Текст книги "Последний Герой. Том 10 (СИ)"

Автор книги: Рафаэль Дамиров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

– Японский городовой! – гремел Мордюков, окидывая нас по очереди недовольным взглядом.

Мы с Оксаной и Шульгиным сидели у него в кабинете.

– Два дня прошло, а вы какого-то поэтишку мне найти не можете! Главного подозреваемого! Где этот Сагада⁈ Где, я вас спрашиваю⁈ Ну⁈

– Семён Алексеевич, – спокойно ответила Кобра, – личный состав ОВД ориентирован, оперсостав работает, все места проверяем. Сагада объявлен в розыск, но пока результатов нет.

– И что я должен генералу говорить⁈ – заорал Мордюков. – То же самое⁈ Извините, товарищ генерал, но мои архаровцы работают. Работают так, что никаких результатов не видно! Так что отстаньте от меня, товарищ генерал, со своими глупыми вопросами! Ха!

Он всплеснул руками так, что мы почувствовали дуновение.

– И не важно, что у нас уже шесть трупов! Четверо на даче, одна в квартире отравлена цианидом, а ещё этот, как его…

– Волков, – подсказал Шульгин.

– Да, Волков! – ткнул в Колю пальцем Мордюков. – С ножевыми, в собственном коттедже найден! И все они явно связаны! Это же серия! Серия, мать вашу! Вы хотите, чтобы к нам проверка нагрянула⁈

Он ударил ладонью по столу.

– Дело и так на контроле в главке! Да я по нему два раза в день отзваниваюсь, докладываю! А у вас никаких подвижек!

– Работаем, Семён Алексеевич, работаем, – заверила Оксана.

– Плохо работаете, – пробурчал шеф. – Увеличиваю рабочий день! Переходим на двенадцатичасовой график для уголовного розыска. Нет, на четырнадцать! Пока не найдёте подозреваемого!

– Так мы и так по четырнадцать часов работаем, – сказала Оксана. – Мой личный состав и без указаний сверху пашет. Но… народу не хватает.

– Как не хватает⁈ У тебя целый отдел, Оксана Геннадьевна! Тебе что, мало⁈

– Мы считаем, Семён Алексеевич, – спокойно сказала Кобра, – что кто-то убивает членов клуба «Мёртвая поэзия». И все они в опасности. Те четверо, что выжили, выписаны из больницы и находятся на амбулаторном лечении дома. И я приставила оперуполномоченных к каждому. Их охраняют. Таким образом…

– Думаешь, убийца и до них доберётся? – нахмурился Мордюков.

– Не знаю точно, – ответила она. – Но Максим сказал… – она кивнула на меня, – ну, в смысле, Максим Сергеевич высказал предположение, что такая вероятность высока.

– Ну если Максим сказал…

– Ну сами подумайте, – продолжила Кобра. – У нас ведь ещё и дочь Сагады пропала. Она тоже член клуба.

– Так, погодите, – сказал Мордюков. – Если Сагада – убийца, выходит, он и собственную дочь убил?

– Ну, если он убил жену, почему и дочь не мог бы? – вставил Шульгин. – Он же, это… с катушек слетел. Психически нестабилен. Я переговорил с его лечащим врачом – там полный букет был.

Мордюков задумался, почесал подбородок.

– Найдите мне его дочь. Через дочь выйдем на отца. А может, вообще это они вдвоём всё затеяли – семейка Аддамс, блин.

Он перевёл взгляд на Оксану.

– И вот что ещё. Вы бы их как-то в кучу свели, всех этих выживших поэтов. Тогда бы и охранять проще было, а то каждому оперативника представлять – это сколько людей надо задействовать! Жирно слишком…

Он стал загибать пальцы, подсчитывая.

– Если ещё и в круглосуточном режиме, это значит… две смены, три, потом ещё выходные…

Сбился, беззвучно сплюнул, пробурчал что-то про математику – «царицу наук, мать её» – и махнул рукой, как обычно, когда терял терпение.

