Текст книги "Серая мышка и хищник (СИ)"
Автор книги: Полина Круглова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Она рылась в ящике с нижним бельем, пытаясь с самого дна выудить свой самый красивый, а потому единственный, комплект шелкового белья нежного персикового цвета. Ему было уже много лет, но в силу того, что надевался он максимум пару-тройку раз, выглядел как новенький. Это еще из старых запасов, когда дорогие вещи не были роскошью, а чем-то обыденным. Так колготки новые есть, юбка и темно-синий гольф уже лежали разложенные на кровати, готовые к употреблению. Вроде все было готово и все равно, когда прозвонил телефон, ей не хватило буквально 15 минут. Ну какая настоящая женщина может собраться вовремя!?
Немного макияжа, буквально подчеркнуть карандашом уголки глаз, тушь и блеск для губ. Все, можно выходить!
Она выбежала на мороз на ходу застегивая куртку и заматывая шарф. От вида знакомой темной машины сердце бухнулось в пятки, потом вернулось на место и сладко заныло. Она поглубже вдохнула морозный воздух, успокоилась и юркнула на пассажирское сиденье.
– Пришли мне эту запись, я посмотрю, – он говорил по телефону. – Все, договорились, пока!
И повернувшись к ней, улыбнулся:
– Привет, снова тебя пропустил, прости!
– Привет! – улыбнулась она в ответ. Хотелось прижаться к его гладко выбритой щеке лицом, почувствовать запах его афтешейва, но он уже повернулся, заводя машину:
– Ну что, поехали?
– Угу, – вздохнула она с улыбкой. Она не могла объяснить, почему ей так нравилось ехать в машине с ним рядом, нравилось бросать украдкой взгляды на его сильные руки на руле, посматривать на его лицо, когда он решал поехать той или иной дорогой, нравилось чувствовать его запах, от которого становилось так спокойно, что она расслаблялась, теряла контроль, и он изредка перехватывал ее взгляд, от чего при совершенно неподвижном лице в уголках глаз появлялись лучики складок, как будто он улыбался про себя. И она понимала по этим лучикам, что ему тоже хорошо с ней.
Утка была замечательная! Просто отличная! Она никогда в жизни не пробовала ничего подобного! От комплиментов повару Павел расплывался в довольной улыбке. Ольга снисходительно улыбалась, забавляясь Пашкиной реакцией, Андрей утвердительно кивал, а Надежда не уставала восхищаться кулинарными способностями Павла.
Вечер был замечательным! У Надежды уже болел живот от смеха над Ольгиными рассказами о похождениях этих двух друзей. Сначала они смущались, а потом наперебой начали рассказывать всякие смешные истории друг про друга. В общем, ужин прошел в теплой дружественной обстановке.
Ольга с Павлом были замечательными! Они действительно подходили друг другу, это было сразу заметно, непрерывно подшучивая друг над другом, они создавали вокруг себя атмосферу любви и тепла, которая передавалась всем окружающим.
Радионяня, мерно сопевшая на сервированном стеклянном столе, вдруг пискнула, подождала, снова пискнула и разразилась детским плачем.
– О! Чудовище проснулось! – радостно улыбнулась Ольга.
– Я принесу ее, пусть проснется окончательно, а потом ты ее покормишь – рассказал Павел свой план, получив в ответ утвердительный кивок Ольги, ушел в детскую.
Девочка удобно устроилась у гордого папы на руках и заинтересовалась Андреем, она так внимательно его рассматривала своими голубыми глазюками и длиннющими густющими ресницами, что Паша уже начал подшучивать над природным кокетством всех женщин с рождения. А когда Лиза еще и случайно моргнула одним глазом, как будто она подмигивает Андрею, все просто покатились со смеху. Тот в свою очередь с таким умилением смотрел на ребенка, корча ей всякие рожицы, что не улыбнуться было не возможно!
После появления Павла с Лизой началась шуточная борьба за право подержать крошку. Разговор продолжался, прерываясь периодически на передачу ребенка из одних рук в другие.
Надя в восторге смотрела на совершенно спокойных молодых родителей, не поднимавших панику по любому поводу, что ребенок мало поспал, или мало поел, или не отрыгнул во время. И ребенок был спокойный! Девочка внимательно рассматривала каждого, к кому попадала, агукала, принимая участие в разговоре, и время от времени улыбалась всем, кто с ней заговаривал.
Спустя некоторое время Паша уже начал выразительно посматривать на Ольгу.
– О! Тиранище, – пожаловалась она Наде с Андреем. – Все должно быть строго по графику, чуть мама немного задержалась, так ее сразу начнут сверлить укоризненным взглядом.
– Я не сверлю, – попытался оправдаться Пашка. – Ребенок ведь голодный! Вам хорошо, вы все наелись, а она, бедняжку, голодная – некормленая-я-я…
– Ой, бедный ребенок, не кормят его в этом доме, и с мамой не повезло, такая негодяйка попалась! – подтвердила Ольга с улыбкой.
Она тряхнула черными волосами, подстриженными в короткое каре и быстро поцеловав Пашку в щеку, умчалась кормить Елизавету Павловну, со словами:
– Займи гостей, чтобы Надежда к моему возвращению не умерла от скуки!
– А я как раз хотела посмотреть поближе вашу стену с фотографиями, – как хороший выход из положения предложила Надя. Ну, еще не хватало, чтобы с ней нянчились!
– Это Оля делала, – не без гордости сказал Павел, тоже подходя к части стены, выступавшей сантиметров на двадцать. Зачем нужен был это выступ, сейчас, наверное, не сказал бы ни один проектант этого дома, но Ольга нашла ему шикарное применение. Вся поверхность в хаотичном порядке была увешана фотографиями, в рамках и без, на которых были запечатлены как Павел с Ольгой вместе, их совместные поездки, так и их детские и юношеские фотографии. Особое внимание привлекала веревочка, протянутая зигзагообразно на всю длину выступа и сверху до самого низа от одной рамки к другой. К ней на цветных смешных прищепках была пришпилена куча вещей, которые обычно называются хламом, вещей, которые в лучшем случае пылятся в коробочках или на полках, а в худшем, по истечение некоторого срока давности, определяющегося хозяевами в зависимости от того, насколько хозяин в душе «плюшкин», выбрасываются с сожалением или без, опять таки в зависимости от процентного содержания собирательства в крови хозяина.
Здесь были монетки из соборов, проездные билеты в метро из разных стран мира, открытки, рисунки, билеты в театры, смешные записки на разноцветных маленьких бумажках, даже маленькие фигурки всяких ангелочков, снеговиков, котят, тигров, ослов и прочей живности.
Она настолько погрузилась в рассматривание этого всего, что по отдельности и все вместе отражало жизнь двух любящих людей, что не обратила внимания, когда мужчины перешли в другую комнату пообщаться без свидетелей. Не услышала она, как подошла Ольга, уже освободившаяся после кормления и укладывания ребенка.
– Нравится?
– Очень! – в полном восхищении ответила Надя, оторвавшись на минуту, чтобы взглянуть на нее, и снова вернулась к рассматриванию художественного беспорядка.
– Это я во время беременности, – улыбнулась Ольга. – Подумала, и выкинуть все это жалко, а с другой стороны пылиться годами, решила сделать такую стену.
– Очень здорово! – подтвердила Надя.
– Надин, вы куда спрятались? – услышали они голос Андрея. Она слегка покраснела от такого неожиданно интимного обращения к себе.
– Пойдем, – сказала Ольга, – Мужчины соскучились без женского общества! Надя заинтересовалась моей стеной, – сообщила она мужчинам, входя в гостиную с очень большим угловым диваном, на котором удобно расположились мужчины.
– Да, кто бы знал, как мне было тяжело во время нашей беременности, когда она делала эту стену! – ища сочувствия, сказал Паша.
– Ой, ну не ной! – тут же отреагировала Оля.
– А кто кидался рисовать свои картины в четыре утра? – набросился на нее Паша.
– Да? А кто запретил мне рисовать, побоявшись, что я отравлю твоего нерожденного ребенка?
– А кто провонял красками всю квартиру?
– Ну, я быстро перешла на лепку! – отпарировала Оля.
– Только не надо вспоминать про то, как я потом ползал на коленях, отскребая полы от глины, пластилина и всякой дряни. Оля, кстати, искусствовед, – поделился он с Надеждой.
– Да, знаешь, как говорят, кто не состоялся как художник, тот становится искусствоведом, – улыбнулась Ольга в сторону Нади. – А во время беременности во мне проснулись все дремавшие порывы. Я рисовала все, что попадалось на глаза и на всем, что не успевал во время убрать Пашка.
– Да, а еще порывалась вышивать, собирать безумно большие паззлы, даже вырезать всякие игрушки из дерева, причем все это практически одновременно! Я чувствовал, что живу с сумасшедшей!
– Ой, да ладно тебе! – отмахивалась Ольга. – Тебе же нравилось, когда я тебя рисовала?!
– Ага, очень удобно сидеть в одной позе по несколько часов! И это хорошо еще, если одетым!
Эти слова внесли некоторое веселое смущение в компанию, и Надежда в замешательстве попыталась переключить разговор вновь на стену:
– Я видела у вас открытка с хорошей репродукцией Моне?
– Да, это мы когда были в Париже, я купила, мне тоже очень понравилось качество, для импрессионистов очень важна передача цвета, эта открытка передает впечатление.
– Я очень долго не понимала импрессионистов вообще. Родители подсовывали мне альбомы, а я не могла взять в толк, почему папа так ими восхищается, он вообще очень любил импрессионистов, особенно Моне, говорил, что таких светлых картин ни у кого нет. Я поняла это только побывав в музее Д'Орсе. – улыбнувшись, продолжила: – После этого я сказала папе, что все репродукции надо запретить, потому что они совершенно не передают того ощущения от картины, когда ты прямо чувствуешь дуновение ветра или игру солнечных бликов на лице или запах цветов…
Павел аккуратно посмотрел на Андрея. Увидев непроницаемое лицо последнего, понял, что это было нечто вроде откровения для него, удивленно приподнял бровь, потом заметив короткий взгляд Надежды в его сторону, тут же придал своему лицу невозмутимость. Но было поздно.
Осознав, что слишком погрузилась в воспоминания, Надя внезапно замолкла и вся покрылась румянцем.
– Ты совершенно права, – подхватила Ольга, пытаясь снять смущение гостьи. – Импрессионистов, да и вообще художников невозможно оценить или вообще воспринять по репродукциям, какие бы хорошие не были альбомы. Хорошо, когда есть возможность посмотреть в живую.
– Да, – подхватил Павел. – Помню, как мне хотелось посидеть в одном из уютных парижских ресторанчиков, попить вина, а Олька тянула меня в музей, и я, конечно, плелся за ней, а куда денешься в самом начале?! Это она сейчас ни за какие коврижки не затянет меня ни в какой музей!
– Да сейчас я сама, как на подводной лодке, какой музей?! Я толком-то никуда и выйти не могу, вся в кормлении, иногда чувствую себя едой, – рассмеялась Оля. – Кстати, давайте пить чай с тортиком!
– Вот от сладостей нас за уши не оторвать! – подшутил Паша над ней.
– Много будешь разговаривать, сам дочь кормить будешь! – отрезала Оля, надув губы.
– Все-все, – примирительно подняв руки вверх, засмеялся Павел. – Ставлю чайник и несу тортик.
Андрей тем временем украдкой поглядывал на Надин, как он ее называл про себя. Почему-то ему не нравилось короткое и бесцветное, как он считал, «Надя», а «Надежда» звучало очень уж официально. «Надин» было как-то даже интимно!
Да, он знал, что его серая мышка не так проста, но Париж, музей Д'Орсе… еще и первое упоминание о родителях. Он не преминул обратить внимание, что она говорила об отце в прошлом. Надо будет как-нибудь поинтересоваться, только очень осторожно, а то мышка опять заползет в норку и уже оттуда нос не покажет. Вон, сидит вся такая восхитительно розовенькая, так и хочется провести губами по пылающей щечке и двинуться вниз к шее, пощекотать губами за розовым ушком! А она наверняка думает о том, как бы поскорее отсюда смотаться домой, чтобы никогда не покидать свою норку – зону комфорта.
И снова тишина салона машины. Распрощавшись с гостеприимными хозяевами, они спустились на подземную стоянку. Напряжение нарастало.
Он понимал, что после ее откровений у Павла надежды у него нет практически никакой и все-таки произнес:
– У меня дома бутылка очень хорошего красного вина, составишь компанию?
Завел машину, ожидая ее ответ, словно водитель в ожидании команды куда ехать.
Ну и что, что она ему не пара! Ну и что, что она ничего не может ему дать, да и нужно ли ему это! Сегодня она будет с ним! Почему бы и нет? И пусть это будет всего одна ночь – она к этому готова!
– Поехали, – твердо сказала она.
– Я потом отвезу, когда и куда скажешь, – зачем он это сказал?!
– Выпив вина? – подначила она, рассмеявшись.
– Ну вызову такси. – И после паузы добавил. – За мой счет, конечно.
Очевидно, заметил, что она экономит каждую копейку. Ну и что!
То ли на нее так действовало вино, бутылку которого они с Пашей приговорили, то ли сегодня звезды повернулись другой стороной, она чувствовала себя уверенно и свободно. Сегодня! А завтра утром можно будет и сбежать, шепнула маленькая серая мышка внутри.
И снова просторная прихожая его квартиры. В прошлый раз она показалась ей несколько темнее. А помнила ли она вообще хоть что-нибудь из того вечера и окружающей обстановки кроме него?!
Он помог ей снять куртку, повернулся повесить ее в шкаф, а когда обернулся снова, она стояла совсем близко. Так близко, что он не смог не притянуть ее к себе, вдохнуть ее запах, уткнувшись лицом в волосы у уха. И почувствовал, как она в ответ потянулась лицом к нему, вверх, скользя щекой по его щеке, кровь бросилась в голову и закружила вихрем ощущений, сбивающих с ног. Вот щека сменилась губами, вот они скользнули ближе к его губам. Сладкая пытка, которую так хочется растянуть подольше, впитывая в себя эти невероятные чувства, и которую не в силах остановить из-за желания дорваться до конца. Он чуть повернул голову, встретив ее губы на полпути. Почувствовал, как они тут же открылись ему, поддались его мягкому напору, приглашая в темную бездну. Словно физически ощутил, как рухнули ее внутренние барьеры, которые она так долго удерживала, всем телом почувствовал ее капитуляцию, даже не перед ним, перед самой собой! Это был момент полного освобождения, именно сейчас, здесь, с ним!
Она сладко потянулась, удобно расположившись под его боком на широкой кровати. Сон заманивал мягкой разноцветной глубиной. Она уже закрыла глаза, приготовившись отпустить свое сознание и скользнуть туда, но вдруг услышала его тихий шепот:
– Ты не проголодалась?
И сразу приятно манящая глубина отодвинулась, и она снова открыла глаза:
– Ты знаешь, – чуть повернувшись к нему, прошептала она в ответ. – Я думала, после такого существенного ужина я не захочу есть как минимум неделю, но… – она шутливо-смущенно спрятала лицо в его плечо. – Но я действительно проголодалась.
– Давай, пойдем, поедим, – просящим тоном прошептал он, как маленький мальчик, выпрашивающий у мамы конфетку.
– Угу, – ответила она, вскакивая с постели, и в тот же момент поняла, что идти на кухню в таком виде будет, по крайней мере, холодно.
– Хм… – промычал он, все еще лежа в постели, обнимая подушку и одним глазом жадно глядя на нее. – Может, мы немного отложим поход за едой? – промурлыкал, вставая на четвереньки и медленно, как большая хищная кошка, двигаясь к ней.
Резкий прыжок и вот она уже с визгом летит на постель, а в следующее мгновенье, оказывается прижатой большим теплым телом к смятой постели.
– Ты так представлял себе процесс приема… – в этот момент она почувствовала, как он вошел в нее, нежно и сильно одновременно, волна ощущений уже подхватила ее и где-то на окраинах сознания осталось ощущение, что она что-то не доделала, но это стало так неважно и так мало по сравнению с ним, его теплом, его следующем толчком, поднимавшим ее все выше и выше к точке взрыва, что она выдохнула скорее по инерции: – … пищи…
– Ммм? – переспросил он, зная, что она уже не в состоянии ни понять, ни ответить, снова вошел в нее до конца, прикусывая сосок, наслаждаясь ее невменяемостью, тем, что он мог ТАК на нее действовать, наслаждаясь ею, всей и целиком, соединяясь с ней телом и душой.
– Ну мы есть-то будем? – проныл он ей в живот, вырисовывая невидимые узоры на ее бедре.
– После шести есть не полагается, – с видом строгой учительницы отчеканила она, поигрывая пальцами с его чуть отросшими волосами.
– А мы не после шести… – быстро перекатившись на другой бок, посмотрел на часы и усмехнулся. – Мы – перед!
– Что? – переспросила Надя.
Он снова вернулся на прежнее место, удобно устроив голову у нее на животе, мягко пощипывая губами нежную кожу.
– Будешь так продолжать – мы опять никуда не пойдем, – строго предупредила она.
Он рассмеялся. Так хорошо и уютно было слышать его смех, видеть его таким расслабленным и шаловливым как мальчишка.
– Слушай, ты как бермудский треугольник!
– Почему? – удивилась она.
– Знаешь сколько времени? Четыре утра! С тобой время куда-то просто пропадает, прям как в бермудском треугольнике! Так что, у нас сейчас будет очень ранний завтрак? – снова рассмеявшись такой глупости, сказал он.
Где-то внутри, в груди, там где душа, было так тепло и спокойно от этих милых и банальных глупостей, от того что он рядом, что не надо никуда спешить, от того что вот здесь и сейчас нет проблем, островок тепла и счастья!
– А тем не менее все равно продолжает хотеться, – улыбнулась она.
– Вспомнить бы что у меня в холодильнике валяется кроме повесившейся мыши… – задумчиво протянул он, вставая с кровати и натягивая трусы-боксерки.
– А для меня у тебя не найдется какого-нибудь халата? – с завистью глядя на свободные боксерки.
– А надо? – с восхищением глядя на ее обнаженное тело.
– Вот все вы мужчины такие, как раздеть женщину – это вас хлебом не корми, а как одеть – начинаются проблемы!
– Ну вот, начинаются сразу обобщения… – шутливо захныкал он. – Сейчас чего-нибудь тебе подыщем. Халатов нет, предупреждаю сразу! Могу предложить рубашку или футболку, ты в них все равно утонешь.
– Давай рубашку, если не жалко.
– А что должно быть жалко? После тебя останутся только лохмотья, не пригодные к носке?
Она показала ему язык.
– Осторожней, барышня, – строго выговорил он ей. – Не надо провоцировать полуголого мужчину.
– Ну я думаю, после того, как он… – тут она призадумалась, подсчитывая. – три раза доказал, что он мужчина, уже не страшно, – отмахнулась она, переворачиваясь на живот в ожидании обещанной рубашки.
– Ой, не зарекайтесь! – плотоядно усмехнулся он, выходя из спальни.
Они как нашкодившие школьники пробрались в темную кухню и не включая свет, добрались до холодильника. Две головы одновременно заглянули в засветившееся нутро.
– О! Да у тебя тут еды на пол-Китая, – обрадовано-удивленно прошептала она, поворачивая к нему широко раскрытые глаза. Тут же получив поцелуй в нос, счастливо заулыбалась, и пихнула его в плечо, он ни сдвинулся ни на миллиметр.
– Ну хоть бы немножко поддался, – обиженно надула губки она.
И тут же его лицо пропало из освещенного пространства холодильника, а когда глаза немного привыкли к полумраку, она обнаружила его корчащимся на полу:
– Ааа…ааа…, – притворно стонал он, держась за плечо.
– А вот и неправда! – победно воскликнула Надежда, наклоняясь к нему, а потом и вовсе усаживаясь сверху, от чего стоны тут же прекратились:
– Опять провоцируете? – просто уточнить спросил он.
– Я? – притворно удивилась она, картинно приложив руку к груди, но почувствовав его твердость внутренней поверхностью бедра, вспыхнула от снова накатившей жаркой волны.
Он мигом почувствовал ее возбуждение, оно витало в воздухе, в момент накалившемся до предела, оно было в том, как она судорожно сглотнула, в том, как податливо шевельнулись ее бедра. Он упивался тем, что мог в момент воспламенить ее как спичку.
– Барышня, вы решите, пожалуйста: мы едим? Или мы не едим? – хрипло выговорил он, уже лаская широкими ладонями ее бедра, заставляя их приподняться, чтобы он смог освободить ту часть себя, которая так рвалась в ее жаркую влажную глубину.
– Н-да, поесть как-то не получается, – все еще часто дыша, выдавил он со смехом, упираясь лбом в ее ключицу. К этому моменту она уже лежала под ним, как-то даже на одной ягодице, обнимая его ногами. Все-таки Камасутра не отражает всех возможных положений тел, подумала она. Ну как описать переплетение их тел! Да и нужно ли описывать?! Где именно находится его правая рука или ее левая нога, когда ты вообще не можешь разобрать где чьи руки-ноги, все становится общим, одним телом на двоих, как и душа… в эти мгновенья она становится единой, поэтому и говорят про единение душ. Вот как сейчас, лежа на полу кухни под холодильником, не в силах разобрать руки-ноги, не в силах пошевелиться от охватившей тело истомы… не в силах разъединиться!
– Даааа, – протянула она, нарушая тишину. – Ходить завтра отменяется, сомневаюсь, что ноги вообще смогут сойтись вместе, – и счастливо захохотала.
– Ну лежи весь день в теплой постельке, кто тебе не дает?!
Он аккуратно перевернул их, уложив ее сверху на себя, нежно поцеловав в щеку и прошептав:
– Замерзла…
Она бы этого даже не заметила, поэтому помедлила с ответом, прислушиваясь к себе, с трудом возвращая, как будто стягивая из разных уголков вселенной, ощущение собственного тела, и только спустя минуту начала ощущать, как на самом деле заледенела ягодица.
– Немного, – смущенно кивнула ему в шею. Как же уютно и тепло было уткнуться в него, слышать, как все еще бешено бьется его сильное сердце. Из-за нее! Тихо улыбнулась.
* * *
Надежда уже некоторое время стояла, задумчиво глядя в ящик с нижним бельем. Как сказала как-то одна ее знакомая: женское белье делится на две категории, первая: красивое и чертовски неудобное, вторая: удобное, но некрасивое, такое, что и показывать никому не хочется. К сожалению, в ящике преобладало белье второй категории. Тот единственный красивый комплект и кое-что из удобного, то, которое с большой натяжкой, но все-таки можно было показать, уже было продемонстрировано, и не раз.
Вывод напрашивался сам собой, ей срочно необходимо пополнить запасы белья первой категории. Н-да, с появлением мужчины в жизни появляются новые непредвиденные проблемы и расходы, со вздохом подумала она. Так как опыта в покупке никакого не было, где, как, по каким ценам, ей требовалась помощь. В голову пришло имя единственного человека, который, она очень на это надеялась, сможет ей помочь.
– Привет, дорогая! – сказала Ольга в трубку.
– Боже мой! По моему у меня галлюцинации! Что это за голоса с подводной лодки? Оль, ты что ли?
Ольга рассмеялась подтруниванию подруги.
– Кать, ну ладно тебе, ну не так давно мы общались. Хотя… да уж! Вот родишь, я на тебя посмотрю! – наехала она на подругу.
– Ой, нет, мне некогда, – отмахнулась Катя.
– Ага, это ты своему Туманову расскажи, а я посмотрю, что он тебе на это ответит. Что он тебя на свадьбу еще не укатал?
– Ой, Оль, не вспоминай. Выносит мозг потихоньку чайной ложкой.
– Ну и согласилась бы – сделала бы мужчине приятное, – рассмеялась Ольга.
– Ну да, ему приятное, соберет всех родственников-коллег-партнеров и будет меня всем в белом платье показывать, зоопарком я еще не работала! – возмутилась Катерина. – А если честно, ну Оль, ну не в том я уже возрасте, чтобы белоснежную невесту из себя изображать, ну правда!
– Ой, да брось! Вот ты все-таки ненормальная! Каждая первая женщина мечтает о свадьбе, белом платье, ну и о прынце, ессно, который это все оплатит. Так у тебя это все – на блюдечке с голубой каемочкой! А она носом воротит!
– Ооооль, ну не сыпь! – захныкала Катя.
– Ну надо ему объявить свой статус женатого человека, надо перетереть свои вопросы с всеми партнерами…
– Вот-вот! Это же не свадьба будет, а производственное собрание! – воскликнула Катерина.
– А ты что, потерпеть один вечер не можешь? Что сахарная – растаешь? – продолжала наезжать Ольга
– Слушай, я не поняла, ты чья подруга – моя или Туманова? Ты чего это его интересы так лоббируешь? – шутливо подозрительно спросила Катя.
– Ладно-ладно! Я как лучше хотела, – улыбнулась Ольга. – Ладно, меняем тему, а то ты сейчас про мое замужество вспомнишь.
– Вот-вот-вот! Мы еще тебе косточки не перемыли, – обрадовано закивала Катя.
– Не-а, меняем тему, – тут же оборвала ее Ольга. – Я вообще-то тебе из корыстных побуждений позвонила.
– Вот такие у меня подруги, с вами и врагов не надо! – картинно вздохнула Катя. – Ну, говори, чего там?
– Слушай, знаю, что ты особо шоппинг не любишь, но я за время беременности совсем от этой темы отошла. Нужно подсказать одной хорошей знакомой, где можно приобрести хорошее нижнее белье. Ну, так чтобы цена-качество, и желательно подешевле. Не подскажешь?
– Хм… подешевле… Надо подумать! А что у нас с размерами у этой знакомой? Это вообще для кого, чтобы я представление имела?
– Да, у Андрея, Пашкиного друга, девушка появилась, – опустилась Оля до шепота. Сплетни-сплетни! Женское начало не исстребимо!
– Да ты что! Наконец-то! Сколько лет он бобылем ходил! А что за девушка? – Оля даже видела, как у Кати загорелись глаза, хотя они и говорили по телефону.
– Мне понравилась, – резюмировала Ольга свои впечатления. – Очень даже!
– Ну надо помогать, – сделала ответный вывод Катя. – Ээээ… тебе как срочно? Дай мне немного времени, я сделаю пару звоночков и тебе перезвоню, ладненько? О! Я тут придумала, надо Насте позвонить, может она сможет ее на какой-нибудь склад сводить, там же вообще белье почти по себестоимости будет! Ща организуем!
– Отлично! Спасибо тебе большое!
– Да ладно! Вот приглашу на свадьбу, будешь отдуваться! – рассмеялась Катя на прощание.
– Слушай, ты случайно Надежду не разыскиваешь часом? – слышно было, что Пашка решил поразвлекаться.
Андрей был вымотан работой, новым заказом, но Пашка всегда поднимал ему настроение.
– Пока нет, а что, уже надо? – посмотрел на часы и понял, что уже давно надо бы было позвонить Надин.
– Ну я так, на всякий случай, тебя извещаю, что она у нас. Так что я как настоящий друг сужаю тебе территорию поисков до размеров нашей квартиры, – Пашка уже откровенно смеялся.
– У вас? – Не то чтобы это был шок, но все-таки эта новость была довольно неожиданной.
– Ну, ладно, скоро заеду, заберу ее, – составил план Андрей.
– Что значит заберешь? А посидеть, поговорить о том о сем? – Пашка картинно оскорбился.
– Паш, не сегодня, правда, я очень вымотался.
– Но… – спорить с Пашкой было бесполезно. Андрей, зная это, быстро выпалил:
– Хорошо, поговорим, когда я приеду.
Он уже собирался отключиться, но вдруг спросил:
– А Оля что Надин в гости пригласила?
– Ха, в этом-то вся соль, мон ами! Они со вчерашнего дня тут шушукались по телефону, а сегодня оставили меня дежурным на подлодке под названием «Елизавета Пална» и укатили «прошвырнуться по магазинам», как выразилась моя благоверная. Я с перепугу начал даже вспоминать, когда у тебя день рождения!
– Ты прекрасно знаешь, когда у меня день рождения! – отрезал Андрей. – А при чем тут я? Ааа… Спасибо за информацию! Надо будет порепетировать изображать восторг от… ну покупок, я подозреваю! Хотя странно!.. Ладно, разберемся, когда приеду. У вас-то все нормально?
– Да, какаем-писаем, спим и едим – все по расписанию, – радостно отрапортовал Пашка.
– Ну и молодцы! – улыбнулся Андрей. – Скоро буду.
Она лежала на животе, удобно подмяв под себя подушку. Особенное наслаждение ее расслабленному телу доставляли его губы, путешествующие по ее ягодицам. Она даже тихонько постанывала от удовольствия. Это не возбуждало, а наоборот безумно расслабляло!
– И далась тебе моя задница? – удивленно промурлыкала она.
Он на секунда оторвался от ее округлостей и возмущенно произнес:
– Надька, ты свою задницы видела?
– Нуууу… теоритически… в зеркале…
– Вот и помолчи! И не мешай мне приятно проводить время!
Она счастливо захихикала и снова уткнулась в подушку, полностью отдаваясь волшебным ощущениям. Не прошло и минуты, как его голос вывел ее из транса:
– Откуда у тебя такая фигура? Просто идеальная!
Она даже зажмурилась от такого комплимента:
– В школе я много лет занималась спортивной гимнастикой. Вот остатки роскоши!
– Хороши остатки! Я от этих остатков оторваться не могу! – выпалил Андрей, перемещаясь вверх по ее спине. – Ты на меня плохо действуешь, – вдруг тихо сказал он совершенно серьезно.
Ее спина напряглась в ожидании плохого, слишком серьезно он произнес последние слова, слишком глубокий подтекст она почувствовала, как надвигающуюся тучу, которая скоро закроет все небо беспросветной серостью и безнадегой. Повернулась к нему лицом:
– Почему? – заглянула в глаза.
– Потому что с тобой я становлюсь мягче пластилина, – что-то было в его голосе, отдаленно напоминавшее оглашение приговора. Может быть, приговор еще не сформировался в его голове, может быть, он сам еще даже не успел осознать свои чувства. Но она уже почувствовала приближение чего-то, что невозможно остановить, чего-то, что пронесется ураганом по ним, по их маленькому, только-только созданному, взлелеянному, мирку, сметая все это в пыль, не оставив камня на камне. Это еще не произошло, был только намек, но предчувствие этой боли уже отразилось тоской в ее глазах. И он тут же попытался переключить ее внимание, чтобы как можно скорее убрать, стереть это выражение загнанного зверька с ее лица.
– А ты похвастаешься, что вы с Ольгой купили сегодня?
– Что, Пашка натрепал? – тут же улыбнулась она. Завтра будь что будет! Она привыкла жить сегодняшним днем. Жить сейчас, потому что завтра может и не быть!
– Угу.
– Вот балабол! – рассмеялась она. Обижаться на Пашку, этого большого ребенка, было просто невозможно.
– Ну… и… – поднажал Андрей.
– Ну… я тебе покажу, что я купила, только пообещай сказать, что тебе понравилось, даже если не понравится, – умоляюще протянула она.
– Клянусь, – торжественно произнес он, с наслаждением наблюдая, как она целеустремленно вскочила с кровати и понеслась из спальни. Все-таки задница у нее божественная!
Через какое-то время послышался шум душа. Он недоуменно свел брови на переносице, потом подумав мгновенье, взял с прикроватной тумбочки мобильный, устроился поудобнее, приготовившись ждать, сколько потребуется, проверяя электронку.
Спустя некоторое время, она появилась в проеме двери в комплекте нижнего белья, от которого он потерял дар речи. Телефон был тут же отброшен в сторону.
Цвета морской волны трусики опоясывали бедра, подчеркивая длину ног, и лифчик того же цвета как будто обхватывал два белых полушария, приподнимая их, делая соблазнительным лакомством.
– Ты меня с ума сведешь, – прорычал он, направляясь к ней.
– А я надеялась, я уже это сделала, – притворно разочаровано проговорила она.
Он усмехнулся, притягивая ее к себе, заставляя почувствовать, как сильно она возбудила его.
