Текст книги "Муравьиное масло"

Автор книги: Радий Погодин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Муравьиное масло

Поселок дачного треста расположился на высокой песчаной горе у самого моря. За веселыми разноцветными домиками сосновый бор. Внизу, под горой, серая лента шоссе. По одну ее сторону малина, черемуха – целые заросли. По другую – песок, голубая осока, источенные водой камни и море…

Море волнуется, вздыхает. Это ветер треплет его пенистые волны, и они, не зная куда деться, выплескиваются на берег. А бывает, заспорит море с ветром. Тяжелые валы нальются яростью, заревут, загрохочут. Словно подбадривая их, загудят на горе́ сосны, – они ведь тоже с ветром не ладят.

Но чаще всего море спокойно и блестит, блестит, будто его начистили. В такие дни виден Ленинград. Он синеет на горизонте тонкой зубчатой полоской. Золотыми блестками светятся купола и шпили. Кронштадт тоже виден. Он за горизонтом, и поэтому кажется, – трубы судоремонтных верфей и круглая голова собора торчат прямо из воды. Тихо в такие дни. Лишь асфальт шипит под колесами краснобоких автобусов, грузовиков и легковушек. Тихо и хорошо.

* * *

«Победа», которую Валеркиной бабушке дали на фабрике, катила по извилистому шоссе. Она обгоняла сутулых, старательных велосипедистов, юрких «Москвичей». Иногда за окном медленно проплывал раскаленный бок автобуса с белой табличкой – «Ленинград – Зеленогорск»; сверкая лаком и голубоватой хромировкой, проносились «ЗИМ»ы… Вдоль дороги мелькали санатории с красивыми названиями, белые гипсовые спортсмены, громадные сосны и люди в светлых платьях, полосатых пижамах, веселые и неторопливые.

Валерка сидел в уголке, зажатый тяжелым тюком с постелями, грустно смотрел в окно и неслышно вздыхал.

Только раз он оживился, но бабушка тут же постаралась испортить ему настроение.

За одним из поворотов на дорогу вылетел синий мотоцикл и, круто развернувшись, стал на пути.

Шофер рванул на себя ручной тормоз. Завизжали колеса. Деревья за окошком перевернулись, и какая-то сила сбросила Валерку с сидения.

– Крушение!.. – закричал он. – Катастрофа!.. – А когда выкарабкался из-под навалившихся на него постелей, спросил: – Раненых нет?..

Бабушка толкнула шофера локтем.

– Видал? Вот он, мой отдых… – потом повернулась к Валерке, спросила, покачивая седеющей головой: – И в кого ты такой уродился?.. Шальной какой-то… – Она сердито перегнулась через спинку сидения, помогла Валерке водрузить на место постель. – Лучше б я в фабкоме путевку взяла, чем с тобой маяться…

– И не майся… Я не навязывался на твою дачу, – пробормотал Валерка, устраиваясь у окна.

От мотоцикла к машине шел милицейский лейтенант в белом кителе. Он приложил руку к козырьку, попросил у шофера документы.

– В чем дело? – полюбопытствовал шофер, достав из кармана путевку и права. – Я правильно ехал, скорость не превышал, тормоза, сами видели…

Лейтенант осмотрел документы, номер машины… Китель у него был запыленный, лицо усталое, серое… Видно, не один десяток километров проехал он сегодня по знойным дорогам.

– Все в порядке… Можете ехать.

Машина, словно этого и дожидалась, вздрогнула, зафырчала и опять понеслась по серому бесконечному асфальту.

Валерка нахохлился у своего окна. Нет на земле справедливости: одним – всё, а другим – только тычки да упреки. Бабушка, например, и в трамваях, и в троллейбусах, и даже в автобусах ездит бесплатно, у нее специальная карточка от государства. У бабушки есть орден. Ее каждый праздник приглашают на трибуну. Однажды она даже Валерку с собой взяла.

По Дворцовой площади за тяжелым гвардейским знаменем шли герои. Так шли, что дух захватывало!..

После парада Валерка несколько дней вышагивал по комнате, высоко подбрасывая ноги, повернув голову к правому плечу.

– Чистый гусак, – качала головой бабушка. – Ну скажи ты мне, чего шею выворачиваешь?…

Как-то после школы ребята устроили во дворе сражение.

Валерка пришел домой с оторванными пуговицами, с расцарапанной щекой.

Бабушка сдвинула очки на лоб.

– Что, горюшко, отколотили?..

