Текст книги "Прощай, крысуля!"

Автор книги: Пруденс Эндрью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 4

– А-а-а, миссис Морган. Очень рад, что вы зашли. А это Майкл? Майкл Морган? Садитесь, пожалуйста. Давай-ка подберем тебе подходящую работу.

Представитель отдела трудовых карьер улыбнулся. Волосы его по-прежнему смахивали на парик. Был март месяц. В окно Майк видел, как катятся по небу огромные белые облака. Трудовик взглянул на анкету Майка.

– Хороший почерк, – заметил он и улыбнулся.

Он нравился Майку. Мать Майка сидела на самом краешке стула. Она оставила детей под присмотром соседки и волновалась.

Трудовик просмотрел другую анкету, на этот раз белую.

– Пожалуй, нужны кое-какие подробности, – сказал он. – Майк, ты боишься высоты? Умеешь лазить на стремянку?

– А чего там, – ответил Майк.

– Ты левша или правша?

– Как все.

– Тебе не противно пачкаться?

– Не особенно.

– Сумеешь поднять сто фунтов?

– Пожалуй.

– У тебя не бывает раздражений на руке? Например, от цемента?

Майк вдруг понял, куда клонит Трудовик. Недаром он спрашивает о стремянках, цементе и ста фунтах. Он хочет, чтобы Майк стал строительным чернорабочим. Ведь тогда, зимой, он же говорил о том, чтобы месить цемент?

– Я не заполнял никаких белых анкет, – заметил Майк. – Только зеленую.

– Белую заполнил твой учитель, – объяснил Трудовик.

Мать Майка вскочила.

– У моего сына все в порядке, – заговорила она. – Его устроит на работу дядя Дэйв. Так что не будем вас больше задерживать. Я пришла только потому, что в письме просили прийти. А отец его в отъезде, работает. Майка ждет не дождется работа, так-то.

Казалось, ее слова не убедили Трудовика. Он спросил:

– И что же это за работа, миссис Морган?

– В Понд-Лейке. На заводе.

– Что там производят?

Этого не знали ни миссис Морган, ни Майк.

– Поймите, миссис Морган, – сказал Трудовик, – мне так часто говорят, что дядя Билл или дядя Дэйв все устроят, а потом, к сожалению, дело почему-то не выгорает. Словом, нет работы.

– Нет, есть, – настаивала миссис Морган, осторожно пятясь к двери. От острого желания вернуться к детям, она плохо соображала, что происходит.

– Что ж, надеюсь, вы не ошибаетесь. Майку Действительно повезет, если родственник сможет устроить его к лету на работу.

Трудовик вздохнул. Вид у него был усталый. Но все-таки он был в хорошей форме. Майк мог поспорить, что из него получился бы первоклассный вратарь.

– Если дяде не удастся найти работу, заходите ко мне, в отдел трудоустройства молодежи.

– Все будет в порядке, – сказал Майк.

Он доверял дяде Дэйву. Вернее, ему доверял отец, а Майк верил отцу.

– Безработица среди молодежи гораздо выше, чем нам бы хотелось. – Голос Трудовика звучал печально. – Как было бы хорошо, если бы мы могли устроить всех желающих сразу после школы. К сожалению, это невозможно. Что ж, до свидания, миссис Морган. До свидания, Майк. Попросите зайти следующего. Сегодня мне нужно принять шестьдесят человек.

– Мам, – сказал Майк, когда они вышли на пронизывающий мартовский ветер. – Ведь правда, дядя Дэйв устроит нас с Луи на работу?

– Конечно, правда, мой дорогой. Господи, хоть бы Билли не подавился чем-нибудь.

– А-а-а, Тони Джонсон! Проходи, Тони. Прошу, садитесь, миссис Джонсон. Очень приятно, когда родители готовы потратить время, чтобы сопроводить своих детей и поприсутствовать на наших беседах. Ведь правильная трудовая ориентация так важна для подростка. Здесь у меня твои анкеты, Тони. М-да, что-то многовато чернил. Это что – галочки?

Тони густо покраснел. Он почувствовал, как его спина мгновенно вспотела. Разве он виноват в том, что ручка текла!

– Тони! Убери волосы со лба, – шепнула мать.

Трудовик улыбнулся.

– Бог с ними, с волосами, миссис Джонсон. Итак, Тони. Я вижу, ты не до конца заполнил анкету.

– Говорила же ему, – вмешалась в разговор миссис Джонсон, – любые анкеты приноси домой. И вот вам. Разве я не говорила тебе, Тони?

Тони хотелось провалиться сквозь землю.

– Это не имеет значения, миссис Джонсон, – сказал Трудовик и взглянул на часы. – Я вижу, ты указал, что самый трудный для тебя предмет – правописание…

– Он с этим легко справится, – перебила его миссис Джонсон. – Стоит только позаниматься. Сама-то я всегда грамотно писала.

– Пожалуй, стоило бы Тони научиться правильно писать свою фамилию, – заметил Трудовик.

– Вечерняя школа, – сказала миссис Джонсон, – она исправит дело с его правописанием.

Трудовик вздохнул. Тони весь горел. Ему было так муторно, что он готов был расплакаться в свои шестнадцать. Разве его вина, что ему не даются чистописание и правописание? Он же старался. А послушать людей, так плохо писать – это чуть ли не преступление.

Трудовик взял в руки белую анкету.

– К сожалению, Тони, твой учитель считает, что работа служащего не для тебя. Так что нам надо поразмыслить над тем, как быть. В конце концов, не всем же обязательно иметь склонности к делопроизводству, правда?

Голос у него был добрый. В общем, неплохой парень. Но Тони знал, что произвел удручающее впечатление на Трудовика. Ведь тот, наверное, получил хорошее образование. Он-то сдал на ОУ и на ПУ. Люди, окончившие колледж, всегда смотрели свысока на тех, кому не нравилось читать и писать.

– Тебе не противно лазить по стремянке? – спросил Трудовик. – У тебя не бывает раздражения на руках от цемента? Сможешь поднять сто фунтов?

– Не будет мой Тони ходить в спецовке! Мой Тони пойдет служить. Получит чистую работу, будет носить чистые белые сорочки. Не пойдет мой Тони заниматься отвратительной черной работой!

Трудовик провел ладонями по лицу.

– Миссис Джонсон, вы отдаете себе отчет в том, сколько у нас безработных в этом городе? Работы не хватает для всех бывших школьников. И такой мальчик, как ваш Тони, не может позволить себе роскошь выбора.

– Не буду я служить, – упорно сказал Тони. – Лучше буду подметать улицы.

– Санитарная служба, – тут же подхватил Трудовик. – Если этому делу отдавать все силы, работа не хуже любой другой.

Трудовик, разумеется, в жизни не подмел ни одной улицы.

Миссис Джонсон поднялась.

– Идем сейчас же, Тони. Мы пришли сюда не за тем, чтобы нас оскорбляли. Мой Тони пойдет на ту работу, которая ему больше подходит.

– А что же подходит вашему Тони? – устало проговорил Трудовик. Он положил руку на залитую чернильными кляксами анкету. – Что тебе подходит, парень? В чем ты силен? Что тебе нравится делать?

– Ничего, – пробормотал Тони и вышел из комнаты. Больше терпеть было не в его силах.

– Пожалуйста, пришлите сюда следующего, – услышал он за спиной голос Трудовика. – Мне еще сорок человек надо принять.

– Тони! Мне стыдно за тебя! Как можно было так отвечать этому джентльмену?!

Тони взорвался.

– Какого черта! – закричал он. – Все равно нет работы. Сплошная безработица. Он же сказал. Зачем спрашивать, какая мне нравится работа, когда ее все равно нет. – Вдруг он посветлел: – Ой, мама, ведь мне сегодня кормить кроликов в школе. Я дам им на обед одуванчики.

– Этот человек носит парик, – пробормотала мать.

– А-а-а, Луис Кам. Садись, Луис. Ты без родителей?

Луи ответил:

– Нет. То есть да. Мама занята бутылками, то есть больными. А папа вроде как пошел за пособием.

– Тебя, я вижу, интересует музыка. (Луи услышал, как заурчало у Трудовика в животе.) К сожалению, музыка недоступна тем, кто не имеет соответствующего образования.

Много ты понимаешь, подумал Луи. Разве Трудовик не слышал о группах? О том, что можно играть в ночных заведениях? Кто угодно может организовать группу и получить ангажемент. Был бы талант. Луи отстучал об колено сложный ритм.

– Ты на чем-нибудь играешь?

– Все никак не соберусь.

Он-то знал, что не видеть ему эстрады. Он это прекрасно знал. Потому что не хватало таланта. И дело не в том, что он черный. Раз нет таланта… Ведь он не умел играть даже на гитаре.

Трудовик взял в руки белую анкету.

– Учитель ничего не пишет о твоих музыкальных способностях, – сказал он.

– А что он обо мне знает? – спросил Луи.

Будто старик Чиддл скажет хоть что-нибудь доброе о ком-то из класса «Д»!

– Ты не боишься высоты? – спросил Трудовик. – У тебя не бывает раздражения на руках от цемента? Можешь поднять сто фунтов?

– Да у меня все в норме. Меня с Майком ждет работа на заводе.

– Не рассчитывай на это.

– Правду говорю. Дело в шляпе.

– Дай-то бог, – вздохнул Трудовик. – Это мечта моей жизни, парень. Чтобы каждого из вас ждала работа, которую вы действительно хотите иметь.

– Здорово работать, – просиял Луи. – Никто не командует. Никто не орет на тебя. – Он стал подражать мистеру Чиддлу: – «Понять не могу, что ты там делаешь, Кам, но в любом случае прекрати сейчас же». Надоело, что обращаются с тобой, как с ребенком. Вот работать – это другое дело.

Лицо Трудовика осветила улыбка.

– Молодец. Получай удовольствие от жизни. Но все же боюсь… – Он отвернулся и посмотрел в окно. Облака теперь были черные, словно синяки на небе. – Боюсь, что тебя, парень, может постичь разочарование. После школы все будет по-другому. Куда серьезней и не так весело. На работе никто не сможет выпускать крыс.

– Ой, ну и здорово это было!

– Наниматель захочет, чтобы ты вкалывал. Боюсь, работа тебя может разочаровать.

– Только не у дяди Дэйва. Уж он-то все устроит.

Луи посмотрел на ящик, набитый белыми анкетами. Он не сомневался, что мистер Чиддл написал о нем всякую пакость. И о Майке.

– Что он говорит?

– Кто?

– Учитель. Обо мне.

– К сожалению, я не имею права тебе сказать. Эти анкеты для служебного пользования. Учащимся читать их не разрешается.

Стараясь казаться равнодушным, Луи спросил:

– Значит, вам приходится с собой таскать эти бумажки?

– Нет. Их хранят в школе.

Блестящая идея осенила Луи. Он стащит свою анкету и посмотрит, что же написал о нем старик Чиддл.

– Это вы классно тогда взяли крысу Пита, – сказал он.

Глава 5

– Нельзя, – протестовал Майк.

– Можно, – настаивал Луи. – Я знаю, где хранятся белые анкеты. В кабинете профориентации. Ну знаешь, в этой клетушке напротив туалета. Там собрана вся проф-труд-дребедень. Стащить проще пареной репы. Ловкость рук, и никакого мошенства. Увидим, что про нас нацарапал этот Чиддл. О, есть идея! Можно ведь вписать туда кое-что, а? Будто он считает нас гениями. Мол, у каждого по пятьдесят предметов, сданных на ССО и двенадцать на ПУ.

– Но комната запирается, – сказал Майк.

– Когда там секретарша, она открыта.

– При ней ловкость рук не больно-то поможет.

– Зависит, куда запустить руки.

– Да ты что? Нравишься ей, что ли?

– Не болтай! Ей двадцать пять, не меньше. Нет, у меня другой план. Тебе надо будет выманить ее оттуда, Майк.

– А я нравлюсь ей не больше твоего. Кроме того, разозлится Джин.

Джин была девушкой Майка. Вернее, она дважды ходила с ним в кино.

Луи уговорил Майка. В конце концов, предстоит неплохое развлечение. На что нужна школа, если нельзя даже повалять дурака и получить удовольствие? И потом, это будет здорово интересно, а такие случаи редко представляются учащимся класса «Д».

Кабинет профориентации работал с 12.30 до 13.30. План был разработан. Оставалось только осуществить его.

Последним перед обедом был урок труда в столярной мастерской. Им нравилось работать с деревом. Это был единственный урок (кроме футбола), который им нравился. Майк мастерил хлебницу, чтобы подарить матери на день рождения. Луи выпиливал рамку для плаката братьев Джексон[4]4
  Братья Джексон – американские негры, борцы за гражданские права.


[Закрыть].

«Кам, баран ты завитой, нельзя пользоваться гладкой стороной наждака. И ты, Морган, когда работаешь стамеской, надо направлять ее от себя. От себя, глухая тетеря. Иначе попадешь в больницу и тебе наложат тысячу швов».

Никого это не обижало. Мистер Локли нравился всем. Он разговаривал с мальчиками так, как разговаривали они друг с другом. Ругался он не всерьез. Он хорошо относился к классу «Д», и класс «Д» это понимал. Однажды он повел их на экскурсию на мебельную фабрику. В день его рождения класс «Д» преподнес ему открытку с изображением овчарки. Знали, что он обручен. Иногда он брал к себе домой работы учеников, чтобы довести их в своей собственной мастерской. Мистер Локли ни в чей адрес не говорил гадостей.

Майк и Луи были возбуждены до предела. В общем-то, белые анкеты мало их волновали. Ясно было, что мистер Чиддл ничего хорошего не написал, а нечто вроде: «Ни к чему не проявляет интереса», «Способности ниже среднего», «Вряд ли может привлечь нанимателя». Но стащить анкеты – тут нужна отчаянная смелость. Как Джеймс Бонд[5]5
  Джеймс Бонд – агент английской секретной службы, герой бульварных романов писателя Яна Флемминга.


[Закрыть], выполняющий задание, порученное ему мистером «М».

Раздался звонок. Было 12.30.

– Ну, давай, – шепнул Луи.

– А как же обед? – спросил Майк.

– К черту обед! Ты запомнил, что должен делать?

– Еще бы!

Они поспешили в кабинет профориентации. Секретарша была там. Звали ее мисс Орсон. Заглянув в окошко, прорезанное в двери, они увидели, как она рассовывала по полкам какие-то брошюры.

– Кровь приготовил, Майк?

– Конечно.

Луи толкнул дверь кабинета.

– Да? – отозвалась мисс Орсон. Она была симпатичная. В данный момент она ела кусок колбасы.

– Извините, мисс. У вас есть что-нибудь по профориентации?

– А чем, по-твоему, занимаются в этом кабинете?

Подобно другим взрослым в школе, она разговаривала с учащимися так, как если бы они были идиотами.

– Какая профессия тебя интересует?

– Сцена, – сказал Луи, – огни рампы, всякое такое.

Она посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Но ты же не можешь пойти на сцену.

– Это почему?

– Тебе не дадут никаких ролей.

– А это почему?

– Но ты же черный, ведь правда?

За дверью раздался душераздирающий вопль. Молодец, старина Майк! Луи бросился к двери. Майк корчился в коридоре на полу. Его сорочка была в темно-красных подтеках (на что была употреблена морилка из столярной мастерской).

– Зарезали моего друга! – страшным голосом сказал Луи мисс Орсон. – Он весь в крови.

На мгновение Луи показалось, что мисс Орсон упадет в обморок. Но она бросилась в коридор.

Луи не терял ни секунды. Он кинулся к полкам с картотеками. Их было видимо-невидимо, каждая с этикеткой, напечатанной мелким шрифтом. Какая же их? Ящичек у Трудовика был черный. А может, там были зеленые анкеты? Ага, вот он! Класс «Д». Ах ты черт, это за 1972 год. Вот этот! Нет. Эти анкеты розовые. Луи шарил по полкам как безумный, вытаскивал ящики и засовывал их обратно.

За дверью творилось нечто невообразимое. Но долго это не могло продолжаться. Наверняка кто-то скоро смекнет, что это вовсе не кровь. Вот-вот ворвется мисс Орсон, и тогда держись. Луи вытащил коричневый ящик. Надпись гласила: «Класс «Д». 1973 год». Наконец-то! Белые анкеты были расположены в алфавитном порядке. Андерсон, Андрюз, Баттеруорт, Берри… Пальцы Луи скользили от пота. Он чуть не выронил ящичек. Анкеты слипались. Даллинг, Данн. Кто-то задел дверь. Джонсон. Да, это анкета Тони. Ее тоже надо стибрить, пусть Тони почитает, что старик Чиддл написал о нем. Кам. Вот она!

Дверь открылась. Луи показалось, будто у него провалился желудок. Мальчишечья голова просунулась в дверь и исчезла. «Кровь это, кровь», – услышал Луи голос Майка. Молодец! Вот кому надо идти на сцену, Майку Моргану. А вот и его анкета. Все в порядке.

Луи засунул все три анкеты в карман, поставил картотечный ящик на место и еще успел отскочить от полок. Вошла мисс Орсон. Лицо ее горело.

– Его следовало бы отхлестать, – тяжело дыша, сказала она. – Всех провел. Какая дурацкая, детская шутка. Можно подумать, вам всем по двенадцать лет, а не шестнадцать.

