Текст книги "Безымянная невеста (СИ)"

Автор книги: Рада Сарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Вань, ты не ревнуешь? – спросила я товарища, который искоса наблюдал за своей девушкой, копаясь в тарелке с лимонным желе.

– Нет. С чего бы? – удивился парень, обернувшись.

– Ну, Матвей...

– Ксан, ты просто его не знаешь, – покровительственно улыбнулся мне Иван. – К тому же не видишь, как он смотрит на тебя.

– Э?

– Говорю же, не видишь, – довольно заметил Ванька, возобновив наблюдение за Лидой.

– А как же их манера общения? – обескураженная его словами, уточняю.

Дело в том, что Лидочка пару раз при мне упоминала и совместные прогулки, и долгие разговоры о жизни и отношениях с братом Эльзы. Но после резкой отповеди Юльки о верности перестала рассказывать о своем общении с Матвеем. Это не значило, что оно прекратилось. – А что Лида? Глупышка моя Лида, – пожал плечами актер. – Я Матвея знаю давно, он в театр вместе с Эльзой первый месяц вообще как на работу ходил. Таких, как Лидочка, у него хватает. Красивых, умненьких, состоятельных и очарованных им по самое не хочу. Или его мордашкой, или его кошельком. Если бы ты знала, насколько его это раздражает... Ян, к слову, точно такой же. Вся эта обходительность с их стороны – просто результат воспитания, – кивнул он в сторону Матвея, который как раз с улыбкой отобрал у горничной поднос, груженый увесистым набором для чаепития. – Он со всеми такой. Лидочка, как и многие другие, обманывается, думая, что Матвей так ведет себя только с ней. Посмотрит сегодня, как он с тобой и Юлей общается, и забудет о нем.

Я про себя подивилась спокойствию Ивана и выбросила это из головы. Пришло время следить за десертными вилочками и прочим пыточным инвентарем, который входил в сервировку стола.

Прощаясь с нами, родители Лидочки дали свое добро и на гастроли, и на работу девушки в театре. Отец нашей примы даже предложил частично оплатить расходы на поездку, чем заслужил почти что щенячий восторг со стороны Юльки с Иваном и обещание уточнить этот вопрос с директором от Матвея. После чего Аксеновы-старшие удалились в свои кабинеты. Лида отправилась нас провожать.

Мы толпились в коридоре, уже одетые, и ждали Юльку. Девушка на беду надела высокие, до колена, сапожки на каблучке. Коварство обувки заключалось в шнуровке по всей длине голенища. Надеть или снять их, не задевая эту паутину, было невозможно.

– Да, кстати, мы с Риком сегодня собираем всех желающих и идем на каток, раз театр закрыт, – обернулась к нам Юлька, закончив шнуровать сапоги и выпрямляясь. – Устроим себе выходной! Вы как, пойдете?

– Мы не против, – ответил Ванька, приобнимая Лиду за талию. – Правда, милая?

Девушка радостно кивнула. Она вообще вся светилась и лучилась счастьем после официального дозволения родителей заниматься театром и ехать на гастроли.

– А у нас с Ксаночкой на сегодня планы, – коварно опередил меня Матвей, помогая мне надеть шубу. – Так что простите, но без нас.

Юлька выпучила глаза и ошалело помотала головой.

– Что? Какие планы? Ксан, он серьезно?

– Э...– я вспомнила про свое обещание накормить его ужином и вздохнула. – Вообще-то да. Я ему ужин обещала приготовить за то, что он временно меня возит.

– Такую интригу испортила, – усмехнулся Матвей, укоризненно глядя на меня. Юлька продолжала подозрительно смотреть. – Ладно, Лидочка, спасибо за приятно проведенное время! До встречи в театре!

И мы гурьбой вывалились в подъезд.

***

Лидочка закрыла дверь и с тяжелым вздохом привалилась к ней спиной. Знакомство с родителями прошло хоть и с шероховатостями, но успешно. Раз уж папенька даже финансово готов вложиться в ее увлечение, значит, получилось все как нужно. Насчет истории с примами стоит еще расспросить и мамочку, и Ванечку с Матвеем – там явно произошло что-то интересное. Здорового любопытства девушка была не лишена. Впрочем, мысли быстро перекинулись на другой объект – её мужчин.