Валерка промолчал.

Тогда бабушка скрутила полотенце крепким жгутом и задала Валерке деру. Он не пикнул. Зато бабушка села на стул и заплакала.

– Вот изверг!.. Иль тебе не больно, иль у тебя совести нет?

Родители не вмешивались в бабушкину педагогику. Лишь один раз Валерка слышал, как отец сказал матери, что бабушка вырастила четверых и хорошо знает, как это делать.

Но хуже всего получилось с дачей. Еще в прошлом году мама пообещала свозить Валерку на Волгу, на свою родину. И вот теперь выяснилось, что маме дадут отпуск только в сентябре, а Валерка с бабушкой отправятся на дачу. Разве это справедливо?.. Но, думай не думай, вздыхай не вздыхай, что родители решили, так и будет.

Скоро за окошком «Победы» замелькали посаженные аллейкой березы. Потянулись крашеные заборы палисадников.

Машина затормозила у голубого щиткового домика с верандами.

Шофер помог перетащить вещи.

– В субботу, Катерина Николаевна, приеду за вами. Чехи на фабрике будут, вам обязательно встретить их надо.

Пока они разговаривали, Валерка оглядел новое жилье – небольшую комнату и веранду. От казенных коек с сетками, от мутных, немытых стекол веяло ленивой скукой. Пахло пылью, смолой, мышами. Валерка потер кулаком затылок, взялся было развязывать тюк с постелями, но тут отворилась дверь. В комнату вошла высокая, стриженная под польку девушка. Она застенчиво улыбнулась, словно чего-то набедокурила и ждала прощения. Потом сказала: «Я с братом живу за стенкой, зовут меня Мариной и… значит, будем знакомы».

Марина сразу принялась помогать бабушке обтирать пыль, вешать на окна занавески, расстилать салфетки.

Валерку выпроводили.

Он обследовал лужайку за домом, пожевал желтые цветы акации и выбрался на улицу.

У забора сидел согнувшись загорелый мальчишка, прибивал оторванную доску. Он неохотно вставлял гвозди в почерневшие от ржавчины дырки, слегка пристукивал их молотком. Потом остановился, раздумывая, продолжать дальше или бросить.

Валерка подошел к незнакомцу и на всякий случай сжал за спиной кулаки.

– Тебя, может, не кормят?.. Ударить как следует не можешь…

Мальчишка обернулся. Лицо у него было строгое, брови насуплены, а глаза, голубые, как весенние лужицы, смотрели простодушно и без злобы.

– Почему не кормят?.. Сам не ем. – Он поплевал на ладошки и, один за другим, ловко вогнал все гвозди в доску. – Еда не главное в жизни человека. Есть нужно, когда это необходимо. – Черномазый помолчал, подумал, стоит ли объясняться с каждым встречным-поперечным, потом добавил: – Нужно приучать себя к лишениям, в жизни это пригодится… Особенно в путешествиях. – Он уселся поудобнее, долго, внимательно разглядывал Валерку и, видимо, довольный осмотром, доверительно поведал: – Сейчас я расстроенный… Хотел в Ленкорань с Васькой податься – сестра все запасы отняла, не пустила. Привезла вот на дачу…

Слово «дача» он произнес с таким презрением и так безнадежно махнул рукой, что не рассчитал и здорово ударил костяшками пальцев по доске. Валерка думал, – сейчас завоет или, по крайней мере, затрясет ушибленной рукой. Но ничуть не бывало. Мальчишка только слегка поморщился и назвал заборы пережитками капитализма.

У Валерки с заборами были давние счеты, но он ругал их гораздо примитивнее: «Дурацкие заборы. Проклятые загородки»… А «пережитки» – это было что надо. Валерка сел рядом с незнакомцем, подергал прибитую только что доску.

– Крепко… А я бы и делать не стал…

– А я и не делаю… Я лаз заколачиваю. – Мальчишка посмотрел на свою работу с откровенным огорчением. – Соседка тут ведьма… Как тебя зовут? – вдруг спросил он.

– Меня?.. Валерка. А тебя?

Мальчишкин нос, облупленный, красно-бурый от солнечного пережога, смущенно наморщился.

– Меня все Ивой называют… Вообще-то Ванька. Когда Маленький был, так мать: «Ивашка, Ивка…» И Марина от нее переняла. В школу придет: «Как мой Ива?» На дворе – «Ива, спать!» Так вот и мучаюсь с деревянным именем… Только ты не думай, – встрепенулся он, – Марина у меня не какая-нибудь аристократка. Она художница!

Валерка придвинулся ближе. Ему очень хотелось рассказать про «изверга», «мучителя», «размазню»… Он сочувственно сопел, придумывал, чем бы помочь новому товарищу, но как тут поможешь!

– А у нас по дороге документы проверяли, – сказал он как бы между прочим.

– Милиция?..

– Угу… На мотоцикле, как развернется, чуть не столкнулись…

– Сегодня какие-то воры с пляжа «Победу» угнали. Милиция их сейчас вовсю разыскивает. – Ива повертел перед Валеркиным носом молотком. – Найдут, не беспокойся; они, знаешь, еще и не такое находят… Пойдем посидим в палисаднике.

На дорожке перед домом катался на велосипеде стриженый мальчишка с большими оттопыренными ушами. Он разогнался, покатил прямо на Валерку, но вовремя затормозил и свернул в сторону. Потом начал фасонить. Ездил, расставив руки, клал ноги на руль, садился на багажник.

Валерка спросил:

– Кто это?

Ива посмотрел на велосипедиста прищурясь, словно видел его впервые, и равнодушно ответил:

– Яшка Ушастик, презренная личность и мелкий собственник.

– А велосипед у него хороший.

– Еще бы!.. – Ива сел на скамейку с ногами.

Валерка примостился рядом.

Яшка, заметив любопытные Валеркины взгляды, сбегал домой, вынес спиннинг с пробковой рукояткой и фотоаппарат. Сел на крыльце и принялся крутить спиннинговую катушку. Потом начал забрасывать блесну прямо под ноги Валерке.

Валерка глянул на Иву. Тот сидел спокойно, на Яшку совсем не обращал внимания, будто его и не существовало на свете. Валерка тоже поднял ноги на скамейку, зевнул и стал сосредоточенно ковырять в ухе.

Яшка поерзал на крыльце, отложил спиннинг, взял фотоаппарат. Навел на ребят объектив, пощелкал затвором для эффекта…

Валерке очень хотелось посмотреть, а может, даже и в руках подержать все эти замечательные вещи. Он не понимал, почему Ива не проявляет к Яшке никакого интереса, но раз товарищи, – значит, точка, держи марку.

Яшка громко, во всю глотку, запел песню – «Шагай, вперед, мой караван…», сердито посмотрел на ребят, забрал свое добро и ушел в дом.

– Ты что, не разговариваешь с ним, да?.. – с любопытством спросил Валерка.

– Он жи́ла, единоличник! У меня с ним только один разговор может быть – нокаут в первом раунде! – Ива согнул тонкую, но, видно, сильную руку и быстрым движением выбросил ее вперед. – Бац!.. И ноги кверху…

Валерка уважал Иву все больше и больше. Он был страшно рад и горд. Потому что нельзя человеку жить без друга, без настоящего, отчаянного, верного товарища. Что Ива настоящий, Валерка не сомневался.

– Где ты так загорел?..

– А на крыше, когда с Васькой в Ленкорань готовились… – Скоро выяснилось, что Васька – дворничихин младший сын и самый надежный Ивкин городской друг. Каждое утро они брали ключ от чердака, ходили потихоньку на крышу, загорали перед школой. – В Ленкорани, понимаешь, жара. Туда без подготовки нельзя.

Валерка хотел спросить, что это за Ленкорань, – может, в Африке? Но оказалось, Ленкорань – такое место на Каспийском побережье, где работает Васькин старший брат.

Ива рассказывал, и перед Валеркой вставала удивительная страна. Лежала она где-то южнее Баку, в низине, у дикого Талышского хребта, на самой границе с Ираном. Всюду в этой стране росли мимозы, гранаты, мирты, крепкий, как железо, самшит… Валерке они представлялись огромными деревьями с корявыми ветками и желтыми крупитчатыми цветами, какие в марте продают на Невском. Бродят в Ленкорани свирепые стада кабанов, тигры и леопарды, которые пробрались тайными звериными тропами из далекого Белуджистана. Рассказывая, Ива для убедительности подпрыгивал на скамейке, таращил глаза, рычал. Окончательно сразило Валерку то, что люди в Ленкорани ездят на громадных индийских быках – зебу.

– Ври!

– Чтоб мне пропасть! – поклялся Ива. – Вот вырасту, обязательно туда подамся.

– А чего ждать-то! – Валерка сжал кулаки, насупил брови, будто решил рассчитаться с кем-то одним махом. – Знаешь что?.. Давай сбежим!.. У меня сто рублей есть, на ружье копил.

– Фи-ить!.. – тихонько свистнул Ива. – Ты что, с луны упал?.. Не подходит. Я еще в прошлом году пробовал. – Ива поморщился, вспомнив что-то неприятное. – Сейчас необитаемый остров открыть легче. На первой станции ссадят и домой – марш, марш!.. Вот когда вырастем, – другое дело; обязательно подадимся. Мы там, знаешь, загорим, как черти… А может, ископаемые найдем… А?.. Как ты думаешь с научной точки зрения?

Но, несмотря на это утешение, Валерка вдруг скис, понурил голову, потом едва слышно пробормотал:

– Я никак не думаю… Ко мне загар не пристает.

Ива удивленно посмотрел на Валерку.

Был его новый товарищ худеньким, но широкоплечим пареньком. Волосы на розовой голове топорщились ежиком. На тонком носу тесно сидели крупные веснушки. Веснушек, впрочем, было у него хоть на продажу, разных: и больших, и маленьких. Они целыми племенами поселились у него на плечах и даже на спине.

– Доктора говорят, у меня пигмента не хватает, – ожесточенно продолжал Валерка. – Я его, окаянного, уж как искал, все аптеки обегал… Нигде нету.

Ива понимающе причмокнул.

– Да… Дефицитная вещь. У нас он не произрастает, – климат вредный. Только на Мадагаскаре… Я от моряков слышал, мальгаши им кожу натирают.

– Чего?

– Ну, мальгаши, мадагаскарские негры. – Ива хотел рассказать про мальгашей подробнее, даже показал, как королева Ранавелона Первая выгнала взашей французских миссионеров, но тут прямо над ребячьими головами кто-то сказал:

– Вот вы на Мадагаскар и валяйте. Там вам эта Ранавелона пигменту даст… по шее.

В окне над скамейкой торчал Яшка Ушастик и улыбался ехидно.

– Поедем, если надо будет, – просто ответил Ива. – А тебе забота?

– Забота… Сойдите с нашей скамейки!

– А откуда она ваша? Она общая, – ввязался Валерка.

– Нет, наша… Раз под нашим окном, – значит, наша. – Яшка выпятил толстые губы, словно собрался плюнуть. – Ты, Ива – Сосновый гибрид, зачем в наш сад чужого привел?

– Я не чужой! – крикнул Валерка. – Я сегодня приехал. А ты… А ты…

Яшка только ухмыльнулся, состроил рожу и заорал, чтобы они убирались с его скамейки. Потом ему показалось этого мало. Он запел: «Иванушка дурачок, попляши за пятачок». А Валерку окрестил «Молочной сосиской», «Загаром в крапинку», «Веснушчатым негром».

Валерка покраснел, сжал кулаки и глянул на Иву.

Ива сидел полузакрыв глаза, будто Яшка не дразнился вовсе.

– Не обращай на него внимания, – громко сказал он. – Этот дурак, Яшка, даже полезен. Я на нем волю закаляю.

Валерка отвернулся от окна. Он скоро остыл и только удивлялся, как у Яшки здорово привешен язык. А Яшка, видно, устал кричать. Отвязался – охрип, наверно.

Не успели друзья вдоволь посмеяться над охрипшим Яшкой, как на них вылился целый поток холодной воды.

В окне стоял Яшка с большой алюминиевой кастрюлей.

Ива в одну секунду забыл про волю, и они с Валеркой мигом очутились у окна. Но не тут-то было. Окно захлопнулось, а Яшка, прижав нос к стеклу, издевался:

– Что, мало попало?.. Я вам еще волю закалю!..

У Валерки внутри все кипело. Он замахнулся, хотел дать по расплющенному Яшкиному носу, но Ива оттащил его в сторону.

– Брось, стекло разобьешь.

Несолоно хлебавши отошли ребята от окна. Но злополучное столкновение с Яшкой Ушастиком не закончилось. На крыльцо выскочила толстая женщина в розовом сарафане.

– Хулиганы!.. Где Марина Николаевна? – она набрала в легкие воздуха, словно собиралась надуть волейбольный мяч, и заголосила: – Марина Николаевна, сюда люди отдыхать приехали! Я попрошу, избавьте нас от этих… этих варваров! – Последние слова толстуха произнесла с таким возмущением, что Валерка испугался, как бы чего не испортилось у нее в горле. Уж больно громко и раскатисто у нее получилось «р».

– Атмосфера накаляется, держись! – веско произнес Ива.

Толстуха вперила в него немигающие выпуклые глаза и вдруг заметила молоток, которым Ива прибивал доску, да так и не успел отнести домой. Молоток Ива держал перед собой, как пистолет, выставив вперед деревянную рукоятку. Толстуха тучей двинулась на ребят. Они потихоньку пятились к калитке, и толстуха выгнала бы их на улицу. Но тут на крыльце появилась Марина.

– Ух ты!.. Что это здесь происходит?

Ива пожал плечами.

– Ничего особенного, стратегия…

Толстуха обернулась, замахала руками и принялась визжать, что сама видела, как эти «хулиганы» грозили кулаками и собирались разбить стекло.

– Почему вы мокрые? – спросила Марина.

Валерка хотел объяснить, в чем дело, но Ива толкнул его в бок и спокойно заявил, что им было жарко и они немного побрызгались водой.

– Вот видите, они не могут играть, как нормальные дети… Марина Николаевна, я вас уже предупреждала относительно вашего брата. Ему не миновать милиции. И товарищи у него такие… Обратите внимание, что у вашего брата в руках. – Толстуха подняла кверху указательный палец с красным лакированным ногтем и широким золотым перстнем. – Молоток!.. Оружие!.. Симптомы бандитизма!..

– Несомненно, – улыбнулась Марина, – Ивка – грешник, его когда-нибудь четвертуют… Ну, а насчет молотка, так его еще можно рассматривать и как орудие труда.

– Не понимаю… Отказываюсь понимать! – Толстуха вскинула голову и направилась было к крыльцу… Но беда не приходит одна. На крыльце стояла бабушка.

– Что тут? – спросила она. – Валерий!

Толстуха уперла руки в бока и медленно процедила:

– А-а… Новые жильцы… Очень приятно. Извольте унять своего хулигана. Я не позволю стекла бить!.. Тут дача, а не притон!

Вышел на крыльцо и сам Яшка. Вид у него был несчастный-разнесчастный. Он вежливо поклонился бабушке и сказал: «Здравствуйте».

Толстуха взяла его за плечи и с негодованием хлопнула дверью.

– Валерка, марш домой! – Бабушкин голос не предвещал ничего доброго.

– Что ж это ты, изверг! – напустилась она на него в комнате. – Долго ты меня мучить будешь?.. – Валеркин ежик моментально оказался в ухватистых бабушкиных пальцах. – Не хватало, чтобы меня тут позорили…

Валерка мотнул головой, молча уперся лицом в стену.

Бабушка еще долго сетовала на свою судьбу, пославшую ей такое наказание, потом с любопытством спросила:

– Подрался, что ли?..

«Сначала бы спросила, а потом – за волосы…» – подумал Валерка и ничего не ответил, только шмыгнул носом.

Через полчаса Ива и Валерка сидели под кустом акации.

– Житья нет, – тяжело дыша, говорил Валерка. – Ивка, вот ты, наверно, много книжек читаешь, скажи: откуда такая несправедливость?

– Это у них от воображения, – ответил Ива. – Как бы тебе объяснить популярней?.. Тут дело такое: каждый взрослый считает себя страшно умным, а нас – пф-ф… – Ива дунул себе на нос, – букашками… Возьмем хоть Марину… Она еще ничего, хорошая, но тоже… Дает мне «Тома Сойера», говорит: читай, ребята там, мол, такие честные и смелые, и то, и се… А когда нас с Васькой на чердаке кто-то по нечаянности запер и мы, чтобы в школу не опоздать, по трубе спустились, что было?.. Три дня со мной не разговаривала, плакала и еще несознательным элементом обозвала… Понял?

Ребята посидели, помолчали.

– Вы только посмотрите, это же уникум… Маньчжурский кустарный шелк, – донеслось от крыльца. – Другого такого халата вы в Ленинграде не найдете…

Ребята подняли головы.

На крыльце стояли Яшкина мать и невысокий узкоплечий мужчина. На Яшкиной матери поверх розового сарафана был накинут черный блестящий халат с драконами и яркими алыми цветами. Когда она шевелилась, драконы извивались на полах халата, будто норовили схватить цветы своими страшными зубами.

– Вы чудо, Сергей Петрович, я вам так обязана!.. Если бы вы мне достали шерсть цвета фрез.

Мужчина кланялся и улыбался. Прижимал тонкие, как макаронинки, пальцы к лацканам чесучевого пиджака.

– Кто это? – шепотом спросил Валерка.

– Да тип один – буфетчик с пляжа.

– Сергей Петрович, еще одну любезность. Отведите моего сына на море… На шоссе столько машин, не дай бог!.. – толстуха округлила глаза и сжала руки у подбородка.

Буфетчик еще раз поклонился.

– Так вы ступайте… Яша вас догонит, – она помахала ручкой и ушла в дом.

Через несколько минут на дорожку выскочил Яшка в новых сандалиях. Он подбежал к калитке, заметил ребят и пропел ослиным голосом:

– Ива – береза, сосновая дубина… Все про Мадагаскар наврал, никакого пигмента там не растет!.. – потом передохнул немного и затянул еще противнее: – Молочная сосиска, ты пигмента нигде не достанешь, потому что он в организме человека… Не слушай Ивку-болтуна!..

В три прыжка Ива оказался у калитки, но Яшка уже выскочил на улицу.

– Ладно, – крикнул ему вдогонку Ива, – получишь, запомни! Слово даю!

– Это правду он говорил? – подошел к нему Валерка. – Врал, наверно?..

– Правду… Сам-то он дурак, но у него мать врач. – Ива отвернулся, начертил босой ногой круг на песке. – Про пигмент я сочинил, думал, – ты не так расстраиваться будешь, а про королеву все точно… Пойдем выкупаемся?

Валерка тоже начал чертить на песке сандалией. «Видно, не судьба мне быть загорелым», – думал он.

– Ладно, не расстраивайся… Пойдем! А Яшку мы все равно еще проучим.

Когда они вышли на улицу, буфетчик с Яшкой уже подходили к лестнице, ведущей на шоссе.

* * *

Буфетчик не вел Яшку за руку, как это делала мама. Он шел рядом, посмеивался над вечными страхами матери, задавал вопросы.

– Дружками-то обзавелся уже?..

– Нет, – откровенно признался Яшка, – подходящих нету. С велосипедом выйдешь – просят. А мама говорит, что он семьсот рублей стоит. Фотоаппарат вынесешь – тоже просят: «Поснимай!» А что я, обязан, что ли?..

Буфетчик понимающе кивнул.

– На всех не напасешься.

Яшка рассказывал, как все ему завидуют, говорил, что мог бы всех ребят в бараний рог согнуть, только мараться не хочет.

Яшка врал.

Когда на дачу приехал Ива, Яшка сказал, что он главный и если Ивка будет ему подчиняться, то он разрешит ему иногда брать велосипед.

Ива сложил пальцы в кулак и предложил:

– Отгадай загадку, тогда будешь главным… Это что? – поднял он большой палец.

– Ну, палец.

Ива выставил вперед указательный.

– Тоже палец, – ответил Яшка.

Тогда Ива сделал кукиш и повертел перед Яшкиным носом.

– Видал? – потом дал Яшке пинка и велел проваливать вместе с велосипедом.

Не рассказал Яшка и о том, как он сегодня пытался сманить Валерку своими богатствами и что́ из этого вышло.

– Ты с ними не связывайся, – заговорил буфетчик, когда они начали спускаться по деревянной лестнице на шоссе. – У них фокусы на уме, приключения. А ты парень серьезный, в корень глядишь… Жизнь, она – штука… – добавил он, глядя куда-то поверх Яшкиной головы. – Никогда не угадаешь, каким боком тебя об землю шлепнет… Ты плавать умеешь?

– Умею немножко.

Буфетчик удовлетворенно кивнул.

– Почему пловец на поверхности держится, не тонет?.. Потому что он под себя гребет… Вот она в чем, заноза. Так и в жизни: плыви потихоньку, а начнешь фантазии строить, так «буль-буль» – и пузыри пошли.

Они остановились у голубого павильона.

Буфетчик отомкнул контрольный замок с белыми бумажками, снял фанерные ставни и предложил Яшке выпить лимонада.

В буфете было тесно. Один на другом стояли ящики с бутылками, бочки с пивом, разные коробки, банки.

– Садись, – буфетчик ногой подвинул перевернутый ящик и полез за лимонадом.

Из-за ящика вывалился завернутый в порванную газету желтый автомобильный номер.

– У вас тоже машина есть? – спросил Яшка усаживаясь…

Буфетчик обернулся, потом метнул взгляд на жидконогие столики перед буфетом. Посетителей не было.

– Это чужой, – буфетчик торопливо сунул номер под прилавок и заслонил его картонной коробкой с папиросами, – знакомый один оставил… Вкусно? – спросил он минуту погодя, когда Яшка изрядно отпил из поданного ему стакана.

– Ничего…

– Ну, а теперь беги купайся.

Яшка выскочил из буфета и почти лоб в лоб столкнулся с Ивой и Валеркой.

– А-а… Здравствуйте, – сквозь зубы сказал Ива. – Ну вот сейчас мы разберемся насчет гибридов… Мы тебе теплый душ устроим.

Яшка забежал за столик, на котором стоял нераспустившийся цветок. Он бросал быстрые взгляды то вправо, то влево, но деться было некуда. Ребята наступали с двух сторон. Тогда Яшка опрокинул на себя столик и закричал:

– Сергей Петрович!.. Смотрите, что они сделали!..

Буфетчик уже мчался на помощь. И не успели ребята что-либо предпринять, как он схватил Иву за руку.

– Столы ломать!.. Я вам покажу!

– А мы ломали, да? – огрызнулся Ива. – Пустите! Чего хватаете! – Он брыкался, старался вырваться, но тонкие буфетчиковы пальцы оказались очень цепкими.

– Отпустите! Это не он стол опрокинул! – Валерка поднял стол и поставил на него горшок с помятым цветком.

– Не он?.. Значит, ты? – буфетчик хотел схватить Валерку, но тот отскочил.

А Яшка уже перебежал дорогу и поднимался по лестнице.

– Что, выкусили? – кричал он оттуда. – Приходите, я вас кипятком ошпарю!..

Буфетчик держал Иву, пока Яшка не поднялся по лестнице, потом сказал: «Нехорошо, молодые люди, нехорошо!» – и отпустил.

Сначала даже сверкающая на солнце вода не могла охладить ребят. Они посылали на гору проклятья и грозили кулаками. Потом начали плавать наперегонки, делать на песке стойки и кульбиты, поиграли в мяч, присоединившись к какой-то взрослой компании. Лишь по дороге домой Валерка снова вспомнил Ушастика.

– Ух, какой он, а?.. Таких я еще не видел…

– Ничего, мы его сегодня изловим. Засаду устроим по всем правилам… Понимаешь, я наблюдал… Он всегда бегает.

– Куда?

– Куда, куда!.. Понятно, куда ночью бегают…

Валерка засмеялся.

– Мы спрячемся в лопухах, а как он побежит, подножку – и все в порядке, – продолжал Ива. – Закон?

– Закон!

* * *

Валерка, как только лег в кровать, сразу же притворился спящим.

Бабушка долго возилась на веранде, потом погасила свет.

Валерка ждал сигнала… Наверно, всегда так бывает – только его стало клонить в сон, как на подушку упал камушек. За ним другой. Валерка поднялся, подошел к окну и бесшумно спрыгнул на землю.

Ива сидел под окошком.

– Поползли!

Палисадник перед домом был в сизых зыбких тенях. Ночь, светлая и короткая, как потревоженный сон, лишь слегка прикрывала землю. Такую ночь называют воробьиной; кажется, крикни погромче – и она улетит встревоженной птицей, оставит после себя только легкую прохладу, редкий, белесый туман да запах лесных цветов.

Ребята свернули за дом, пересекли поляну, предназначенную под огороды дачникам, и притаились около забора.

За оградой, по самому краю обрыва, тянулась узкая тропка. Она вела в заросли малинника и крутыми уступами спускалась к шоссе. Дачники пользовались ею редко, предпочитая ходить на пляж по удобной деревянной лестнице. Сейчас по тропке кто-то шел.

Ребята прижались к земле. Лопухи и конский щавель надежно прикрывали их.

Шли трое. Один говорил:

– Так, думаешь, сейчас не проехать?

Теперь ребята разглядели ночных гуляк. Один из них был буфетчик с пляжа. Он нервно вытягивал длинную шею и беспрерывно ежился, хотя было не так уж холодно. За ним шагал высокий, грузный человек с усами и толстым, как баклажан, носом. Позади, заложив руки в карманы, лениво шествовал долговязый парень в рубашке с «молнией» и неглаженых коломянковых брюках. Говорил толстоносый.

– Номер уже поставили? А документы?..

– За кого ты нас принимаешь? – усмехнулся парень. – Все, как в аптеке… Ну, а насчет «проедешь или нет», – твое дело, как фортуна покажет. Я бы не торопился.

– Ладно, вы вообще не торо́питесь, – проворчал толстоносый. – Берите стоимость, – он протянул что-то буфетчику, – и смотрите, не на курорт приехали, не бабочек ловить… Чтоб мне работа была, товар.

– Сами знаем, – ответил буфетчик раздраженно. – Ты нас, Ступак, на басы не прижимай.

Когда затихли их шаги, ребята вылезли из своего убежища.

– Заведующий, – решил Валерка. – Правильно он этого буфетчика ругает, – наверно, лодырь… обдирала.

– Нет, – покрутил головой Ива, – не зав, иначе они бы с него товар требовали… Махинацию какую-то делают… – Ива не договорил и тихонько потянул Валерку за рукав. – Ложись.

От дома, придерживая трусы, мчался Яшка.

– Сейчас не трогай, – почти беззвучно прошептал Ива. – На обратном пути…

Яшка пробежал так близко, что Валерка мог бы схватить его за ногу.

Ждать пришлось недолго. Обратно Яшка шел, сонно повесив голову. Он даже не сообразил, в чем дело, когда перед ним, как из-под земли, выросли Ива и Валерка. А когда понял, то пробормотал заикаясь:

– Б-бить б-будете?..

– Угу, – подтвердил Ива.

Яшка присел, посмотрел по сторонам, хотел было завыть, но Ива тихо и грозно предупредил:

– Только пикни.

– Я… я… – мямлил Яшка и вдруг выпалил: – Я средство для загара знаю… Если не будете бить, скажу… А если только тронете, не скажу.

– Ты нам мозги не заговаривай, – Ива взял Яшку за плечо и замахнулся.

– Постой, – остановил его Валерка, – может, и правда, знает… Ты ж говорил, что мать у него доктор.

– Ну, – Ива приблизил кулак к Яшкиному носу, – выкладывай! Наврешь – пожалеешь!..

– А с чего мне врать-то?.. Мне не с чего врать, – зашмыгал Яшка. – Скажите, что бить не будете.

– Не будем…

Яшка сразу преобразился. Выпрямился, выставил ногу вперед.

– Надо муравьиного масла достать… Мама одной пациентке рекомендовала; она натиралась и была черная, как сапог.

– Врешь, – придвинулся к Яшке Валерка, – нету такого…

– Легче всего сказать «нету», – Яшка подбоченился. – А муравьиный сок есть?

Валерка вспомнил, как его учили сунуть в муравейник прут и потом слизывать с него кислые капельки муравьиного сока.

– Ну, есть.

– А муравьиный спирт есть?..

– Тоже есть, бабушка ноги от ревматизма натирает.

– Видал, – значит, и масло есть. – Яшка показал большим пальцем в сторону дома. – Хочешь, завтра у моей мамы спросим?..

Ива молчал все это время.

– У нас есть кого спросить, – сказал он внушительно. – Давай проваливай. И помни: пожалуешься – пропал. Непременно отлупим.

Яшка закивал, растянул рот в ухмылку и вприскочку помчался к дому. Ива повернулся к Валерке.

– Я у Марины насчет масла спрошу. У нее высшее образование, институт имени Репина!.. Как-нибудь побольше Яшкиной матери знает. Пойдем! – он подтолкнул Валерку. – А Яшке надавать мы всегда успеем.

* * *

«Клан, клан…» – щелкало радио. Звуки пробивались в уши неторопливо и настойчиво, как капли, падающие одна за другой. Эти щелчки, наверно, специально придумали, чтобы помешать людям видеть сны. Ведь никто еще не досмотрел сон до конца и никто в целом свете не знает, чем сны кончаются.

Валерка видел сон, как они с Ивой отправляются на лодке в далекую страну Ленкорань. Яшка Ушастик бегает по берегу на четвереньках и жалобно скулит, – просит, чтобы его взяли в лодку.

«Клан, клан!» – кричат над водой чайки. По морю бежит серебряная дорожка до самой Ленкорани.

«Клан, клан!..»

Валерка открыл глаза. Бабушки в комнате не было. Веселые обои с голубыми цветочками пылали яркими солнечными пятнами, будто солнце просвечивало сквозь стены. Валерка повернулся на другой бок, но спать уже не хотелось. Он вылез из-под одеяла, помахал руками, поприседал немного, взял полотенце и пошел к умывальнику.