Текст книги "Пожиратели (СИ)"

Автор книги: Полина Нема

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

24. Царство Смерти

Они пришли утром. Серое небо затянулось темными тучами, делая мир тусклее. Казалось, что сам воздух пропитался отчаянием и страданиями. Был и легкий навеваемый ветром покой. Но лишь для некоторых, кто смог его принять, отдавшись во власть спокойствия и умиротворения.

Бывший правитель и его возлюбленная недавно нашли дом. Деревянный потрепанный, но ни одна тварь не смела проникнуть в новое обиталище. Свет диадемы разгонял всех вокруг.

Рада открыла дверь и тут же захлопнула. Любомир подскочил к ней, держа в руках палицу. Сам смастерил из подручных материалов.

– Что там?

– Мертвые, – Радины глаза округлились.

Мужчина нахмурился.

– Мы тоже мертвые.

– Такие же как мы, – прошептала испугано девушка.

В дверь снова постучали. Любомир уже сам открыл дверь.

Мертвые стояли, колыхаясь как травинка на ветру. Их было пятеро и все воины. Пластинчатые доспехи скрывали прогнившую плоть, набоку прикреплены железные мечи. А на их лицах трупные язвы и обгоревшая кожа. У кого больше, у кого меньше.

– Мы пришли ссслужить, – послышался низкий шелестящий голос.

Рада дотронулась до плеча Любомира, но тот едва заметил это. Касание едва ощутимое, будто и нет вовсе.

– Нассс приссслал повелитель, – белый затянутый пеленой глаз в упор смотрел на Любомира.

Мертвые преклонили колени перед правителем, опустив головы.

– С какой целью?

Ничего никогда не бывает просто так. Тем более в царстве мертвых. Влюбленные понимали, что их не случайносвели вместе. Хоть и были благодарны, что даже смерть не разлучила их. Но кто знает, каковы истинные помыслы Повелителя.

– Мы уйдем ссс вами, – сгоревшие губы едва шевилились.

– Я знала, что он не просто так привел меня к тебе, – Рада одернула Любомира. – Повелитель хочет от нас службы. Мы должны быть благодарны ему.

Любомиру не нравилось, червячок сомнения грыз внутри.

Пришедшие воины, покрытые гнилью и трупными язвами, а пара из них будто сгорела при жизни. Они внушали страх и обещали нестерпимые муки, вставшим на их пути. Живым стоит опасаться.

А что их ждет в этом доме на отшибе царства смерти – неизвестно. Сколько они тут пробудут? В серой пустоте. Друг для друга. Любимы после смерти, и в радости, и в горе.

– Мы не уйдем, пока воля повелителя не будет исссполнена.

Их отряд не ведал усталости. Они шли по тягучим болотам. Ноги утопали в вязкой топи, хватающей своими щупальцами. Мертвецы умудрялись оставлять свои ноги в прямом смысле этого слова. А затем товарищи вытаскивали незадачливого, скармливая разложившуюся конечность трясине. На следующий день тело восстанавливалось.

– Когда она уже закончится? – не выдержала Рада, снимая трясучую тину в перемешку с паутиной с головы.

– Хотел бы я знать, – Любомир одним ударом меча срубил шипящей твари голову.

Огромная тварь свалилась с нависшего над водой дерева. Рада упала в темный омут, теряя сознание.

Огромный хвост ударил Любомира, повалив в трясину. Мужчина вскочил, обнажил меч и начал рубить огромное тело.

Мертвецы отбивались от пасти. Огромные клыки, насквозь пропитанные ядом смыкались на гнилых костях, ломая их с громким треском. Двое улетели в лес. Одноглазый насадился спиной на ветку дерева.

Тварь рычала от боли, трясла топь огромным хвостом, расходящимся в стороны тремя погремушками. Мертвецы собирали себя по частям, тут же бросая их в монстра.

Любомир поднялся и вновь ринулся в бой. Тупой меч вошел в разинувшуюся пасть, проткнул насквозь черепушку.

