355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Полина Кулагина » Свободный мир (СИ) » Текст книги (страница 7)
Свободный мир (СИ)
  • Текст добавлен: 29 июля 2017, 21:00

Текст книги "Свободный мир (СИ)"


Автор книги: Полина Кулагина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Он предпочёл бы, если б мог, конечно, остаться стоять в теплице, со всех сторон окружавшей их дом, вглядываясь в грязно-чёрное, замутнённое тепличным стеклом ночное небо, только бы Эмри стояла с ним рядом так же, как той ночью. Он бы не сомневаясь отказался подниматься с ней наверх, потому что он уже был безмерно счастлив и не видел никакой возможности стать ещё более счастливым.

Но утро было к нему беспощадно. Никто: ни Джил, ни Эмри, ни большая часть работающих в корпорации – не догадывался, насколько тяжело ему пришлось в последние дни. Никто, кроме его ближайших подчинённых, и не подозревал о том, что на самом деле происходило в Третьем секторе с момента применения А-17. Они видели красивую картинку: впервые за полвека чистые улицы, практически лишённые машин; опрятных людей, спешащих по своим делам. Может быть, впервые за всю свою жизнь выползая в сектор без страха быть ограбленными и убитыми, резиденты внешнего города могли видеть, как территория за пределами сектора приходит в себя после затянувшегося хаоса, который организация освобождения сектора пафосно называла войной корпорации против собственного народа.

Все эти люди не понимали лишь одного: у корпорации, равно как и у руководства сектора, не было никакого «собственного народа». Гению подобная постановка проблемы и вовсе казалась странной. Ещё более странным ему казалось то, что люди за пределами корпорации постоянно требовали от руководства сектора чего-то, что они совершенно никак не заработали. Они с таким остервенением выступали за уничтожение существующего порядка, как будто совершенно не понимали: рухнет ненавистная корпорация, и их и без того жалкое материальное положение окажется настолько печальным, что значительная часть борцов за справедливость просто умрёт от голода в ближайшие месяцы.

О, как искренне они верили в то, что их бедность – следствие исключительной жадности руководства, а не технологической отсталости корпорации. С каким завидным упорством они хотели сделать себя ещё более нищими и обиженными.

С момента применения А-17 прошло уже три дня, и это были самые длинные три дня в его жизни. За это время он успел около двадцати семи раз всерьёз задуматься о том, чтобы его отключить. И самый главный урок, который Гений усвоил за это время, можно было сформулировать так: «Ни за что в жизни я никогда больше не буду ничем управлять».

Он был крайне благодарен Мелджену и его предшественникам за ряды колючей проволоки и толстые стены, которыми корпорация была отгорожена от сектора к концу позапрошлого десятилетия. Да, многие с непониманием смотрели на то, что количество обслуживающего персонала, оставленного в корпорации, было сокращено чуть ли не в четыре раза, и особенно на то, что была усилена охрана всех входов и выходов. Но что они видели? Они видели лишь фасад, красивую оболочку.

Тогда как пресса, подконтрольная секторам, хранила гробовое молчание относительно событий в Третьем секторе в напряжённом ожидании визита туда главы Комитета по этике, фондовые рынки демонстрировали необычайное оживление: вопреки всем опасениям Гения, акции MJ за эти три дня продемонстрировали невиданный уже лет десять рост. Впрочем, обольщаться этим совсем не стоило. Корпорации, которые скупали их акции, разумеется, надеялись увеличить свои доходы за счёт спекуляции на новостях из Третьего сектора. И так же, как стоимость акций пошла вверх, она пойдёт вниз, как только эпизод с применением А-17 будет исчерпан.

Утро показалось ему ещё более неудачным, когда он застал Джил сидящей в его кабинете. Вот уж кого он хотел в то утро видеть меньше всего, так это её.

– Я насчёт Эс, – сказала она.

И Гений с досадой подумал, что он вообще ничего знать не хочет про этого Эс, даже если тот вместе с Мелдженом убил ещё полсектора. Ему просто было не до того.

