Текст книги "Прощай, крысуля!"

Автор книги: Пруденс Эндрью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)

Глава 11

– Стаж у тебя есть, парень? – спросил бригадир.

– Нет, – ответил Майк, – только заканчиваю школу.

– Без стажа я не могу дать тебе работу.

– Откуда же я возьму стаж, если не могу получить работу?

– Это, парень, твоя забота.

– Майк! Слушай! Я должен поговорить с тобой.

– А я не хочу. Ты клялся, что будем держаться вместе.

– Но я не виноват. Я боялся, что кто-то схватит работу в пекарне.

– Меня это не волнует! – крикнул Майк.

– Нам вдвоем никогда бы не дали работу, а один ты устроишься легко.

– Не жди, что я стану жрать твои пирожки, – бросил Майк. Ничего более злого он придумать не мог.

14 июля Луи отправился в отдел трудоустройства молодежи. С собой у него было письмо от мистера Пилетто, которое удостоверяло, что его берут в пекарню. Трудовик просиял.

– Устроился, значит? Я же говорил, что вам вместе лучше никуда не соваться.

Все-таки славный человек, если он может так радоваться удаче другого.

– Вот записка от мистера Пилетто. Приступаю с 21 июля.

– Ну что, рад?

– Еще бы, сэр.

Но был ли он рад на самом деле? Никак не выходил из головы Майк.

Трудовик тем временем листал какие-то досье, приговаривая при этом: «Кам, Кам…»

– Ага, вот и он. Луис Армстронг Кам. Значит, играешь на корнете?

– Нет, на бонгах. Но я бросил думать о том, чтобы стать звездой эстрады. Уж больно там густо теперь. Я буду мастером-пекарем. Когда подучусь, организую собственное дело. Свадебные торты и всякое такое. И конечно, пирожные с орешками.

Постепенно пекарное дело захватывало Луи. Вообще способность увлекаться была одной из самых привлекательных черт Луи. Настоящий энтузиаст.

Трудовик читал личное дело Луи.

– Адрес… гм… Число, месяц и год рождения… Так… Первого… – Он осекся и посмотрел на Луи. – Странно как-то выглядит эта цифра. Ты когда родился?

– Первого сентября, – ответил Луи.

– Ты уверен?

– Конечно, уверен. Я всегда отмечал день рождения первого сентября.

Трудовик был явно обеспокоен.

– Ведь первое сентября – это первое число девятого месяца.

– Чего?

– Первый день девятого месяца. Посмотри, ты сам заполнял эту анкету. Ты написал единицу, потом черточку и девятку. Но, Луи…

Луи понял, что сейчас услышит какую-нибудь неприятность. Он весь напрягся, собирая все силы.

– Луи, ты написал девятку, как восьмерку. Вот, смотри. Ты завернул хвостик девятки так, что она похожа на восьмерку. И решили, что ты родился в августе. Господи боже, какая досада. Ведь если ты действительно родился первого сентября…

– Я же сказал!

– Значит, ты не можешь уйти из школы.

– Чего? То есть как не могу уйти? Ведь все уже договорено. Я буду работать в пекарне. Приступаю двадцать первого!

Незаметно для себя он перешел на крик.

– Спокойно, парень, держи себя в руках, – сказал Трудовик, хотя было видно, что ему самому непросто сохранять самообладание. – Ведь это закон. Любой человек, которому исполнилось шестнадцать лет до и не позже 31 августа, может прекратить учебу. А тот, которому 31 августа еще было пятнадцать, обязан продолжать учебу. Мне ужасно жаль, парень, но ты родился на день позже, чем надо. Тебе придется еще год походить в школу, и тут никто ничего поделать не сможет.

Целый год! Луи казалось, что он грохнется в обморок. Еще целый год математики, биологии, истории и всякой дребедени, которую он терпеть не мог. Еще целый год слушать команды учителей. Еще целый год терпеть остроты мистера Чиддла. Еще целый год без своих денег. Еще целый год обращения как с ребенком.

– Не стану я! – взбешенно сказал он.

– Придется, – ответил Трудовик.

– Но я же рассказал всем о работе в пекарне.

– Никто не имеет права нанимать тебя, если ты должен ходить в школу. Тебе не дадут страховочные карты. Эх, Луи, если бы ты аккуратнее написал.

– Это же девять. Видно же, что девять.

– Ясно, произошла путаница, – сказал Трудовик. – Ты не виноват, Луи. Честно говоря, твой случай – не первый. Виновата школа, ведь она обязана проверять анкеты. Но и мы виноваты тоже. Надо быть повнимательней. Ах, какая досада!

– Я сбегу, – пригрозил Луи.

– Нет, тебе придется улыбаться и терпеть. Вот что. Узнай, сможешь ли ты посещать школьные занятия по поварскому делу в будущем году.

– Что? С девчонками? Вы шутите!

– Ничуть. В будущем году, надо надеяться, появятся новые возможности устроиться пекарем.

Луи вдруг осенила счастливая мысль.

