Текст книги "Последний Герой. Том 10 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 8

– Так, друзья! – воскликнул Артём, хлопнув в ладоши. – Ну что, кто за то, чтобы занырнуть в прорубь? А?

Он указал на озеро, где прямо во льду виднелся свежевырубленный прямоугольник, из которого на морозце шёл лёгкий пар.

– С ума сошёл! – воскликнула Мария. – Зима же!

– Ну не просто так, – возразил Ланской. – После баньки, после сауны! Вы, надеюсь, купальники-то взяли?

– А мы можем и без купальников, – хихикнула Чижова, бросив на меня хитрый взгляд.

Ирина, кажется, тоже хотела пошутить в том же духе, но потупила глаза под тяжёлым взглядом мужа. Антон уже где-то раздобыл и открыл очередную бутылку пива и стоял с ней чуть ли не в обнимку, оптом глотая янтарный напиток.

– Так, все в дом! Все в дом! – скомандовал Артём. – Для затравочки я вас угощу хорошим вином!

Он поднял палец.

– Нет, стоять! – крикнул он, и все замерли. – Да не буквально стоять! – засмеялся он. – Это фигура речи! Угощу не просто вином, а лучшим – настоящим игристым!

– Фу, шампанское, – скривился Антон, демонстрируя свои познания сомелье, и тут же смачно отрыгнул пивными газами.

– Антоша, – усмехнулся Ланской, – для тебя вон, холодильник забит пивом. Можешь даже не вникать в дегустацию.

– Ну спасибо, – пробубнил вахтовик, улыбаясь во всю ширь своего не обременённого интеллектом лица.

Ира слегка покраснела, будто ей неловко было за мужа. Она старалась держаться подальше от него и чуть ближе к Артёму, как я заметил. Ловила его взгляд, каждое слово.

А этот престарелый мачо только рад был вниманию: улыбался, жестикулировал, будто находился на сцене, не забывая рисоваться перед Ириной, Марией, да что там, перед всей компанией. Хотя, возможно, это и не показуха вовсе с его стороны… быть может, просто он такой, по жизни.

– А что там за домик? – спросила Мария, кивая в сторону небольшого приземистого строения, стоящего чуть поодаль от основного дома.

Там, в маленьком окне, тускло горел свет. Казалось, эта хижина притаилась у подножия большого дома, притулилась, словно крестьянская пристройка к барскому особняку.

– А, это мой работник там живет, – ответил Ланской, легко махнув рукой. – Он же сторож, он же истопник, он же уборщик.

– У тебя есть прислуга? – чуть ли не захлопала в ладоши Мария.

У журналистки такие детали быта почему-то вызывали этакий девчачий восторг.

– Чижова, я тебя умоляю, – протянул Артём. – В каком веке живём? Не графья, чай. Это не прислуга, а работник. Или ты думала, я тут сам снег чищу, и на крышу полезу, если что?

– А он здесь постоянно живёт? – уточнила Мария, искоса глядя то на хозяина дома, то почему-то на меня.

– Ну… да, – нехотя ответил Ланской.

– А он симпатичный? Молодой? – блеснула она глазами.

При этой фразе под очками у Кожевникова, стоявшего напротив, глаза, наоборот, как-то потухли. Видно было – Чижова была для него больше, чем просто коллега по клубу. А она, увлёкшись игрой во флирт, даже не замечала, как он на нее смотрит.

– Нет, он старый, и со шрамом на лице. Сидел, кстати, раньше, – ответил Артём спокойно.

– Ого! – вскинула брови журналистка. – А я люблю плохих мальчиков, – хихикнула она.

Мы вошли в дом и уже сидели в просторной гостиной. Трещал камин, на огромном столе стояли фужеры, бутылки, закуски. Ланской разливал игристое, подшучивая над каждым. Журналистка уже изрядно приняла – напиток с пузырьками бил в голову почти мгновенно, развязывал язык и стирал чувство меры.

После очередного бокала Мария подсела ближе ко мне. Я сидел в кресле у камина, потягивал бокал красного. Не выбивался из общего веселья, но и особого энтузиазма не проявлял. Помнил, что я здесь не за шашлыками.

Играла музыка, трещал огонь. На стене поблёскивала шкура медведя, и от бликов камина казалось, будто мех был тёплый, так и тянуло пощупать, погладить.

– Слушай, Артём, – подошёл к хозяину Кожевников, – а ты насчёт своего работника… он что, у тебя урка, что ли?

– А что? Боишься? – хмыкнул Ланской.

