Текст книги "Земля имеет форму репы (сборник)"

Автор книги: Радий Погодин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Радий Петрович Погодин
Земля имеет форму репы

Земля имеет форму репы

В третьем классе «А» не приживались вожатые. Придет какая-нибудь упитанная семиклассница, уставится в потолок и улыбнется, как будто ее обидели.

Тогда поднимется бывший троечник Яшка Кошкин. Спросит:

– На Марсе есть жизнь?

– Нету, – ответит вожатая.

– А на Венере?

– И на Венере нету.

– А где есть?

– Нигде, – ответит вожатая.

– Ошибочка, – скажет Яшка. – Жизнь есть на голубой планете Земля.

Тогда поднимется отличник Ковалев Петя.

– Не сочтите за труд, докажите нам, что Земля круглая.

И когда вожатая нарисует окружность и на ней как бы горку с наблюдателем, и кораблик, как бы на море, Петя запротестует:

– Нет, нет, – скажет. – Ничего этого не нужно. Это не доказательство. И не обещайте нам фотоснимки Земли, сделанные из космоса. Конечно, мы знаем, что Земля шар. Но мы хотим доказательств. Если можно, средствами математики.

Вожатые (присылали почему-то девочек) просили разрешения выйти и больше не возвращались.

Теперь станет ясным, почему третий «А» в один из дней поздней осени, оставшись после уроков, не шумел, не дрался, не визжал, не пищал – он ждал вожатую, зная все наперед.

День был серый от навалившего и тут же раскисшего снега.

И она вошла. Стройная как обелиск.

Тогда встал Яшка Кошкин. Спросил:

– На Марсе есть жизнь?

– Есть, – сказала она.

– А на Венере?

– Само собой. Уж я-то знаю.

Тогда поднялся Ковалев Петя.

– Ты не могла бы показать нам форму Земли средствами математики?

– С удовольствием. Если учесть массу, жидкое ядро, скорость вращения вокруг оси и вокруг Солнца, а также влияние различных сил галактического и общевселенского характера, квазаров, белых карликов и черных дыр… – Вожатая разрумянилась. Задумавшись, она мазала себе мелом кончик носа. А когда закончила писать уравнение, отошла от доски и полюбовалась. – Вот, все сказанное учтя, мы можем отчетливо видеть, что Земля имеет форму репы. Ты видишь? – спросила она Петю.

Петя сознался, мол, видит, но не отчетливо, у него очки запотели. Петя списал уравнение в тетрадку для дальнейших раздумий.

Тут вожатая глянула на часы, извинилась, объяснила, что ей позарез нужно мчаться, сообщила, что зовут ее Лора, и пообещала прийти в среду.

В среду вместо нее пришел парень лохматый, веснушчатый и симпатичный.

– Хелло, бонжур, гутен морген! Я Толя. Меня Лора прислала.

– На Марсе есть жизнь? – спросил Яшка Кошкин.

– Вы что, мужики? Марс – это для сосунков. – Толя сел за учительский стол, побарабанил пальцами. – Кто знает, от чего происходит собака?

– От волка.

– От медведя.

– От волкодава!

Толя прекратил шум класса взмахом руки.

– Мужики, я в каком смысле спрашиваю? У всех славянских народов собака называется пес. У нас тоже – пес. Но еще и собака. Ну, хордовые! Ну, членистоногие! Ну, жесткокрылые! Думайте!

Третий «А» напрягся.

А Толя выкрикивал:

– СО – приставка. Означает совместное действие. Что же есть БАЧИТЬ?.. Ну, головоногие! Ну, головобрюхие!.. Не знаете. На южнорусском диалекте слово БАЧИТЬ означает – «смотреть». Следовательно, СОБАЧИТЬ означает?

– Смотреть вместе, – прошептал Ковалев Петя потрясенно.

– Стало быть – СОБАКА?

– Смотрящая вместе!.. Помогающая охотнику и пастуху!

– Именно. Лора говорила, что вы мужики толковые. Ты, мужик, чего хочешь спросить? Спрашивай.

Поднялась силачка Ухватова Вера.

– В «Химике» новый фильм – «Смерть негодяя». Не хочешь с нами пойти пособачить?

– Ну, мужики, вы меня радуете. Именно на такой творческий поворот я и рассчитывал. Пособачить с вами я не смогу, у меня конференция.

Толя попрощался на восьми языках и ушел стремительно.

– Самая умная собака – пудель, – сказал Яшка Кошкин. – Наш пудель сам себе имя выбрал – Барбос. Папа разложил перед ним таблички с именами, он и выбрал. Думали, по ошибке, а он, хоть сто раз таблички раскладывай, выберет – «Барбос».

В следующую среду пришел парень с гитарой. Жуя резинку.

– Здорово, ежики. Меня Лора прислала… Короче, я ваш маэстро Гоша. Организуем группу «Анизотропы». Слышишь, – Гоша подмигнул красавице Лиде Мякишевой. – По глазам вижу – на фоно бренчишь. Организуй ежиков. Проверь на слух, на ритмику, на внешний вид. «Анизотропы» – секешь? Чтобы волосы дыбом и уши зеленые. А сейчас, приготовились. Тихо… Пою! – Гоша немножечко поплясал и запел:

Однажды мама пони

Шепнула папе пони:

«Смотаемся в Японию…»

Папа заржал…

– Ржем дружно. Па-па заржа-ал… Ну, кто же так ржет? Ржать надо с восторгом. Повторяем – «Па-па заржа-ал…»

На этот раз третий «А» Гошу порадовал. Гоша воскликнул:

– Атас! Директор в коридоре. Лора мне говорила, что вы сильны, но вы сильнее.

В следующую среду в дверь просунулся парень с оранжевым спортивным мешком в руках.

– Третий «А»? – спросил он. – Как у вас с боксом?

– Завал! – закричал третий «А», предчувствуя радость.

– Наладим. Я от Лоры. Тоник я. Антоний. Имя древнее. – На верхней губе Антония золотились усы. Нос с горбинкой. Брови, как птица в полете, – орел.

Тоник обвел третий «А» взглядом, вынул из сумки две пары боксерских перчаток – Ковалеву Пете и Яшке Кошкину.

– Вы, двое, к доске. Держите нервы. Глубоко вздохнули. Бокс!

А к учительскому столу приближался аспирант-практикант Павел Васильевич Вяземский.

На нем все было новое: и очки, и галстук, и полуботинки.

– Что тут, собственно, происходит? – спросил он.

Тоник ответил:

– Меня Лора прислала. Видите ли, бокс вобрал в себя лучшие стороны рыцарства, плюс гармонию и атлетику.

На этих словах отличник Петя Ковалев и бывший троечник Яшка Кошкин вытерли боксерскими перчатками разбитые носы…

Тогда поднялась силачка Ухватова Вера.

– А вы, извините, кто? – спросила она.

– Я? – аспирант-практикант замялся. – Меня Лора прислала. Просила познакомить вас с топологией. Но, я думаю, это для вас все же сложно.

Ухватова Вера сняла с Петиной правой руки боксерскую перчатку, вложила в нее мел и сказала:

– Петя, покажи на что мы способны.

Петя написал на доске Лорино уравнение. Он так крепко поставил точку, что мел брызнул, будто разбилась лампочка.

Павел Васильевич спросил с любопытством:

– Если не секрет, что это?

– Уравнение, из которого мы ясно видим, что Земля имеет форму репы…

В следующую среду в класс вошла Лора.

Третий «А» вскочил на парты. Третий «А» закричал: «Лора!»

А Лора сказала:

– Здравствуйте, мои быстроногие! Здравствуйте, мои музыкальные! Здравствуйте, мои ясноглазые! Мне о вас говорили так много хорошего…

Именно с этой минуты бывший троечник Яшка Кошкин решил сочинять стихи и, может быть, даже песни.

А чтобы стало понятным, почему эта история называется сказкой, нужно сознаться, что Лора была Василисой Прекрасной, в которую кое-где уже перестали верить.

Где ты, Гдетыгдеты?

Сказка про жеребенка Мишу и его друзей

В других городах, может быть, и не так, а в городе Новгороде все иначе. Даже время там как заколдованное. Когда скучно, грустно, дождь и слякоть, когда делать нечего, время медленно ползет, будто в гору крутую. Когда игры, забавы, солнце – время летит стрелой. Побегал, попрыгал, песенку спел, глядь – уже ночь на дворе.

– Ой, не напрыгался!

– Ой, не накувыркался!

– Ой, не хочу, не буду, не слышу!.. Сказку давай.

– Говоришь, сказку? Пожалуйста.

Про жеребенка Мишу

В городе Новгороде проживал один жеребенок.

Ты, конечно, скажешь, что жеребята проживают в деревне. Например в деревне Коржи Новгородской области.

Согласен.

И все-таки в городе проживал один жеребенок. Мишей звали. Был он золотистого рыжего цвета. На груди пятно, на ногах вроде носочки белые. Жеребенок Миша носил шляпу-панаму с бантиком, потому что погода тем летом стояла жаркая.

Я пришел подарить конфету

Однажды жеребенок Миша гулял по городу. Со всеми здоровался. А мальчишкам и девочкам – малышам – дарил конфеты. Он вынимал их из мешка всевозможные конфеты в разрисованных фантиках – и очень вежливо всем дарил. Причем улыбался и говорил:

– Ешь на здоровье.

Безусловно, все были очень довольны. И мальчишки, и девочки, и сам жеребенок Миша. Но вот беда, когда у жеребенка в мешке не осталось уже ни одной конфеты, к нему подбежал Попугаев Вовка. Запыхавшийся, взъерошенный.

– Давай, – сказала Вовка, – конфету.

Жеребенок знал, что конфеты уже кончились, но все же заглянул в свой мешок и сказал с сожалением, что конфеты уже все кончились.

– Как кончились?! – закричал Попугаев Вовка. – Как другим дарить, так не кончились, а как я подбежал, так все!

– Извини, – сказал жеребенок. – Что поделаешь, я тебе в следующий раз подарю.

– Не хочу в следующий! Я что, хуже! Я, может быть, даже лучше! А ты… – Попугаев Вовка глянул по сторонам и закричал так, чтобы все окружающие услышали: – Ты отвратительный, безобразный, ушастый, глупый осел! Не умеешь дарить – и не брался бы.

– Может быть, – печально сказал жеребенок Миша. – Может быть, я совершил ошибку.

На следующий день жеребенок Миша купил конфету, очень красивую и очень сладкую. Он пошел к Попугаеву Вовке, постучал и сказал, когда ему отворили:

– Добрый день, Вова. Я пришел подарить тебе конфету. Смотри, какая она красивая.

Вовка засмеялся, как показалось жеребенку, слишком громко – прямо захохотал:

– Нашел что дарить! Да у меня конфет сколько хочешь. Я на них даже смотреть не желаю.

Жеребенок Миша отправился в сквер, сел на голубую скамейку и долго размышлял над вопросом, почему понятное вдруг становится непонятным.

Лучше я сам побегаю

Мише дали самокат – покататься. Встал Миша на самокат. Стоит – ждет. Долго стоял. Прохожие спрашивают:

– Миша, чего ж ты стоишь?

– А он почему-то не едет, – отвечает им Миша. – Самокат, а не катится.

– Он и не покатится, – объясняют ему. – Нужно ногой отталкиваться, тогда покатится.

– Что же это за самокат, если нужно ногой отталкиваться? Это неправильно, – сказал Миша. – Это разочарование.

Прохожие стали смеяться.

А в небе летел самолет.

– Вот самолет, – сказал им Миша. – Это правильно. На нем ногой отталкиваться не нужно. Самолет сам летит.

Жеребенок Миша возвратил самокат. И вот что решил:

– Лучше я сам побегаю.

Чтобы все разглядеть поближе

Однажды жеребенок Миша гулял по берегу реки. С удовольствием бегал и на ходу рвал цветы.

Вдруг он услышал:

– Осторожнее, не наступи на меня!

Жеребенок Миша посмотрел себе под ноги и увидел черепаху. Она медленно ползла и, как показалось Мише, скучала.

– Чего ж ты так медленно ходишь? – сказал жеребенок Миша. – Давай я научу тебя быстро бегать. На медленной скорости ничего не увидишь.

– Ты заблуждаешься, – сказала ему черепаха. – Это ты ничего не увидишь на твоей большой скорости. Одно мелькание. Что для тебя цветы? Трава, которую можно жевать на ходу. А на самом деле каждый цветок откровение.

Поскольку Миша был воспитанным жеребенком и привык уважительно относится к мнению старших, а черепаха была, безусловно, старше его лет на сто, он наклонился к самой земле и принялся во все вглядываться.

Действительно, даже простые цветки колокольчики все были разные. Один посветлее, другой поузористее. В каждом из них копошилась жизнь. Маленькие мошки, старательные жучки, ленивые козявки. В травяных зарослях змеились тропинки…

Все это открылось Мише таким неожиданно новым, что он позабыл гулянье, скаканье, беганье. Он шагал очень медленно, чтобы все разглядеть поближе.

Таким образом он и наткнулся на серебристый шар, в котором происходило гудение.

«Что за цветок?» – подумал Миша, шевельнув серебристый шар носом.

Звук в шаре тотчас усилился. В Мишин нос впилось Ядовитое жало.

Жеребенок Миша подпрыгнул, Жеребенок Миша помчался в испуге. А Ядовитое жало гудело и настигало.

Жеребенок бежал со всех ног. Но Ядовитое жало все же настигло его, кольнуло в затылок, да так больно, что жеребенок Миша взвился в воздух. А когда опустился на землю, услышал громкие крики и аплодисменты.

– Молодец, жеребенок Миша! Это был великолепный прыжок. Слава твоим замечательным сильным ногам.

– Слава черепахе, которая медленно ходит, – сказал жеребенок Миша.

Ой, какой Вова…

Вовкина мама купила коробку красок. Подарила Вовке. Вовка тут же побежал в сквер, принялся красить березы. Покрасил одну березу в медный цвет. Покрасил другую березу в железный цвет. Покрасил третью березу в алюминиевый цвет.

Подошел к Вовке жеребенок Миша, спросил:

– Вова, зачем ты березы портишь?

– Я не порчу. Я перекрашиваю. Вон сколько берез белых. Три тысячи. А золотой ни одной. Я сейчас золотой краской помажу – золотая будет. Серебряной помажу – будет серебряная.

Из кустов незнакомый полосатый кот выскочил. Крикнул:

– Нельзя! Природу нужно беречь.

– И жалеть, – добавила прилетевшая в сквер ворона.

– И охр-р-ранять, – прорычал прибежавший откуда-то пес. – Если не прекратишь, я тебя укушу.

Попугаев Вовка побежал жаловаться маме. Но споткнулся и упал на краски, он их в страхе из рук выронил. Поднялся Попугаев Вовка таким:

Нос зеленый.

Ноги сиреневые.

Волосы красные.

Руки синие.

Живот желтый.

Остальное не разберешь – в разводах.

Вовка хотел закричать: «Я вам всем покажу! Вы у меня попляшете!» Но сказал только:

– Ой, какой Вова…

Жеребенок Миша затосковал

Жеребенка Мишу очень огорчало то обстоятельство, что у него фамилии нет. Миша, и все. Была в этом деле какая-то тайна.

Однажды жеребенок Миша подошел к милиционеру товарищу Марусину и спросил:

– Скажите, пожалуйста, откуда у вас такая фамилия – Марусин?

Милиционер улыбнулся, фуражку поправил.

– Как откуда? У меня дочка Маруся. Значит, я чей?

– Марусин, – догадался Миша. – Марусин папа.

– Так точно. – Милиционер товарищ Марусин отдал жеребенку честь и пошел покупать новую куклу своей дочке Марусе.

Жеребенок Миша затосковал. Был он один в городе Новгороде. Откуда ему фамилию взять? Но проезжавший мимо шофер помахал ему из кабины рукой. Крикнул:

– Не горюй, жеребенок Миша, у тебя еще все впереди!

Я теперь Миша Речкин

Похудел жеребенок Миша. От размышлений похудел. И дома, и на улице все размышлял – чьим бы ему стать, чтобы фамилия у него была.

Попугаев Вовка объяснил ему в насмешливом тоне:

– Чего ты нос повесил? Не обязательно быть чьим-то. Можно быть каким-то. Я вот Попугаев, потому что я всех пугаю. Я очень страшный. А ты рыжий. Пусть и фамилия у тебя будет – Миша Рыжий.

Но Мише такая фамилия не понравилась. «Чьим-то быть лучше», – думал Миша.

Попугаев Вовка свое:

– Можно по работе, которую делаешь. Например, Кузнецов. Или Моряков. Я, когда вырасту, буду Моряковым. Или Летчиковым.

Вовка загудел, зарокотал, проломился сквозь кусты в сквере и налетел на дворника тетю Анфису, которая поджидала его с метлой.

«По работе хорошо, – думал Миша. – Но чьим-то все равно лучше. И кузнец может быть чьим-то. Например, кузнец Антошкин. Или моряк Васин…»

Так размышляя, поглядывал Миша по сторонам, все искал, чьим бы ему стать. Наконец неподалеку за городом среди полей и лугов набрел он на маленькую речку. Текла она в траве тихо и вся сверкала солнечными бликами. Как бы улыбалась.

– Здравствуйте, – сказал Миша. – Как вас зовут?

– Просто речка, – ответила речка… – Я безымянная.

– А у меня фамилии нет, – пожаловался Миша. – Я просто Миша.

Они помолчали. Речка поглядывала на Мишу солнечно и голубоглазо. И так стало Мише возле нее хорошо, что он вдруг сказал:

– Хотите, я буду вашим? Мишей Речкиным буду.

– Хочу, – ответила речка. И засмеялась. – А я твоей буду. Имя у меня тогда будет. Мишина речка.

Им обоим стало очень приятно и весело.

Потом Миша в город помчался. Прибежал к милиционеру товарищу Марусину. Крикнул:

– Я теперь Миша Речкин! И у речки теперь имя есть. Теперь она Мишина.

Милиционер товарищ Марусин подошел к карте своего района, карта у него на стене висела, сказал:

– Покажи, которая.

Жеребенок Миша долго искал свою речку, на карте ведь все иначе выглядит. Наконец показал:

– Вот она! Маленькая-маленькая…

Милиционер товарищ Марусин взял красный карандаш и написал где надо: «Мишина речка».

Так и стало. И все ребятишки, и лягушата, и воробьи говорят: «Пойдем на Мишину речку…»

А Миша теперь с фамилией.

Что там, за холмом

Жеребенок Миша вышел из города. Побежал по полю и увидел холм.

«Интересно, – подумал жеребенок Миша. – Что там, за холмом?»

Обогнул холм и увидел перед собой холм.

«Интересно, – подумал он. – Что же там, за холмом?»

Еще раз обогнул холм и опять увидел перед собой все тот же холм.

Жеребенок Миша крепко задумался.

– А может быть, холм для того и стоит, чтобы оно было – что-то там, за холмом.

И когда Миша домой шел, то, оглядываясь, он видел холм.

И оно было что-то там, за холмом.

Про мышонка Терентия

Там же, в городе, проживал мышонок Терентий.

Он разгуливал в красных трусиках, которые сшила ему прабабушка Агриппина. Трусики были большие – прабабушка шила на вырост. Мышонок Терентий мог бы спрятаться в них с головой – бездомные коты ни за что не догадались бы, что это он, мышонок Терентий. Конечно, о мышатах и составилось не очень лестное представление, как о существах робких, но справедливости ради нужно сказать, что встречаются среди них ребятишки отчаянные.

Мышонок Терентий нашел выход

Мышонок Терентий был сиротой. Бабушку его съел кот. Маму унесла сова. Папа ушел за сыром и не вернулся. Осталась у мышонка Терентия только прабабушка Агриппина.

Прабабушка Агриппина знала все проходы под стенами Новгородской крепости, все каменные погреба, бездонные колодцы и множество других тайн. У всех щелей и трещин, которые вели наверх, она поставила мелом крестики. Это означало, что мышонку Терентию здесь проход запрещен.

Но кому не хочется знать, что же там, наверху?!

Мышонок Терентий приставал с этим вопросом ко всем встречным – даже к паукам и сороконожкам. Сороконожки, существа робкие, убегали. Мыши отвечали уклончиво. А пауки! Вместо разумного ответа они ворчали, пыхтели и даже фыркали.

Один толстенный паук просто-напросто повернулся к мышонку спиной, подошел к стене и невежливо исчез.

Мышонок очень удивился. Он знал, что толстые пауки могут лазать по тоненькой паутине, но чтобы они так невежливо исчезали в стене!

Мышонок сунул свой нос в то место, где исчез паук. Нос тоже исчез. Мышонок сунул туда свою голову.

– Ой, – сказал он. – Это, оказывается, щель! Про эту щель прабабушка Агриппина, наверно, не знает. Иначе бы она и ее пометила крестиком.

Мышонок Терентий лез вперед без остановок. Нос его дрожал, потому что там впереди пахло чем-то неподземным.

Щель повернула. Возникло сияние. В этом сиянии шагал мохнатый толстенный паук. Он казался громадным.

Сияние все разрасталось, а паук уменьшался.

Наконец сияние превратилось в свет, льющийся со всех сторон, а громадный мохнатый паук – в обыкновенное насекомое.

Потом он и вовсе исчез.

Потому что мышонок Терентий вдруг и сразу все вместе увидел: голубое небо, синюю-синюю реку, желтый песок, зеленую траву и почти малиновые стены крепости.

Известно: кто сможет все это увидеть не по отдельности, а все сразу, тот непременно станет художником.

– Какой восторг! – прошептал мышонок Терентий. – Это не описать словами.

Мудрая прабабушка Агриппина сидела неподалеку в тени лопухов, глядела на своего правнука, вытирала глаза платочком и говорила сама себе:

– Я знала. Я всегда знала, что он найдет выход.

Приходи ко мне любоваться

Ты чего глаза зажмурил! – спросил Попугаев Вовка.

Мышонок Терентий повернул голову, но в глазах его все стояли голубое небо, синяя-синяя река, желтый песок, зеленая трава и почти малиновые стены крепости.

– Восторг! – сказал мышонок Терентий.

– Где? – Вовка глянул туда-сюда. Кулаки сжал – вдруг над ним шутят? Потом сказал: – Ага! Надел красные трусики и выставляешься. Да у меня пять красных трусов в комоде.

– Ах! – сказал мышонок Терентий. – Разве об этом речь? Если бы я умел рисовать! Я бы нарисовал голубое небо, синюю-синюю реку, желтый песок и почти малиновые стены крепости с башнями.

– Раз плюнуть. Пять минут на все дело, – сказал Попугаев Вовка.

Мышонок Терентий оробел. Подтянул трусики к подбородку.

– И все на уровне восторга?

– Даже выше. – Попугаев Вовка надул живот до отказа. – Я уже сто картин нарисовал. Приходи ко мне любоваться.

Мышонок Терентий обрадовался. Поблагодарил Вовку три раза. Спросил Вовкин адрес.

– Я приду. Я приду непременно…

Потом принялся смотреть в небо над башнями. Древние башни летели вверх в беспредельность. Синяя-синяя река косо падала вниз. Желтый песок сливался с рекой и отвесно уходил в глубину.

– Это же только на первый взгляд все стоит на своих местах. А на самом-то деле все-все летит, – прошептал мышонок Терентий.

– Бедный мышонок, – вздохнула в тени лопухов прабабушка Агриппина. Это летит земля… Представляю, как ему будет трудно.

Мышонок Терентий взобрался на головокружительную высоту

На следущий день мышонок Терентий причесался, умылся и опять причесался: сто картин на уровне восторга – это обязывает. Попросил прабабушку Агриппину погладить трусики. И пошел к Попугаеву Вовке.

Когда Попугаев Вовка открыл дверь, мышонок Терентий вытер ноги о коврик и поздоровался.

– Как дела? – спросил Вовка. – Давай я тебя в бильярд обыграю, в настольный?

– Если можно… я бы посмотрел картины… – сказал мышонок застенчиво.

Попугаев Вовка почесал в затылке. Полез под диван. Вытащил оттуда альбом.

Мышонок открыл обложку, готовый выражать восторг вздохами разной тональности. Но…

Странички альбома склеились. От них пахло заварным кремом, клубничным вареньем, сыром. А когда мышонок Терентий все же отлепил одну, то увидел команду косматых боксеров с красными носами, жирными ушами и тусклыми глазами. На майках у них были налеплены конфетные фантики с названием «Лимон».

Мышонок Терентий посмотрел на Вовку испуганным взглядом и прошептал:

– Я пойду…

– Куда?! В гостях все расхваливать нужно. И улыбаться… – Попугаев Вовка так улыбнулся, что мышонок тут же выскочил из квартиры.

Мышонок Терентий мчался по улице.

Попугаев Вовка за ним.

– Не умеешь в гости ходить – не ходил бы! Невежа.

А крепостная стена совсем близко.

Мышонок Терентий шмыгнул в дверь самой высокой башни. Помчался по каменной лестнице. Витками. Все вверх.

На крутой крыше самой высокой башни была избушка-сторожка со своей крышей, кстати, тоже крутой. Выше уже ничего не было, только копье железное, на котором поскрипывал, поворачиваясь, медный флаг.

Прижался мышонок к железному копью, закрыл глаза на секунду. А когда открыл, то увидел так ярко: голубое небо, синюю-синюю реку, желтый песок, зеленую траву, почти малиновые стены крепости. Весь город Новгород увидел. Ближние и дальние окрестности. И все это кружилось плавно, как медленные карусели.

Мышонок Терентий вздохнул всей грудью.

– Как прекрасно! Какая головокружительная высота…

Внизу, едва различимый, стоял Попугаев Вовка. Грозил кулаком и что-то кричал.

С головокружительной высоты он показался мышонку Терентию не очень умным.

Будем терпеливы

Мышонок Терентий поселился в избушке-сторожке, в которой было четыре окна на все четыре стороны.

– Там так удобно рисовать, чтобы все летело и непременно кружилось, объяснил мышонок Терентий прабабушке Агриппине.

Прабабушка Агриппина вытерла глаза под очками.

– Чем выше мышонок залезет, тем с большей высоты мышонку падать.

И тем не менее она купила ему все, что нужно для художника.

Даже клетчатый шарф.

Однажды, когда она, по обыкновению, сидела в тени лопухов, у крепостной стены, смотрела вверх и грустно вздыхала, к ней подошел милиционер товарищ Марусин.

– Прошу прощения, у вас неприятности?

Милиционер товарищ Марусин, естественно, не мог пройти мимо прабабушки, когда она так грустно вздыхает.

– Вздохнешь не раз, если приходится смотреть на правнука, задрав голову, – объяснила ему прабабушка. – Мне так хочется дать ему какой-нибудь дельный совет, но чтобы туда залезть, нужно быть либо очень молодой, либо летучей.

Милиционер товарищ Марусин посмотрел в бинокль на самый верх самой высокой башни – мышонок Терентий сидел там и недвижно смотрел на чистый лист бумаги.

– В данный момент ему советы не нужны.

– Он уже несколько дней так сидит. Это не отразится на его здоровье?

– Будем терпеливы, – сказал милиционер товарищ Марусин. Отдал прабабушке Агриппине честь и пошел на берег реки, чтобы послушать, как плещет волна, как толкаются и скрипят лодки.

Нарисовал бы ты чистое небо

Мышонок Терентий обмотал шею клетчатым шарфом и принялся рисовать все летящее.

Нарисовал березу летящую. Получилась береза спиленная.

Нарисовал летящий дом. Дом получился недостроенный снизу. Люди никак не могли в него войти и, конечно, очень сердились.

Нарисовал Попугаева Вовку летящего.

Вовка получился падающим. Он падал и грозил мышонка прибить.

Увидел мышонок вдали озеро Ильмень.

Нарисовал летящее озеро – получился дождь.

Мышонок разорвал все четыре картинки. Отнес их в парк, в урну для мусора.

Дома он снял клетчатый шарф. Повесил его на гвоздь. Вымыл пол, потому что закапал его, пока рисовал все летающее.

Прикрепил кнопками чистый лист бумаги и уселся перед ним на табуретку.

Ему было страшно. Проведешь торопливой кистью – и чистый лист, такой белый, превратится в испорченный.

Казалось мышонку, что болит у него сердце, а душа задыхается. Хотя на головокружительной высоте, где он поселился, чистого воздуха было много.

Несколько дней просидел мышонок перед чистым листом.

Однажды на подоконник опустилась ворона, уставшая от полета. Она была уже старая. Можно сказать, седая. Отдышалась она и сказала:

– Нарисовал бы ты чистое небо. Просто чистое небо.

– Интересная мысль, – согласился мышонок.

А ворона уже улетела.

Как мышонок Терентий стал голубым

Чистое небо нужно рисовать очень чистыми красками и очень чистой водой.

Мышонок Терентий тщательно вымыл краски. Вымыл кисти. Набрал чистой-чистой, прозрачной воды. И принялся рисовать.

А когда закончил и отступил, чтобы полюбоваться, ему показалось, что смотрит он прямо в небо.

– Или у меня с глазами не все в порядке, – усомнился мышонок, – или я кисточкой дырку в бумаге протер?

В этот момент картина его шевельнулась, сорвалась с кнопок и полетела к окну.

– Куда? – закричал мышонок и ухватил картину за край.

Но она так сильно стремилась ввысь, туда, где небо такое же синее и чистое, как она сама, что вылетела в окно вместе с мышонком.

Подлетевшие воробьи закричали:

– Смотрите!

– Мышонок оторвал от неба лоскут!

– Смотрите!

Земля была уже далеко внизу – все окрестности и замечательный город Новгород.

«Если я улечу навсегда, то я уже никогда не нарисую синюю-синюю реку, желтый песок, зеленую траву и почти малиновые стены крепости…»

– Ах! – Мышонок Терентий отпустил картину и полетел вниз.

Кувырком.

Спрашивается, зачем мышонку хвост?

Затем, чтобы в такую минуту ударить мышонка по самому кончику носа. Тогда мышонок чихнет и придет в себя.

Мышонок Терентий чихнул, пришел в себя, распушил все шерстинки, растопырил лапы – падение его стало плавным.

– Давай к реке! – кричали ему воробьи. – Хвостом заруливай.

Когда Терентий вылез из воды и отряхнулся, то не мог понять, почему бездомные коты, глядя на него, ворчат:

– Фу! Какой несъедобный.

Наконец он увидел себя в круглом зеркальце, которое оставили на берегу купающиеся туристы.

Увидел и ахнул.

Стал он теперь голубым.

Мышонок Терентий расстроился, хотел помчаться за мылом, шампунем, порошком стиральным.

Но, подумав, раздумал:

– Может быть, это пройдет со временем…

Еще немного терпения

Мышонок Терентий спешил к себе в башню. Завернул за угол крепостной стены и воскликнул:

– Ой!

Перед ним стоял жеребенок Миша.

Жеребенок Миша тоже воскликнул:

– Ой!

Потому что перед ним был мышонок, каких не бывает.

– Ты такой красивый, такой золотой, – сказал мышонок Терентий.

– Ты такой красивый, такой голубой, – сказал жеребенок Миша.

– Я вижу! Я сейчас все-все вижу! – закричал мышонок Терентий. – Я понял… Быстрее. За мной.

Они побежали. Но вдруг мышонок Терентий остановился.

– Нет. Лучше подожди меня здесь. Будь другом. Вот здесь, пожалуйста. – Мышонок Терентий отвел жеребенка Мишу к крепостной стене, где зеленая трава и желтый песок. И повторил: – Будь другом. Я тебя очень прошу.

– С удовольствием, – сказал жеребенок Миша. – Мне очень хочется быть твоим другом.

– Слов нет, как я рад! – прокричал мышонок Терентий. Он уже мчался по лестнице самой высокой башни в избушку-сторожку, где было все, что нужно художнику, даже клетчатый шарф.

– Как вы думаете, сейчас у него получится? – спросила прабабушка Агриппина. Она сидела на бугорке в тени лопухов и вязала мышонку теплый жилет.

– Я не знаю, что вы имеете в виду. – Ответил ей жеребенок Миша.

А милиционер товарищ Марусин подошел сзади, посмотрел в бинокль на самый верх шатровой башенной крыши. И сказал:

– Еще немного терпения…

Мышонок Терентий рисовал. Древние башни крепости, почти малиновые, как бы летели вверх, и песок желтый как бы сливался с рекой синей-синей и отвесно уходил в глубину. Трава зеленая кружилась плавно, как медленные карусели. А у крепостной стены стоял жеребенок Миша, приводя все цвета природы в движение своим удивительным золотистым цветом.

Клад и разбойники

Жеребенок Миша и мышонок Терентий стали друзьями.

Ты непременно скажешь, что жеребенок с мышонком дружить не станет: жеребенок вон какой большой, а мышонок вот какой маленький.

Согласен. В других городах конечно, в других городах так. Но в нашем городе всякое чудо произойти может.

Что ты с гордостью добавишь

– Почему ты такой задумчивый? – спросил мышонок Терентий у жеребенка Миши.

– Я размышляю о дружбе.

– Что о ней размышлять? Все так прекрасно.

– Вот я и размышляю… Если у меня спросят: «Кто твой друг?» – Я отвечу: «Мышонок Терентий». И с гордостью добавлю: «Он, между прочим, художник». А если у тебя спросят, кто твой друг?

– Я скажу – жеребенок Миша.

– А что ты с гордостью добавишь?

– Для дружбы это не имеет значения.

– Но ты не знаешь, что произошло вчера. Вчера я сочинил стихи… Если плохо, ты сразу скажи. Тогда я больше не буду… – Жеребенок Миша пошевелил губами и начал читать застенчивым голосом:

Ночью туман спустился.

Утром цветок распустился.

Днем зачирикала птичка.

Вечером вспыхнула спичка.

Ночью пожар случился.

Утром цветок не распустился…

Последнюю строчку жеребенок Миша проговорил шепотом, отвернулся и перестал дышать от самых наихудших ожиданий.

А мышонок Терентий поддернул свои трусики и закричал:

– Нет слов! Теперь, когда меня спросят: «Кто твой друг?» – я скажу: «Жеребенок Миша». И с гордостью добавлю: «Он, между прочим, поэт…» В сущности неплохо, если мы сможем немножко гордиться друг другом.

Мы вдвоем

Жеребенок Миша шел по берегу Мишиной речки и сочинял стихи.

Растут на кочке цветочки…

Мишина речка журчала по камушкам, как бы посмеивалась над Мишей.

Но он на нее не обижался.

Вдруг Миша увидел ворота – одни посреди поля. На воротах замок ржавый.