Текст книги "Лия (ЛП)"

Автор книги: Р. Д. Левис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Почему они не заинтересовались?

– Потому что тогда видео еще только вышло.

– Ой.

– И теперь они пытаются заставить нас выпустить еще одну запись. Мой мозг умер. – Он качает головой. – Я не могу думать.

Мои брови нахмурились. Я подхожу ближе к нему и подумывать по-дружески взять его за руку, но сопротивляюсь.

– Тебе нужно вдохновение.

Он поворачивает голову ко мне, его голубые глаза с хитринкой смотрят на меня.

– Ты была моим вдохновением, – шепчет он. – Я не думаю, что там есть песня, которая не исходила от нас, но ты это знаешь, не так ли?

Мое тело горит, и я заставляю себя кивнуть.

– Да.

Я читала каждую лирику каждой его песни, и могла соединить моменты, стоящие за ними, даже не задумываясь.

– Я больше не слышу слов, Лия, – продолжает он. – Не так, как с тобой.

Я замерла, когда он подносит руку ко мне. Его палец медленно скользит по моему лицу, и прикосновение будоражит что-то внутри меня, что я не ощущала вечность. Картер отчаянно смотрит на меня, и я моргаю от боли.

– Может быть… – Может, что? Христос, я не знаю. – Может быть... Молли поможет тебе сейчас.

Да, напомни себе, что он с другой девушкой. Прекрасной, глупой, двумерной куклой, известной тем, что она знаменита.

Он закатывает глаза, с мимолетным раздражением в них.

– Я не в отношениях с Молли. То, что у нас было, закончилось еще до того, как началось. Я попытался с ней. Сначала я думал, что она яркая, но чем больше ее узнавал, тем больше понимал, что свет, возможно, и был, но слишком мутный. Ее разум – пустое чертовое место, наполненное прокачкой и сумками Prada.

– Так почему она здесь?

– Спроси у нее сама. Думаю, из-за рекламы, потому что в настоящее время я раскручен, и компании это нравится. Она найдет другого лоха для раскрутки. Сейчас куда бы Алиса ни шла, она следует за ней и любит внимание. Папарацци любят фотографировать нас вместе, чтобы они могли пойти и сообщить о своей ложной ерунде. Не думаю, что касался ее более чем четыре месяца, когда впервые начал ее узнавать, и это был всего лишь короткий миг, из-за которого у нее слетела крыша, потому что мне пришлось начать гастроли. Я был с ней не больше, чем пару недель.

Я смущена.

– Но журналы…

– Ложь, просто ложь. Никогда не верь ничему из них. Они сделают все возможное, чтобы сделать историю из нас. В одну минуту они на твоей стороне, а в следующую они громят тебя.

Он внимательно смотрит на меня с задумчивой улыбкой на лице, и добавляет:

– Я никогда не заставлял тебя быть шлюхой для СМИ.

Я неуверенно качаю головой.

– Нет! Я не захожу на эти сайты или что-то еще.

Такая. Врунья.

Он усмехается, смотря на меня.

– Ты следишь за мной в интернете, Ангел?

– Нет! – Я выгляжу оскорбленной, как будто это ниже меня, но это не так. – Ты можешь жить в глуши и все еще слышать о себе, Картер.

– Полагаю так, – тихо говорит он. – Во всяком случае, Молли не собирается оставаться сегодня вечером. У нее фотосессия утром или еще какое-то дерьмо. Она уже собирается. Скоро уйдет.

– Это хорошо.

Он снова улыбается моему счастливому замечанию; вздохнув, я добавляю:

– Я имею в виду, хорошо, что она не будет беспокоить тебя.

– Правильно, – бормочет он.

Несколько мгновений мы смотрим друг на друга. Он разрушил меня одним взглядом. Ужасно осознавать, что мое тело настолько восприимчивое к каждому его движению и взгляду. Я не чувствовала этого... ну, три года. Мне это не нравится, и нужно остановиться.

– Мы должны вернуться...

– Не пытайся уйти, – выдыхает он, резко перебив меня. – Я знаю, что ты хочешь, но не убегай.

– Я, нет, – снова лгу я.

Внезапно посмотрев на меня, он говорит:

– Я... я скучал по тебе.

Я киваю, не зная, почему он так выглядит.

– Я тоже скучала по тебе.