– Спорю, мистер Пилетто сохранит должность за мной.

– Боюсь, что нет, – вздохнул Трудовик. – Не может он целый год держать место открытым. Ему нужен помощник сейчас. Наверняка он возьмет кого-нибудь.

Луи грохнул кулаком по столу.

– Пусть только я встречу этого парня! Я убью его!

– Ну, как она, мистер Форбс?

– Заходи, парень.

Тони проследовал за мистером Форбсом тем же путем, что и накануне. Во дворике уже не было дохлых собак. Была одна дохлая кошка.

– Это не она? – спросил он в страхе.

– Нет, нет. Эту кошку пришлось усыпить. Она была старая и больная.

Тони вошел в операционную. Что его ожидает? Из угла на него глядели два больших зеленых глаза. Он бросился к ящику.

– Киска, кисуля, ты в порядке. Ты пошла на поправку.

Он был счастлив. Сразу забылся скандал с матерью из-за перепачканной кровью сорочки и безнадежно испорченного пиджака. Кошка поправлялась, и в этом была и его заслуга. Тони принес раненое животное мистеру Форбсу. Он держал края раны, пока мистер Форбс сшивал их. Поработал он отлично.

Поработал.

– Мистер Форбс, – сказал Тони. Он погладил шелковистую голову кошки. Вдруг он понял, какую хочет делать работу. Показалось, что до сих пор он ходил в темных очках, а теперь прозрел. – Мистер Форбс!

– Что, сынок?

– Можно мне работать у вас? С животными. Я смогу. Ну, помогать. Мне много платить не надо.

– Ты хочешь здесь работать? – сказал мистер Форбс, глядя на Тони, будто видит его впервые.

– Хочу быть вашим помощником. И мать не будет скандалить, когда узнает, что вы – ветеринар. Ведь это классная специальность, правда? Мне все равно, что делать, честное слово. Чистить клетки. Держать животных, когда надо. Гулять с ними, кормить и все такое. Пожалуйста, мистер Форбс, возьмите меня к себе. Мне так хочется. Даже бесплатно, если только можно. Я не знал, на какую работу пойти, да все равно никакой работы и нет. Но я мог бы стать вашим помощником. Мог бы, а? У вас ведь нет другого мальчика?

– Нет.

– Тогда можно мне? Пожалуйста, ну скажите, что можно.

Мистер Форбс погладил подбородок. Кошка ткнулась мордочкой в руку Тони.

– Майк, выслушай же меня!

– Оглох я, понимаешь, оглох!

– Слушай, Майк, ведь ты еще не устроился, так? Ну, пожалуйста, не злись. Я хочу сказать тебе что-то важное.

Луи схватил Майка за руку.

– Не уходи, Майк. На, возьми картофельную палочку. Она с уксусом.

Майк выдернул руку. Но не ушел. Он сидел на краешке бетонного мусорного ящика, уставясь на стену складского помещения напротив. Понемногу он отходил. Луи заметил, как у Майка начал дергаться кончик носа. Майк обожал жареную картошку.

– Майк, ну пойми же. Я увидел объявление о пекарне только вечером, часов в пять, а пекарни закрываются в половине шестого. Я умею стряпать, вот и решил, что мне это подойдет. Я не мог допустить, чтобы другой схватил эту работу. Но не было времени сказать тебе.

– Ты обещал держаться вместе со мной, – твердил Майк каменным голосом.

– Но послушай, Майк, – говорил Луи, стоя перед ним.

Вокруг них люди с аппетитом ели жареную картошку из желтых от масла пакетиков и пирожки.

– Майк, какого я цвета?

Майк удивленно посмотрел на Луи.

– Черный, ясное дело.

– А какого цвета большинство людей здесь?

– Ну, белого, – сказал Майк и поглядел на свои грязные руки. Он улыбнулся.

Майк улыбался! Худшее было позади. Теперь он поймет. Или если не поймет, то хотя бы простит.

– Майк, ведь ты знаешь, черному получить работу труднее, чем белому. Так?

– Так, – согласился Майк.

– Когда я увидел это объявление, мне показалось, что на такую работу меня возьмут. Потому что умею стряпать. И еще потому, что хозяин пекарни итальянец, смуглокожий. Честно говорю, Майк. Если бы это была работа носильщика, ни за что не пошел бы без тебя.

Оправдание было слабовато. Луи следил за Майком волнуясь. Поступил он скверно и знал это. Останется ли Майк ему другом?

– Давай сюда картошку, – сказал Майк.

Все было в порядке.

Они пошли в парк и сели вместе у ног какого-то мраморного джентльмена. Вдруг они заметили Джин и Мейбл, а те – их, хотя не подали виду. Девушки не уходили.

– Может, угостим их картошкой, Луи?

– Еще чего! У этих куриц вместо сердца – льдышки.

Луи скомкал пакет из-под картошки и запустил его в цилиндр, украшавший голову мраморного джентльмена. Потом, стараясь говорить обыденным голосом, спросил:

– Ты не устроился еще с работой, Майк?

– Ты же знаешь, что нет.

– А я знаю, что да! – завопил Луи и пустился в пляс вокруг статуи, вызывая улыбки у прохожих.

– Чего-чего?

– Ты можешь взять мою работу. Дарю ее тебе. Сможешь работать у мистера Пилетто. Я все устрою. Познакомлю тебя с ним, как собирался познакомить меня твой дядя Дэйв. Ведь у тебя нет астмы, правда?

Майк растерянно глядел на Луи.

– Он не может брать астматиков из-за мучной пыли. Ты не обкусываешь ногти. У тебя нет родинок, нет кожных болезней. Ты привык вставать рано, когда разносил газеты.

– Но это твоя работа! Не могу я ее взять.

Луи объяснил, какая путаница произошла с датой его рождения, так что теперь придется ему еще год ходить в школу.

– Возьми мою работу, Майк. Честно, хочу, чтобы ты взял ее. Только ты должен сказать ему, что всю жизнь мечтал стряпать.

– Но это неправда.

– А ты сделай вид. Ты же умеешь готовить.

– Только яйца всмятку.

– Надо иметь в запасе особые блюда для мистера Пилетто. Как мои бананы с рисом по-карибски. Вот что. Пошли в библиотеку. Раскопаем там какие-нибудь рецепты. Это произведет впечатление на мистера Пилетто, точно!

– Умею еще жарить картошку.

– Ну, дело в шляпе. Да, и не забудь: ты всегда моешь руки после того, как был в туалете.

– Пожалуй, я справлюсь и с пирогом по-пастушьи. Но слушай, Луи, это же жуть – еще целый год торчать в школе.

– Да ты не волнуйся, у меня есть планы.

– Какие?

– Школьная группа.

– Чего?

– Бонго. Бас-гитара. Соло-гитара. Ударные.

– Но ты же не играешь.

– Буду руководителем. Я уже все продумал. Найду же я четырех ребят, которые умеют играть.

– Но, Луи, все-таки… Скукота на уроках. И старик Чиддл с его гавканьем.

– Мыши, – сказал Луи. Он взобрался на колено мраморного джентльмена.

– Чего? – спросил Майк, устраиваясь на другом колене.

– Ну, для развлечения. Питер Данн разводит не только крыс, но и мышей. Не знал небось? Значит, притащит он несколько штук и вроде как нечаянно отпустит их. Мышки шмыгнут в дырки. Там начнут плодиться. Миллионы и миллионы мышей! По всей школе. Замдиректора хватит инфаркт, точно говорю, – сказал Луи и расхохотался. – Ух, наведу же я шороха в школе, Майк. Уж если я должен там торчать, по крайней мере получу удовольствие.

Майк сначала не мог понять, что с ним. Но потом понял. Сожаление. Печаль. Зависть. Словом, он испытывал что-то в этом роде. Да, его печалило то, что он уходит из школы. Невероятно, но факт. Если бы ему сказали сейчас: «Вот что, придется тебе еще годик походить в школу», он взбесился бы. И все-таки…

И все-таки Майку было грустно. Он прощался с чем-то. Скоро он станет зарабатывать, станет взрослым, рабочим. Прощай, детство. Прощай, всякое баловство. Вот что печалило его. Он прощался со всякими розыгрышами. Он прощался с крысулей Питера Данна.

…– Мама, я буду помощником ветеринара-хирурга. Ветеринар-хирург – это как врач. Я буду носить белый халат. Помощник ветеринара-хирурга – очень нужный и уважаемый человек. Мой отец гордился бы тем, что его сын – помощник ветеринара-хирурга.

Тони закончил речь, которую помог ему вызубрить наизусть мистер Форбс.

– Ладно, мам? – с беспокойством спросил он.

– Конечно, Тони, – смиренно ответила она.

Стоя перед магазином мистера Пилетто, Майк и Луи восторженно хлопали друг друга по плечу.

– Ну, что тебе говорил? – вопил Луи. – Я же сказал, что все устрою.

Он был счастлив так, будто это все еще была его работа. А Майк улыбался так, что, казалось, лопнет его веснушчатое лицо.

– Слушай, Луи, купим этой несчастной старухе пирожное.

Они никак не могли выбрать. Безе? Или имбирное? Может быть, со взбитыми сливками? В конце концов, они выбрали нечто потрясающее. Пирожное состояло из зеленых, желтых и розовых слоев теста, да еще с толстым слоем фиолетового и белого крема. Оно продавалось на красочной бумажной тарелочке. Они пошли с ним на Хилл-стрит. Старуха примостилась на ступеньках дамского туалета. На этот раз она была в полиэтиленовом капюшоне от дождя. Они протянули ей пирожное. Старуха с подозрением посмотрела на них – уж очень давно никто не был добр к ней. Наконец, она погрузила в пирожное беззубые десны, пожевала, не переставая бормотать что-то, и застонала от наслаждения. Когда все было съедено до последней крошки, она спросила:

– Куда делась эта чертова вишня?