Текст книги "Сердце василиска (СИ)"
Автор книги: Полина Флер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Капитан! – донеслось словно издалека. – Господин Фа? Мар-Тин?!
Я ошалело моргнула и только теперь узнала человека, широким шагом спешащего к нам.
– Капитан Фа, – повторил Ю Шэн-Ли, приближаясь. – Вот вы где! Я ищу вас по всему лагерю! А вы, значит, уже познакомились с моим адъютантом?
– Познакомился, – натужно процедил Фа Дэ-Мин, засовывая руку под мышку и слегка поклонившись послу. – Пусть солнце освещает ваш путь.
– И светит вам, капитан, – ответно поклонился Шэн. – Не хотел бы прерывать вашу беседу, но вас требует к себе в шатер командир Е Бо-Джинг.
– Конечно, господин Ю, – с достоинством ответил Фа Дэ-Мин, снова вытягиваясь в струнку и делая вид, что ничего не случилось. – Я тотчас предстану перед победоносным Бо-Джингом.
Сложив ладони на груди, Фа Дэ-Мин коротко кивнул и, не глядя в мою сторону, зашагал по траве. Тогда я тоже поднялась, смущенно отряхивая штаны и не зная, куда девать глаза. Взгляд Шэна сверлил меня насквозь. Говорят, давние друзья становятся в чем-то похожи. Если так, сейчас в альтарце было что-то от Дитера. Тем не менее, когда он заговорил, голос прозвучал привычно спокойно и доброжелательно:
– А теперь, когда мы избавились от капитана, расскажи без утайки, что тут произошло?
Я подняла глаза. Лицо Ю Шэн-Ли было безмятежно, морщинки разглажены. Если он и сердился – то совсем чуть-чуть, если и волновался – то хорошо прятал волнение за привычным добродушием. Это называлось «держать лицо», и Шэн обладал таким искусством в полной мере.
– Понемногу знакомлюсь с командным составом, господин Ю, – ровно произнесла я, хорошо понимая, что дружба осталась далеко позади, там, где была мирная жизнь, был дом и любимый рядом. Теперь повсюду могли быть глаза и уши.
– Так то было знакомство? А мне показалось, стычка…
Я пожала плечами.
– Как можно, господин Ю! Кто капитан Фа, и кто я? Только адъютант, который нес воду для птицы Пэн.
– Насколько вижу, не донес, – заметил альтарец.
– Виноват! – вздохнула я, тут же берясь за ручку ведра. – Разрешите исправить?
– Погоди, – осадил меня Ю Шэн-Ли и взял за локоть. Я вздрогнула, ожидая новой волны электрических импульсов, но кулон лежал на груди сухой и теплый, а болтливые духи затаились. Ну и где они, когда так нужны?
– Я понимаю, – пониженным голосом продолжил Шэн, – что не сразу удастся привыкнуть к полевой жизни, Мар-Тин. У тебя могут появиться друзья… а могут и недруги. Здесь ранние подъемы и большая физическая нагрузка. Я волнуюсь за тебя.
– Если вы хотите снова отправить меня домой, ответ будет «нет»! – выпалила я.
– Я не всегда могу прийти тебе на защиту, – терпеливо возразил Ю Шэн-Ли. – И может прийти время, когда меня вовсе не будет рядом. Кто защитит тебя тогда?
– Не беспокойтесь, господин Ю, – как можно более спокойно ответила я. – У меня уже есть защитники.
Показалось, кто-то хихикнул над ухом. Судя по всему, Забияка. Я тоже улыбнулась и украдкой осмотрела свою ладонь – ту самую, в которую вцепился капитан Фа перед тем, как его ударило током. Из-под манжеты вынырнул плетеный узелками браслет. Ю Шэн-Ли сузил глаза и наклонил голову набок, став похожим на любопытную птицу.
– Защитный браслет? – тихо спросил он, рассматривая его, но не дотрагиваясь. Совсем как недавно Дитер. – Насколько я сведущ в магии монахов-отшельников, подобное плетение не используется при атаке.
– Я и не думала на браслет, – призналась я, аккуратно одергивая рукав. – Мне помог родовой кулон Адлер-Кёне.
– Тот самый? – Ю Шэн-Ли приподнял брови. – Разве он не обуглился, вобрав в себя разрушительную магию василиска?
– Он поменял структуру, – ответила я, задумчиво поглаживая себя пальцами по груди и нащупывая овальный камушек оберега. – Но он пропитан магией.
– Магией? – заинтересованно переспросил Шэн. – Вот как…
Я кивнула.
– Да. С ним я вижу, когда человек лжет, а когда говорит правду. А еще он защищает меня… – вспомнила покалывающие импульсы и поежилась. – Наверное, мне нужно научиться управлять этой силой. Вот только как?
Ю Шэн-Ли покачал головой.
– Увы, я лучше разбираюсь во внешней политике и стрельбе из мушкета, нежели в магии. Боюсь, тут ничем не смогу тебе помочь, мой юный друг.
Вспыхнувшая надежда погасла, и я вздохнула и опустила плечи.
– Конечно, – произнесла вслух, – но тогда вы, господин Ю, научите меня тому, что умеете сами?
Он помолчал, снова осматривая меня, улыбнулся одним уголком рта и ответил:
– А вы упрямы, Мар-Тин. Почти как ваш «брат», не так ли?
– О! – ответно улыбнулась я. – Про нас говорят: два сапога пара!
– В таком случае, исполните приказ, а после приходите устраиваться в шатер, – сказал Ю Шэн-Ли. – Командир Е Бо-Джинг предполагает, что Железная гвардия простоит на границе не одну неделю, у нас будет время на тренировки.
– Спасибо, господин Ю! – расцвела я, подняла ведро и как могла быстро припустила к конюшням, где уже в нетерпении скребла землю птица Пэн. К моему облегчению, здесь никого не было, даже того мальчишки, что опознал во мне «штабного». Меньше народу – меньше расспросов, с меня хватило капитана.
Напоив птицу, я оставила ведро и зашагала к одному из шатров, над которым вывесили флаг – три белых звезды на фоне дракона. Родовой герб Ю Шэн-Ли.
Внутри оказалось довольно просторно: стены утеплены войлоком, на земле постелены циновки, плотная и тяжелая занавеска отделяла мою «спальню» от отсека, который предназначался послу.
– Все, что происходит за этой занавеской – твоя собственная крепость и тайна, – сказал Ю Шэн-Ли, как только мы остались наедине. – Я не переступлю этот порог, пока ты не позволишь.
– Спасибо, милый Шэн, – я слегка обняла друга, которого впервые за прошедший день рискнула назвать по имени. – Ты всегда поддерживал нашу семью и стал для меня как сводный брат. Ты узнал что-нибудь о Дитере?
Я отстранилась и с надеждой заглянула в его лицо, но к моему разочарованию Ю Шэн-Ли поджал губы.
– Ди теперь в Фессалии, – сказал он. – А скоро направится на границу с Кентарией. Я бы хотел быть рядом с ним, но мое прошение только-только отправилось с гонцом. И мне бы не хотелось покидать тебя раньше времени, мой друг. Учитель никогда не бросит своего ученика, оставив его лишь в начале пути.
– Я знаю, – прошептала я и пожала его сухую ладонь. – И готова ждать сколько угодно! Лишь бы не случилось войны. Лишь бы Дитеру удалось остановить черных всадников…
Тут мне вспомнилось пророчество Оракула, пощелкивания ее желтых ногтей и извилистые, точно живые узоры татуировки. Тысяча глаз, внимательно глядящих в прошлое, настоящее и будущее.
Мы пообедали рисом и лепешками, запили простой водой. Потом, сославшись на усталость и получив разрешение Ю Шэн-Ли, я отправилась в свою крохотную комнатушку и легла на топчан, застеленный теплым шерстяным покрывалом.
«Дитер, – подумала я, закрывая слипающиеся глаза. – Где ты, любимый?»
И провалилась в сон.
Мне так хотелось встретиться с Дитером хотя бы там. Интересно, что скажет он? Рассердится или щелкнет по носу и проворчит: «Моя ты выдумщица!» Тогда я бы повисла бы у него на шее и прошептала: «Забери меня в плен, мой генерал!»
Но он не пришел. Не приснился ни Мейердорфский замок, ни резиденция в Альтаре. Я видела лишь белесую пустоту, густую, как туман, и куда бы ни повернулась – земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною. Над головой вращался звездный водоворот, точно кто-то размешивал небо гигантской ложкой, и метеоры горячими каплями срывались из черноты.
– Берегись Черного Зеркала… берегись… – шептал в уши глубокий голос Оракула.
В тумане почудилось движение. Я сощурилась, пытаясь рассмотреть, кто приближается ко мне: шли две фигуры, одна побольше, вторая поменьше. Фиолетовые одежды, капюшон, скрывающий лицо… Оракул О Мин-Чжу?
Она остановилась, не дойдя до меня нескольких шагов. Фигура маячила рядом как набросок углем – лица не разглядеть, лишь неясные очертания. Животное? Карлик? Или… ребенок?
– Я ошиблась, малютка-воин, – проговорила Оракул. – Глаза уже не те, слабеют… – Она откинула капюшон, и татуировки по ее лицу поползли как черви. – Портал уже открыт, черные всадники саранчой заполняют землю, а я так стара, так слаба, что слышу духов, призывающих меня в мир вечного покоя и гармонии. Но как я могу оставить мир, и так стоящий на краю бездны? Я лишь могу передать свою силу другому. Тому, кто станет сильнее меня в сотни раз, кто будет видеть и землю, и небо, кто будет заглядывать за грань Черного Зеркала, от чьего взгляда не укроется ни живой, ни мертвый, ни дух, ни призрак, ни божество.
У меня пересохло во рту. Я во все глаза смотрела, как меняется и дрожит в тумане неясная фигурка, как звезды падают, выжигая в черноте огненные дорожки.
– О ком ты говоришь? – спросила я и по привычке хватаясь за кулон. Он был обжигающе-горяч, я видела, как кружатся в тумане извилистые тени драконов-духов – не тех, который я видела в доме Ю Шэн-Ли, эти драконы были огромны и быстры, их яростные глаза сверкали в тумане, как солнца, их пасти выдыхали горячий пар.
– О той, которой надо помочь явиться в этот мир, – ответила О Мин-Чжу. – О той, чья сила должна окрепнуть. О той, кому в силах предотвратить страшное кровопролитие, и кто выбрал тебя своим хранителем, Мария.
Туман дрогнул и расступился. Я задохнулась, во все глаза глядя, как из молочной белизны выступает маленькая девочка лет пяти, одетая в простое белое платье, очаровательная, с пухлыми щечками и вздернутым носиком, с большими зелеными глазами и темными волосами, заплетенными в две косички.
– Дар всеведения передается лишь женщинам, – сказала О Мин-Чжу. – И вот мир обрел нового Оракула, Мария. Позаботься о ней. И она тоже позаботится о тебе.
Она подвела девочку ко мне и вложила ее маленькую ладошку в мою руку. Я машинально сжала ее и, улыбнувшись, спросила:
– Как тебя зовут, крошка?
– Тея, – ответила девочка и дотронулась второй рукой до моего живота.
По телу понеслась горячая вспышка. Я проснулась и села на постели, обливаясь горячим потом и бессмысленно глядя в полумрак. Голос девочки отдавалось в голове серебряным звоном, в животе пульсировало что-то теплое, невидимое глазу, совсем крохотное и живое. И я прижала ладони к коже и повторила шепотом:
– Тея…
6. Созревание
Я не рассказала Ю Шэн-Ли об этом странном сне, да вскоре и позабыла о нем: дни понеслись с пугающей быстротой, а сны, подобные этому, больше не снились.
Просыпались по побудке рано утром, вместе с Шэном я делала зарядку, потом наступало время легкого завтрака, а следом нужно было разучивать альтарские иероглифы, чтобы не перепутать «птицу» с «пулей», а «город» с «быком». Особенно досаждал мне иероглиф «доблесть».
«Внимательнее, хозяйка», – подсказывал в голове невидимый Умник. – Утолщение чернил в этой черточке легко превратит «доблесть» в «поросенка».
«А „доблестный воин“ сразу станет „поросячьим“»! – радостно подхватывал Забияка.
– Хрю! – ворчала я, вздыхала и старательно выводила зигзаги и черточки снова.
Кроме правописания приходилось ездить верхом, драться на кинжалах и стрелять по мишеням из мушкета. И если в рукопашной я оказалась не слишком умела, что налево и направо объясняла травмой спины, полученной еще до мобилизации, то стрельба получалась все лучше и лучше.
– Семь из десяти! – улыбался меня Ю Шэн-Ли. – Ты делаешь успехи.
– Рад стараться, господин Ю! – браво чеканила я и думала, что сказал бы Дитер, если бы увидел свою жену в мужской одежде, да еще и с мушкетом в руках.
В целом, жизнь в военном лагере оказалась не слишком трудной. На правах адъютанта я отстранялась от тяжелой физической работы, а варить рис или резать мясо на кухне, равно как мыть посуду и чистить конюшни мне было не привыкать. К тому же, на конюшнях я неожиданно подружилась с Ченгом – тем самым мальчиком, который первым встретился мне в лагере. Он оказался бойким и словоохотливым, про себя я звала его «сыном полка» и, пожалуй, это был единственный воин в Железной гвардии, кто относился к странному фессалийцу по-простому и без предубеждений.
– Эх, если бы у моего отца были деньги, чтобы отправить меня на обучение в академию! – всякий раз вздыхал Ченг, когда разговор заходил о будущей карьере. – Я бы стал уже лейтенантом, а не выгребал конский и птичий навоз. Но есть такие парни, как я, и такие, как ты, Мар-Тин, или Фа Дэ-Мин.
При имени капитана я морщилась, и Ченг, замечая мою гримасу, сочувственно кивал.
– Да уж, приклеился к тебе как пиявка, не отдерешь, – ворчал он. – Завидует, что раньше он был самым знатным из нас, не считая главнокомандующего. А теперь появился ты… А правда, что брат пытался убить тебя на дуэли?
– Дуэль была со старшим, – с улыбкой отвечала я. – Его тоже звали Мартиным.
– Чего только не бывает! – удивленно крутил головой Ченг. – А говорят, что василиск может лучами из глаз стрелять. Это тоже неправда?
– Нет. У Дитера обычные глаза, только иногда в них аккумулируется магия, и тогда они становятся золотыми.
– Как у дракона?
– Вроде того.
– И у него тоже вырастает чешуя и хвост?
– Ничего такого нет, – возражала я.
– И он не стреляет ядовитыми шипами изо рта?
– Кто наговорил такой ерунды? – я, наконец, хмурилась и внутренне не уставала поражаться человеческой фантазии.
Ченг пожимал плечами и отвечал, что ходят слухи.
– Словно мухи, тут и там, ходят слухи по домам, – напела я, – а беззубые старухи их разносят по умам. Поменьше слушай всякую дичь, Ченг!
Мальчишка смеялся и в шутку прыскал в меня водой из шланга. Я пищала, уворачивалась и старалась, чтобы не намокла грудь: хотя я и утягивала ее эластичным бинтом, а мешковатый мундир скрывал женские формы, всегда оставалось опасение…
Особенно, когда рядом крутился Фа Дэ-Мин.
– Восемь из десяти? – презрительно морщился он, вырастая за моей спиной как из-под земли. – Для выпускника академии могло быть и лучше.
– Приглядитесь лучше, капитан Фа! – возражала я. – Две пули попали точно в яблочко! Девять из десяти!
– Бахвальство не украшает воина, – желчно отвечал Фа Дэ-Мин.
– Но я говорю правду.
– А пустые споры делают из воина сварливую женщину.
Спорить мне действительно не хотелось, я молча заносила результаты в лист учета, забирала мушкет и брела в свой шатер, а капитан сверлил меня взглядом, потирал обожженную руку, но притрагиваться опасался. Впрочем, его опасений поуменьшилось бы, знай он, что мне ни разу не удавалось повторить этот трюк с электричеством.
«Разве я не могу управлять силой кулона?» – спрашивала я недоуменно у духов-хранителей.
«Можешь, – отвечал Умник. – Но пока сила прорывается в минуты наибольшего душевного волнения. Так работает почти вся магия, и чтобы намерено управлять ей, понадобится время и усилия».
Я понимающе кивала. В конце концов, и Дитеру потребовалось время, чтобы осознанно управлять силой василиска, иначе стоять бы мне в его саду каменной статуей.
Шла к концу третья неделя.
Ю Шэн-Ли получил весточку из Фессалии, но к моему разочарованию писал не Дитер, а министр короля, имени которого я не запомнила. Кентария и Фессалия вели переговоры, и вот уже десять дней как о черных всадниках не было ни слуху, и духу. Фессалийские воины укрепили границу, ее дважды в день объезжал лично сам генерал фон Мейердорф, разговаривал с пострадавшими крестьянами, а кентарийский ярл требовал вернуть ему спорные земли, но войну не объявлял. Обе стороны выжидали, и это ожидание тянулось бесконечно долго, дрожа натянутой струной, вот-вот готовой лопнуть.
Это ощущалось и в альтарском лагере. Офицеры ходили хмурые и напряженные, солдаты бурчали. Что уже можно было бы выдвинуться в Фессалию, иначе когда придет нужда – будет поздно. А я пыталась отвлечься от тягостных мыслей, изнуряя себя тренировками и верховой ездой и совершенно не слушая ворчливое недовольство хранителей-духов. Но так продолжалось недолго: то ли день выдался слишком жарким и душным, то ли действительно я слишком устала с утра, но после обеда, пытаясь забраться в седло, мир вдруг подернулся темной пеленой, в ушах зашумело, а ноги подкосились, сделавшись вдруг ватными. Я потеряла бы сознание, не вцепись в узду, и не будь рядом со мной вездесущего Ченга.
– Что такое, эй? – услышала я сквозь противный обложивший уши звон. – Мар-Тин! Да что с тобой?
В лицо брызнуло что-то холодное. Я всхлипнула мотнула головой и увидела перед собой бледное лицо мальчишки.
– Что-то… голова кружится. Может, солнечный удар? – слабо проговорила я. Попыталась удержаться на ногах, но слабость пригибала к земле, и больше всего на свете мне хотелось лечь. Желательно в собственную постель, а не на колкую траву.
– Еще бы не перегреться! – понимающе закивал Ченг. – Вон солнце как печет! Небесный Дракон огнем пышет как из печки, давай, провожу до шатра.
Я оперлась о его плечи и, пригибаясь под собственным весом, поплелась в лагерь. Ноги заплетались, голова гудела, к тому же как-то странно подташнивало, и я с облегчением вздохнула, когда увидела прокалывающий небо флаг с тремя звездами на фоне дракона.
– Я позову лекаря, – предложил мальчишка, втаскивая меня под тенистый полог. – Вдруг это дает знать твоя травмированная спина?
«Только не лекаря!» – встрепенулся Забияка, и я повторила за ним:
– Нет, нет! Мне уже лучше, правда! Я полчаса полежу, и все пройдет, вот увидишь!
Наверное. Смотрела с такой мольбой и испугом, что Ченг хоть и удивился моему порыву, но все же ответил:
– Хорошо, хорошо! Отдыхай. Если я увижу господина Ю, то сообщу ему, что ты перегрелся на солнце и я отвел тебя в шатер. Так?
– Так, Ченг, – улыбнулась я, падая головой на подушку, и слабо пожала его ладонь. – Ты настоящий друг! Ну, теперь беги, командир не похвалит, что ты оставил лошадей без присмотра.
Мальчишка кивнул и испарился, задернув за собой полог. Я вздохнула и закрыла глаза. Живот немного крутило, тошнота так и не отступала, и в целом состояние походило на похмелье, которое мне приходилось пережить в своей далекой студенческой жизни. Может, и вправду перегрелась на солнце? А, может, отравилась походной едой или плохо вымытыми овощами. В следующий раз надо лучше следить за тем, что тащу в рот, а еще лучше напроситься на внеочередной наряд по кухне и устроить ревизию. Заодно приготовлю что-нибудь стоящее, куда лучше пресного риса с рыбой. Чего мне не хватало в местных блюдах – так это соли. Эх, хорошо бы ее да с черным хлебушком… а еще лучше с малосольным огурчиком из банки, какие делала моя бабушка. При одной мысли об этом у меня потекли слюни, и я даже замотала головой, чтобы избавиться от слишком яркой картинки хрустящих огурчиков на блюде. Но тотчас головокружение вернулось, и я замерла, борясь с приступом. Поэтому сначала только услышала, как снова мазнул по воздуху отодвигаемый полог, потом послышались шаги по циновке, а потом только увидела склонившуюся надо мной фигуру Ю Шэн-Ли.
– Что-то случилось? – тихо спросил он, дотрагиваясь сухой ладонью до моего лба.
– Сейчас пройдет, – слабо ответила я, стараясь дышать размеренно и ровно, чтобы снизить позывы к тошноте. – Перегрелась… перегрелся на солнце, господин Ю. Или отравился.
Кажется, мои слова вовсе не убедили Шэна. Он сел на край моего топчана и покачал головой.
– Я говорил, – пониженным тоном произнес он, – что в армии будет нелегко. И это только начало, мой друг. Что будет, когда мы выдвинемся в поход?
– Справлюсь, – сквозь зубы возразила я. – Всего лишь недомогание! Пустяки!
– Уверена? – прошептал Ю Шэн-Ли, сделав акцент на окончании слова. Я вздрогнула и подняла на альтарца непонимающий взгляд. Он не называл меня женским именем даже наедине. Почему же теперь?
«А ты не понимаешь?» – хмыкнул Забияка.
– Нет! – выдохнула я и только потом поняла, что Шэн воспринял мои слова как ответ на свой вопрос.
– Есть ли у тебя головокружение, слабость? – спросил он и сразу стал похож на заботливого семейного врача. – Может, тошнота?
– Немного, – кивнула я.
– А как у тебя проходит женский цикл?
Уж к чему-чему, но к этому вопросу я оказалась не готова! Однако же поняла, чем вызвано беспокойство: в некоторые дни прикидываться мужчиной будет особенно трудно.
– Думаешь, слабость вызвана этим? – я покачала головой. – Нет, Шэн. У меня еще нет…
И запнулась. Мысль понеслась галопом, и я едва могла угнаться за ней. Действительно, когда должны были начаться женские дни? Неделя назад? Две? Да, наверное, две… Здесь время летело так быстро, а дни были так похожи друг на друга, что я потеряла им счет.
– Задержка? – все так же тихо спросил Ю Шэн-Ли.
Живот опалило огнем. Я вспомнила, как в том сне маленькая девочка положила ладонь на мой живот и произнесла имя – Тея.
Будущая Оракул, которая выбрала хранителем меня.
Ребенок, способный остановить войну.
Духи, пробудившиеся сразу после последней совместной ночи с Дитером…
«А ты не слишком догадлива, хозяйка», – насмешливо заметил Забияка.
«Люди иногда бывают крайне беспечны, – поддакнул Умник. – Конечно, мы проснулись не просто так».
– Я созрела, – прошептала я. – Созрела и наполнилась силой. Так вы сказали тогда…
«В яблочко!» – воскликнул Забияка.
«В самое зернышко!» – подхватил Умник.
– Я беременна, – ошарашенно произнесла я и подняла на альтарца глаза. – Я жду ребенка, Шэн! Нашего с Дитером ребенка!
Перевернулся ли в этот момент мир? Не знаю, скорее, перевернулось что-то во мне. Нахлынуло теплой волной, обдало радостью, закружило в дурманящем водовороте.
«Спокойнее, госпожа! – предупредительно шепнул Умник. – Вам теперь нужно меньше волноваться!»
Я заулыбалась. Ах, если бы рядом был Дитер! Я бы так хотела сказать это ему в глаза! Увидеть, как загораются в его зрачках золотистые огоньки, утонуть в нежных объятиях…
Но так вышло, что самую важную новость я сказала не любимому человеку, а другу семьи, в военном лагере, где прожила почти три недели, переодевшись мужчиной. И вслед за радостью пришла грусть, а вслед за грустью – тревога.
– Тебе надо вернуться, – сказал Шэн, возвращая меня на землю. Я вздрогнула, хотя именно этих слов и нужно было ожидать. Приложила ладонь к животу, убеждая себя, что это мне чудится, но все равно чувствуя теплую пульсацию. Мой малыш…
– Куда? – спросила я и умолкла.
А действительно, куда мне возвращаться?
Мой настоящий дом остался далеко-далеко, за гранью Черного Зеркала. Теперь мое место рядом с Дитером, но и он уехал. А я, как жена декабриста, последовала за ним. Ни в Мейердорфском замке, ни в альтарском поместье не будет покоя, если туда нагрянут черные всадники. Да и слишком одиноко и пусто будет там без мужа.
– Вернешься в Альтар, – ответил Ю Шэн-Ли. – Мэри-Он, все стало гораздо серьезнее. Это уже не игра. Если ты ждешь ребенка, тебе сегодня же надо уехать домой, в резиденцию. Я не могу подвергать тебя такой опасности.
– Поэтому готов подвергнуть опасности еще большей? – невесело усмехнулась я. Ю Шэн-Ли непонимающе воззрился на меня и я села на постели, взъерошив остриженный затылок.
– В резиденции безопасней, – начал говорить альтарец, но я упрямо мотнула головой.
– Разве? Я никого там не знаю, Шэн. Мои служанки такие же чужачки, как я сама. После отъезда Дитера ты единственный человек, кто мог мне помочь. Я буду там одна, совсем одна! Со своими мыслями, с тяжестью на сердце. Здесь мне спокойнее, Шэн. Рядом с тобой мне кажется, я все преодолею! А скоро увижу и Дитера… я чувствую, что так будет! Здесь есть лекари. Здесь я под присмотром все двадцать четыре часа в сутки! Подумай сам!
Ю Шэн-Ли молчал, между бровями темнела привычная вертикальная складка.
– Если начнется война, – продолжила я, – если почувствую, что мне и ребенку грозит опасность, я сама уеду в тыл. А пока – рядом с тобой мне спокойней и безопаснее. Кто защитит меня там, на чужбине? А здесь… помнишь, как я узнала тайны фессалийской королевы? Я прикинулась ее служанкой! И могла без опасения мелькать перед ее носом. Так и сейчас, будучи воином Железной гвардии, я наиболее защищена от врагов. К тому же, – тут мой голос окреп, – мне не нужно лезть на передовую, пока я твой адъютант, господин Ю. Мальчик с травмированной спиной, штабная крыса…
– И весьма хитрая в придачу, – со слабой улыбкой заметил Ю Шэн-Ли. Я воспрянула духом и добавила:
– К тому же, я могу приносить пользу! Даже будучи беременной, смогу писать и доставлять куда нужно приказы, убираться на кухне и даже стрелять. Восемь из десяти, Шэн! А скоро будет и все десять. И потом, – я вздохнула и покрутила браслет на запястье, трогая крохотные узелки, – Оракул предсказала, что мой малыш… наш с Дитером ребенок положит конец войне.
– Так сказала Оракул? – переспросил Ю Шэн-Ли, оживая. В его глазах загорелся интерес.
– Да. Вот на этот браслет, – я протянула руку, – завязан заговор на моего ребенка. Я не должна снимать его, пока не рожу. И я не знаю, как это произойдет, но малютка положит конец кровопролитию. Так сказала мудрая О Мин-Чжу.
– О Мин-Чжу, – эхом повторил Шэн и как-то странно посмотрел на меня. – Ты все-таки видела ее?
– Да, – кивнула я, решив, что нет смысла подробно рассказывать Шэну о том, что произошло в императорском саду.
– Тогда ты удостоилась великой чести, – тихо ответил Ю Шэн-Ли. – Возможно, была последней, кто видел ее воочию. Тысячеглазая провидица скончалась несколько дней назад.
– Как?! – воскликнула я и замерла, прижав ладони к груди. Сердце тревожно колотилось, и мне казалось, что бьется не одно сердце, а два.
«Оракул сказала, что передала силу, – пронеслось в голове. – Неужели она являлась ко мне уже…»
«Духом, – подтвердил Умник. – Да, хозяйка».
– Значит, – прошептала я, – она приходила не только проститься, но и передать силу.
Вздохнула и снова погладила живот. Было немного страшно, и я ждала, что ответит мне Ю Шэн-Ли. Но он почему-то молчал, задумчивый и серьезный, как статуя в императорском саду. Я ждала. И ждал, казалось, сам воздух, застыв вокруг плотным коконом, не пропускающим звуки внешнего мира.
Но вот в воздухе прошла рябь. Полог шатра качнулся, я сразу же прикрылась покрывалом, а Ю Шэн-Ли приподнялся, загородив меня спиной. Я услышала только, как кто-то позвал моего друга:
– Господин Ю! Приказ главнокомандущего!
– Говори, – позволил Ю Шэн-Ли.
– Приказано сворачивать лагерь и завтра на восходе солнца выдвинуться в Фессалию!
Вот оно! Внутри меня все сжалось, я скомкала одеяло и сидела, не шевелясь, пока солдат не покинул шатра, а Ю Шэн-Ли не повернул ко мне лицо с нахмуренными бровями.
– Слышал? – спросил он. – Армия выдвигается в поход завтра.
Я испуганно кивнула. В висках стучала одна мысль: «Отправит… отправит назад»
Но что мне сказать еще? Я сделала, что могла. Неужели этого не достаточно? Отчаяние билось в грудную клетку, как приливная волна, рубашка намокла от пота.
– Волнуешься? – снова спросил Ю Шэн-Ли.
Я опять кивнула, не понимая, куда клонит посол.
– В твоем положении не нужно волноваться, – сказал он. – Если слабость прошла, то собирайся.
– Куда, господин Ю? – пискнула я, поднимая наполненные отчаянием глаза. – Обратно в провинцию Фенг?
– До провинции Фенг два дня пути, – хмыкнул Ю Шэн-Ли. – Или ты думаешь, что главнокомандущий Е Бо-Джинг пожертвует ради какого-то адъютанта своей ездовой птицей?
Я растерянно молчала, не зная, что сказать. Драконы-духи тоже затаились и только изредка возились в кулоне, отчего по плечам разбегались мурашки.
– К тому же, – продолжил Шэн, – я нужен здесь, и одну тебя не отпущу. Поэтому нравится мне это или нет, но ты права. В армии рядом со мной ты в безопасности.
– Господин Ю! – задыхаясь, проговорила я, не веря своим ушам. – Но это значит, что…
– Кто я такой, чтобы противиться воле духов и пророчеству Оракула? – Ю Шэн-Ли пожал плечами. – Надо собрать вещи и хорошенько отоспаться перед походом.
– Шэн! – я радостно взвизгнула, сияя, как начищенный медяк. – То есть господин Ю! Если бы вы знали, как я счастлива! То есть счастлив…
Тут я подскочила и кинулась Шэну на шею, не в силах сдержать порыв. Альтарец сухо засмеялся, хлопая меня по плечам и спине.
– Ну, ну, довольно! – проговорил он, мягко отстраняя меня. – Не хватало еще, чтобы это увидели солдаты, тогда нам обоим придется объясняться перед суровым Бо-Джингом. Знаю, я еще пожалею об этом, но лучше довезти тебя до Ди и сдать из рук в руки.
– Спасибо! – радостно откликнулась я. – Благодарю вас, господин Ю!
– Тогда принеси бумагу и перо, адъютант Мар-Тин, – строго сказал Ю Шэн-Ли. – Нужно отправить в Фессалию депешу.
Мне снова пришлось вспоминать альтарские иероглифы, и хотя я писала фессалийскому министру о том, что армия союзника выдвигается в поход, мои мысли были далеко-далеко, уже там, на границе Фессалии и Кентарии, рядом с Дитером.
– Ты справишься, любимый, – шептала я, старательно выводя знаки. – А потом мы будем вместе… ты, я и наша доченька.
Интересно, обрадуется ли Дитер девочке? Конечно, любой мужчина мечтает о наследнике, но не в любой семье рождается Оракул. Насколько этот дар тяжел? Тяжелее, чем проклятие василиска? Я вспоминала разрисованное глазами лицо провидицы О Мин-Чжу и сжималась от неясной тревоги…
Наверное, поэтому и сны в ночь перед походом были запутанны и странны.
Я видела Тею.
Она стояла посреди пшеничного поля, тоненькая и хрупкая, как колосок. Ветер едва колыхал ее белое платье и темные косички. Над ее головой вращалось Черное Зеркало, но звезды больше не срывались с неба, они горели, как острые бутылочные осколки. Тея показывала рукой куда-то в сторону и, повернувшись, я увидела, как на горизонте сгущается тьма, изредка пронизываемая огненными сполохами.
Мне хотелось закричать, позвать мою девочку, но она повернулась и пошла, раздвигая колосья, прямо навстречу сгущающейся тьме. Такая маленькая, такая хрупкая. А впереди бушевала буря – искрила молниями, густела, надвигалась неумолимо, как цунами. Мне хотелось побежать за моей малышкой, догнать, оградить от всех опасностей этого мира! Но ноги тонули в вязкой жиже, а Тея все удалялась, и вот уже тучи перед ней обретали очертания и формы, и вот уже неслись на черных скакунах черные всадники, как стаи саранчи. И имя им было Легион!
– Тея! – закричала я, пытаясь вырваться из трясины.
И проснулась, обливаясь потом.
От слабости дрожали мышцы, меня мутило, накатывала тошнота. Наспех обернувшись простыней, я выскочила из шатра и согнулась в позыве рвоты. В ушах все еще стоял мой собственный крик, а белые флаги развевались как оборки на платье Теи.
Мимо пробежал солдат, лишь раз покосившись на меня, но не задержавшись надолго. У других шатров тоже колдовали люди: сворачивали пестрые ткани, спускали флаги, седлали коней и грузили припасы на повозки. То здесь, то там металась юркая фигурка конюха Ченга, и к моей радости капитана Фа нигде не было видно. Прокашлявшись и утерев выступившие слезы, я вернулась в шатер, где меня уже встречал Ю Шэн-Ли. Скользнув по мне взглядом, он спокойно осведомился:
