Текст книги "Деловой роман"

Автор книги: Пола Сангер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

6

Все когда-нибудь заканчивается, даже пытка не может продолжаться вечно. Другое дело, что за одной пыткой может последовать другая. Именно об этом думала Шеннон, поднимаясь вместе с Фрэнсисом в номер для новобрачных, любезно предоставленный в их распоряжение управляющим отелем.

– Надеюсь, мистер Альмейда ошибся и номер уже занят. В конце концов мы же не единственные новобрачные во всем городе!

– Было бы невежливо забрать вещи и улизнуть, – заметил Фрэнсис. – Управляющий сделал нам подарок, руководствуясь самыми лучшими побуждениями.

Шеннон кивнула.

– Мистер Альмейда не просто управляющий, но и один из наших клиентов. В прошлом году мы построили для него дом в пригороде, и, насколько мне известно, он подумывает о еще одном, для своего сына.

– Кроме того, управляющий отелем это еще и своеобразный рекламный агент, не так ли? В любом случае с такими людьми лучше поддерживать хорошие отношения.

– Вот именно. Принципы бизнеса везде одинаковы, что в Хьюстоне, что в Детройте.

Лифт остановился, и они вышли на площадку с одной-единственной дверью.

Фрэнсис вопросительно посмотрел на Шеннон.

– Позвони, – сказала она.

Он нажал на кнопку звонка. Никто не отозвался.

– Похоже, нам повезло. – Фрэнсис достал из кармана ключ и открыл дверь. – Прошу.

Шеннон вошла и осмотрелась. Проектируя этот номер, архитектор исходил из того, что постояльцы вряд ли будут избегать друг друга, скорее предпочтут держаться как можно ближе. В общем номер представлял собой одну большую комнату, разделенную колоннами и перегородками на несколько функциональных зон. Большую часть площади занимало то, что можно было условно назвать гостиной – здесь стоял диван и телевизор на низкой тумбочке. Дальше, за раздвижной перегородкой, располагалась громадная кровать. Другой кровати, разумеется, не было, но Шеннон обрадовало хотя бы отсутствие балдахина с идиотскими рюшечками. Справа, за приоткрытой дверью, виднелся край ослепительно белой ванны.

Была здесь и кухонька, такая миниатюрная, что хозяйничать в ней мог бы разве что ребенок.

– Да, похоже, те, кто здесь останавливаются, не утруждают себя готовкой, – сказала Шеннон, с опозданием осознав, что ее реплика провоцирует совершенно очевидный ответ: конечно нет, у них другие аппетиты. Она замерла, ожидая, как отреагирует Фрэнсис.

Он, однако, предпочел не развивать тему.

– Что ж, не так уж и плохо. Мне приходилось довольствоваться апартаментами поскромнее. По крайней мере, номер, в котором я жил последнюю неделю…

– Но ты жил один, – перебила его Шеннон и поняла, что язык снова подвел ее. – Нет, я вовсе не собираюсь выяснять, жил ли ты один или с кем-то, это не мое дело, даже если ты менял подружек каждый день… – Она покраснела и отвернулась. – Извини, я несу какую-то чушь.

Фрэнсис задумчиво посмотрел на нее.

– Вообще-то менять подружек каждый день не в моих правилах, но, согласись, в чужом городе чувствуешь себя очень одиноким. Впрочем, я не настолько тщеславен, чтобы вести счет своим победам.

– В это трудно поверить, – в тон ему ответила Шеннон. – По-моему, мужчины так же гордятся успехами на этом поприще, как павлин хвостом. – Она подняла руку, предупреждая его попытку возразить. – Но ты вовсе не обязан передо мной отчитываться, и я не собираюсь копаться в твоем прошлом. Мне нет до этого никакого дела.

Конечно, говорить можно что угодно, и Шеннон понимала, что ее маленькая ложь неубедительна. Разумеется, у Фрэнсиса есть прошлое, но до сих пор они старательно избегали вопросов, имеющих хоть какое-то отношение к личной жизни каждого из них. Шеннон твердо знала одно: ее муж не глыба льда и целоваться учился не по книгам.

Наблюдая за ним на протяжении недели, Шеннон все больше удивлялась тому, что при знакомстве нашла своего будущего супруга всего лишь симпатичным. Теперь она знала его лучше и могла оценить по достоинству. Итак, каков он, избранник ее отца? Красивый, талантливый, амбициозный, решительный, с чувством юмора. И, конечно, надежный.

Только идиотка могла бы поверить, что в его прошлом не было женщин.

Или одной – особенной, любимой.

Мысль о том, что у Фрэнсиса была женщина, вызвала у Шеннон приступ беспричинной ревности. Лучше бы если их было много. Но в любом случае он отказался от всего ради Шеннон, точнее ради представившейся возможности без особого труда подняться сразу на несколько ступенек по лестнице успеха. Выбирая между любовью и карьерой, Фрэнсис предпочел второе.

Впрочем, никаких доказательств существования соперницы у Шеннон не имелось, а потому и изводить себя предположениями не было смысла. Они оба начали с чистого листа. Подведя под прошлым жирную черту. Все. Точка. Проехали.

Ах, если бы все было так просто…

Хорош подарок, мрачно думал Фрэнсис, делая вид, что для него нет ничего важнее, чем судьбы героев мыльной оперы. Провести уик-энд в номере для новобрачных, деля его ограниченное пространство с женщиной, которая вот уже час не находит себе места!

Интересно, из-за чего она так нервничает? Боится, что ее новоявленный муж потребует исполнения супружеского долга? Опасается, что под личиной джентльмена скрывается похотливый насильник?

Ладно, если ей так нравится измерять расстояние от стены до стены, что ее личное дело. Но раз уж им предстоит провести здесь двое суток, то следует, по крайней мере, позаботиться о том, чтобы получить от этого хоть какое-то удовольствие.

Фрэнсис поднялся с дивана, выключил телевизор и подошел к встроенному шкафу. Вот оно что! Надо же быть таким тупым, чтобы не догадаться, отчего Шеннон такая раздражительная. Внутри шкаф был разделен на две половины. Справа висели его костюмы, рубашки, брюки. Слева болтались всего две вешалки – на одной юбка, на другой – полосатая блузка. Одежда, в которой Шеннон приехала в отель. Значит, ей и переодеться не во что.

– Послушай, думаю, тебе будет удобнее, если ты снимешь этот чудесный костюм, – сказал Фрэнсис.

Она остановилась посреди комнаты.

– Что ты предлагаешь взамен? – Голос Шеннон прозвучал настороженно.

– Черт возьми, я предлагаю тебе пижаму, а не стриптиз. – Выдвинув несколько ящиков, Фрэнсис нашел то, что искал, и, не оглядываясь, бросил вещи через плечо. – Хочешь – надевай, не хочешь – не надевай. Мне все равно. Лично я собираюсь переодеться, а потом и ты можешь сделать то же самое. В ванной. Я даже не стану возражать, если ты решишь провести там всю ночь.

За спиной послышался шорох и удивленное:

– Но они же…

Боже, неужели так трудно не сообразить!

– Да, они новые. Я подумал, что если уж мы будем жить под одной крышей, то лучше не полагаться на мой запас, а приобрести кое-что дополнительно.

Шеннон покраснела. Как легко это у нее получается, отметил Фрэнсис, наверное, слишком чувствительная кожа. Да, в таком случае солнце для нее то же самое, что кипяток для рака.

– Спасибо, – тихо сказала Шеннон.

Фрэнсис надел спортивные брюки и футболки и уже убирал в шкаф костюм, когда услышал, как щелкнул замок ванной. Заперлась, может быть, и не выйдет. Он покачал головой. Черт возьми, за кого принимает его эта женщина?! А если ему понадобится в ванную? Что же теперь, дверь ломать? Хотя если мужчина захочет чего-то, то хлипкий замок не преграда.

Он снова устроился на диване перед выключенным телевизором. Прекрасное занятие для мужчины, несколько часов назад связавшего себя узами брака. Пожалуй, стоило захватить из офиса парочку проектов и поработать над ними.

В дверь постучали.

– Кто там? – недовольно буркнул Фрэнсис.

– Пакет для миссис Берджесс.

Для миссис Берджесс. Да, к этому будет не так-то легко привыкнуть.

Фрэнсис открыл дверь, впуская в номер мальчика-рассыльного с большой плоской коробкой. Фрэнсис потянулся за бумажником, но вспомнил, что оставил его в костюме. Пока он ходил к шкафу и рылся в карманах, посыльный ушел.

Наверное, обслуге дают особые указания насчет номеров для новобрачных, подумал Фрэнсис. С другой стороны, странно, что паренек даже не стал ждать чаевых.

Что же в коробке? Фрэнсис взял ее в руки. Довольно легкая. Обернута мягкой тисненной бумагой, напоминающей на ощупь бархат.

Фрэнсис сунул коробку под мышку и, подойдя к двери ванной, постучал.

– Тебе посылка.

Тишина. Он прислушался – ни звука. Интересно, уж не уснула ли Шеннон прямо в ванне?

– Шеннон? Тебе принесли какую-то коробку.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – отозвалась она раздраженно. – Я не жду никаких посылок.

– Тем не менее ее принесли. Мое дело сообщить. – Фрэнсис посмотрел на скромный золотистый ярлычок в углу коробки. – Здесь написано «Коттон Клаб».

– О черт!.. – взвыла Шеннон, и через пару секунд дверь открылась.

Она явно успела принять ванну – в воздухе стоял запах душистого мыла, а на мочке уха Шеннон еще не высохла пена. На Шеннон был пушистый розовый банный халат: другой такой же, но темно-синий, висел на крючке слева от двери. Одевалась она в спешке, а потому взгляду Фрэнсиса открылась молочно-белая ложбинка между грудей.

Стараясь не смотреть на соблазнительную впадинку, Фрэнсис протянул Шеннон коробку, но она не спешила ее принимать.

– Что это? И от кого? – спросила она, глядя на Фрэнсиса с нескрываемым подозрением.

– Понятия не имею.

Шеннон взяла коробку, развязала голубую ленточку, сорвала бумагу и осторожно подняла крышку. То, что находилось в коробке, скрывалось под несколькими слоями тончайшей папиросной бумаги. Сверху лежал конверт. Шеннон открыла его и достала карточку.

– О, теперь все ясно. – В ее голосе явственно прозвучало облегчение. – Я так и думала. Это от сотрудниц «Сазерленд Билдинг». Очень мило, но… – Она положила карточку в конверт, конверт в коробку и выжидающе посмотрела на Фрэнсиса. – Что-нибудь еще?

Джентльмен понял бы намек и, извинившись, закрыл дверь, но любопытство оказалось сильнее воспитания.

– Ты даже не хочешь посмотреть, что там? – спросил Фрэнсис.

Шеннон равнодушно пожала плечами.

– Мне не надо смотреть. Я так знаю. Ты, похоже, нечасто бываешь в магазинах дамского белья, иначе не спрашивал бы.

– Не делай поспешных выводов. Разумеется, мне прекрасно известно, что «Коттон Клаб» это марка сексуального женского белья, но, по-моему, твои подруги хотели бы, чтобы мы оценили их подарок вместе. Хотя, – с задумчивым видом добавил он, – можно сказать, что мы не успели рассмотреть. Я имею в виду, что молодоженам обычно не требуются дополнительные возбудители вроде…

Шеннон не дослушала.

– Ну, если ты настаиваешь.

Она развернула папиросную бумагу и извлекла нечто тонкое, полупрозрачное и кружевное, напоминающее паутинку и просвечивающее насквозь.

Воображение Фрэнсиса услужливо нарисовало картину – Шеннон в кружевном облачении, ничего не скрывающем и все подчеркивающем. Да, в мире есть штучки посильнее динамита.

Наверное, на его лице что-то отразилось, потому что Шеннон вдруг нахмурилась и сердито бросила:

– О, перестань, это всего лишь ночная сорочка.

Ночная сорочка? Да она свихнулась!

– Красивая вещица, но совершенно непрактичная, – продолжала Шеннон, и ее голос доносился до слуха Фрэнсиса будто издалека. – В ней же запросто замерзнешь.

Фрэнсис подумал, что такой вариант крайне маловероятен хотя бы потому, что любой оказавшийся рядом с Шеннон мужчина постарается согреть замерзающую бедняжку.

– Какая глупость покупать такие никчемные вещи, – продолжала Шеннон. – Все равно что выбрасывать деньги на ветер. К чему столько дорогущих кружев? Ты согласен? Эй, Фрэнсис? Что с тобой?

– Да, – с трудом выдавил он, – полностью согласен. Деньги на ветер. Уж лучше купить стеганое одеяло.

Шеннон небрежно скомкала сорочку и сунула ее в коробку.

– Ну… спасибо, что принес.

Только теперь до Фрэнсиса дошло, что он все еще стоит у двери, заслоняя проход. Он поспешно отступил и побрел к дивану. Должно быть, в ванной было чересчур душно, потому что на лбу у него выступил пот, в висках застучало.

И все же кое в чем Шеннон была права. Сотрудницы «Сазерленд Билдинг» определенно потратились зря. На кой черт нужны соблазнительные штучки женщине, изображающей из себя ледник?!

Хотя неделю назад, встречая его в аэропорту, она вела себя совсем иначе и уж никак не напоминала ледышку. Теперь же, после того как их объявили мужем и женой… В чем дело? Может быть, он допустил ошибку на самой церемонии? Сначала у Фрэнсиса и в мыслях не было ничего, кроме обычного, ничего не значащего, формального поцелуя. Но едва его губы коснулись губ Шеннон, как с ним что-то случилось, любопытство, словно разжавшаяся пружина, толкнуло его вперед: давай, приятель, выясни, не найдется ли в этом леднике парочки трещин.

Боже, да если бы он рискнул провести такой эксперимент в более уединенном месте, наверняка схлопотал бы по физиономии.

Что ж, любопытство осталось неудовлетворенным, вопрос без ответа. Шеннон почти не ответила на его поцелуй. Почти. Что-то все-таки всколыхнулось в ней, и это что-то заинтриговало Фрэнсиса. Сколько ни дуй на зеркало, оно останется бездушным стеклом, а вот мелкая рябь, пробившаяся на глади озера, указывает на возможность бури. Так что же это было – отклик желания или игра на публику?

Шеннон вышла из ванной. Нескольких минут ей вполне хватило, чтобы вытереть пену с мочки уха и поплотнее укутаться в халат, который в отличие от сорочки не обладал прозрачностью паутины.

Подойдя к сидевшему на диване Фрэнсису, она пожаловалась:

– Так устала, что ноги не держат. – И попыталась – без особого успеха – подавить зевок.

– Тебе помочь?

– Нет-нет, не надо.

Фрэнсис вздохнул. Черт бы побрал мужское воображение! Женщина может завернуться в халат, скрыть лицо под чадрой, напялить на себя водолазный скафандр, но, если мужчина видел хотя бы кончик мизинца, воображение без труда дорисует ему остальное.

Сейчас Фрэнсис смотрел на ее губы. Они были прекрасны и не нуждались в помаде, чтобы пробуждать не самые благопристойные желания.

Шеннон снова подавила зевок.

– Пожалуй, самое время ложиться спать. Предлагаю бросить монетку и загадать, кто располагается на кровати, а кто довольствуется диваном.

Фрэнсис усмехнулся.

– А не лучше ли сыграть в карты? Хотя здесь вряд ли найдется колода.

– Позвони портье. Впрочем, нет. В отеле еще месяц будут рассказывать о новобрачных, не придумавших ничего лучше, как убивать время игрой в карты.

– Можно объяснить, – предложил Фрэнсис, – что мы собираемся играть на раздевание.

– Нет, у меня идея получше. Диван – короче кровати, поэтому кровать достанется тебе; на диване ты и ноги не вытянешь. Пожалуйста, не спорь. И окажи мне любезность, помоги расстегнуть эту дурацкую заколку. У меня ничего не получается. – Шеннон провела рукой по волосам.

– О'кей.

Она опустилась рядом с ним на диван, неестественно выпрямив спину. Что может быть проще, чем расстегнуть заколку, подумал Фрэнсис, но уже через несколько секунд понял, что переоценил свои возможности. Его пальцы словно утратили присущую им ловкость. Может быть, на него подействовал исходящий от Шеннон аромат лилий или соблазнительный изгиб ее шеи? Ему захотелось прижаться к этой нежной, с матовым оттенком коже, вдохнуть ее запах, обнять за плечи, почувствовать упругую податливость женского тела…

Стоп, приказал он себе. Подумай о чем-то другом.

– Жаль все-таки, что ты заупрямилась, и мы не заказали свадебный торт. Я бы с удовольствием съел кусочек-другой.

Заколка наконец поддалась и упала на ладонь Фрэнсиса. Шеннон тряхнула головой и повернулась к нему лицом.

– Спасибо, – сказала она и улыбнулась.

– Не за что, – пробормотал Фрэнсис и отвел взгляд, подумав о том, насколько опаснее становится женщина, когда улыбается.

Шеннон знала, что не может позволить себе крепкий, глубокий сон. Именно поэтому она и предложила Фрэнсису лечь на кровати, понимая, что лишает себя привычного комфорта. Однако усталость, как физическая, так и психологическая, взяла верх над волей. Несколько минут Шеннон еще пыталась следить за развитием сюжета какого-то фильма, но потом стала проваливаться в дрему. Она смутно помнила, как Фрэнсис положил ее ноги на диван, как набросил на нее одеяло, и наступила темнота.

Ее разбудили солнечные лучи. Шеннон открыла глаза, повернула голову, чтобы взглянуть на часы, скривилась от боли в затекшей шее и… увидела Фрэнсиса.

Он спал, скрючившись в углу дивана, положив голову на спинку и удерживая на коленях ее ноги. Шеннон посмотрела на телевизор – выключен. Значит, Фрэнсис все же вставал, а не уснул, пытаясь досмотреть фильм. Тогда в чем дело? Почему он не лег на широкую роскошную кровать, а предпочел угол дивана? Может быть, ему стало плохо?

Шеннон попыталась подняться, не потревожив Фрэнсиса, но стоило ей пошевелиться, как он открыл глаза.

– Почему ты не лег на кровать? Только не рассказывай мне о джентльменах, которые не могут позволить, чтобы женщина спала в худших условиях.

Он потянулся и зевнул.

– Ладно, если ты не желаешь слушать правду, я промолчу.

– Но мы же договорились, что я останусь на диване. Зачем обрекать себя на неудобство, если лучше от этого никому не станет? Извини, но мне не понятна твоя логика.

Фрэнсис пожал плечами.

– Мне было бы не по себе, если бы я оставил тебя здесь, а сам нежился на кровати. – Он встал, расправил плечи и помассировал шею. – Ну, жена, что у нас на завтрак?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– А у кого же еще? Тебе не нравится, когда я разыгрываю из себя джентльмена. Может быть, я буду симпатичен в роли мужа-деспота. Как ты относишься к мужскому шовинизму?

– Ну уж нет! Впрочем, ладно, сдаюсь. Где-то на столике валялось меню, посмотри, пожалуйста. Я закажу завтрак в номер. Чем ты хочешь заняться сегодня? – Шеннон замялась. – Я хочу сказать, что у нас впереди целый день. Надо же как-то убить время…

Фрэнсис сделал вид, что не заметил нечаянной двусмысленности ее вопроса.

– Мне ничего не остается, как положиться на твой выбор.

– Может быть, родео, а?

– Нет, спасибо, меня вполне удовлетворит стрельба в тире. – Фрэнсис открыл меню. – Что будешь на завтрак?

– Кофе.

– Кофе и…

– Больше ничего. Я ничего не ем на завтрак.

– Теперь понятно, почему ты такая раздражительная по утрам.

– Если я сейчас кажусь тебе раздражительной, то не попадайся мне под руку, когда я опаздываю на работу.

– Постараюсь запомнить. – Он сел на подлокотник кресла и подтянул к себе телефон. – Алло, обслуживание номеров?

Шеннон поправила полы халата, затянула пояс и отнесла подушку с дивана на кровать. Фрэнсис уже положил одеяло и расстелил покрывало, но она стянула их наполовину и дернула за угол простыни.

– Что ты делаешь?

– Разве непонятно? Надо же создать впечатление, что на кровати спали. – Шеннон отступила на шаг и критически осмотрела результат своих усилий. – Ну как, похоже?

Фрэнсис подошел к ней.

– Не очень-то убедительно.

– Пожалуй, но, боюсь…

Шеннон не успела закончить предложение, потому что Фрэнсис сорвал одеяло, швырнул его на пол, подхватил ее и бросил на середину кровати.

Шеннон взвизгнула, но, прежде чем ей удалось что-то сделать, Фрэнсис и сам прыгнул на кровать, перекатился пару раз туда-сюда, смял подушку, но и при этом умудрился ни разу не задеть Шеннон. Потом он улегся рядом с ней и, опершись на локоть, безмятежно спросил:

– Ну как? Теперь лучше?

Она лишь закатила глаза.

– В чем дело, милая? Решила, что во мне проснулся зверь?

Шеннон не знала, чего ей хочется больше: влепить ему пощечину или рассмеяться.

– В следующий раз, когда тебе понадобится смять постель, ты только позови. – Фрэнсис легко спрыгнул с кровати. – Я в ванную.

Оставшись одна, Шеннон поднялась и подошла к шкафу, где висела ее одежда.

Через пять минут Фрэнсис освободил ванную.

Стоя под душем, Шеннон думала о том, что ведет себя глупо, что, если так будет продолжаться, она либо умрет от разрыва сердца, либо подаст на развод. Что это со мной? Почему я так нервничаю? Надо успокоиться, взять себя в руки и не сходить с ума от каждой мелочи.

Когда она вышла из ванной, Фрэнсис сидел на диване с утренней газетой, а рядом стоял сервировочный столик, уставленный судками, тарелками и бутылками. Яичница, жареный картофель, бекон, вафли, фрукты, кофе и бутылка шампанского.

Шеннон застыла как вкопанная.

– Ты все это заказал? Для кого?

Фрэнсис сложил газету.

– Вообще-то я здесь ни при чем. Как мне объяснили, это стандартный завтрак, который подается в номер для новобрачных. Официант просто прикатил тележку и ушел.

– Он ничего не перепутал? Еды здесь хватит на двух-трех тяжелоатлетов. Ты уверен, что это все нам?

– Абсолютно уверен.

– Почему?

– Спортсмены не пьют шампанское по утрам.

Шеннон налила себе чашку кофе.

– Боже, так едят только какие-нибудь дикари. По-моему, после такого завтрака из-за стола уже не встанешь.

– Не стану тебя разубеждать, боюсь попасть в категорию дикарей. Скажу только, что не стал бы называть это завтраком, ведь скоро уже полдень. Давай считать, что у нас просто ранний ланч. – Фрэнсис взял бутылку шампанского из наполненного колотым льдом ведерка, вытер ее салфеткой, ловко извлек пробку и подал Шеннон высокий бокал с витой ножкой. – Надеюсь, ты не возражаешь?

– Многообещающее начало супружеской жизни, – пробормотала она, но отказываться не стала.

Они чокнулись и выпили, после чего у Шеннон пробудился аппетит. Вафли таяли во рту, а не съесть манго и гроздь винограда было просто невозможно.

– Итак, твои предложения на сегодня, – напомнил Фрэнсис.

Шеннон кивнула, но ответила лишь после того, как прожевала ломтик сыра.

– Отец хотел, чтобы я показала тебе город. Почему бы не сегодня? – Она была готова на что угодно, лишь бы выбраться из номера. – И мне надо купить что-нибудь из одежды.

– Насыщенная программа, – заметил Фрэнсис, наливая шампанское в бокалы. – А поэтому нам необходимо как следует заправиться. Если хочешь, я поделюсь с тобой газетой. Не могу есть, если нечего почитать.

Шеннон хотела отказаться, но потом передумала. Все действительно выглядело аппетитно, а газета позволяла хотя бы избавиться от необходимости поддерживать разговор. В конце концов чтение за завтраком не входит в перечень смертных грехов.

Уже через час Фрэнсису начало казаться, что Шеннон специально составила программу экскурсии таким образом, чтобы познакомить его не столько с достопримечательностями города, сколько со своими друзьями.

В галерее современного искусства они с четверть часа провели в компании приятельницы Шеннон, долго и занудно объяснявшей, в чем кроются причины упадка модернизма.

– Кое в чем она права, – заметил Фрэнсис, когда они наконец «потеряли» зануду в одном из залов. – Проблема современной архитектуры в том, что модернизм практически умер, а черты нового стиля еще не определились.

– Предлагаешь подождать?

– Я бы так и сделал, но клиенты ждать не будут.

Они прогулялись по парку и, устав, забрели в полупустое кафе, где относительная прохлада компенсировала назойливое гудение вентиляторов.

Не успел Фрэнсис сделать заказ, как к столику подошла пара – молодой, спортивного вида парень и девушка с короткой стрижкой.

– Шен, ты?!

– Джуди? Джуди Гарнет?

– Боже, вот так встреча! Мы же с тобой со школы не виделись, не так ли?

– Верно, Джуди. Познакомься, это мой муж, Фрэнсис Берджесс. Фрэнсис, мы с Джуди учились в одном классе.

После ахов и охов женщины ударились в воспоминания, и мужчинам ничего не оставалось, как пить холодное пиво.

– Судя по всему, вы уже давно вместе, – сказала Джуди.

– А что, это так заметно? – поинтересовался Фрэнсис.

– Заметно то, что не бросается в глаза. – Джуди взглянула на левую руку Шеннон и восхитилась: – У тебя чудесное кольцо! Простое и вместе с тем необычное. Похоже, твой муж знает толк в драгоценностях.

– Конечно, – снова вмешался в разговор Фрэнсис, – иначе я никогда не заполучил бы Шеннон. – Он обнял ее за плечи. – Ты согласна, дорогая?

– С тем, что ты разбираешься в украшениях? – Шеннон принужденно рассмеялась. – Да. Но ведь мужчины в них не нуждаются, не так ли? Так что не считай меня своим украшением.

Когда они остались одни, Фрэнсис спросил:

– Тебе действительно нравится кольцо?

– Да. Но признайся, это ведь мой отец подсказал тебе, что купить, правда?

Фрэнсис удивленно вскинул брови.

– Нет. А почему ты так решила?

– Разве ты не заметил, что сапфир на моем кольце идеально сочетается с камнями в серьгах?

– Я впервые увидел их на свадьбе.

Она опустила глаза.

– Почему ты не купил что-нибудь попроще? Хотел доказать, что не собираешься жить под мою диктовку?

– Ты действительно так думаешь?

Шеннон замялась. Откровенничать с человеком, которого знаешь всего неделю? С другой стороны, надо же когда-то начинать, а Фрэнсис доказал, что на него можно положиться.

– Я думала так вчера.

– А сегодня? – Он постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее, но невольно затаил дыхание в ожидании ответа.

– Сегодня… думаю, ты хотел доставить мне удовольствие.

Фрэнсис ничего не сказал, но потянулся к ее руке. Словно не заметив его жеста, Шеннон отвернулась.

– Знаешь, я хотела бы вернуться в отель.

– Устала?

– Да. И еще я надеюсь, что не наткнусь там на тех, с кем ходила в детский сад.

У входа в отель их встретил швейцар.

– Вас нигде не могли найти.

– А кто нас искал? – беззаботно спросила Шеннон. – И почему?

– Наверное, нас оштрафуют за несъеденный завтрак, – шутливо предположил Фрэнсис.

– Нет, сэр, они лишь хотели узнать, когда вы будете обедать. Мистер Сазерленд заказал столик в ресторане. Я позвоню и скажу, что вы вернулись.

Уже в лифте Шеннон сказала:

– Не знаю, как ты, но я чувствую себя так, словно нарушила комендантский час. Папа бывает иногда невыносим. – Она зевнула и добавила: – Я смертельно устала. Спать на диване не самое большое удовольствие на свете.

– Сегодня кровать в твоем распоряжении.

Шеннон пристально посмотрела на Фрэнсиса.

– У меня предложение получше. Мы поделим кровать, по-моему, места вполне хватит.

Фрэнсис подумал, что ослышался.

– Извини, не понял?

– Нам обоим завтра на работу, так что надо выспаться. Нельзя показываться в офисе с покрасневшими глазами и…

– А почему бы и нет? – перебил ее Фрэнсис. – Я думаю, что многие будут разочарованы, если увидят нас отдохнувшими и свежими.

Шеннон показала ему язык и рассмеялась.

Фрэнсис долго стоял под душем, а, когда вышел из ванной, Шеннон уже была в кровати. Подложив под спину подушки, она сосредоточенно писала что-то в лежавшем на коленях блокноте. Халат висел на спинке стула, зато Шеннон подняла воротник пижамы, закрыв шею почти целиком.

Заметив Фрэнсиса, она подняла голову.

– В чем дело? Почему ты на меня так смотришь?

Решив оставить без комментариев ее не слишком удачную попытку изобразить скромницу, он дал первое пришедшее на ум объяснение:

– Похоже, мы с тобой предпочитаем одну и ту же сторону кровати. Тебе это ни о чем не говорит?

Она отложила в сторону блокнот.

– Нет, ни о чем. Мне в общем-то все равно. Но если ты привык укладывать своих женщин именно слева от себя, то я с удовольствием уступлю, хотя…

– У меня нет никаких привычек в отношении женщин. Я только хотел сказать…

– …хотя нет, – упрямо продолжала Шеннон, – уступать я не буду, не хочу становиться с ними в один ряд под номером из второго десятка. Или под каким-либо другим.

Столь бурная реакция на безобидную реплику удивила Фрэнсиса, но вступать в спор с женщиной, увидевшей проблему там, где ее не было, ему не хотелось.

– О'кей, я лягу слева от тебя. Обещаю не нарушать границу. – Он указал на свернутое по длине и уложенное ровно посередине кровати покрывало. – Интересно, кому ты не доверяешь, мне или себе?

Шеннон промолчала.

– Ладно. – Фрэнсис лег и укрылся одеялом. – Между прочим, что ты делаешь? Пишешь письма?

– Составляю список дел на завтра. Праздник, если не забыл, закончился.

– Отдохни, Шен. – Он зевнул, поправил подушку, повернулся спиной к Шеннон и закрыл глаза, ожидая и надеясь, что после предыдущей ночи, проведенной на диване, уснет быстро и легко.

Но сон не шел. В номере было так тихо, что Фрэнсис слышал неглубокое дыхание Шеннон и даже движение ручки по бумаге. Он лежал абсолютно неподвижно и слушал, понимая, что нужно расслабиться, и сожалея о том, что не заткнул уши ватой.

Минут через пятнадцать-двадцать Шеннон закончила, положила на тумбочку блокнот и ручку и потянулась, чтобы выключить лампу. Фрэнсис представил, как сползает, обнажая тонкое запястье, рукав пижамы, как расходятся полы куртки, открывая уже знакомую ему ложбинку между грудями… Потом Шеннон улеглась, очень тихо и осторожно, стараясь не потревожить спящего, как ей казалось, Фрэнсиса.

Над ее стараниями можно было бы, наверное, посмеяться. Она тревожила его уже одним своим присутствием. Он по-прежнему слышал ее дыхание, воспринимал каждое ее движение, передающееся через вибрацию матраса.

Может быть, подумал Фрэнсис, перебраться на диван? Пусть там не так просторно и нельзя вытянуть ноги, но зато я не буду ощущать ее близость.

С другой стороны, передислокация равнозначна отступлению, признанию поражения. Ретироваться на диван – это то же самое, что выбросить белый флаг, сдаться, безоговорочно капитулировать. Опуститься на колени легко, подняться практически невозможно.

Нет, твердо решил Фрэнсис, мужчина, давший слабину при первой же трудности, уже никогда не сможет считать себя мужчиной. Даже если эта ночь обернется кошмаром бессонницы, я не признаю, что Шеннон действует на меня.

И вообще, что это такое со мной происходит? Мы обо всем договорились, согласовали все условия сделки и обязаны их придерживаться. Ни о каких серьезных чувствах не было и речи. Возможно, Патрик Сазерленд и рассчитывал на что-то в перспективе, но мы же сами определили рамки и границы своих взаимоотношений.

И даже если бы никаких обязательств не существовало, напомнил себе Фрэнсис, я все равно не мог бы питать к Шеннон нежных чувств. Да, она роскошная женщина, но при этом холодна, тверда и неуступчива. Такие женщины не в моем вкусе.

Конечно, когда я давал обещание держаться от нее подальше, то не думал, что нам придется делить одну кровать. Я не предвидел страстного поцелуя в аэропорту, после которого у меня появились первые подозрения, что под ледником по имени Шеннон скрывается спящий вулкан.

Сейчас при одном лишь воспоминании о том поцелуе его тело напряглось, отреагировав вполне однозначным и естественным образом.

Фрэнсис вздохнул, раздраженно ткнул подушку и вдруг осознал, что в комнате наступила полная, абсолютная тишина. Шеннон задержала дыхание.

И не только она одна.