Текст книги "Прощай, крысуля!"

Автор книги: Пруденс Эндрью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Пруденс Эндрью
Прощай, крысуля!

Глава 1

Январь. Пятница. Половина четвертого. Время нестерпимо медленно приближается к моменту, когда звонок возвестит об окончании школьной недели.

Среди трехсот мальчишек в актовом зале сидели Майк Морган и Луи Кам. Они заняли места впереди, поближе к двери, чтобы вырваться первыми, как только прозвенит звонок.

– Отсидел задницу, аж заснула, – шепотом пожаловался Майк Луи.

– Ей можно позавидовать, – вздохнул Луи.

– Итак, – продолжал свою речь человек в темном костюме и полосатом галстуке, – надеюсь, что я дал вам некоторое представление о возможностях трудоустройства, которые открываются перед вами. Многие из вас закончат учебу через полгода, этим летом. Так что я хочу довести до вашего сведения, что…

Луи зевнул. Майк потер отсиженное место. Сидевший за ними Тони Джонсон сполз со стула. Его водворил на место сосед.

– Вот это называется отпал! – шепнул Луи, широко улыбаясь.

В актовом зале было душно. Через прорисованные в запотевших окнах «иллюминаторы» Майк видел снег, две высокие заводские трубы и клочки серого неба.

Последний урок недели обычно завершался нудными поучениями учителя по поводу обнаруженных им окурков в шкафу, где хранятся приборы для уроков биологии. Луи, Майк и Тони слушали вполуха, хлопали крышками парт или исподтишка разглядывали очередную книжку комиксов. Но в эту пятницу они были в актовом зале, и перед ними выступал человек из отдела трудовых карьер, или, как его называли подростки, Трудовик. Им, переступившим за порог 15 лет, теперь предстояло решить вопрос: учиться дальше или оставить школу.

– Итак, друзья мои, – продолжал Трудовик, – одним предстоит продолжить учебу, а другим, которым учеба не под силу, пойти работать. Этим ребятам я хочу сказать: вы не должны считать себя неудачниками. Ваш вклад в общество будет не менее ценным, если вы будете месить цемент или скреплять стальные детали. Более того, я считаю, что…

– Как думаешь, он в парике? – шепнул Майк, нагнувшись к Луи. – Смотри, сколько волос. Это неестественно в его возрасте.

За спиной Тони Джонсон громко храпнул.

– Тссс! – зашипел со сцены заместитель директора школы.

Подросткам не сиделось. Они возили ногами, скрипели стульями. Головы были заняты предстоящей продажей газет, завтрашним футболом, обедом, велосипедом, свиданиями.

– Кого волнует какая-то там дурацкая работа? – проворчал Луи.

– Всякий труд достоин уважения, – говорил Трудовик.

Шевелюра у него действительно была очень густая, черная и блестящая. Неужели и вправду парик?

– Хоть бы что-нибудь стряслось, – простонал Майк.

Вдруг в конце зала поднялся гвалт. Кто-то закричал. Задвигались стулья. Майк и Луи вскочили.

– Не раздавите ее! – раздался крик.

– Что случилось? – спросил Луи, когда Майк взобрался на стул.

– А ну-ка сядьте! – крикнул замдиректора.

Никто не обратил на него внимания. Ребята смотрели куда-то вниз. Кое-кто проталкивался к окнам.

– Вот это да! – восторженно сказал Луи. – Ты же хотел, чтобы что-то стряслось.

Луи обожал всякие происшествия.

– Ну, что там? – сонно спросил Тони.

– Да это все Питер Данн. Сбежала его крыса.

Питер Данн проталкивался вперед, опрокидывая стулья.

– Не раздавите ее! – вопил он. – Куда она удрала?

– Вот она, вот!

– Нет, здесь! Крыса здесь!

– Сюда, Пит, давай сюда!

Зал безумствовал. Подростки, притворившись насмерть напуганными, полезли на шведские стенки.

– Спасите! – завопил Луи голосом истеричной дамы.