Во-первых, ее поразил Ванечка. Лида поняла, что не представляет, какой же он настоящий. Того молодого человека, которого она увидела сегодня, родители приняли сразу же. Он внушал и доверие, и уважение. Знания о стратегиях управления и экономике, которые он показал в беседе с Аллой Егоровной, тоже ставили в тупик. Это явно была не информация из университетских лекций, парень разбирался в том, что говорил. И явно мог сравнить работу в театре и чем-то еще.

"Подумать только, я ничего не знаю о его прошлом. Да что там, я даже о семье его ничего не знаю", – раздраженно подумала Лидочка. Раздражение роилось вокруг ее собственной беспечности и невнимательности. Встречаться с человеком второй месяц и ничего не разузнать о нем самом! Вот мамочка бы посмеялась! Она-то перед тем, как дать согласие на второе свидание, всю подноготную об отце узнала!

"С этим надо разобраться в первую очередь!" – решила девушка. "А во-вторую..."

Во-вторую очередь шли отношения с Матвеем. Если до этого дня ее посещали мысли, не последовать ли совету Эльзы (та с завидным упорством сватала брата при каждом удобном случае), то сегодня сомнения отпали. То, что она считала проявлением нежности и внимания, какой-то искренней симпатии, на поверку оказалось лишь набором хорошо отточенных действий, производимых на автомате по отношению к каждой особи женского пола. Прекрасный принц оказался обычным бабником из хорошей семьи. Девушка еще раз вздохнула, похоронив свои тайные мечты о длинноволосом блондине, и пошла в свой кабинет – дел перед поездкой было невпроворот.

***

– Ребят, сколько Лидиной маме лет, кто-нибудь знает? – поинтересовалась я, устраиваясь на заднем сидении. Сбоку уселась Юлька, Иван плюхнулся вперед. Матвей как раз прогрел машину и тронулся с места.

– Пятьдесят шесть, если я правильно помню, – ответил он, выруливая на дорогу. – Отцу – пятьдесят восемь. Наша Лида – поздний ребенок.

Я восхитилась и зауважала эту железную женщину еще сильнее. Так хорошо выглядеть в таком возрасте – дорогого стоит.

– Меня у метро высади, пожалуйста, – попросил Ванька, приготовившись выскакивать из машины.

– А меня в Пушкин, к бабушке, если можно, – нахально заявила Юлька, взлохматив на прощание прилизанные по последней моде волосы актера. Тот шутливо рыкнул, махнул всем рукой и вышел.

– В Пушкин так в Пушкин, – меланхолично отозвался Матвей, разворачивая автомобиль. – По дороге супермаркеты какие-нибудь есть? Продукты купить.

– Ага. Езжай, я покажу.

В супермаркете мы набрали гостинцев для Юлькиной бабушки и ее помощницы. Девушка унеслась к кассам, а Матвей ухватил меня за локоть и, приобняв, шепнул на ушко:

– Чем меня будет кормить прекрасная дама?

Дама вспомнила вакуум в холодильнике и приуныла.

– Может, пиццей? – с надеждой спросила я.

– А ты сможешь ее дома вкусно приготовить? – недоверчиво глянул на меня Матвей.

– Конечно, смогу! – оскорбилась хозяйственная я и направилась с корзинкой собирать требуемые ингредиенты для любимого лакомства. Стоит отметить, что кафешечная пицца мне никогда не нравилась – минимум начинки, максимум теста (и то не всегда). За те же деньги можно приготовить шедевр итальянской кухни с гораздо лучшим вкусом. Но ради такого скептика, как Матвей, я решила разнообразить свой стандартный рецепт. В итоге в корзинке поселились: пакет муки, твердый сыр, мясной фарш "ассорти", корнишоны, веселенький желтый болгарский перец, свежие веточки базилика, томатная паста, крепкая головка белого репчатого лука и помидорки черри. Парень оценил набор и забрал корзинку.

– Тяжелая, я же вижу. Мед дома есть?

Я кивнула. К набору продуктов добавилось красное вино, пара яблок, апельсин и корица.

Юлька недовольно поджидала нас у дверей магазина.