Она подозрительно уставилась на Луи.

– Ты что здесь делал?

– Передумал я насчет сцены, мисс, – сказал Луи. – Пожалуй, лучше буду борцом.

– Ты съел мою булочку с колбаской! – воскликнула мисс Орсон вслед удирающему Луи.

Луи и Майк встретились, как было договорено, за велосипедной стоянкой. Сорочка Майка все еще была мокрой, хоть выжимай, в кроваво-красных подтеках.

– Никак не отмывается, – сказал Майк, – мать оторвет мне голову.

– Тебя наказали?

– Приказали убрать душевые после уроков, – ответил Майк.

– Я помогу тебе. Слышь, Майк, анкеты у меня. Даже взял анкету Тони. Ну-ка, посмотрим, что там написал о нас Чиддл.

Анкеты были измяты. Майк и Луи с трудом читали написанное. Они разобрали слова «Пожалуйста, укажите уровень…», а за этим следовали такие понятия, как «Старательность в классе», «Ответственность», «Готовность сотрудничать», «Инициатива», «Точность», «Внешний вид», «Присутствие на уроках», «Поведение». Рядом шли графы, озаглавленные «Отл.», «Хор.», «Поср.» и «Плохо». Очевидно, учителю полагалось поставить галочку, если он считал, что старательность, ответственность, инициативность и т. д. ученика были отличными, хорошими, посредственными или плохими. Другими словами, учитель должен был выразить свое мнение об ученике.

– Что Чиддл поставил тебе, Майк?

– А тебе что, Луи?

Мистер Чиддл разместил все галочки в графе «Плохо». По его мнению, Майк и Луи были безнадежны. Никчемны. Бесполезны.

Что ж, другого они и не ожидали. Поэтому не очень расстроились. Что взять со старика Чиддла? Он презирал класс «Д». И они платили ему той же монетой. В конце концов, какое значение имеет мнение какого-то Чиддла?

На обратной стороне анкеты было написано: «Можете ли Вы рекомендовать данного учащегося нанимателю?» В ответ на что мистер Чиддл написал на обеих анкетах: «Нет, не могу».

Луи посмотрел на нижнюю часть анкеты и побелел.

– Что с тобой, Луи?

– Анкеты заполнял не мистер Чиддл.

– Чего?

– Посмотри на подпись.

Майк посмотрел.

Луи сказал:

– Видишь, написано: «Джон Локли».

– Не может быть! Мистер Локли не стал бы писать такое. Ведь он любит нас!

– Мистер Локли считает, что мы ни на что не годимся.

Это был тяжкий удар. Им хотелось провалиться сквозь землю. Ведь мистер Локли замечательный человек. Если даже он о них такого мнения, на что надеяться?

– А как у Тони?

Тони был вынесен точно такой же приговор.

Мальчики бушевали.

– Я дам ему в морду!

– Я проткну ему шины!

Но они понимали: все это болтовня. Ведь мистер Локли не знал, что они увидят анкеты. Он честно написал, что думает о них. И мнение у него было самое плохое. У них не было никаких способностей. Никаких. Они глупы. Неопрятны. Не умеют сосредоточиться. Хулиганят на уроках. Опаздывают. Списывают. Все забывают. Шляются. Не выполняют заданий. Ненавидят школу. Как может учитель хорошо отзываться об учениках, которые ненавидят школу?

– Слава богу, Майк, что дядя Дэйв устроит нас на работу. Ведь для завода не требуется рекомендаций, правда?

– Правда, Луи, дядя Дэйв устроит нас.

Они разорвали анкеты на мелкие куски.

– Майк?

– Да, пап?

– Должен огорчить тебя, парень. Придется тебе сходить в отдел трудоустройства молодежи.

– Чего?

– Чтобы найти себе работу.

– Но ведь дядя Дэйв обещал все устроить.

– Не получилось. У него на заводе начали увольнять рабочих. Очень жаль, Майк, но тебе и твоему другу придется пойти в Отдел. Может, они помогут вам.

– Но, пап, ведь я обещал Луи! Что же теперь делать, а, пап? Я же дал слово. Мне обязательно нужна работа, мне надо зарабатывать.

– Ну, парень, бывает и похуже.

– Не бывает, пап. Не бывает!

Глава 6

Рыбные палочки распространяли чудесный аромат. Луи освободил место на полу и улегся с газетой «Вечернее эхо».

– Прочти мне самые интересные места! – крикнула мать из кухни. Миссис Кам была крупной веселой женщиной. Она работала на пивоварне, мыла бутылки. Весь день ей приходилось стоять на сыром цементном полу, и от этого у нее отекали ноги.

«Приглашается на летний сезон, – начал Луи, – специалист по рыбным блюдам. Работа сменная. Основной оклад 18 фунтов плюс жилье и питание. Ресторан «Экспро». Дуглас. Остров Мэн».

– Ты бы хотел жарить рыбу?

Волосы у матери были закручены на бигуди, распрямлявшие ее мелкие кудряшки.

– Я не могу ехать на остров Мэн, мама. Страдаю морской болезнью.

Луи пробежал глазами колонку с объявлениями.

– Да и потом я не могу устраиваться без Майка. Мы будем держаться вместе. Послушай вот это. «Требуется помощник в магазине электрооборудования. 17–18 Лет». Слушай, я мог бы сказать, что мне 18?

– Их не проведешь. Дознаются все равно.

– «Требуется юноша…» Нет, это не пойдет. Нужны водительские права. «Требуется лаборант». Нужны ОУ по физике и химии.

Миссис Кам рассмеялась. Она вообще много смеялась, когда была не слишком усталой. Вдруг из кухни повалил пар.

– Черт подери, вся картошка на полу!

Луи кинулся спасать картошку. Кухня была выкрашена в кумачовый цвет. На потолке, оклеенном картинками из журналов, пестрела реклама автомобилей, виски, мыла, кукурузных хлопьев, зубной пасты. Все это было цветисто и ярко, совсем не так, как в жизни.

– Луи, – сказала миссис Кам, раскладывая рыбные палочки по тарелкам, – этот Майк Морган подвел тебя.

– Неправда! Друзья не подводят. Он не виноват, что на дядином заводе начали увольнять.

Миссис Кам посмотрела на сына. От частого смеха в уголках ее рта обозначились морщинки. Вид у нее был очень утомленный.

– Знаешь что… Я думаю, дядя Майка просто не захотел просить начальство, чтобы на работу взяли черного.

– Брось болтать! Это исключено.

Луи обнял ее за широкую талию и, танцуя, потащил в гостиную. Она расхохоталась и схватилась за бигуди.

– Луи, ты мог бы устроиться партнером для женщин, которым не с кем танцевать.

– Думаешь? Пятьдесят пенсов за танец! Молодой человек дает гарантию не наступать на мозоли. Мама, можно поесть? Ужасно жрать хочется.

– Конечно. Не будем ждать отца.

Они его никогда не ждали. Он не возвращался домой до закрытия паба, да и надувался там пивом так, что есть ему все равно не хотелось.

Рыбные палочки удались на славу. Никто б не догадался, что картошка побывала на полу.

– Слушай дальше, мама. «Требуются мужчины для работы носильщика в магазине «Сагморс». Обращаться в отдел кадров». Я мужчина. И Майк тоже. Так что мы можем обратиться, можем вместе быть носильщиками у Сагморса.

– Я буду очень гордиться тобой, Луи, если ты получишь хорошую работу и сумеешь ее сохранить. Только не надо жить на пособие, Луи. Если, конечно, будет работа.

– Нет, правда, мама. Мы с Майком будем носильщиками.

– Хватит одного на пособии в этой семье.

Луи подумал об отце. Вот уже два года, как он не работает. Целыми днями болтается в пабе или играет по маленькой в соседнем заведении. Луи не хотел походить на отца. Он снова насмешил мать, накрутив прядь своих густых волос на бигуди.

– Я сколочу себе состояние, – похвастал он, хотя знал, что этого никогда не будет: чернокожие дети рабочих, у которых не было ни ССО, ни ОУ, не могли на это рассчитывать.

– Вот это тебе подходит, Тони, – сказала миссис Джонсон.

Она зачитала объявление из «Вечернего эха»: «Требуется сообразительный юноша для делопроизводства. Аккуратность в одежде, пунктуальность обязательны. Может быть нанят бывший школьник». Это тебе подойдет. Чистая, аккуратная работа. Никакой спецовки. Будешь вращаться среди приличных людей.

Розоватое тельце червя извивалось перед глазами Тони.

– Учеба кончится только в июле, – сказал он.

Тони уже отказался от попытки убедить мать, что не станет служащим. Оставалось только придумывать отговорки и надеяться на лучшее.

– Мне же еще два месяца учиться.

Червячок помещался в узком стеклянном, сосуде, заполненном землей. Было видно, как он рыл туннель и полз по нему.

– «Может быть нанят бывший школьник», – повторила миссис Джонсон. – Это значит, они готовы ждать до конца учебного года, – Вдруг она вскрикнула: – Тони, весь ковер в земле!

Тони взял щетку и совок и подобрал комочки земли, выпавшие из сосуда.

– Смотри, мама, смотри! – взволнованно заговорил он. – Червячок ест землю. Да смотри же! Он ест землю и выталкивает ее из хвоста. Смотри, мама!

– И не подумаю, – поморщилась она.

– Но это же интересно!

– Мерзость, по-моему.

Ее лицо исказила брезгливая гримаса. Она и в самом деле считала этого землееда отвратительным. Тони вздохнул. Мать просто не понимала ничего, ее заклинило на том, чтобы сын стал служащим в белой сорочке. Разве она не видит, что Тони хочет другого? Но вот чего – в этом-то вся загвоздка. Если бы только он мог придумать, чем заняться. Уж тогда он заставил бы мать прекратить разговоры о делопроизводстве.

– Сегодня же вечером ты ответишь на это объявление, – сказала мать.

– Не отвечу, – сказал Тони.

Но в глубине души знал, что она заставит его сделать это.

Иногда ему не хотелось взрослеть. Стать взрослым – значило переживать из-за работы, из-за денег, из-за безработицы. Взрослеть – это значит стараться быть таким, каким тебя хотят видеть.

Червячок добрался до дна сосуда. Его розоватое тельце дернулось, сократилось, а потом растянулось, как мехи аккордеона. Тони поймал, себя на успокаивающей мысли. Он вспомнил, что у него ужасный почерк. Когда увидят его ответ на объявление, то разорвут его и наверняка выбросят.

Червячок пятился задом. Если достать самку, может быть, удастся получить потомство.

– Скажи, мама, чем отличаются червячки-джентльмены от червячков-леди?

– Тьфу! – сказала мать. Она ненавидела все, что имело хоть какое-то отношение к половым вопросам.

Майк и Луи стояли на запруженном людьми тротуаре. Была суббота. Вокруг бурлила толпа покупателей. Приближался день красной горки[6]6
  Красная горка – религиозный праздник.


[Закрыть]. Сияло солнце. Девушки были одеты в летние платья. Майк шел наниматься на работу в новой сорочке. Луи – в пиджаке, под которым красовалась майка, надетая задом наперед, чтобы скрыть череп и кости. Над большими качающимися дверями было выведено крупными буквами: «САГМОРС». Мальчики вошли в магазин. Здесь пахло духами, лосьоном для бритья, пудрой, губной помадой. Стоял аромат ветчины, жареной курицы, сыра, апельсинов, кофе. Все радовало глаз. Громадный первый этаж походил на сокровищницу, доверху набитую бархатом, колье, дамскими сумочками, париками и искусственными цветами.

– Здорово! – сказал Майк.

Года два он поработает носильщиком и будет таскать эти красивые вещи. А потом, может быть, получит повышение. Скажем, станет помощником в гастрономическом отделе, где будет нарезать тонкими ломтиками мясные деликатесы. Потом помощником в отделе мужских товаров, потом администратором на этаже, потом генеральным управляющим. Ведь говорят же люди, что для роста нет предела. Ноги его утопали в мягком ковре.

– Руками не трогать! – прошипел старший продавец, и Луи положил на место браслет, который только что рассматривал.

Найдя служебную лестницу, они поднялись на пятый этаж и оказались у двери с надписью: «Начальник отдела кадров».

– У меня лицо чистое? – спросил Майк.

– Только сотри с него озабоченное выражение, – ответил Луи.

Молодая блондинка в приемной вскинула брови:

– Чем могу помочь?

– Мы по объявлению. Насчет носильщиков.

Она посмотрела на них дружелюбно. Ее стол украшала ваза с тюльпанами. Блондинка пригласила:

– Пожалуйста, пройдите за мной.

Майк и Луи двинулись следом. Она обернулась:

– Нет, пожалуйста, вы!

– Кто? Я? – спросил Майк.

– Да, вы.

– А как же мой друг?

– Мистер Саммерс принимает по одному.

– А, понятно. Сейчас выйду, Луи.

– Ладно. – Он улыбнулся Майку. Его шевелюра торчала над головой, как черный нимб.

Мистер Саммерс восседал за длинным письменным столом. Он был в сером костюме и сорочке цвета густых сливок. Очки в тяжелой темной оправе делали его похожим на человека с рекламной картинки. Он не предложил Майку сесть, а прямо с порога спросил, с какого дня он сможет начать работать. Майк ответил, что с 19 июля, в первый же день после окончания учебы. Он бросил взгляд на руки Майка, попросил его написать фамилию и адрес, спросил, сколько будет шестью семь, а затем вновь оглядел его.

– Сможешь поднять сто фунтов?

– Да, сэр, конечно. И мой друг тоже. Он ждет меня. Нам бы хотелось работать вместе.

– Вид у тебя приличный, здоровый. Не патлатый, к счастью. Что ж, Майк, дам тебе испытательный срок. Первую неделю будешь работать с восьми до пяти, вторую с десяти до шести. Курить в помещении запрещается. Будь пунктуальным. Не бездельничай. И принеси характеристику из школы.

У Майка опустилось сердце. Ведь мистер Локли написал, что не может дать рекомендации Майку и Луи. Потом Майк вспомнил, что белые анкеты давно спущены в унитаз. Может быть, рекомендацию даст заместитель директора? Ведь он не вредный старикан, хотя и боится крыс.

Мистер Саммерс продолжал:

– Отнесешь эту записку в отдел трудоустройства молодежи. В июле получишь там рабочие карточки. Выйдешь на работу 19-го в 9 утра. Подойдешь к синей двери со стороны переулка. Спросишь мистера Браунинга, он там старший. Делай, что тебе говорят, и все будет в порядке. Старайся. Будь ответственным, не балуйся, и все будет хорошо. Будешь получать шесть с половиной фунтов в неделю.

– Всего?

– О такой работе мечтают многие мальчики. Здесь, в Сагморсе, хорошие перспективы. Ну, так как же? Хочешь работу?

– Да, сэр, конечно. И мой друг тоже, сэр.

В конце концов, шесть с полтиной лучше, чем вообще болтаться без работы. Какая-никакая, а работа.

Майк кинулся в приемную:

– Луи, со мной в порядке. Теперь твоя очередь. С ним можно иметь дело. Будем обедать здесь и все такое.

– Сюда, пожалуйста! – Секретарша открыла дверь на служебную лестницу.

– Но ваш начальник еще не говорил с моим другом, – удивился Майк.

– Боюсь, что прием закончен, – доброжелательным тоном ответила она.

– Вы же сказали, что начальник примет моего друга.

– Мне кажется, мистеру Саммерсу не нужен второй носильщик. Вакансий больше нет. Вам досталась последняя.

Майк не мог поверить своим ушам. Он рассвирепел. Ему захотелось вцепиться в светлые волосы секретарши, схватить вазу с тюльпанами и разбить ее о блестящую лысину мистера Саммерса.

– Вы не хотите брать его, потому что он черный!

– Брось, Майк, – сказал Луи.

Из него как будто выпустили весь воздух.

– Пожалуйста, уходите, – сказала секретарша.

– Мой друг тоже хочет работать. Вы обязаны дать ему работу.

– В чем дело, Бетти? – раздался масляный голос мистера Саммерса.

– Мистер Саммерс, они отказываются уходить.

– Возьмите на работу моего друга, – настаивал Майк.

– Была только одна вакансия. Вы заняли ее, – спокойным, приятным голосом ответил мистер Саммерс.

– Это все потому, что он черный!

– Не кричите. Я имею право нанимать, кого хочу.

– Пошли, Майк, – устало сказал Луи.

– Будь он белый, как я, все было бы по-другому, – буркнул Майк.

Мистер Саммерс порозовел.

– Смотри, парень, я ведь могу и передумать.

– Да подавись ты своей паршивой работой! – взорвался Майк, в котором, стоило его довести, просыпался лев. – Дерьмо она, эта работа, плевать я хотел на нее, коль она слишком хороша для моего друга!

– Откройте дверь, Бетти, – сказал мистер Саммерс.

Выйдя на лестницу, Майк сплюнул. Вообще-то ему хотелось плюнуть прямо на ковер мистера Саммерса, но он не посмел.

– Раз тебя не берут, то и я не пойду, – заверил Майк.

– Пошли, угощу кока-колой, – сказал Луи.

Все-таки замечательный он парень, этот Луи. Никогда не унывает.