Майк нырнул под стул. Он увидел лес топающих ног. Вдруг из этого леса вынырнуло нечто коричневое. Оно промчалось мимо его лица, задев его кончиком хвоста.

– Здесь она, Пит! – заорал Майк.

Он был страшно возбужден. Уж это было получше, чем скучная лекция о трудоустройстве.

– Арчи, вернись! – крикнул Питер Данн.

Крысу звали Арчи.

Она пронеслась по паркету и молниеносно взлетела на сцену.

– Брысь! – пискнул замдиректора, вскакивая на стул. – Брысь! – Он подтянул брюки так, что мальчишки увидели его белые волосатые ноги и покатились со смеху.

– Она не злая, сэр, – с трудом переводя дыхание, сообщил Питер Данн.

Арчи, словно покрытый мехом футбольный мячик, покатилась по сцене прямо на Трудовика. Майк ждал, что тот отскочит в сторону. Но ошибся. Трудовик метнулся навстречу Арчи, будто вратарь, спасающий свои ворота от гола, и схватил крысу обеими руками. Арчи извивалась и пищала, но Трудовик, растянувшись на сцене, держал крысу мертвой хваткой.

– И никакой это не парик, – сказал Луи. – Парик бы свалился.

Питер Данн взгромоздился на сцену и вызволил крысу из рук Трудовика. Он засунул Арчи во внутренний карман пиджака. Увидев, что опасность миновала, замдиректора слез со стула.

– Данн, – начал он грозно, – придешь ко мне в кабинет после…

Тут раздался звонок.

– Вопросы есть? – крикнул замдиректора.

Никто не ответил. Все устремились к выходу. Пятница! Целых два дня без школы! Майк оглянулся. Трудовик вытирал руки платком. Наверное, Арчи с перепугу его испачкала.

– Бывает хуже, – сказал Майк.

– Чего? – спросил Луи.

– Трудовик, говорю, неплохой малый! – крикнул Майк, пока они прокладывали себе дорогу к вешалкам. – Намертво взял верную банку. Кубковая игра. Даже фирменный костюмчик не помешал.

Луи заговорил голосом Трудовика, преувеличенно громко:

– Друзья мои, вы не должны считать себя неудачниками, если будете месить цемент. – Он повис, словно Тарзан[1]1
  Тарзан – герой приключенческих романов американского писателя Уилльяма Бэрроуза. Тарзан жил среди горилл в джунглях Африки, обладал необычайной физической силой, был отважен и благороден. Тарзан стал особенно известен по голливудским фильмам, когда его роль стал исполнять знаменитый пловец Джонни Вейсмюллер. (Примеч. перевод.)


[Закрыть], на планках между двумя вешалками. – А что, собственно, предосудительного в том, чтобы месить цемент?

– Ведь кому-то надо месить цемент, – согласился Майк.

Раздевалка была набита битком. Все торопливо надевали куртки и пальто, перебрасывая через плечо сумки. Пятница! Два дня неограниченной свободы.

– Идешь, Тони? – спросил Майк.

– Пошли с нами, Тони! – повторил Луи.

Тони не был совсем своим. Вот Луи и Майк – они были свои в доску. С первого класса, А Тони был просто приятель, но они часто болтались по городу втроем.

– О'кей, – согласился Тони и не спеша застегнул «молнию» лыжной куртки. Тони вообще никогда не спешил.

Они вышли на улицу. Было холодно. Ветер дул жестокий, казалось, будто наждаком водят по лицу. Низко висели тучи. Грязноватый снег лежал сугробами. Желтые разводы на нем говорили об оставленных здесь собачьих «визитных карточках».

Подростки втянули головы в плечи, глубоко засунули руки в карманы. Мимо проносились грузовики и легковые машины, обдавая их талым снегом. Заводская труба изрыгала черный дым. На фасаде недостроенного административного здания было выведено красной краской: «Дайте жилье, а потом стройте кабинеты».

Тони нагнулся, чтобы погладить бездомную собаку.

– Крыса Пита чуть не сдохла от страха, – сказал он. – Бедняжка!