– Копуши! – провозгласила она, ткнув в нас пальцем, и унеслась на парковку, предварительно сунув свой пакет Матвею.

Василиса Петровна встретила нас на пороге, попыталась зазвать на чаепитие, но мы отказались.

– Понимаете, у нас свои планы на вечер, – повторил уже во второй раз за день Матвей. Василиса Петровна хмыкнула и погрозила ему пальцем.

– Смотри, не умори девчонку. И так вон синяки под глазами чернущие.

– Просто не высыпаюсь, – смущенно буркнула я. Блин, объясняй потом всем, что между нами ничего нет, кроме смсок и одной пиццы. Как-то развивать эти отношения в сторону спальни мне не хотелось. Не мой человек, и все тут.

– Кошмары? – посерьезнела бабушка.

– Да нет. Просто как-то... тревожно. Муть разная снится, утром ничего, кроме паутины огромной, не помню.

В последнее время так полюбившиеся мне легкие цветные сны, похожие на мыльные пузыри, сменились постоянно повторяющимся сюжетом. Я в полнейшей темноте, а вокруг раскручивается с тихим шелестом огромная серебристая паутина. Где-то натягиваются совсем тоненькие, с волосок, ниточки. Где-то с треском лопаются толстенные липкие канаты. И больше ничего – только темнота, растущая, как будто живая паутина и зависшая в невесомости я.

– Погоди, – женщина нырнула в дом и вернулась к нам через пару минут с мешочком трав. – Заваришь перед сном, оба выпьете чашки две, не больше. Парень тоже хорошим сном похвастаться не может, – обратила она внимание на похожую проблему у Матвея.

– Да я-то что, – закинул парень руку за голову и рассмеялся. – Я даже рад, что ночами сны вижу. Во-первых, Ксаночка там меня спасает, во-вторых, они сбываются потом все до единого.

– Вот как, ну ладно, – расплылась в ответной улыбке Василиса Петровна. – Хорошей вам дороги, ребята. Спасибо, что Юленьку подвезли.

***

До моей квартиры мы добрались за сорок минут – Матвей успешно огибал все аварии и светофоры. В итоге дома я оказалась в четыре часа дня – неслыханно рано для субботы.

Парень разулся, занес пакет на кухню и ушел в ванную. Я поспешила в свою комнату – переодеться, не в парадном же виде готовить. Майка – серая с цветочным принтом посередине – на размер больше, любимые шаровары болотного цвета, зеленая бандана – сувенир на память с этнофестиваля "Трава".

– У вас тапочек нет? – невнятно послышалось за шумом воды.

– Только женские, в виде зайчиков. Дать? – усмехнулась я, раскладывая продукты на столе.

– Нет уж, так похожу. – Матвей, тоже успевший переодеться, встал в проходе, прислонившись к стене. Через пять минут ему надоело изображать статую, и парень подошел ко мне, притаившись за спиной.

– Могу я поучаствовать? – мурлыкнули мне в ухо. Я передернула плечами, схватила со стола лук и, не глядя, протянула ему – нашел время отвлекать, я же с ножом стою!

– Помыть, почистить, нарезать кольцами. Справишься?

– Не сомневайся, – ответили мне.

– Отлично, тогда потом почистишь и нарежешь перец и помидоры, хорошо? – обрадовалась я. – Тоже кольцами.

– Как скажешь, хозяюшка, – сквозь смех выдавил парень. – Командирша ты, Ксана, сразу видно.

Мы приготовили две пиццы. Вернее, на одной я показывала Матвею, как это делается, а на второй он практиковался. Я же сидела в сторонке и наблюдала. Все-таки мужчина на кухне, который не просто прохлаждается, а что-то сам готовит – прекрасное зрелище. Вдохновляющее, сказала бы даже.

Матвей вместе с продуктами принес из машины еще один пакет и теперь радовал глаз пестренькой футболкой с Пикачу и широкими штанами на бедрах. Добавить сверху мою рыжую бандану, из-под которой торчали его собранные в хвост волосы до лопаток, и Юлькин черный фартук с белыми оборочками – просто красавец получился. Хотя он и так красавец, спору нет. Чем-то они с Яном похожи – фигурами, манерами... Разумеется, когда не рисуются на публику.

