Текст книги "Жили-были двое"

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Флоренс притормозила на перекрестке, выбирая маршрут. Когда-то ей нравилась дорога вдоль побережья, но Крису сегодня достаточно путешествий, поэтому лучше ехать кратчайшей дорогой через центральную часть острова.

Она прекрасно помнила эти места: старые дома, шоссе через поля, видневшиеся за ними леса. Ничто, казалось, здесь не изменилось, словно время остановилось. Дурные предчувствия, как тошнота, подкатили к горлу.

Ближе к побережью стало немного прохладнее. Она свернула с шоссе на узкий ухабистый проселок.

– Мы скоро приедем? – Крис забрался на сиденье с ногами, натянув ремень безопасности.

– Да, скоро.

Спустились в низину, затем поднялись на вершину холма, и перед глазами открылся пейзаж, при виде которого захватывало дух. Внизу, насколько хватало глаз, тянулся белый песчаный пляж. Крис разинул рот от изумления.

– Это южный пляж, малыш. Он великолепен. А перед тобой Атлантический океан.

Южный пляж – отмель, разделявшая океан и Большие пруды острова. Коттедж отца стоял у одного из таких прудов. Это был летний дом, типичный для Новой Англии 20-х годов: с верандой, с двориком, усыпанным светлой галькой, и дикими розами вдоль ограды. Вокруг дома росли сливы, жимолость, молодые дубки и, конечно же, море полевых цветов. Воздух был пропитан сладким ароматом.

Они подъехали к дому и остановились возле крыльца.

– Все, приехали.

Крис облокотился на приборную доску и взглянул на дом.

– Мне здесь нравится, – сказал он по-взрослому серьезно. Затем улыбнулся. – А у дедушки есть парусник?

Флоренс проследила за его взглядом. Он смотрел на пруд за домом, где в лучах полуденного солнца сверкали белые паруса. Она улыбнулась:

– Нет, маленький. У него только весельная лодка. Но я не уверена, спустил ли он ее на воду этим летом.

Она снова перевела взгляд на дом… Веранда… Дверь, в которую сейчас войдет. Шесть лет… Прошло шесть счастливых, наполненных смыслом лет. Почему же такая печаль? Откуда взялось это беспокойство?

А если Дуглас вдруг появится здесь? Ведь тогда вспомнятся все старые обиды. Ладно, в конце концов, всем подросткам свойственны душевные переживания. Все это в прошлом.

Дуглас и Долли поженились той же осенью и уехали в Вирджинию, в университетский городок. Отличная пара, как сказала тогда Патриция… Они, должно быть, счастливы. Он всегда был великолепен. И конечно, сейчас у них самый роскошный дом и самый изысканный круг друзей. Она, наверное, никогда бы не узнала, что их ребенок родился мертвым, не проговорись случайно отец.

Но это все, что ей известно о них. На следующий день после рождения Криса позвонил отец, трубку взяла Элизабет и велела своему бывшему мужу «не сообщать больше ничего о семейных дрязгах, Флоренс это ни к чему».

Тогда ей все же хотелось знать, как живет Дуглас, но гордая и упрямая мать категорически запретила кому-либо даже упоминать его имя. А вскоре после рождения Криса заболел Остин, и думать о Дугласе стало некогда.

– Пошли, Крис. Берем сумки, и в дом.

Она взошла на крыльцо, нашарила в сумочке ключ, который прислал ей отец, и сунула его в скважину. От этого легкого толчка дверь бесшумно распахнулась.

Ошарашенная Флоренс замерла на пороге.

– Что это? – прошептала она и осторожно вошла в холл.

В доме царила тишина, все вещи были на своих местах: даже яркие дождевики на вешалке и удочки в углу. Она осторожно направилась на кухню.

– Есть здесь кто-нибудь? – Голос прозвучал робко. Крис почувствовал настроение матери и посмотрел на нее. – Все в порядке, – успокоила она. – Хочешь, устроим экскурсию по дому?

Он кивнул, но на всякий случай взял ее за руку.

– Вот смотри. Это гостиная.

Она ввела его в просторную комнату. Стены, отделанные дубовыми панелями, кирпичный камин, над ним часы в виде старинного корабельного колокола, которые били каждый час. Рядом с мягкой софой – кофейный столик. Флоренс поймала себя на том, что пристально смотрит на удобное кресло радом со столиком, в котором когда-то давно выслушала сообщение о жестоком обмане Дугласа. Она увидела себя, сидящую в этом кресле: растерянную, униженную, дрожащую, Флоренс тряхнула головой и, сделав усилие, вернулась к реальности.

– А эта дверь ведет в столовую, мою любимую комнату.

Центр комнаты занимал огромный дубовый стол и восемь удобных стульев вокруг. Сбоку располагался массивный буфет, заставленный морскими раковинами. На стенах – множество барометров и корабельных колоколов и морские пейзажи кисти местных художников. Флоренс подошла к телефону, стоявшему на столике около лестницы, и тут же в воображении всплыл Дуглас, болтающий с какой-то очередной поклонницей. Улыбка исчезла с лица. Черт бы побрал эти призраки прошлого! Они обступали ее со всех сторон.

– Крис, видишь эту дверь? Она снова ведет на кухню.

Это озадачило мальчика. Он отпустил ее руку и осторожно открыл дверь. И тут же понял, что комнаты располагаются по кругу, в центре которого камин. Поэтому из кухни можно попасть в гостиную, затем в столовую, потом вновь на кухню.

Пока Крис знакомился с обстановкой, Флоренс открыла дверь, ведущую на веранду, откуда открывался вид на пруд. Там стояли стол и плетеные стулья, и было чисто и прохладно. Но стоило осмотреться повнимательнее, как прежние опасения вернулись. На веранде в горшках росли герань и папоротник. Растения зеленели вовсю. Неужели отец просил кого-то поливать их? Может быть, соседа, который по рассеянности забыл запереть дверь? Такое объяснение показалось правдоподобным. Она вздохнула с некоторым облегчением и вернулась к сыну.

– Как ты смотришь на то, чтобы отнести сумки в нашу комнату?

– Хорошо! – Крис был полон энтузиазма.

Они поднялись в комнату, где Флоренс жила подростком. Уютная комната с видом на океан, две деревянные кровати и два шкафа, на стенах – сиреневые обои в цветах.

Флоренс распахнула окно, достала постельное белье и взглянула на сына. Он был весьма деловит – вывалил всю свою одежду из сумки на кровать и теперь раскладывал по полкам в «своем» шкафу.

Флоренс, поняв, что он полностью поглощен этим занятием, вышла в холл и заглянула в комнаты отца и Пат. Сомнение еще не оставило ее, но и их комнаты оказались в полном порядке.

На цыпочках она прошла через холл к комнате, где раньше жил Дуглас. Дверь была закрыта. Она взялась за ручку и вдруг отпрянула, такой шквал воспоминаний внезапно налетел на нее.

Через минуту это прошло и показалось настолько глупым, что она отругала себя. Повернула ручку и открыла дверь.

Ее словно ударило током, сердце остановилось.

В комнате на кровати в одних шортах спал Дуглас Лоран собственной персоной.

3

– Дуглас! – воскликнула Флоренс.

Он открыл глаза, потом тряхнул темной головой – тревожно и смущенно.

У нее подогнулись ноги, пришлось прислониться к двери.

Вдруг он резко сел на кровати, сжавшись, как пружина.

– Что?.. Кто?.. Нет, не может быть!.. – Он тоже явно был напуган, но, взяв себя в руки, встал и протер глаза.

– Флоренс?

Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность. Губы слегка шевелились, словно они хотели сказать что-то, но не находили слов. У Фло было ощущение, что все это происходит с кем-то другим. Это просто сон, и сейчас она проснется.

– Флоренс? – повторил он недоверчиво. – Это правда ты?

Нет, это не сон. Знакомый голос… Знакомое лицо…

– Дуглас? – Голос задрожал.

Они не виделись шесть лет, не звонили и не писали друг другу. За это время не прозвучало ни слова объяснения, ни слова в оправдание его жестокого предательства, которое он совершил в конце того волшебного лета, лета их чудесной близости.

Сейчас, глядя на Дугласа, Флоренс вдруг поняла, что слова оправдания теперь не прозвучат никогда. Слишком поздно. Они похоронены под прошедшими в разлуке годами.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнула она дрожащим голосом. Сердце бешено стучало, нахлынули чувства, разобраться в которых сейчас было невозможно.

Он наконец проснулся окончательно и вдруг взглянул ясным холодным взглядом.

– Что я делаю здесь? Ох, нет! Что ты делаешь здесь?!

– М-мой отец попросил меня пожить здесь и присмотреть за домом. Они с Пат уехали на лето на Западное побережье.

Дуглас прищурился.

– Правда? Да будет тебе известно, мать пригласила меня сюда за тем же самым.

Эти глаза, которыми когда-то она так восхищалась, были такими же синими и блестящими. Но что-то во взгляде изменилось. Он стал холодным, циничным…

– Но это правда! – Не думает ли он, в самом деле, что она ворвалась сюда без приглашения.

– Этого не может быть, черт возьми! – Он сдернул рубашку со спинки стула и быстро надел ее. – Ни Бил, ни Пат не настолько бессердечны, чтобы пригласить одновременно нас обоих. Значит, один из нас лжет. – Он принялся застегивать рубашку, но пальцы так дрожали, что в конце концов пришлось прекратить это занятие.

– Я, во всяком случае, сказала правду, – парировала она. Не ему называть кого-либо бессердечным. Можно подумать, что он святой, и ему чуждо двурушничество.

Последовала неловкая пауза. Флоренс наконец увидела его целиком: широкие плечи, сильные стройные ноги. За эти годы он стал как-то плотнее, но исключительно за счет мышц. И еще красивее, если только это возможно. Каштановые волосы остались такими же густыми, как шесть лет назад. Но в том Дугласе было что-то мальчишеское, теперь оно исчезло.

– Так что? – поторопила она с ответом.

– Что «что», Флоренс? – прорычал он.

– Что мы теперь будем делать? – Она попыталась гордо поднять голову.

– Ты хочешь сказать, что возникла небольшая проблема?

– Да, и я предлагаю тебе уехать.

Дуглас провел рукой по волосам и презрительно рассмеялся.

– Ни за что на свете! Уедешь ты!

– И не подумаю. Меня пригласил сюда отец, я в пути с самого утра и ужасно устала. – Вдруг она запнулась от неожиданной мысли и посмотрела по сторонам. – А где Долли?

Дуглас нахмурился.

– Что?

– Я спрашиваю, где Долли? Видимо, скоро появится твоя жена и тоже станет выкидывать меня. – Она отбросила назад длинные золотистые волосы, делая вид, что его ледяной взгляд совершенно ее не волнует.

– Ты серьезно? – спросил он тихо.

– Серьезно? О чем? – спросила она, смутившись.

– О Долли. Или просто притворяешься, что не знаешь?

– Не знаю? О чем?

– О том, что мы развелись. – Он смотрел откровенно насмешливо.

Флоренс побледнела.

– Развелись?

Дуглас смерил ее язвительным холодным взглядом и принялся аплодировать: медленно и громко.

– Браво, Флоренс! Великолепно сыграно.

Она страшно разозлилась. Это невыносимо. Как она могла любить такого человека?

– О чем ты? Я действительно впервые слышу о твоем разводе. – И добавила неуверенно: – И когда это произошло?

Он раздраженно посмотрел в потолок.

– Флоренс, мне совершенно не хочется говорить об этом. Все это… Ты появилась здесь так неожиданно… Черт побери!

Он прошел к двери, старательно обойдя ее, и вышел в холл. Через секунду она услышала, как он остановился.

– Флоренс!

– Что? – воскликнула она, выбегая следом за ним.

Дуглас стоял возле ее комнаты. Из-за приоткрытой двери на него глядели большие заплаканные голубые глаза.

Она пробежала через холл и опустилась на колени возле сына. Тот судорожно обхватил ее за шею и уткнулся лицом в длинные волосы. Взбешенная, она посмотрела на Дугласа как львица, детеныша которой обидели.

– Видишь, что ты наделал?!

– Кто? Я? Я… Я же не знал.

– Ох, уходи. Оставь нас в покое. – Она баюкала и целовала Криса, успокаивая.

– Это твой сын? – Голос стал совершенно бесцветным, глаза потемнели. Было трудно понять, о чем он сейчас думает.

Флоренс кивнула и высвободилась из объятий Криса.

– Все хорошо, маленький. Не надо плакать.

Но ребенок снова прильнул к ней и прошептал в самое ухо:

– Ты же поссорилась с ним, ма. Прогони его.

Дуглас плотно сжал губы и провел рукой по волосам.

– Скажи ребенку, что я не хотел тебя обидеть. – Он мельком взглянул вниз.

– Ребенка зовут Крис, и ты сам можешь сказать ему все, что хочешь, – прошипела Флоренс, еще сильнее прижимая к себе сына.

Дуглас опустился на пол, медленно и неохотно. Прищурившись, взглянул на Криса, и Флоренс поняла, что ему никогда не было знакомо радостное родительское чувство. И еще она подумала, что Крису сейчас столько же лет, сколько могло быть и его с Долли ребенку.

– Не бойся, – начал он. – Меня зовут Дуглас. Я… Я твой дядя или что-то вроде этого.

Крис поднял голову с плеча Флоренс.

– Мой дядя? Мама никогда не рассказывала о тебе!

Дуглас перевел взгляд на свои руки и невесело улыбнулся.

– Я так и думал. Но ты ведь знаешь Патрицию, тетю, на которой женился твой дедушка?

Крис осторожно кивнул.

– Так вот она – моя мама.

– А! – Крис выпрямился. – Мне понравились дедушка и Пат. Мы ездили с ними смотреть Вашингтон.

– Да… Так вот я – сын Пат, – повторил Дуглас.

В глазах Криса зажегся огонек. Он начинал что-то понимать.

– Ты тоже живешь здесь? – спросил он и вытер рукой нос.

– Да, по крайней мере, этим летом. – Дуглас быстро взглянул на Флоренс. Отважится ли она опровергнуть? Она смогла ответить ему лишь откровенно презрительным взглядом.

Крис задумчиво кивнул. Затем, к удивлению Флоренс, одобрительно улыбнулся.

– А когда здесь ужин? – спросил он со свойственной ему непосредственностью. – Я умираю от голода. На пароме я хотел съесть булочку с сосиской, но ее утащила чайка.

Дуглас резко поднялся. Мальчик явно начал раздражать его.

– Не приставай к Дугласу с ужином, Крис. Пока ты будешь умываться, я приготовлю что-нибудь поесть.

Ребенок неуверенно переводил взгляд с одного взрослого на другого.

– Это вовсе не обязательно, Фло. На кухне есть еда.

Но Флоренс отвела взгляд, словно было противно смотреть на него.

– Я лучше умру с голода.

– Как будет угодно, – Голос снова стал надменным. – Хотя, наверное, надо бы сначала узнать мнение мальчика на этот счет. – Он повернулся, собираясь уйти. – Но ты из тех, кто думает только о себе. Было бы наивно полагать, что ты изменилась. – Он вернулся в свою комнату и захлопнул дверь.

Флоренс смотрела на закрытую дверь, пытаясь разобраться в охвативших ее чувствах. Боже мой, о чем он говорит?

Она отвела сына в ванную и умыла его.

– Теперь отправляйся в спальню и переодень футболку. Мне тоже нужно переодеться. А потом пойдем в ресторан, хорошо?

Крис кивнул и побрел в комнату, устало спотыкаясь.

Флоренс, оставшись одна, посмотрела в зеркало. Щеки горели, глаза казались безумными, тошнило. Она боялась потерять сознание. Называется, приехала отдыхать! Надеялась успокоиться и подумать о своей жизни.

Это была ужасная ошибка. Зачем она приехала? Ведь даже воспоминания вызывали боль. А теперь здесь сам Дуглас. Нужно было прислушаться к своему внутреннему голосу.

Флоренс приложила дрожащую руку к сердцу. Оно билось ужасающе быстро. Что происходит? Почему такая реакция? Какой гнев вызвал этот человек, какое презрение! Она обманывала себя, считая, что подобные эмоции совершенно ей не присущи. Конечно, Дуг обидел ее, но это было давным-давно. Ведь она уже оправилась от того удара, начала другую жизнь… Или нет? Конечно же начала.

Послышались шаги в холле, и она сразу напряглась. Дуглас спустился по лестнице в холл, поднял трубку и стал кому-то звонить. Она вновь посмотрела в зеркало и ужаснулась: столь злобным стал взгляд при одном звуке его шагов.

Флоренс умылась холодной водой и хотела вытереть лицо. Полотенце пахло то ли лосьоном после бритья, то ли мылом, и она тут же повесила его обратно.

Если рассудить, то нет ничего необычного в том, что они встретились. Хотя лучше бы этого не случилось никогда. Уверенная, что он по-прежнему живёт с Долли в Вирджинии, она и подумать не могла встретить его здесь. Особенно сейчас, когда в ее жизни такой тяжелый период.

Сегодня она вела себя не самым лучшим образом. Слишком неожиданная встреча, поэтому не удалось выказать все безразличие, которое вырабатывалось все эти годы. Гнев, эмоции выплеснулись неожиданно для самой Флоренс, полагавшей, что Дуглас уже не может вызывать какие-нибудь чувства.

Но теперь она будет вести себя иначе, пообещала Фло своему отражению в зеркале. Совершенно непонятно, почему она так разозлилась. Глупо и не к месту. С этим надо покончить раз и навсегда. Зачем создавать новые проблемы. Она должна успокоиться и укрыться за стеной гордости и независимости.

– Крис! – позвала Флоренс, выходя из ванной. – Ты готов?

Не услышав ответа, она открыла дверь в комнату. Сын спал, лежа поперек кровати. Бедный малыш! Он так устал. А она была слишком занята собой, чтобы заметить это раньше.

На цыпочках она подошла и укрыла его пледом. Опустила жалюзи и остановилась возле кровати, размышляя, что делать дальше. Дуглас по-прежнему был внизу. Слышались его нервные шаги, Не прятаться же от него весь вечер в своей комнате. Все равно рано или поздно им придется встретиться. Но было страшно даже подумать об этом.

4

Дуглас сидел на кухне за столом и помешивал ложкой суп. Он переоделся и был теперь в легких светлых брюках и кремовой рубашке, расстегнутый ворот которой открывал загорелую грудь. Было видно, что он едва сдерживает злость.

– Ты передумала идти обедать? – Он смерил ее холодным взглядом.

Флоренс выдавила из себя улыбку.

– Как ты догадался?

– Выходя из своей комнаты, увидел, что ребенок спит.

Флоренс подавила обиду, которую опять почувствовала, когда Дуглас называл сына «ребенок», и ответила спокойно:

– Поездка оказалась слишком утомительной. Он спит без задних ног.

Но это, по-видимому, совершенно не интересовало Дугласа.

– Хочешь что-нибудь поесть? – Он кивнул на стоявшую на плите кастрюлю с густым супом из пакетика.

– Нет, спасибо.

– Ты должна поесть. – Лицо казалось каменным. Прочесть его мысли было сейчас невозможно. Видимо, он тоже подумал над своей реакцией и теперь жалел о том, что нагрубил.

– Я только что звонил матери. – Он снова принялся помешивать суп.

– Да? – Флоренс повернулась к нему, взяв в руки банку овощных консервов.

Дуглас встал, не спеша подошел к холодильнику и достал бутылку вина. Вино с супом из пакетика?

– Хотел выяснить, что означает твой приезд. Оказывается, нас пригласили обоих…

– И что же? – нетерпеливо спросила Флоренс.

Дуглас неторопливо рылся в ящике в поисках штопора.

– Они извиняются за эту ошибку. Мать пригласила меня, а Бил – тебя, и они ничего не сказали друг другу. Все выяснилось, когда уже было поздно что-либо менять.

Флоренс смотрела недоверчиво.

– Вот как! Ошибка… И она извиняется?

– Да, она так сказала. Наверное, и впрямь произошла ошибка. Она уехала к сестре, а твой отец сейчас в Бостоне. У них не было возможности поговорить об этом. – Голос Дугласа стал подозрительно тихим и спокойным.

– По-моему, причина неубедительная. А как ты думаешь? Отец, видимо, специально не сказал ничего твоей матери. Ей бы не понравилось, что мы пробудем здесь все лето вдвоем. Могу поспорить, она не знала, что он пригласил меня, до тех пор, пока ты не позвонил. – Дуглас продолжал возиться с бутылкой. – Я права? – Он не ответил, и Флоренс сунула консервную банку в автоматическую открывалку. – Так что же нам теперь делать? Она предложила какой-нибудь выход из этой ситуации?

– Конечно. Предложила тебе отправляться восвояси.

Флоренс посмотрела на него через плечо, надеясь, что взгляд достаточно выразительный.

– Затем в разговор вмешался Бил и предложил мне найти мотель. Потом… Я повесил трубку.

– Великолепно! Но все-таки, что же ты решил?

– Я собираюсь пробыть здесь все лето.

– Я тоже.

Они смотрели друг на друга, понимая, что оказались в тупике.

– Я никуда не поеду, – сказала она твердо, – Несколько недель я рассказывала Крису об этом острове. Если я теперь скажу, что мы едем домой, для него это будет ужасным ударом. Ты не представляешь, как он ждал этой поездки, как готовил игрушки, чтобы играть в песке, как составлял список сувениров, которые нужно привезти. – Она промолчала, что и ей самой просто необходимо побыть подальше от тех людей и мест, которые постоянно напоминали о муже. И чем больше она думала об этом, тем тверже становилось решение не уезжать. – Я не уеду, – повторила она.

– Я не уеду тоже, – ответил Дуглас. – Я приехал сюда не затем, чтобы загорать, подруга. У меня важная работа. – Он так резко поставил бутылку на стол, что из нее выплеснулось вино. Но, будто пожалев, что снова позволил вырваться своим чувствам, натянуто улыбнулся.

– Я здесь тоже не затем, чтобы загорать, приятель, – солгала она в ответ на его ложь и тоже выдавила из себя улыбку.

– Тебе это не помешало бы. Бледная как смерть и худая – кожа и кости. Ты совсем не ешь? – Он окинул ее взглядом, и пришлось сделать усилие, чтобы сохранить спокойствие. Возникло острое желание запустить первым, что подвернется под руку, – консервами, тряпкой, открывалкой, чем угодно – в это циничное лицо. Но она сдержалась и только сказала:

– Спасибо! Ты всегда был мастером по части комплиментов, – вытряхнула овощи из банки в кастрюлю и поставила ее на плиту.

Они находились так близко друг к другу, что между ними, казалось, возникло электрическое поле. Случайно соприкоснувшись руками, оба вздрогнули, словно обжегшись.

Наконец Дуглас нарушил молчание.

– Ладно, как же ты жила все это время, Фло? – спросил он с некоторой насмешкой.

– Прекрасно, – огрызнулась она. – А ты?

– Великолепно, – ответил он сарказмом.

Она выложила еще не согревшиеся овощи в тарелку.

– Итак, ты жил великолепно, я прекрасно, но ведь это не решает нашу сегодняшнюю проблему? – С этими словами она резко повернулась и направилась в столовую.

Через минуту там появился и Дуглас, толкая перед собой сервировочный столик так резко, что посуда и приборы звенели и были готовы грохнуться на пол. Флоренс взглянула на столик, потом на свои овощи. То, что было в тарелках у обоих, нельзя было назвать приличной пищей.

Он быстрым движением поставил ее тарелку на стол, налил в бокалы вина и сел. Но не стал есть. Просто смотрел на Флоренс, сосредоточенно хмурясь. Это вывело ее из себя.

– Ты будешь есть? – спросила она.

Он не ответил, продолжая смотреть. Она раздраженно обвела взглядом комнату.

– Послушай, Фло. Мы ничего не решим, если будем молчать, – сказал он примирительно.

– Я полностью согласна.

Он вздохнул, тяжело и задумчиво.

– А что если мы оба останемся здесь?

Флоренс бросила вилку.

– Ты это серьезно?

– Черт побери, Фло! А что еще остается делать? У нас обоих веские причины, чтобы остаться, и никто, как я понял, не собирается уезжать.

Флоренс охватила тревога.

– Это невозможно.

– Почему? Мы же взрослые люди.

– Ну и что? Хочешь сказать, что мы уже не те романтики, которые отдали бы все на свете, лишь бы остаться здесь наедине?

– Но ведь каждый из нас может заниматься своим делом, не мешая друг другу. Конечно, могут возникнуть некоторые сложности с ребенком, но…

Флоренс взорвалась, вопреки всем своим решениям.

– Да будет тебе известно, у моего сына есть имя, и ты не умрешь, если произнесешь его!

– Хорошо, Фло, успокойся, – пробурчал он. – Я не хотел тебя обидеть.

– Да уж, наверное!

Казалось, комната сотрясается от гнева, потом ярость улеглась – медленно, как оседает пыль. Но теперь сохранять спокойствие было труднее. Им обоим приходилось делать неимоверное усилие над собой, чтобы разговаривать спокойно.

Фло зацепила вилкой овощи, тут же превратившиеся во рту в опилки. Дуглас в молчании отрезал себе кусок хлеба.

– Наверное, потом я пожалею об этом, – проговорила она неохотно. – Но я согласна. Давай останемся здесь вместе.

Дуглас перестал жевать, на лице появилось странное выражение.

– Но я сама буду покупать продукты для себя и Криса, – быстро добавила она. – Я и так уже должна тебе банку…

– Чепуха.

– Нет. Не хочу быть обязанной тебе хоть чем-нибудь. – Он поднял темную бровь. – Я буду готовить еду себе, а ты себе. Это касается и стирки. Другими словами, каждый из нас пойдет своей дорогой. Надеюсь, ты согласен?

– Совершенно. Но, как я уже сказал, вы помешаете мне работать. Поэтому, был бы крайне благодарен тебе, если бы… твой сын не озорничал, когда я работаю. Особенно по утрам.

– Крис никогда не озорничает. Ты еще не видел такого послушного ребенка.

– И все же это ребенок, – Дуглас тоном дал понять, что разговор закончен.

– Не волнуйся. Я прослежу, чтобы он держался от тебя подальше.

Дуглас едва заметно улыбнулся.

– Хорошо. Значит, проблем не возникнет.

– Будем надеяться. – Флоренс взяла тарелку и, вскинув голову, вышла из столовой.

Быстро сполоснув посуду, рухнула на стул и закрыла лицо руками. Все начиналось снова. Как она ни старалась не обращать на него внимания, кровь закипала от одного его присутствия. В чем же здесь дело? Флоренс тяжело вздохнула. Конечно, злость. Сейчас она даже ненавидит этого человека. Но если злится и ненавидит, значит, он по-прежнему небезразличен ей. Все надежды тщетны. Как она ошибалась!

Невероятно, потрясающе! Дуглас снова вошел в ее жизнь после стольких лет! Как могло случиться, что он сидит в соседней комнате?

Ох, зачем умер Остин? Быть бы ей сейчас дома и неторопливо рассказывать за столом о проведенном в магазине дне. Неужели и вправду она согласилась жить здесь вместе с Дугласом? Уж не сошла ли она с ума?

Нет, она не позволит эмоциям взять верх над разумом. Где же ее гордость?

Несколько раз глубоко вздохнув и немного успокоившись, она встала. В столовую вошла уже совершенно спокойной.

Дуглас все еще сидел за столом.

– Ты уже собираешься ложиться? – спросил он.

Она взялась за перила лестницы и обернулась.

– Конечно. Почему бы нет?

– Но еще нет восьми часов. К тому же мы почти не поговорили. – Она заколебалась. – Сядь, посиди, – он рассмеялся. – Я не укушу.

Флоренс неохотно направилась к столу.

– Налить вина? Ты ничего не пила за ужином.

– Зато ты только пил и ничего не ел.

Дуглас улыбнулся и отодвинул от себя тарелку с супом, к которому даже не притронулся.

– Так как живешь, Фло?

– Ты уже спрашивал об этом.

– Да, помню. Но, по-моему, ты ответила не совсем честно. Этот год был, наверное, нелегким доя тебя.

– Ты имеешь в виду смерть моего мужа? – Спросила она холодно, хотя рука дрожала, когда она поднесла к губам бокал с вином.

– М-мм.

Она взглянула и не увидела на его лице ни сострадания, ни любопытства, ни даже удовлетворения при виде ее горя. Бездушен, как камень. Или просто привык скрывать свои чувства? Ладно, придется поиграть в эту игру.

– Да, его смерть была ударом, но в каком-то смысле я была готова к этому.

– Он ведь болел лейкемией?

Глаза Флоренс стали печальны.

– Да.

– А сейчас у тебя все в порядке?

Она взглянула в холодные голубые глаза, и в ней снова заговорила гордость.

– Просто прекрасно. Остин, несмотря на свою молодость, был очень ответственным человеком. Он оставил нам крышу над головой и достаточно денег, чтобы мы жили нормально. – Флоренс изо всех сил старалась скрыть правду. Но зачем она лжет? Когда успела придумать все это?

Дуглас – человек, которого она знала когда-то лучше, чем себя, – смотрел на нее и, казалось, не догадывался, что она лжет.

– Похоже, у тебя нет финансовых проблем. А как в личном плане?

Куда он клонит? Может быть, ждет слов об одиночестве и неустроенности.

– Я слишком занята, чтобы думать о личной жизни. Значит, и здесь у меня все нормально. Я менеджер в магазине готового платья. – Это звучало так, словно она была чуть ли не хозяйкой магазина. – Он пользуется большой популярностью в городе.

Дуглас прищурился. Фло сделала глоток и отвела взгляд, боясь, что глаза выдадут ее. Глупый разговор, но она скорее умрет, чем скажет, что не была счастлива после того, как он вычеркнул ее из своей жизни. Болезнь Остина была тяжелой и продолжительной. Похороны доконали ее. Потом пришлось отстаивать в суде свои права на наследство. Одиночество, страх, финансовые проблемы, к тому же беспокойство за Криса. Да, она могла бы поделиться с ним многими подробностями своей жизни, неизвестными ему, но не станет этого делать.

– А как Крис перенес смерть отца?

– Достаточно легко. Он – очень жизнерадостный ребенок. Хотя до сих пор временами тоскует. Они были очень близки. – Она смело посмотрела в его ничего не выражающее лицо. – Остин был хорошим отцом. Всегда был готов перепеленать Криса или посидеть с ним, когда тот подхватывал простуду. – Она удивилась, насколько приятно было вот так хвастаться. Словно колола его в самое сердце маленькими острыми кинжалами, удовлетворяя странное, сидевшее в глубине души желание… Какое желание? Отомстить? Она и сама не понимала, но чем больше они разговаривали, тем сильнее хотелось… сделать ему больно.

– Он, видимо, очень помогал тебе, – сказал Дуглас чрезвычайно вежливо.

– Да, но хватит обо мне. Как живешь ты? По-прежнему преподаешь в Вирджинии?

Он нахмурился и, похоже, размышлял, что ответить.

– Нет… да. То есть в этом году я взял отпуск за свой счет.

– Правда? Так быстро устал от студентов? – Возникло желание заставить его признаться, что не так уж он счастлив и не все у него так хорошо, как того хотелось Патриции.

– Вовсе нет. Работа замечательная, – заявил он, отпив вина. – Мне повезло. Я получил хорошее место и именно тогда, когда это было нужно. Теперь заканчиваю докторскую диссертацию. Глава департамента литературы вышел на пенсию, и эту должность предложили мне.

– Ты станешь главой департамента и… доктором? – Флоренс смотрела задумчиво. Хотелось поздравить его, но что-то мешало сделать это. – Доктор Лоран. Звучит. Это так престижно. Долли будет в восторге. – В разговоре наступила долгая пауза, показалось, что между ними вырастает ледяная стена.

– Да, она очень гордилась мной. Хотя ей больше нравились материальные блага, которые давало мое положение. Президент колледжа, побывав у нас, сказал, что она великолепная хозяйка, что еще никто не принимал его так хорошо.

Флоренс пожалела, что упомянула о Долли. Теперь она как будто смотрела на них из темного угла комнаты.

– Ты не против, если я спрошу, почему вы развелись?

Дуглас нахмурился и заколебался.

– Мы оба очень расстроены разводом. Но после многомесячных дискуссий решили это сделать. Видишь ли, Долли очень талантлива. Она училась на художника-модельера и захотела сделать собственную карьеру. Решила уехать в какой-нибудь большой город, а именно в Нью-Йорк, а я не мог оставить работу. Наконец я понял, что больше не могу удерживать ее. Ей же не хотелось мешать мне. Поэтому… – Он поднял печальный и безропотный взгляд.

– Значит, вы расстались, потому что нужно было делать карьеру?

– Да, только поэтому.

Флоренс внимательно посмотрела на него. Не было причины не верить ему, но что-то в его тоне настораживало, некая бравада, которая была свойственна и ей самой.

– Думаю, в конце концов все получилось как нельзя лучше. Я имею в виду то обстоятельство, что у вас не было детей.