– А Трудовик-то в порядке, хоть и невзрачный он на вид, – сказал Майк. – Видали, как он бросился? Видали?

Майк забил потрясающий одиннадцатиметровый в окно магазина Теско воображаемым мячом.

– А как замдиректора-то струхнул, испугался малышку Арчи, – рассмеялся Луи.

Он исполнил пляску вокруг фонарного столба.

– Слушай, Луи, – сказал Майк, – думаешь, нам придется месить цемент?

– Чего?

– Когда бросим школу. Летом. Ведь нужно будет работать. Думаешь, придется месить цемент? Или завинчивать что-то во что-то, как сказал этот Трудовик?

– Не знаю, Майк. Да и чего волноваться? До лета еще далеко. Во всяком случае, целых шесть месяцев. Придет время, и нас устроят. Вся эта болтовня про работу ни к чему. Просто зайдем в Отдел, и они нас устроят. Вот и все.

– Да, но твоему отцу они почему-то не предлагают работу, Луи. Ведь он часто сидит без работы, так?

– Так-то оно так, но это потому, что папаша не прочь поддать. Да и старый он. Ему не меньше сорока. А разве Отдел может устоять против такого молодого и сильного малого, как я?

Луи издал свой знаменитый тарзаний клич, от которого кровь стыла в жилах, и забарабанил кулаками в грудь. На него стали оборачиваться. Прохожие улыбались. Обычно именно так и бывало. Глядя на веселого и задорного Луи, удержаться от улыбки было трудно.

– Что собираешься делать, Тони? – спросил Майк.

– Зайду в столовку и куплю китайский пирожок.

– Да нет, когда кончишь учиться. Летом.

– Мать хочет, чтобы я служил в конторе, – мрачно сказал Тони.

– Ну, а я буду футболистом, – сказал Майк. – Играть буду в высшей лиге.

Он пяткой отдал великолепный пас воображаемому партнеру.

– Брось болтать! – сказал Луи. – Ты даже за школу не играешь.

– Мог бы, если бы решил остаться.

– Но ты ведь не останешься, а, Майк? – спросил Тони. От холода нос у него покраснел.

– Еще чего! – сказал Майк. – Я хочу прилично зарабатывать.

– И я, – сказал Луи.

– И я, – повторил за ним Тони.

В этом они все сходились. Майк, Луи и Тони хотели уйти из школы, как только получали по закону эту возможность. Они ненавидели школу.

Друзья подошли к витрине магазина. Она просто ломилась от товаров. Расклешенные вельветовые брюки. Кожаные куртки с бахромой. Туфли на наборных деревянных каблуках. Разукрашенные цветочками сорочки. Приталенные пиджаки. Широченные галстуки.

– Вот бы пару таких расклешенных вельветок, – сказал Луи.

Он ходил в старых джинсах и потрепанной военно-полевой куртке. У него никогда не было денег, потому что отец часто оставался без работы.

– Я куплю одну из этих маек на будущей неделе, – сказал Майк.

Майк по утрам разносил газеты и получал за это фунт в неделю. Это был работящий парень. На приглянувшейся ему майке были изображены череп и кости.

– Не буду я носить белые сорочки, пусть мать говорит что хочет, – заявил Тони. – И не буду служить в конторе, хоть бы мне предложили пост начальника.

– Не мешало бы алфавит подучить, чтобы стать начальником, – сострил Луи.

Тони сделал вид, будто собирается его ударить. Они в шутку схватились на тротуаре.

– Смотри, Тони, – приговаривал Майк, – не поставь ему фонарь под глазом: его девушка бросит.

– Да на такой роже никто фонарь не заметит, – часто дыша, сказал Тони.

– Ребята! – увещевал их пожилой джентльмен, которому пришлось сойти из-за них с тротуара на мостовую. – Пора бы вам повзрослеть! Пора бы прекратить глупости и заняться делом.

В это время автобус обдал старого джентльмена грязью, вызвав у него поток восхитительной брани.

– Ладно, дедусь, к лету начнем вкалывать! – крикнул вслед ему Майк. – Так что не бери в голову.

Они перебежали через дорогу, как раз когда сменился светофор. Грузовик посигналил им, и Луи показал водителю большой палец.

– Интересно, что будет, – сказал Майк.

– Чего?

– В смысле работы.

– У меня будет поп-группа, – сказал Луи. – Бас-гитара, лид-гитара, ударные. И певичка – что надо.

– А я забью пятнадцать голов в финале кубка, – заявил Майк.

– Не пойду в контору, – упрямо твердил Тони. – Ни за что не буду делать карьеру, пусть мать хоть на голове стоит.

– Карьеру? – переспросил Луи. – Какая карьера? Будем просто работать.

– Ну, а сейчас что делать будем?

– Пойдем в столовку, возьмем китайских пирожков, как сказал Тони.

Один китайский пирожок стоил восемь пенсов. Денег хватало, чтобы купить два пирожка на троих. Есть не особенно хотелось, просто это было времяпрепровождение не хуже другого.

– Все-таки этот Трудовик – парень ничего, – сказал Майк.

Пошел снег.

Глава 2

– Это ты, Майк? – окликнул отец.

Майк обрадовался, что отец дома. Водитель междугородного грузовика, он часто бывал в отъездах.

– Здорово, пап!

Отца было еле видно из-за кучи младших детей, облепивших его.

– Как дела? – спросил отец.

– Нормально.

Майк чуял запах жареных сосисок. За печной заслонкой полыхал огонь. Младшенький нетвердой походкой проковылял к Майку и прижался к его коленям.

– Сейчас будет готов чай! – крикнула мать.

Майку было тепло и приятно… И все же что-то беспокоило его. Что же? Имело это отношение к школе? Ах, да…

– Пап, сегодня в школе нам рассказывали о разных профессиях. Ну знаешь, когда кончим.

– Ты, парень, имеешь в виду работу? Когда речь идет о таких, вроде нас с тобой, какая уж там профессия!

– А разве водить грузовик – это не профессия?

– Да ты, Майк, пошевели мозгами. Профессия – это значит идти вверх и получать больше денег. А когда водишь грузовик, уже в двадцать один год получаешь потолок. Мне сорок два, так? А я все еще кручу баранку. Все та же работа и те же деньги, что и когда был пацаном.

Майк оглядел гостиную. Стены покрыты приятными в цветочках обоями. Кисейные занавески отделаны бахромой.

– Но ведь, пап, все у тебя в порядке. У нас есть телек и всякое такое. Все, как у людей.

– Да, и ишачу я, как черт, ради этого, – ответил отец.

Дети подпрыгивали у него на коленях.

– Папа, мне надо устроиться на работу.

– У тебя есть работа. Разносишь газеты.

– Нет. Я имею в виду летом. Когда уйду из школы. На какую я гожусь работу, а, пап?

Отец встал, дети повисли на нем гроздьями.

– Ты не волнуйся, парень. Дядя Дэйв тебя устроит.

– Дядя Дэйв?

– Ну да, тот рыжий с веснушками. Ты же знаешь. Работает на заводе в Понд-Лейке. Он сказал, что сможет тебя устроить.

– Правда, пап?

– Ну, раз я говорю тебе. Дядя Дэйв все устроит.

– Это здорово, пап.

У Майка отлегло от сердца. Его тревожил этот вопрос. Он очень хотел получить работу. Ему хотелось уходить рано утром и возвращаться вечером. Он хотел зарабатывать не хуже других. Хотел быть мужчиной. Позже он хотел бы обзавестись своим домом. Как отец.

– Пап, дай-ка я расскажу тебе о крысе.

Ночью Майку приснился очередной футбольный сон. Он играл в финале кубка. Счет был равный, и до конца игры оставалось полминуты. Он принял пас правой ногой и, великолепно контролируя мяч, помчался по краю к воротам противника. Ему бросились наперерез. Майк обвел одного, другого. Стадион бушевал. Когда между ним и воротами остался только вратарь, Майк понял: судьба игры в его руках. Он ударил по мячу. Вратарь бросился, но тщетно. Мяч вонзился в сетку ворот. Гол! Он выиграл кубок! Товарищи по команде обнимали его. Болельщики обезумели от радости.

Младшенький запищал во сне. Майк вздохнул и повернулся на другой бок. Несбыточная мечта. Он пойдет работать на завод к своему дяде Дэйву, работать с восьми до пяти. Жизнь будет обычной, как у всех.

…Луи никого дома не нашел. Мать еще была в пивоварне, она отмывала там бутылки. Отец, вероятно, ждал, когда откроется паб. Он вскрыл банку кока-колы включил радио (телевизора не было, мать не смогла внести очередной взнос, и магазин забрал его обратно).

Луи жил на двенадцатом этаже дома, принадлежащего городскому совету. Приходилось взбираться по лестнице пешком: лифт не работал. На лестничных ступеньках валялся мусор. Здешние квартиры не нравились Луи.

– Ты только подожди, пока я создам свою поп-группу, – говорил он Майку. – У меня будет квартира что надо! Со стереосистемой, баром, электрогрилем.

По радио звучал голос какого-то ведущего музыкальной передачи, который между номерами давал советы домохозяйкам. Луи повертел ручку, но битовой музыки не нашел. Ноги зудели. Хотелось поплясать, выпустить пар. В голову пришла идея – устроить маме сюрприз. Заварить чай и приготовить блюдо, которое ему удавалось: бананы с рисом. Он порылся в кухонных шкафах, но риса не нашел. Ладно, тогда приготовлю тесто для блинчиков, подумал Луи. Мама страстно любила блинчики. Но не было яиц.

Луи забрел в комнату сестры. Энни было девятнадцать лет, она работала продавщицей в магазине Вулворта. Он начал баловаться косметикой. Нанес на лицо слой темно-коричневой пудры. Тенью для век сделал себе татуировку на кисти. Кругом валялась одежда. Оранжевые брюки были брошены на проигрыватель. Два года сестра копила на него деньги. «Если только дотронешься до моего проигрывателя, – предупреждала Энни, – убью».

Луи поднял крышку проигрывателя. Соблазн был сильнее страха. Так хотелось потанцевать, что, казалось, лопнет сердце. Все равно Энни никогда не узнает. Он стал перебирать пластинки. В основном это была музыка в стиле «соул», но была одна с ямайскими калипсо, ритмичными, с ударниками бонго. Луи уже слышал ее однажды, Энни ставила эту пластинку. Он включил проигрыватель и начал танцевать, притопывая ногами, крутя бедрами, щелкая пальцами. Его длинные, завитые в мелкие кольца волосы подпрыгивали в такт. Он больше ни о чем не беспокоился. Вспомнил крысу и рассмеялся.

…– Не буду я служить в конторе, – упрямо твердил Тони.

– А я не желаю видеть тебя в спецовке!

Мать Тони была маленькой, аккуратной женщиной. Отец его давно умер. Не было ни сестер, ни братьев.

– Я ничего не имею против спецовки, – сказал Тони.

– Зато я имею. Спецовка! Только этого не хватало! Как какой-нибудь работяга! Нет, мальчик, ты получишь работу в приличном месте. Будешь носить белую сорочку, костюм и приличные чистые туфли, а не забрызганные грязью сапоги.

– Человек из отдела трудовых карьер сказал, что нет ничего плохого в том, чтобы месить цемент.

– А ты что, хочешь месить цемент?

– По правде говоря, нет, – убитым голосом признался Тони.

Он сам не знал, чего хочет. Но знал точно, что не хочет сидеть в четырех стенах.

– Нет ничего лучше кабинета, – настаивала мать. – Полы покрыты коврами, кругом растения в горшках, полки для бумаг. Работают там милые молодые девушки.

– Но, мама, – бедному Тони никак не удавалось ее прервать, – я плохо пишу, считаю и всякое такое.

– Повторение – мать учения, – бодро ответила она, протягивая ему ручку. – Это не шариковая ручка, – объяснила она, – а настоящая, с пером. Я купила ее тебе, чтобы ты вырабатывал хороший почерк для службы.

– Не буду я служить, не буду! – крикнул Тони и запустил ручку через всю комнату.

Мать разрыдалась.

– Я же хочу для тебя лучшего, – прошептала она сквозь слезы.

– Ну, хорошо, – вздохнул Тони.

В конце концов, у матери, кроме него, не было никого на всем свете.

Целый час он занимался почерком. «Я не хочу служить», – писал он снова и снова, старательно выводя каждую букву. Но это было безнадежное дело. Ручка упорно не слушалась. Страницы пестрели кляксами, пальцы были измазаны чернилами.

– Поработай еще, и все получится, – сказала мать.

В восемь часов Тони отложил ручку и вынул из кармана спичечный коробок. Он извлек из него какой-то предмет и положил его на стол.

– Что эта за штуковина? – спросила мать.

– Птенец. Он вывалился из гнезда. Мертвый. Хочу разрезать его и посмотреть, что там внутри.

– Убери сейчас же! – запротестовала она. – Я не разрешаю тебе разрезать эту мерзость здесь.

Тони отнес птенца в ванную и там разрезал его. Это было очень интересно. Позже он попытался рассказать матери о крысе Питера Данна, но она не захотела слушать.

– Я убью тебя, Луи, – завопила Энни, – ты поцарапал мою пластинку!

– Да не трогал я твою пластинку! – крикнул Луи, хотя, конечно, это была неправда. – На черта мне твоя идиотская пластинка!

Энни ударила его, он дал ей сдачи. Отец отвесил каждому по оплеухе. Мать вытолкнула Луи на лестничную клетку, чтобы он там успокоился. Луи выругался и лягнул стену. Почему он не может иметь свой собственный проигрыватель? «Только подожди, пока я получу работу! – кричал он через закрытую дверь. – Тогда я куплю себе проигрыватель и тысячу пластинок. Я тебе покажу! Начну зарабатывать и куплю что захочу».

Еще шесть месяцев! Казалось, пройдет целая вечность, пока они все начнут зарабатывать.

Глава 3

– Пусть кто-нибудь раздаст эти анкеты, – сказал мистер Чиддл. – Вот ты! – актерским жестом он указал на Тони. – Ты, Джонсон. Что ты там ешь?

– Я не ем, сэр, – ответил Тони. – Это моя ручка, сэр. Кончик отвалился прямо у меня во рту.

– Каждому по анкете, – громким голосом сказал мистер Чиддл. Он часто говорил громким голосом.

Был понедельник, 6 февраля. Класс сидел в присутствии своего классного руководителя мистера Чиддла. Тони устроился ближе к доске и грыз кончик новой ручки. Майк и Луи – в последнем ряду. Это давало массу возможностей. Можно было почитать комиксы, прикрыв их крышкой парты. Или просто поспать, если становилось скучно. Майк и Луи часто скучали.

– Морган! – крикнул мистер Чиддл. – Ты что же такое делаешь?

– Мне снежок засунули за воротник, сэр.

– Разрешите, я выну его, сэр, – вскочил Луи и стал шарить у Майка за шиворотом.

– Болван! – загремел мистер Чиддл. – Разве ты не понимаешь, что снежок уже давно растаял?

Мистер Чиддл совершенно не понимал шуток.

– Займитесь анкетами, да побыстрей, – сказал он.

Анкеты были зеленого цвета и очень сложные на первый взгляд. Набранные мелким шрифтом, они изобиловали какими-то разделами, колонками, таблицами, пунктирными линиями и пропусками.

– Сэр, извините, сэр, – сказал один из учеников класса, – для чего эти анкеты, сэр?

– Да там написано сверху, осел! Анкеты предназначены для представителя отдела трудовых карьер, чтобы, когда вы покинете сей храм, он смог помочь вам выбрать карьеру. Понятно?

– Да, сэр, – ответил мальчик. Ясно было, что он ничего не понял.

Майк сказал:

– Извините, сэр. Вы имеете в виду работу, сэр?

– Работу, Морган, работу. Ты попал в самую точку. По этим анкетам представитель отдела трудовых карьер сможет понять, сколь вы безмозглы и для какой работы сгодитесь, когда покинете сии пределы.

Мистер Чиддл всегда говорил с издевкой, считая, что это смешно.

– Вопросы есть?

Тони сказал:

– Я проглотил кончик ручки, сэр.

– Ты ведь не кончиком пишешь, парень. Займись делом.

Подростки склонили головы, задумались. Они перешептывались, спрашивая друг у друга, что надо делать.

Майк сказал:

– Тут требуется поставить год рождения. Слышь, Луи, ты в каком году родился?

– В 1973 минус пятнадцать, – ответил Луи.

– У меня день рождения в апреле. Это, кажется, четвертый месяц, так? Одиннадцатый день четвертого месяца, вот так надо писать.

Луи сказал:

– Надо указать занятие матери, если таковое имеется. Мойщица бутылок – это что-то не то. Напишу: медицинская сестра. Это получше.

Пропуски для заполнения были слишком малы. Ручки царапали бумагу, чернила расплывались.

Майк зачитал текст анкеты:

– «Под заголовком ИНТ напишите «Н» для тех предметов, которые вам нравятся, и «М» для тех, которые нравятся меньше всего». Как это понять? Где надо писать? Почему же Чиддл не объясняет, что мы должны делать?

Луи вздохнул. Он прочел: «Под обозначением ОТЛ напишите «С» для тех предметов, в которых вы сильны по сравнению с остальными учениками. Напишите «П» для тех, в которых у вас плохая успеваемость».

«Сегодня у меня вообще все плохо, – подумал Луи. – Сегодня я не позавтракал».

– А мне никакой предмет не нравится, – заявил Майк. – По мне, все они противные. Мне они ни к чему.

– Может, футбол? – предложил Луи.

– Ладно, отметим футбол. И столярное дело. Это еще ничего.

– Все равно, – сказал Луи, – я буду поп-звездой. Вот это и будет мой ИНТ.

– Чудак человек, здесь же нет никакой поп-музыки. Эти типы из отдела трудовых карьер ни черта не смыслят в современной музыке. Им подавай скрипки.

В классе царило уныние. Никто не мог разобраться в анкете.

– Сэр, извините, сэр, что я должен написать здесь, сэр?

– А я, сэр?

– Сэр! Сэр!

Майк спросил:

– Сэр, что означает «склонности»?

– Имеется в виду то, что у тебя, Морган, получается хорошо. Если вообще у тебя хоть что-нибудь получается.

Луи шепнул:

– Я написал «танцевать». К этому у меня потрясающие склонности.

Майк написал «нет». Это была сущая правда. Хорошо у него не выходило ничего.

Луи уже вошел во вкус. Ему было безразлично, как будет выглядеть его анкета. А Майку хотелось заполнить все как следует. Но как это сделать, если мистер Чиддл не хочет помочь?

– «Ответственные поручения», – прочитал он. – Ну, это просто.

Он написал: «Никаких».

Луи заглянул ему через плечо.

– Тебе же несколько раз поручали стирать с доски!

– «Являетесь ли Вы членом какого-либо клуба?»

– Еще бы! Клуба курильщиков в сортире.

– «Внешкольные хобби?»

Луи написал: «Поп-группа».

– Нет у тебя никакой поп-группы, – запротестовал Майк.

– Ну и что? Думаешь, эти дурацкие анкеты дадут нам работу? Ты же все устроил, чтобы мы пошли работать на завод к твоему дяде Дэйву, так, Майк?

– Железно, – улыбнулся Майк.

С этим все было в порядке. Они с Луи решили держаться вместе, когда летом уйдут из школы. А уж дядя Дэйв все устроит.

В нижней части анкеты был напечатан прямоугольник.

– «Впишите сюда, – начал читать Луи, – любые отклонения в здоровье или физического характера…»

– Что такое «физический характер»?

– Это твоя внешность. Укажи черты твоей внешности, которые могут повлиять на твою карьеру.

– У тебя вытарчивают зубы, – сказал Луи.

– А ты – черный, – сказал Майк.

– Они это имеют в виду? А я-то думал, что спрашивают, нет ли у тебя деревянной ноги. Ладно, напишу, что я черный. Хотя для эстрады это не имеет значения. Какого я роста, а? У тебя нет линейки?

– Кам! – загремел мистер Чиддл, – Сядь! Тебя уже измерили на физкультуре. Неужели твоя дурацкая башка не может удержать в памяти, что сказал мистер Стюарт о твоем росте!

– «Ленивые бездельники», – процитировал Луи мистера Чиддла. – Слушай, Майк, я написал шесть футов четыре дюйма[2]2
  Фут – принятая в Англии и некоторых других странах мера длины, равная примерно 30 см. Дюйм равен 2,54 см.


[Закрыть].

Майк сказал:

– Здесь спрашивается: «Где лежат ваши основные интересы?»

– В штрафной площадке!

– «Может ли Ваша семья оказать содействие в подходящем для Вас трудоустройстве?» Еще как может! Дядя Дэйв, уж он-то нас устроит.

Класс вдруг разом решил, что по горло сыт анкетами. Ребята побросали ручки и стали переговариваться.

– Молчать! – скомандовал мистер Чиддл.

Но никто не замолк. Мистер Чиддл не пользовался уважением. Его считали надутым индюком. Ребята прекрасно знали, что он их не любит. Знали и то, что они для него – люди второго сорта. Поэтому не обращали никакого внимания, когда он вопил и выходил из себя.

– Эй, Тони, – громко позвал Луи, – я передумал. Я собираюсь стать судьей.

– Для этого надо сдать экзамены на ОУ, – отозвался Тони. – Или по крайней мере на ССО[3]3
  ОУ – обыкновенный уровень. ССО – свидетельство о среднем образовании. Выпускник средней школы в Англии имеет право сдать экзамены разной степени сложности по каждому предмету. Наиболее простой экзамен называется «свидетельство о среднем образовании», следующий по сложности – «обыкновенный уровень» и самый сложный – «повышенный уровень» (ПУ). Еще в младших классах идет отбор учащихся по способностям, причем менее способных определяют в так называемые «тупиковые классы», где преподавание ведется менее квалифицированными преподавателями и на более низком уровне. Такие ученики не могут учиться дальше и покидают школу в шестнадцатилетнем возрасте.


[Закрыть].

– А я буду генерал-майором, – сообщил Луи.

– Астронавтом! – заявил Майк.

– А я займусь пересадкой сердца, – сказал Тони.

– Пожалуй, я стану знаменитой балериной, – сказал какой-то мальчик.

– Брось болтать! Балерины – это девочки.

– Тогда буду премьер-министром.

– Я буду чемпионом мира по боксу в тяжелом весе!

– Профессором!

– Летчиком!

Все знали, что это шутка. Что этим мечтам никогда не сбыться. Потому что их класс состоял из бездарностей. Они плохо говорили, безнадежно плохо учились, никогда не могли сдать экзамены. На них давно махнули рукой, и им это было прекрасно известно. Успех ожидал умников, головастых ребят, которых еще в начале школы отобрали для занятий по продвинутой программе с лучшими педагогами, – они-то займут свое место в жизни. Именно им, готовящимся к ССО, ОУ, ПУ, сдающим Кучу всяких экзаменов, предстоит оставить свой след в мире. А не какому-то там классу «Д».

Тони крикнул:

– Слушай! Тут написано: «Назовите учителя, который, по Вашему мнению, знает Вас лучше всех». Ты кого написал?

– Мистера Локли, – хором ответили Майк и Луи.

Мистер Локли преподавал столярное дело.

– Я тоже, – сказал Тони.

Фамилию мистера Локли написали все. Каждый был уверен, что лучше других учителей его знает мистер Локли. Этот преподаватель пользовался большой популярностью. Он был молод. Не смотрел на тебя, как солдат на вошь. И к тому же носил длинные волосы.

Зазвонил звонок. Класс «Д» вылетел в коридор, словно сорок ракет.