– Нет. – Он качает головой, тяжело сглатывая. – Нет, Лия, ты не понимаешь. Я... я все испортил. Ужасно. Я позволил произойти стольким вещам. Я позволил тебе уйти от меня. Я испортил все. Я очень хотел приехать и рассказать тебе об этом так долго, но каждый раз, когда я хотел это сделать, кто-то останавливал меня. Вот почему я отправлял письма. Я все испортил.

Я застываю, когда он снова поднимает руку. Он внимательно изучает меня, и его рука дрогнула, прежде чем отодвинуться. Внезапно он выглядит совсем не так. Как будто он в панике и взволнован. Весь этот разговор повернул туда, к чему я была не готова. Если бы он сказал, что я думаю, он бы...

Нет, нет. Я этого не хочу.

– Картер, – начала я, – все в порядке.

– Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, как сильно я облажался, – продолжает он. – Потеряв тебя, я словно очнулся, и... Я был так чертовски одинок, Лия. Это плохое одиночество. Я скучаю по тебе. Я скучаю по нам. – С еще одним содрогающимся дыханием он снова приближается ко мне, когда говорит, – Я хочу большего.

Сердце упало.

Я не уверена, как эмоционально понять его слова. Все это время я превосходила его, и он постоянно был... что? Он хочет большего, когда уже слишком поздно? Для меня это не имеет смысла. Фактически, это напомнило мне тот день, когда он вошел в мою комнату и сказал мне, что хочет быть со мной и посмотреть, что из этого получится.

Сделав шаг от него, я говорю:

– Думаю, ты просто взволнован, увидев меня, не то, чтобы я осуждаю.

Его губы не дрогнули от моего дешевого юмора.

Я вздыхаю.

– Картер, ты не знаешь, о чем говоришь.

– Я точно знаю, что говорю.

Я качаю головой.

– Ты обманываешь.

Теперь он обиделся.

– Обманываю?

– Да!

– Почему?

– Потому что ты говоришь мне, что хочешь большего!

– И что?

– Итак, мы говорили десять минут, и ты бросил это на меня! Из ниоткуда.

– Я не хотел обременять тебя, но каждая секунда после этого момента была бы потрачено впустую, если бы я промолчал. Я не хочу тратить еще один день.

– Ты позволил потратить целых три года впустую.

Его ноздри расширились, когда он отвечает:

– Не начинай. Я пытался поговорить с тобой. Ты поменяла номер, переехала и никогда не отвечала на мои письма. Мой график забит. Я не мог уйти, когда захотел бы; думал, что ты отстранилась от меня.

– Ты прав, – сердечно соглашаюсь я. – Это должно было отогнать тебя. Я сказала тебе, что хочу, чтобы мы снова увидели друг друга, когда переехали...

– Мы никогда не продвинемся дальше! – Непоколебимо отрезает. – Я знаю, ты хочешь меня. Я вижу это сейчас. Ничего не изменилось. Ты лжешь себе.

Я лгу себе?

Нахуй это дерьмо. Мне хотелось отключить все эмоции. Я ненавижу, что он может видеть меня насквозь! Я сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, когда мой гнев прорывается сквозь меня.

Я моргаю слезы, когда говорю ему:

– Ты не можешь просто приехать сюда через три года и требовать большего, Картер. Это так не работает. Ты опоздал.

– Я опоздал, – повторяет он, потрясенный.

– Да, – твердо отвечаю. – Ты опоздал.

Он сжимает челюсть и надолго закрывает глаза. Я знаю, что он делает. Он отступает. Он только что открылся, и я сразу же разбила его. Это больно. Я почти хотела вернуть слова, чтобы спасти его от чувства боли, но не могу. Я не собираюсь снова влюбляться в него.

Я сопротивляюсь.

Он открывает глаза и глубоко вздыхает. Не моргнув и глазом, он вдруг заглядывает в комнату, его брови сошлись в гневе. Я последовала за его взглядом и увидела, что там стоит Рим, кто знает, как долго он наблюдает за этой сценой. Почему, черт возьми, он подслушивал? Он даже не смотрит на меня. Его глаза пронзают лицо Картера, и он выглядит злым.

Между ними промелькнуло какое-то невысказанное общение, и к тому времени я поняла, что уже ночь. Проскальзываю в комнату и иду мимо Рима, когда он слегка хватает меня за руку.

– Не уходи, – тихо говорит он мне. – Останься на ночь. Я обещаю, что удержу Картера от тебя. Я просто знаю, как Марлена скучает по тебе, и утром она приготовит вкусный завтрак...