Пока пиццы томились в духовке, Матвей колдовал над вином. Меня отправил качать какой-нибудь в меру энергичный, в меру осмысленный фильм. Пожав плечами, скачала любимый мульт "Как приручить дракона" – он и энергичный, и со смыслом. В шесть начался наш домашний кинопоказ.

Сидеть решили в моей комнате – она была раза в полтора больше, да и Юлька вряд ли обрадуется, если мы будем ее вещи двигать. Я пристроила на чайном столике в своей комнате салфетки, разложила по тарелочкам куски нарезанной пиццы. Ноутбук перенесла на стул перед диваном, поставила на паузу фильм. Подумав, расправила диван – только в кино люди дома смотрят фильмы сидя. Мне гораздо больше нравится, когда можно без проблем поменять позу – лечь, вытянуть ноги, сесть по-турецки и так далее. Под настроение. К спинке дивана прислонила подушки и критически осмотрела получившуюся картину. Вроде бы все в рамках приличий, без намеков и удобно.

Матвей ногой открыл дверь. В руках парень нес две кружки, затейливо ухваченные за ручки, и ковшик с глинтвейном. По комнате тут же поплыл терпкий запах горячего вина со специями. Повертел головой и опустил свою ношу на угол стола, разлил напиток по кружкам, протянул одну из них мне и забрался на диван с ногами.

– Что будем смотреть?

– Мультфильм. Про драконов, – я угнездилась рядом, откинулась спиной на подушки и скрестила ноги. Вино приятно грело руки, на экране разворачивался волшебный мир, за окном кружился пушистыми хлопьями снег. Хорошо, что в мое окно свет фонаря не попадает.

– Мне нравятся драконы. – Матвей уложил руку на спинку дивана, придвигаясь ближе.

Первые полчаса мы действительно ели пиццу и смотрели мультфильм. Пицца, кстати, удалась в обоих исполнениях. Правда, в мужском мяса был все-таки перебор.

Потом руку Матвея плавно сползла на мои плечи. Притиснула вплотную к нему. Теплое дыхание коснулось макушки. Опустилось к кончику уха. Как-то вдруг оказалось, что я прижимаюсь не к дивану, а к груди Матвея, который одной рукой держит меня за талию, второй медленно гладит по шее, плечу, щекам. Приятно-то как, он явно знает, что делает. Правда, когда горячая ладонь двинулась вниз по ключице, я поняла, что пора с этим заканчивать.

– Матвей, – хватаю его за блудливую руку.

– Ммм? – выдохнули мне в ухо.

– Матвей, хватит, – скидываю другую его руку с талии и отодвигаюсь. Зарумянившийся было парень с интересом следит за моими движениями, убирает выпавший из моей косы волосок, поглаживая щеку, наклоняется ближе... Глаза блестят, волосы рассыпаны по плечам, губы как-то уж очень искушающе улыбаются...

– Матвей, не надо, – упираюсь руками в его плечи и не даю склониться еще ближе. Вот же настырный!

– Почему? – низким вибрирующим голосом отвечает парень, по-прежнему улыбаясь.

– Потому что ты как друг мне сейчас дороже, – отбиваюсь полуправдой. С ним действительно легко и приятно общаться. Как с Ванькой. Скажу, что не в моем вкусе как мужик, точно не отстанет. – Если же будет что-то постельно-поцелуйное, то общаться дальше уже не получится.

– Почему ты так думаешь? – в глазах напротив медленно, но верно проявляется что-то разумное. – Дружеский секс...

– То, чего не бывает между настоящими друзьями, – обрываю его и, собравшись с силами, отталкиваю. Спасибо, но это мы уже проходили, еще в родном городе.

Парень, хмыкнув, выпрямляется и уже с любопытством рассматривает сердито пыхтящую меня.

– Ксан, я тебе не нравлюсь?

– Ты красивый, не спорю.

– Но больше, чем на дружбу, не вдохновляю, – проницательно делает вывод Матвей, собирает волосы обратно в хвост, поправляет одежду и уже нормально садится в стороне от меня, широко улыбаясь. – Замечательно. Не люблю, знаешь ли, когда меня девчонки в постель тащат, только услышав мою фамилию. К тому же из вас всех мне Лидочка больше нравилась, а ты вообще не в моем вкусе.