– Что, дай угадаю, теперь ты хочешь, чтоб я его выпустил?

Джил сделала недовольное выражение лица.

– Вообще-то я хотела сказать, что его внешняя память вчера взорвалась, когда наши специалисты пытались изучить записи…

– Тоже мне проблема, Джил, – укоризненно сказал он ей, – это вообще-то постоянно происходит. Сделайте другую копию. Уже можно было давно сделать.

– Ты не понял, оригинал памяти взорвался. Но мы память перед этим вытащили, так что с Эс всё в порядке.

Гений посмотрел на неё исподлобья.

– А зачем вы вытащили оригинал внешней памяти?

– Не могли снять копию. Возникла какая-то техническая проблема. Как я поняла, на памяти была сложная защита.

Он посмотрел на неё с ещё большим недоверием.

– И почему же я только сейчас об этом слышу?

Теперь уже Джил бросила на него взгляд полный упрёка.

– Я вообще-то вчера затем и приходила, но ты был слишком занят, не считаешь это досадным, а? Личная жизнь – это так мило, правда?

Гений покачал головой. Ему ужасно не терпелось отделаться от неё.

– Да к чёрту Эс. И его память. Можешь лично расстрелять его из огнемёта или забить камнями, мне плевать. Доказательств более чем достаточно.

– Чудесно. А что ты скажешь насчёт Эмри? Тебе и на её участие в заговоре плевать?

Он так и знал, что их разговор рано или поздно дойдёт до этого.

– Я сам с ней разберусь, ок?

Джил расхохоталась.

– Да вижу я, вижу, как ты разбираешься. Ты что, специально не замечаешь то, что происходит вокруг? Как ты можешь управлять сектором, если ты даже себя контролировать не можешь?

Гений очень старался сохранять видимость равнодушия, но Джил начала его раздражать.

– Я всё сказал по поводу этого дела. Придумай сама, как избавиться от Эс, пожалуйста. Я не хочу больше ничего слышать про него. Вообще ничего.

«Ну как хочешь», – подумала Джил.

А Гений, разумеется, укрепился в своей уверенности, что Джил его зачем-то обманула. Ему было плевать зачем. Он совершенно не хотел этого знать, так же, как не хотел знать ответ на вопрос, почему Эмри вернулась. Неведение давало ему редкий шанс поверить в невозможное: она любила его, и, возможно, даже всё это время. Умом он понимал, что это не может быть правдой, но это понимание ничего не меняло. Счастье было глупым выбором, который мог его уничтожить, но выбором, который он уже сделал.

Когда Джил, всё так же возмущаясь, наконец ушла, Гений откинулся в кресле, закрыв глаза. Он очень надеялся на то, что его отдел справится сегодня без него, поскольку отправить никого вместо себя на встречу с Роулсом он не мог. Если бы Джил была чуточку старше и умнее, если б он мог ей доверять, он, конечно, рассмотрел бы её кандидатуру: уж очень тяжёлым был для него этот выбор. Но она, судя по всему, считала себя обиженной и пыталась плести какие-то интриги за его спиной. И разумеется, Роулс захотел бы встретиться с главой сектора, а не с кем-то ещё.

В отделе на него сразу же налетели сотрудники с кучей новостей. «Ещё одно организованное восстание», – сообщили ему. И ещё что-то про жертвы в пятнадцатом, семнадцатом, двадцать первом, двадцать втором, двадцать третьем… Стоп, где?

– Это что? Война с Четвёртым сектором? – Гений чуть не подпрыгнул от удивления, когда до него дошла суть новости.

– И очень успешная, – поспешил заверить его один из его помощников.

«Ну вот, только не это», – подумал Гений.

– Да, за ночь мы взяли под контроль почти всю их территорию, остались последние очаги сопротивления на востоке.

– Вы что, хотите сказать, мы захватили весь Четвёртый сектор? А население? А руководство? Почему я впервые об этом слышу?

Он готов был схватиться за голову. Как это могло произойти? Неужели Джил права и он ничего вокруг себя не замечает? Или того хуже, сходит с ума?