– Я знаю, – вмешиваюсь, едва слыша собственный голос. – Я не ухожу.

– Лия…

– Просто отпусти меня, – говорю, сглатывая ком в горле.

Когда он отпускает меня, я выхожу из комнаты. Смотрю на Картера через плечо, когда выхожу.

Он сжимает перила балкона руками, опустив голову, и потирает лоб.

Он выглядит сломленным.

Глава 7

Картер

Она была потрясающей.

Лучше, чем в воспоминаниях.

Я даже долго не мог открыть рот, чтобы говорить.

Я потерял дар речи, наблюдая, как она сидела, выглядя ожесточенной и нежной сразу.

Это Лия. Ходячее противоречие: горячая жидкость внутри ледяного блока.

И так непостижимо красива.

Мне потребовалось все, чтобы не трогать ее. Я хотел лизнуть ее кожу и прижать к стене. Я хотел, чтобы эти мягкие губы блуждали по моим собственным, хотел сосать ее язык и заставлять ее стонать.

Я мечтал об этом.

Я смотрел ей в лицо, блуждал по каждому дюйму кожи, чуть не качая головой о том, что думал о другой ночи. Это не приблизилось к реальности. Она была моей музой, человек, который сжигал меня, вызвал у меня искру и доставлял мне удовольствие.

И она сказала мне, что я опоздал.

Карма.

У этой суки неприятный удар.

– Я же сказал, оставь ее в покое, – рычит Рим на меня.

– Я знаю, – бормочу в поражении. – Я ничего не мог с собой поделать.

Он вздыхает и встает рядом со мной. Он пристально смотрит на меня несколько мгновений, без сомнения, жалея мое жалкое состояние.

– Я сказал тебе подождать, – продолжает он, не давая мне ни минуты облегчения. – Мы договорились.

– Она даже не читала мои письма, – бормочу я, скорее себе, чем ему.

– Это было частью условий, – отвечает он, пожав плечами. – Лия должна была отпустить тебя. Она слишком любила тебя, а ты бросил ее.

Я смотрю на него, но не отвечаю. Возможно, я был разгорячен, но знал, что не унижусь, отрицая правду, когда дело доходит до нее.

– Я просто подумал… – Я качаю головой. – Думал... она смотрела на меня так, будто у меня есть шанс, понимаешь? Я думал, она хочет меня.

– Она действительно хочет тебя.

Я усмехнулся.

–Ты слышал, что она сказала. Я опоздал. Я, блять, правда думал, что она ждет меня спустя все это время, а не идет дальше.

Рим хихикает и качает головой.

– Ты чертов идиот, Картер. Эта девушка влюблена в тебя с того момента, как увидела. Ты был ее детской любовью. Ты был ее гребаным богом. Она бы подтерла тебе задницу, если бы ты попросил. Телки не отходят от той любви, какая у нее была к тебе. Они могут жить с ней, могут научиться любить других парней, но они не двигаются дальше. Внутри их что-то съедает.

Я с недоверием смотрю на него.

– Я начинаю думать, что именно ты должен писать нашу лирику, чувак.

– Ни в коем случае, – он твердо отрицает. – Я просто бью по барабану и наблюдаю, как ты убиваешь толпу. Я доволен тем, что больше ничего не хочу.

– Я ее не заслуживаю.

– Я знаю, – соглашается он. – Ты не заслужил ее. Лия была единственной в своем роде, и ты полностью разрушил ее.

– Спасибо, чувак. Благодарю.

– Суть в том, Картер, что ты должен быть тем, кто ее заслуживает.

Я медленно выдыхаю, потирая виски, пока слушаю его.

– Больше не подкрадывайся, – добавляет он торжественно. – Мне это не нравится. Оставь ее в покое, пусть она исцелится и вернется, когда жара утихнет.

Я усмехнулся

– Жара никогда не утихнет, Рим. Во всяком случае, только ухудшится! Скоро я не смогу посрать без кого-то рядом.

– Неважно. Ты не можешь просто наплевать на Лию, особенно когда Молли в соседней комнате.

– Молли здесь на своих условиях.

Он сжимает зубы, сдерживая гнев, когда спокойно говорит:

– Да, у всех впечатление, что ты с ней. Ты хочешь, чтобы папарацци поймали тебя и преследовали Лию? Будет дермово для тебя.

– Это не их дело.

– Ты хочешь, чтобы Лия варилась во всем этом? – вмешивается он громче, чем раньше. – Девочка живет своей жизнью. Последнее, что ей сейчас нужно – это быть втянутой в то, к чему она не готова. Багаж, который идет с известностью, слишком велик. Не сваливай на нее. Не после всего, что она сделала, чтобы позаботиться о себе.

Затем он берет меня за плечо и сжимает, приблизив свое лицо к моему.

– Ты хочешь ее, – спокойно говорит Рим. – Теперь пришло время посмотреть, для кого нужно совершенствоваться. Подожди, пока суета не утихнет, брось Молли, и, может, Лия будет твоей.

Для меня не будет «может». Тут скорее «будет».

Мне не просто нужна Лия.

Я хотел ее.

И ебаный Рим. Он не добьется своего.

Глава 8

Лия

Можно долго убеждать себя, что с кем-то покончено. Думать, что уже прошла через худшее, и что боль не может быть такой сильной, как в ту секунду, когда твое сердце открылось. Ерунда. Правда в том, что сердце никогда больше не закроется. Не совсем.

Есть трещины и шрамы на поверхности, резкое напоминание о том, что оно никогда снова не будет гладким и нетронутым.

Излишне говорить, что сегодня я устроила себе полномасштабную вечеринку жалости, размышляя о себе, создавая метафорическую фигню. Я становилась креативной, особенно после того, как выкопала бутылку водки Мелани, которую она оставила в моей машине и которую я забыла отнести в квартиру. Я сделала несколько глотков, чтобы заснуть. К сожалению, это не сработало, и я оказалась лицом к стене. Я попыталась закрыть глаза в сотый раз, но тьма не приходила, как бы я ни старалась.

Я хочу большего, сказал он.

Сейчас он спал наверху, пока я тонула в печалях в своей старой спальне. Дежавю. Я знала, что время уходит сквозь пальцы. Что он, вероятно, завтра уедет, и, возможно, это хорошо. Он потряс мой мир, и не в приятном ключе, а больше в святое-дерьмо-я-не-могу-больше-его-видеть.

Было бы хорошо, если бы он ушел, говорю я себе. Он вернется в свой мир, а я продолжу жить в своем. Тогда почему так больно?

Почему то, что он сказал, забилось в мою душу? Я знала, что говорит мне мой мозг. Он предупреждал меня не принимать его слова. Он может снова пойти со мной по тому же пути. Но мое сердце, эта чертова мышца, играет по своим правилам.

Прозвучал слабый стук. Я открываю глаза в темноте и медленно сажусь в постели, стараясь прислушаться. Он снова пришел, и я следую за звуком к окну. Потираю глаза с маленькой улыбкой, уже играющей на моих губах, когда я замечаю, что его лицо вглядывается в стекло.

Какого черта?

Я поднимаюсь с кровати и подхожу к окну. Оно уже было открыто, но воздух был таким сухим и жарким, что это принесло мне немного облегчения в летнюю жару.

– Что ты делаешь, Картер? – шепчу ему в неверии.

– Стучу в окно, – ответил он и добавил, – как раньше.

Я вздыхаю, притворяясь раздраженной, когда это не так.

– Я не знала, что мы будем вспоминать прошлое в два часа ночи.

– Не думаю, что ты спала.

– Как долго ты был у окна?

–Достаточно, чтобы ты подала судебный запрет против меня.

Я разражаюсь смехом.

– Вау, есть что-то безумно крутое в рок-звезде, стучащемся в мое окно, как жуткий тип.

– Ты можешь сделать любого парня жутким, Лия.

Я закатываю глаза, ухмыляясь.

Он улыбается мне через сетку.

– Открой и впусти меня.

Я беспомощно смотрю на сетку перед нами.

– Как мне снять это? Это не похоже на трейлер.

– Ты должна потянуть на пластиковый кончик в нижней части.

– Может, я просто открою тебе дверь?

– Как насчет того, чтобы исполнить мои фантазии и вытащить это?

Проклиная себя под нос, я снова тру глаза и хватаюсь за пластиковую метку в нижнем углу сетки. Я раздражаюсь, когда пытаюсь ее убрать, но она не сдвигается с места.

– Это не работает, – бормочу, выдыхая и снова дергая. – Она застряла.

Он смотрит, как я натягиваю, а потом резко выдыхает, положив лоб на сетку.

– Это должно было быть романтично и легко. Я хотел подняться в твою комнату и покорить тебя.

Я почувствовала, как моя грудь расширяется от его слов. Я улыбнулась ему, как идиотка, и снова попыталась потянуть сильнее. Сетка внезапно выскакивает, из-за чего я отступила и упала на задницу. Удар боли выстрелил в копчик, и я вскрикнула, упав на бок.

– Черт, – воскликнул он, скинул сетку на пол и залез внутрь. Тут же он опустился на колени рядом со мной, и его руки обняли меня. – Ты в порядке?

Я трясусь у него на руках, и не от боли, а от смеха. Он смотрит на меня, его брови в растерянности, и от его взгляда мне становится еще смешнее. Может, я немного пьяна от водки.

– Это было так неловко, – говорю я, полностью покраснев. Слава богу, в комнате темно, иначе бы он видел, как я покраснела.

Он качает головой, когда подносит руку в мою сторону и кладет ее сверху моей задницы. На секунду ему показалось нормальным тереть меня там, где он знал, что мне больно, и мое дыхание истончалось, пока я наблюдала, как его беспокойство исчезает в ленивой улыбке.

– Хорошо сыграно, – заметил он. – Теперь мы, вероятно, разбудили весь дом.

– Ты должен был просто постучать в дверь, – говорю ему.

– Знаю. Я долбаный идиот, пытающийся быть Казановой. Романтика намного сложнее, чем я думал.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы удержаться от хохота.

– Ты приложил много стараний, особенно для парня, который не должен быть здесь.

– Ты хочешь, чтобы я был здесь, не лги.

Мой смех стихает. Он, возможно, и появился шутя, но я вижу, как его взгляд становится мягче, и он нерешительно улыбается. Едва двигаясь, мы вдыхаем друг друга на короткое время.

– Ты – плохая новость, – бормочу ему.

Он разглядывает мое лицо, останавливаясь на моих губах.

– Тебе это нравится.

Я чувствую шевеление в самом низу живота. Как крошечное пламя, перерастающее в огненный шар, оно усиливается. Я прекрасно знаю это чувство.

Желание.

Покинув Картера, я почувствовала то, что давно уже не испытывала, хотя видела его только жалкие несколько часов.

– Я не знаю, – отрицаю, но, очевидно, это ложь. Я даже не пыталась притвориться.

– Почему от тебя пахнет алкоголем? – спрашивает он, морща нос.

Я взглянула за его спину, и его взгляд последовал к ночному столу. Продолжая обнимать меня рукой, он подвинулся и схватил ее. Он осмотрел бутылку, его брови поднялись от удивления.

– Серый Гусь, – прочел он. – Мило.

– Благодарю.

– Какого черта ты пьешь «Серого гуся» прямо из бутылки одна, Лия? Ты алкоголик?

Я снова хихикнула. Ебаные хихиканья.

– Нет. Мне просто... нужно было что-то сильное, чтобы заткнуть мозг.

Он смотрит на меня с любопытством, рот дергается вверх.

– И что происходит в твоем мозгу?

Я закатываю глаза.

– Не играй со мной, Картер. Ты уже знаешь.

Он смотрит на меня мгновение, а потом кивает. Удивительно, но он быстро отпивает водку и ставит ее на ночной стол. В темноте я наблюдаю, как его язык проходит по нижней губе.

– Очень мило.

– Мягко, – добавляет мой подвыпивший зад. – И сливочно.

– Сливочно, да? – Он держит меня в плену взглядом, и я чувствую это вплоть до костей. Я чувствую желание в моем пульсирующем центре. Я хочу его уничтожить.

Тогда он отпускает меня, и я немного разочарована моментом, когда он ставит меня на ноги. Схватив сетку, он прислоняется к стене.

– Отремонтирую утром, – говорит он, прикрыв окно.

Тишина снова начала подкрадываться к нам, и я хотела уничтожить эту сучку.

– Что ты здесь делаешь, Картер? – спрашиваю, внимательно изучая его.

– Вспоминаю прошлое, – отвечает он, сняв обувь. – И это завело меня к твоей кровати, как раньше. С бутылкой «серого гуся» в багажнике.

Я поднимаю бровь, выглядя скептически.

– Мы были в твоей постели, Картер, не моей, и мы никогда не пили водку в ней.

– Да, ну, моя кровать в Лос-Анджелесе, и так как мы здесь, я должен импровизировать. Плюс твой мозг орет, так что бутылка должна помочь. – Схватив бутылку, он делает еще один глоток и провозглашает, – За новые традиции.

Затем он ставит ее, двигается к моей постели, убирает покрывало и падает на нее.

Я не могу заглушить смех, когда он уютно вздыхает и хлопает по пространству рядом с ним, ожидая меня.

– Давай, – зовет он меня. – Иди полежи в моем любовном гнездышке.

– Твое любовное гнездышко, – повторяю я на вздохе.

– Ну, это может быть наше любовное гнездышко, если ты захочешь. – Он подмигнул, усмехнувшись, когда я смотрю на свои ноги, борясь с чертовым румянцем. – Подходи. Мне обязательно петь, как раньше?

– Не смей!

– Заходи в мою кровать, – прекрасно поет он, – обещаю, ты не забудешь.

Я съеживаю.

– Господи, Картер! Остановить!

– Что?

– Ужасно! Так, так ужасно!

Он усмехнулся.

– Это было довольно плохо, я признаю.

– Это преуменьшение. Я не помню, почему ты выиграл все эти награды.

– Подойди сюда, и я напомню тебе, каким великим может быть мой рот.

Черт возьми, этот румянец снова разогревает меня. Я не должна оправдывать его флирт, но он в таком отличном настроении, и я так рада его видеть. Я не думаю дважды. Я подхожу к постели и ложусь как можно дальше от него.

– Расстояние не удержит меня, – нахально заметил он.

В этой фразе больше смысла, чем я хочу знать.

– Так, что теперь? – спрашиваю его, повернувшись к нему лицом.

Он поворачивается и смотрит на меня.

– Теперь мы поговорим, – ответил он.

– О чем?

– О первой же мысли.

Мои глаза спустились к его паху, прежде чем я смогла остановиться, а затем я застонала:

– Ты – беда.

Он ухмыльнулся.

– Нет, просто ты покладистая.

– Это было просто.

– У есть еще простые мыслишки, если хочешь.

– Нет, не хочу.

Он немного приблизился ко мне.

Я поджала губы в неодобрении.

– Не так близко, Картер.

– Ну, мы должны пошептаться, – ответил он, останавливаясь, когда был в нескольких сантиметрах от меня. – Я не могу шептать с той стороны матраса, Лия.

Я закатываю глаза.

– Как прикажете.

Он ухмыльнулся в удовлетворении.

– Итак, скажи мне, насколько я удивителен.

– Это то, о чем ты хотел поговорить?

Он кивнул.

– О, да. Я мог бы пойти на повышение эго после нашей маленькой ссоры, и ты ранила меня отказом.

Я издаю сухой смех.

– Что я сделала?

– Именно это.

– Хорошо, ну, ты классный.

– Немного больше, чем это.

–Ты – воплощение потрясающего.

– И моя внешность?

– Твой восхитительный внешний вид делает тебя еще более удивительным.

Он вновь немного приближается. Понизив голос, он говорит:

– Ты знаешь, у тебя тоже удивительная внешность. Представь, как будут выглядеть наши дети с нашими генами.

Мои глаза расширились.

– Какого хрена?

– Да, я знаю, верно?

– Ты серьезно говоришь со мной о детях?

– Я быстрый парень.

– Без шуток.

Он задержал взгляд на моем лице на мгновение, его юмор уже начал угасать.

– Со всей серьезностью ты выглядишь потрясающе. Я пытался найти тебя в Фейсбуке тысячу раз, чтобы увидеть, как ты выглядишь, но не смог.

– Я не сижу в интернете. – Если только не преследую тебя, что только недавно стало хобби. – Мой мир является частным.

– И никто не приставал к тебе из-за... нас?

У него странный взгляд.

– Что ты имеешь в виду?

– Они разобрали по кусочкам мою жизнь, если ты не заметила. У них не так много, но я ожидал, что кто-то постучится в твою дверь, чтобы узнать у тебя о наших отношениях.

Я качаю головой. Никто этого не делал.

– Нет, ничего подобного не было. Ты френдзонил меня, помнишь? Мы не делали на публике того, что заставляло бы людей думать, что мы нечто большее. Плюс, я не была популярной девушкой. Я была практически невидимой, и мы не тусовались в школе. Не многие стали бы указывать кому-то в моем направлении, и родители Рима держали рот на замке, так...

– Когда вы съехали?

– Когда камеры начали появляться у их дверей. Раньше мне приходилось выскальзывать рано, чтобы избежать их, а затем Марлена сказала мне, что лучше переехать к Мел из-за хаоса, и мне не нужно было тыкать этим в лицо, когда я пыталась... – я резко останавливаюсь.

Он смотрит на мой рот.

– Пыталась что?

– Забыть тебя.

Он медленно кивнул.

– Правда.

Молчание.

Это были темные времена. Я даже не хотела задумываться о них.

С грустным вздохом он сразу же переходит к другой теме.

– Тогда расскажи мне о своем универе. Ты закончила его?

Хорошо. Светлая и легкая тема.

– Конечно, – отвечаю.

– Черт, время пролетело, да?

Я вздрогнула.

– Тьфу, может быть, для тебя. Я все еще съеживаюсь от всех тех ночей перед учебниками.

– У тебя уже была церемония выпуска?

– Нет.

– Когда она?

Я жую губу, когда изучаю его.

– Зачем тебе?

Он пожимает плечами.

– Я хочу знать.

– 12 июня.

Он кивнул.

– Окей. Кто-нибудь появится?

– Например?

– Не знаю, тетя и дядя?

– Не получится. Я не разговаривала с ними с тех пор, как мы уехали, и мне это нравится. Мне даже не интересно знать, как они. Такие люди не меняются.

Он это знал.

– Да.

– Как насчет тебя? Ты вообще говорил со своим отцом?

Что-то промелькнуло в его лице, но я не смогла прочитать. Он издал длинный вдох и покачал головой.

– Нет, он... он умер.

Я замерла.

– Что?

Он пожал плечами, задумчиво.

– Да, сердечный приступ.

– Когда?

– Чуть больше двух лет назад.

Я на мгновение потеряла дар речи. Я не знала, что сказать. Я пристально посмотрела ему в лицо, но он казался пассивным.

– Я не знала, – шепнула ему удивленно. – Если бы я была…

– Я писал об этом, – говорит он, несмотря на меня. – Ты не читала, так что... вот. Теперь ты знаешь.

Он писал мне об этом? Черт, теперь я чувствовала себя сукой. Нет, хуже, потому что собаки преданные и заботливые. А я просто заботилась о своем сердце, предпочитая не читать его письма из-за какого-то эгоистичного обязательства двигаться дальше. Он же, вероятно, искал поддержки, а меня там не было.

Я не смогла помочь Картеру, когда он, вероятно, нуждался во мне.

Я думала о Роне. Он был пьяницей с того момента, как я его увидела, и он ужасно рычал на Картера, но в Роне было... что-то, что заставило меня чувствовать себя подавленной. Он всегда казался холодным, потерянным человеком, утонувшим в печали, словно пытаясь найти ответы на дне бутылки.

– Эй, – говорит Картер, прижимая большой палец к моей щеке, вытаскивая меня из мыслей. – Не переживай, Ангел. Ты не знала. Если бы я отчаянно хотел тебе это сказать, я бы пришел к твоей двери. Я даже не приехал. Семья его кремировала. Я должен был забрать прах, но... что мне делать с урной с моим отцом? По крайней мере, у его матери есть место для него.

Я хмурюсь.

– Он был дерьмовым отцом. Ты имел полное право не идти.

– Он никогда не был таким, – бормочет он. – Раньше он был замечательным, до смерти мамы. Я настроил его на гнев, и сделал это, чтобы отвлечь свои чувства.

Черт, он никогда раньше не открывался мне так. Я была совершенно безмолвна.

– Смерть делает что-то с людьми. Меняет их, и я не должен был винить его в том, что он изменился. Я был слишком упрям, слишком ранен. Вот почему я постоянно закрываюсь, держа людей вроде тебя и Майеров на расстоянии. В любом случае, – он продолжал, покачивая головой, как будто отгоняя любые мысли, – это в прошлом. Нет смысла переживать.

– Пока ты в порядке. – Что-то мне подсказывало, что это не так, особенно когда он схватил бутылку и сделал еще глоток. Это был тот Картер, который никогда не говорил мне о своих чувствах. Я была абсолютно убита. Часть меня хотела подтолкнуть его к большему, но я вспомнила, как сильно это расстраивало. Нет, я позволю ему самому решить, как сильно он хочет меня видеть.

Он закрыл тему, и мы говорили о более спокойных вещах. Казалось, мы вернулись в наши старые времена, и от неловкости не осталось и следа. Алкоголь очень помог. Более чем сильно. Гигантски – лучшее слово.

Здесь, в темноте, рядом друг с другом, мы были старыми Картером и Лией, смеялись и забавлялись. Я думала, что увижу его как знаменитого парня, но это было далеко от правды. Он изменился по внешнему виду и был намного более самоуверенным, чем прежде, но он все еще был Картером.

Моим Картером.

Парнем, который заставил мое сердце биться быстрее, и моя кожа горела от нервов.

Когда он начал говорить о своем туре и о всех местах, которые видел, я ловила каждое его слово.

Он стал таким известным, и я бы солгала, если бы сказала, что не завидовала всем людям, которых он встречал, всем странам, которые он посещал, и всему разнообразию еды, которую он ел.

– Ты всегда хотела увидеть мир, и я просто потерял свои путешествия в твоем лице, – пошутил он, глядя на мое мечтательное выражение.

– Когда-нибудь я смогу.

На мгновение он задумался, прежде чем ответить.

– Может, тебе стоит закончить тур со мной.

Я смеюсь в неверии.

– Пойти с тобой? Я не могу.

– Почему нет?

Разве он не понимал, насколько это абсурдно?

– Ну, потому что у меня здесь есть жизнь.

– Что ты не можешь отложить, что мешает тебе присоединиться к нам? – спрашивает он на удивление серьезно.

– У меня есть работа…

– Я заплачу тебе.

– Мне не нужны твои деньги.

– Тогда я найду работу, которую ты можешь сделать, и тебе заплатят.

Я закатываю глаза, отвергая это.

– Я также претендую на младшие бухгалтерские должности в некоторых фирмах.

– Дай мне свое резюме, и я попрошу людей распространить его среди лучших фирм.

Отклоняю это снова.

– Мне нужно напомнить тебе, что у меня тоже есть жизнь здесь, Картер.

– Ты можешь отодвинуть свою жизнь на год.

– Нет, не могу.

Он не отвечал пару секунд, а потом сказал:

– Знаешь, Лия, ты только что дала мне три причины, почему ты не можешь пойти со мной, и ни одна из них не была твоим парнем.

Ебать.

Облажалась.

– Это тоже, – быстро добавляю.

С твердым голосом он спрашивает:

– Ты ведь не в отношениях? Я знал, что ты врешь, но ты даже не можешь закончить свою ложь. Это просто грустно.

Я вздыхаю и отворачиваюсь от него. Лежа на спине, я смотрю на темный потолок.

– Это была не совсем ложь.

– Он настоящий?

– Да.

– И почему вы расстались?

– Потому что он нашел работу очень далеко отсюда.

– Почему вы расстались? – он повторяет, не купившись на мой ответ.

– Потому что я хотела, чтобы он сосредоточился на своей работе…

– Почему, Лия?

Я стреляю в него злым взглядом.

– Это правда…

– Остановись, – жестоко говорит он. – Думаешь, за три года ты научилась врать? Я могу читать тебя как открытую ебаную книгу, а ты говоришь мне всякую херню. Так в чем же правда? Он был засранцем?

– Нет.

– Он тебе изменял?

– Нет.

– Он был скучным?

– Нет.

– Тогда что?

– Я не знаю.

Он засмеялся, упираясь на локти, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Ты не знаешь?

Я киваю.

– Да, я не знаю. Он был всем, что я хотела.

– И?

– И я все еще не хотела его.

Он подумал об этом на мгновение, а затем тихо сказал:

– Возможно, для этого есть причина.

Я смотрю на него с сомнением.

– Какая причина?

– Может, ты держалась за меня.

Боже, он такой грубый!

Я проигнорировала то, как горели внутренности.

– Нет, Картер…

– Однажды ты сказала мне, что любишь меня.

Мое тело напряглось, а сердце поднялось. Он серьезно говорил это сейчас?

– Лия. – Он плотно прижался, его глаза искали истину.

– Я знаю, что сказала тебе это, – отвечаю я.

– Я был всем твоим миром.

– Ты, Картер.

– А теперь?

Я медленно выдыхаю.

– А теперь я взрослая женщина, которая не верит в сказки.

Это заставило его замолчать. Мне не хочется это говорить, но это правда. Моя вера истощила себя, остался лишь интерес, что происходит, когда перестаешь надеяться. Кожа утолщается, когда учишься приспосабливаться, и ничто не болит, как когда-то раньше.