.

Кантэну показалось, что в припадке злобы Буажелен проговорился. Он окончательно убедился в справедливости своих подозрений, когда Буажелен презрительно бросил ему в лицо имя «Карабас», и подумал, что даже если их встреча случайна, то она дает предводителю шуанов возможность, которую тот давно искал. Теперь он видел в Буажелене участника и орудие зловещего плана, в существовании которого он уже имел случая убедиться.

Когда Кантэна уже вытащили из-за стола, в его быстро сменяющих друг друга мыслях промелькнуло воспоминание о том, что герцог де Лионн говорил о Буажелене как первом клинке Франции, безжалостном дьяволе, который беззастенчиво пользуется преимуществом своего смертоносного мастерства.

И вдруг Кантэна словно осенило. Тот, кто чрезмерно самоуверен, кто кичится легкими победами шпаги, непременно обладает уязвимым самолюбием и позволяет сыграть на своем тщеславии. К тому же, будучи дворянином, такой человек придерживается истинно дворянских представлений относительно того, как постоять за свою честь, особенно если он уверен, что в искусстве владения шпагой ему нет равных.

Буажелен уже шагал к двери, когда Кантэн, которого силой тащили за ним, проговорил со всем презрением в голосе, на которое был способен:

– Разумеется, сударь, вы вправе сомневаться, кто я такой. Но своими действиями вы не оставляете мне никаких сомнений относительно того, что вы такое.

Буажелен, удивленный как тоном, так и словами молодого человека, резко обернулся. Его порывистое движение заставило шуанов остановиться.

– Что я такое?

Кантэн рассмеялся ему в лицо.

– Это видно с первого взгляда. В окружении дюжины головорезов вам нетрудно разыгрывать храбреца, на что вы едва ли осмелились бы, будь вы один. На вашей гнусной физиономии ясно написано, что по природе вы просто трус.

Буажелен слегка побледнел.

– Это мое дело! – резко прикрикнул он на своих людей.

Он стоял, в упор глядя на Кантэна, и его губы медленно искривились в жестокой улыбке.

– Клянусь Богом, сударь, кем бы и чем бы вы ни были, прежде чем вы умрете, я доставлю себе удовольствие доказать вам, что вы заблуждаетесь.

Буажелен попался на наживку. Его оскорбленное тщеславие ухватилось за приглашение продемонстрировать мастерство перед приспешниками. Кантэн ничем не выказал своего облегчения. Он презрительно поднял брови, и в выражении его глаз Буажелен прочел новый вызов.

– Неужели? Разве я и впрямь ошибся? Или это всего-навсего игра?

– Вы скоро увидите, что я абсолютно серьезен. У вас есть шпага. Полагаю, вы умеете пользоваться ею?

– Могу попробовать, если вы предоставите мне такую возможность.

– В таком случае, выйдем сюда, за таверну. Кошар бросился вперед и схватил Буажелена за руку.

– Сударь! Так нельзя! Это было бы убийством!

– Это и будет убийство. – Буажелен оттолкнул трактирщика. – Угомонись, дурак. Идемте, сударь.

Однако теперь Кантэн решил изобразить некоторую нерешительность. Он еще не совсем достиг своей цели.

– Это против всяких правил, – пожаловался он.

– Вы находите?

– Я нахожу, что в этой игре я заранее обречен на проигрыш. Чего и следовало ожидать. – Он посмотрел на насупленные лица окружавших его шуанов, словно указывая на них. – Поскольку я нахожусь отнюдь не среди друзей, мне бы хотелось получить определенные гарантии относительно того, что произойдет впоследствии.

– Впоследствии? После чего?

– После того, как я вас убью, – холодно ответил Кантэн.

От удивления у Буажелена отвисла челюсть. Затем он рассмеялся, и остальные дружно подхватили его смех.

– Вы слишком уверены в себе.

– Единственное, в чем мы можем быть уверены в этой жизни, – смерть. И вы, господин де Буажелен, скоро в этом убедитесь.

– В таком случае, не заставляйте меня ждать.