– Мы пытались связаться, но надо было действовать немедленно.

– Вы не могли, я не знаю, прийти ко мне домой?

– Но вы просили не беспокоить ни в коем случае.

– Но это же не коей случай! Это… это… У нас переговоры с комитетом сегодня… сейчас, это вы понимаете?

– Мы исключительно оборонялись.

– Вы исключительно стёрли Четвёртый сектор с лица Земли. Кто поверит, что это была оборона? Нас и так уже все боятся, а что будет после этого?

Он просидел в недоумении ещё какое-то время.

– А как именно это произошло? – спросил он наконец. – То есть почему они напали?

В его голосе прозвучал неподдельный интерес, удовлетворить который ему не дала Эмри, зашедшая в опенспейс.

– Там самолёт с экспертами прилетел, пойдёшь встречать? – спросила она настолько любезно, что отказать ей было просто невозможно.

Но прежде ему предстояло решить ещё одно дело.

Когда они добрались до главного холла корпорации, там их уже дожидалась Джил. Она стояла, скрестив руки на груди, скептически глядя куда-то вдаль, откуда предположительно должна была появиться делегация.

– О, а вот и руководитель года, – выкрикнула она вместо приветствия. – Это правда, что ты всех своих сотрудников арестовал?

– Что?! – Эмри посмотрела сначала на Гения, потом на Джил, потом снова на Гения.

– Не обращай внимания, просто неприятности на работе, – ответил он, как ни в чём не бывало.

Джил в очередной раз за день принялась смеяться.

– Извини меня, – сказал он, на этот раз обращаясь к Джил, – ты была права.

Она не успела ничего ему ответить, потому что наконец в их поле зрения появилась долгожданная делегация: тридцать с лишним экспертов, членов комитета и юристов, которые должны были инспектировать Третий сектор вдоль и поперёк. Уверенным шагом они шли к ожидающим их в главном холле. И никого, наверно, тут не ждали так, как этих людей. Но когда они уже были всего в нескольких метрах, Гений бросил взгляд на стоявшую слева от него Эмри, и ему показалось, что она задыхается.

– Не может быть, – сказала она практически неслышно.

XV

Если б у мирового благополучия были акции, их курс непременно взлетел бы вверх в тот момент, когда правая нога Роулса ступила на трап самолёта, приземлившегося на территории корпорации Третьего сектора.

Вопреки ожиданиям Гения, Роулс абсолютно не выглядел встревоженным, хотя наверняка был уже в курсе того, что произошло с дорогими соседями Третьего сектора на востоке, с самыми уважаемыми партнёрами по единому национальному пространству и так далее. Было непохоже даже на то, что главу Комитета по этике утомил длительный трансатлантический перелёт, настолько отдохнувшим и спокойным он выглядел. Его тёмные с лёгкой проседью короткие волосы, форменный пиджак, отдалённо напоминающий военный мундир, правильные черты лица и внушительная фигура были ровно такими, какими они представлялись по многочисленным трансляциям его выступлений. Гений несколько раз видел этого человека вживую, но, разумеется, никогда – с такого расстояния.

Другие члены делегации озирались по сторонам, словно прямо здесь, в самом парадном из залов корпорации, хотели найти какие-нибудь нарушения.

– Мне нехорошо, – ещё тише сказала Эмри. И настолько быстро направилась в противоположную от делегации сторону, что это можно было бы охарактеризовать одним словом – побежала.

– Эмри! – Гений собирался уже сорваться с места и побежать вслед за ней, но за рукав его схватила очень злая и недовольная Джил.

Гений вспомнил, что минуту назад он перед ней извинился, и остался на месте.

Роулс пожал ему руку и что-то сказал. Гений, конечно, его не понял, поскольку не знал английского, чему больше всех удивилась Джил.

– Почему ты не сказал мне? – ошарашенно спросила она.

– Ну, я думал обойтись автоматическим переводом. Но это вот… слишком неразборчиво.

Джил не знала, чему больше удивляться: его самонадеянности или тому, что она столкнулась с человеком, родившимся в сороковые и не знающим языка до такой степени, чтобы не понять элементарный вопрос.

– Он спрашивает, куда ушла Эмри, – перевела ему Джил.

Гений развёл руками.

Единственная проблема состояла в том, что собственные познания Джил в английском языке были немногим лучше. Это, впрочем, было уже далеко не так удивительно: после шестидесятых английский мог понадобиться разве что корпоративным специалистам по Первому, Второму, Одиннадцатому секторам, ну и, конечно, тем, кто стремился построить карьеру в комитете.

С наступлением эры электронного перевода и фактическим разделением мира на изолированные друг от друга сектора, необходимость в едином языке сохранилась далеко не везде, разве что там, где сектора поглотили слишком большое количество разноязычных государств. Это был совсем не случай Третьего сектора, руководство которого не смогло откусить кусок и в половину территории некогда великой России.

Но кто ожидал, что всё к этому придёт? Джил впервые подумала о том, что её отец, давший ей не национальное имя и международной сокращение, как это практиковалось с начала сороковых годов, а имя, которое являлось одновременно и тем и другим, был жутким, недальновидным оптимистом, верящим в предопределённость мирового единства. И он не мог бы ошибиться ещё больше.

– Они говорят, что у них есть переводчик, – сообщила она Гению, с облегчением констатировав конец собственных страданий.

И Джил очень удивилась, увидев этого переводчика, точнее говоря, переводчицу, которая поздоровалась с ними на отличном русском. Это была очень молодая и миловидная девушка с длинными тёмными волосами и большими карими глазами. Она выглядела настолько молодо, что Джил задумалась даже о том, что, возможно, эта девушка – её ровесница. На ней, помимо обычного костюма, было большое количество металлических украшений, которые Джил рассматривала по дороге в переговорную. Она не могла понять, в чём дело, но переводчица в этой делегации смотрелась совершенно чужеродно. Девушка скорее была похожа на рядовую жительницу Первого или какого-нибудь Одиннадцатого сектора, чем на комитетского сотрудника.

В переговорном зале она села рядом с Роулсом и что-то тихо сказала ему, в ответ на что тот кивнул. Гений и Джил сели напротив. Они тоже переглянулись, словно бы это могло им чем-то помочь.

– Мы очень рады вас приветствовать, – сказала Джил, – и хотим определиться с сегодняшней повесткой.

Девушка немедленно перевела это, даже не взглянув на неё.

Потом переводчица выслушала Роулса, кивнула, не спуская глаз с сидящего напротив неё Гения, и с крайне сосредоточенным видом приступила к переводу:

– Мы хотеть установить дружба, поэтому нужно говорить о сектор машина присутствующий оружие, мы очень рады.

Джил и Гений снова переглянулись.

– Что это, чёрт подери? – спросила у неё Джил.

– Перевод, – ответила она с лёгким очаровательным волнением в голосе.

– Ну ладно, – согласилась Джил, – Тогда переводи: «у нас в секторе есть замечательная поговорка: Дома пан, а в людях болван, – это, между прочим, про тебя».

Гений посмотрел на Джил с непониманием. Он такой поговорки не знал.

– Ты издеваешься, – переводчица обиженно надула губы.

Роулс нахмурился. Девушка встала, зазвенев кольцами и цепями, которыми была увешана.

– Что это? Что происходит? – Гений умоляюще посмотрел на Джил, из реплики которой он понял не больше, чем из неудачного перевода с английского.

Девушка всё так же, практически не отрываясь, смотрела на Гения, отчего ему было очень неловко.

– Может, Эмри позвать? – предложил он.

– Пфф, у нас что, больше некому переводить? – Джил закатила глаза. – Ах да, у нас же большая часть сотрудников задержана, точно ведь.

Она уже вызвала своего советника, который, к счастью, оказался поблизости.

Переводчица вышла из комнаты не попрощавшись. Роулс извинился настолько недвусмысленно, что его понял даже Гений. Несмотря на странный эпизод, глава комитета выглядел всё таким же уверенным и спокойным, как прежде.