Хохотала я долго и заразительно.

– Матвей, знаешь, во вкусах мы с тобой солидарны.

Фильм мы досмотрели уже без проблем. Порылись в интернете, выясняя подробности нашей поездки в Хельсинки – есть ли вокруг предназначенной нам общаги какие-нибудь достопримечательности, кафешки, клубы и так далее. Послушали музыку – Матвей оказался ярым поклонником инди во всех его проявлениях. Часов в одиннадцать парень уехал домой, а я заварила себе волшебный чаек и улеглась спать. На этот раз без снов вообще.

***

Юля настороженно смотрела на бабушку, которая уже несколько часов подряд возилась с неопрятным мотком разноцветных ниток, шерстинок и лоскутков. В руках девушка держала стопку распечатанных листов – пришли "подарки" от подруг Ксаны, Веры и Иры. Девушки смогли закончить работу раньше, чем планировалось, и ждали вердикт.

– Бабуль... Да оторвись ты уже от этой кучи! – не выдержала девушка, порывисто входя в комнату и отбирая у родственницы корзину. – Ты из-за слов Матвея с Ксаной так переволновалась? Что значит паутина?

– Что просыпается пряха, – буднично ответила ведьма, переставляя корзину подальше от Юлькиных ног. – Не трогай больше, не то еще и к тебе прилипнет.

– А то, что она гибнет, защищая других во снах? Матвей не сказал, мне Ксана сама описывала, – задала Юлька следующий вопрос, садясь на пол у бабушкиных ног.

– Что она вот-вот начнет свой путь по вероятностям, – спокойно пояснила она. – И что наряд третьей пряхи вы ей зря позволили надеть. Не ее это путь, иначе бы не спасала, а убивала. Хорошо, что пока только во снах. Правило такое есть для путешествующих по паутине – успеваешь спасти дорогого человека в одной вероятности, спасаешь и в этой.

– Почему тогда она спасает Матвея? Они же даже не пара! Я точно знаю! – возмущенно воскликнула Юлька.

– Дорогим может быть не только возлюбленный, девочка моя. К тому же ты уверена, что только его она успела спасти? – внимательно смотрит на внучку ведьма.

– Кого еще?

– Феденька сказал, что Ян твою подругу видел сегодня ночью. Весь день по театру хмурый ходит. Наверняка другие просто не обсуждают свои сны – приснилось и приснилось.

– Нам же с Аней это не грозит, мы тоже пряхи, – полувопросительно произнесла девушка, растерянно сжимая бумагу. Бабушка заметила, наконец, распечатки и отобрала.

– Отдай сюда, сама Аннушке передам. Вам с ней не грозит... – вздохнула ведьма, прикидывая объем работы. Спать до Нового года точно не придется, девушки расстарались для подруги как могли.

Вторая сестра-пряха, ведущая по нити судьбы, может бродить по паутине бесконечно – спасать обреченных или заблудившихся, чужих и своих. Как бы ее оттуда вывести, если она уже начала свой путь? Кто еще видел ее во сне?

– Ох, Ефим-Ефим, подкинул ты мне проблем, ничего не скажешь, – проворчала ведьма, закрывая комнатку на ключ и повязывая маковый передник. За три ночи нужно еще так много успеть...

Глава 14. Новогодний бал

Катенька Градецкая стояла на кухне и рассматривала календарь. Тридцать первое декабря, вторник. К ярко-красному, как и подобает всем государственным праздникам, квадратику с датой прицепился малиновый стикер с аккуратно выведенной строчкой.

Финляндский вокзал, клуб "Муар", 20.00.

Одноклассница Юльки Селиверстовой (а это была именно она) печально вздохнула, после чего расправила плечи, натянула на лицо беззаботную улыбку и быстрым шагом вернулась в гостиную, откуда даже в этот чудесный день слышались отзвуки громкой ссоры.

" Опять родители с самого утра ругаются," – недовольно подумала девушка, прислушиваясь под дверью. – "Три года уже прошло, а они все не угомонятся".

Три года назад старший брат Катеньки (сводный, к слову сказать, но от того не менее любимый) готовился жениться. В новогоднюю ночь парень устраивал мальчишник, который кончился в отделении милиции. Свадьба была назначена на третье число, однако брата не выпускали, а родителям не давали никаких объяснений. Пятого января к ним зашел Ян, лучший друг Тимура, и сказал, что невеста, теперь уже бывшая, никаких обид не держит и уезжает в Германию. Жить и лечиться. Самого Тимура выпустили десятого января – все так же без объяснений. С тех пор веселого, счастливого Тимура как подменили. Парень еще неделю прожил дома, практически не разговаривая, после чего собрал вещи и уехал в неизвестном направлении. Родители с ног сбились, пока пытались узнать, где он и что с ним. Катина мама выговаривала отцу про порченную породу и избалованных детей. Отец огрызался, говоря, что без явных причин Тимур так не поступил бы. Только Катя знала, что брат уехал на Алтай – работать, лечить нервы и учиться. Этим летом ему исполнилось двадцать шесть лет.

Раз в полгода она получала от него письма. В первом из них он и рассказал, что произошло в тот вечер. Каялся, что сам виноват во всем, что оказался слишком доверчив, в итоге потеряв и любимую, и друга. Предупреждал снова и снова, чтобы Катя ни в коем случае не общалась с Игнатом – был и такой человек в их жизни. Тимур считал парня своим другом. Ошибся. Кате он когда-то нравился, но какое дело взрослому мужчине (по крайней мере, таким себя считал в то время сверстник брата) до восемнадцатилетней первокурсницы?

Катя, помнится, была в ужасе от того, что узнала. Ей было жалко и девушку, которая на всю жизнь осталась калекой, и Яна, который не сумел вовремя остановить события, и брата, которого обвели вокруг пальца. Но родителям не сказала ни слова. Во-первых, мать все равно не поверит – уж очень она не любила сына от первого папиного брака. Во-вторых, с отца станется поднять из тени всю историю, которую с таким трудом замял Леру-старший. В-третьих, прошлого этим не изменить, да и брата не вернуть. Пока он сам себя не простит, и речи быть не может о возвращении. Впрочем, одну просьбу он все-таки ей передал.

Да, гадалка пообещала девушке скорое разрешение всех проблем, но...

"Если бы я могла хоть что-то изменить", – девушка сильно-сильно зажмурилась, чтобы не расплакаться.

***

"Вот и прошел очередной год моей жизни в славном городе Петербурге", – усмехнулась я про себя, глядя в зеркало. Вторничный полдень, а я дома... Красота. На работу можно не идти, Тамара Файзыховна еще вчера укатила к родне в Казань, закрыв контору до пятнадцатого числа. Каникулы, как она мне сказала. Роли для двух постановок в Хельсинки мы раскидали вчера ночью, решив закончить в пути – там осталось-то только языковые шероховатости затереть, не на русском же роли выдавать.

В театр нас все это время не пускали, потому оставшиеся до Нового года два дня мы коротали втроем у Юлькиной бабушки. Втроем – это я, Юлька и Матвей, который решил проявить благородство и помочь девушкам с переводом всех текстов на английский. Рик, вечный сплетник, шепнул подруге на ушко, что директор затеял нечто грандиозное, потому и сдвиги сроков, и строжайшая секретность. Даже костюмы и роли от старшего состава мы получили только сегодня утром с курьером. Юлька, сцапав свой пакет, тут же умчалась по делам, а я осталась собираться в одиночестве.

Впрочем, одиночество было мне только на руку. Поскольку десяток дней в Финляндии надо как-то прожить, после чего хотелось бы еще и не голодать в Питере в ожидании зарплаты, подарки всем друзьям-товарищам я решила сделать своими руками. Качественный хэнд-мейд нынче в моде, лозунг "сделал своими руками – значит, с любовью" принимался на ура во все времена, а уроки Веры, закончившей в свое время курсы дизайна, я прекрасно помню. Потому в качестве новогодних презентов я решила сделать комплект сашэ+стихи собственного сочинения на самодельной же открытке. Скрапбукинг называется такое, если правильно помню. Купить нужные "ингредиенты" для будущих даров легче легкого – сейчас практически на любом углу приткнулся ларек с арт-поделками и материалами для творчества.

Сложнее всего было со стихами. Во-первых, решить – каждому сочинить индивидуальное или хватит общего. Во-вторых, собственно сочинить. В-третьих, красиво и без помарок написать перьевой ручкой на заготовке для открытки. Но с этим я справилась. Всех одариваемых поделила на три группы: просто знакомым – один общий стих-поздравление, друзьям – его персонифицированную версию, тем же, для кого моя Муза решила расстараться – личное стихотворение. В число таких людей неожиданно для меня вошли Аннушка, Матвей и Ян.

Сашэ укладывала уже утром, сразу после ухода Юльки. Все, как учила в свое время подруга: мешочек из плотной, но тонкой ткани – чтобы частички начинки не просыпались, набор трав, измельченных в разных пропорциях – пригодились и любимые специи, и аптечные травяные сборы, ленточки четырех цветов – розовый, нежно-сиреневый, ярко-зеленый и теплый оранжевый. Травы в мешочек, мешочек подвязать ленточкой, к ленточке прицепить открытку – подарок готов. Для Матвея – вербена, апельсин и корица, в память о чудесном вечере с глинтвейном, когда мы правильно друг друга поняли. Для Яна – можжевельник, душица и лимон. Аннушке – мускатный орех, кофейные зерна, лайм и мяту. Ну и дальше – парочкам смесь из розовых лепестков, розмарина и гвоздики (если верить описанию оказываемого эффекта, то любовное настроение должно подскакивать до небес), для одиноких – лаванда и роза, чтобы лучше спалось по ночам.

Я привязала последнюю открытку и, наконец, сняла с лица медицинскую повязку. От такого количества ароматов можно с ума сойти. Уложила все подарочки в просторный пакет из жесткой бумаги, переоделась в костюм – Ефим Иваныч опять расстарался. Играть мне в эту ночь Охотницу – в темно-зеленой хлопковой рубашке с длинным рукавом, приталенном меховом жилете под лисичку, замшевых брючках коричного цвета и сапожках до середины икры с подвернутым голенищем. Судя по описанию роли, мне еще выдадут арбалет и кинжал, но это уже в театре. Заплела волосы в косу, макияж делать не стала, понадеялась, что у Арины найдется пара свободных минут.

Матвей заехал уже ближе к шести. В семь нас ждали в "Муаре" на закрытую вечеринку для сотрудников театра, которая плавно перетечет в новогодний бал-маскарад. Парень дождался, пока я приберу последствия своего творчества, галантно открыл передо мной дверь машины, уселся на место водителя. Сидим. Молчим. Ждем.

Мое терпение иссякло первым. Роюсь в пакете, достаю мешочек с зеленой лентой, прошу:

– Закрой глаза, вытяни руку.

Парень, приподняв брови, выполняет просьбу. В раскрытую ладонь с сухим шелестом падает мешочек.

– Это тебе. Можешь поселить в машине, если запах не раздражает, можешь у себя дома, – с интересом жду реакции на презент. Матвей подносит мешочек к лицу, нюхает, прикрыв глаза и расплывается в улыбке.

– Как ты угадала?

Пожимаю плечами. Как-как. Интуиция и собственное впечатление о человеке, вот и все. Пока Матвей привязывает саше к зеркалу, вспоминаю про открытку.

– Только поздравление потом прочитай, ладно? Когда меня рядом не будет.

Парень подозрительно косится на меня, не отвлекаясь от процесса.

– Там что-то такое, из-за чего ты опасаешься за свое здоровье?

– Нет. Просто не люблю, когда мои стихи при мне читают, еще и критикуют потом, – досадливо морщусь. Правда, не люблю всех этих наигранных восторгов или напыщенной критики. Матвей кивнул и убрал открытку в карман куртки, хитро сощурился, глядя на меня.

– В бардачок загляни.

Заглядываю. Извлекаю из недр этого рассадника хаоса (говорящее название все-таки у этой части автомобиля) зеленую бархатистую коробочку вытянутой формы. Вопросительно смотрю на Матвея.

– Это для тебя. Открывай. С Новым годом.

На белой подушечке поблескивал в свете фонаря серебряный браслет Pandora: канатик с нанизанными на него крупными бусинами из прозрачного и бирюзового стекла и россыпью изящных серебряных подвесок – сердечко, меч, стрела и голубка. Помнится, на подобный, только более скромный браслетик я заглядывалась уже давно, но никак не могла выкроить лишние пять тысяч.

– Тебе не нравится? – занервничал Матвей, неправильно оценив мое молчание.

– Наоборот! – поворачиваюсь к нему, еле сдерживая восторженный вопль. – Я о таком мечтала. Откуда ты узнал?!

– Я рад, что смог угадать, – с облегчением выдохнул парень. Кажется, он всерьез переживал, понравится ли мне подарок.

– Матвей, ты чудо!

– Носи на здоровье, – усмехается парень, застегивая браслет на моем запястье. – Это за твои волшебные сны.

К нашему клубу мы добрались только через полтора часа, опоздав к началу вечера – пробки. Питер сверкал и сиял, несмотря на затянутое тучами небо, промозглый влажный ветер и хиленькие сугробы – очередная теплая зима осчастливила горожан. Впрочем, год назад снега вообще не было, так что на этот раз нам повезло. Владельцы кафе и магазинов расстарались, украсив витрины гирляндами, елками и нарядными куклами всех мастей, по всем радиостанциям гуляли новогодние хиты – от Дискотеки Аварии до Аббы, по улицам сновали торопящиеся люди – как же, нужно успеть домой, салат, пельмешки, шампанское. Родители, наверное, уже стол накрывают. Позвонить надо бы, поздравить, пока сети не перегружены.

"Муар" встретил нас звуками джаза, веселым улюлюканьем, звоном бокалов и грохотом хлопушек. Для маскарада в этом году директор решил устроить внутри клуба эльфийский лес – везде благоухали цветы, звякали разнокалиберные "ветры", пели птицы. Стены и колонны изображали стволы высоченных деревьев, по спирали вокруг которых шли лесенки – желающие могли подняться и укрыться от лишних взглядов в деревянных беседках. Пахло примятой травой, ландышами и талой водой.

– Ну, наконец-то! – Лелька протолкалась к нам с Матвеем и повисла на моей шее. – Мы только тебя и ждем, Ксана! Проходи скорее!

Я еле успела скинуть легкую куртку (на улице в лучшем случае было минус пять градусов) и цапнуть со стойки предназначенное мне бутафорское оружие. Матвея утянул в сторону кто-то из гримеров.

Меня утащили в зеленую комнату – там по обыкновению расположилось озерце, поставили на особо крупный и устойчивый камень, вручили "штрафной" бокал с лимонадом (актеры будут пить свой шампусик позже, когда уйдут все зрители) и заявили, что раз я опоздала – буду отдариваться первой. Пожимаю плечами, вешаю на согнутую левую руку пакет с подарками, правой нащупываю первый мешочек и начинаю по очереди подзывать друзей. Иван и Лида, Юлька и Рик – специально вызываю парами и вручаю связанные вместе подарки, чтобы не тормозили и не сомневались в своих отношениях. Ринат, Федор Ефимыч, Лелька с Маратиком, Ефим Иваныч, Арина – следующими получают свою порцию ароматных мешочков и стихотворений. Кричу со своего "помоста":

– Поздравления при авторе не критиковать! Не то обижусь и в следующем спектакле отомщу! – страшная угроза со стороны сценариста вызывает смешки и улыбки.

Аннушка, Кай с невестой (тоже пришли, их Лелька с собой притащила), еще пара актеров, с которыми мы часто пересекаемся, но не общаемся так уж близко. Каждый одариваемый в ответ вручает мне что-то свое, так что мой подарочный пакет так и не опустевает.

– А где Ян? – у меня в руке последний мешочек. Кто-то из ребят машет в сторону главного зала, где уже толпятся разодетые зрители. Кивком благодарю, оставляю на подносе пустой бокал, прячу в нишу за озером пакет с подарками и бегу в зал.

Ян нашелся у дальнего края сцены. Актер сидел на ступеньках, сосредоточенно настраивая гитару. Рядом вилась стайка девиц разной степени одетости (и кто придумал, что эльфийки в своих лесах бродили полуголыми?!) и пыталась завязать с ним разговор. Я протолкалась ближе, оценила судорожно подергивающийся глаз парня и, вскинув арбалет, оттеснила "эльфиек" в сторону.