– Да нет, просто… у меня тут машина, вещи, знаешь ли, как-то неспокойно.

– Да не ссы, Даня. Человек он проверенный. Не вор.

– Как не вор, если ты сам говоришь, что он сиделец бывший?

– Да он за убийство сидел, – трагично сказал Артём и, сделав паузу, добавил тихо: – За двойное.

Даниил поджал губы, сглотнул и уставился на него, пытаясь понять, шутит тот или всерьёз.

– Ха! – воскликнул через пару секунд Кожевников. – Я понял, ты шутканул, да?

Он легонько ткнул Артема кулаком вбок:

– Гонишь же, да, Тёмыч?

– Тёмыч не гонит, – вздохнул Ланской. – Тёмыч правду глаголит. Ну, с кем не бывает. Встрял мужик в своё время, а потом от звонка до звонка оттрубил. Всё, отмотал, как положено. Искупил. Не боись, Даня…

– Рядом с нами убийца, – протянула журналистка с наигранным ужасом, приподнимая брови. – Вот прямо так и вижу завтрашние новости: «Шесть трупов, зарубленные топором, обнаружены в загородном доме, принадлежащем Артёму Ланскому, местному олигарху…»

– Нельзя зарубить трупы, – пробурчал Кожевников, но вполголоса.

– Тьфу, типун тебе на язык! – воскликнула Плотникова. – Ты что несёшь такое⁈

– Да дай пофантазировать, – хихикнула Мария, покачиваясь. – Я же журналист, я уже вижу заголовок. Прямо хайп чувствую, руки чешутся статью написать!

– Пиши, ради бога, тогда статью про свою смерть, – фыркнул Ланской, – но не про мою.

– И почему всего шесть убитых? – вдруг раздался спокойный голос Тимофея Речкина.

До этого он молчал, сидел в кресле и потягивал пиво вместе с мужем Плотниковой. Иногда с ним переговаривался.

– У нас же тут семь человек, – сказал он, обводя всех взглядом.

– Ну, товарища полицейского, понятно, не убьёшь, – пояснила Мария. – Ведь кто-то же должен потом изловить убийцу.

– Ха! Вот ты хитренькая! – засмеялся Артём. – Значит, Максима спасла, а меня, хозяина дома, убила там у себя, да?

– Ну, извини, Артём, – улыбнулась Чижова и подошла к нему поближе, ткнув локотком в бок, прижимаясь к плечу.

Я заметил, как у Плотниковой сжались губы. Она буквально прожигала журналистку взглядом. Та, разрумянившаяся от алкоголя, крутила подтянутой попкой возле хозяина дома, весёлая, раскрепощённая и ладная.

– Сам понимаешь, Артём, – продолжала Чижова, – это закон жанра! Представь, компания приезжает в дом в лесу, и начинаются убийства! И первым погибает – кто?.. Ну?

– Кто? – вдруг совершенно искренне поинтересовался тот.

– Ты что, такие фильмы никогда не смотрел?

– Нет, я фильмы вообще не смотрю, – пожал плечами Ланской.

– Первым погибает… Та-да-ам!.. Хозяин дома, – торжественно объявила журналистка. – По закону жанра первым умираешь ты, Ланской. Хи-хи!

– Вот спасибо, Чижова! – усмехнулся Артём. – Я, значит, со всей душой к вам, а ты мне уже приговор выписала.

– Ха-ха-ха! Ну ты стебанула! – рассмеялся вахтовик Антон, уже изрядно поддатый. – А кто, по-твоему, умрёт следующим? Ну, после хозяина дома?

– Ну, там особого значения не имеет, – улыбнулась Мария, – но, как правило, погибает самый ненужный персонаж. Без которого сюжет и так может развиваться.

– А это как понять? – напряг извилины Антон.

– Вот кто у нас самый ненужный? – подмигнула она. – О, Антон, извини, но ты не поэт и не в клубе… Ты самый ненужный, ты и умрёшь вторым.

– Ха-ха-ха! – заржал бурильщик. – Ненужный, значит! Да я, да я самый крепкий из вас! – он стукнул бутылкой по журнальному столику. – Вы хоть знаете, что такое таскать бур в сорокаградусный мороз?

Он выпрямился, крякнул, и, видимо, решил показать, что такое настоящий мужчина:

– Я там бываю, где вам и не снилось. На промысле ветер воет, снег по колено, буровая орёт так, что каждая балка дрожит. Стоишь на площадке, пар изо рта столбом, рукавицы дубеют прямо на руках, еле согнёшь. Берёшь буровой ключ, тяжеленный, сука, и свинчиваешь трубы. Железо на морозе к рукавицам липнет, пальцы немеют, а ты всё равно работаешь. Чуть прощелкал – и давление уйдёт, колонну прихватит. Тогда – фьюх! – вся бригада будет сутки разгребать. Вот это работа! А не ваши рифмы, стишки и собрания с кофеёчком! Поняли-и?

