Текст книги "Дело особой важности"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Он победоносно осклабился, и Лори попыталась улыбнуться в ответ. И все же… Внутри нее копошился червячок сомнения. Реакция Алекса непредсказуема, сумеет ли она противостоять ему, когда он узнает об этих немаловажных деталях их супружеской жизни? И потом, Джеймс, это же я! – хотелось ей крикнуть во весь голос. – Ты рассуждаешь о моем теле так, словно речь идет о пустячной ставке в карточной игре.

Лори в растерянности смотрела на него. Это был новый Джеймс, таким она его прежде не знала. Да, он всегда был спокойным, уравновешенным, дотошно вникал в суть любой проблемы и четко планировал свои дела. Но сейчас он был столь бесцеремонно-прямолинеен, что будто это не он, а кто-то другой.

– Так что все в твоих руках, милая. Сможешь устоять – а это не будет слишком сложно, принимая во внимание чувства, которые ты питаешь к этой скотине – я полагаю, он будет более, чем счастлив выставить тебя за дверь.

– Да, и останется при этом владельцем «Пэджета».

– Если я хоть немного разбираюсь в людях, он возненавидит само имя «Пэджет» не меньше, чем тебя!

Намеренно навлечь на себя ненависть Алекса Барези? Лори имела случай убедиться на практике в том, что это такое. От одной лишь мысли об этом в горле у нее пересохло.

– Полагаю, он с готовностью примет любые условия при выкупе фирмы и таким образом избавится от всего, что связано с тобой. Итак, – взяв Лори за локти, он самодовольно улыбнулся, – справишься ты с этим, дорогая? Ради нас?

И тут Лори подумала об Алексе, о том, какому унижению подвергает он их в своей ненасытной жажде мести – и все ее сомнения смыла волна любви и преданности.

– Справлюсь, Джеймс. – Она обняла его и поцеловала.

– Какая трогательная сцена!

При звуках насмешливого голоса Лори, словно девчонка, поспешно отскочила назад. Разозлившись на саму себя, она повернулась и гневно посмотрела на подошедшего.

– Что тебе здесь надо?

Алекс, явно недовольный ее тоном, изогнул темную бровь.

– Перекинуться с тобой парой словечек, – сухо бросил он. – Так что, если позволите…

Он в упор посмотрел на Джеймса, тот не мигая выдержал его взгляд. Воздух, казалось, накалился от их ненависти друг к другу. Джеймс первый отвел глаза и отступил.

– Ладно, Лори, – он сжал ее руку, – мне пора.

– В чем дело, милый? – Она стрельнула глазами в сторону Алекса. – Разве ты не останешься обедать?

– Наверное, я должен сообщить тебе, Лорина, – мягко заметил Алекс. – Твой отец был так любезен, что пригласил и меня отобедать с вами.

– Что ж, неудивительно: отец никогда не отступит от правил приличия. Как бы ему это ни претило, он должен пригласить на обед будущего зятя.

– Спасибо, Лори, – Джеймс обращался только к ней, – думаю, ты простишь меня, если я не останусь. Всего доброго.

Лори смотрела ему вслед, пока он скрылся в зарослях сада, затем повернула голову в сторону Алекса. Солнце уже клонилось к закату, и лицо его было в тени. Он снова был без галстука и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке; Лори видела мелкие завитки черных волос на загорелой груди, а повыше, у горла, билась крошечная жилка.

Она смотрела на эту жилку и чувствовала, как ее пульс бьется в унисон с сердцем Алекса, становясь все более спокойным. Она сглотнула слюну и отвела взгляд.

– Значит, ты решительно настроен принудить меня ломать эту комедию со свадьбой? – Ей удалось заставить свой голос звучать как ни в чем не бывало, словно бы речь шла о каком-то обыденном деле.

– Я не собираюсь «принуждать» тебя делать что-либо. – Небрежно привалившись к стене беседки, он разглядывал ее.

– Не принуждаешь? Не болтай чепухи! – взорвалась Лори. – Это шантаж – в самой вопиющей и изощренной форме.

– Если тебе угодно, – кротко ответил он.

А сам продолжал откровенно разглядывать ее. И вдруг напомнил ей пресыщенного кота, объевшегося крохотных пичужек. А рядом прыгает воробушек, и кот – не в силах противостоять искушению – лениво протягивает лапу и убивает его. Взгляд Алекса вселял в Лори настоящий ужас, но выбирать не приходилось: либо бороться, либо стать очередной, разорванной в клочья и истекающей кровью жертвой Барези.

– Знаешь что, – набросилась она на него, – я презираю тебя, ты мне омерзителен.

Алекс немного приподнял одно плечо.

– Вполне могу это пережить.

– Не думаю, что я первая женщина, от которой ты это слышишь. Неужели ты недостаточно поизмывался надо мной, объявив воровкой, уволив в присутствии других – так уж необходимо было заставлять меня пройти и через это унижение?

Он казался задетым:

– Стать женой Алекса Барези – унижение? Множество женщин, cara…

– И не смей называть меня «сага». Я не твоя «дорогая», и никогда в жизни…

– …В Италии – и не только – не согласились бы с тобой.

Он был до отвращения уверен в себе! Но она собиралась вывести его из равновесия – неважно, во что это выльется.

– Так ты говоришь, что, женившись на мне, прекратишь развязанную против нас войну.

– Я бы выразился не так резко.

– Но, насколько я помню, завоевав новую область, древние римские полководцы позволяли солдатам насиловать местных женщин. Поражаюсь, как ты не ограничился тем, что просто не изнасиловал меня. Ведь как-то ты уже предпринимал достаточно энергичные попытки!

Алекс беззаботно рассмеялся, и этим буквально резанул ее по сердцу.

– Ох, Лорина, до чего же у тебя живое воображение.

– А что мешает тебе довольствоваться этим? К чему связываться с женитьбой, ты, несомненно, и без этого утолил свою жажду мести?

– Мести? Гм… – Он задумчиво поглядел на нее. – Возможно, я решил, что так моя месть будет слаще.

– Но для тебя все это – просто месть, ведь так?

Алекс снова пожал плечами.

– Можешь считать и так, если тебе нравится. Но обещаю тебе, – что в этом случае месть будет столь же сладка для побежденного, сколь и для победителя.

Сердце Лори тревожно забилось.

– Я… – начала она говорить, но не смогла.

Она перевела дух, нервно проведя кончиком языка по верхней губе, и вновь попыталась заговорить:

– И все равно, ты не должен так обращаться с Джеймсом. Он не имеет никакого отношения к истории с эскизами.

– Ах да, драгоценный мистер Форсит. – Алекс произнес это имя с такой гримасой на лице, словно его аристократические ноздри учуяли какой-то дурной запах. – Поверь мне, я оказываю тебе услугу.

– Услугу? Каким, интересно, образом?

– Спасая тебя от брака с этим бесполым калькулятором. Ты не была бы счастлива с таким человеком.

Лори побагровела: столько наглости и цинизма было в его тоне.

– А с тобой, можно подумать, буду!

Он ничуть не обиделся, лишь лениво улыбнулся.

– Я не думаю. Я знаю это.

Алекс неспешно приблизился к ней, а она стояла, как зачарованная, не в силах двинуться с места. Он взглянул на нее сверху вниз, легкая усмешка заиграла на его губах.

– Видишь ли, Лорина, четыре года назад ты заинтриговала меня, я и по сей день заинтригован. Что-то такое в тебе есть… Эти пепельные волосы, светло-зеленые глаза, которые темнеют, когда ты сердишься, стройное, гибкое тело, до сих пор хранящее некоторую детскую угловатость. – Алекс словно бы разговаривал сам с собой. – «Держись от меня подальше!» – вот что заметит в тебе любой мужчина. Но я ощущаю иные, более глубинные сигналы, вижу, как бушует в тебе скрытый огонь.

– Какие глупости ты…

– Этих сигналов абсолютно не замечает драгоценный наш Джеймс. Да едва заподозрив об их существовании, он милю бы пробежал без передышки прочь от тебя.

– Ты не прав, не прав, – звенящим голосом начала говорить она. – Джеймс, он…

– …Ничтожество, ноль без палочки. Взять хотя бы то, как он безропотно уступил тебя мне. Настоящий мужик убил бы за такую женщину, как ты.

Лори задело звучащее в его голосе брезгливое презрение. По правде говоря, ей и самой приходили в голову подобные крамольные мысли. Но в конечном счете выходило, что Джеймс-то умнее Алекса Барези. От этой мысли ей предстояло черпать утешение еще долгие недели, а то и месяцы.

– Скажи на милость, – продолжала она, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучало ледяное безразличие, – когда тебе пришла в голову эта дикая идея? Или это было задумано давно – в качестве финального акта твоей вендетты?

– Нет, до сегодняшнего дня у меня и в мыслях ничего подобного не было.

Непредсказуемость действий этого человека внушала ужас.

– А вдруг ты завтра передумаешь?

– Вряд ли. Я давно подметил, что самые блестящие решения принимаю без долгих раздумий.

– Да, в том, что касается бизнеса.

– А есть какая-то разница? Я действую, повинуясь своим инстинктам, а сейчас они подсказывают, что мы с тобой…

Фраза осталась незаконченной, но Лори почувствовала, что он медленно раздевает ее взглядом, и, казалось, не только глаза его, но и пальцы лениво ощупывают каждый сантиметр ее дрожащего тела.

Прямо перед ним рос куст розы сорта «Фантэн Лятур». Алекс сорвал дивно благоухающий цветок и воткнул в волосы остававшейся неподвижной Лори. Это было повторением давней сцены в саду и, застигнутая врасплох воспоминаниями, она смотрела на него широко раскрытыми глазами.

В его взгляде появилось странное выражение.

– Знаешь, четыре года назад, на вилле… – Она невольно вздрогнула, оказывается, он тоже вспоминал тот вечер, – …я сказал тебе, что ты похожа на Примаверу Боттичелли: едва сформировавшаяся юная девушка, само воплощение весны. Но теперь ты скорее похожа на лето: пробуждающаяся, созревающая, готовая вот-вот расцвести.

Он подошел так близко, что от его дыхания вздрагивали завитки светлых волос у нее на висках, и, несмотря на злость, она вдруг поняла, что попадает под влияние его чар.

Но она сможет противостоять ему. Ради Джеймса она пойдет на все. Но тем не менее Лори отступила от него на шаг, непроизвольно прижав руку к губам.

– О, это мне что-то напоминает.

Заметив, что Лори продолжает пятиться от него, Алекс схватил ее руку и, прежде чем она сумела что-либо предпринять, сорвал с ее пальца колечко, ободрав ей при этом кожу на суставе. Лори даже охнула от боли. Но боль тут же сменил ужас, ибо Алекс, едва взглянув на кольцо, подбросил его в воздух, и оно шлепнулось прямо в каменный бассейн в центре розария.

– Ты что делаешь?! – вне себя от возмущения закричала она.

– Если Джеймс пожелает, он может смело его забрать.

– Но ты должен был мне позволить самой вернуть его.

– Я был должен? – Алекс, казалось, был абсолютно равнодушен.

Он снял с мизинца своей правой руки перстень с печаткой.

– Как ты догадываешься, у меня не было возможности подобрать для тебя обручальное кольцо, но пока…

Он надел перстень, все еще хранящий тепло его кожи, на ее безымянный палец. У Лори бешено колотилось сердце, и странные чувства обуревали ее, когда она смотрела на это тяжелое золотое кольцо с темно-зеленым нефритовым диском. Вот оно, первое звено в металлической цепи, приковывающей ее к Алексу Барези.

– Оно мне велико. Я потеряю его, – сказала Лори, но когда попыталась снять кольцо, он крепко удержал ее за руку.

– Нет, ты этого не сделаешь. – Глаза их находились в нескольких дюймах друг от друга, их разделяли только сцепленные руки, ресницы Лори задрожали и опустились.

– Что означает этот герб?

– Здесь изображено два льва. Один лев – это Венеция, другой – семья Барези.

Лори рассматривала двух зверей, стоящих на задних лапах друг напротив друга; на их утомленных мордах замер немой рык. Алекс словно пометил ее своим личным клеймом, кольцо на руке заставляло ее чувствовать себя собственностью Барези.

– Поносишь его, пока я не подберу тебе более подходящее. Этот перстень был подарен Барези Дожем Венеции в шестнадцатом веке в знак благодарности за оказанные услуги.

– Видимо, помогли без хлопот избавиться от какого-нибудь врага? – не без ехидства спросила она.

Но Алекс лишь рассмеялся в ответ.

– О нет, все гораздо благороднее. Моя прапрапра… бабка была его фавориткой, большая, говорят, была искусница в делах любви.

Все еще держа руку Лори, он коснулся губами тыльной стороны ее ладони, но затем, не выпуская ее, перевернул и нежно поцеловал ладошку. Его губы едва коснулись теплой кожи, но тем не менее от этой крошечной точки по всему телу Лори словно бы побежал электрический ток, посылая ей в кровь бешено кружащиеся снопы искр и покалывая кожу иголочками.

Наконец – Лори показалось, будто прошла вечность – он поднял голову и посмотрел на ее лицо, на приоткрывшиеся губы. Она увидела, как светло-серые глаза потемнели, и он загадочно улыбнулся уголками губ.

Эта улыбка мгновенно вернула Лори к действительности. С ума она, что ли, сошла – успела уже забыть данное Джеймсу обещание? Нет, нельзя! Она вырвала руку, чувствуя, как ее захлестывает густая волна стыда и ненависти.

– Я ухожу, – Лори задыхалась так, словно целый день бегала по вздымающимся за Маллардсом холмам. Она помолчала, чтобы немного прийти в себя, а затем продолжала, слегка повысив голос: – Мой отец, наверное, захочет начать готовиться к свадьбе. – Едва вымолвив это слово, она почувствовала, как рот ее жжет, словно она глотнула кислоты.

– Не стоит ему беспокоиться, – твердо сказал Алекс. – Думаю, моя мама пожелает заняться всем сама.

– Но как? – Ужасная догадка пронзила ее. – Мы же здесь поженимся, разве нет.

Алекс покачал головой.

– Я говорил, уже через два дня мы отбываем в Венецию.

– Я так поняла, что лишь за тем, чтобы повидаться с твоей родней.

– Нет. Я уверен, моя мама пожелает, чтобы свадьба состоялась в Венеции.

Он вновь взял ее за руку, но она вырвалась, не сводя с него пристального взгляда.

– Я не хочу выходить замуж в Венеции. Здесь мой дом, и я хочу выйти замуж здесь. Впрочем, за тебя я нигде не хотела бы… – Она посмотрела на него испепеляющим взглядом. – Но если я обязана где-то выйти замуж, то пусть это произойдет здесь, в деревенской церкви.

В этой маленькой церкви ее крестили. Школьницей она мечтала, как пойдет здесь под руку с отцом, в белом платье, с затуманенными от счастья глазами… Единственное, чего ей никогда не удавалось представить, так это – лицо человека, ожидающего ее у алтаря. Как ни старалась она, в ее девичьих грезах оно всегда оставалось лишь смутным пятном. И даже после помолвки с Джеймсом вовсе не он был ее избранником, оборачивался к ней, улыбался, протягивал руку…

– Лорина, – в голосе Алекса более не ощущалось недовольство ее упрямством, – ты должна примириться с этим. Мама всегда хотела, чтобы ее дети, а особенно ненаглядный единственный сыночек, – он усмехнулся, но Лори не ответила, – венчались в той самой церкви в Венеции, где венчались они с отцом. Если ты согласишься, она будет счастлива.

Вся его язвительность куда-то вдруг исчезла, в голосе Алекса появились новые, почти смущенные нотки.

– Понимаешь, брак моих родителей был, как это у вас говорят, заключен на небесах, и ей будет очень приятно, я знаю, если наша свадьба состоится в церкви Пресвятой Девы.

Лори нервно покусывала губы. Весь день сегодня ее унижали и распоряжались ею, как хотели, и вот теперь представилась возможность нанести ответный удар… Но синьора Барези была так добра к ней тем летом, она окружила Лори такой материнской заботой, что Лори впервые осознала настоящие размеры своей утраты. Она искренне огорчилась, когда узнала от отца о смерти синьора Барези. Тот тоже был очень добр. Синьор Барези баловал ее, подарил ей крошечных стеклянных зверушек, которых сделал сам когда-то в молодости.

– Хорошо, я согласна, – тихо произнесла она. Но сразу, чтобы Алекс не подумал, будто он снова одержал верх, сухо добавила: – В конце концов, какая разница, где мы поженимся! Уж этот-то брак будет заключен точно не на небесах.

4

Алекс осторожно вырулил на автостраду у аэропорта Марко Поло, и блестящий «альфа ромео» влился в бешеный поток машин. Лори продолжала безучастно смотреть через боковое стекло. Их встречал одетый в униформу шофер, тот же, что приезжал за ней четыре года назад. Но Алекс почему-то решил сам сесть за руль, так что они вдвоем оказались впереди, а Джованни удобно расположился на заднем сиденье.

Лори взглянула на свои руки, крепко сцепленные на коленях. Розовая хлопчатобумажная юбка была совершенно помятой. И… с какой стати она надела ее сегодня: буквально через несколько минут носки та становилась такой, словно никогда в жизни не гладили. Видимо, перед отъездом в ней заговорило чувство противоречия. Два дня назад, уезжая из Маллардса, Алекс как бы между прочим сказал:

– Кстати, не бери с собой слишком много барахла.

И когда Лори, мгновенно ощетинившись и с вызовом спросила: «Почему же?», он ответил:

– У тебя будет новый гардероб.

«Новый гардероб». Правильнее было бы сказать: «новая жизнь».

– А как насчет свадебного наряда? – поинтересовалась Лори, которую его слова явно задели. – Что ж, опять мне молчать. Здесь я тоже не имею права голоса, так что ли?

– Мне абсолютно все равно, что ты наденешь – или не наденешь – на эту церемонию, но об этом тоже позаботятся.

Это очередное проявление его власти явилось достойным завершением тягостного обеда. Они втроем сидели за огромным столом; к счастью, мужчины взяли на себя бремя поддерживать разговор, а Лори делала вид, что ест, и молчала, но пища застревала у нее в горле, словно сухой песок, так что большую часть обеда ей пришлось лишь размазывать еду по тарелке.

Мало-помалу она начала ощущать, что отец, преодолев первоначальную холодность и сдержанность, проникается к Алексу некоторой симпатией, попав под его чары – и это предательство ужаснуло ее. О, папа, как ты можешь? – с тоской подумала она. – Как можно быть таким доверчивым?

А очень просто. Безукоризненно вежливый, обаятельный и остроумный, Алекс в разговоре с легкостью переходил от последних политических скандалов в Венеции к сравнительному анализу достоинств английских и итальянских футбольных команд.

Намеренно что ли он стремился очаровать будущего тестя? Лори украдкой понаблюдала за ним и убедилась в обратном; удивительное обаяние, способность легко пускать пыль в глаза были неотъемлемой частью его естества. Раз она даже поймала себя на том, что улыбается, но, заметив, что Алекс стал оборачиваться в ее сторону, постаралась надеть маску ледяного равнодушия, за которым решила отныне скрывать любые проявления своих эмоций. Конечно, он-то мог позволить себе быть изысканно-любезным. Он выиграл сегодня, он – победитель, а они – побежденные. И его обаяние, против которого даже ангелы небесные не устояли бы, лишь усилило горечь поражения.

Позже они вышли провожать Алекса. Он пожал руку отцу, затем прикоснулся к ее ледяной руке и вдруг совершенно официально поцеловал в щеку. Некоторое время они с отцом постояли, наблюдая, как скрывается из виду синий «ровер».

Мистер Пэджет откашлялся и неуверенно произнес:

– Неплохой человек Алекс, ты не находишь?

– Да? – Голос ее прозвучал абсолютно безжизненно.

Отец обернулся к ней.

– Лори…

Но она больше не могла все это терпеть, на сегодня ей было более чем достаточно, так что она улыбнулась и с наигранной веселостью и поспешно проговорила:

– День был длинным. Я пошла спать.

Вплоть до самой их встречи в зале аэропорта Хитроу она не видела Алекса. В самую последнюю минуту, лишь на одно мгновение, девушка, как бывало в детстве, приникла к отцу, но когда он прижал ее к себе, словно пытаясь удержать, осторожно высвободилась и снова растянула губы в бессмысленной улыбке.

– Скоро увидимся, пап. Вот назначим день свадьбы…

– Да-да, конечно. – Он повернулся к Алексу, который наблюдал за ними с каким-то странным выражением, застывшим в серых глазах, и хрипло произнес:

– Вы позаботитесь о ней?

И Алекс серьезно ответил:

– Разумеется.

Лори не проронила ни слова, пока они пробирались к своим местам в салоне первого класса. И когда самолет тронулся с места, она закрыла глаза, намереваясь притвориться спящей. Но две бессонные ночи взяли свое, и она мгновенно провалилась в черную яму забытья…

Машина повернула в сторону, противоположную городу, и теперь катила вдоль лениво струящихся вод. Вдруг ей стало неловко от присутствия на заднем сиденье Джованни, который, несомненно, весь обратился в слух и зрение. По прошлому приезду она помнила, что его знание английского было близко к нулю, но не может же он не чувствовать витавшего даже в воздухе напряжения.

Облизав языком пересохшие губы, она спросила:

– Это… Это, случайно, не канал Брента?

Алекс кивнул, и она продолжила разговор, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно естественней:

– Значит, мы едем в дом твоей матери?

– Конечно. – Алекс, напротив, казался абсолютно спокойным. – А почему ты спрашиваешь?

– Так, просто поинтересовалась. – Лори помолчала. – Вся семья будет в сборе?

Она почувствовала, как он краем глаза взглянул на нее.

– Почти. Известие стало для всех неожиданным, но три из моих сестер будут непременно. Уверен, они будут рады возобновить знакомство со своей будущей невесткой.

Ее так и подмывало съязвить в ответ, но, подумав об ожидающем ее теплом приеме, она лишь произнесла:

– О, надеюсь, что так. – Но затем спросила, ей необходимо было это знать: – Ты рассказывал им? В смысле о том, что я, как предполагается, сделала, – не удержалась она от ехидства.

– Нет, о том, что ты сделала, они ничего не знают. – Без сомнения, лишь благодаря Джованни, голос его звучал тепло и сердечно. Только Лори смогла ощутить в его словах скрытые от посторонних ушей острые края льдинок. – Как и отец, я никогда не посвящаю семью во все тонкости бизнеса. Ты для них по-прежнему, – на этот раз она непроизвольно поморщилась от неприкрытой издевки, – все та же наивная, семнадцатилетняя девчушка, буквально околдовавшая всех четыре года назад.

– Понятно.

В воздухе повисла долгая пауза, затем он произнес:

– Теперь у меня собственный дом в Венеции, и в церковь мы отправимся, – Лори судорожно сжала руки, – оттуда. Но меня неправильно бы поняли, если бы я сразу же отвез тебя туда.

– Неправильно поняли? – Она рывком обернулась к нему, еле сдерживая себя от того, чтобы истерически не расхохотаться.

– Что-то не так? – Алекс, чье внимание было поглощено едущим впереди набитым подростками «фиатом», приподнял темную бровь.

– Да нет, что ты. – Его невозмутимость была просто невыносимой, голос Лори зазвенел; но затем она, памятуя о «слухе и зрении» на заднем сиденье, перешла на свистящий шепот. – Ты безжалостно уничтожаешь «Пэджет», увольняешь меня, шантажом вынуждаешь выйти замуж, несмотря на то, что я уже обручена, и после этого у тебя еще хватает наглости говорить о том, что тебя «не поймут». Ты… Меня тошнит от тебя, – произнесла она сквозь зубы.

– Ты уже сообщала мне об этом, – безразлично отозвался Алекс. – И, должен признать, это нас с тобой сближает.

– Каким образом?

– Ибо меня от воров – особенно от таких с виду наивных, таких чистеньких – тоже тошнит.

– Но я тебе говорила, – начала было она, но осеклась, закусив губу, и сжала кулачки.

Чего бы ей это ни стоило, нельзя постоянно унижаться, перед ним. Ей наплевать на то, что там о ней будет думать он или его ненаглядная семейка. Чем хуже будет его мнение о ней, тем лучше. Тем большим благом сочтет он избавление от нее.

Алекс резко крутанул руль, и они съехали на посыпанную гравием дорожку, обрамленную рядами серебристых грабов, ведущую к большому красивому дому. Дом был построен в виде буквы «Г». Перед ним был разбит английский сад, окаймленный живой изгородью из низкорослой поросли лаванды и розмарина, вдоль которой по узкой извилистой тропинке, посыпанной песком, горделиво расхаживали красавцы павлины.

Джованни, снова натянув на курчавую шевелюру фуражку, чуть ли не на ходу выскочил из машины. Он распахнул перед ней дверцу, но Лори вдруг потеряла способность двигаться, лишь смотрела на него, слабо улыбаясь. Тогда он открыл багажник, подхватил в каждую руку по чемодану и скрылся в направлении украшенного колоннами подъезда.

Алекс потянулся, неторопливо обошел машину, взял Лори под руку – и тогда, слегка пошатываясь, она ступила на землю. Не глядя на него, Лори повернулась, чтобы взять сумку. Поддерживающая ее рука не ослабла, а, напротив, напряглась. Что ж, опять останутся синяки, – она сокрушенно посмотрела на бледно-голубые пятна, вот уже три дня украшавшие ее запястье.

– Может, хватит «Марии Антуанетты у гильотины»? – Для посторонних голос его прозвучал бы вполне ласково, но когда Лори обернулась к нему, в его серых глазах было столько же тепла, сколько в Ледовитом океане. – Или ты намерена разыгрывать подобные сцены и когда мы пойдем к алтарю?..

– Я ничего не разыгрываю, – пролепетала она.

– Вот как? Но в любом случае, тебе не мешает усвоить, что для моей семьи у нас с тобой – роман века.

На какое-то мгновение она онемела, затем, пытаясь вложить в свои слова как можно больше яда, проговорила:

– И с чего, интересно, они это взяли?

Уголки его губ дрогнули.

– Любовь с первого взгляда, точнее, со второго – по прошествии четырех лет. Я встретил гадкого утенка, превратившегося в прекрасного лебедя – и любовь расцвела в моем сердце.

Лори метнула в его сторону взгляд, полный ненависти.

– Ты удивительно циничен…

– Какие бы чувства ты ни питала ко мне лично, – перебил ее Алекс, – тебе придется помнить об этом, общаясь с ними.

– Конечно, мне не хотелось бы разрушать их иллюзии, – произнесла Лори.

– Да, с твоей стороны это было бы бессовестно. – Голос его по-прежнему звучал бесстрастно, но в его серых глазах она прочла предостережение, а образовавшаяся у тонких губ складка заставила ее сердце заколотиться от страха.

– Алекс! – раздалось вдруг радостное восклицание, и Лори от неожиданности едва не подпрыгнула на месте. Повернувшись, она увидела выходящую к ним навстречу синьору Барези. Через мгновение Алекс был уже прижат к пышной материнской груди, и на него низвергались потоки непонятной итальянской скороговорки. Когда он, наконец, был отпущен, Лори тоже была стиснута в объятиях и горячо расцелована в обе щеки.

– Лори, девочка моя, – синьора Барези, как и сын, и прочие члены семьи, прекрасно говорила по-английски, – я так рада снова видеть тебя.

Она потрепала Лори по руке и, заметив перстень, зацокала языком.

– Эх уж этот мой сын, вечно он спешит. Даже не купил обручального колечка, и тебе пришлось надеть это.

– Что поделать, мама, – рука Алекса скользнула Лори на талию, и она замерла, когда его пальцы впились ей в бок. – Я уже говорил тебе по телефону, это было так неожиданно. Наши глаза встретились – и все свершилось, так ведь?

Соглашайся, – недвусмысленно предостерегли его пальцы, снова больно впиваясь в ее тело. А Лори хотелось завопить: «Ваш обожаемый сынуля – конечно, для вас он пуп Вселенной, и даже ухоженные ногти на его ногах сверкают ярче Солнца – так вот, он подлый, гнусный мерзавец!»

Но заметив, как увлажнились глаза синьоры Барези, Лори не решилась разочаровать ее – по крайней мере сегодня – и она растянула губы в ослепительной улыбке.

Мать Алекса легонько отстранила ее на расстояние вытянутой руки.

– А ты стала гораздо привлекательнее!

– Видишь, мама, что любовь делает!

Обернувшись, Лори увидела старшую сестру Алекса Елену, улыбающуюся им с входной галереи, и тотчас же все остальные члены семьи вереницей сбежали по ступенькам. Их с Алексом увлекли внутрь дома, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы хотя бы малая частица ее души не поддалась этому всеобщему приливу ликования. Она знала, как просто плениться заразительным весельем семьи Барези.

– Джулия, иди же взгляни на Лори. – Синьора Барези двинулась к кузине Алекса, которая мялась в стороне.

– Здравствуй, Лори. – Смущенно улыбаясь, та чмокнула ее в щеку и взяла за руку. Лори вновь, как и четыре года назад, ощутила полное скрытого смысла пожатие. Не бойся, – говорило оно, – я понимаю, как тебе тяжело, но я твой друг.

Впервые за несколько дней Лори искренне улыбнулась. Лори вспомнила, что родители Джулии умерли и ее взяли на воспитание; она выросла вместе с Алексом и его сестрами, а теперь работает в отделе дизайна на стеклодувной фабрике Барези… Кто знает, может, она станет ее союзником. Разумеется, Лори никогда не сможет довериться ей полностью: как-никак она Барези. Но все равно, не помешает заручиться поддержкой: впереди долгие недели и месяцы борьбы.

– А теперь – чай, настоящий английский чай. – Синьора Барези вела их во внутренний дворик, куда не проникал полуденный зной. В тени деревьев были расставлены мягкие кресла и шезлонги. В центре располагался небольшой фонтан. Вода низвергалась из резного рога, который держал в руках облупившийся каменный херувим.

Лори намеренно поставила кресло так, что Алекс, ведущий оживленную беседу с Еленой и двумя ее подростками-сыновьями, оказался по другую сторону фонтана.

Алекс наклонился, чтобы пощупать пальцем воду. При этом прядь черных волос упала ему на лоб, он откинул ее назад. Да, он чертовски красив, этого отрицать нельзя. Правда, не столь красив, сколько сексуален. Аура сексуальности не покидала его даже в этом мирном семейном кругу. Он носил эту ауру с той же элегантной небрежностью, что и свои дорогие одежды… И какое счастье, что она, Лори, сумела распознать это, найти этому название и, при малейшем душевном отклике со своей стороны, не терять голову, зная, что его привлекательность не имеет ничего общего с любовью. Джеймс давал ей гораздо больше. Что может быть важнее любви, уважения, взаимопонимания…

– Ох, Лори, мы совсем забыли про тебя, как это с нашей стороны невежливо, – нарушила ее раздумья старшая сестра Алекса. – Попроси Алекса поучить тебя итальянскому, поверь, это совсем просто. И потом, – она лукаво посмотрела на Лори, – это язык любви.

– В этом нет никакой необходимости, – вырвалось было у Лори, застигнутой врасплох, но она тут же поправила себя: – Я хотела сказать, скоро, надеюсь, я смогу понимать его, слушая ваши разговоры.

Она обернулась и тут же наткнулась на пристальный взгляд серых глаз Алекса. Было в них нечто такое, отчего холодок вновь пробежал по ее спине. Не может же он знать об их с Джеймсом заговоре! От страха Лори прошиб холодный пот. Даже для изощренного ума Алекса это просто невозможно.

Старательно изображая непринужденность, она взяла со стола маленькое тающее во рту печенье. Но ей казалось, что взгляд, которым наградил ее Алекс, продолжает гнетуще висеть в воздухе, словно надвигающаяся гроза. Лори была счастлива, когда в дверях появился муж младшей сестры Алекса Эммы – Марчелло, который был всего лишь на пару лет старше ее.

Ее вновь представили – более формально, ведь Марчелло не было здесь четыре года назад. Вслед за ним вышла няня с его маленьким сыном – тоже Марчелло – на руках. Лори улыбалась, глядя, как малыш переходит из рук в руки, осыпаемый бурными ласками, но когда Эмма подошла к ней и попыталась передать крошечный сверток, Лори испуганно запротестовала: