Текст книги "Дженни ниоткуда: Ночные призраки (СИ)"

Автор книги: Полина Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Глава 4. Немного искусства

Афиши начали встречаться в нескольких сотнях шагов от площади Тысячи Столбов. С афишами эти актеры придумали неплохо, отпечатали их целую кучу и развешивали на видных местах. У Папаши такого не водилось, зато он придумал дать объявление в газете. Это даже круче, чем афиши, изготовленные типографским способом. Этот вывод был в пользу Папаши Бурмаля, и удовлетворенная Дженни осмотрела афишу. На ней было семь человек, все одинаковые лицом и фигурой, как братья. Но явно же не потому, что являлись родней, а потому что так проще художнику. Все в одинаковых камзолах, с одинаковыми усами, лихо закрученными кверху, с круглыми красными щеками и с застывшими улыбками.

Один, самый большой, поднимал гирю размером вдвое больше себя, двое жонглировали, еще двое кувыркались. Оставшаяся пара замерла на заднем плане, широко разведя руки, и их амплуа пока что было непонятно. Главное, на канате никто не разгуливал, и, стало быть, Квестин был прав: программа совсем слабая.

Что ж за выступление, если по канату не разгуливает некто в яркой блузке и с торчащими косичками? Это Дженни и высказала, но добавила, что все-таки лучше посмотреть выступление, а не афишу. Может, у этих актеров есть какие-то скрытые достоинства, не поместившиеся на афише? Дело шло к вечеру, народ уже тянулся на площадь, и там светились фонарики.

После того, как миновали первые столбы, сердце забилось чаще, слишком свежими оказались воспоминания. Вон там Пьер привязал лошадей, вот здесь расхаживал Борд, натягивая канаты. И фургон эта труппа поставила на том же самом месте, где еще можно заметить втоптанные в землю обугленные щепки. А здесь была лужа… та самая лужа, в которой началась эта история. Началась с того момента, как Дженни лежала в холодной воде, а около нее покачивались среди пепла на крошечных волнах льдинки. Тогда она не знала, что означает лед рядом с ней.

Воспоминания так и не захватили ее полностью, потому что вокруг были люди. Гораздо меньше зрителей, чем на единственном выступлении труппы Бурмаля, и это было правильно, потому что Папаша и детки были лучшими актерами в мире… С другой стороны, людей было достаточно много, чтобы не возникло тягостное недоброе чувство близкой опасности. Ведь в толпе не случается ничего интересного. Когда опасность подкрадывается, когда она рядом и ждет момента, чтобы выскочить – уж тогда рядом точно никого не оказывается.

Сцена уже была готова, и Дженни увидела пару артистов. Один, самый большой, уже показывал собирающейся толпе, как он поднимает гирю. Довольно приличную, хотя и не такую громадную, как на афише. Другой отбивал такт на бубне и покрикивал:

– Подходите, глядите, вот он, великий силач Бимгат! Он подбрасывает гирю, как пушинку, попробуйте так же! Ну, кто поднимет так же ловко?

Желающих не было, публика лениво наблюдала, как мерно поднимается и опускается пузатый чугунный снаряд. Дженни-то поначалу решила, что гиря фальшивая, бутафорская, но мускулы на обнаженных предплечьях Бимгата вздувались и опадали. Это значит, что гиря, может, и полая, но весит все равно прилично.

Потом силач подхватил другой рукой крикуна, который бил в бубен, подбросил над собой, поймал. Тот не сбился с ритма, и публика одарила артистов парой жидких хлопков. Ну, так себе номер. А голосистый актер продолжал выкрикивать:

– А вот жонглеры, Том и Пом. Глядите!

На сцену выскочили еще двое. Надо сказать, что насчет их внешности афиша не врала, лица у всех актеров были выбелены, на щеках намалеваны красные круги, и усы у каждого задорно торчали кверху, что у мощного Бимгата, что у его приятелей, гибких, подвижных и суетливых, словно ратлеры. Потом программа пошла своим чередом, силач, поднимая попеременно то крикуна, то гирю, попятился, а жонглеры сновали по сцене, перебрасываясь булавами, потом в воздухе замелькали ножи, а жонглеры сохранили прежний высокий темп. Уже порядочно стемнело, и свет фонариков сиял на лезвиях.

Под конец еще один актер выволок из темноты на сцену стол с намалеванной мишенью, и все ножи блестящим роем устремились к ее центру. С глухим перестуком вонзились в истыканную столешницу – Том и Пом показывали публике, что, без обмана, играли с опасными штучками, их ножи были остро отточены.

Аплодисменты в этот раз были погуще, Дженни тоже похлопала. Не потому, что ей понравилось, а из профессиональной солидарности.

Силач уже оставил свою гирю, а крикун больше не бил в бубен, пришло время главного номера. Такой всегда оставляют под конец выступления, потому что к этому времени обычно уже темнеет, и можно задействовать кое-какие эффекты, которые лучше смотрятся без света. Вот и у этих тоже так заведено. Еще двое с нарисованными улыбками и торчащими усами, которые прежде не участвовали в представлении, поставили ширмы, зажгли несколько свечей… интересно, что они приготовили?

– А теперь, – трагическим тоном провозгласил крикливый актер, – узрите чудо из чудес! Мастер Гонациус и его говорящая голова! Чудо тавматургии и некромантии, только на наших выступлениях и только для вас!

Хлопки публики, и так не очень громкие, тут же смолкли. Публика приготовилась встречать чудо из чудес. Один из усатых и раскрашенных, на этот раз закутанный в черную хламиду, выкатил столик на колесах. Снизу, на полке под столешницей, горели свечи, а на столешнице было нечто, накрытое белой тканью. Нечто круглое, размером с небольшой арбуз. Или с человеческую голову.

– Мои добрые друзья, – заговорил актер, и нарисованная улыбка никак не гармонировала с его печальным видом, – я расскажу вам ужасающе грустную историю. Некогда жил человек по имени Найсвер, был он бродячим актером, вроде нас, и потешал публику на ярмарках. Он рассказывал веселые истории, все смеялись и кидали Найсверу монеты. Он путешествовал по миру и веселил народ по ту и эту сторону моря. Моряки брали его на борт, не требуя платы, а караванщики кормили и поили в пути, лишь бы послушать веселые байки Найсвера.

Дженни украдкой огляделась, как принимают эверонцы начало истории? Первая половина выступления прошла более или менее гладко, однако монетками в карманах никто не бренчал. Вряд ли усатые здесь много заработают. Может, вторая половина исправил положение? Пока что слушают и помалкивают, это хороший знак.

– Одна слабость имелась у Найсвера, очень уж его тянуло к красивым женщинам, просто никакого спасения им не было. Он умел интересными историями смутить их, всякой встречной красотке хотелось слушать его хоть ночь напролет… и пусть уж ваша фантазия подскажет вам, чем заканчивались такие встречи.

Рассказчик сделал многозначительную паузу.

– Однажды выпало ему выступать со своими рассказами в вольном городе Тарене, о котором вы, конечно слышали. Великий торговый порт, куда приходят суда со всего мира. Там можно встретить торговцев и путешественников из самых далеких и экзотических стран. Не удивительно, что Найсвер решил посетить такое место…И надо же было такому случиться, что в то же самое время Тарен посетил Ледяной Корабль, на котором путешествовала Хозяйка Льда по имени Золантия. И бедняга Найсвер пленился ее холодной красотой. Золантия не раз и не два сходила на берег, чтобы послушать его истории, но ее ледяное сердце осталось равнодушным, а улыбка ни разу не тронула ее губы. Впервые Найсвер потерпел неудачу! Тогда он тайно пробрался на ее Корабль, но Золантия поймала его. «Жить не могу без тебя, я просто потерял голову, – сказал ей Найсвер, – ради одной-единственной твоей улыбки я готов вечно сопровождать тебя и рассказывать свои истории».

Последовала новая пауза, чтобы слушатели успели проникнуться трагизмом ситуации.

– «Будь по-твоему, – сказала Золантия. – Ты потерял голову, это верно». Она кликнула слуг и велела обезглавить Найсвера. А его голову заморозила так, что сохранила возможность говорить. «Ты будешь странствовать со мной, рассказывая истории, до тех пор, пока я не улыбнусь», – вот что придумала эта ледяная ведьма.

Толпа разразилась вздохами и возгласами – слишком уж мрачной оказалась история. Очень неожиданно после легкомысленных трюков первой половины выступления. Пока зрители ахали, мастер Гонациус сорвал покрывало, и всем открылась голова на столе. Она лежала на широком блюде и… моргала. И лицо размалевано точно так же, как у остальных членов труппа, только здесь в белила подмешали немного синей краски, так что «голова мертвеца» казалась холодной и змерзшей.

– Мой прадед участвовал в войне с Хозяевами Льда, он заполучил это, как трофей, – закончил свой рассказ Гонациус, – нашел среди льдов и отогрел. К Найсверу вернулась способность говорить, и его первыми словами, сказанными прадеду, были: «Так ни разу и не улыбнулась, стерва!»

Вокруг раздалось несколько неуверенных смешков. И еще эверонцы перешептывались: смотри, под столом пусто, там же свечи горят, что же, вправду живая голова? Дженни отлично знала, как устроены подобные трюки, как раз это ее не взволновало. Другое дело, история… какая-то она была слишком уж трагическая и серьезная. И, опять же, в ней участвовали Хозяева Льда. Неужели они в самом деле настолько бессердечные? Нет же, Ингвар был совсем не такой. Да, и потом! Она же сама наполовину Хозяйка Льда, так вот у нее с сердечностью все в порядке. А вдруг нет?.. Глупости, не может быть, ведь Дженни отлично ладит со всеми. Вон уже сколько живет на Горшечной улице с человеком и гоблином под одной крышей, а до сих пор головы у них на месте.

Она покосилась на Квестина, тот пробурчал:

– Эта история не из тех, что подобает слушать девушкам твоего возраста.

– Я на ярмарках и не такое слышала, – шепотом ответила она.

А некромант и тавматург Гонациус велел голове:

– Тряхни стариной, друг, расскажи свои истории почтенной публике.

Голова поморгала энергичнее, что вызвало новую серию ахов и вдохов в толпе, потом хрипло откашлялась… и заговорила. Большую часть историй, которые рассказывал Найсвер, Дженни уже слышала. На ярмарках в самом же деле полно продавцов забавных рассказов. Парочка сюжетов показалась ей новыми, но как раз они-то были самыми скучными. Скорее всего, именно их этот тип сочинил сам, чтобы разбавить стандартный репертуар.

Что ни говори, на представлениях Папаши Бурмаля было гораздо веселее, да и пьески свои он сочинял самостоятельно, к тому же какие были костюмы! А какие эффектные трюки! А как сверкали блестки, которые Дженни сыпала сверху, с каната, на разноцветные фонарики! В общем, глядеть здесь было особо не на что, но она твердо решила одарить актеров несколькими медяками, а для этого пришлось дождаться конца представления.

Голова болтала и болтала, истории сменяли одна другую: про мясника и жену молочника, про жреца Веспера и жрицу Вилены, про медведя на ярмарке, про вора и трех стражников… Публика то вяло хлопала, то принималась бурчать… но никто не возмущался, терпели из сочувствия к несчастной судьбе Найсвера. Наконец рассказы закончились, двое актеров со шляпами побежали среди зрителей, принимая медяки. Очень немного медяков. Прямо скажем, Бурмаль такой заработок счел бы ничтожным, но усатые заученно кланялись и привычно восхваляли щедрость почтенных горожан.

Дженни уже приготовила пару монет, и, пожалуй, ее взнос оказался сегодня самым щедрым. Но благодарности она удостоилась ровно той же, какую получали все, кто кинул единственный грош.

– Благодарю, мисс, вы необычайно щедры, – скороговоркой пробормотал человек с нарисованной улыбкой.

Она только пожала плечами:

– Ерунда, этого не хватит даже на новое зеркало под стол Найсвера.

Усатый актер, который уже прошел было мимо, остановился, бросил на зрительницу быстрый взгляд и тихо добавил:

– Необычайно щедры и необычайно наблюдательны.

В его голосе возникло напряжение.

– Это тоже ерунда, потому что я еще и необычайно надежна в хранении тайн, – Дженни подмигнула. – Прими во имя Трохомора.

Когда они с Квестином покинули площадь, и их не могли подслушать расходящиеся с представления зрители, «дядюшка» спросил:

– О каком зеркале ты сказала актеру? Он как-то странно после этого на тебя посмотрел.

– Ну как же! Ты что, поверил в говорящую голову? Актер сидит под столом, голова торчит наружу, а со всех сторон его окружают зеркала. Свечи, которые установлены с краю, отражаются в них. И кажется, что под столом тоже горят свечи. Это совсем не сложный трюк. Хороший обман требует гораздо больших ухищрений, а здесь все очень даже простенько. И насчет Хозяйки Льда тоже слишком примитивно. Они, чтоб ты знал, вовсе не холодные ведьмы, а милейшие добрые дамы.

Одна уж точно милейшая и добрая, да к тому же на редкость хороша собой, а звать ее Дженни ниоткуда.

* * *

День получился долгий, но он подошел к концу. Дженни с «дядей» отправились на Горшечную улицу… нет, сегодня здесь было не очень-то тихо. Перед агентством Джека Джека толпились почтенные акционеры, то есть его дружки. Вид у них был сумрачный, они мрачно переговаривались, и в руках у некоторых были увесистые дубинки. Распахнулась дверь, на порог вышел Джек.

– Ну что, готовы? – обратился он к своему войску. – Много говорить не буду, просто найдем их и покажем кто держит Юго-Западный округ.

Бывшие воры ответили хором нестройных возгласов. Джек присоединился к толпе, а на пороге возникла Эллис.

– Береги себя, милый, – всхлипнула она, утирая слезу с круглой щеки. – Веспер с ним, с округом, лишь бы ты живым вернулся. У меня плохие предчувствия.

– У меня тоже плохие предчувствия, – шепнула Дженни.

Тут Джек заметил их с «дядей» и приветственно манул рукой. В полосе света, падающего из распахнутой двери, на его кулаке блеснул кастет. Пришлось подойти и поговорить. Джек изменился, сейчас он был собранным, деловитым и уже не улыбался.

– Я бы вам, соседи, посоветовал сегодня не выходить ночью, на улицах будет неспокойно.

– Так и сделаем, Джек, – кивнул Квестин. – Думаешь, снова сумеешь прихватить этих залетных?

– Прихватить их дело нехитрое, я знаю, где искать, – кивнул Джек. – Они работают в одних и тех же кварталах.

– Однако в прошлый раз они тебя побили, – робко заметила Дженни. – Джек, ты уверен, что справишься?

– Конечно, – бывший вор напустил на себя уверенный вид. – В прошлый раз им просто повезло, мы не были готовы. Но уж сейчас все будет сделано, как надо.

– Ну что ж, удачи, – кивнул Квестин. – Когда я был префектом, мне такие пожелания делать не полагалось, но сейчас можно…

– Удача нам пригодится, потому что дельце будет не из легких. Но разве наша работа когда бывает легкой? – Джек пристукнул кастетом о ладонь левой руки.

Потом кивнул своим бойцам, и все гурьбой направились по тихой Горшечной улице навстречу своей нелегкой судьбе. Гоблин Бремко шагал последним, и Дженни заметила, что из его кармана торчит свернутая трубкой тетрадь. Гоблины славятся своим упрямством, и Бремко, наверное, надеется, что снова найдет, что записать.

Квестин тяжело вздохнул, глядя им вслед:

– Печальные времена настали. За правопорядок в округе должны драться воры, а не стража.

– На Вулкане, сверху, сейчас все ловят Черную Руку, а внизу, под нами, орудует Крысиный Волк. Получается, Джек посередине.

В общем, весь Эверон сверху донизу сейчас во власти преступников. И некому положить предел их бесчинствам, разве только детективам из «Доброй надежды». Ну, может, еще Джек управится хотя бы на своем уровне. С этими мыслями Дженни поплелась спать. Квестин с Морко засели на кухне, чтобы обсудить сегодняшние достижения, новости насчет трубочистов и распоясавшихся грабителей.

Утром ее разбудили крики мальчишки газетчика:

– Покупайте свежий номер «Зоркого глашатая»! Новости с Гранделина! Переговоры с Погонщиками Ветра! Эверон выдвигает условия перемирия!

В ответ раздался хор голосов обитателей Горшечной улицы. Они зазывали газетчика, чтобы купить его желтые листки. Удивительные люди живут в городе, их совсем не беспокоит, что город наполнен грабителями и убийцами, новости из-за моря волнуют их куда сильнее.

Дженни выглянула забранное решеткой окно. Ну да, так и есть, толпятся, расхватывают газету, тут же читают и принимаются спорить о прочитанном.

Мальчишка с похудевшей пачкой желтых листов устремился дальше, выкрикивая:

– «Зоркий глашатай»! Новости с Гранделина! Мы победили Погонщиков! Мир – только на условиях Эверона! Лорд Вестокен вносит в парламент проект мирного договора! Жесткие условия, вот наше слово!

Пока соседи были увлечены газетой, кое-кто решил этим воспользоваться и проскользнуть незаметно. А именно, Джек Джек и его ребята. Им было что скрывать. Этой ночью Джеку снова удалось настичь банду, не уважающую закон… но, похоже, это и было единственным, что ему удалось. Его снова побили, причем на этот раз более серьезно. Джек и его детективы постарались проскользнуть к своему особняку стремительно и незаметно, но ведь очень трудно идти быстро, если двое из девяти вообще не могут стоять на ногах и их тащат, ухватив за руки и за ноги. И очень трудно остаться незамеченным, если пропитанные кровью бинты так и норовят показаться из-под порезанной, вывалянной в грязи одежды…

В общем, и на этом уровне защитники правопорядка потерпели неудачу – точно так же, как в ратлерских подземельях и на Вулкане.

* * *

За завтраком Морко осведомился, что ему надлежит сделать в связи с приходом гостя? Какого еще гостя, удивилась Дженни, к которой и был обращен вопрос.

– Ты же приняла на работу некоего юного мистера, – ответил Морко. – Так что будь добра, расскажи, что мне следует сделать к его приходу? Заказать оркестр для торжественной встречи? Может, марш по случаю его прихода?

– Прибережем эффекты к его уходу. Вполне возможно, это событие окажется куда более радостным. Просто проследи, чтобы он не совался, куда не следует. То есть дальше кабинета, где мы принимаем клиентов. И не смотри так осуждающе, этот мальчик очень ценный свидетель, я даже вписала его имя в свой блокнот: Максимилиан Гайлем. В сущности, он единственный, кроме пса лорда Фейферса, кто видел Черную Руку и остался жив. Сам видишь, собаку я сюда не притащила. Я храню покой этого дома.

За окном звонко каркнула ворона, как бы напоминая, что хватит и того, что Дженни подружилась с птицей, а собака – это в самом деле было бы лишним.

– Тем более, я не приняла его на работу, а разрешила сидеть здесь в течение одного дня. Всего один-то день мы уж как-нибудь потерпим.

А вскоре появился и сам виновник этого спора. Обычный мальчишка, конопатый, вихрастый, даже не скажешь, что он закоренелый похититель кошек и ломатель лестниц. По случаю посещения детективного агентства он надел чистую белую рубашку, а это, конечно, не очень характерно для эверонских мальчишек. В остальном – самый обычный. Привела его мать, невзрачная серенькая тетка, тоже совсем обычная. Она придирчиво оглядела по очереди каждого обитателя дома на Горшечной улице, сморщила нос и заявила:

– Никогда не видела детектива гоблина.

Это она еще не знает, что ворона тоже входит в команду, подумала Дженни. Морко Гучих осведомился:

– Осмелюсь предположить, миссис Гайлем до сих встречала не так уж много детективов.

– Вы знаете, как меня зовут?

Конечно, ведь Дженни пока что не так уж много имен записала в блокнот, а это имя она прочла вслух как раз недавно.

– Мы же детективы, – напомнила она, помахивая блокнотом и загадочно улыбаясь, – разумеется, мы выяснили, что Макс, хотя и трудный ребенок, но он из весьма почтенной семьи.

Что ребенок трудный, она заключила из его постоянных проступков, а что семья почтенная… да разве это может вызвать споры? Или серенькая тетка начнет доказывать, что Гайлемы отщепенцы и проходимцы? Нет, конечно. Как раз это матери Макса понравилось, и она вынесла вердикт:

– Честно говоря, у меня были большие сомнения, когда Максимилиан сообщил, что его пригласили в агентство. Я сомневаюсь, что он сможет работать у вас, но, думаю, позволю ему провести здесь один день. Пусть поглядит, как зарабатывают на жизнь в Эвероне.

– Да, хорошего работника из юного Максимилиана пока что не выйдет, – печально подтвердила Дженни, – у него большие проблемы с правописанием. Как же он составит отчет или запишет показания свидетеля? Вот если он подтянется по этому предмету, тогда другое дело. Задатки у него хорошие.

Ну, какая мать не хочет услышать, что ее чадо имеет хорошие задатки? Тем более, когда оно тут же начинает обещать, что подтянется по письму и чтению? А Дженни с удивлением сообразила, что отстаивает юного Максимилиана, хотя вообще-то вовсе не хотела, чтобы он торчал здесь. Вот что значит дело принципа! Если тебе возражают, так и тянет настоять на своем.

Миссис Гайлем убралась, заявив напоследок, что явится за сыном вечером, и Макс торжественно ступил под своды агентства. Морко поставил для него стул рядом с рабочим местом Квестина, и объявил:

– Садитесь, мистер. Здесь будет безопасно. Не советую покидать это место без разрешения.

– А что, вообще здесь может быть какая-то опасность?

– Да. Особенно до обеда, – пояснила Дженни, – пока Морко не выбрал, кого он зажарит к столу. Но не беспокойся, пока ты в кабинете на стуле, он тебя не тронет.

Гоблин оскалил клыки, Макс вжался в стул… но тут в дверь громко и настойчиво постучали, и этой маленькой невинной игре пришел конец. Потому что начались игры куда более опасные. Оказалось, стук в дверь возвещал о появлении леди Урсулы Истригс.

Она вошла твердой походкой, следом – два здоровенных стражника в черных латах, но на них никто не глядел, в присутствии леди Урсулы они не казались страшными. Вот тут-то юный мистер Гайлем впервые усомнился, что стул, на который его усадили, гарантирует безопасность.