Текст книги "Любовь за кадром"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Лора смотрела ему в лицо и старалась не поддаваться его обаянию. Подбородок волевой, квадратный, с чуть заметной ямочкой, во всяком случае, пленка ее точно проявит.

Скулы высокие, линия рта жесткая, губы выразительные, в углах рта складки. Нос прямой, чуть коротковатый, на переносице маленький белый шрам, но он не портит лица, напротив – лишь подчеркивает мужской шарм.

Она снова заглянула ему в глаза. Светлые, глубокие, подчеркнутые темно-русыми ресницами, они смотрели из-под густых темно-русых бровей вразлет, завораживая и притягивая взгляд.

Казалось, в их глубине кроется какая-то тайна. Они смотрят на мир чуть-чуть устало и как-то отстранение. А ведь они его выдают! – пришло в голову Лоре. Он решил идти по жизни один, поскольку знает себе цену и привык полагаться только на себя самого.

А не слишком ли много она напридумывала с одного взгляда?

Лора заметила, что Рекс устремился к ней, тряся головой и щедро разбрызгивая слюни. Она отвела руку в сторону и увернулась, оберегая свой костюм.

Все-таки отличный она выбрала костюм! Строгий и женственный в одно и то же время. Может, юбка чуть-чуть коротковата, и, пожалуй, верхнюю пуговицу не стоило расстегивать, да и вообще – в дороге брюки уместнее, но все равно...

Внезапно пес натянул поводок и со всей мочи рванул к корове с теленком, которые мирно паслись неподалеку, пощипывая травку.

Кожаный поводок впился Лоре в запястье, и от неожиданности она потеряла равновесие и в своем роскошном светлом костюме из жатого шелка в полный рост грохнулась на живот. Рекс, чуть замедлив бег, легко поволок ее дальше прямо по грязи и сырой траве.

Джон в два прыжка догнал их, схватил поводок и резко дернул. Пес тут же встал как вкопанный, оглянулся и с виноватым видом повесил лохматую голову.

– С вами все в порядке? – спросил Джон скорее с досадой, чем с участием, и, взяв Лору за локоть, рывком поднял на ноги.

– В полном, – буркнула она и, вырвав руку, опустила глаза на испорченный костюм.

– Вы поранили ногу.

Джон присел на корточки и коснулся ее колена. Колготки порвались, и его ладонь обожгла ей кожу. Он поднял на нее глаза.

Лора вздохнула. Нет, это дурной знак! И ничего не изменилось: стоило ей побыть в его обществе пять минут – и все опять не слава Богу! Хотя в данный момент Джон именно там, где бы она и хотела его видеть, – стоит перед ней на коленях.

Впрочем, обольщаться не стоит: он смотрит на ее коленку точно так же, как смотрел бы на поранившуюся корову. Со знанием дела и отстраненно.

– Ничего страшного, – промямлила она. – Подумаешь, ссадина... Сейчас заклею пластырем, и все.

– Нет, так дело не пойдет! – Он поднялся и слегка натянул поводок. Рекс тут же подошел и сел рядом, всем своим видом изображая смирение. – Здесь полно скотины, так что почва кишит микробами. Надо обработать рану антисептиком.

Нет, нет и нет! Все это никоим образом не соответствует ее плану.

– Говорю вам, все в порядке! – пробормотала Лора. – И не надо мне ничего обрабатывать...

– Нет уж, окажите мне такую любезность!

Не отпуская Рекса, Джон открыл ее машину, достал дорожную сумку, повесил на одно плечо, а на другое забросил камеру.

– Я сама донесу, – предложила Лора. Он отстранился и тоном, не терпящим возражений, возразил:

– Нет, я.

И как только Кэтлин умудрилась вырасти самостоятельной при таком-то братце? Удивительно, что он ее не подавил. И неудивительно, что Кэтлин из протеста выбрала себе в приятели именно Роберта – полную противоположность Джону, – длинноволосого, с мягким характером, артистичного...

Джон шел к дому, ведя Рекса, тот подобострастно заглядывал ему в глаза, а Лора ковыляла следом, глядя ему в спину, и вид Джона сзади будил в ней мысли, далекие от работы.

– Сначала я хотел поселить вас во флигеле, где живут мои работники, – сказал он, открывая дверь черного хода и пропуская ее вперед. – Но потом передумал. Рауди говорил, вы пробудете у меня с неделю. Это так?

– Да, самое большее неделю, – сдержанным тоном ответила она. – Так что флигель меня вполне устроит.

– Нет, располагайтесь в комнате моей сестренки, – сказал Джон тоном человека, не привыкшего к тому, чтобы его решения оспаривались.

Лора предпочла бы поселиться во флигеле: по долгу службы ей не раз приходилось ночевать черт знает где, так что ложной стыдливостью она не страдала. Но, услышав «сестренка», она смягчилась. Казалось, Джон на миг сбросил свой панцирь и показал свою истинную сущность. А если она станет жить с ним под одной крышей, у нее будет больше возможностей узнать его поближе. Что необходимо, раз она хочет сделать хорошие фотографии.

Джон привязал пса к наружной ручке двери и вслед за Лорой вошел в дом.

– Ванная вон там, – не слишком любезным тоном сообщил он, опуская ее сумку на пол. – Переодевайтесь, а я пойду за аптечкой.

– Спасибо, – буркнула Лора, хотя ей очень хотелось послать его к черту, подняла сумку, вошла в ванную и закрыла дверь.

Сняла рваные колготки и осмотрела ободранную коленку. Нет, это просто смешно! Два года она была фотокорреспондентом в зоне военных действий и не получила ни единой царапинки.

Лора посмотрела в зеркало. Ну и видок! Костюм перепачкан, макияж смазался, волосы дыбом... Ладно! Как известно, главное – первое впечатление. Остается надеяться, что второе не перечеркнуло первое.

Она сняла костюм и переоделась в джинсы и тенниску. Если она хочет вылечиться от джономании, прихорашиваться перед этим суперменом незачем. Она покосилась в зеркало. Но и пугалом ходить ни к чему. Лора причесалась и подправила макияж.

Когда Лора вышла из ванной, Джон возился с аптечкой на кухне. И даже не поднял на нее глаз.

А здесь все как и прежде... Чисто, опрятно, функционально и никаких изысков.

Лора вспомнила, как четыре года назад они с Кэтлин затеяли сготовить пиццу и навели жуткий беспорядок на кухне. Неожиданно туда заявился Джон – чертовски злой и чертовски соблазнительный – и устроил им грандиозный разнос. Правда потом сменил гнев на милость: сказал, что пицца очень вкусно пахнет и он ждет не дождется, когда она будет готова...

– С вами все в порядке?

Лора вздрогнула, пробуждаясь от воспоминаний, и, встретив его взгляд, сказала:

– Все в порядке. Я же говорила, всего лишь ссадина...

– Садитесь, мисс Троттер. – Джон выдвинул ей стул.

– Зовите меня Лора.

И она села.

– Предпочитаю мисс Троттер.

Он опустился на колени, поставил на пол аптечку и закатал штанину ее джинсов. Судя по его лицу, он и не заметил, что она переоделась, а Лора ухватилась за спинку стула, словно опасаясь, что стул вот-вот взлетит.

– Мистер Томпсон, а не могли бы вы в таком случае называть меня миз Троттер?

– Как вам будет угодно. – Он пожал плечами, поднял на нее насмешливые глаза и хотел съязвить по поводу всех этих феминистских заморочек, но, заметив побелевшие костяшки ее пальцев на спинке стула, передумал. – Не бойтесь, я не сделаю вам больно.

– Спасибо, я не боюсь, – промямлила она ни жива ни мертва.

Господи, что же с ней будет, когда он до нее дотронется?! Лора смотрела на его склоненную голову, на густые светло-русые волосы, на сильные ловкие пальцы... Какие у него красивые руки! Руки мужчины, привыкшего к физическому труду, но при этом такие...

Джон одной рукой чуть приподнял ее ногу, а другой обработал ранку тампоном с антисептиком, и на какой-то миг Лора утратила способность внятно формулировать мысли. Мысли уступили место чувствам, и чувствам столь сильным, что она не на шутку перепугалась.

– Ну, вот и все! – сказал он и подул на ссадину, как будто она маленькая девочка. – Теперь, миз Троттер, до свадьбы точно заживет.

Лора прикрыла глаза, и в голове промелькнула безумная мысль: наклониться и прижать его голову к груди. Она распахнула глаза: Джон отрезал кусок бинта, сложил в несколько раз и приложил к ранке.

Прикосновения его пальцев снова обожгли кожу, заставив бешено стучать сердце, и Лора снова зажмурилась.

– Готово! – Джон закрепил бинт пластырем, опустил штанину и поднялся.

А Лора не знала, радоваться ей или огорчаться, что все кончилось. Как озарение пришла мысль: а ведь она впервые в жизни испытала столь сильное чувственное наслаждение от прикосновений мужчины! Остается лишь уронить слезу на себя любимую...

– Спасибо, – пробормотала она и тоже встала, отерев влажные ладони о джинсы. – Только напрасно вы так беспокоились. Это совершенно излишне. Со мной все в порядке.

– А я, миз Троттер, беспокоился о себе! – с саркастической усмешкой возразил Джон. – Не хватало еще, чтобы вы у меня тут разболелись. Мне с вами нянькаться некогда.

Может, зря она сюда приехала? Ему до нее и дела нет, вернее он спит и видит, как бы ему от нее побыстрее избавиться, а она напридумывала себе всяких глупостей!

– Мистер Томпсон, может, займемся делом? Времени у меня в обрез. – Она напустила на себя озабоченный вид. – За неделю нужно отснять четыре серии. Предлагаю начать с зимней. Думаю, декабрь снимем на фоне камина. Он у вас из природного камня, так что получится очень стильно. Повесим парочку носков с подарками. А еще...

– Откуда вы знаете, какой у меня камин? – перебил ее Джон.

Рано или поздно это должно было случиться. Как же она могла так проколоться? Надо за собой следить, а то он ее быстренько вычислит.

– А мне ваша сестра говорила, – не моргнув глазом солгала она. – Мы с ней обсуждали, как лучше все обставить, и она мне дала кое-какие дельные советы. Ну и вообще, ввела в курс... – Боже праведный, что она несет?! Врать тоже уметь надо! – подумала Лора, заметив, как Джон нахмурился. К тому же ему явно не понравилось, что его сестра «ввела ее в курс». – Не беспокойтесь, я вам не помешаю! – с милой улыбкой поведала она. – Ведите себя так, словно меня тут нет. Делайте, что хотите. А я буду вас фотографировать.

– В это время я, как правило, принимаю душ, – протянул Джон, не отрывая пристального взгляда от ее лица.

Лора хватанула ртом воздух и почувствовала, как ее щеки заливает краска.

– Душ? В это время дня? – выдавила она наконец.

– Да, представьте себе, именно в это время дня. И я не намерен менять свои привычки. Миз Троттер, надеюсь, вы меня поняли? Я дам вам знать, когда меня можно фотографировать. Договорились?

Лоре хотелось спрятаться под стол, но она не могла позволить себе вот так сразу сдаться. Собрав волю в кулак, она вздернула подбородок и заявила:

– Боюсь, мистер Томпсон, я не могу с вами согласиться.

– То есть? – Он вскинул бровь.

– Представьте себе, как хорошо пойдут календари, если там будет ваша фотография в интерьере ванной комнаты? – Правда, в конце Лора все испортила: густо покраснела и уставилась в пол.

Через пару секунд в поле ее зрения появились его рыжие сапоги. Она боялась поднять на него глаза и вдруг почувствовала, как его рука коснулась ее подбородка.

Лора подняла лицо и выдержала его взгляд.

– Миз Троттер, не играйте с огнем.

Лора заметила, что в глубине его глаз промелькнула какая-то тень. Неужели он узнал ее?! Нет, этого не может быть! Но одно она знала наверняка: его что-то смущает.

– Надо было прислать мужчину, – буркнул он.

Лора фыркнула.

– А чем я вас не устраиваю? К вашему сведению, я два года была военным корреспондентом. И жила бок о бок с мужчинами. Причем в самых суровых условиях.

– Правда? – прищурив глаза, произнес он таким тоном, что стало ясно: не верит ни единому ее слову.

– Правда! – подтвердила она. – Между прочим, женщинам лучше удаются фотографии мужчин. Это очевидно.

– Очевидно? – переспросил с ухмылкой Джон. – Кому? Мне – нет. Может, объясните, что к чему?

– Извольте. Мужчины имеют обыкновение распускать перед женщинами хвост, – скороговоркой произнесла Лора, избегая смотреть ему в глаза. – Играют мышцами, демонстрируя силу, блещут интеллектом и все такое...

Какое-то время Джон смотрел на нее не мигая, потом у него на челюсти заходили желваки. Он тряхнул головой и спросил:

– Миз Троттер, а у меня есть шанс, что вы управитесь быстрее, чем за неделю?

– Есть. При условии, что вы мне поможете.

– Вы умеете ездить верхом?

Именно этого она и боялась! В прошлый раз она сломала руку, упав с лошади. Тогда она сидела верхом впервые, но лошадь была ни причем. Уже потом, когда ей довелось побывать в Англии, она взяла несколько уроков верховой езды и тренер сказал ей то, что она и сама прекрасно знала: амазонки из нее не получится.

– В принципе умею, – пробормотала она. – Но посадка у меня не ахти.

В его глазах мелькнула насмешка, и Лора поняла, что снова подставилась, но на этот раз он не стал вгонять ее в краску, а молча смотрел на нее со странным выражением лица, и она заволновалась: вдруг он ее вспомнит?

Но тут, на ее удачу, раздался громкий скрежет, а вслед за ним удар и звон разбитого стекла.

Джон метнулся к окну. Лора за ним.

Через двор по направлению к коровнику бежал во всю прыть Рекс, а за ним на поводке тянулась сорванная с петель дверь черного входа.

Джон вполголоса произнес ненормативную фразу, которую Лоре не доводилось слышать даже в самых горячих точках планеты, и рванул на улицу. Лора схватила камеру и метнулась за ним. Заметила, что босиком, вернулась за туфлями и продолжила преследование. Бегать на своих двоих ей больше по душе. Да и к военным действиям она привыкла.

3

Хорошенькое начало! Ну, все, теперь целую неделю спокойной жизни на ранчо не будет!

А все она! И эту чертову собаку приперла сюда тоже она. И зачем только он пошел на поводу у Кэтти и согласился на эту дурацкую затею?! Теперь придется позировать перед этой... этой красоткой, как будто у него больше других занятий нету!

Да знай он с самого начала, что фотограф женщина, ни за что бы не согласился! Видите ли, фотографии мужчин лучше удаются женщинам. Ха-ха-ха! Только он никакой не павлин и не станет ради ее удовольствия распускать хвост!

И вообще, ему четко обещали – и Рауди, и Кэтлин, – что вся эта авантюра никоим образом не отразится на его жизни.

Джон бежал за собакой, которая уже почти достигла коровника. Он сделал рывок и, догнав сорванную с петель дверь, изловчился и упал на нее, надеясь, что таким образом хотя бы притормозит победный бег сенбернара.

Между тем миз Троттер выскочила из дома и что-то ему крикнула, но он так ничего и не расслышал.

Шесть пудов живого веса замедлили бег Рекса, но ненадолго, и Джон, лежа на животе, катил по траве на двери, как серфингист по морским волнам. Он подтянул поводок и попробовал отвязать его от ручки.

– Осторожно! – крикнула Лора. – Не ударьтесь лицом!

Какая трогательная забота! – усмехнулся про себя Джон и, бросив в ее сторону презрительный взгляд, развязал петлю и скинул поводок с ручки. Ловко поднялся и рванул Рекса к себе. Тот со всех лап примчался к нему, высунув слюнявый язык и радостно виляя лохматым хвостом.

– Если ты меня еще раз поцелуешь, тебе конец! – предупредил его Джон. – Понятно?

– Что вы сказали? – спросила подоспевшая миз Троттер.

– Это не вам, – буркнул он и, заметив, что она его фотографирует, нарочно отвернулся, а потом зверем взглянул на нее.

Она опустила камеру, окинула его пристальным взглядом и с удовлетворением кивнула.

– Слава Богу! С лицом все в порядке. А то я боялась, вдруг вы ушибетесь. – Она перевела дыхание. – Синяки и ссадины сейчас были бы некстати... Это бы усложнило мне работу.

Черт! Синяки и ссадины, видите ли, некстати? Какое нахальство! Да за кого она его держит?! Он что, ее собственность? Или она его на недельку взяла напрокат?

– Кстати, о работе. Теперь по вашей милости мне придется ремонтировать дверь, – буркнул он. – Так что вы уже умудрились усложнить мне жизнь.

– Извините, – пробормотала она и опустила глаза.

Ну ладно! Неделю он как-нибудь продержится. Джон искоса взглянул на ее порозовевшее от смущения лицо. Пусть себе щелкает. Сделает свои фотографии и уедет. Он ведь дал слово Кэтти.

И он свое слово сдержит. Черт бы побрал эту Кэтти! Вечно сестрица вьет из него веревки...

Он снова покосился на свою гостью. Надо быть справедливым: ведь это не ее пес. Разве она виновата, что настырная сестрица навязала ей этого монстра?

Однако какая же красотка эта миз Троттер! Он это сразу заметил, как только она вылезла из своей красной малолитражки. Интересно, и как она только туда влезает со своими длиннющими ногами?

Когда она подъехала к дому, Джон был на скотном дворе. Встав за угол амбара, он какое-то время тайком следил за ней. Первое, что его поразило, это ее рост. Метр восемьдесят, не меньше. Но при этом она очень пропорциональная и женственная. Стройная и гибкая, как молодое деревцо...

Выйдя из машины, она потянулась – и под тонким шелком оливкового цвета обозначилась маленькие упругие груди. Оглядевшись, она тряхнула своей медно-рыжей гривой, пробежала ладонью по волосам, и они заиграли на солнце пламенем.

Джон сначала решил, что она заплутала в пути и заехала на ранчо узнать дорогу. Он вышел из своего укрытия и направился к приезжей, но, когда бросил взгляд на наручные часы, у него возникло дурное предчувствие, вдруг это и есть фотограф, которого прислал к нему Рауди.

Подойдя поближе, Джон сразу обратил внимание на ее глаза. Большие, темно-зеленые – как дубовые листья в дождь, – они смотрели на мир, не суля ничего хорошего такому убежденному холостяку, как Джон Томпсон.

А уже потом заметил ее улыбку – робкую, словно она чувствовала неуверенность в себе, несмотря на весь ее ухоженный и неотразимый вид.

И именно это и взбесило его до крайности – не ее неотразимость, а ее ранимость. Выходит, он не может быть с ней суровым, как бы ему этого ни хотелось.

Нет, какая все-таки морока с этими женщинами! Да и вообще, у него на них времени не было и нет. Особенно на серьезные отношения.

К тому же жизнь сложилась так, что ухаживать за женщинами он так и не научился. Когда он вырос и настало самое время ходить на свидания и строить свою жизнь, пришлось воспитывать малолетнюю сестренку. И тянуть на себе все ранчо.

Одним словом, он выматывался до такой степени, что на серьезные отношения с женским полом не оставалось ни времени, ни сил. А серьезные отношения требуют серьезных затрат. Особенно душевных.

Когда Кэтти выросла и уехала учиться, стало полегче, но Джон уже выработал определенный уклад жизни и менять его не хотел. А может, и не мог. Ведь он не знал, как нужно завязывать знакомства с представительницами слабого пола. Не ходить же в киношку и целоваться на заднем ряду. В его-то возрасте! И сидеть за романтическим ужином при свечах, мучительно соображая, что бы этакое умное сказать, тоже не хотелось. И покупать подарки и цветы не хотелось. Хватит с него закупок продуктов. Кэтти, особенно с тех пор, как подцепила своего хиппаря, строила из себя специалистку по части любовных отношений. И она уверяла Джона, будто бы в нем напрочь отсутствует романтика. Причем в ее устах это звучало так, как будто это смертный грех.

Хотя, что плохого в том, если человек работает до седьмого пота, а вечером валится в кровать и засыпает как убитый? И спокойно спит, точно зная, что будет делать утром, когда проснется.

А с тех пор как явилась эта гостья, покой Джона Томпсона был нарушен. Еще и часа не прошло, а он уже сам не свой. Черт! Надо было послушаться ее: пусть бы заклеила себе коленку сама! Так нет! Изобразил из себя радушного хозяина и медбрата. И теперь не может отделаться от ощущения ее нежной кожи и изящной хрупкой коленки в своих ручищах.

И вообще, она вся такая хрупкая и нежная... Сразу видно, городская. Тут таким не место. У них приживаются только те, кто здесь вырос. А те, кто здесь выросли, давным-давно повыскакивали замуж. Пока он растил Кэтти и занимался ранчо.

Впрочем, Лора Троттер не виновата в том, что он решил жить отшельником вдали от соблазнов, которые здорово усложняют жизнь мужчине, лишая ее покоя и нарушая заведенный порядок.

По правде говоря, больше всего на свете Джон Томпсон любил определенность. Вот если бы его спросили, что он хочет – получить новехонький ярко-красный «феррари» или знать наверняка, что завтра будет точно таким же, как сегодня, он бы без колебаний выбрал то, что имеет.

Да, ему нравится его жизнь. Нравится заниматься скотиной, нравится быть самому себе хозяином, нравится вставать в пять утра и видеть из окна, как на его собственной земле пасутся его коровы...

Вот поэтому его и разозлила его бурная реакция на контакт с коленкой миз Троттер, и он решил сделать провокационное заявление по поводу душа.

А она так покраснела, что он даже растерялся.

Нет, он слишком долго живет один. Пожалуй, Кэтти права: у него уже бзик по поводу порядка и покоя. Так что надежды на то, что он изменится, уже нет.

Да, эта Лора Троттер красивая женщина.

А он мужчина. Из плоти и крови. Только и всего.

Но если он хочет пережить эту неделю и сохранить в целости и сохранности свой мир, на этом нужно поставить точку.

И вообще, он не допустит вмешательства в свою жизнь. Ни собаки, ни фотографа. Стараясь не обращать внимания на то, что на него постоянно нацелен объектив, Джон приволок сенбернара к дому и привязал к толстой стойке. Раньше он привязывал к ней лошадей. Остается надеяться, что этот монстр ее не выворотит.

– Мне нужно на верхнее пастбище, – пробурчал Джон, обернувшись к гостье. – Я еду верхом. Вы справитесь с лошадью? Имейте в виду, мне с вами нянькаться некогда.

– Справлюсь, – ответила она, вскинув подбородок, а потом уже не так уверенно добавила: – Если лошадь не слишком норовистая.

– На этот счет, миз Троттер, можете не волноваться! – успокоил ее он. – Поедете на Чернухе. Правда, она иной раз взбрыкивает... Не зря старушку раньше звали Черная Смерть.

Она заметно побледнела, и он пробурчал:

– Шутка.

Она с облегчением улыбнулась.

Джон быстрым шагом направился к конюшне, а Лора не отставая шла рядом, и он не мог не видеть ее длинных стройных ног. По дороге он вывел из загона Майки, свою верховую лошадь. Лора снова щелкнула затвором. Он бросил ей недоуздок, надеясь хотя бы на время отвлечь от ее миссии запечатлевать его на пленке.

– Поедете вон на той! – показал он на старую вороную кобылу с глубокой седловиной, которая с меланхоличным видом щипала травку.

Джон исподволь следил за Лорой. Она изо всех сил старалась не подавать виду, что нервничает. Только его-то не проведешь! Слишком уж она много суетится.

Однако с недоуздком справилась. Ну, надо же! Кто бы мог подумать... А на Чернуху хоть младенцев сажай. Она все стерпит и все простит. Не то, что ее хозяин.

Войдя в конюшню, Джон жестом велел завести кобылу в ближайшее свободное стойло, а потом придирчивым оком проследил, как она возится с поводом.

Наверняка брала уроки, решил он. Ну, раз такое дело, пусть и дальше сама возится. И он завел Майки в соседнее стойло. Лора так старательно чесала Чернуху щеткой, что та от удовольствия чуть не заснула, а Джон повернулся спиной, чтобы не видеть ее соблазнительных округлостей, и занялся Майки.

Погруженный в свои мысли, он вздрогнул, когда сработала фотовспышка. А Майки дернулся и встал на дыбы, чудом не размазав хозяина по стене. Потом повернул голову и выкатил на Лору испуганный глаз. Та сидела на перекладине и так же испуганно таращила глазищи.

– Извините! – промямлила она. – Я не подумала...

– Я так и понял! – буркнул Джон. – Миз Троттер, мы так не договаривались! Почему вы меня не предупредили?

– Просто я боялась упустить момент. Мне же нужны моментальные снимки.

– Покойника?

– Извините, ради Бога! – Она вспыхнула и смущенно потупилась. – Только на покойника вы совсем не похожи. А вот я чуть не умерла от страха!

Джон на миг отвернулся, пряча улыбку, а потом суровым тоном произнес:

– Здесь вам не зоопарк, а ранчо. В другой раз извольте предупреждать, когда вздумаете пользоваться вспышкой.

– Слушаюсь, сэр!

Уловив в ее голосе насмешливые нотки, Джон прищурился и пристально взглянул ей в лицо. Что-то в ее поведении его насторожило. Так уже было, когда она сказала, что не ахти как держится в седле. И когда густо покраснела.

Что это? Как будто он уже все это видел. Но когда? Да нет, этого не может быть. Если бы он видел ее раньше, он бы ее сразу узнал. Такую не забудешь.

– Может, вместо того чтобы пугать лошадей, поторопитесь? – с досадой сказал он, стараясь не смотреть на ее стройные ноги. – У меня нет времени ждать, пока вы тут возитесь.

– Слушаюсь, сэр! – повторила она и соскочила на пол.

Джон управился намного раньше и искоса следил за Лорой. Нет, она точно брала уроки! И делает все не слишком уверенно, но абсолютно правильно! – с удовлетворением отметил он, глядя, как Лора, достав из кармана носовой платок, вытерла пыль в носу Чернухи, чем немало ее удивила.

Джон принес седло и, повесив его на разделительную балку между стойлами, спросил:

– Справитесь?

– Разумеется, – уверенно ответила она и покосилась на седло с сомнением.

Джон с нетерпеливым видом ходил взад-вперед, поглядывая, как она сражается с седлом. Выждав дольше, чем подобает джентльмену, он нарочито громко вздохнул и вошел к ней в стойло.

Раньше он никогда не замечал, что стойла такие узкие. Зато теперь знал это наверняка. Да тут повернуться негде! Она заполнила собой все пространство. Он снова вздохнул и ощутил ее запах, а его плечо коснулось ее плеча.

Стиснув зубы, Джон показал, как завязать подпругу, потом развязал и проследил, как она делает это сама.

А ее запах... На что же он похож? Что-то знакомое... Только так сразу не определишь. В конюшне пахло сеном и лошадьми, но ее запах – такой мягкий и женский – щекотал в носу, будоража ненужные чувства.

Вспомнил! Так пахнет жимолость, что растет у веранды. Только запах Лоры Троттер тоньше и чувственнее.

Волнующий запах доконал Джона, и он суровым тоном, как капрал на плацу, скомандовал:

– Ну-ка перевяжите снова. И потуже! Она завязала снова, но он снова остался недоволен и, стараясь не замечать ее огромных глаз, заставил перевязывать подпругу раз пять подряд. Ничего, пусть попыхтит!.. В конце концов, это же для ее собственного блага. Не хватало еще, чтобы она сверзлась с лошади! Сама сказала, что плохо держится в седле, значит, подпругу нужно завязать потуже. А если ей не нравятся его манеры, так это ее проблема. Он ковбой, а не воспитатель детского сада. А верховая езда не игрушки!

Хотя Джон и пытался убедить себя в том, что старается исключительно ради безопасности миз Троттер, но, заглянув в ее зеленые, полыхающие гневом глаза, он понял, что это не так. Старался он для своей собственной безопасности. Просто он хотел держать с ней дистанцию. Потому что, если этого не сделать сразу же, он за себя не поручится.

Чернуха, хоть и старая кобыла, безошибочно определила в Лоре Троттер новичка и начала демонстрировать свой норов – не давала надеть удила. Надо отдать должное миз Троттер, она героически сражалась с кобылой, пока та ловко уворачивалась, а Джон, сложив руки на груди, молча наблюдал, ожидая, пока его призовут на помощь.

Но нет: Лора ухитрилась обмануть Чернуху, и наконец они вывели оседланных лошадей из конюшни. При ярком свете дня Джон заметил, что у нее под мышками появились маленькие круги от пота, на щеке виднелось грязное пятно, а волосы растрепались...

Он усмехнулся. Красотка, но уже не такая расфуфыренная, как пару часов назад.

Чернуха ростом не отличалась, так что Лора с ее-то длинными ногами могла запросто на нее влезть, если бы не ее джинсы. Они были совсем новые и очень жесткие. А может, после ушиба у нее плохо сгибалось колено.

Как бы там ни было, помогать ей Джон не собирался.

Да если он положит руку ей на задницу, то взорвется! И Джон молча смотрел, как она забралась в седло и взяла поводья в обе руки, на английский манер. Тут она заметила, что забыла отвязать лошадь от стойки.

В первый раз она взглянула на него с немой мольбой, и он понял, чего ей это стоило.

Но, тем не менее сделал вид, что ничего не заметил. Мама всегда говорила: «Джон, раз начал, доводи дело до конца». А он не намерен прислуживать миз Троттер целую неделю. Он и так за день сто раз то влезет, то слезет с лошади. Вот пусть и она поупражняется.

А если ей не нравится, тем лучше! Будет повод поскорее отправить ее восвояси.

Она молча слезла, отвязала повод и снова вскарабкалась в седло. А когда увидела, что камера осталась лежать на земле, застонала от досады. Зато в третий раз она влезла на лошадь намного проворнее.

А неплохо бы сейчас взять и лихо запрыгнуть на лошадь сзади, как показывают в вестернах! – пришло в голову Джону, и он сам себе ужаснулся. Выходит, Лора Троттер права? Он уже готов как павлин распустить хвост?!

Джон не спеша вдел ногу в стремя и опустился в седло как можно медленнее.

– А сейчас можно пользоваться вспышкой? – со смиренным видом спросила она.

– Пожалуйста, – буркнул он. – Только не просите меня сделать улыбочку.

– Не буду. Все должно быть естественно.

Джон с хмурым видом обернулся, и она запечатлела его мрачную физиономию. Он повернул Майки и поскакал со двора, а она завозилась со своей камерой. Через какое-то время за спиной послышался топот копыт Чернухи, но Джон даже не оглянулся.

– Скажите, а почему вы не ездите на машине или хотя бы мотоцикле? – спросила она, когда они остановились у первых ворот.

Джон обернулся. Ну вот! Началось. Одна уже наездилась... Он заметил, как Лора, чуть поморщившись, потерла ногу под коленом.

– Предпочитаю верхом, – буркнул он и, проехав в ворота, жестом велел ей следовать за ним, после чего закрыл их.

Ворота были довольно тяжелые и закрыть их было не так легко. Пока он с ними возился, за спиной снова защелкала камера. Черт! Ну что в этом интересного? – недоумевал он, покосившись на нее из-под шляпы.

Он заметил, что объектив нацелен на его руку. Так она снимает его мускулатуру? И внезапно Джон поймал себя на мысли, что не прочь поиграть мышцами. Все, как она и говорила! Грохнув воротиной и сделав каменное лицо, он вскочил в седло.

– А почему вы предпочитаете ездить верхом?

– Так удобнее.

– Чем?

– Скоро сами увидите. Вы приехали фотографировать или писать книгу? – с раздражением спросил он и, обернувшись, понял по ее лицу, что она всего лишь пытается из вежливости поддерживать беседу.

Только он беседовать с ней не расположен. Лучше помолчит. Так безопаснее. Кто знает, что он понесет, когда у него появилась такая слушательница?

В голову полезли мысли о длинных одиноких зимних вечерах, когда и словом-то перекинуться не с кем... Но Джон усилием воли прогнал их. Вскоре среди зелени холмов показалось стадо коров с телятами. Значит, они уже в пути минут двадцать.

– Видите? Вот поэтому я и не езжу на машине.

Когда она заметила на траве чуть ли не у Чернухи под ногами теленка, она ахнула и расцвела улыбкой.

– Какая прелесть! Правда, он чудо?