– Идите уже с глаз долой! – рявкнул он. – Идите, работайте! И без результатов не возвращайтесь!

* * *

– Ох, Макс, здорово! – крикнул Грач, когда я подъехал к старому спортзалу, где проходили занятия «Круга Солнца», местного сообщества по саморазвитию.

Сам гуру Аргус – он же Грач – был облачён в зелёный халат, расшитый непонятным орнаментом, похожим на россыпь китайского риса и голубиный помет одновременно. Завидев меня, он вышел навстречу, мы обнялись.

После последней командировки я его ещё не видел. Потому и обнимались, как после долгой разлуки. Заглянув через плечо, увидел в зале Альку Бобр – она вела медитацию у группы солнцекружников. Увидела меня, сделала вид, будто не заметила. Только щёки её вспыхнули, а рыжие волосы словно бы засветились ещё ярче.

– Ты чё не позвонил? – сказал Грач. – Я б тогда это… хоть переоделся! Пошли бы пивка хлебнули, забурились куда-нибудь, за встречу.

Он глянул на часы, раздумывая.

– Ты что вырядился, как хан? – усмехнулся я. – Ещё чалмы не хватает.

– А вот решил маленько, как это называется, – Грач поднял палец, вспоминая, – ребрендинг зафигачить. Моего Круга. Вот мы сейчас маленько в азиатчину ударились, в эту культуру… как их… ну, неважно. Короче, модно сейчас всё на корейский да китайский манер. Вон, даже мультики их и фильмы всё заполонили. В общем, в моде сейчас всякие Джеки Чаны и Том Ямы.

– Вроде, том ям – это суп, – сказал я.

– Да? – удивился Грач. – Ну ладно, а я думал, актёр какой-нибудь.

– Нет, актёра зовут Боло Янг, – вспомнил я звезду девяностых.

– Да неважно, – отмахнулся Грач. – Ну ты подождёшь? Я тут ещё часок, и освобожусь.

– Да я ненадолго, – ответил я.

– Как это – ненадолго? Мы ж по пивку с тобой собирались!

– Мне работать надо, но на пивко отдельно соберемся, – сказал я. – А пока… у нас тут массовое убийство.

– Где это? – насторожился Грач.

– Да тут, в Новознаменске.

– У нас… Ого, ничего себе! А-а, это там, где угорели? Типа, несчастный случай же?

– Ну да, – кивнул я. – В СМИ раструбили как несчастный случай, но это мы попросили, чтобы не мешали следствию. На самом деле там убийство. И покушение ещё на четверых.

– Ух, ёлки. Не Новознаменск, а Чикаго, блин, – хмыкнул Грач.

– Есть такое…

– А ты куда смотришь-то, Макс?

Он щёлкнул пальцами перед моим носом, заметив, что я заглядываю через его плечо.

– Как она? – спросил я, переместив взгляд снова на Руслана.

Он прекрасно понял, кого я имею в виду.

– Да ничего, – вздохнул Грач. – Переживала, конечно. Да и сейчас переживает, но понимает. Она же знала, что ты влюблён в другую женщину. Они же чувствуют.

Он покачал головой.

– Зато в работу ударилась. Ведёт моих подопечных, консультирует. Всё это, знаешь, как из философии круга преподносит – советы даёт, помогает. На самом деле, вижу, что она как профессиональный психолог просто подстраивается под людей, помогает именно как специалист. И благодаря ей клиенток стало только больше.

Он усмехнулся.

– Одна там подружке на ушко шепнула: мол, бессонница прошла. Другая от тревожности избавилась. Третья вообще перестала себя накручивать и на развод подала со своим оленем, а то не решалась всю жизнь. Всё это – Алька. Молодец! Ну и я, конечно, тоже молодец, – добавил Грач, не забыв себя похвалить. – Мы вместе весь этот том ям тут и варим.

– Молодцы, рад за вас.

– Хорошая она, Макс, – добавил он тихо.

– Да кто ж спорит, – ответил я с улыбкой. – Конечно, хорошая.

– А ты чё пришёл-то, если пива пить не будешь?

– Короче, нужна твоя помощь.

– Ну говори.

– У тебя же внедорожник, большой, чёрный, – я выжидательно улыбнулся.

– Ну да. А что? – насторожился Грач.

– Вот, и он на катафалк похож. Один в один.

– Чего⁈ – возмутился Грач. – Ты чё это мою машину катафалком обзываешь?

– Да не, – усмехнулся я. – Это не обзывательство, это констатация фактов. Короче, надо на твоей машине сбоку налепить наклейку – «Памятники на заказ. Любой размер. Фотопортрет на памятник бесплатно».

– Погоди-погоди, – хмыкнул Грач. – Ты что, похоронный бизнес открыть собрался? И мою машину в долю взять? Ничего себе размах.

– Да нет. Кое-что другое.

– А, понимаю, понимаю, – усмехнулся Грач. – Как это у вас там… оперативная разработка.

– Ну, типа того.

– Ну рассказывай, – вздохнул друг.

* * *

Мы сидели с Шульгиным в машине, которую поставили на территорию кладбища.

Уже стемнело, был поздний вечер. Чёрный джип Грача, с временной наклейкой и вымышленным телефоном, с рекламой об изготовлении памятников, выглядел здесь вполне органично. В кладбищенской тьме, среди крестов, памятников и старых могильных плит, поставленных ещё при царе Горохе, он не вызывал подозрений.

Мы стояли у вагончика, возле которого были выставлены образцы памятников. Машина – будто часть пейзажа. Никто не обращал внимания, и мы могли целый день, с самого утра, спокойно наблюдать за кладбищем, сидя на заднем сиденье, глядя через тонированные окна.

Двигатель мерно урчал – время от времени приходилось его прогревать, чтобы не замёрзнуть.

– Ух, холодина! – зябко передёрнул плечами Шульгин. – Макс, давай не будем печку выключать и движок глушить.

– Блин, Коля, – сказал я, – сейчас уже поздний вечер. Если машина будет тарахтеть тут в ночи, это будет подозрительно. Спугнём.

– Ну ладно, – согласился он. – Давай хоть кофейку горячего бахнем, может, согреемся.

Он достал из рюкзака термос, открыл крышку, налил в пластиковую кружку, попробовал.

– Блин, ни фига. Даже кофе остыл. Да ёшкин кот…

Он посмотрел в темноту за стеклом.

– А ты уверен, что наш подозреваемый вообще появится? Придёт? – спросил он.

– Не уверен, – ответил я. – Но надеюсь. Всё-таки сегодня девятый день. Если моя версия верна – придёт.

– А мне кажется, – выдохнул Коля, – того, кого мы ждём, уже давно нет в живых.

– Не исключено.

Ночь была тёмной, ни единого огонька. Лишь снег серебрился под лунным светом.

– Слушай, – зевнул Коля, – ты пока погляди тут, а я вздремну. Потом поменяемся.

– Никаких «вздремну», – отрезал я. – Тут можно всё проглядеть, и так ни хрена не видно. Сиди, бди.

– Ок. Ты смотри на ворота, а я – на могилу, – буркнул он. – Да не придёт никто, говорю тебе.

– Вот давай спорим, что придёт.

– На что спорим? – спросил он.

– На бутылку пива.

Николай поморщился.

– Мелко.

– Ну тогда на ящик.

– Ну хотя бы, какой-то интерес. Давай.

Я протянул руку, чтобы заключить пари, но Коля вдруг прошептал:

– О, смотри, кто-то идёт.

– Ну вот, – улыбнулся я, – похоже, ты проспорил.

– А ни фига, – шепнул Коля. – Мы не успели забиться, руки-то не пожали.

Я нахмурился, было уже не до шуток – внимание было приковано к силуэту, осторожно продвигающемуся между могил.

Силуэт наклонился, что-то подобрал, положил на могилу.

– Что это он там? Цветок поправил, что ли? – удивился Коля.

– Чёрт его знает. Ничего не видно, – сказал я. – Приготовься, если что.

– Да я готов, – ответил Шульгин, но голос у него дрогнул.

Темный силуэт, двигавшийся между крестов, навевал непонятную тревогу. Он словно плыл в воздухе, не касаясь земли.

– Мать моя женщина… Макс, я не вижу, как он шагает, – прошептал Коля. – Это как привидение, как мертвец.

– Не собирай чушь, Шульгин, – шикнул я. – Просто темно, ног не видно, свет так падает.

– Блин, был бы я верующий – перекрестился бы, – мотнул он головой, нащупывая пистолет на поясе.

Тем временем фигура подошла к той самой могиле, которую мы караулили. Остановилась, присела на корточки.

– Есть, – сказал я. – Наш клиент. Всё, берём.

Мы распахнули двери внедорожника и выскочили наружу.

– Стоять! Полиция! – заорал Коля.

А я, спотыкаясь на ходу, выругался сквозь зубы:

– Ну блин, что же раньше времени шум поднимать⁈

Фигура вздрогнула, вскочила и бросилась прочь, в противоположную сторону от нас.

– Туда! – крикнул я. – Наперерез беги, я в обход – к дальним воротам!

Мы не видели, куда скрылась тень, но знали – выходов всего два, и оба надо перекрыть.

Я стрелой промчался по рядам, пару раз чуть не споткнулся о старые венки, валявшиеся прямо в проходах. Снег хрустел под ногами, дыхание рвалось из груди.

Вдруг послышался крик Шульгина:

– Макс! Я поймал!

– Молодец, Коля! Быстро бегаешь! – крикнул я, тут же разворачиваясь на его голос.

Через несколько секунд – новый крик. Теперь уже с матом и яростью:

– Вот сука! А-а-а, бл***, как жжёт-то, а!

Я поднажал, выскочил на дорожку между деревьями. На снегу, на коленях, с закрытым лицом, скрючился, матерясь сквозь зубы Шульгин.

– Баллончиком! Перцовый баллончик! – прокричал он, – чуть глаза не выжгло! А-а-а, догони гада!

Рядом с ним валялся его пистолет. Тень мелькнула дальше – направлялась к главному выходу. Силуэт удалялся.

Я рванул что есть мочи. Силуэт уже выскочил за территорию кладбища. Я добежал до ворот спустя несколько секунд, уже собирался выскочить наружу, но вдруг притормозил, будто нутром почувствовал опасность.

Нагнулся, подхватил пригоршню снега, сжал, кинул со всей силы.

Мокрый снежок бухнул в полуоткрытую калитку – звук был, как от пинка ботинком.

Бух! И тут же – резкое шипение.

Кто-то меня поджидал и поливал калитку из баллончика, притаившись за забором. Я распахнул калитку, уворачиваясь, и рывком перехватил руку с баллончиком. Дёрнул на себя, вывернул – баллончик выпал, человек рухнул на снег, впечатавшись лицом в белую жесткую крупу.

– Дёрнешься – руку сломаю! – сказал я.

– Ай! Больно! – простонал голос. – Пусти!

– Ты зачем убегала? – спросил я. – Мы из полиции…

– А удостоверение покажите!

Я быстро защёлкнул на ней наручники, отпустил.

Она подняла голову, стряхнула снег с лица. Передо мной стояла смуглая, черноволосая молоденькая девица.

Носик чуть вздёрнут, глаза пытливые, брови дугой. Симпатичная, но взгляд настороженный, как у загнанного зверька.

– Яровой Максим Сергеевич, – представился я, показав удостоверение. – А ты, значит, Света Сагада. Тебя-то мы и ищем.

– Как вы узнали, что я приду сюда? – спросила дочь поэта.

– Ну как же, – ответил я. – На похоронах матери ты не была, а сегодня девять дней. Вот я и предположил, что ты придёшь на её могилу.

– Что вы от меня хотите? Вы… правда из полиции?

Голос у нее то уходил в шёпот, то срывался на высокие ноты.

– А как ты думаешь, что нам надо? – сказал я. – Мы тебя задержали по подозрению в убийстве. Вернее, в убийствах.

– Меня⁈ – выдохнула она. – Да меня саму хотят убить!

– Что вы говорите… – протянул я, разводя руками и качая головой, изображая сочувствие.

Подошёл Коля – он всё ещё моргал, протирая глаза снегом.

– Да ты не три снегом, дурилка, – сказал я. – Ещё хуже будет. Нельзя водой. Надо просто проморгаться.

– Вот сучка… блин… – прошипел Коля на девчонку. – Ну, я тебе устрою.

* * *

Мы отвезли задержанную в отдел, посадили в кабинет. Её куртка висела на вешалке, сама она осталась в спортивном костюме. Наручники сняли.

Я позвонил Оксане, попросил приехать – нужно было досмотреть задержанную, вывернуть все карманы, а это по правилам мог сделать только сотрудник того же пола. Оксана обещала подъехать вот-вот, несмотря на поздний час.

– Ну рассказывай, красавица, – сказал я, усаживаясь напротив. – Куда исчезла? Почему убегала?

– Если вы полиция, вы должны знать, почему я исчезла.

– Да, мы, конечно, полиция, – ответил я. – Но не ясновидящие.

– Потому что всех, кто состоит в клубе «Мёртвая поэзия», – с каким-то трагизмом сказала Света, – всех убивают. Разве вы этого не поняли?

– Мы-то как раз поняли, – сказал я. – Вот только отец твой сбежал. И странное дело – он ведь сам лежал с отравлением от угарного газа. Однако потом, когда пришли результаты анализов, выяснилось, что отравление было лёгкое, совсем не смертельное. И те, кто с ним был, члены клуба, когда в себя пришли, то сказали, что он куда-то выходил в тот вечер. Мог, получается, и перекрыть дымоход.

– Вы что – вы хотите сказать, что это он всех убивает? – резко спросила Света. – Нет! Отец не такой!

– Ну значит, ты всех убиваешь, – выдал Шульгин, хмыкнув.

– Я тебе сейчас ещё раз в глаза брызну за такие слова! – возмутилась Света.

– Я тебе брызну! – возмутился Шульгин. – Сейчас в камеру пойдёшь, посмотрим, как запоёшь.

– Ой, напугали! – скривилась девушка. – По крайней мере, там меня никто не убьёт.

– А с чего ты взяла, что тебя кто-то собирается убить? – спросил я, внимательно уставившись на неё.

– Ну я же говорю, почти все наши уже погибли. Это… страшно.

– Почти? – поднял я бровь. – Я что, о ком-то не знаю ещё?

– Ну, хорошо, – сказала Света. – Пять человек погибло: четверо отравились, а Серёжу Волкова зарезали.

– Да? А откуда ты это знаешь? – спросил я.

– Да все знают, – ответила она. – Весь город говорит.

– И где ты была в тот вечер, когда члены клуба были отравлены угарным газом? – спросил я. – Уж не ты ли дощечку положила на дымоход?

– Я просто приболела, – ответила Света. – И, слава богу, не пришла. Не верите мне, да? Вижу, что не верите… Эх, где же мой папа? Он бы вам всё доказал.

– Так вот и мы хотим узнать, где твой папа, – сказал Шульгин. – Похоже, у вас тут семейный подряд – людей мочите.

– Заткнись! – девушка глухо рыкнула, как зверёныш, и сжала маленькие кулачки. – И вообще, я пить хочу. И есть хочу!

– Доставку закажи, – лениво кивнул Шульгин.

– Издеваешься? – фыркнула Света.

– А почему ты сразу не обратилась в полицию? – подкинул я ещё вопрос. – Если уверена, что за тобой кто-то охотится.

– А что толку? Вон, отец обратился – и что? – зыркнула недовольно студентка. – И где он теперь? А мама… мама теперь там, – голос её дрогнул. По щеке скатилась слеза. – Мама… её-то за что? Почему так получилось?.. Теперь еще и папа пропал!

В этот момент у меня зазвонил телефон.

– Блин, Макс, – сказала Оксана. – Не могу такси вызвать. Ни один заказ не берёт, пишет, что нет подходящей машины.

– Вот ленивые, – проговорил я. – Позвони в дежурку, пусть машину пришлют.

– Уже позвонила, – вздохнула она. – Ляцкий говорит, все экипажи на выездах, все заняты. Неизвестно, когда освободятся. Слушай, приедь, забери меня сам.

– Хорошо, скоро буду, – ответил я и отключился.

– Колян, ты за старшего, – обратился я к Шульгину. – Я поехал.

– Что такое?

– Сейчас за Оксаной сгоняю – и обратно. Ты пока объяснение с мадам возьми.

– Мадам, – передразнила меня девчонка. – Что за вульгаризмы у вас в речи?

– А ты, значит, поэтесса у нас, да? – подколол её Шульгин. – Мастер высококультурных слов.

– А вы, значит, менты, – передразнила девушка с той же интонацией. – Слов нормальных не знаете.

– Много разговариваешь, – шикнул на неё Коля. – Так, давай паспорт свой, буду объяснение официально брать.

– А я что, паспорт ношу с собой? – огрызнулась она. – На кладбище? Нет, ну вы в себя-то придите, я к маме ходила…

– Сейчас посмотрим, – буркнул Шульгин, взял её сумочку, открыл, достал паспорт. – Говоришь, не берёшь с собой… Погоди-ка, а это что у нас?

Он вытащил из сумочки складной нож.

– Ха! Макс, глянь, смотри – ножичек! – сказал он, вытащил клинок, механизм щёлкнул. – Слушай, а клинок-то пошире… не похож ли он на тот, которым прирезали Волкова? Нужно экспертам отдать.

– Что ты несёшь! – возмутилась Света. – Это я для самообороны ношу!

– Для самообороны, значит? – хмыкнул Шульгин. – Ну-ну. А это что за флакончик с порошком?

Он открыл крышку, понюхал.

– Ничем не пахнет. Это что?

– На экспертизу надо отправить, – сказал я. – Положи, Коля.

– Сейчас, – кивнул он.

– Я Оксану привезу, и всё с понятыми официально оформим.

– Угу, Макс, давай. Жду.

Я поскорее вышел.

* * *

– Я хочу в туалет, – проговорила Света. – Ты слышишь, эй?

– Я не «эй», а Николай Николаевич, заместитель начальника уголовного розыска, – назидательно и с расстановкой проговорил Шульгин, не отрываясь от компьютера.

Света сидела на диване, закинув ногу на ногу.

– Николай Николаевич, – проговорила она с преувеличенно вежливой интонацией, – не соблаговолите ли отвести леди в уборную?

– Чё, не потерпишь, что ли, леди? – буркнул Коля.

– Представь себе – нет! – огрызнулась Света. – Или отведи меня, или я сейчас наделаю лужу посреди твоего уголовно-начальственного кабинета.

– Интересно, – хмыкнул Шульгин. – Ну-ка, попробуй. Я на видео сниму.

Он демонстративно схватился за телефон, будто и правда собирался включить камеру.

– Ну что ты, будь человеком! – тут же сбавила тон Света. – Писать хочу, аж в ушах булькает!

– Ладно, пошли уже, – вздохнул Коля и нехотя поднялся.

В это время в кабинет заглянул дежурный опер.

– О, Николаич, привет! А ты чё здесь? – удивился он. – А мне дежурный говорит, что ты тут, я и не поверил. Вот с выезда приехал…

– Чё хотел, Вова? – спросил Шульгин, обрывая его предисловия.

– Да там это… – замялся тот. – У меня завтра же отсыпной после дежурства.

– Ну? – буркнул Коля, уже понимая, куда тот клонит.

– Ну, там это… можно я ещё один выходной, отгульчик к нему присобачу? Возьму? Ну, чтобы у меня два дня было. Корешок приезжает, мы там на базу отдыха собираемся… загудим.

– И так народу нет, работать некому, – нахмурился Шульгин, – а ты ещё со своими банями, отгулами!

– Ну, Николаич, ну ты прикрой меня перед Геннадьевной, – взмолился Вова. – Ну скажи, что по семейным, если что. Или что я рапорт на отгул напишу официально, за ранее отработанное время. А я тебе вяленого леща подгоню.

– Чего? – прищурился Шульгин.

– Ну, ты ж теперь любишь вяленую рыбку, – заулыбался Вова. – Ты сам говорил, с Яровым сходил как-то в пивнушку – подсел. А это ж не ерунда – я сам ловил, сам вялил, не магазинное. Лещик жирный. Сейчас как раз до кондиции дошёл. Подсох до состояния корочки! К пиву самое то, пальцы откусишь!

– Два леща, – хмыкнул Коля. – И вот ещё что, своди-ка задержанную до толчка.

– О, а это кто? – удивился Вова, наконец, заметив девушку.

Опер с интересом уставился на Свету.

– Пони в пальто, – проговорила она, уже встав и подбоченившись.

– Слышь… А ты чо такая дерзкая?

– Иди, Вова, – сказал Коля. – Своди ее в тубзик. Только смотри, чтоб не свинтила. Глаз да глаз, она хитрая.

– Ой, да что я, с бабой не справлюсь, что ли? – усмехнулся Вова. – Да куда ей тут бежать. Тут у нас решётки кругом, через дежурку не проскочит. Камеры, к тому же, везде.

– Я тебя предупредил, – уже серьёзно сказал Коля.

Странная какая-то эта девица, и на горюющую дочь не похожа. Но он тут же махнул сам на себя рукой – куда она денется? Современное ОВД – считай, крепость.

Окна с решётками. На первом этаже, где дежурка, так вообще железные ставни, которые, если надо, закрывались изнутри, раскладываясь гармошкой. С прорезями для ведения стрельбы по возможному уличному противнику, как говорил сам Мордюков.

* * *

Вова, тихо ухмыляясь, вёл Свету в туалет. Зашли они туда вместе. Помня слова Шульгина, он на всякий случай проверил решётки на окнах. Створки замкнуты на мощные навесные замки. Всё нормально. На всякий случай заглянул во все три кабинки, проверил, что никого нет, будто искал сообщников задержанной.

– Ну что, долго ещё ждать? Выметайся! – проворчала Света. – Мне уже срочно.

– Э, сударыня, полегче, – буркнул Вова. – Ты с сотрудником полиции разговариваешь!

– А ты в женском туалете находишься, – парировала Света.

Владимир фыркнул и вышел. Света демонстративно хлопнула дверью за его спиной.

Прошла минута. Другая. Пять.

– Э, ну ты что там, скоро, нет? – проговорил Вова через дверь.

Но сразу она не ответила, и, покачавшись на носках от скуки, он добавил:

– Эй! Я с тобой разговариваю! – крикнул Вова. – Ты там как? На долгое заседание ушла? – рассмеялся он, но ответа не последовало.

Тишина. Недоброе предчувствие проскользнуло в мозгу.

«А ведь если упущу, не видать мне ни отгула, ни базы отдыха», – мелькнуло в мыслях.

Он толкнул дверь, та распахнулась, шагнул внутрь.

– Ну ты где там? – пробормотал он, заглядывая в кабинки.

Все двери открыты. Пусто.

– Твою душу мать! – выдохнул Вова. – Испарилась! Как⁈