– Но я вынужден, пока не узнаю, что произойдет потом. Если ваши люди перережут мне горло, то едва ли мне стоит брать на себя труд убивать вас.

Ответ Кантэна был еще одной пощечиной Буажелену. Он в ярости повернулся к двери и громко позвал:

– Грожан!

На пороге мгновенно появился рослый шуан, судя по экипировке, – предводитель. Он носил серую куртку поверх красного жилета и шляпу с шелковой кокардой. Его вооружение состояло из шпаги и пары заткнутых за пояс пистолетов, ноги обтягивали гетры, как у Буажелена.

– Этот петушок и я, – с улыбкой сообщил ему Буажелен, – хотим пройтись по саду. Если после нашей прогулки он останется в живых, позаботься, чтобы ему не мешали отсюда уехать.

– Если он останется в живых, то, клянусь святым Иоанном, он заслуживает свободы, – усмехнулся Грожан.

– Дай мне слово.

– Хорошо. – Грожан торжественно поднял руку. – Клянусь.

Буажелен взглянул на Кантэна.

– Ну как, фанфарон, вы удовлетворены?

Кантэн кивнул.

– Полностью. Идемте.

За таверной имелся небольшой огород и небольшая лужайка с подстриженной травой, на которой паслись козы Кошара. Тень от нескольких сосен падала на лужайку и смягчала яркий свет сентябрьского полудня. Сюда и привел Кантэна Буажелен в сопровождении не только тех шуанов, которые ворвались в таверну, но и тех, что оставались на улице; всего их было человек сорок или пятьдесят.

Беззаботная болтовня и взрывы негромкого смеха свидетельствовали о том, что все уверены в непобедимости своего предводителя.

Однако когда противники встали лицом друг к другу, наступило молчание, и ряды шуанов замерли в полной неподвижности.

Кантэн снял редингот и закатал до локтя правый рукав рубашки. Буажелен не удосужился сделать ни того, ни другого, ограничившись тем, что отбросил в сторону шляпу и перевязь.

– Если желаете, можете заодно снять и сапоги, – ухмыльнулся он.

– Только в том случае, сударь, если вы снимете свои, – последовал холодный ответ.

– Не нахожу, что мне стоит так утруждать себя.

– Как вам будет угодно. Без сомнения, вам на роду написано умереть в сапогах.

– Без сомнения. Но не сегодня. Защищайтесь!

С этими словами он атаковал противника.

Было совершенно очевидно, что он рассчитывал на быструю и легкую победу. Но не менее очевидно было и то, что когда после полудюжины переводов в темп, от отступил, чтобы дать себе небольшую передышку, самоуверенности у него поубавилось. Он обнаружил, что шпага противника обладает качествами, которых были лишены его последние, легкие, жертвы.

В свое время – правда, только в фехтовальном зале – Кантэн встречал нескольких знаменитых фехтовальщиков, не говоря уже о поединке с опытнейшим Реда. Но он не помнил ни одного, кто мог бы сравниться с его теперешним противником. Ничего удивительного, подумал он, что Буажелен с такой готовностью решил наказать его за оскорбления и велел своим людям отпустить противника, буде тот станется в живых. На сей счет он не беспокоился. Опасным противником Буажелен мог быть для обыкновенного фехтовальщика, но не для опытного учителя фехтования. Кантэн отлично понимал, что последствия поединка почти не оставляли ему шансов на спасение, сам же поединок его не беспокоил.

Во время этой небольшой паузы Буажелен, стоявший шагах в трех от Кантэна, насмешливо обратился к нему:

– Ну так что, сударь? Кажется, вы не спешите проявить свое хваленое искусство.

– Не тревожьтесь. Я выполню обещание. Вы не будете разочарованы. Я жду, когда вы, наконец, проявите себя.

Буажелен бросился вперед и сделал мастерский выпад. Кантэн искусно парировал удар и отбросил противника, едва коснувшись острием шпаги его горла. Взбешенный неудачей Буажелен снова бросился в атаку, проявляя при этом силу и быстроту, которые в схватке с хладнокровным соперником могли быть опасны только для него самого. Сверкавшие на солнце клинки скрещивались, описывали круги, слепя глаза пораженных зрителей. Наконец, уже во второй раз, Буажелен, тяжело дыша от ярости, отступил на несколько шагов и опустил шпагу.

Но утомив противника своей чисто защитной тактикой, Кантэн вовсе не собирался давать ему передышку. На сей раз он сам предпринял атаку, и опущенный было клинок вновь поднялся, чтобы встретить его удар. Фехтуя, Кантэн не отказал себе в удовольствии поиздеваться над безжалостным дуэлянтом:

– Похоже, вы начинаете чувствовать то же, что заставляли чувствовать своих менее опытных противников. Вспомните, например, молодого человека из Ренна, которого вы зарезали год назад. Как он стоял перед вами, так же уверенный в своей участи, как вы теперь уверены в своей.

Буажелен сделал мощный выпад, однако Кантен отскочил в сторону, и почти в то же мгновение его шпага насквозь пронзила противника.

Это произошло так быстро, что Кантэн принял исходное положение прежде, чем наблюдавшие за поединком осознали, что их предводитель получил смертельный удар.

Какое-то мгновение Буажелен стоял выпрямившись во весь рост, глаза его расширились, словно от удивления. Затем по его телу пробежала дрожь, с губ сорвался стон, и он мешком осел на землю, схватившись за торчащую из его тела шпагу, будто затем, чтобы остановить падение.

В тот же миг шуаны с громкими криками сорвались с места. Но верный своему слову Грожан с пистолетами в обеих руках бросился между ними и Кантэном. Он говорил на бретонском наречии, однако его тон и жесты не оставляли сомнения в смысле его слов.

Яростные вопли перешли в ворчание. Но вскоре и оно смолкло, и толпа окружила победителя и лежавшего у его ног побежденного.

Кантэн слегка пошатывался, глядя на бесформенную груду, которой стал тот, кто совсем недавно насмехался над ним, похваляясь своей силой и неуязвимостью. Он испытывал не только физическую слабость, но и глубокое отвращение. Первый раз в жизни он убил человека. Он сделал это, защищая собственную жизнь, и все же чувствовал себя убийцей и понимал, что этот обмякший труп, эти широко открытые, невидящие глаза, эти ухмыляющиеся губы, покрытые кровавой пеной, страшным, неотступным видением будут отныне преследовать его.

Грожан грубо схватил его за руку. Шуан с первого взгляда понял, что человек, лежащий у их ног, мертв.

– Мы держим данное слов, – прорычал он. – Убирайтесь.

Кантэн чувствовал, что ему надо что-то сказать, но не находил подходящих слов. Под потупленными взглядами всего отряда он молча повернулся и пошел в сторону таверны. За его спиной вновь поднялся угрожающий ропот, но Грожан усмирил своих людей. Кошар встретил Кантэна в огороде, откуда он наблюдал за поединком. Не теряя времени, он нашел для молодого человека коня и простился с ним, посоветовав извлечь всю возможную пользу из чуда, избавившего его от смертельной опасности, и как можно скорее покинуть город и его окрестности.

Глава XIV
БУАРДИ

Кошар не ошибся, полагая, что временное затишье продлится недолго.

Вскоре шуаны взбунтовались против Грожана. Они обвинили его в том, что он не позволил им отомстить за своего вожака. В ответ на его напоминание о данном слове один из них, очевидно несостоявшийся юрист, задал вопрос:

– Обязательство сводилось к тому, что этому щенку позволят убраться отсюда. Оно выполнено. Но если кто-нибудь из нас снова встретится с ним? Что тогда?

– Тогда другое дело, – вынес решение Грожан.

– Отлично, мы встретимся с ним. Сегодня же. Надо только выяснить, какой дорогой он поехал. Кто со мной?

За исключением Грожана, который яснее других отдавал себе отчет в сути этого поединка и видел в нем обыкновенное мошенничество со стороны Буажелена, все были на стороне хитрого казуиста.

В результате случилось так, что когда часа три спустя Кантэн спустился с поросших вереском холмов Плоэрмеля и ехал по ровной дороге в окрестностях Пайяка, его внезапно окружил отряд из двадцати шуанов на косматых бретонских пони; среди них он узнал нескольких сподвижников Буажелена.

Увидев Грожана, Кантэн окончательно убедился в справедливости своего предположения. Он догадался, что знание местности позволило им сократить путь с целью перехватить его и исправить оплошность, в результате которой он беспрепятственно уехал из Плоэрмеля.

– Так-то вы держите слово? – спросил он.

Вместо ответа его стащили с коня, отобрали шпагу и связали руки за спиной. Все это они проделали молча, не обращая внимания на его вопросы и гневные замечания. Грожан ни на минуту не отходил от молодого человека.

Кантэн не догадывался, что присутствие Грожана гарантирует ему относительную безопасность, поскольку, уступив там, где нельзя было оказать открытое сопротивление, рослый бретонец мог, по меньшей мере, настоять на том, чтобы убийцу Буажелена не предали смерти до тех пор, пока главнокомандующий армией шуанов господин де Буарди, ознакомившись с обстоятельствами дела, не вынесет приговора.

Кантэна тщательно обыскали, отобрали среди прочего охранное свидетельство Комитета общественной безопасности и пояс с зашитыми в нем двумястами гинеями в английских золотых монетах.

После короткой перебранки, смысла которой Кантэн не уловил, ему развязали руки, чтобы он мог ехать верхом. Ему приказали сесть на коня, и отряд двинулся в сторону от большой дороги.

Узкими окольными тропами, почти незаметными для глаз, дикими нехожеными проселками, петляющими через рощи, речными бродами, ни на минуту не замедляя скорости, на закате этого осеннего дня Кантэна доставили в огромный сумрачный лес.

На опушке леса Кантэн впервые услышал, как один из его провожатых издал звук, напоминающий крик совы, который и дал название всему движению. Из глубины леса до них долетел ответный крик. Замедлив скорость, отряд продолжал уверенно двигаться к сердцу лабиринта дубовых, вязовых и березовых зарослей, пока, наконец, не вышел на прогалину размером с кафедральную площадь, в дальнем конце которой в сгустившемся мраке едва виднелось небольшое, убогое на вид, строение. В центре прогалины под высоким железным треножником, с которого свешивался огромный котел, пылал костер. Вокруг него расположилось больше сотни человек, чья одежда и вооружение говорили об их принадлежности к одному братству с людьми, захватившими Кантэна. Несколько человек поднялось навстречу прибывшим. Услышав привезенную ими новость, сообщенную все на том же непонятном Кантэну бретонском наречии, остальные с криками повскакивали с мест.

Кантэну велели спешиться и еще раз обыскали, после чего Грожан в сопровождении четверых шуанов повел его в дальний конец прогалины.

Когда они подошли к строению, Грожан громко постучал в дверь, распахнул ее и вошел внутрь. Остальные последовали за ним.

Кантэн оказался в небольшой комнате, ярко освещенной лампой, стоявшей на большом столе, один конец которого занимали остатки ужина, а на другом в беспорядке лежали кипы бумаг и письменные принадлежности. Над бумагами склонился человек лет тридцати со смуглым аристократическим лицом, чья богатая одежда являла собой разительный контраст с убогостью окружающей обстановки. На нем был серый бархатный камзол с серебряными пуговицами и кокардой с изображением пламенеющего сердца на груди. Его темные блестящие волосы были тщательно причесаны, на богатом кружевном жабо сверкал бриллиант, второй украшал холеную узкую руку, державшую перо.

У правой стены стояла бретонская кровать, похожая на шкаф. Два деревянных табурета завершали обстановку комнаты с почерневшими от грязи стенами, земляным полом и забранными ставнями окнами.

Сидевший за столом человек – это был Буарди, один из самых знаменитых и неуловимых предводителей роялистов на Западе – оторвался от бумаг и взглянул на вошедших. При виде пленника он вскинул голову, и в его темных глазах зажегся интерес.

– Что случилось, Грожан?

Торопливый рассказ Грожана не раз прерывали остальные шуаны. Они так плохо говорили по-французски, что пленнику пришлось напрячь все свое внимание, чтобы уловить смысл их объяснений. Иногда все они говорили разом, как в том месте рассказа, где речь шла о смерти Буажелена. Услышав невероятную новость, Буарди вскочил на ноги. Вид его был столь ужасен, что все мгновенно смолкли. После небольшой паузы Буарди глухо произнес:

– Мертв! Буажелен мертв!

Словно обессилев, он снова опустился на стул и поднес руку ко лбу.

Грожан сделал несколько шагов по комнате и положил на стол все, что было отобрано у Кантэна. Охранную грамоту он вынул последней. Прошло некоторое время, прежде чем Буарди обратил внимание на разложенные перед ним предметы.

– Буажелен мертв! Убит! – монотонно повторил он голосом, похожим на стон.

Наконец Кантэн заговорил:

– О нет, не убит. Он пал от моей руки в честном поединке. Он сам бросил мне вызов.

Буарди поднял глаза. Его дикий взгляд словно задавал игуанам вопрос, и Грожан ответил на него:

– Это правда. Поединок действительно был честным. Мы все видели его.

– Но это невозможно! Честный... Как могло такое случиться? – он тяжело облокотился о стол, глядя на Кантэна пылающим взором. – Вы говорите, что он вызвал вас. Почему?

– Потому что ему пришлась не по вкусу неприятная истина. Потому что я назвал его трусом, который привел с собой два десятка головорезов, чтобы напасть на одного-единственного человека.

– Вы не ответили мне, почему он напал на вас.

За Кантэна ответили другие. Он – шпион «синих». Пусть господин де Буарди взглянет на охранную грамоту, которую нашли у него. Господин де Буажелен давно знал его. Он пытался силой проникнуть в Шавере, когда там находился господин де Буажелен со своим отрядом. Он был в Кэтлегоне с Гошем и с тем же Гошем прибыл в Плоэрмель, где республиканский генерал оставил его, чтобы он мог продолжить в окрестностях города свое гнусное дело.

– В таком случае, зачем вы привели его ко мне? – грозным тоном спросил Буарди. – Почему не повесили на первом попавшемся дереве у дороги?

Грожан рассказал про данное Кантэну слово и о том, как они вторично захватили его на дороге.

– Потому что не мне решать такие дела. Потому что, по-моему, вопросы чести должны разбирать люди знатного происхождения. Вот я и привел его к вам, сударь.

– Пустая трата времени, – красивое лицо Буарди было бледным от горя и гнева. – Пустая трата времени. Все это не относится к делу. Эта собака – шпион, остальное не имеет значения. К чему держать слово, данное шпиону! На них не распространяются законы чести, – он повелительно махнул рукой, и бриллиант вспыхнул в свете свечей. – Уведите его и покончим с этим.

– Подождите, сударь! – воскликнул Кантэн, почувствовав на себе руки головорезов Буарди. – Это чудовищная ошибка. Я не шпион.

Буарди посмотрел на охранную грамоту, затем поднял ее и помахал бумагой, презрительно скривив губы.

– Видимо, именно потому, что вам не удалось убедить в этом господина де Буажелена, вы и сочли необходимым его убить.

– Здесь вы ошибаетесь. Я не убивал его. Даже ваши люди подтвердили, что у нас был честный поединок.

– Я не склонен этому верить. Во Франции не было лучшей шпаги.

Даже перед лицом смерти Кантэн не мог удержаться от смеха.

– Сегодня я доказал, что это такая же ложь, как и все остальное.

Трудно было допустить большую неосторожность. Буарди ударил кулаком по столу:

– Говорю вам: уведите его и прикончите!

Кантэн яростно вырывался из вцепившихся в него рук.

– Так, значит, вы все – убийцы? Неужели правда настолько вам безразлична, что вы не хотите выслушать ее? Я был в Кэтлегоне в качестве гостя маркизы дю Грего еще до того, как туда прибыл генерал Гош. Пошлите к ней. Она подтвердит мои слова. К Гошу я не имею никакого отношения. Как вам уже было сказано, я имел право приехать в Шавере, потому что...

– Хватит! – проревел Буарди. – Вам следовало дать объяснения Буажелену, который мог судить о том, правдивы они или нет. Но вы предпочли убить его. Для меня этого вполне достаточно. Вы убили его, и этого более чем достаточно, кем бы и чем бы вы ни были. Пора кончать. Грожан, увести его!

– Но, сударь, ради Бога! – воскликнул Кантэн, когда его уже тащили к двери. – Неужели вам совершенно безразлично, кто я такой?

– Да будь вы хоть принцем крови, мне это абсолютно безразлично. Мне безразлично лишь то, что вы сделали. И вы сполна заплатите, – последовал неумолимый ответ.

Кантэна уже подтащили к двери, но тут она широко распахнулась и на пороге выросли две фигуры, загородив проход.

Шуаны оттолкнули Кантэна в сторону, давая дорогу прибывшим. Один из них был высокий и худощавый, с властным лицом, второй – полный и приземистый.

Они вошли в комнату – высокий мужчина несколько впереди своего спутника – и оглядели присутствующих.

– Что здесь происходит? – спросил высокий безразличным тоном, но когда взгляд его красивых глаз остановился на Кантэне, у него перехватило дыхание. – Вы, сударь... здесь? Пленник? – Его волнение возрастало. – Что это значит?

Кантэн поднял поникшую голову и к немалому изумлению и облегчению увидел графа де Пюизе, которого так бесцеремонно выставил из своей академии в Лондоне. У молодого человека не было оснований полагать, что граф проявит интерес к его судьбе, но в глубине души у него затеплилась надежда. Словно издалека он услышал ответ Буарди:

– Это негодяй, с которым должно поступить по справедливости.

– По справедливости? И какого же рода эта справедливость?

– Такого, что мы применяем к шпионам и убийцам. Кончайте с ним, Грожан.

Если Буарди отдал приказ повелительным тоном, то жест поднятой руки графа, приказывающий шуану остановиться, был не менее повелительным. Характерным для него уверенным шагом он прошел мимо Кантэна.

– Если не возражаете, я бы желал более подробно узнать об этом деле.

Удивленный Буарди поднял на него глаза, и его гнев сменился нетерпением.

– Дело уже решено и закончено. Увести его.

– Подождите! – в голосе графа зазвучали властные ноты. – Кажется, вы не расслышали меня. Я сказал, что желаю узнать все об этом деле. Излишняя поспешность в отправлении справедливости всегда подозрительна. Развяжите ему руки, Грожан.

Кантэна удивил не столько сам приказ, сколько поспешность, с какой он был выполнен.

Разъяренный Буарди вскочил из-за стола.

– Что это значит, Пюизе? Вы вмешиваетесь в мои дела?

– Вы вынуждаете меня к этому. Об этом господине мне известно нечто такое, чего вы не удосужились узнать, прежде чем вынести свой скоропалительный приговор. Мне это не нравится.

– Меня не интересует, что вы о нем знаете. Я, со своей стороны, знаю то, чего не знаете вы. Он убил Буажелена. И за это я повешу его – при всем том, что вам про него известно и что он сам наговорит о себе.

– Понимаю, – в голосе Пюизе звучала нескрываемая насмешка. – У вас весьма своеобразное понимание справедливости. Вы решили стать орудием личного мщения. Я прибыл как раз вовремя.

– Не соблаговолите ли сказать, для чего?

– Для того, чтобы не дать свершиться преступлению, за которое я был бы вынужден призвать вас к суровому ответу.

– Призвать к ответу? Меня?

– Да. Именно вас. А для начала – позвольте мне представить вас маркизу де Шавере.

Глаза Буарди расширились от удивления, лицо исказилось негодованием.

– Какая ложь!

– Объяснимся начистоту, господин де Буарди. Не следует ли мне понимать, что лжет не кто иной, как вы?

– Что? – Буарди нетерпеливо взмахнул руками. – Я хотел сказать, что удивляюсь вашей доверчивости.

– Я сказал вам то, что мне достоверно известно. Я встречался с господином де Шавере. В Лондоне.

– Но эта личность – шпион.

– Вам кто-то сказал об этом. Какая глупость!

– Но вот доказательство! – И Буарди дрожащей рукой протянул графу охранную грамоту. – Если вам его недостаточно, спросите Грожана.

Пюизе даже не взглянул на бумагу.

– Никакое это не доказательство. Не может быть доказательств того, чего нет. Вы поверили слухам, которые и проверки-то не заслуживают. Ваша уверенность основана на том, что он убил Буажелена? Или на чем-нибудь в этом роде?

– Грожан, расскажи! – вне себя воскликнул Буарди. Когда рассказ был окончен, Пюизе спокойно повернулся к Кантэну.

– Все так и было?

– Да, сударь. Эти люди напали на меня. По приказу Буажелена меня едва не повесили. Он ничего не желал слушать.

– Конечно, нет, – рассмеялся Пюизе. – Конечно, нет. Ведь господин де Буажелен – добрый друг и сородич ваших кузенов де Шеньеров. И, вероятнее всего, их агент. Ну, так что было дальше?

– Я вспомнил, что он пользуется славой первого дуэлянта, и воспользовался этим. Я грубо оскорбил его – в надежде, что такой фехтовальщик, как он, не преминет постоять за себя. Когда мой план удался, прежде чем сойтись с ним в поединке, я взял слово, что в случае моей победы его люди не тронут меня.

– И данное вам слово было нарушено. Отлично, – граф повернулся к Буарди. – И вы собирались разделить бесчестье, убив господина де Шавере. Хоть теперь вы начинаете понимать, от чего я вас избавил?

Буарди оставался непреклонен.

– Господин де Пюизе, я не потерплю вашего вмешательства в мои дела. Буду с вами откровенен. Этого человека повесят за его поступок, что бы вы ни сказали на это.

– Вам следует быть более внимательным. Вы не могли не заметить, что я назвал Буажелена добрым другом и сородичем Сен-Жиля и его брата.

– Что вы имеете в виду?

– Репутация Буажелена такова, что его вполне можно заподозрить в готовности оказать услугу своим друзьям.

– Боже мой, сударь! Неужели симпатии к этому человеку способны так далеко завести вас?

– Вне всякого сомнения. Вам следовало бы понять, что вы можете отпустить своих молодцов. Сегодня вечером никого не повесят.

Буарди побледнел и, весь напрягшись, тяжело облокотился о стол.

– Это вызов, господин граф?

– Нет. Это приказ. Либо вы подчиняетесь ему, либо... Но послушайте! Вы не так глупы, чтобы заставлять меня напоминать вам о субординации. Надеюсь, вы наконец вспомните, что я здесь представляю принцев.

Краска гнева залила бледное лицо Буарди. Он встал и, обогнув стол, вплотную подошел к Пюизе.

– Я являюсь вашим подчиненным лишь настолько, насколько нахожу нужным. Мои люди – это мои люди, и они подчиняются только мне.

– Смело сказано, господин де Буарди, – впервые заговорил спутник Пюизе. – Настолько смело, что граничит с изменой.

– Вы совсем недавно в Бретани, господин барон, – язвительно ответил Буарди. – Бретонские роялисты отличаются от роялистов других провинций.

– Несомненно! – парировал барон. – Тем более, если ваши действия представляют собой образец, подтверждающий подобное заявление. В их свете великое дело, которому мы служим, низводится до мелочных разногласий.

– Разногласие, о котором идет речь, отнюдь не мелочно, господин Корматен [Корматэн, Пьер Дезоте, барон де – один из главнокомандующих армии шуанов]. Негодяй, путешествующий с охранной грамотой Комитета общественной безопасности, убил моего близкого друга и одного из самых доблестных наших предводителей. Разве этого недостаточно, чтобы вынести ему смертный приговор? Но как бы вы к этому ни относились, никто не помешает мне воздать убийце по заслугам.