Он шумно выдохнул, облокотился о спинку кресла, и, довольный собой, сделал большой глоток пива.

– Допустим, так – сказала Плотникова, морщась. – Первый, второй. Кто же тогда третьим погиб бы? Не ты, а? Понесло тебя, смотрю, Чижова.

– Ой, Ирка, не гунди, – хихикнула журналистка и взяла под локоток Артёма. Она явно знала, куда давить. – Ты такая вредная в последнее время, Ирка. Я бы тебя убила. Даже, может, первой, а не третьей! А! Ну точно! Третьей должна быть женщина!

– Так! – воскликнул я, привставая. – Ну-ка, прекратили разговоры про смертоубийство. Мы здесь вообще-то собрались, чтобы обеспечить безопасность, а не выдумывать всякую чертовщину.

– А мне нравится, – фыркнул Артем. – Можно даже как игру устроить, – хихикнул он. – Типа, понарошку убивать друг друга!

– Бред какой-то, – воскликнул Тимофей. – Пошли лучше покурим, – предложил он, поворачиваясь к Антону.

– Пошли, – кивнул тот, прихватив пиво. – Пусть дальше сюжетики крутят.

Они вышли на улицу.

А между тем Плотникова решила перейти в наступление.

Теперь, когда муж вышел, руки у неё были развязаны. Она подошла с бокалом к хозяину дома, вклинилась между вертлявой попой журналистки и Артёмом, и тихо, с мягкой улыбкой сказала:

– Артём… Давай на брудершафт. Ты такой молодец, что нас всех собрал. Завтра ведь и вправду юбилей. И даже мой… – она махнула в сторону двери, куда ушёл Антон, – даже мой согласился поехать. Хотя я была уверена, что он сам не поедет и меня не пустит. Но я сказала, как ты меня учил, что там много, очень много бесплатного пива.

– Ой, да брось ты, Ир, – мягко усмехнулся Ланской. – Ты же знаешь, я всё для вас. У меня, кроме вас и клуба, никого и нет.

Он хохотнул, но смех получился какой-то грустный.

– Но я выпью…

Ирина и Артём выпили на брудершафт.

– Ну, – смущённо проговорила она, – теперь же по правилам надо поцеловаться…

И посмотрела на него так, будто вовсе и не она всё это предложила.

– Конечно, – улыбнулся он.

Они наклонились друг к другу и слились в поцелуе.

Тишину нарушил глухой голос у двери:

– Это что за нахер тут происходит?

Я обернулся. В проёме стоял Антон. Покрасневший, с бутылкой в руке. Лицо его перекосилось от бешенства.

– Ой, Антон, не начинай, – вскрикнула Ирина. – Это просто по-дружески! Мы выпили на брудершафт!

– Ага, по-дружески! – выкрикнул он, с трудом удерживаясь на ногах. – Может, вы ещё натрахаетесь по-дружески на свой брудершафт⁈

– Антон, замолчи! Не стыдно тебе⁈ – воскликнула жена.

– Слышь, стыдно⁈ – заорал он, кидая бутылку на пол. – Сосёшься с этим загорелым при живом муже-на! И кому стыдно тогда?

Он, пошатываясь, двинулся к Артёму, не сводя с него взгляда, вены вздулись у него на шее.

– Слышь ты, загорелый, – прорычал он, – ты чё мою жену лапаешь⁈

– Тоха, Тоха, ты чё, не гони, – спокойно сказал Ланской, подняв руки ладонями вперёд. – Это… ритуал такой. На брудершафт пьёшь – и всё.

– Ну щас я тебе ритуал сделаю, – рыкнул Антон. – А потом – на девять дней и на сорок!

– Ты бы за базаром следил, Антон, – нахмурился Артём, бросив попытки казаться дружелюбным и сменив тон. – Некрасиво ведёшь себя.

Он щурился, не повышая голоса, но в его взгляде читалась холодная опасность.

– На, тварь… – выдохнул подошедший в упор вахтовик и замахнулся.

Антон зарядил кулаком прямо в лицо Артёму. Тот не ожидал, что дойдёт до удара, и в скулу пробило глухо.

Хрясь!

Ланской, покачнувшись, рухнул на пол.