– Не спрашивай, я сама без понятия, – ответила Джил на вопрос, который Гений только собирался ей задать.

– Ну и давай без преувеличений про большую часть, – словно опомнившись, невпопад возразил ей он, – я разберусь потом, что там произошло. В чём проблема?

– Проблема в том, что она такая же переводчица, как ты глава сектора, – с усмешкой заметила Джил. – У вас обоих исключительный талант.

Гений сделал такое выражение лица, будто она прищемила ему палец.

– Ну хватит уже, Джил, я же обещал: я передам контрольный пакет тебе, но сектор должен находиться под коллективным руководством хотя бы пока.

– Ага, и из кого ты руководство будешь собирать: уж не из тех ли, кого ты арестовал полчаса назад? Может, Эмри позовёшь? А то ты тут, я вижу, никому больше не доверяешь.

Роулс вежливо игнорировал их разговор, глядя на проекцию чего-то перед собой. Но Гения всё равно смущало его присутствие. Даже если Роулс не понимал, о чём они с Джил разговаривают, и не мог выйти в сеть из переговорной, он вполне мог перевести запись потом. Им нечего было скрывать, но всё же Гению было не очень приятно то, что Джил его отчитывала, хотя он и признавал, что это справедливо.

– Знаешь, я тут хочу рассказать тебе по секрету одну вещь про Эмри, раз уж ты передо мной извинился, – сказала Джил, ещё какое-то время помолчав. Гений с удивлением посмотрел на неё и подумал, что это очень странно – обсуждать Эмри здесь и сейчас.

Она наклонилась к самому его уху.

– Она… – Джил замолчала, наслаждаясь мелодраматичностью паузы, – хотя бы не хочет тебя убить. Но это не точно. Процентов девяносто.

Он отмахнулся от неё, видимо посчитав, что это очередная шутка, смысла которой он не понимает. Так оно, в сущности, и было. Джил упивалась той властью, которую ей дало знание секрета, правда достойного применения этому знанию она пока не нашла. И забавлялась она исключительно потому, что знала теперь гораздо больше не только чем Гений, но и чем Эмри. Она потратила десятки часов на то, чтоб узнать Эс. То есть по-настоящему узнать, просмотрев тысячи эпизодов его внешней памяти. Теперь-то Джил была уверена: так хорошо Эс не знает даже он сам. Особенно в нынешнем своём жалком состоянии.

И стоило Джил подумать обо всём этом, её осенило. Как будто её мозг уже давно знал это, но где-то предательски не проходил нужный сигнал. Она застыла с открытым ртом. Джил вдруг поняла всё: и странный побег Эмри, и то недоразумение, которое они только что наблюдали. Это были части очень странного пазла. Очень странного.

Она уже даже начала думать о том, как всё-таки сказать Гению хотя бы об этом, когда в переговорную вошёл её советник.

Он поздоровался на обоих языках, Джил подвинулась на один стул влево, и он сел между ней и Гением.

– Итак, мы хотели бы обсудить конкретный план действий по инспектированию сектора комитетом. Нам нужен полный план мероприятий, – начал Гений. Но, судя по всему, он что-то упустил, поскольку их новый переводчик довольно продолжительное время сыпал формулами вежливости, прежде чем перейти к делу.

Роулс кивнул и указал на тяжёлую прошитую папку, которую он положил на стол перед ними.

– Весь план наших действий здесь. Мы также можем передать его в более удобной форме. Несмотря на то, что наш допуск безусловен, мы бы хотели, чтобы вы были в курсе, и ещё мы хотели бы всегда иметь возможность связаться с вами напрямую.

– Отлично, – сказала Джил, – мы обязательно ознакомимся в ближайшие часы. Также мы хотели бы обсудить позицию Комитета по этике в отношении того, кого вы признаете главой сектора, ну и уже поднимавшийся вопрос о выдаче Луиса ДЭсперадоса. Мы бы хотели получить от вас объяснения о том, как он связан с комитетом.

– Касательно первого вопроса: мы безусловно признаём главой сектора Алексея Меженова.

– Но мой отец погиб, – возразила Джил.

– Я приношу вам свои самые искренние соболезнования. Вам должно быть известно, что комитет в своей правовой оценке подобных событий всегда опирается на два главных критерия: являлась ли передача прав контроля над сектором добровольной, а также соответствовала ли она внутренним законам сектора. В данном случае я должен сказать, что оба критерия выполнены. Более того, с точки зрения законов Третьего сектора, ваш отец и тот Алексей Меженов, который сидит сейчас передо мной, – одно лицо.

– Но это же бред! – воскликнула Джил. – Это совершенно противоречит всякому здравому смыслу. Как это вообще – настолько игнорировать здравый смысл?

– Закон, госпожа Меженова, может быть глупым, но законом он от этого быть не перестаёт. Мы уважаем право Третьего сектора, пока оно не противоречит нормам этики. Противоречить здравому смыслу оно может.

Джил нервно рассмеялась. Её советник прекрасно справлялся со своей задачей.

– Я поняла вашу позицию, – сказала она.

– Что касается задержания Луиса ДЭсперадоса, мы очень обеспокоены.

– Что, правда? – с нескрываемым сарказмом спросила Джил. – А это вы видели?

Она жестом перетянула видео со своей проекции на огромный экран на стене за спиной.

– Вот, предлагаю к просмотру, и очень интересно, что вы на это скажете.

На самом деле она знала, что скажет Роулс: что на видео не видно лица Эс, поэтому это недостаточное доказательство. Но она уже готовилась сражаться за правду, а именно она подготовила другие видео, где он был одет в ту же самую одежду, где он входил в дом вместе с ней. Собственно говоря, это и был его единственный шанс попасть в их дом, самое защищённое сооружение в Третьем секторе, а возможно, и во всём мире. Оно было защищено настолько, что даже Гений понятия не имел, где оно находится. Её отец, конечно, солгал, когда сказал, что Эмри когда-то много лет назад смогла так просто попасть туда. Хотя Джил и не могла этого помнить, она была уверена: это чистейшая ложь. Ни Гений, ни Эмри просто не могли не то что войти в дом – они и приблизиться к нему бы не смогли. Она понятия не имела, что там между ними и её отцом произошло много лет назад, но уж точно не то, о чём Мелджен так уверенно лгал в своём видеозавещании.

К её удивлению, Роулс сказал совсем не то, на что она рассчитывала.

– Алексей, вы уверены, что на видео он? – спросил он, обращаясь к Гению.

Гений кивнул.

– В таком случае, – Роулс задумчиво почесал бровь, – я считаю необходимым прояснить позицию комитета по данному вопросу. Мы никогда не занимались и впредь не будем заниматься помощью лицам, совершившим тяжёлые уголовные преступления, тем более если эти преступления привели к последствиям такого характера, как в данном случае.

До этого момента Джил была уверена, что её уже ничем не удивить в этот безумный день.

– То есть вы хотите сказать, что не будете требовать его выдачи? Но ведь это было одним из главных требований с вашей стороны.

– Вы всё верно поняли. Мы не обладали всей полнотой информации. Мы отзываем своё требование.

Это слегка удивило даже Гения, но на повестке дня стоял гораздо более важный вопрос, невнимание к которому он считал абсолютно непонятным. Он вмешался в разговор.

– Какова ваша позиция в отношении нашей войны с Четвёртым сектором? – спросил он.

Джил посмотрела на него так, как будто он только что признался в массовых убийствах. Ах да, постойте, именно это он и сделал. Переводчик осторожно поинтересовался, уверен ли он в своих словах.

– Да даже если они не знают, всё равно узнают, – Гений пожал плечами. – Переводите.

Джил закрыла лицо ладонью. Роулс, как показалось Гению, едва заметно улыбнулся, но тут же ответил ему совершенно серьёзно:

– Мы знаем, что это была агрессия с их стороны. Мы не выступим с осуждением действий Третьего сектора.

