Текст книги "Безымянная невеста (СИ)"

Автор книги: Рада Сарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– Девушки, этот мужчина занят. Поищите себе другого, – говорю, сурово прищурившись и помахивая оружием у них перед вытянувшимися мордочками. Девицы раздраженно ворчат, но уходят. Тем более что по залу вовсю разгуливает Матвей в костюме принца.

Ян окидывает меня странным взглядом, хмыкает и поднимается.

– Спасибо. Уже не знал, как от них отделаться.

– Ну, музыканты всегда притягивают девушек. – Это я по своему опыту знаю, ага. Достаю из-под жилетки подарок. – Вот. Это тебе.

– Неожиданно.

Ян с минуту разглядывает протянутый мешочек с оранжевой ленточкой, потом все-таки берет его в руку, принюхивается. Еще раз хмыкнув, снимает с шеи цепочку с подвеской – голова волка в стиле стим-панк.

– Спасибо. Это тебе, символ моей группы, – поясняет, надевая цепочку мне на шею.

С ума сойти, у него еще и своя группа. Еще один музыкант в моем окружении! Хорошо хоть Матвей в этом плане абсолютно нормальный.

Пока мы обменивались подарками, на сцену вывалились остальные ребята из его группы. Парень кивнул и поднялся к ним. Оказалось, что он не только музыкант, но и певец. Часть песен он исполнял на русском, часть на английском, еще часть – на каком-то незнакомом, но приятно звучащем языке.

Вообще, как я поняла, "старички" театра решили не заморачиваться и устроили нам спектакль а-ля "Бременские музыканты" по-эльфийски. Только на руку Принцессы-Лидочки помимо трубадура-Яна претендовали еще Принц полыни (Матвей), Горный король (Иван) и Злобный сыщик (Федор Ефимыч был великолепен в этой роли). Маскарад проходил совершенно удивительно. Шампанское, концерт, фейерверк из бумажных конфетти, перевернутая вверх ногами елка со сладостями и фантастичными игрушками – как будто опутанная нежной паутинкой, на которой повисли шары, маски, фигурки арлекинов и марионеток...

Уже после того, как пробили куранты, я решила выйти на улицу и немного подышать свежим воздухом. Запах ландышей кружил голову все сильнее.

– Простите, – робко прозвучало у меня за спиной, пока я с наслаждением ловила прохладный ветер. – Вы из театра?

– Да, а что? – оборачиваюсь. Сзади меня стоит худенькая девочка в дутом пуховичке и с непокрытой головой. Короткая мальчишеская стрижка, огромные карие глаза, смуглая кожа, тоненькие ножки-веточки. Как ее не сдуло еще? – Ты кого-то ищешь?

– Мне нужен Ян Леру, – выдыхает девочка, собравшись. – Это очень важно. Вы знаете, где его найти?

Я прислушалась к происходящему в клубе. Кажется, гитару уже не слышно, значит, концерт окончен.

– Думаю, да. Только надеюсь, мне потом Ян голову из-за тебя не оторвет. Пошли за мной.

Ян нашелся в зеленой комнате. Увидев мою спутницу, он сильно удивился, поблагодарил меня за помощь, взял девушку под локоток и увел в сторону кухни. Главное, голову откручивать не стал, решила я и выкинула этот инцидент из головы. Потанцевала вальс с Матвеем, подстрелила стрелами-липучками пару стражников, ловящих принцессу и Ивана (а вы думали, она пойдет замуж за трубадура? Наивные), познакомилась с невестой Костеньки...

В третьем часу ночи я поняла, что еще немного – и засну стоя. Я попрощалась с Матвеем, махнула Юльке и забралась в первую же открытую гримерку, где укрылась брошенным на пол занавесом и провалилась в сон.

***

Ян стоял на крыше торгового центра, в подвале которого расположился театр. Дубликат ключа от люка он сделал еще до поездки в Европу, и частенько выходил сюда подумать.

– Что-то случилось? – люк приподнялся, оттуда высунулась макушка Матвея.

– Не понял еще, но думаю, что скоро случится, – ответил, не оборачиваясь, Ян. – Катя приходила. Сказала, что ей начал названивать Игнат. Чего он добивается, не пойму.

– Ему мало того, что он с Тимуром сделал? – моментально вскипел Матвей. – Теперь решил за Катю взяться?

– Не ори, не хватало еще, чтобы отец раньше времени услышал, – проворчал Ян. – Поднимайся, сейчас все расскажу. И покажу.

Матвей вздохнул, но на крышу все-таки вылез. Друга в таком состоянии оставлять не хотелось. Да и историю, из-за которой Ян сейчас переживал, он знал не понаслышке. Эльза была не в курсе, что Матвей с Яном знакомы еще с университета, ходили вместе в секцию футбола. Игнат и Тимур сперва играли с ними в одной команде, потом ребята стали видеться уже вне стен универа, Ян собрал свою первую музыкальную группу...

Лариса, смешливая темноволосая девушка, больше похожая на цыганку Эсмеральду из французского мюзикла, появилась на пороге театра совершенно неожиданно. Парни в тот день решили репетировать в "Муаре", собственную реп-базу они никак не могли найти.

– Знакомьтесь, мальчики, наша новая прима, Лариса, – объявил Мориш Карлович, входя в зал вслед за девушкой. Тимур оторвался от ударной установки, взглянул на гостью один раз и пропал. Роман актрисы и ударника развивался стремительно и приближался к своему закономерному финалу. За год они успели съехаться, снять на двоих квартиру, перезнакомить всех родственников и подать заявление в ЗАГС. Ян и Матвей другу по-белому завидовали. Еще бы, такая любовь дай бог встретится хоть раз в жизни. Игнат тоже завидовал. И весь год упорно подбивал клинья к чужой девушке, а потом и невесте. Та отмахивалась, игнорировала, иногда жаловалась на настойчивого поклонника Яну, с которым играла в паре в театре. Ян провел с Игнатом пару профилактических бесед и успокоился. Говорить Тимуру о назойливом внимании Игната девушка не хотела – все-таки они были друзьями. Как выяснилось, зря. На новогодний бал-маскарад три года назад Тимур не пошел, отмечал мальчишник в другом месте. Так что жених сдал невесту заботам Яна и уехал. Вместо него пришел Игнат. Психанул, когда даже в спектакле упрямая девчонка выбрала на роль возлюбленного не его и... позвонил Тимуру. Наплел с три короба, отправил пару снимков, где Лара с Яном танцуют что-то жаркое латинское на сцене. Ревнивому и нетрезвому Тимуру хватило. Он примчался тут же с друзьями, вызвал Яна из клуба поговорить. Игнат потирал руки, думая, что сейчас товарищи передерутся, вспыльчивый жених откажется от свадьбы, а девушка достанется ему. Должен же кто-то будет ее утешить? Только все пошло не по плану. В ключевой момент обеспокоенная пропажей партнера Лара выскочила на улицу, увидела дерущихся друзей и бросилась между ними. Тимур не успел остановиться. Удар пришелся по хрупкой шее девушки. Дальше были менты, забравшие жениха, "скорая", сложнейшая операция для Ларисы, разборки в ситуации, переговоры с родителями девушки, чтобы не подавали в суд. Через два дня Ларису увезли в Германию на лечение – из-за удара пошли проблемы со связками, девушка практически полностью потеряла голос. Тимура выпустили и, не предъявляя обвинений, отправили домой. Игнат, поняв, что дело пахнет жареным, слинял сам.

– Что он ей сказал?

– Как обычно. Что это мы с Тимуром виноваты в том, что произошло. Что Катька обязана по старой дружбе дать ему контакты Ларисы, видите ли, Игнат хочет объясниться с ней. И что он не прочь пригласить саму Градецкую на прогулку.

– Мразь!

– И не говори. Поймать бы его... К тому же Катя передала мне записку от брата. Шифрованную записку, Матвей! Тот пишет, что успокоился, наконец, и решил вернуться. Просит приютить его на реп-базе, с родителями видеться не хочет.

– Так это же здорово! Парень оправился и готов снова идти в бой! Вот вместе с ним Игнату и наваляем, – обрадовался Матвей. По Тимуру он скучал.

– Понимаешь, в чем проблема...– замялся Ян. – Лара тоже решила вернуться. Позвонила буквально пять минут назад. Да-да, не смотри на меня так! Её несколько раз оперировали уже в Германии, сейчас она может разговаривать. Тихо, недолго, но может.

– Чего она хотела-то? – несколько пришибленно поинтересовался Матвей.

– Точно того же, что и Тимур. Приютить на реп-базе, пока не решит вопрос с жильем. И что мне теперь с ними делать?!

***

Василиса Петровна приехала в "Муар" в пятом часу утра. Вернее, прилетела, как порядочная ведьма, на метле. Все приготовления для спасения Ксаны были завершены, осталось только найти саму девушку и представить под светлы очи Хозяйки. Именно с поиском Ксаны ведьма билась уже целый час. Девушка как сквозь землю провалилась – никто не видел, никто ее не знает.

"Боги, да что происходит? Может, она под псевдонимом здесь работала? Как-то я у Юленьки не уточняла этот момент", – размышляла Василиса Петровна, рыская по закоулкам клуба и периодически связываясь по зеркальцу с Федором Ефимычем. Наконец, ведьма отловила в коридорах клуба внучку в компании Рика. Молодежь была довольная, румяная и с блестящими глазами.

– Юленька, ты не видела Ксану? Уже все залы с Феденькой обошли, нигде ее нет! – сердито вопросила ведьма, преградив парочке путь.

– Ксану? – Юля вдруг покраснела и отвела глаза. – Э...Бабуль... давай поговорим.

– Что-то с ней случилось? – Федор Ефимыч появился из-за угла, придвинулся к сценаристке и ухватил ее за рукав

– Эй! Нет, все в порядке! Бабуль, иди сюда, – девушка стряхнула руку оборотня, отвела бабушку в сторонку и замолчала

– Что случилось? Ну же, говори! – не вытерпела ведьма.

– Понимаешь....дело в том, что... В общем, никакой Ксаны нет, – выпалила Юлька, поднимая глаза.

– Как это нет?! – ведьма решила, что детки явно перебрали с алкоголем.

– Так. Я ее выдумала, чтобы ты не ругалась на наши прогулки с Риком. – Серьезно глядя на бабушку, повторила Юля. – Оксаны Карской не существует. Рик подтвердит, да и Аннушка тоже

Парень, вынырнувший из-за кулис, согласно кивнул.

– Ну, Ткач, погоди, – прошипела ведьма, отпустив тут же сбежавших ребят. Глянула на ставшие бесполезными листы с заранее одобренными и распечатанными сюжетами вероятностей, куда должно было забросить Ксану, раздраженным жестом отбросила их в стену. Глаза женщины загорелись желтым пламенем, волосы из седых стали огненно-рыжими. – Я тебе еще припомню, как у меня учениц уводить, старый прохиндей!

Федор Ефимыч предусмотрительно спрятался, не решившись встать на пути у разъяренной ведьмы, и мысленно попрощался с костюмером.

Часть 3.

Глава 15. Все беды от рыжих?

Я с удовольствием потянулась, развалившись на спине, и открыла глаза. Полумрак гримерки, куда я вчера так нагло вломилась, щадил зрение, так что я смогла немного оглядеться. Ничего так, со вкусом оформлено – нежно-голубые стены, покрытые объемной штукатуркой в виде волн, белое трюмо с подсветкой по верхнему краю, разлапистая вешалка с ворохом костюмов. Женских, что примечательно. Я поднялась с дивана, прошлась по помещению. Интересно, чья эта комната? Почему-то раньше мне не приходило в голову, что актеры могут на свой вкус украсить гримерные. Надо бы пройтись, заглянуть к остальным в гости, посмотреть, что и как там.

Дверь скрипнула, кто-то быстро прошел по комнате и вдруг, схватив меня за талию, приподнял в воздух.

– Попалась! – шепнули мне на ушко, возвращая на бренную землю. Я обернулась, чтобы посмотреть на смельчака и впечаталась прямиком в его губы. Меня целовали нежно и мягко, зажав в крепких объятиях. Закрываю глаза от удовольствия, отвечаю на поцелуй, приоткрывая губы... и в процессе понимаю, что вообще-то не знаю, кто меня целует! И с какой стати?! Выдираюсь, отскакиваю к стене. Матвей (какого черта?!) улыбается, вопросительно вскинув бровь.

– Колдунья моя, с тобой все в порядке? Ты какая-то нервная. Неужели спектакль не удался?

– Удался, еще как, – шиплю в ответ. Подумать только, какая наглость! Как будто ничего и не произошло сейчас! Мы же договаривались!

– Вот и ладушки. Я уже час тебя в машине жду, хорошо, что Эльза позвонила, сказала, что тебе нездоровилось, и ты ушла в свою гримерную.

Я слушаю и не верю своим ушам. Эльза? Она же в Белгороде! Час в машине? Вчера же Новый год был, мы попрощались! Он сам с какой-то фифой зажигал! И главное – моя гримерная?! Что происходит?!

– Ксаночка, ты что-то побледнела, – заволновался Матвей, подходя ближе и усаживая меня на диван. Я все пытаюсь осознать, что же происходит и почему он меня обманывает.

– Матвей, что за дурной спектакль? Откуда у меня гримерная? – отталкиваю руки парня и вскакиваю. – И вообще, ты что себе позволяешь?! Я же русским языком тебе сказала – ты не в моем вкусе!

– Так, – разом посуровел Матвей и подошел ко мне вплотную, приподнял голову за подбородок, заглянул в глаза. – Ну-ка говори, что вчера пила? Опять какие-то коктейли Юлька подсунула? Все никак не успокоится, да?

Черт, он же злится! Серьезно злится! И при чем тут Юлька?

– Бокал шампанского. До этого лимонад, с тобой же, между прочим, – отвечаю как можно спокойнее.

– Хорошо. Опиши, пожалуйста, свой день, чтобы я был спокоен, – серо-голубые глаза смотрят холодно и цепко.

– Проснулась, забрала костюм у курьера, – начинаю рассказывать я, все еще не въезжая в ситуацию. – Сделала всем подарки, дождалась тебя, поздравила, ты мне подарил браслет. Потом приехали в театр, выпили лимонад, обменялись презентами, начался спектакль. Я сыграла свою роль, станцевала с тобой вальс, еще немного пообщалась с друзьями и ушла сюда, спать. Так что я не понимаю, чего ты бесишься и с какой стати так себя ведешь, – подвожу итог рассказу.

Матвей тяжело опустился на диван, сжав виски пальцами. Замер так на минуту, после чего встрепенулся, достал из кармана мобильник, что-то в нем пролистал и дал мне в руки.

– Смотри, – предложил он.

Фотогалерея. Что ж, посмотрим. Начинаю листать и чувствую, что волосы встают дыбом. Как так?!

Галерея полна наших совместных фотографий. Вот мы танцуем вальс на маскараде. Он в костюме Принца, я в костюме Охотницы. Вот мы вместе на сноуборде – я сижу на доске, Матвей ее толкает вперед. Вот мы со Светкой и тетей Леной в Петергофе, с Яном и Риком на пляже играем в волейбол, снова с Матвеем – лежим в обнимку под одеялом, я прячу лицо от камеры у него на плече. Вот мы в аквапарке в Финляндии, в зоопарке в Москве, на чьей-то даче с мангалом. Я с Эльзой в обнимку, я в каком-то жутко обтягивающем коротком платье в свете софитов... Что за бред?!

– Ксана, назови сегодняшнюю дату, – Матвей наблюдает за мной, сидя на диване с абсолютно непроницаемым лицом.

– Первое января пятнадцатого года, – неуверенно откликаюсь я, все еще глядя на снимки. На монтаж не похоже. Но как?!

Парень поднимается, осторожно подходит ко мне, ласково гладит по щеке.

– Милая, сегодня двадцатое мая шестнадцатого. Сегодня у тебя был последний спектакль в этом сезоне. Утром у нас самолет в твой родной город.

– А все остальное? – шепчу пересохшими губами. В голове не укладывается! Я же точно помню, что еще вчера отмечала Новый год с ребятами, устала и зашла сюда подремать! Как мог пройти целый год?!

– Это твоя гримерная. Ты уже год как прима театра. Лида с Иваном сидят с малышом, так что Леру объявил примой тебя. Эльза помогает тебе с костюмами, к тому же следит за Яном – все-таки вы в паре играете, – продолжил с усмешкой Матвей.

– А Юлька? Вы же нормально общались раньше! – действительно, тон, которым Матвей говорил о моей подруге, был далек от приятельского.

– А твоя Юлька – это отдельный разговор, – заскрежетал зубами парень, поднимаясь.

– Не понимаю.

– Не понимаешь? – шипит Матвей, подойдя ко мне вплотную и рассматривая так, будто видит впервые. – Серьезно?! Твоя рыжая спуталась с какими-то сектантами, вылетела из театра и сейчас торгует "чайными смесями"! И тебя пыталась утащить за собой уже неоднократно! Открытие чакр, чистка кармы... Говорил же я тебе, не пей ничего, что она тебе дает! Нет же, Ксана у нас упрямая! Теперь ни хрена не помнишь! – выкрикнул он, со всей силы долбанув кулаком по стене за моей спиной. Голову он опустил – и слава богу. Уж очень жутко выглядел этот Принц в бешенстве. – Собирайся, едем домой. Там все вспомнишь, я надеюсь.

В городе распогодилось – чистое небо без единого облачка, клонящееся к горизонту солнце подкрашивает розоватым цветом фасады. Я смотрела в окно и все никак не могла поверить – для меня еще вчера Марсово поле было ровной снежной площадкой, а сегодня здесь лежат на травке в одних футболках студенты и влюбленные парочки, по каналам снуют туда-сюда экскурсионные катера, около дома цветет черемуха, сшибая с ног густым ароматом (даже странно, что так тепло в это время).

Матвей припарковался у парадного, забрал с заднего сидения спортивную сумку, открыл мне дверцу и повел за руку. Повозился у квартиры, разыскивая ключи в карманах своей ветровки, хозяйским жестом кинул вещи на столик в коридоре (откуда он тут взялся?!), выковырял из-под вешалки мужские клетчатые тапки и ушлепал на кухню. Я, скинув сапожки, пошла за ним. Как ни странно, одета я была так же, как и вчера – в костюм охотницы.

Парень застиг меня во время осмотра Юлькиной комнаты. Вернее, места, которое было ее комнатой. Теперь там обосновался рабочий кабинет, по-другому и не назвать. Письменный стол под окном, огромный почти плоский монитор, стеллажи с книгами и какими-то папками вдоль стен, небольшой кожаный диванчик и чайный столик в другом углу, модная кофеварка в форме чудной неваляшки из красного пластика, металла и стекла (в комнате?!). В целом, присутствие на этой конкретной двухкомнатной жилплощади мужчины было заметно во всем – новенькие плинтусы, куда спрятались болтавшиеся под ногами провода, смазанные петли на дверях (как же меня бесил раньше их скрип!), мужские брюки на спинке стула и так далее...

– Матвей, давно мы вместе живем? – спрашиваю, поворачиваясь к нему.

– Почти год. Пойдем на кухню, я тебе кофе сделал. Выпьешь, и поговорим, – как-то обреченно отвечает мой нежданный молодой человек.

Кофе он приготовил именно так, как я люблю. Сварил в турке с сахаром и молоком, посыпал корицей с щепоткой ванили. У Кая так никогда не получалось, вспомнилось вдруг.

Матвей уточнил, с какого момента память отказала мне во взаимности и, примостившись на широком подоконнике (у нас пластиковые окна? С каких пор?!), начал восстанавливать "белые пятна" в моей жизни.

Выяснилось, что Новый год в эльфийском стиле действительно был. Еще была я, перебравшая коньяка (когда успела? только шампанское же пила!), подруги, разошедшиеся с кавалерами по разным углам и ответственный Матвей. Он нашел меня, сладко спящую в гримерке, погрузил в машину и довез до дома, где попытался уложить на диван и улизнуть. Неадекватная я в каком-то странном порыве отпускать его никак не хотела. Пришлось оставаться, рассказывать о себе (с пьяной женщиной спорить невозможно), делать массаж головы, шеи, плеч и... В общем, проснулись мы в обнимку и со следами бурной ночи оба. Потом Матвей еще с месяц бегал за мной, сомневающейся в своих чувствах, но все-таки сумел, к обоюдной радости, поймать и убедить.

В феврале выяснилось, что Лидочка беременна. Видимо, поездку в Хельсинки пара прим провела более чем успешно. Ванька, не будь дураком, тут же сделал ей предложение и забрал из театра – токсикоз, свадьба, нервы, все дела. Директор повозмущался, но отказывать ребятам не стал. Еще месяц прошел в поиске другой примы, Ян прервал свою работу с группой, снова взяв на себя главные роли. Думали даже вызывать Эльзу из Белгорода, но... На одном из спектаклей Аннушка плюнула на всех и вручила главную роль мне. Сказала, что талант есть, внешность не подкачала, так что бегом марш на сцену. Я и побежала. После спектакля к актерам снизошел Директор, поздравил в честь восьмого марта всех наших дам, вручил каждой по розочке и торжественно объявил, что с этого момента парой прим станут Ян и... я, Оксана Карская.

Что произошло дальше, я уже вспомнила сама – то ли кофе прочистил мои одурманенные "народными средствами" мозги, то ли просто нервы успокоились. Отправив Матвея в другую комнату, принялась готовить ужин, раздумывая над ситуацией. Как-то уж слишком невероятно выглядели события, покинувшие мою память на время.

Во-первых, я стала не просто примой, а Примой – этакой фамм фаталь, которая в любом облике крушит мужские сердца и оставляет за собой нехилый след в душе тех, кто хотя бы раз перекинулся с ней словом. Сказал бы кто – в жизни не поверила. Но собственная память, мерзко хихикая, выдала на-гора такие подробности моего общения в рамках ролей с несчастными зрителями, что впору было удавиться от стыда. Неужели я и правда так поступала?! Соблазняла напропалую, флиртовала, подстрекала к дуэлям, чуть ли не в одних чулках и корсете на сцену выходила пару раз (с Эльзой я еще поговорю!), проводя все сюжеты на грани фола и погружая зрителей в собственную игру процентов на 200. Ян, посмеиваясь, говорил, что меня можно или желать, или ненавидеть, или все вместе – и постоянно до, во время и после спектаклей незримо стоял на страже моей неприкосновенной тушки. Потом его сменяли или Матвей, или Рик. Директор в восторге, у меня толпы поклонников и поклонниц (с недавнего времени), пара предложений перейти в классический театр, собственный фотограф и серия сетов для модных журналов. Конечно, мне еще в старшей школе говорили, что внешность модельная, но я же не люблю фотографироваться! Да и играть ТАК откровенно на сцене тоже.

Само собой, при таком стремительном взлете на наш личный театральный Олимп сменились приоритеты в распределении времени. Лелька с Маратиком, Кай с женой, начальница – все отошло на задний план, размылось, но совсем из жизни все-таки не исчезло. Ребята приходили на мои спектакли, с удовольствием забегали к нам с Матвеем в гости. Частью фотосъемок я вообще обязана Маратику – именно он первым решил меня поснимать, просто для портфолио, после чего выложил особо удачные снимки на своем сайте. Так меня нашел Виктор Долотов, известный откровенностью своих работ и циничностью в обращении с моделями. За ним потянулись и остальные.

В театре тоже никто моего "карьерного роста" не стал оспаривать, наоборот, ребята поддерживали меня во всем. Они знали, что я четко провожу грань между сценическим образом и реальностью. Что повадки роковой женщины со сцены исчезает сразу же, как только я добираюсь до гримерки. Исключением стала только Юлька.

Я не уверена, с чего все началось. С банальной зависти к чужим успехам, которая свойственна всем людям, или же с легкой досады на совместно проведенное время, которого становилось все меньше. В мае из Белгорода вернулась Эльза, похорошевшая и скинувшая изрядную долю своей самовлюбленности. Попросилась помощницей к костюмерам (вкус у нее всегда был хорош, этого не отнять), снова сошлась с Яном, который до этого полгода крутил легкий, ни к чему не обязывающий роман с Аннушкой. Стала приходить в гости к нам с Юлькой, увязавшись за Матвеем. Как ни странно, мы с ней поладили. "Командировка по семейным делам" оказалась для девушки серьезным испытанием, пройдя которое она сильно изменилась. Стала добрее к окружающим, научилась смеяться над собой и своими ошибками, перестала полагаться на силу папиного кошелька и требовать беспрекословного поклонения к себе. С ней было достаточно интересно и легко общаться, в отличие от той же Юльки, которая в какой-то момент стала нервной и задерганной.

Финальной точкой в Юлькиной карьере сценаристки стал разговор с директором в середине июня. На девушку пожаловалась Аннушка, мы готовились к празднику Ивана Купалы, спектакль должен был проходить в поле на площадке какого-то фестиваля за городом. Юлька затянула подготовку и сюжета, и ролей, подготовленные же прописала из рук вон плохо и всячески саботировала поездку. То отвлечет от работы костюмеров, заболтав их на полдня какой-то ерундой по сценарию, то забудет сдать охране ключи от склада, куда потом четыре часа пытались попасть декораторы, то просто не отвечала на звонки режиссера, игнорируя телефон сутками. Прошедший месяц она вытянула кое-как. Отказалась от помощи Рината, которого приставили к ней вместо меня. Перестала общаться с бабушкой, внезапно рассталась с Риком – парень долго пытался понять, в чем причина. Кончилось ее самодурство официальным увольнением и внесением в черный список на полгода. В тот же вечер девушка собрала вещи, оставив свою часть квартплаты на кухонном столе, и испарилась. Ко мне, недолго думая, переехал Матвей.

Юлька появилась снова на нашем горизонте в декабре, на маскараде. Какая-то странно спокойная и рассеянная, с коротко остриженными кудряшками, исхудавшая. Извинилась передо мной и ребятами, сказала, что была не права, но за прошедшее время все осознала. Что-то несла про чакры и энергетические каналы, карму, которая у нас всех забита прошлыми прегрешениями и вручила увесистый пакет с травяным чаем. Выслушала наши сбивчивые благодарности (неловко было – жуть!) и ускакала, как нам сказала, на встречу с Учителем. Все бы ничего, у всех свои странности, но... Когда мы уже заварили чаек и собирались дружно его попробовать, на кухню ввалилась Аннушка, дико вращая глазами. Отобрала у меня заварочный чайник, подняла крышечку, принюхалась и... вытряхнула содержимое в мусорный ящик.

– Если хотите попрощаться с мозгами, прошу делать это не в здании театра, – сурово бросила она, поманив за собой братьев Леру. Потом от Рика я узнала, что в чаечке, помимо безобидной мяты и шалфея, был целый табор сильнодействующих седативных трав – багульник, ландыш, полынь и вьющийся пион, в сочетании дающих совершенно непредсказуемый для здоровья эффект.

Юлька еще несколько раз пыталась напоить нас чаем, ведя совершенно заоблачные беседы. Наконец, терпение Аннушки лопнуло – взбешенная режиссер высыпала подаренный гербарий в ведро, затем на мелкие кусочки разодрала пакет и выставила девушку вон, пригрозив следующий раз сдать сектантов полиции.

– Как еще можно назвать людей, которые как попугаи повторяют чепуху за каким-то психом, еще и уходят в "нирвану", попивая ядовитые чаи? – задала она нам вопрос в ответ на негодующие вопли по поводу оскорблений в адрес бывшей коллеги. Возражений у нас не нашлось, Юлька и правда выглядела странно безразличной ко всему и подозрительно настойчивой в своем стремлении опоить всех ребят. В театр приходить она больше не стала. Рик пытался как-то помочь бывшей девушке, вытащить ее из секты (сомнений уже не было, экс-сценаристка ежедневно посещала лекции в центре с безобидным названием "Наедине с природой", откуда брала и чаи, и чужие мысли о карме и очищении), но был послан в долгую прогулку по известному адресу.

Сегодня, как я с трудом смогла вспомнить, Юлька неведомым образом пробилась ко мне сквозь толпу зрителей после спектакля. Вручила цветы, поздравила с чудесным исполнением роли, предложила выпить лимонад, как раньше (алкоголь на работе после памятной ночи с Матвеем я больше не пила). Она выглядела вполне адекватно, была даже накрашена, чего раньше не случалось. Мы мило посидели с полчасика в моей гримерке, Юля пригласила меня к ним на лекцию, похвасталась, что скоро едет с учителем на Алтай в поселение шаманов и ушла. Меня сморило минут через пять.

– Вероятно, она что-то подлила тебе прямо в бокал, – предположил Матвей, выслушав мой рассказ об утренних событиях. – Ты же не сидишь на месте, когда заходишь к себе после спектакля, все мечешься по комнате.

Действительно, была у меня такая привычка. Но я и подумать не могла, что подруга (бывшая теперь) может так поступить!

– Матвей, но почему именно я? И какой смысл был лишать меня памяти на несколько часов? – я никак не могла понять ее мотивы. – Ясно же, что после такого я точно ее на шаг к себе не подпущу!

– Сейчас выясним, – пообещал парень, отодвинув тарелку. – Кстати, очень вкусно, спасибо большое.

Он набрал Леху, охранника клуба, переключил мобильный на громкую связь.

– Привет, братан. Как дежурство?

– О, привет, Матвей. Да ничего так, стою, курю, – пробасил в трубку Леха, наш медведеподобный сторож и вышибала в одном лице.

– Я по делу звоню. Помнишь, фотку девчонки показывал, кудрявая, рыжая такая? – после этих слов я покосилась на парня. Тот подмигнул и прижал палец к губам.

– Эт которую пускать не велено? Помню-помню.

– Сегодня не приходила?

– А то как же, приходила, – хмыкнул охранник. – Она всегда на спектакли Оксаны Юрьевны приходит.

– И? – насторожился Матвей.

– Тык прогнал я ее. Сказал, что нет такого имени в списке приглашенных. Пошипела и ушла, вечером, правда, снова заявилась. Сказала, что ей позвонила наша прима и сама попросила о встрече.

– Во сколько было, не припомнишь?

– Да часов в семь, – призадумался ненадолго Леха. – Она минут через двадцать, как вы уехали, заходила. Взбесилась вся, когда узнала, что вас уже нет.

– Спасибо, друг, очень выручил. Не пускай ее и дальше, ок?

– Да без проблем. Наркоманов еще Оксане Юрьевне среди фанатов не хватало. Ладно, пойду я. – сторож отключился.

Я посмотрела на часы – стрелки показывали половину десятого. Память вернулась окончательно в районе восьми вечера. Матвей меня разбудил около шести, когда всех сотрудников начали потихоньку выгонять – Леру ждал партнеров на переговоры. С Юлей мы пили в двенадцать дня.

– Похоже, наша Юленька хотела первой с тобой поговорить, – заметил Матвей, барабаня пальцами по столу. – И еще неизвестно, что бы она тебе наплела, пока память не восстановилась.

Я кивнула в ответ – других вариантов не было. Видимо, чудо-напиток начинал действовать спустя какое-то время, раз она вернулась так поздно. И я бы действительно поверила всему, что она скажет – в моей куцей памяти на тот момент она была лучшей подругой, а Матвей всего лишь хорошим знакомым. Чего она добивалась? К тому же большой вопрос, как сектантка пробралась в театр – раз через главный вход утром ее не пустили, оставался только служебный. Ключа у нее нет, декораторов сегодня отпустили, чужих среди труппы точно не было. Может, переоделась и вошла со зрителями? Грим она накладывать умеет. Или кто-то из наших пропустил по старой дружбе? Я слышала, что некоторые актеры ее жалеют – мол, такой талантище пропадает.

– Ладно, додумаем завтра, – решительно поднялся из-за стола Матвей, подхватил пустые тарелки и скинул их в раковину. – Сейчас идем на стадион, потом собирать вещи, в душ и спать. Выезжаем в шесть утра, если ты помнишь.

***

Отчий дом встретил гостей из культурного Петербурга совершенно некультурной сценой. Римма Борисовна, моя мама, упоенно давила авторитетом соседку из квартиры напротив.

– Опять, ироды, честным людям спокойно спать мешаете! – вопила соседка.

– Мы никому не мешаем. Все по закону – до 23.00 шуметь разрешается. – Спокойно отвечала мама, гордо выпрямившись у дверей собственной квартиры.

– Я вот еще посмотрю, что в твоем законе понаписано! Небось, врешь все! – подпрыгивала от негодования бабка.

– Смотрите ради бога. Могу даже распечатать и вам занести. – Мама заметила нас и кивнула, приоткрыв дверь, мол, заходите, не мешайте.