– Ты что творишь⁈ – взвизгнула Ирина, повиснув на руке у мужа, потому что тот уже занёс вторую, собираясь добить лежащего.

– А ну стоять! – рявкнул я, вскочив с кресла.

Но, к моему удивлению, Артём поднялся быстро. Тряхнул головой, провёл ладонью по разбитой щеке и махнул рукой:

– Спокойно, друзья, спокойно, всё нормально! Я в порядке! Просто чел перепил. Бывает. Сейчас мы его спать уложим.

– Кто там перепил⁈ – взревел Антон. – Что ты сказал⁈ Иди сюда!

– Ты со мной подраться хочешь⁈

– Да с кем тут драться, – усмехнулся буровик. – Тьфу.

– Ну давай, – вытирая кровь с губы, проговорил Артем. – Ну, хочешь – давай. Пройдём в подвал, там у меня спортзал, и как нормальные, цивилизованные люди решим всё в поединке.

– Да иди ты в жопу со своим спортзалом! – зарычал Антон. – Я тебя тут же урою! Мне снаряды ваши до лампочки!

Он шагнул вперёд, замахнувшись, и я уже собирался его скрутить, но тут произошло то, чего не ожидал никто.

Ланской вдруг резко подсел, ушёл из-под удара, схватил Антона за запястье, вывернул руку и легко, почти играючи, уложил его на пол. Движение было выверенное, как у спортсмена на показательных выступлениях, когда напротив него даже нет серьёзного соперника.

Антон захрипел, корчась от боли. Артём прижал его к полу, держа сустав на излом.

– Ай! Сука, отпусти! – ревел Тоха, извиваясь.

– У меня за плечами, между прочим, десять лет айкидо и пять джиу-джитсу, – спокойно сказал Ланской, не повышая голоса. – Так что не дёргайся.

– Отпусти! Ах-х ты…

– А ты обещаешь себя вести нормально?

– А-а… Отпусти! – прохрипел тот, уже не пытаясь вырваться.

– Антошенька! – подбежала к нему Ирина. – Тебе больно, милый? – причитала она, хватая мужа за плечо. – Отпусти его, я успокою.

Артём посмотрел на неё, кивнул и отпустил.

Вахтовик поднялся, пошатываясь, держась за руку – кисть, похоже, он чуть потянул. Рука повисла безвольно, будто отключилась.

Он молча посмотрел на Ланского, потом отвернулся. Ирина подхватила его под локоть и увела к лестнице, бормоча что-то примиряющее.

– Там, на втором этаже, есть комната, – сказал Артём, глядя вслед уходящей паре. – Уложи его там.

– Мы ещё поговорим с тобой, – пробурчал здоровяк, покачиваясь.

– И возьми ему пивка, Ир. Пусть побольше пьёт и побольше спит.

За ними пошёл и Речкин. Ира попросила его помочь довести мужа до спальни. Тимофей прихватил с собой пару бутылок пива, и вскоре троица удалилась вверх по лестнице, оставив за собой запах спиртного.

В комнате остались только журналистка, Кожевников, хозяин дома и я.

– А что это вы, товарищ капитан, – проворковала Чижова, – не выпиваете с нами? Всё молчите, смотрите. Думаете о нас плохо, да?

Она подняла фужер и, прищурившись, улыбнулась.

– А давайте с вами выпьем! – вдруг воскликнула она и, шатаясь, подскочила ко мне, в один миг бесцеремонно устроившись у меня на коленях.

Я собирался подхватить её за талию и пересадить, и в этот момент за окном, в темноте, блеснули фары.

Послышался гул приближающегося автомобиля. Судя по рыку мотора, это был крупный внедорожник. Явно не легковушка. Я нахмурился.

– А это ещё кто? – пробормотал я.

– Ой, – прошептала Мария, улыбаясь, – а это наш убийца!

Она ерзала у меня на коленях, наклоняясь ближе.

– Ой, а что у вас там, товарищ капитан… пистолет выпирает?

– Старший лейтенант, – поправил я сухо.

Всё-таки снял с себя пьяненькую журналистку и встал. Подошёл к окну. Рядом уже стоял Ланской, тоже выглядывая наружу.

– Сам не понял, кто это приехал, – проговорил хозяин дома озабоченно.

– А ты кого-нибудь звал, Артём? – спросил я.

– Да нет, больше никого. Все уже здесь.

– А кому-нибудь говорил, что сюда поедешь?

– Нет, не говорил.

Тем временем джип остановился. Фары не гасли, двигатель продолжал работать. За тонированными стёклами ничего не было видно. Никто не выходил.

– Пойду проверю, кто это, – сказал я, надевая куртку.

– Максим, не ходи! – воскликнула журналистка, хватая меня за руку. – Вдруг это правда убийца?

– Ой, не неси чушь, – осек её Ланской. – Я тоже пойду с Максимом.

– Тогда и я с вами, – заявила журналистка, вскидывая подбородок. – Я тут одна боюсь оставаться. Уж если убьют, то пусть всех сразу убьют!

Она надула губки, жеманно закутываясь в курточку, отороченную мехом. Кожевников застрял где-то внутри, и препоручить её было некому.

– Ладно, только не лезь вперед, – буркнул я.

Снял пистолет с предохранителя, расстегнул кобуру. Куртку не застёгивал – чтобы, если что, быстро выхватить оружие.

Мы вышли на холод. Воздух резанул по лицу, снег под ногами тихо скрипел. Фары внедорожника всё так же слепили нас белым дальним светом, а двигатель тихо урчал, как притаившийся хищник.

– Стойте за мной, – сказал я коротко.

Шаг за шагом я приближался к машине. Рука опустилась на рукоятку пистолета. Чёрный внедорожник застыл, словно выжидая.

От автора:

✅ Друзья! в ожидании проды, рекомендую другую свою новинку в приключенческом жанре! Вышел второй том, а на первый – скидка.

✅ Трибуны забиты до отказа. Имперцы ждут, что «северный дикарь» умрёт под их рев. Мне уже назначили смерть. Так думали они. Но всё пошло иначе, когда «варвар» вышел на арену.

✅ ЧИТАТЬ со СКИДКОЙ: /reader/513716/4850252

Глава 9

Дверь машины распахнулась, и из неё буквально вывалилась девица со слишком ярко и четко очерченными бровями и пухлыми, раздутыми губами.

Несмотря на мороз, на ней была очень короткая юбка, из которой буквально торчали бронзово-загорелые ляжки в тонюсеньких колготках, которые никак не вязались с падающим снегом и похрустывающим льдом под ногами.

На ум почему-то сразу пришёл старый рекламный слоган из девяностых: «От Парижа до Находки – Омса, лучшие колготки».

Хотя, глядя на то, как хлопья снега ложатся ей на почти голые бёдра, я бы сказал иначе: «От Парижа до Находки – гетры лучше, чем колготки».

Девица хлопнула дверцей, пошатнулась на каблуках, скрипнув свежим снегом, и тут же повисла на шее у Ланского.

– Чмоки-чмоки, котик! – защебетала она. – Почему не сказал, что приехал с островов? Не предупредил, что вечеринка? Ай-яй-яй, какой ты нехороший! Хотел с другими тёлочками затусить, да? А я тебе такого не по-зво-лю!

Она подняла ручку, видимо, решив щелкнуть «котика» по носу, но передумала.

– Нина… – вздохнул Ланской, пытаясь аккуратно высвободиться. – Я же писал тебе, у нас тут своя компания, клуб… клуб поэтов…

– Ой, да ладно! – перебила она, хлопнув ресницами. – Что, я стихи не люблю, что ли? Вот, слушай!

Она картинно подняла руку и начала декламировать:

– Идёт бычок, качается, вздыхает на ходу… ой, до-о-о-сточка кончается… сейчас я упаду!

Она театрально вскрикнула и сделала вид, что падает в снег. Ланской должен был подхватить, но не подхватил.

Нина рухнула попой в сугроб, возмущённо взвизгнула и, цепляясь за его куртку, поднялась на ноги:

– Тёма! Ты что же меня не ловишь⁈

– А это кто тебя привёз? – хмуро спросил Ланской, кивнув на чёрный джип, мотор которого всё ещё гудел.

– Это Славик! – защебетала она. – Мой друг!

– Что за Славик? – нахмурился Ланской.

– Ой, да ладно тебе! У тебя вон целый клуб телочек, и ничо, – хихикнула она, поправляя юбку, на которую, кажется, от приземления даже не попал снег, до того она была коротка. – А у меня просто Славик-друг. Он меня так, просто подвёз.Честно…

Она прижалась к Артёму, уткнувшись носом в его воротник.

– Ой, котик… ты ревнуешь? Да? Ревнуешь! Как мило…

– Ничего не ревную, – буркнул «котик».

– Славик, пока! Всё, спасибо! – махнула рукой Нинель.

Джип покорно рыкнул двигателем, разворачиваясь, и поехал обратно, разбрасывая широкими колёсами мокрый снег. Погода заметно портилась: небо затянуло свинцом, метель усиливалась, снег валил всё гуще.

– А это кто? – протянула Нинель, обводя нас взглядом. – Познакомь!

Она жеманно скривила губы и вдруг уставилась прямо на меня:

– Ой, какой симпатичный молодой человек!

– Нина! Перестань! – резко сказал Ланской. – Это, между прочим, человек из полиции!

– Ой! И не называй меня Ниной! – фыркнула она, поправляя волосы. – Меня зовут Нинель! Запомни, котик, Нинель!

Она снова повернулась ко мне, окинула взглядом с ног до головы и выдохнула:

– Из полиции? Ого… не думала, что полицейские бывают поэтами.

А потом её взгляд лениво скользнул по снегу и остановился на Марии Чижовой.

– А это кто? – пропела она, прищурившись. – Так вот, ты на кого меня променял, котик!

Она повиляла бёдрами, приподняла плечи, поправляя грудь, будто специально подчеркивала фигуру.

– На эту пигалицу? – беззлобно добавила она, растягивая слова.

– Не говори ерунды. Господи, – простонал Артём, отводя глаза. Теперь он выглядел совсем иначе – уверенность и лоснящаяся ухмылка с лица слетели, остались только усталость и досада.

Но подвыпившая Мария не стерпела:

– Женщина! – отчеканила она. – Вы бы там полегче в выражениях!

– Кто – женщина? Я женщина⁈ – взвизгнула Нинель.

– Вы, – с нажимом сказала Чижова. – Свои мысли оставьте при себе. Тем более, я вижу, что вам трудно говорить.

– Я не поняла, – вскинулась Нинель. – Это почему мне трудно говорить, а?

– Ну как же, – с ледяной вежливостью произнесла Мария, – с такими распухшими губами разве можно сказать что-то стоящее и внятное?

– Что⁈ – вскипела Нинель.

– Ой, простите, женщина, – снова подчеркнула Мария возраст, не скрывая насмешку. – Не хотела вас обидеть.

– Да на себя посмотри, – процедила Нинель. – Ты такая рыжая, что, наверное, экономишь на электричестве. В темноте свет не включаешь – и так всё видно.

– А ты такая накачанная, что, наверное, в голове у тебя вместо мозгов сплошь силикон, – парировала Чижова. – А волосы у меня, между прочим, от природы. Это мой натуральный цвет!

Пока девушки продолжали переругиваться, мне вспомнился старый фильм с бессмертной фразой: «Ах ты, сучка ты крашеная…»

Вряд ли журналистка его цитировала, но… Вот уж действительно – классика всегда к месту.

– Так, всё, успокоились! – воскликнул Артём, поднимая руки. – Пойдёмте в дом, давайте я вас всех познакомлю!

– Спасибо, мы уже познакомились, – прошипела Нинель. – Если у тебя все поэтички такие истерички, то я, наверное, зря Славика отпустила. Надо было с ним уезжать!

Артём что-то буркнул ей в ответ, но без особого энтузиазма. Мы вернулись в дом.

Там перебранка как-то сама собой заглохла, будто растаяв в тепле, и Артем представил всем свою пассию. А после, как водится, выпили за знакомство. Вроде все уладилось.

– Так, друзья, – хлопнул в ладоши Ланской. – Баня поспела! Идём все в баню, а потом, самые смелые, кто со мной нырнет? В прорубь ныряем!

– Ого! – воскликнула Чижова. – Никогда не ныряла в прорубь.

– Но у меня одно условие, – добавил, прищурившись, Ланской. – Собираем все телефоны.

Он вытащил из-за кресла какой-то старый мешок, похожий на холщовую торбу, грубой вязки, будто из средневековой лавки.

– Так, кидаем сюда, по одному!

Он пошёл по кругу, держа мешок перед собой.

– Нинель, давай первая! Я же знаю тебя – сейчас начнёшь сторис пилить, а нам это ни к чему. Чтобы потом про нас в интернете не узнали, где мы отдыхаем. Мы здесь инкогнито. Тайный вечер. Так, Мария, ты тоже – давай телефон!

– Да забери, – буркнула журналистка и послушно бросила смартфон в мешок.

– Ладно. Дальше, – Артём шёл от одного к другому, собирая гаджеты.

Последней телефон отдала Плотникова.

– А твой муж? – спросил Артём.

– Всё равно же спит, – отмахнулась Ирина.

– Его телефон тоже сюда.

– Да он дома забыл, – махнула она рукой. – Он вечно его где-то оставляет.

– Ну, тогда ладно, – кивнул Ланской. – Всё, мешочек с телефонами я спрячу. Потом, в конце нашего праздника, всем отдам.

Он завязал мешок и поставил у камина.

– А, кстати, Максим, – повернулся он ко мне. – Ты не сдал телефон.

– Не положено, – отрезал я.

– Ну, ладно, – хмыкнул он, будто бы разом впечатлившись. – Не положено – так не положено. Тебе, в качестве исключения, разрешается.

Я достал телефон, глянул на экран – антенны перечёркнуты, связи нет.

– Так тут и так не ловит, – сказал я. – Зачем сдавать?

– Смотря какой провайдер, – заметила Плотникова. – У меня ловила.

– И у меня, – поддержал Речкин.

– А у меня, значит, хреновый провайдер, – буркнул я и убрал телефон в карман.

Потом подумал – да и хрен с ним, не ловит и не ловит, всё равно сдам.

Я всё же бросил аппарат в мешок, и Ланской, довольно улыбнувшись, завязал верёвку потуже.

– Мешочек я спрячу сам, – торжественно заявил Артём. – Чтобы ни у кого не было соблазна. И самому интересно – поиграем в такую игру. Без связи, без внешнего мира. Полный отрыв от цивилизации!

Он подмигнул и ушёл с мешком вглубь дома.

Пока его не было, Нинель успела сцепиться с Плотниковой. Ссора завязалась на ровном месте – Нине не понравился «бабушкин» наряд на Плотниковой.

Сама же Нинель никому не нравилась: громкая, хабалистая, слишком уверенная в себе. Разве что Речкин не сводил с неё глаз, то и дело поглядывая на её вырез на груди, и тихо облизывался.

Фигура у этой девицы была такая же неестественная, как и лицо – слишком уж всё выпирало. И ягодицы, и грудь, и губы – всё кричало о приёмах современной косметологии и хирургии, не таких уж и тайных.

Я незаметно достал свой второй телефон, посмотрел на экран. Антеннка перечёркнута. Тоже нет сети.

Странно. Сим-карта тут другого оператора, а результат тот же. Чертово место… Будто заколдованное. Ну или просто глухое, ха…

Надо было упросить Мордюкова выбить спутниковую связь под такую командировку. Мало ли что. Хотя что тут может случиться? Лес, озеро, снег по пояс. И никто не знает, что мы здесь. Ну, почти никто…

Как-то же Нинель узнала. А теперь вот и этот Славик знает, куда она ехала.

Интересно, доберётся ли он обратно? Снег валил всё сильнее, и совсем дорогу окончательно переметёт. Хотя нет, он-то на своём «танке» проедет, наверное. Пока ещё проедет.

– Так, друзья! – раздался голос хозяина дома. Артём вернулся. – Всё, припрятал. А теперь, вот в этом шкафу, разбирайте халаты и полотенца.

– Ой, а мне долго париться нельзя, – кокетливо проговорила Нинель. – После косметологических процедур неделю в баню нельзя.

– Да что с тобой будет, – махнул рукой Ланской. – Сильно не грейся, просто посиди с нами.

– Ну ладно, уговорил, котик, – улыбнулась она.

Все потянулись к сауне, стоявшей отдельно от дома.

– Что же ты, Максим Сергеевич, с нами не идёшь? – крикнул из-за плеча Ланской.

– Кто-то же должен вас охранять, – ответил я, глядя, как вся компания исчезает за дверью.

– Так мы же все в сауну идем, – сказала Мария, запахивая халат. – Вы бы нас там и охраняли. А что толку тут торчать? Тут, кроме спящего Антоши, никого нет. Нахрюкался – до утра не встанет.

– Ладно, – сказал я. – Тогда я с вами. Антоша пока что не поэт, ему ничего не будет.

А про себя отметил: не только Антон остался в доме. Речкин тоже не пошёл. Сказал, что баню не любит, мол, лучше посидит, подождёт всех здесь да попьёт пивка.

Баня оказалась – просто загляденье. Бильярдный стол, шкуры на стенах, головы кабана и оленя, в углу камин, в комнате отдыха – диван и телек во всю стену. Даже бассейн имелся – только, как сказал Артём, насос забился, и потому вода не циркулирует. Зато рядом, на берегу озера, он загодя к своему приезду велел вырубить прорубь – «для настоящих мужиков и отважных дам».

– Это лучше, чем бассейн! – с довольной ухмылкой заявил он. – Так что греемся, а потом – туда, в купель!