Всё это было настолько нереальным, что абсолютно выбило из колеи и Гения, и Джил. Они уставились друг на друга.

– Вы точно всё правильно перевели? – на всякий случай уточнила Джил у советника. – Попросите его переформулировать.

– Я поясню, – любезно согласился Роулс. – Единственное, к чему у нас есть претензия, – это применение оружия типа I-2 в ходе военных действий. Но в ходе срочного совещания с участием почти всего основного состава комитета мы пришли к следующему выводу: применение этого типа оружия в сотни раз сократило количество жертв по сравнению с обычными военными действиями такого масштаба. Мы по-прежнему осуждаем любое применение I-2, но пока не будем концентрироваться на этом моменте с учётом того, что вы приняли решение добровольно отказаться от оружия. Ваше решение в силе?

– Да, – только и смог ответить Гений.

Повисло молчание, которое Роулс решился прервать лишь тогда, когда стало совершенно ясно: на этом комментарий Гения закончился.

– Я очень надеюсь, что мы сможем выстроить долгосрочные отношения с Вами, так же, как мы выстроили их с Вашим предшественником, – произнёс он всё с таким же невозмутимым видом.

Джил встала, Гений посмотрел на неё и тоже поднялся со своего места. Вслед за ними встал Роулс. Он пожал руку им обоим, что было хитро с его стороны, но Джил уже поняла: он вообще ни во что её не ставит, это лишь лицемерная вежливость.

– Будем на связи, – сказал Гений и немедленно вышел из комнаты.

Джил вызвалась проводить Роулса в здание, отведённое комитетским сотрудникам, где его уже дожидались остальные эксперты и члены комитета.

День был ещё более беспощаден к Гению, чем утро. Он практически добежал до опустевшего отдела. Надо было решать вопрос с сотрудниками, но гораздо больше его интересовала текущая ситуация с А-17. Он, не подумав ни об обеде, ни об отдыхе, ни даже об Эмри, уставился сразу в три экрана, стоявших на столе.

Но это не особенно ему помогло. Тогда он сел в первое попавшееся ему кресло и подключил свою внешнюю память к основной системе, выпав из жизни до самого вечера.

Он очнулся только тогда, когда уже окончательно стемнело, и то лишь потому, что ему ужасно хотелось есть.

Управлять всем в одиночестве было ещё более тяжело, чем постоянно трястись над тем, как бы кто-нибудь не сделал что-нибудь не то. Но выбора не осталось: Гений совершенно не мог понять, кому доверять. С учётом того, что его оставили в неведении прошлой ночью, он был склонен не доверять всем и сразу.

Но мгновение спустя, после того, как Гений вышел из отдела и направился в сторону гастрономического квартала корпорации, он вспомнил: Эмри.

Он вернулся к системе, чтобы проверить, где она. И даже слегка удивился, обнаружив Эмри в её собственной спальне, куда он и помчался со всех ног.

Оказавшись дома, Гений постучал в закрытую дверь комнаты, но ответа не получил.

– Эмри, – тихо позвал он, но было всё так же тихо. Он отодвинул дверь и вошёл внутрь.

Сначала ему показалось, что в комнате никого нет. Кровать была заправлена и пуста. Все вещи, похоже, лежали на своих обычных местах.

Он включил ночник, чтобы убедиться, что Эмри здесь нет. И в тот момент, когда бледный свет разлился по комнате, он, наконец, заметил её: она сидела на полу в дальнем углу от входа.

Гений подошёл ближе, и она подняла на него глаза: красные заплаканные глаза. Это до такой степени поразило Гения, что он остановился и с минуту простоял неподвижно, не решаясь к ней подойти. Он никогда не видел, чтобы Эмри плакала. Никогда, даже в ситуации смертельной опасности, она не проявляла подобной слабости, и ему в голову не приходила ни одна причина, по которой это могло происходить теперь.

Но стоять так было слишком странно. Гений сделал ещё один шаг ей навстречу, намереваясь сесть на пол рядом с ней, но Эмри сама внезапно сорвалась с места и, не вставая, обняла руками его ноги.

Это было так неловко, что он долго не мог понять, что ему делать, и поэтому не двигался с места.

– Я умоляю тебя: прости меня. Умоляю, – она захлебнулась в рыданиях, продолжая повторять «умоляю».

Это оказалось ещё более неловко, но Гений смог решить, что ему делать: он сел на кровать, так что голова Эмри, не пожелавшей его отпускать, легла ему на колени.

– Помоги мне, пожалуйста, я умоляю тебя, – успела сказать она, прежде чем её речь вновь прервалась рыданиями.

Он по-прежнему молчал и гладил её мокрые от слёз волосы.

– Я не понимаю… что происходит… во что я оказалась втянута? – бессвязно продолжила она. – Мне больше не у кого просить.

«Я тоже не понимаю, что происходит», – хотел было сказать Гений, но вовремя подумал о том, что он, наверно, не слишком хорош в утешениях.

XVI

– Хочешь поужинать? – спросила Эмри, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Она по-прежнему сидела на полу, положив голову на ставшие мокрыми от её слёз колени Гения.

Он был уже не так уверен в том, что голоден, настолько его сбило с толку то, что с ней происходило. У него появилось страшное чувство: как будто тот хрупкий иллюзорный мир, который он боялся разрушить, случайно посмотрев не туда или узнав что-то не то, несмотря на все его старания, раскололся. Эмри, ещё вчера такая спокойная и уравновешенная, плакала, и это был конец всему воображаемому им счастью.

Но вместе с тем было во всём этом и какое-то подлинное ощущение, которое он никак не мог понять до конца. Эмри чуть ли не впервые за всю его жизнь казалась ему маленькой и беззащитной, и это было непривычно: прежде он ощущал лишь собственную уязвимость перед ней, а теперь они как будто впервые оказались в равном положении.

– Подожди, – сказал он, заведя короткую прядь волос, закрывавших лицо, ей за ухо, – сначала расскажи мне, что случилось. Я должен знать.

Эмри наконец перестала всхлипывать. Она встала, так ничего и не сказав ему, и Гений тоже встал вслед за ней. Поправляя измявшуюся одежду, она привела его в гостиную, где на столе был накрыт ужин. Не случись это в тот злополучный день, они, наверно, и правда на полном серьёзе сели бы друг напротив друга и по крайней мере ближайшие минут сорок ели бы и обсуждали что-нибудь бесполезное. Точно так это происходило в этой самой комнате совсем недавно, всего восемнадцать лет назад. Двое детей, именно так представлявших себе семейную жизнь, делали вид, что они женаты.

– У меня есть предложение, – сказал Гений, глядя на соблазнительно румяный пирог.

– Какое? – Эмри отрезала кусок и положила ему на тарелку. Они по-прежнему стояли, не садясь за стол.

– Я должен идти в отдел, и я должен быть там всю ночь и сколько понадобится. Хочешь пойти со мной?

Эмри протянула ему тарелку.

– Так ты согласна? – он повторил свой вопрос ещё раз, забрав у неё тарелку.

– После ужина, – Эмри кивнула на кресла.

– Нет, сейчас, – он, не выпуская тарелку из рук, пошёл к выходу.

– Ты серьёзно? – спросила она. – Постой.

Эмри отобрала у него тарелку, вернулась к столу и положила на неё ещё один кусок пирога.

Она взяла тарелку и для себя и вышла из квартиры вслед за Гением.

Август, медленно превращающийся в сентябрь, особенно ощущался в горячем тепличном воздухе. Хотя некоторые стеклянные секции по периметру многокилометровой теплицы были открыты, горячий воздух, накопившийся за день, как будто неохотно покидал её. Гравийные дорожки, вьющиеся вокруг скученно рассаженных деревьев и кустов, вели в сторону корпорации. Там, где они пересекали мелководные искусственные ручьи, они на время превращались в низкие сколоченные из тёмного дерева мосты.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю