Текст книги "Прощай, крысуля!"

Автор книги: Пруденс Эндрью

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 9

– Майк, я пойду в магазин. Присмотри за Билли и Сандрой, хорошо?

– Ладно, мам.

Майк ничего не имел против. Иногда он даже с удовольствием нянчил детей. Это отвлекало от мыслей о работе. Уже наступил июль, до ухода из школы оставалось восемнадцать дней, а работы все нет ни у него, ни у Луи. Что, впрочем, не поколебало их решимость работать вместе.

– Цок-цок-цок! – Майк, изображая лошадку, опустился на четвереньки и помог детям взобраться на спину. – Пшла! – скомандовал он.

Билли и Сандра были в восторге. Майк и сам наслаждался игрой не меньше их. Он был не прочь подурачиться. Когда Пит Данн выпустил из кармана крысу, он был на седьмом небе. Да и тогда, когда, хватаясь за грудь перед кабинетом профориентации, притворялся зарезанным. Теперь уж, ясно, такого не будет. На работе это исключено.

Родители, казалось, понимали, что получить работу (особенно вместе с другом) – дело сложное. Они не приставали к нему, как приставала к бедному Тони миссис Джонсон. Не пилили, не настаивали, чтобы он бросил Луи и сам поискал себе работу. Вроде их это и не тревожило.

Майк вышел с детьми на улицу, чтобы купить им по порции мороженого.

– Слышь, – сказал хозяин лавчонки, – нанимают рабочих у «Дуббитса». Знаешь, там, на стройплощадке за кооперативом. Больницу, что ли, строят.

Это известие взбудоражило Майка. Ведь он мог поднять сто фунтов, да и Луи тоже. У них не бывало раздражения на руках от цемента. Значит, они могут пойти чернорабочими на стройку. Где же мать? Ему хотелось скорее найти Луи и побежать вместе с ним к «Дуббитсу». Но мать все не шла – магазины работали до половины шестого. Отец уехал в очередной дальний рейс, повез ящики с сахаром в Вульверхемптон. Оставить детей было не на кого.

Майк приготовил для Сандры и Билли чай. Поменял Билли ползунки. Поиграл с ними в медведя. Это были славные детишки, и он был не прочь повозиться вот так час-другой. Но не больше. Да и менять мокрые ползунки – не мужское дело.

Мать вернулась в шесть, раскрасневшаяся, в радостном настроении.

– Какое это удовольствие, – сказала она, – хоть раз в жизни походить по магазинам без детей.

Майк поспешил к Луи.

– Он только что ушел, – ответил ему какой-то малый.

Если бы мать пришла раньше, Майк застал бы Луи дома…

Мать все еще была возбуждена.

– Какую прелесть я видела в магазинах! – приговаривала она, поджаривая картошку с помидорами.

Когда дети улеглись, они с Майком стали смотреть телевизор. Вдруг во время программы «Это – нокаут» она сказала:

– Я видела объявление. Ищут уборщицу. Три раза в неделю, утром, по три часа. Платят тридцать пенсов в час. Значит, два фунта семьдесят в неделю. Подумай только, Майк, сколько я могла бы купить детишкам вещей на два семьдесят в неделю.

– Но куда ты денешь Сандру и Билли, мам? Не будешь же брать их с собой? Тем более обоих.

Мать поглядела на него:

– Ты бы мог посидеть с ними вместо меня, Майк. Если не устроишься, конечно. Тебе-то я могу доверить детей. Ведь если у тебя не будет работы, все равно ты будешь торчать дома, правда?

Луи огляделся по сторонам. Чувствовал он себя омерзительно. Как предатель. Магазин был битком набит эклерами, кексами, тортолетками, пончиками, шоколадными и ванильными хлебцами, булочками и сдобами, имбирными хлебами и тортами вроде того, который ела несчастная старуха. Вывеска над магазином гласила: «ПИЛЕТТО». Аромат стоял божественный. Луи вошел.

– Я пришел наниматься, – сказал он. – Прочел объявление в «Эхо». Помощником пекаря.

Мистер Пилетто был смугл и в теле. В белом блузоне и белом переднике он выглядел очень симпатичным. Не злой, не пьяный и не уставший. На голове, словно труба, торчала белая поварская шапка. Луи обрадовался, что постригся. Не налезла бы поварская шапка на его прическу «афро».

Мистер Пилетто спросил:

– Значит, хочешь стать пекарем?

Луи не особенно мечтал о такой карьере. Просто хотелось работать. Но он понимал: надо убедить мистера Пилетто, будто он просто умрет, если не станет пекарем.

– Еще бы, – ответил он, – я с самого детства мечтал об этом.

– Стряпать умеешь?

Луи готовил отлично.

– Конечно, – сказал он. – Могу приготовить блинчики, курицу-фри, мясные шарики, рулет из бобов, бананы с рисом по-карибски…

– Ты что, с Карибского моря?

– Не надо быть русским, чтобы готовить салат по-русски, – сказал Луи.

Губы мистера Пилетто растянулись в улыбке, обнажая два золотых зуба.

– Пошли, – позвал он.

Было по крайней мере ясно, что он против черных ничего не имеет. Ведь некоторые думают (или делают вид, будто думают), что черные руки пачкают, потому, мол, что с них сходит краска. Ясно, что мистер Пилетто не стал бы терпеть черные следы на белом тесте. Значит, он-то не верит этим россказням, ведь так?

Мистер Пилетто повел Луи в глубь магазина. Здесь было полно машин.

– Это моя пекарня, – сказал он.

Пекарня? Больше похоже на цех. Луи увидел огромный винтовой пропеллер, множество труб и нечто такое, что напоминало печные двери.

– Это тестомеситель, – пояснил мистер Пилетто, потом показал на пропеллер и сказал: – А это гильотина.

– Но ведь гильотиной отрубают головы, – удивился Луи.

– Нет-нет. Это чтобы резать тесто, – сказал мистер Пилетто.

Он включил аппарат. Сверкнуло лезвие. Луи обрадовался, увидев специальное устройство для защиты рук.

– Хлебная печь. Печь для тортов. Печь для пая. Сможешь поднять сто фунтов?

– Конечно, мистер Пилетто.

– Работать начинаем в шесть утра.

В шесть утра? Значит, придется вставать в половине пятого и быть в постели в девять, иначе не встанешь. Ложиться в девять!

– Это машина для раскатывания теста. Род Пилетто уже сто лет занимается пекарным делом. Ничего себе, а?

Мистер Пилетто обожал свою пекарню. Он ласково поглаживал огромные, до блеска отмытые столы. Луи подумал, как приятно будет работать у человека, который гордится своим делом.

– Скажите, а это мужская работа? – спросил он с некоторым волнением.

– Все пекари – мужчины, – сказал мистер Пилетто. – Ну-ка, покажи руки.

Луи тщательно вымыл руки и ногти щеткой, прежде чем прийти сюда.

– Силенка есть?

Луи напряг мышцы.

Он принял решение. Он возьмет эту работу. Он нарушит данное Майку обещание, а потом все ему объяснит. Конечно, это был страшный поступок. Тем более страшный, что Майк из-за него отказался от работы у «Сагморса». Но выхода не было. Не устроятся они вместе. Луи было не по себе от мысли, что его кто-нибудь заподозрит в нежелании работать. Будто он такой же, как его пьянчужка отец. Но если он бы сперва пошел, чтобы поговорить с Майком, эта работа могла уйти из-под носа.

– Я буду рад работать у вас, мистер Пилетто, – сказал он.

– Я дам тебе знать, – откликнулся мистер Пилетто.

– Как это?

– До тебя сюда приходили трое. Мне надо решить. Я тебе дам знать.

Значит, Пилетто вежливо избавляется от него. Луи не сомневался в этом. Поступил, как предатель, и все без толку.

Вывеска гласила: «Информационный центр». В витрине были выставлены фотографии, изображавшие молодых людей в военной форме. Тони в нерешительности стоял на противоположной стороне улицы. Он был просто в отчаянии. Мать запилила его до-смерти, требуя, чтобы он искал работу в какой-нибудь фирме. Несмотря на все старания, голубь сдох. Он мечтал о щенке, но держать животных в их доме запрещалось. Мать не разрешала ему искать то, что она называла «черной работой». Для этого надо было носить спецовку, толкать тачки и всякое такое. Беда была в том, что Тони не считал себя пригодным для чего-нибудь получше, чем возить тачки. Но заниматься этим ему не хотелось. Ему хотелось… он сам не знал чего.

– Ты будешь заниматься приличной, чистой, достойной уважения работой, – повторила мать в сотый раз.

Тони закричал:

– Если ты не перестанешь пилить меня, я сбегу!

И он сбежал. Правда, недалеко. Только до Бридж-стрит. Но он был полон решимости убежать совсем далеко.

«ВЕРБОВОЧНЫЙ ПУНКТ». Вот то, что он искал. Он пойдет во флот. Моряки уплывали далеко-далеко. Когда он вернется домой в отпуск, на нем не будет спецовки. Он будет в синей форме. Если он пойдет во флот, мать наконец перестанет его пилить.

Тони вошел.

– К твоим услугам, парень, – сказал сидевший за письменным столом крупный блондин в серовато-синей форме. На его рукаве были нашиты три У-образные лычки, словно летящие чайки.

– Хочу записаться, – сказал Тони.

– Я – сержант Эндрюз, – сказал блондин. – Садись, пожалуйста.

Тони сел на металлический стул с холщовым сиденьем.

– Ну, парень, доложи о себе.

– Хочу завербоваться, – повторил Тони.

Ничего больше он придумать не мог. Не говорить же о матери, о Додзуэлле и Амберлей, о червях и голубе.

– Дело не пойдет, коли не расскажешь о себе, – сказал сержант Эндрюз. – Как-никак, ты принимаешь важное решение. Впрочем, все не так быстро делается. В частности, надо будет поговорить с родителями.

– Ради бога, ей не говорите! – взмолился Тони.

– Кому – ей?

– Матери. Она будет против. Она хочет, чтобы я служил в конторе.

– Ну, докладывай.

Но Тони молчал.

Сержант Эндрюз – чужой. Взрослый. Он не поймет. Себя Тони не считал взрослым.

Несколько минут прошло в молчании. Потом сержант достал лист бумаги.

– Заполни-ка эту анкету, парень. Для начала.

Он протянул Тони ручку.

Еще одна анкета! Весь мир ими набит, что ли? Тони взял ручку. Она показалась ему размером с биту для крикета. Кстати, ручкой он орудовал так же плохо, как и битой. Фамилия. Год рождения. Количество детей. Нет у него никаких детей! Сданные экзамены – огромный пропуск в этой графе ему нечем было заполнить. О-пус-тить не от-но-ся-щее-ся. Это еще что такое? Предпоч-тение. Что это за штука – предпочтение? Тони начал писать. «Этани Джонсон. Шестнадцать с половиной». Имя и фамилия отца. Но у него нет отца. Может, надо писать, какими были имя и фамилия отца? Или писать, что отца задавил автобус, когда Тони было четыре года? Но для этих подробностей не было оставлено места. Бедный Тони засунул кончик ручки в рот. Чернила показались горькими на вкус. Он начал потеть.

– Слушай, сынок, – сказал сержант Эндрюз, – дай-ка мне анкету. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать. Ответы я запишу сам, о'кей. Только на отдельном листе, потому что анкета должна быть заполнена тобой. Потом ты перепишешь все, хорошо? Ты, главное, не волнуйся.

Но Тони не волновался. Просто он плохо писал.

– Ладно, – отозвался он.

Они занялись анкетой. Сержант Эндрюз объяснял непонятные слова и записывал ответы Тони. Он записал, что никаких экзаменов Тони не сдавал, что не было у него никаких особых увлечений. И то, что Тони не слеп, не инвалид. И то, что он хочет работы, которая не принуждала бы его сидеть в четырех стенах.

– «Почему желаете завербоваться?» – зачитал сержант Эндрюз последний вопрос.

Тони был к нему готов.

– Потому, – сказал он, – что хочу плавать на корабле.

Сержант Эндрюз медленно поднял голову. У него был вид человека, на которого свалился кирпич.

– Парень, – сказал он, – здесь вербовочный пункт ВВС. На флот здесь не берут. Сюда приходят вербоваться в Королевские военно-воздушные силы, а не во флот Ее Величества.

– Ладно, – сказал Тони, – тогда пойду в ВВС, я не гордый.

Но он уже понимал, что и в ВВС его не возьмут.

…– Майк?

– Слушай, Луи, только что я увидел объявление. Какой-то фирме нужны два мойщика окон. Не должны бояться высоты, но ведь мы и не боимся, так?

У Луи не хватало духа признаться. Он готов был сказать мистеру Пилетто, что отказывается от работы в пекарне.

– Давай прямо сейчас схватим эти предложения, Луи. Будем мыть окна. Мне срочно нужна работа, а то мать заставит меня сидеть дома и нянчить детей.

– Майк, послушай, вдвоем мы никогда не получим работу. Трудовик же сказал, что мы сами себе усложняем жизнь. Выходит, что нам надо расстаться.

– Но мы же друзья. Мы же обещали держаться вместе.

– Лучше, если каждый будет искать сам по себе.

– Но ведь и по отдельности нам ничего не предлагали, так?

– Я получил предложение.

– И ты согласился?! – взорвался он. – Ты нанялся без меня?

– Да, – сказал Луи. – Но ты послушай, Майк, я сейчас все объясню.

Майк кинулся прочь.

Глава 10

Майк плакал. Ему было шестнадцать, и он плакал. Ревел как маленький из-за того, что его предал друг. Они с Луи были не-разлей-корыто еще с детского сада. Он заступался за Луи и дрался, когда его дразнили черномазым. Из-за Луи ему выбили четыре молочных зуба. С Луи они заключили соглашение, что один без другого не поступит на работу. Куда пойдет один, туда и другой. Майк доверял Луи. Ведь это был его друг. Он поднял с земли бутылку из-под кока-колы и что есть силы запустил ее в стену. Она разбилась вдребезги. Стоя во дворе своего дома, где никто не мог видеть, он плакал. Луи предал его. Луи нарушил клятву. Ничего ему не сказав, он нанялся на работу. Такой боли Майк не испытывал за всю свою жизнь.

Он присел на ступеньку, обхватив голову руками. Казалось, теперь он никогда не сможет быть счастливым. Когда мать позвала его пить чай, он заорал, чтобы его оставили в покое. Гнев сменился отчаянием. Майк поклялся, что Луи Кам для него перестал существовать.

Потом он подобрал кусочки битого стекла. Чтобы детишки не поранились.

– Не потерплю, чтобы ты получал пособие, – сказала мать Тони. – Не желаю слышать от людей, что мой сын не хочет работать.

– Да буду я работать, – запротестовал Тони. – Я готов пойти на любую работу.

– Неправда. Ты удрал из конторы «Додзуэлл и Амберлей».

– Я же сказал тебе: не буду сидеть в конторе. Да и они не взяли бы меня.

– Взяли бы! Твой отец был служащим. Каждый день надевал свежую белую сорочку. Носил портфель. Твоего отца уважали.

Тони вздохнул. Отец его был умным. У него был аккуратный почерк. Достаточно было одного взгляда, чтобы разобрать все, что он написал. Он умел складывать столбики цифр в уме. Он сдавал экзамен.

– Мама, пойми, я не такой, как отец. Я – другой. Не могут все люди быть одинаковыми.

– Я не допущу, чтобы мой сын ходил в спецовке.

Майк прошел через заводские ворота и подошел к будке, над входом в которую было выведено: «Справки». Человек, сидящий внутри, тянул что-то из термоса.

– Здесь дают работу? – спросил Майк.

Он искал работу в одиночку. Другого выхода не было после того, как его бросил Луи. Уж теперь-то он не подпустит его к себе на пушечный выстрел. Зачем ему выслушивать всякие бредовые оправдания…

– Какую работу? – спросил тот.

– Для бывших школьников. В цехах.

– Подмастерьем, что ли?

– Выходит, так.

На полу стояла мышеловка. Приманкой служил кусочек имбирного печенья.

– Есть места для двух подмастерьев. Ты к нам из отдела трудоустройства?

– Нет. Просто знакомый сказал отцу, что есть место.

– Повезло тебе, значит. Объявление дали только вчера.

Мужчина закрыл термос пластмассовой крышкой, вышел из-за стола. У него была одна нога. Может, другую оттяпала машина.

– Войди вон в ту зеленую дверь и попроси мистера Булла. Аттестаты у тебя с собой?

– Какие аттестаты? – спросил Майк, почувствовав, как холодеют пальцы на ногах.

Ему во что бы то ни стало была нужна работа. Иначе сделают из него няньку, весь день будет менять ползунки и играть в медведя.

– Нужны ОУ. Или по крайней мере ССО.

– Нет у меня аттестатов, мистер. Я не сдавал экзаменов.

– Тогда какого лешего идешь наниматься подмастерьем? – спросил одноногий. – У тебя есть хоть какое-то представление о промышленности? Надо иметь мозги, чтобы работать на заводе.

– Значит, не подхожу, – сказал Майк.

Чтобы хоть на время избавиться от упреков и приставания матери, Тони вышел на улицу. Он бродил по Понсоби-стрит. На душе было отвратительно. Голубь подох. Черви выброшены. Вдобавок ко всему Майк и Луи поссорились. Они не разговаривали друг с другом. Да и с Тони тоже. Только смотрели зверем из-под насупленных бровей. Тони был без работы и, судя по всему, вряд ли сможет устроиться. Через неделю тысячи ребят уйдут из школы, и на всех работы не хватит. Даже Луи и Майк не смогли найти работу, а ведь они отлично читали и писали.

Был понедельник, середина дня. От жары мостовая на Понсоби-стрит до того раскалилась, хоть жарь на ней колбасу. Какой-то старик пел: «Я весь в заботах, о заботах и пою». В протянутой руке он держал кепку, прося подаяние. «Эх, кругом заботы, но скоро мои заботы кончатся».

Тони вздохнул. Так хотелось быть беззаботным. Он уже побывал в нескольких местах по совету Трудовика. Все предложения были связаны с работой на заводах, но его не брали. Видно, он казался недостаточно заинтересованным. Да и кому это надо, работать на вонючем, грохочущем, опасном заводе?! А какой бы скандал закатила мать!

Мимо, отчаянно дымя, прогромыхал грузовик. Красный фургон стукнулся колесами об обочину. Какая-то женщина обогнала Тони. Тяжело дыша, она несла корзину, набитую хлебом, рулонами туалетной бумаги, кочанным салатом, апельсинами и консервированным горохом. Это означало, что ее муж имел работу. Старики и старухи грелись на солнце у стен и на приступочках. Из закусочной вышел мужчина в спецовке и пыльных сапогах. Мать упала бы в обморок, появись Тони в таком виде.

Тони посмотрел на почтальона, отпиравшего почтовый ящик; на парня, разгружавшего фургон с платьями; на дворника, орудовавшего метлой; на мальчишку, упаковывавшего обувь в корзину из плетеной проволоки; на полицейского, что-то передававшего по рации. Ведь нравится же некоторым из них то, что они делают. Почему же Тони не мог придумать для себя занятие по душе?

«Аллилуйя, я бездельник, – пел старый нищий. – Я подошел к дому, постучал в дверь, а хозяйка говорит мне: «Ты уже был здесь, нахал».

Странное чувство вдруг овладело Тони. Появилась уверенность: он обязательно получит работу, только бы решить, что ему надо.

Тони свернул за угол. Из маленькой улочки вылетел синий автомобиль. Завизжали тормоза, машина круто свернула, опрокинула стоявший на обочине велосипед и унеслась с воем.

Стало тихо. Солнечные лучи играли на спицах вращавшихся велосипедных колес.

И тут он услышал этот звук.

Он возник где-то совсем рядом. Сначала Тони показалось, что это пожарная сирена.

Звук был высокий, пронзительный. Он не нарастал и не затихал. Потом забрал еще выше. Казалось, будто он наполнил воздух нескончаемым криком, когда кричат не переводя дыхания. Тони передернуло. Было невыносимо страшно. Что случилось? Женщина перешла улицу, потом бросилась назад. Мимо пробежала девушка. Вид у нее был расстроенный.

– Что произошло? – спросил Тони.

Она не ответила.

Крик не прекращался. Тони поспешил на звук. Он добежал до улочки, в которую свернула машина.

И тут увидел ее.

Черную тряпку, валявшуюся на мостовой.

Нет, не тряпку. Тряпка не может кричать.

Тони подошел ближе и нагнулся над черной кучкой.

Это была кошка.

Машина сбила кошку.

Кошка кричала от боли.

Тони встал на колени. Дотронулся до ее горячей шерсти. Увидел глаза – зеленые с черными точками посредине.

Кошка умолкла. Что с ней? Осторожно перевернув ее, он увидел лужицу крови. Из раны в боку струилась кровь.

Тони снял пиджак, приподнял кошку и завернул в пиджак. В ее глазах мелькнуло что-то. Значит, еще жива!

Руки Тони были в крови, сорочка тоже. Брюки испачкались на коленях. Он оглянулся. За ним наблюдала толпа.

– Где тут живет ветеринар? – спросил он.

Надо было срочно зашить рану и остановить кровь. Но никто не знал.

– Сдохла? – спросил какой-то парень.

– Нет! – крикнул Тони.

Он подумал о полицейском и поспешил на Понсоби-стрит. Полицейского не было. Он увидел контролера службы движения.

– Пожалуйста, скажите, где можно найти ветеринара?

Контролер – это была женщина – кому-то выписывала штраф за нарушение правил стоянки. Это занятие целиком поглотило ее, а раненые кошки совсем не волновали.

– Чем скорее сдохнет, тем меньше будет страдать, – сказала она.

– Вы не знаете, где поблизости живет ветеринар? Где можно найти ветеринара?

Тони обращался к прохожим с одним и тем же вопросом. На него, окровавленного и с окровавленным свертком в руках, пялились. Никто не знал.

Наконец, какой-то пожилой человек сказал:

– Есть такой мистер Форбс.

– Где? Ради бога, скажите! – взмолился Тони.

Он был в отчаянии. Глаза кошки постепенно мутнели. Его одежда насквозь пропиталась кровью. Ему казалось, он не переживет ее смерти.

– Проклятая машина, даже не остановилась! – гневно сказал он.

– Мистер Форбс живет на Милфилд-лейн, – сказал человек. – Идемте, я покажу.

Старик хромал. Они двигались со скоростью черепахи.

«А. Д. Форбс. Ветеринар-хирург», гласила медная дощечка на двери. Тони позвонил.

– Ради бога, спасите мою кошку, – выпалил он, когда дверь открылась.

Мистер Форбс был молод.

– Заходите, – с готовностью отозвался он и повел Тони через комнату во двор; из-под куска мешковины торчали лапы дохлых собак.

– Идите в операционную, – скомандовал мистер Форбс, – и положите кошку на стол.

Мистеру Форбсу пришлось смочить рубашку Тони теплой водой, чтобы отлепить от него кошку.

– Она поправится? – с волнением спросил Тони.

Кошка была плоха. Края рваной раны отогнулись, обнажив кишки. Виднелась кость.

– Вам придется помогать, – сказал мистер Форбс.

Тони расстегнул манжеты и закатал рукава сорочки.

– Я буду зашивать рану, – продолжал он. – Вы сумеете это выдержать? Некоторые не могут.

– Все в порядке, – сказал Тони.

Как ни странно, действительно все было в порядке. Он очень жалел кошку. Но держал себя в руках. Более того, он чувствовал себя сильным. И спокойным. Ему хотелось помочь бедному, страдающему животному. И если для этого надо будет помогать мистеру Форбсу протыкать ее мясо иглой с ниткой, что ж, он готов.

– Подержи-ка это, – сказал мистер Форбс.