Текст книги "Лорд-обольститель"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Гарет окинул ее пристальным взглядом. В нем читался явный вызов. Он только что пообещал ей, что подумает над своими манерами. Да что, в конце концов, было с ними не в порядке? Гарет вздохнул. Он не желал отступаться от своих слов. Гарет нахмурился, думая о том, как быстро он становился рядом с ней слабовольным дурнем. Если в самое ближайшее время ему не удастся доказать Танон, что в их браке все решения принимает он, то скоро ему суждено превратиться в воркующего голубка, потакающего любым капризам жены. Сейчас он любыми способами заставит Танон исполнить его просьбу. Но вообще-то ему нужно подумать о более мягком способе воздействия на свою своенравную жену.
– Неужели все норманнские женщины отказывают мужьям в каждой их просьбе? – спросил ее Гарет, точно зная, что нужно сказать, чтобы она перестала препираться. – Потому что меня это раздражает. И кажется очень неучтивым.
Неучтивым? Да ведь у нее безупречные манеры! Она не совершила ни одного поступка, за который пришлось бы краснеть отцу или королю.
На одно мгновение их взгляды встретились в напряженной схватке двух сильных характеров. Потом Танон подняла с пола простыню и подала ее Ребекке.
– Как скажешь, но если ты во мне разочаруешься, то будь добр, не выражай свое неудовольствие вслух.
Гарет чуть не рассмеялся Черт побери, она ведь говорила это серьезно Если бы рядом с ними никого не было, то он сказал бы Танон, что едва сдерживается, чтобы не сорвать с нее одежду. Он сказал бы ей что-нибудь, если бы в этот момент Лоретта не расправила простыню и не скрыла Танон за этим подобием ширмы, а две другие женщины не начали раздевать ее.
Глава 11
Танон думала, что почувствует себя униженной, если разденется перед мужем. Но на самом деле этот процесс оказался одним из самых волнующе-счастливых моментов в ее жизни.
Гарет молча наблюдал за ней, удобно устроившись в кресле. Когда платье Танон упало к ногам, его затуманенные голубые глаза устремились к ее обнаженным плечам. Танон стояла, повернувшись к нему спиной, и была безумно рада тому, что ее отделяла от Гарета простыня. Тем не менее Танон не удержалась и, слегка развернувшись в сторону оценивавшего ее мужа, бросила на него быстрый взгляд и инстинктивно прикрыла руками грудь. Гарет восседал в кресле, словно султан из заморских стран, и с наслаждением смотрел на нее, соблазняя без единого прикосновения. Его напряженный, пристальный взгляд вбирал ее всю, как будто между ними не было никакой преграды.
Камеристки Танон работали быстро. Когда Элоиза надела ей через голову свежую сорочку, он наконец заговорил:
– Повернись ко мне.
От его глубокого, мелодичного голоса кровь Танон воспламенилась. Гарет махнул Ребекке пальцем, отдавая ей молчаливый приказ убрать простыню. Он обвел жену горячим взглядом. Гарет ненадолго задержался на ее груди, потом посмотрел прямо в глаза и… вдруг подмигнул, без усилий потушив пожар, охвативший каждую клеточку тела Танон. Гарет хотел, чтобы она чувствовала себя с ним непринужденно. Чтобы между ними возникла интимность, которая бы не стесняла ее, а наоборот, приносила радость. Танон стало приятно, что Гарет заботится о ее чувствах, и она благодарно улыбнулась.
Теперь Танон могла видеть, что нравится ему, восхищает его Ее вновь пронзил острый укол желания – ощущение, которое появлялось всякий раз, когда Гарет был рядом, и к которому она уже почти привыкла. Танон не считала себя серой мышкой. Родители часто говорили ей, что она красива. Просто она никогда не придавала этому особого значения. Мужчины смотрели на нее, но вскоре отводили взгляд. Даже в родном доме, в Аварлохе, стражники отца едва разговаривали с ней. Те мужчины, что искали ее руки, были старыми, немощными и одноглазыми, за исключением Роджера, который, впрочем, позавчера объявил всем, что его интересовало ее приданое, а не она сама. Танон не удивилась этому. Она ожидала от него подобного отношения и даже говорила себе, что хотела этого: так у нее был шанс не отдать свое сердце человеку, который ее не любил.
Но глаза Гарета всегда были устремлены в ее сторону. Его страстный взгляд находил ее среди толпящихся на поле людей, в пиршественном зале, даже на турнирной арене. С того момента, как он переступил порог Уинчестерского замка, она почувствовала себя красавицей.
Он продолжал смотреть на Танон, пока Лоретта облака ее в шерстяное платье насыщенного красного цвета с золотой окантовкой. Лиф плотно прилегал к телу, подчеркивая тонкую талию и мягкие изгибы бедер. Когда служанки начали сооружать из ее волос высокую прическу, Гарет остановил их:
– Она предпочитает носить волосы распущенными.
Танон изумленно посмотрела на него, подняв вверх брови, а потом вспомнила, как жаловалась на огромное количество шпилек в голове в тот вечер, когда Хьюберт привел Га-рета к двери ее покоев. Она удивилась, что супруг вспомнил об этом, и порадовалась, что не надо наряжаться для него, как рождественская елка. Гарету она нравилась и такой.
– Просто убери волосы с боков, Лоретта, – мягко проговорила Танон. – Чтобы они не лезли в глаза.
Лоретта заколола длинные пряди и увенчала ее голову расшитой золотом вуалью и тонким обручем.
Гарет обвел ее взглядом и почувствовал, как сердце замерло в груди. Прямо перед ним Танон превратилась из чувственной, но сдержанной богини в не менее прекрасную принцессу.
– Осталось только надеть чулки, и мы закончим, милорд. – Ребекка улыбнулась.
– Нет. Оставьте нас, – приказал он, не спуская взгляда с жены.
– Но… – начала Ребекка.
Гарет не слушал ее. Он встал и пошел к Танон, словно завороженный песней сирены, которая была слышна ему одному. Няня увела камеристок. Они вышли в коридор, едва слышно прикрыв за собой дверь.
– Мне нужно надеть чулки, там, куда мы поедем, может быть холодно, – произнесла Танон. Его пылающий взгляд лишал ее присутствия духа.
– Там тепло. Но если ты хочешь надеть чулки, то я помогу тебе.
Когда Танон поняла, что он говорит серьезно, то нервно улыбнулась ему и ответила:
– Не говори глупостей, Гарет.
Он взял в руку один чулок и пальцами собрал легкую, мягкую материю. Когда этот сильный воин опустился перед ней на колени, Танон посмотрела на дверь.
– Это безумие. Мужья не одевают своих жен.
Гарет поднял подол платья, а потом обхватил ладонью ее лодыжку.
Искусные пальцы Гарета скользили по коже и околдовывали Танон своими мягкими, словно шепот, прикосновениями.
Танон с трудом могла дышать. Гарет выпрямился во весь рост, и, прежде чем она успела совладать с бешено бьющимся сердцем, он обнял ее за талию и притянул к себе. Танон коротко, с усилием вдохнула воздух.
– Никогда больше не думай, что ты можешь разочаровать меня. Ты нравишься мне, Танон. Всегда нравилась. – Он обвел взглядом ее лицо и приблизился к ней губами. – Боже, ты очень нравишься мне.
Гарет вышел во двор замка. Увидев ожидающий его экипаж, запряженный четверкой лошадей, валлиец стиснул зубы, не давая вырваться наружу потоку грязных ругательств. С него было достаточно и громоздкой кареты, но высоко на ее крыше он увидел привязанные к ней четыре деревянных сундука различного размера. Еще один под неусыпным надзором лорда Бранда как раз поднимали наверх. Танон прощалась с остальными членами семьи. Все они лили слезы в три ручья.
– Что, черт побери, это такое? – Гарет подошел к экипажу и задрал голову, чтобы получше разглядеть ужасное зрелище, открывшееся его взгляду.
Рядом с ним появился Мэдок. Закусив зубами соломинку, он пожевал ее и ответил:
– Это часть вещей твоей жены.
– Часть? – Гарет повернулся к другу. – Что, есть еще?
– Да. Но к счастью, остальные находятся в Аварлохе.
Позади Гарета раздался голос Олуина:
– Это нас сильно задержит в пути. Теперь мы попадем домой на неделю позже, чем думали.
Принц холодно посмотрел в сторону Танон, а потом направился к ее отцу. Едва он открыл рот, чтобы высказать сомнение в здравом уме Бранда, как повелитель Аварлоха повернулся к нему и направил на него взгляд, в котором читался точно такой же вопрос.
– Вчера вечером ты наполнил сердце моей дочери надеждой, что она сможет навестить свою мать. Мы дали согласие на ваш брак, думая, что он положит конец войне. Но ваш союз не заставит норманнских баронов пропустить тебя обратно в Англию.
Гарет попытался ответить, но Бранд прервал зятя, глаза его потемнели и стали напоминать цветом ночное небо.
– Насколько я знаю, – продолжил Бранд, – ты и словом не обмолвился с королем Вильгельмом о том, чтобы он обеспечил тебе безопасный проход через границу. Поэтому я должен задать тебе вопрос: ты считаешь, что поступил здраво, когда пообещал ей это?
– Нет, я так не считаю. – Гарет встретил прямой взгляд Бранда, высоко подняв голову. – Сказать по правде, я пожалел о своих словах сразу, как только они слетели с губ. Но ваша дочь рыдала у меня на плече, и я понял, что не могу отказать ей.
Резкое выражение лица Бранда смягчилось. Его широкие плечи расслабленно опустились вниз, и он облегченно вздохнул полной грудью.
– Ах, вот в чем дело. Ну, я рад, что тебя заботят чувства Танон.
– Ее безопасность заботит меня гораздо больше. – В его голосе все еще слышалась злость. Он посмотрел на сундук, который поднимали на крышу кареты. – Если вы бывали в марке, то должны знать, что там опасно. Даже с королевской грамотой на руках нам все равно придется в некоторых местах передвигаться как можно быстрее. А теперь скажите мне – с какой скоростью может ехать эта колымага, неся на себе столько тяжелых вещей?
Бранд, прищурив глаза, задумчиво поглядел на Гарета. В это мгновение на карету взгромоздили последний сундук, и она жалобно заскрипела. Бранд заскрежетал зубами.
– Снимите три сундука, – громким голосом приказал он носильщикам.
Танон увидела, что с крыши убирают часть поклажи, и сразу же кинулась к отцу и мужу.
– Что тут происходит? – потребовала она объяснений, скрещивая руки на груди.
В этот момент еще один сундук упал на землю.
– Облегчаем карету, – лаконично ответил ей Гарет.
– Облегчаете карету? – Танон развернулась к нему. Ее широко открытые глаза блестели недоумением. – Но тут моя одежда! Моя лютня, мои письменные принадлежности! Как я смогу написать письмо маме?
– Танон, мы не можем…
– А что делать с вещами Ребекки?
– Ладно. Мы возьмем два сундука. Один – твой, другой – твоей няни. Вы должны собрать их не позже полудня.
– Но здесь подарки от моих родных и близких. Как я смогу уместить все в один сундук? Пожалуйста, позволь мне по крайней мере взять…
– Танон, – напомнил ей Гарет, – до обеда осталось очень мало времени.
– Что ж, хорошо, – сдаваясь, ответила она сквозь плотно сжатые губы.
По ее лицу было видно, что Танон намеревалась сказать больше, но, кинув быстрый взгляд в сторону отца, она улыбнулась.
Час спустя в карету погрузили два сундука. Люди Гарета за эго время оседлали лошадей. Обменявшись последними прощальными словами со своей семьей, Танон вытерла мокрые щеки и, не обращая внимания на мужа, прошла к экипажу.
– Обычно она не такая кислая, – заметил Хереворд, глядя на слишком прямые очертания ее спины.
Гарет посмотрел через плечо сакса на жену, которая усаживалась в карету.
– А какая она обычно? Когда ты гостил у дяди, то рассказывал, что у нее нос морщится при смехе. Но ты не говорил, что это происходит так редко.
Хереворд помолчал, обдумывая ответ. Он давно знал Танон. Семейство Ризанде подолгу жило в замке короля. Заключив мир с Вильгельмом, Хереворд вскоре близко сошелся с Брандом, Данте и их домочадцами. Несколько лет назад по поручению короля он поехал с визитом к повелителю Дехубара и там с удивлением обнаружил, что юный принц Гарет интересуется Танон гораздо больше, чем старший брат Седрик. Тот не слушал его историй и вообще ни о чем не спрашивал.
– Она сейчас грустит, – ответил ему Хереворд. – Но сердце у нее доброе.
– Грустит, – эхом повторил Гарет, не сводя глаз с ее профиля, который был виден в окне кареты.
Внезапно его сердце затопила волна сочувствия. А что еще она должна ощущать? Сначала ее обещали в жены его подлому брату, который не мог скрыть ненависти к норманнам даже от невинной шестилетней девочки. Потом хотели выдать замуж за Роджера де Куртене, которого Гарет с детства считал самым мерзким человеком на свете. Теперь наконец Танон против ее воли отправляли жить в незнакомую страну – хотя она уже думала, что избежала подобной участи, – да еще с практически незнакомым мужем. Ведь несколько месяцев, что они провели вместе, отделяют от нынешнего момента целых двенадцать лет. Гарет ничего не мог с собой поделать: он жалел ее и безмерно ею восхищался. Если бы он оказался в подобной ситуации, то, наверное, пинался бы и дрался, пытаясь выскочить из кареты. А Танон спокойно сидела с замкнутым, суровым выражением лица. Гарету было тяжело видеть ее в таком состоянии. Он помнил другую Танон.
Гарет уже собрался идти к ней, когда к нему подошел Бранд.
– Тебе достаточно написать мне одно слово, и я поеду на границу, чтобы лично доставить тебя и Танон обратно в Англию.
Гарет улыбнулся этому прославленному воину, желая смягчить его боль от потери дочери.
– Я подумаю об этом, милорд.
Бранд посмотрел на Хереворда, но цепкий взгляд сакса был прикован к одной из двух женщин, что приближались к ним. Леди Бринна Ризанде подошла к супругу, и тот взял ее под руку. Ее преданная подруга и няня детей проскользнула мимо Хереворда, даже не посмотрев в его сторону, и остановилась перед Брандом.
– Милорд. – Прежде чем поднять на него глаза, она нагнулась в легком поклоне. – Все эти долгие годы для меня было честью служить вам и вашей семье. Теперь я буду продолжать с честью служить вашей дочери.
Бранд заключил ее в объятия.
– Мы будем скучать по тебе, Ребекка.
– А я – по вас, милорд.
Хереворд отступил назад и пошел к лошади.
Когда все наконец были готовы к отъезду, король подал Гарету грамоту и, похлопав его по плечу, напомнил, что он должен беречь Танон как зеницу ока. Потом Вильгельм распахнул дверь кареты и так крепко обнял крестницу, что она чуть не задохнулась.
– Порадуй своего короля и найди счастье с мужем, ma belle.
Танон прильнула к нему, но не заплакала. Она поклялась сделать все, от нее зависящее, чтобы не разочаровать близких людей. Танон посмотрела через его плечо на мать, помахала ей, вытерла глаза и придала своему лицу самое храброе выражение, которое могла изобразить, когда карета тронулась с места, увозя ее прочь от семьи.
Глава 12
Они ехали на север, пока не стемнело, и разбили лагерь посреди поляны, окруженной густым лесом.
Когда Танон путешествовала с семьей, то они останавливались на постоялых дворах и спали в кроватях, а стены охраняли их от всяких лесных тварей. Она знала, что ей нечего бояться. В конце концов, она тут не одна. С ней рядом был Хереворд. И Гарет не уходил от нее далеко, даже когда ему нужно было обсудить что-то наедине с Мэдоком. Но тем не менее раньше она никогда не ночевала в лесу. Танон вообще сомневалась, что ей удастся сегодня заснуть, – настолько чувства были обострены из-за странных звуков, что эхом раздавались в чаще окружавших ее деревьев.
Киан помог ей и Ребекке достать еду, которую мама приготовила в дорогу. Хереворд в это время разжег небольшой огонь. Томас и Олуин ушли на разведку, а остальные мужчины принялись расстилать свои одеяла, занимая места на ночь.
– Ты очень заботливый, – признала Танон, когда Киан вытащил из-за голенища сапога спрятанный клинок и принялся нарезать сыр тонкими ломтиками. Она посмотрела на мягкие завитки волос на его лбу, сиявшие в свете костра. – Ты совсем не похож на воина.
Валлиец ухмыльнулся и, оторвавшись от своего дела, поднял на нее глаза.
– Я убил больше семидесяти норм… – Он остановился и скривился, слишком поздно вспомнив, с кем говорит. Не сказав больше ни слова, Киан вновь занялся нарезкой сыра.
– Надеюсь, что ты убил их не этим ножом, – веселым тоном проговорила Танон, стараясь побороть страх.
– Я не хотел обидеть вас, – тихо пробормотал Киан. – Я дерусь только в том случае, когда иного выхода нет. – Он опять поднял голову, и взгляд Танон не мог не смягчиться при виде мальчишеского выражения его лица.
– Сколько тебе лет, Киан? – спросила она.
– Шестнадцать. – Парень выпрямился, и в глазах сверкнула гордость. За ангельской внешностью скрывался настоящий боец.
В первый раз Танон увидела его сходство с Мэдоком. Она повернулась туда, где в тени деревьев рядом с Гаретом стоял старший брат Киана. Танон улыбнулась ему. Он мгновение смотрел на нее своими черно-угольными глазами, а потом отвернулся. Взгляд был тяжелым и бесстрастным. Ей не нравился Мэдок, и Танон решила поговорить об этом с Гаретом.
– У меня такое чувство, как будто за мной наблюдают сотни глаз. – Ребекка обняла себя за плечи и зажмурилась, когда где-то над ней ухнула сова.
Сидевший напротив них Хереворд, освещаемый языками пламени, сказал:
– Сегодня ночью я буду стоять на страже. Вам нечего бояться. – Последнюю фразу он произнес с такой уверенностью, что Ребекка открыла глаза и удивленно посмотрела на него.
– А кто будет с тобой в паре? – спросила она.
– Кто будет со мной в паре? – изумленно повторил Хереворд, подняв вверх рыжеватые брови.
Ребекка хорошо знала его и должна была понимать – ему не нужна помощь, чтобы уберечь от опасностей тех, кто был вверен его защите.
– Женщина, ты ранишь мое самолюбие. Твои слова подобны укусу змеи.
– Благородные мужчины не имеют самолюбия, – лаконично ответила Ребекка.
– Имеют, если они сражаются так, как я, – ответил Хереворд с высокомерием, достойным валлийского короля. Сейчас он действительно походил на предводителя какого-нибудь варварского племени – грива волос насыщенного темно-рыжего цвета, накидка из волчьей шкуры, наброшенная поверх широких плеч. – Мы теперь находимся за стенами замка, леди. Так что твои милые голубые глаза должны смотреть на некоторые вещи по-другому.
Хереворд многозначительно уставился на Ребекку, но она отвернулась и достала из следующего мешка фрукты, хлеб и вяленое мясо.
– Он очень даже привлекательный мужчина, – шепнула ей Танон.
– Тише. Меня совсем не интересует этот сакс.
– Кстати, твои родители тоже были саксами, – напомнила ей Танон, сооружая на траве сиденья вокруг места, которое будет служить им большим столом. – Должна сказать, что он часто на тебя смотрит. – Танон проигнорировала несколько неприличные слова, что сорвались с губ няни, и попросила Клана разложить еду на салфетки. – Если нам придется есть с земли, то мы хотя бы придадим этому приятный вид.
Опустившись на колени, Киан посмотрел на волосы Танон, освещенные огнем костра.
– Да, вид действительно приятный, – проговорил он более низким и немного хрипловатым голосом.
Танон обернулась. Пламя осветило ее лицо, а глаза засияли, словно две зеленые звезды. Киан вздохнул, и вдруг со всего размаха упал на левый бок. Оказалось, что его сильно пихнул подошедший к ним Гарет. Он сел рядом с женой, скрестив ноги, а Мэдок засмеялся.
– Ты очень плохо обошелся с бедным Кианом, – сделала она замечание супругу, а потом повернулась к Мэдоку, который занимал свое место на одеяле. Если что-то и возмущало ее, так это смех над попавшим в неприятное положение человеком. – Я впервые слышу, чтобы вы смеялись, – сказала она валлийцу.
Мэдок взглянул на нее, а потом опустил глаза на лежащую перед ним еду. Хлеб и сыр были аккуратно положены между двумя кусками вяленого мяса. Он посмотрел на остальные салфетки. Там все было сделано таким же образом.
– Я не хочу быть дерзкой, Мэдок, ведь я совсем вас не знаю. – В ее глазах зажегся сердитый огонь, когда он взял кусок мяса и засунул его в рот. – Но не кажется ли вам, что невежливо смеяться над унижением брата?
Мэдок медленно поднял голову и посмотрел на нее. Танон не могла определить, что было мрачнее – его взгляд или выражение лица.
– Не знаю. Меня воспитывали иначе, чем вас.
– О, тогда простите меня, пожалуйста, – ответила Танон, искренне раскаиваясь в своих словах. – Значит, мне не вас следует винить?
Мэдок покачал головой и посмотрел на Гарета, ожидая от него помощи. Но Гарет хмуро рассматривал бабочек на салфетках.
– Тем не менее вам стоит попросить у Киана прощения, – продолжала выговаривать Мэдоку Танон, разумеется, очень мягко. В конце концов, она немного побаивалась этого крепкого воина.
– Танон… – попытался сказать ей что-то Гарет.
Но тут Девушка перевела взгляд еще на одного рыцаря, который топтался в нерешительности, пытаясь найти место. Она улыбнулась ему и спросила:
– А как ваше имя, сэр? – Ее дружелюбная улыбка стала еще шире, на щеках появились ямочки.
Если отныне она будет жить среди этих людей, то следует хотя бы познакомиться с ними.
– Бледдейн, – ответил тот, бросив на Гарета нерешительный взгляд.
– Можешь сесть прямо здесь. – Она указала на свободное пространство рядом с Мэдоком. – И пожалуйста, возьми себе мяса. Ты очень симпатичный, только ужасно худой.
– Танон! – Повелительный окрик Гарета испугал ее.
– Что? – Танон уставилась на него широко открытыми от изумления и гнева глазами.
– Что, черт побери, ты творишь с моими людьми? – Он не кричал, но выглядел настолько пораженным, что Танон не могла не обидеться на него.
– Я пытаюсь быть вежливой! – Она выпрямилась и стряхнула пыль с платья. – На самом деле, Гарет, было бы лучше, если бы ты последовал моему примеру. Ты до смерти испугал меня своим воплем.
– Было бы лучше, если бы я… – Его охватило такое сильное чувство гнева, что он не смог закончить. На щеке от злости забился мускул.
Танон упрямо вздернула подбородок.
– Я буду вести себя так, как сочту нужным, – наконец проговорил Гарет сквозь сжатые губы. – А ты оставишь попытки превратить моих людей в норманнских павлинов с изящными манерами. И больше никогда не смей говорить другому мужчине, что он симпатичный.
Нет, ей… Он был… Да как он смеет… Норманнские павлины? Танон сложила губы в кривую улыбку, но даже это ей удалось сделать с огромным усилием. Она не должна ругаться с ним на виду у его свиты. Но, Боже, как только они останутся наедине, Гарет в подробностях услышит от нее, какой он на самом деле грубиян. А сейчас лучше сосредоточиться на еде.
Гарет увидел, что его жена принялась отщипывать кусочки хлеба и отправлять их в рот. Порадовавшись тому, что все опять вернулось в спокойное русло, он тоже начал есть.
– Если бы я знала, что ты окажешься таким невероятным хамом, – еле слышно пробормотала себе под нос Танон, – то ни за что не вышла бы за тебя замуж.
Ребекка прокашлялась и заявила:
– Сыр очень вкусный. – Так она пыталась выиграть время, чтобы вспышка огня, только что мелькнувшая во взгляде Гарета, погасла сама собой.
– И запятнать безупречную репутацию воспитанной дамы? – спросил он Танон обманчиво спокойным голосом. Его губы изогнулись в ухмылке. – Думаю, что нет.
Танон подняла глаза наверх, как будто заметила среди ветвей деревьев чирикающую птицу.
Гарет не знал, что ему делать, – рассмеяться или потрясти ее за эти прекрасные плечи, – когда Танон притворилась, что не обращает на него внимания. Никогда раньше к нему не относились подобным образом. Никто не смел не замечать его.
С другой стороны, так даже лучше, чем ругаться с Танон на каждом шагу. К тому же ему доставляло удовольствие наблюдать за борьбой, которую жена вела сама с собой, пытаясь и дальше сохранять образ спокойной, благовоспитанной Дамы.
– Да, молчание тебе к лицу.
Танон тут же развернулась и вскочила. Ярость вскипела в ней, но Танон постаралась сдержаться и прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего. С тех пор как Гарет вошел в ее Жизнь, ей становилось все труднее держать себя в руках. ЕЕ не должно волновать, что он думает о ней. Но, Господи помоги, ее это волновало. Слова Гарета причиняли ей боль, и она устала от этого.
– Теперь понятно, почему твои люди ведут себя столь невоспитанно. Конечно, ведь ими руководит такой высокомерный, подлый… – Остальные оскорбительные слова застряли в горле у Танон, когда Гарет поднялся и встал перед ней. Его ярко-голубые глаза устремились прямо на нее. Пристальный взгляд как будто спрашивал ее, осмелится ли она продолжить дальше.
Ноги Танон согнулись сами по себе, готовые спасаться бегством. Нет, она ни за что не побежит! Она ни в коем случае не позволит мужу запугать ее. Танон набралась храбрости и посмотрела ему в глаза.
– Очень хорошо, – произнесла она спокойнее, беря себя в руки. – Если тебе нужно, чтобы я молчала… – Ее темные брови взметнулись вверх.
Танон развернулась и пошла прочь, не сказав больше ни слова.
Гарет тут же бросился вслед.
– Тебе не удастся убежать от меня, – предупредил он, хватая ее за запястье и разворачивая к себе лицом.
Танон с вызовом посмотрела на него, дерзко подняв подбородок.
– Отпусти меня.
Боже, но ему вдруг захотелось поцеловать этот упрямый рот.
– Нет. Танон, я не потерплю, чтобы жена оскорбляла меня в присутствии моих вассалов, – сказал Гарет, пытаясь не забывать о главном – о том, что он сердится на Танон.
– А я не потерплю того же от моего мужа.
К такому повороту разговора Гарет оказался не готов. Он мысленно обозвал эту пылкую, бесстрашную воительницу, в которую на мгновение превратилась воспитанная норманнка, маленькой хулиганкой. Во всяком случае, сейчас она очень походила на нечто подобное: ее упругие локоны выбились из-под вуали, а зеленые глаза пылали огнем.
– Ты будешь повиноваться мне. Иначе я не могу… Она притворно зевнула.
– Ты еще долго будешь говорить в таком же духе? Я очень устала, и твои слова вгоняют меня в сон.
Танон услышала, как он прорычал что-то по-валлийски. Потом Гарет отвернулся от нее, и в этот момент из-за деревьев на них вылетели Томас и Олуин.
– Гарет! – Олуин выпрыгнул из седла и побежал к нему. – Меньше чем в двух лигах отсюда мы видели небольшой отряд. Они из Кимра.
– Ты уверен? – спросил Гарет. – Как же им удалось перейти границу?
Олуин покачал головой.
– Не знаю. Нам с Томасом удалось незаметно подобраться к ним на довольно близкое расстояние. Они планируют напасть на Уинчестер.
– Non! – Танон сжала локоть мужа. – Гарет, ты должен сделать что-нибудь!
– Чертовы дураки.
– Ты слышишь меня? – Она опять потянула его за руку. – Нам нужно предупредить короля. Там моя семья.
– Твоей семье ничто не угрожает, – заверил ее Гарет. – Этих глупцов перебьют сразу, как только они выпустят в сторону замка первую стрелу. – Он повернулся и посмотрел на Мэдока, сидевшего по другую сторону костра. – Кто, черт подери, приказал им напасть на Уинчестер? Ведь сейчас там полным-полно рыцарей, приехавших принять участие в турнире.
– Гарет, – позвал его Томас. Принц перевел взгляд на второго разведчика. Тот угрюмо посмотрел на своего повелителя и продолжил: – Они идут под твоим знаменем. И понимают, что у них нет шанса на победу. Их план заключайся в том, чтобы напасть и заставить короля Вильгельма Поверить, что ими командуешь ты.
Лицо Гарета в одно мгновение приняло беспощадное выражение.
– Сколько их?
– По крайней мере полсотни.
Хереворд поднялся на ноги и подошел к Гарету.
– Вильгельм знает, что ты не настолько глуп. Он ни за что не поверит, что это ты отдал приказ атаковать замок.
– А вдруг поверит? Я не хочу полагаться на волю случая. Кому-то не понравилось, что мы заключили мир с норманнами, кто-то хочет устроить так, чтобы Вильгельм увидел во мне врага. – Он перевел взгляд на Мэдока. – Мы нападем на них.
– На рассвете, – одобрительно кивнул Мэдок и посмотрел на Бледдейна.
Гарет тоже слегка кивнул и тоже глянул на этого воина.
– Ты поедешь обратно в Уинчестер, – приказал он Бледдейну, – и доложишь королю, что кто-то хочет поссорить нас. Расскажи ему о том, что мы узнали и что предприняли, чтобы положить этому конец.
Бледдейн без промедления сел на коня и поскакал прочь. Гарет проводил его взглядом.
– Кто хочет возобновления войны между валлийцами и норманнами? – спросил Хереворд, когда Гарет вернулся к огню. – Мы должны найти ответ на этот вопрос.
– Понятия не имею. Может быть, принц Дафидд или любой из его братьев, правителей северных земель… Риддерх, повелитель Пауиса, Кадор из Гливисинга… или даже мой брат. – Гарет невидящим взором уставился во тьму. – Мы скоро об этом узнаем.
Танон не могла заснуть. Почти всю ночь она провела с Ребеккой, а Гарет сидел со своими людьми и Херевордом, обсуждая план нападения на валлийцев.
Когда Ребекка наконец заснула, Танон вернулась к своему одеялу и стала смотреть на Гарета. Ветер шевелил волосы, лежащие на его плечах. Свет от костра скользил по его лицу, и Танон не могла отвести глаз от волевого подбородка Гарета, решительного изгиба его рта.
Танон закусила нижнюю губу. Всего через несколько часов ему придется сразиться с людьми, которые так сильно ненавидели его, что были готовы расстаться с собственными жизнями, только чтобы уничтожить Гарета. Ее охватило чувство страха, и Танон свернулась в клубок, прижав колени к груди. Что, если они убьют Гарета? Она не так сильно злилась на него, чтобы желать ему смерти. От одной только мысли о подобном исходе битвы ее сердце – замирало от боли. Enfer, он нравился ей, особенно когда не вел себя как высокомерный… да, варвар. Танон старалась побороть в себе это чувство, но один взгляд Гарета, такой родной и верный, полностью перечеркивал ее усилия. Танон сразу возвращалась в дни своего детства и думала о том, что Гарет был единственным, кто смог защитить ее от Роджера. Ни отец, ни Вильгельм ей не помогли.
Если Гарета убьют, то она вернется домой. Но нет, упрекнула себя Танон, о таких вещах страшно даже думать. К тому же никто, кроме Господа Бога, не ведал, за кого ее опять принудят выйти замуж. Она не знала никого, кто мог бы сравниться с Гаретом. Хоть ей и придется теперь жить в Уэльсе, все равно Гарет казался ей лучше, чем любой другой возможный кандидат в мужья. Гарет был ей небезразличен. И, Боже помоги, она тоже была небезразлична ему.
Но чем она могла помочь ему? Когда папа уходил на битву, мама всегда молилась за него. Подумав об этом, Танон решила последовать ее примеру – в конце концов, она ведь была женой Гарета. Сложив ладони, Танон прижала их к груди и закрыла глаза.
– Боже всемогущий, – вслух произнесла она, – пожалуйста, защити моего мужа от коварных замыслов и острых клинков его врагов. Я знаю, что совсем недавно просила Тебя сурово наказать его, но я передумала. Я не хочу, чтобы он пострадал. Аминь.
Танон открыла глаза и обнаружила перед собой ноги в кожаных штанах. Запрокинув голову, Танон увидела лицо Гарета. Она не слышала, как он подошел к ней. Гарет опустился перед ней на колени.
– Ты голодна? – участливо спросил он.