Ядовитые капли жгли руки до кости. Кожа свисала лоскутами, сползая стоило задеть ее.

Рада!

Любомир шарил руками в болоте, пока мертвые рвали толстую кожу змеи. Она восстановится, но разорвав ее на мелкие части, можно сдержать процесс и выиграть для себя время.

Змеиная кожа – идеальный материал для сумок.

Отчаяние заполонило Любомира. Рады нигде не было. Будь проклят весь мертвый мир, если он не найдет любимую. Казалось, весь мир сузился до одного болота, до кочки, торчащей из воды. Кочка!

Он копал кочку, стирая отросшее мясо. Комок грязи с чваканьем упал в воду, а Любомир разглаживал спутанные волосы.

– Любимая, очнись, – шептал в бездыханное тело.

В крепких обьятьях сжимал любимую, не желающую дышать и жить. Ветви деревьев уныло скрипели, скорбя о потере. И лишь вворачиваемые обратно суставы напоминали, что конец еще далеко.

Рада очнулась, отплевывая воду.

Не успела сказать ни слова, как ее уста мигом были поцелованы, а обьятья превратились в нежные поглаживания.

Мертвецы стыдливо отвернулись, сделав вид, что собираются в путь. По частям.Болото сменилось бескрайним полем выжженной травы. Раны затянулись, будто их и не было.

Болото сменилось бескрайним полем выжженной травы. Раны затянулись, будто их и не было.

Любомир ни на шаг не отставал от Рады. Само понимание, что он мог потреять ее, воспаляло внутри сердца немыслимую боль, словно кинжал вонзили и проворачивали несколько раз. А увидеть бездыханное тело... Лучше б не видел.

Так странно ощущалось здесь. Они мертвы, но чувства накалялись как у живых, сердце билось то птичкой внутри клетки, то спокойным маятником.

Им хотелось остаться вдвоем в том доме на отшибе мира. Только они и покой. Но он лишь в мечтах.

На вопросы о том, что хочет Повелитель мертвые молчали. Лиш одноглазый говорил, что повелитель хочет, чтобы они дошли до озера.

Серый день сменялся черной ночью.

Ночевали прямо на земле. Никто из отряда холода не чувствовал. Но каждую ночь Любомир прижимал к себе Раду, вдыхал запах волос. Как при жизни, когда они дышали под ярким солнцем. А каждое касание, словно искорка, воспламеняло кровь. Объятья теплые и крепкие, соединяющие тела в одно целое. При жизни любовь объединяла не только тела, но и души.

Под солнцем, озрявшем голубой небосвод и изумрудную землю, они встретились. Заросли сирени разносили в округ сладкий запах. Любомир увидел ее, рассматривающую тонкие веточки с только распустившимся цветом. Тонкие пальчики перебирали лепестки, считая. Ведь по преданию пять лепестков – и можно загадать желание.

Быстрым взглядом он осмотрел заросли. Ага! Есть хрупкая веточка, с которой вот-вот спадет вся сирень, но посреди нее, словно луна в беззвездном небе, виднеется пятилистный цветок. Он сорвал его, спрятав за спину, тихонько подошел к девушке.

Она обернулась. Взгляды их встретились. Мужской пронзительный и хитрый девичий.

– Радослава, – звонко сказала она. Мелодичный голосок, будто флейта в руках мастера.

– Мир,– хрипло ответил он, разглядывая близ ее тонкий стан, длинные волнистые волосы обрамляли худенькое личико с огромными глазами. сама она одета в легкое белое платье в пол, подчеркивающее ее фигуру.

Он протянул соцветие, которое тут же было схвачено в плен проворными пальцами. А само касание – будто искорка от костра отскочила и разожгла сухую траву. Так и между ними тот свет, то пламя вспыхнуло.

Она прижала к носику хрупкий маленький цветок, вдыхая аромат сирени, а затем съела его.

-Зачем? – спросил Любомир, изумившись.

– Я желание загадала, – искренне ответила Рада. В глазах плескалось веселье.

– Какое?

– Смешной ты, – заливисто рассмеялась она. – Желания не рассказывают, иначе они не сбудутся.

И тут же погрустнела, а когда подняла глаза спросила:

– Ты же пришел от правителя?

– Можно и так сказать, – ответил Любомир. Девушка не знала, кто он и его имя. Забавно.

– Мы с ним сегодня должны обвенчаться, а говорят, что он жуткий. Хоть и храбрый воин.

Ее привезли из другой страны. И все ради обьеденения и союза. Отдали разменной монетой.

– А как бы ты сама хотела? – спросил он, жестом предлагая прогуляться.

– А как же правитель? – глаза прищурились, блеснув озорством.

Он склонился к ней, вдыхая запах моря и сирени.

– Я ему не скажу.

Они гуляли по саду, общаясь обо всем на свете. Любомир наслаждался ее обществом, а она вела себя открыто, по-детски наивно. Рада была младше Любомира и перед ней открывался целый мир, но он улавливал в каждом жесте некую нервозность. Он понимал, что для нее это как сорванный листок с дерева, так и ее свобода обрывалась внутри его дворца. Она рассказывала о себе глупости, как она сама признавала их таковыми, но он не ощущал в них наивности. Перед ним была не гордячка, не пустая красота, а неискушенная мудрость, любопытствующая, жаждущая познать новое. Ей нравилось чтение летописей, и часто она помогала архиварусу в ведении их у себя на родине.

– Я загадала, что хочу встретить любовь, – резко обернулась с вызовом, смотря в его глаза.

– Настоящую? – легко усмехнулся он. С ней было приятно, будто луч в темном мире, она впорхнула в его жизнь, в этот день.

– А замуж пойдешь?

Она нахмурилась, брови сдвинулись. Выглядела воинствено, словно сейчас пойдет и лично задушит правителя.

– Пойду... должна пойти. Я не могу подвести свой народ.

На хрупких плечах девушки лежала ответственность за свой народ. Еще ребенок, но из нее уже вырастет хорошая опора и поддержка правителю.

Он прекрасно знал, что может овладеть ею здесь и сейчас, но ему нужны были надежная семья и крепкие отношения, даже если все по рассчету.

Он взял ее за руку. Рада не вырвалась, а на лице засиял румянец.

– Для правителя это огромная ответственность, когда он берет в жены дочь соседствующего государства. Им не дана привилегия любить, но я могу обещать лишь одно, – Радина рука едва заметно сжала его руку, заставляя кровь бурлить. – Когда мы друг друга полюбим. При свете солнца и перед всеми богами мы поженимся по настоящему.

Рада покраснела, каксолнце, уходящее в плен ночи.

– Я... простите, – выговорила в страхе.

– Ничего. У нас еще вся жизнь впереди, чтобы узнать друг друга.

В мертвом же мире все зыбко, непостоянно. Тепло не задерживалось, но невидимой ниточкой тянулось к двоим, связывало души в одно целое. Но всегда не хватало чего-то. Как ни страно, но именно тела. Того, что чувствовало весь спектр. Кровь, гонимой по венам, воспалменяющего его, и сгорая остужая.

Казалось, что полю конца нет. Но вскоре выжженная трава стала сменяться пожухлой, будто она отросла и высохла.

Мертвецы сделали небольшую сумку из кожи змеи, в которую Рада складывала диковинные растения, встречающиеся по пути.

Туман белой кромкой стелился по поверхности земли, завоевывая все больше и больше местности. Странный туман. То, что было позади навсегда исчезло в нем, не оставляя надежды вернуться назад. Только вперед.

Миновав то поле, они вышли к огромным горам, пики которых врезались в небо, протыкая серую грань.Миновав то поле, они вышли к огромным горам, пики которых врезались в небо, протыкая серую грань.

Позади послышалось громкое ржание. Любомир выхватил меч, вглядываясь в белое облако, накрывшее поле до неба.

Туман очертил фигуру всадника. Он шел не спеша. Его никто не торопил, никто и не посмел бы.

– За горой озеро Безумия, – пронесся скрежащий голос. – Ваш путь лежит через него.

Влюбленные переглянулись между собой, а всадник пропал, словно и не было его. Лишь туман заклубился чуть больше, подбираясь к ним, но не переходя невидимую границу.

25. Ангел, дверь, срыв

Оля проснулась ранним утром. Было страшно. Именно тот страх, что липнулк человеку, как жевательная резинка к волосам. Вроде и можно избавиться, только при этом есть шанс лишиться клока волос.

Было страшно встать с постели. Казалось, что пол превратился в лаву. Страшно зайти в кухню, с бьющимся сквозь прозрачное стекло светом луны. Хотя что может быть страшнее ножки комода илиугла шкафа, которые в темноте обретают жизнь и нападают на мизинец на ноге. Особенно, когда в туалет спешишь.

Хотелось сбежать подальше, забыть навсегда мир и то, что он собой представлял.Это ненормально. Почему она не родилась обычным человеком? Ходила бы себе в школу, знать не знала бы никаких монстров, чудищ.

И мир бы играл другими красками. Вместо темной чавкающей точкибыл бы обычный асфальт. И дома была бы собака, а не комок серого вещества, жрущий чужую энергию в школе. А это чудо дома еще и от телевизора не оторвать. Будто там действительно что-то хорошее. Ну или кота завестив крайнем случае. Хотя и котов не надо. тоже мистические существа, если верить египтянам.

Значит рыбок! Молчат, плавают. Даже кушать не просят. Вот их точно завела бы. Если бы жизнь была другая. Но ей нравилась такая жизнь, частичка небольшой особенности. Она от одноклассников отличается, от других подростков. Вот только цену этого отличия только сейчас поняла и увидела. Не все радужно, все небезопасно.

А если нежить убьет ее? Как родители это переживут? Как она сможет жить, зная, что и ее родители легкая мишень.

В голове крутились мысли:

«Сбегу подальше ото всех. И от пожирателей с ангелами. Блиин, может родители согласятся переехать? – из аллюминиевого чайника полилась прохладная вода, заполняя белое донышко чашки. – Нет, все равно найдут. Там же ангелы. А они наверняка везде летают. Везде все видят. Но должен же быть способ защититься от всех? И от пожирателей и от ангелов?»

Холодная жидкость проморозила горло, а органы сжались. По телу пробежали мурашки. Холодно все-таки в четыре утра. Если часы на стене не врали. Хотя они то ходили, то останавливались, цокая непослушной секундной стрелкой, не желавшей двигаться дальше.

Она вернулась в комнату, забралась под одеяло и попыталась уснуть. Выплакав вчера все слезы и рассмотрев все узоры на обоях, она умудрилась уснуть. Хотя бы увиденное не приснилось.

Проснуласьот тряски. Мать склонилась над кроватью, пытаясь разбудить. Олины глаза горели, будто в них песок насыпали,и не хотели открываться. Вот никак. Открыла один – тут же закрылся, открыла второй – веко рухнуло, как сломанныйзанавес.

– Мам, можно я сегодня в школу не пойду, – простонала Оля, кутаясь в одеяло.

– Оль, у тебя выпускной, экзамены на носу.

– Вот высплюсь и дома подготовлюсь, что мне в школе делать. Да и чувствую себя плохо, – она наконец открыла глаза и с самым болезненным видом, на какой только способна, продолжила. – Посижу дома, подготовлюсь к экзаменам. Квартиру уберу!

– Ладно. Оставайся

Мама вышла из комнаты, а Оля вновь погрузилась в сон, но проснулась от настойчиво вибрирующего мобильника.

Да чтоб вас всех!

На экране самсунга мелькал номер Сергея. Сердце екнуло, вспомнив обеспокоенный взглядсапфировых глаз. Но Оле не хотелось отвечать.

«Он тебе жизнь спас» – мелькнуло в голове.

Этот ангел тоже спасти хотел. И защищал. Хотя от его защиты какой толк. Ее в легкую могли тогда задавить или убить в том супермаркете. Но он принял удар на себя. И что? Авчера чуть не убил, когда взял за руки. Такая боль была, будто к чайникуприслонили и не отпускали.И чувствовалось, как кожа лопается от накаленного жара. Воттолько тоже самое было с головой.

Опустошенность заполнила голову и сердце. Больше не хотелось рваться на встречу приключениям. Ведь под одеялком безопасней. Туда ведь точно не залезут монстры?

Вот твург точно туда не лез. Предпочитал на двери спать, приклеившись маленькими присосочками и свесив хобот вниз.

Оля бросила вибрирующий телефон на кровать и ушла на кухню. Родителей уже не было. Даже отец ушел, хотя обычно работал из дома. Совсем недавно предложили работу в престижной фирме, а отказываться от такого шанса было бы глупо.

Одна так одна.

Звонок громкой трелью разнесся по квартире.

Оля подошла к двери. На пороге стоял Сергея. Взлнованный он нажимал на кнопочку, а затем отпустил. Взглянул прямо в глаз Оли, смотрящей сквозь дверной глазок.

– Откроешь? – раздался приглушенный голос.

Вот еще. Никому не отрою пусть валит отсюда ко всем подряд! – подумала Оля.

– Нет. Простите меня, но я не хочу больше иметь с вами дело, – ответила громко, насколько смогла.

– Открой дверь и мы спокойно все обсудим, – голос звучал уверено и спокойно.

– Нет. Хватит меня преследовать! Полицию вызову! Скажу, что ко мне мужик взрослый пристает!.

Едва слышно ругнувшись, Сергей ушел.

Оля выдохнула. Слава богу понял. Она даже совершено и не была бы против, если бы он поприставал.

Голову начало покалывать, словно дятла за сунули внутрь, а мозг превратился в дуб.

– Ангелочек, – мягкий голос раздался в коридоре. Ангел стоял в темноте, но подошел ближе. Он был обеспокоен – на лице никакой улыбки, на щеках не появились ямочки, даже одежда траурная – черная рубашка и штаны. Прям офисный планктон, а не посланник бога.

Оля подошла ближе, встав в проеме.

– Я. Не. Ангелочек! – сделала шаг назад и хлопнула дверью перед его носом.

Села на пол, прислонившись к двери. Не пройдет!

И тут же застонала. От колкой боли в голове. Он жеж в квартиру телепортировался, что для него дверь.

– Почему просто не оставить меня в покое? Я не хочу так больше! – сказала Оля, уставившись в белый потолок с паутинными трещинками. Едва заметными.

– А почему мы должны тебя бросать? – спокойный голос. И где-то на том же уровне, что и она.

Не вошел в кухню. Теперь они сидели, отгородившись друг от друга дверью.

– Вы меня в него втянули. Знать не знала, сидела бы помалкивала себе про видения всякие. Спокойней было бы.

– Всю жизнь прятаться? Не быть тем, кто ты есть на самом деле?

– Многие притворяются, а я и так столько много времени прожила с этим даром. Привыкла уже, – скрутила пальцы до боли, до хруста. Лишь бы не заплакать при нем. Ну вот зачем обнажать душу. Она для него всего лишь знакомая в его бесконечной жизни. Но они все равно рядом. – Вы с Сергеем от меня все равно не отстанете?

Прям мафия какая-то. Цемент на ноги и камень в воду, либо живи каждый день как в последний раз.

– Да, – тихо ответил он.

– И везде найдете? Куда бы я не уехала, – тяжко вздохнула она.

– Да.

– София есть.

Молчание повисло между ними. Сквозь стенку, отделяющую ангела и видящую. Значит попала в точку, не так уж и нужна. Есть же другая видящая, и вроде той нравится, что происходит. Обидно, конечно, но ничего жизнь то вернется в норму.

Не будет больше поездок до школы, не будет больше охоты на монстров. Хоть их и было всего парочку. И ангела не будет. Ведь раздражает и бесит своим ангелочком. Вот пусть ту Иву ходит так называет. Она вон какая пышнотелая красавица, не то, что Оля.

А ведь ей тоже хочется и на свидание сходить с мальчиком и на дискотеку.

С Софией вообще разговор отдельный – та видит лучше. Вот и молчит ангел пернатый, знает, что Оля про запас. Как же это бесило в тот момент.

– Ну конечно София лучше и видит лучше. А я никому не нужна!

– Тебя только это волнует?

– А что меня еще должно волновать? Вы мне всю жизнь поломали за два месяца! – умолкла. Желчь в голосе так и сочилась. Все бесило. Не только страх, но и неконтролируемая злость заполнила ее. – Родителей гипнотизируете. Наряд на выпускной не с подругами выбираю, а с мужиком! Все бесите! Знать ни вас, ни потусторонний мир не хочу! Бесит, что ты меня ангелочком называешь. И в школу на своих двоих хочу ходить. И печенье чтоб не крошилось тоже хочу! Задолбали крошки, задолбал ты. Надоели. Убирайтесь из моей жизни!

Иван молчал. Тяжелый вздох послышался за деревянной преградой.

Он еще и дышит! Ему то что вздыхать, это она вчера ад видела. А он. Он. Мертвый он. Умер давно.

Сердце сжалось от жалости. Ему тоже ведь дар жизнь обломал, а он живет дальше. Точнее не живет, а ангел. А ангелы тоже нечто живое? Ведь он дышал как человек, в чем она его неоднократно замечала.

– Что еще?

Он издевается или как? Нашелся проповедник.

– Все, – буркнула.

– Я туфли принес. Хочешь померять?

Затихший вулкан, просыпающийся раз в сто лет стыдливо перестал извергаться, заметив Олину вспышку гнева.

Она подскочила на ноги, распахнула дверь и будто разьяренный бык полетела кулаками на Ивана.

Он сидел прислонившись к стене с игривой улыбкой на лице. Он с легкостью схватил ее, не давая ударить себя.

– Ненавижу!

Она кричала, вырываясь из его рук. Слезы текли ручьем. Голос охрип и вскоре она просто успокоилась.

– Голова не болит? – тихо спросил Иван.

Оля взглянула в его глаза. И стыдно стало. Наговорила ему грубостей, нахамила Сереже.Еще и завидовала Софии, а у той и так жизнь не сахар – живет с бабушкой, родители умерли и даже дар проявился только сейчас.

Ведь нельзя останавливаться в начале пути. Волна облегчения прокатилась по телу, сметая всю злость и ненависть. А рядом с Иваном вновь пришло оно – спокойствие.

– Нет. Не болит.

– Хорошо ангелочек, – он поднял ее за подбородок, внимательно вглядываясь в глаза. Покрутил легонько в стороны. Ну и видок у нее наверное – заплаканный, растрепанный. – Остаток демонской силы. Вот и такой всплеск агрессии и злобы. Порой люди выплескивают ёе на других, а порой зажимают в себе. Но избавиться от нее – самое правильно решение. Так что порой лучше высказать все и спустить пар. Вот только важно выбирать правильные уши.

Он отпустил ее, а в коридор вполз твург и радостно набросился на ангела. Из родительской комнаты раздался звук рекламы.

Вот засранец. Телик научился включать! – подумала Оля.

Иван подхватил на руки монстрика и понес его в Олину комнату.

Она последовала за незванным гостем.

Твург был успешно спущен на пол и под небольшой пинок отправлен в соседнюю комнату смотреть сериалы. Обычно в такое время крутили всякую молодежную Дольчевиту.

– Спасибо, – прохрипела Оля.

– Не за что, ангелочек, – мягко улыбнулся ангел. И да, они вернулись. Знакомые ямочки на щеках.

Пусть хоть демоненком называет, лишь бы не обижался.

– Рассказать сказку? – спросил он, рассматривая томик Волшебника изумрудного города. Любимая книга Ольги, перечитанная и зачитанная до дыр. А сколько переклейки она пережила вспоминать страшно.

– Да, – кивнула Оля.