Кожевников снял очки, отважно полез на верхний полок, поближе к хихикающей Марии. Та выглядела эффектно: загорелое, подтянутое тело в ярко-оранжевом купальнике, идеально сочетающемся с её огненными волосами.

Плотникова устроилась на нижней полке, скрестив руки на груди и замотавшись чуть ли не до самого подбородка в простыню. Ни купальника, ни демонстрации форм. Видно было, что Ирина стесняется своей внешности, не являясь носительницей ни модных улучшайзингов, ни стройности, и старается быть как можно незаметнее.

А вот Нинель Корсунская стесняться не собиралась. Она словно позировала в невидимую камеру: выгибала спинку, втягивала живот с блестящей серёжкой в пупке, поднимала грудь и надутыми губами строила томные рожицы.

– Ну что, готовы⁈ – воскликнул Ланской, стоя у каменки с деревянным ковшиком. На голове у него красовалась банная шапка в форме будёновки с красной звездой спереди.

Он плеснул воду на камни, те зашипели, и над полком повалил густой пар. Запахло хвоей и мятой.

– Эфирного масла добавил! – гордо сказал Артём.

Девушки завизжали, закрывая лица полотенцами. Кожевников закашлялся и осел ниже, бурча что-то про «сауну для финнов, не для людей».

Я откинулся на стенку полка, пристроившись под антуражным светильником в виде старого факела. Пар обжигал лёгкие, струился по телу, и в этой плотной жаркой мгле вдруг стало слишком тихо. Все замолчали, переводя дух.

– Солевой лампы не хватает! – пропела Нинель, прикрываясь простынёй. – Ух, ну и жар! У меня сейчас уши в трубочку свернутся! Всё, я пошла.

– Стоять! – воскликнул Артём, перехватывая ковшик. – Ещё чуть-чуть, держись, Нинель, я в тебя верю!

– Ой, зая, всё, я не могу! – капризно взвизгнула она.

– Слабачка, – хихикнула рыжая Мария, лениво поднимаясь с полки.

– Кто тут слабачка? – мгновенно вспыхнула Корсунская. – А ну, котик, поддай ещё жару!

– Ты уверена, дорогая? – прищурился Ланской.

– Да!

Пш-ш-ш! – снова шипение, и пар плотной стеной ударил в лицо. Воздух мгновенно стал вязким из-за влажности и масел, дышать было тяжело.

– Фу-ух, я непривычен, простите, друзья, – соскочил с полка Кожевников, вытирая пот.

– Стой! – остановил его Артём. – Иди, окунись в прорубь!

– Да ну, Тёма, с ума сошёл? У меня давление шибанёт сразу!

– Ой, какие мы все слабые, какие нежные, – усмехнулся Ланской, поднимая ковшик. – Ну чисто настоящие поэты!

Когда и все остальные нагрелись до предела, то всё же пошли к озеру.

Воздух обжигал кожу, снег скрипел под босыми ногами. Вода в проруби, после такого жара, не казалась ледяной – скорее, обжигающей и бодрящей. Все по очереди ныряли, выныривали с криками и смехом и тут же бежали обратно в баню.

Дольше всех купался Ланской – плескался в проруби по пояс, вскинув голову, будто нарочно демонстрировал свою выдержку.

Потом снова парилка, потом прорубь, потом опять пар.

Первой не выдержала Ирина Плотникова – сослалась, что ей нужно проверить мужа, и выскользнула из бани. Видно было, что ей неуютно в окружении подтянутых и фигуристых Марии и Нинель.

Мы остались вчетвером. Чижова, Корсунская, я и хозяин дома. Девчонки, на удивление, быстро нашли общий язык – видно, баня объединяет, и они стояли себе у камина, чирикали, что-то обсуждая.

А мы с Артёмом сидели в комнате отдыха, оба в простынях, пили пиво из больших кружек и шелушили вяленую рыбу.

– Слышь, Максим, – хитро проговорил Ланской, закусывая хвостиком таранки, – а чё это жопка-то на тебя запала?

– Какая жопка? – не понял я.

– Рыжая жопка! – хмыкнул он, незаметно кивнув на Чижову. – Я тебе, если чё, комнату отдельную выделю. Ты давай это… не тормози… сникерсни, хе-хе…

– Я почти женат, – сказал я.

– Ой, да ладно! Когда это кому мешало? – усмехнулся Артём. – Я вот тоже женат. И не почти, а вообще совсем.

– На Нинель? – удивился я.

– Да ну, брось, – махнул рукой он. – Она девчонка хорошая, но не для женитьбы. Сам понимаешь.

– Понимаю, – кивнул я и отпил пива.