Текст книги "Лорд-обольститель"
Автор книги: Пола Куин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 5
Уинчестерское поле для турнира простиралось на десять акров и было поделено на несколько участков, предназначенных для рыцарских поединков, стрельбы излука, битвы на мечах и особого вида состязания, называемого melee a cheval, где сотни воинов верхом на лошадях бьются среди движущейся массы тупых мечей и деревянных топоров.
Танон вместе с семьей сидела на трибуне, что стояла вдоль западного ограждения поля. Ей было отлично видно все, что происходило на арене, – выступления акробатов, жонглеров и появление танцующих медведей в сопровождении дрессировщиков. Десятки рыцарей готовились к турниру, их помощники бегали взад-вперед, вооружая своих хозяев мечами и копьями, и в который раз проверяли рыцарские облачения. В воздухе витало возбуждение, от которого сердце Танон билось еще быстрее. От гула множества голосов глохли уши. Она посмотрела вокруг, на огромные трибуны, окружавшие поле, на сотни лиц, которые с нетерпением ждали начала турнира, а пока развлекались тем, что смеялись и издавали одобрительные или, наоборот, неодобрительные крики вслед какому-нибудь рыцарю, проезжающему по полю.
Глаза Танон невольно искали Гарета среди тех, кто готовился к сегодняшнему сражению. Но вместо него взгляд наткнулся на Роджера. Он стоял среди рыцарей, которые начищали свои мечи под лучами солнца. Блеск металла ослепил Танон. Она представила, как один из этих клинков пронзает тело Гарета, и его кровь увлажняет землю. Танон видела, как Гарет готовился к турниру, помнила, как в покоях короля он с непоколебимой уверенностью в голосе говорил ей, что не потерпит поражения. Танон поверила. Но теперь, когда она смотрела на Роджера, одетого в броню, сжимающего в руке огромный меч, ее опять начали одолевать сомнения. Роджер уже не мальчик. Он потратил много времени, обучаясь искусству битвы.
Боже правый, Танон уже не хотела выходить замуж за Роджера. Ей было все равно, каким замечательным человеком тот стал в Нормандии. Ее не волновал его высокий титул, благородные манеры или огромные владения. При мысли о том, что ей придется провести с ним всю жизнь, к горлу подкатывала тошнота. Появление Гарета только помогло острее осознать это.
Но когда на поле появились валлийские всадники, ее стали одолевать новые тревожные мысли. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди Танон, когда Гарет поскакал вперед, по кругу турнирного поля. Он приближался к ней на мощном боевом жеребце, несущем на себе цвета багрянца и золота. Никто из сражающихся сегодня рыцарей не был столь уверен в своих силах, чтобы отказаться от кольчуги под доспехами. Ребекка говорила Танон, что валлийцы не сражаются верхом, но Танон помнила, как умело Гарет ездил на лошади, когда ему было десять лет. Сейчас он держался в седле прямо, как стрела, а суровое лицо было чуть повернуто в сторону солнца. Поравнявшись с Танон, Гарет натянул поводья и сбавил скорость, двигаясь вперед почти с хищническим спокойствием. Завороженная его грацией и уверенностью, Танон не смогла отвести от него взгляда, когда пронзительно-голубые глаза Гарета устремились прямо на нее.
Он победит, а потом потребует ее себе в жены. Танон сразу поняла это, как только их взгляды встретились.
Она облизнула сухие губы и наконец отвернулась. Гарет искушал ее забыть о правилах приличия. Его чувственная, откровенная улыбка дразнила ее, обещая наслаждения, от одной мысли о которых она чуть не теряла голову. А тепло его взгляда пробуждало желания, которые, как ей казалось, она подавила в себе давным-давно.
– Дорогая, ты покраснела. – Сидящая рядом с ней мать положила руку на прикрытую вуалью щеку Танон. – Ты не заболела?
– Non. – Танон выдавила улыбку и посмотрела вслед удалявшемуся Гарету.
– Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело, – тихим, спокойным голосом произнесла мать. – Меня тоже заставили выйти замуж за человека, которого я совсем не знала.
Танон в детстве очень хорошо знала Гарета.
– Но потом ты полюбила его. А он – тебя.
– Посмотри на меня, солнышко, – сказала Бринна Ризанде, услышав печальные нотки в голосе дочери. – Хереворд убедил нас, что Гарет и его народ не дикари, как о том рассказывали лорды марки. Мы с папой знаем, что ты не хочешь выходить замуж за де Куртене. Мы тоже были против этого союза, но потом подумали, что семья де Куртене сможет обеспечить тебе безопасное и спокойное существование. Тебя будет оберегать целая армия их подданных. – Мать перевела взгляд изумрудно-зеленых глаз на Гарета. – Ходят слухи, что он непобедим в бою. Но если сегодня окажется, что он не способен защитить тебя, отец пойдет к Вильгельму и скажет, что не отдаст тебя Гарету. – Она опять посмотрела на дочь. – Молись, чтобы валлийский принц не потерпел поражения, потому что ты никогда не будешь счастлива с лордом де Куртене. А с Гаретом у тебя есть шанс обрести счастье. Я заметила, как он только что смотрел на тебя. Я узнаю этот взгляд. Хоть мне и не понравилось то, что я обнаружила его вчера вечером в твоей комнате, но точно так же твой дедушка, Господь да упокоит его душу, обнаружил твоего отца в ночь перед моей свадьбой.
Танон закусила нижнюю губу и задумчиво нахмурилась, обдумывая то, что ей поведала мама.
– А папа поцеловал тебя, когда оказался в твоей спальне?
Бринна улыбнулась своим воспоминаниям.
– Oui, он поцеловал меня. – Ее щеки окрасил румянец, и Танон поняла, что он позволил себе не только это.
– А Гарет не поцеловал меня, – произнесла Танон бесцветным голосом, в котором не слышалось ни радости, ни уныния.
– Конечно, нет. Он же не хотел, чтобы ему отрезали губы. – Бринна улыбнулась и сжала ладонь дочери. – Впереди вас обоих ждут трудные времена. Меня не будет рядом с тобой, чтобы помочь пережить их – нет, Танон, ты должна смириться с этим, – прервала она попытки протеста. – Когда ты была моложе, твой характер почти как две капли воды походил на характер отца. Смотри на происходящее с тобой, как на приключение. Наслаждайся переменами.
– Со мной все будет в порядке, мама. – Танон похлопала ее по руке и бодро улыбнулась ей. Она не хотела расстраивать маму. – Я буду скучать по тебе, вот и все.
Глашатаи протрубили, объявляя начало празднества. На поле появилось еще больше жонглеров, акробатов и шутов. Танон увлеклась представлениями, и ее настроение улучшилось. Она улыбалась, слушая песню знаменитого менестреля Рэндалфа о красивой рыжеволосой даме, от взгляда которой его сердце начинало трепетать, будто прозрачные крылья летящей стрекозы. Ее белая и гладкая, словно алебастр, кожа, как проникновенно пел он, и зеленые, как летняя трава, глаза искушали его сорвать с ее губ поцелуй. Увы, сердце прекрасной дамы принадлежало жестокому рыцарю, чей нрав был таким же черным, как и его волосы. Танон ласково пожурила отца, когда тот пробормотал в сторону менестреля: еще одно слово – и Рэндалф узнает, каким черным было его сердце. А ее дядя, напротив, одобрительно закричал со своего места, когда следующую песню менестрель посвятил его жене.
Вскоре начался парад рыцарей. Они медленно, величаво ехали по квадрату поля на лошадях, одетых в попоны золотого, серебряного, красного, зеленого и пурпурного цветов. В их руках развевались знамена, вокруг скакали люди из свиты.
Под изображением красного дракона, стоявшего на задних лапах, Танон увидела Гарета. Позади него на великолепных лошадях размеренным шагом ехали его соплеменники. Когда объявили лорда де Куртене, зрители приветственно закричали. Он появился на поле, но Танон только зевнула.
Скоро Гарет поравнялся с трибуной короля и поднял лошадь на дыбы, потом повернулся в сторону Танон и поклонился в седле.
После того как были объявлены все рыцари, глашатаи протрубили окончание парада, и противники заняли позиции. Начались поединки между рыцарями. Двое людей Роджера сбросили с седла соперников, не причинив им особого вреда, лишь Мэдок чуть не пронзил неприятеля своей тупоконечной пикой.
Наконец свои места по разные стороны арены заняли Гарет и Роджер. Оба всадника казались одного роста и телосложения, но по тому, как неловко двигался Роджер, Танон поняла, что на нем слишком много брони. Гарет, казалось, состоял только из одних мускулов. Нет, он не проиграет.
Они сошлись, и когда копье графа разбилось в футе, а копье Гарета – всего в шести дюймах от соперника, Роджер получил два очка. Всадники отъехали назад, взяли новые копья и опять помчались навстречу друг другу. Зрители вскочили на ноги. В полнейшей тишине раздавался топот копыт двух взмыленных коней, которые, казалось, сейчас должны были столкнуться лоб в лоб. Но в самый последний момент, когда на трибунах уже решили, что удара не избежать, Гарет низко нагнулся в седле и, перехватив поудобнее копье, нацелил его в противника. Оно попало в щит. Дерево с треском разлетелось, превратившись в груду щепок, а Роджер де Куртене вылетел из седла.
Когда толпа взорвалась криками «ура», Танон перевела дыхание. Даже Вильгельм одобрительно кивнул валлийцу, когда тот проехал мимо него. Гарет повернул голову, подставив потное лицо под освежающее дуновение ветра.
Танон не могла отвести от него глаз. Гарет, конечно, был варваром, но самым восхитительным варваром на свете. Танон поймала себя на том, что в голове у нее закрутились такие неприличные мысли, от которых дрожь прошла по всему телу.
Гарет спрыгнул с коня. Потом стащил через голову плащ и расстегнул доспехи. Броня упала на землю, и люди на трибунах одновременно охнули от изумления. После этого опять воцарилась абсолютная тишина.
Роджер насмешливо улыбнулся ему, видно, граф решил, что Гарет совершил глупейшую ошибку. И Танон не могла не согласиться с ним. Это турнир. Да, сейчас смерть одного из противников не была целью поединка, но ведь очки выставлялись, когда меч касался доспехов без защиты, которую давали тяжелые стальные доспехи, любой удар мог оказаться смертельным.
Прозвучали трубы. Толпа приветственно зашумела, а Танон закрыла глаза ладонями. И только когда отец недоверчиво присвистнул, у нее хватило мужества чуть раздвинуть пальцы и посмотреть сквозь них на арену.
На обнаженных руках и груди Гарета Танон не обнаружила ни единой царапины. Он двигался быстрее ветра и нападал на Роджера раньше, чем тот замечал его, а потом отступал назад. Каждый удар противника он отражал с такой легкостью, по сравнению с которой неуклюжие движения Роджера выглядели просто комично. Когда Роджер поворачивался налево, Гарет уже отпрыгивал направо с такой совершенной грацией, что даже норманны начали ему аплодировать.
Танон смотрела на него, охваченная благоговейным страхом. Она была поражена искусством Гарета, его силой, и живущий где-то глубоко внутри тайный голос шепнул ей, что этот человек способен защитить ее перед лицом любой опасности. Танон не успела бы сосчитать до десяти, как Роджер умер бы на месте, если бы они сражались по-настоящему, на поле боя. Меч Гарета с лязгом врезался в доспехи Роджера, и этот грохот эхом звучал над трибунами.
Но победа не далась Гарету легко. Один из людей Роджера, сэр Альберт Фицсиммонс, оскорбился, что его господина так легко повергли. Он крикнул Гарету, предлагая сразиться.
Сделав еще один, последний выпад вперед, Гарет ударил плоской стороной своего клинка по шлему Роджера, и уже через мгновение его оружие было нацелено в сторону Фицсиммонса.
– Очки? – крикнул Гарет.
– Восемь, – с ухмылкой ответил ему новый противник.
Еще два рыцаря из войска Роджера вышли на поле, а следом за ними появились еще трое. Когда справа от Гарета оказались еще два норманна, сжимая в руках боевой топор и булаву, то стоявший на краю арены Мэдок вынул из ножен два длинных меча. Он шагнул вперед, положив оба клинка себе на плечи, но Гарет жестами приказал ему возвратиться к остальным валлийцам.
Наблюдавшая за этим, Танон сжала руку матери.
– Он отказывается от помощи. Он сошел с ума?
– Non, – ответил ей дядя сдавленным от предвкушения голосом. – Он уверен в своих силах.
Гарет поднял меч над головой и медленно описал им круг. Позолоченные браслеты на его предплечьях заблестели под лучами солнца.
Когда противник Гарета бросился вперед, Танон почувствовала, как ее нервы сжались в клубок, она чуть не вскочила со своего места. Фицсиммонс был крупным и тяжелым. Когда мечи с грохотом ударились друг о друга, Танон физически ощутила в своей руке силу столкновения.
Гарет развернулся, его меч описал широкий круг. Притворившись, что собирается нанести удар справа, он вместо этого коснулся клинком левого плеча Фицсиммонса и заработал первое очко. На Гарета кинулся еще один рыцарь и попытался ударить в живот. Валлиец отступил вбок, пропустил противника, а потом с такой мощью опустил меч на его спину, что металл чуть не высек искры из кольчуги неприятеля. Затем Гарет выпрямился и встретил следующего рыцаря с высокомерием, достойным короля. Его длинные золотистые волосы разметались по плечам, а пронзительные голубые глаза полыхали стальным огнем, замечая малейшее действие противников.
Танон смотрела на него с бьющимся сердцем. Каждое движение Гарета казалось ей наполненным необыкновенной чувственностью. Забыв о страхе, она бесстыдно упивалась видом упругих мускулов, которые играли при каждом мощном прыжке и практически не напрягались при приземлении – ведь он отлично держал равновесие. Да, это настоящий мужчина. Дядя Данте никогда бы не стал смеяться над ним, как над теми парнями, которые, как он выражался, не смогут даже овцу уговорить разделить с ними постель в холодную ночь.
С каждым новым рыцарем, вступавшим в бой, Гарет становился все более жестоким и беспощадным. Своим мечом он наносил им все более серьезные раны. Он бросался вперед, отбивал удары, разворачивался, и все это выполнял в мгновение ока. Судьи выкрикивали очки, толпа ревела, а противники Гарета падали на колени, и кровь текла из их тел.
Наконец остался последний противник. Гарет откинул голову назад и устремился прямо в ту сторону, где его ожидал рыцарь.
– Он проливает кровь. Ему нравится это, брат, – услышала Танон голос дяди.
– Oui, – согласился отец, пристально наблюдая за валлийцем. – Он дерется с врагами своей страны, причем с разрешения короля. И, merde, он делает это чертовски хорошо.
Танон резко вдохнула, когда Гарет нагнулся влево, уклоняясь от нацеленного точно в его руку клинка. Валлиец развернулся, упал на одно колено, а потом размахнулся мечом и нанес норманну удар прямо в защищенный латами живот, не причиняя особого вреда.
Зрители на трибунах обезумели. Но Танон не слышала их криков. Она не отрывала глаз от Гарета, который, все еще стоя на одном колене, смотрел в ее сторону и улыбался.
Ее тело вдруг ослабело. Боже правый, у него и в такой момент была самая восхитительная улыбка. На одно сумасшедшее мгновение, глядя в его улыбающееся лицо, ей вдруг стало безразлично, что он увозит ее в Уэльс. Танон хотела Дотронуться до него, почувствовать, как мощно бьется сердце в его груди. Она хотела провести пальцами по потным мускулам его рук, искупаться в исходящих от него волнах силы и надежности. От одного только взгляда на него перед взором Танон вставали такие эротичные картины, что она чуть не закашлялась от стыда, когда почувствовала, как мать сжала ей пальцы.
– Он идет к нам.
Гарет задержался только для того, чтобы вытереть кровь с меча и вложить его в ножны. Он был исполнен решимости. Его ничто не могло остановить.
– Милорд, – произнес Гарет, тяжело дыша от напряженного боя. – С вашего благословения. – Он наклонился к Танон через ограждения, взял ее за руку и поднял на ноги. – Я требую у вас вашу дочь.
Глава 6
Это было даже больше, чем высокомерие. То, как он «потребовал» ее, выглядело совершенно по-варварски. Она что, невольница? Трофей, передаваемый из рук в руки в угоду мужским капризам? Гарет вел себя с ней словно не знающий поражений завоеватель, пришедший из тех времен, когда мир был еще молод и когда никто не заботился о хороших манерах и приличиях. Танон не удивилась, если бы после таких слов он перекинул ее через плечо и увез с собой.
Она находилась в своей спальне, две камеристки помогали ей одеться. Возле нее стояла Ребекка – няня и самая дорогая подруга Танон. Ребекка сплетала ее длинные локоны в тяжелую косу.
Танон стерла с лица выступившие капли пота. Она находилась в таком странном состоянии, что даже не могла понять, были ладони холодными или горячими. Ей не хотелось волновать маму своими переживаниями, но если она не поделится ими с кем-нибудь, то сойдет с ума.
– Ребекка, – сказала она мягким голосом, – я поделюсь с тобой одной тайной. Дело в том, что принц Гарет овладел моими мыслями.
– Нет, Элоиза. – Ребекка перестала заплетать косу и обратилась к одной из служанок, которая раскладывала платье Танон на кровати. – Убери синее. Сегодня леди Танон наденет желтое.
– Завтра, – продолжила Танон, даже не замечая, как Лоретта надевает ей через голову чистую льняную рубашку, – я стану его женой.
Держась за плечи Элоизы, Танон подняла сначала одну ногу, потом другую и вдела их в чулки.
Она опустила глаза, стараясь скрыть охватившее ее смущение:
– Рядом с ним я чувствую себя… очень странно. Не так, как должна чувствовать себя воспитанная девушка. – Ребекка улыбнулась. Ее взгляд смягчился, когда она поняла, о чем пытается поведать Танон.
– Он пробуждает в тебе женщину, – ответила няня. Кровь прилила к щекам Танон с такой силой, что она чуть не потеряла сознание.
– Ну а если я не хочу… То есть я не могу сдерживать свои чувства. Он смотрит на меня, и мое тело начинает пылать. Что, если я не смогу…
Танон смолкла, отчаянно пытаясь подобрать нужные слова. Боже, но она совершенно не волновалась по поводу того, что ей предстояло разделить постель с Роджером. Танон знала, что с ним она спокойно выполнила бы свой супружеский долг, а потом вознесла бы молитвы, чтобы муж оставил ее в покое до конца своих дней. Но почему-то мысли о предстоящей брачной ночи с Гаретом ее ужасно пугали. Танон хлопнула ладонями по коленям и воскликнула:
– Ведь я даже не знаю, как целоваться!
– Когда придет срок, твое тело само поймет, что надо делать, – уверила ее Ребекка, мягко потрепав ее по плечу. – Если у него нежные руки, то твое тело отзовется. Просто доверься ему.
– А если у него будут грубые руки?
– Тогда твой отец отправит его в могилу прежде времени.
– Но моего отца не будет рядом. Он оставляет меня на милость…
– Выбирай выражения, когда говоришь об отце. – Няня пригрозила пальцем. – Он обязательно поехал бы с тобой, если б мог. Ты знаешь это не хуже меня.
Танон отвела взгляд в сторону и вздохнула. Милая Ребекка, она стала камеристкой у ее матери еще до того, как та встретилась со своим будущим супругом. Ребекка помогала появиться на свет самой Танон и всем ее братьям, а потом нянчилась с ними, как будто они были ее собственными детьми. Танон очень любила ее и знала, что Ребекка выделяла ее среди остальных отпрысков Бринны Ризанде. Танон понимала, что являлось тому причиной. Она очень походила на своего отца. Танон не сомневалась, что ее няня питала тайную, запретную любовь к Бранду Ризанде. Это не было секретом для обитателей замка Аварлох, хотя сама Ребекка считала, что хорошо скрывает свои чувства. Она не могла даже встретиться взглядом с отцом Танон, чтобы ее светлокожее лицо не залил яркий румянец. Ходили рассказы о том, как вскоре после свадьбы юная Бринна выгнала Ребекку из своих покоев, обнаружив, что та мыла в ванне ее супруга. Но теперь мать Танон, видимо, перестала переживать по поводу сильных чувств, какие испытывала к ее мужу Ребекка. Танон они тоже не пугали. Она знала, что сердце отца принадлежит только супруге, и больше никому. Но у нее разрывалось сердце при мысли о том, какие мучения причиняла Ребекке неразделенная любовь. Она так и не вышла замуж, стала няней детям любимого человека, осталась жить с его семьей. И Танон очень сожалела об этом, ведь Ребекка была такой доброй и красивой женщиной. Ее глаза были все того же небесно-голубого цвета, какими Танон помнила их с детства. Но взгляд няни стал рассеянным, а осанка – чересчур прямой. Наверное, для Ребекки было бы лучше выйти замуж за нелюбимого человека и уехать прочь, чем всю жизнь посвятить Бранду, который никогда бы не смог ответить на ее чувства.
Танон опять глубоко вздохнула и встала, чтобы камеристки надели на нее платье теплого желтого цвета с вышитыми изумрудно-зеленым шелком рукавами. Ребекка покрыла ей волосы ниспадающей вуалью из подходящей по цвету материи и закрепила ее на голове золотым обручем.
Танон прижала руку няни к своей груди.
– Я не хочу оставлять тебя.
Ребекка нежно улыбнулась ей.
– Но я… – Она не смогла договорить, потому что Танон крепко обняла ее.
– Поедем вместе со мной в Уэльс. Я прошу тебя. Ох, я прошу тебя от всего сердца! Оставь службу у отца и поезжай со мной. У мамы есть Элсбет, а я не перенесу разлуку с тобой.
Ребекка не могла отказать Танон. Девочка всю жизнь находилась под защитой отца. Как они смеют отсылать ее в Уэльс одну, определяя ей в провожатые этого Хереворда? Откуда ему знать, как ухаживать за женщиной? Он никогда не был женат, у него нет дочерей. Что станет делать этот простофиля, если ее воспитаннице понадобится поделиться с кем-нибудь чисто женским секретом или просто причесать волосы?
Ее любимая детка совсем скоро навсегда отправится в то место, которое ее предки-саксы называли Дикими Землями.
– Конечно, я поеду с тобой, если твой муж даст на это согласие, – пообещала Ребекка. – Хотя мне кажется, ты зря переживаешь. Принц полюбит тебя сразу, как только обнаружит, какое доброе у тебя сердце. Ты так похожа на отца!
Танон нежно улыбнулась ей. Чем скорее она увезет Ребекку от отца, тем будет лучше.
* * *
«Неужели все мужчины так нервничают в последний вечер холостяцкого существования?» – спросил себя принц. Перед его мысленным взором прошли все женщины, с которыми он когда-либо делил постель. Он коротко выдохнул и натянул черную шерстяную рубашку. Гарет не сомневался в двух вещах. Во-первых, он бы с радостью отказался от всех этих женщин, если бы от этого зависел мир с норманнами. И во-вторых, его будущая жена была прекраснее. Он представил ее глаза необыкновенного зеленого цвета и вспомнил, как солнечные лучи, попадавшие в них под определенным углом, зажигали в центре маленькие искры голубого цвета. То, как Танон осторожно смотрела на него этими глазами, прикрывая их длинными пушистыми ресницами, контуры ее лица, движения рук, даже само ее дыхание – все это захватывало его внимание, проникало в каждую мысль. Точно так же она владела его помыслами в детстве. А потом ему исполнилось двенадцать лет, он встретился на поле боя со своим первым врагом, и ее образ начал бледнеть.
Но он не смог полностью забыть ее. Ведь имя Танон Ризанде – девушки-норманнки, которая поможет установить мир между их странами, было известно всему Кимру. Он часто слышал это имя от своего дяди во время празднеств в Дехубаре. Танон предназначалась в жены Седрику, и, черт побери, Гарет долгие годы из-за этого ненавидел брата. Но шло время, и многое изменилось. Когда он был мальчиком, ему хватило одного взгляда на Танон, чтобы горячо пожелать дружбы с норманнами. Но потом он вырос, стал мужчиной. И хотя он помнил, какое счастье ему когда-то доставлял вид ее беззубой улыбки, он не хотел теперь иметь с ее народом ничего общего. Вот почему когда дядя предложил Гарету занять место брата и жениться на Танон, он чуть было не отказался.
Но так было до тех пор, пока она вновь не предстала перед его взглядом.
Он сразу узнал ее, хоть поведение Танон совершенно изменилось. Он оставил веселую счастливую девочку, а вернулся к статуе с безупречными манерами. Но внутри ее он ощущал огонь, который соблазнял. Когда он улыбался ей, этот огонь вырывался наружу прерывистым дыханием, от которого приоткрывались ее сочные губы. Пламя плясало под хрупкой оболочкой невинности и покорности, и ему хотелось сорвать с Танон эту маску, пробудить спящую под ней пылкую женщину.
Гарет не был настолько бесчувствен, чтобы не понимать, как тяжело ей будет расстаться с семьей. Он приложит все усилия, чтобы помочь Танон привыкнуть к новой жизни. Но будет ли это легко? Он хотел целовать ее, ласкать, владеть ею со всей звериной страстью, которую Танон зажигала в нем. Но она выходила замуж за человека, а не за животное. И он сдержится, чего бы это ему ни стоило.
На его губах появилась легкая улыбка, когда он задумался о том, что Танон совершенно не осознает, насколько красива. Гарет знал немало женщин и чувствовал, когда те умело пользовались своей властью над мужчинами. Танон явно не догадывалась, как разрушительно действует на него вид ее чудесных ямочек на щеках. И потому воздействие ее чар оказывалось еще сильнее. Будь Бранд Ризанде хоть капельку менее свирепым, его дочь не знала бы, куда деваться от поклонников, жаждущих покорить ее. Дело было в страхе рыцарей Аварлоха и Уинчестера перед отцом, а не в недостатке красоты удочери. Что ж, Гарета только радовала перспектива первым прикоснуться к губам Танон. Первым, кто… Вдруг в дверь комнаты постучали.
– Входите, – сказал Гарет.
В комнату ввалились трое молодых рыцарей. Вслед за ними появился Мэдок, который переступил порог и закрыл дверь пинком обутой в тяжелый сапог ноги.
– Проклятие! Почему мы обязаны мыться перед едой? – пожаловался первый вошедший, почесав квадратный подбородок, поросший густой каштановой бородой. – Я принимал ванну всего две недели назад.
– Да, Олуин, и ты пахнешь, как кабан, который очень долго валялся в собственном дерьме, – прорычал Мэдок. Он пересек комнату и растянулся на кровати Гарета. – Томас, дай-ка мне яблоко.
Томас, высокий худощавый юноша, чьи светло-русые волосы были собраны в хвост на затылке, огляделся вокруг, ища вазу с фруктами.
– Но тут нет яблок.
– Пойди вниз. – Мэдок закрыл глаза и устроился поудобнее. – Может быть, на кухне.
Томас уставился на него в изумлении.
– Я не собираюсь тащиться на кухню только ради того, чтобы принести тебе яблоко.
– Очень хорошо. – Мэдок поднял ноги над матрасом и одним молниеносным движением вскочил с кровати. – Я сам его принесу.
Он похлопал младшего брата по плечу. Его ухмылку можно было бы назвать доброй, если бы во взгляде темных глаз не читалось, что он это еще припомнит.
– Ладно, я найду тебе это чертово яблоко, сволочь, – процедил Томас сквозь зубы.
Он ненавидел себя за то, что каждый раз поддавался на молчаливые угрозы брата. Мэдок ни разу не тронул его и пальцем, но был способен придать своему взгляду такое выражение, что безопаснее было повиноваться.
– Ты, наверное, просто боишься ходить по замку, – еле слышно произнес Томас, уже выходя из спальни. Этим предположением он пытался успокоить свое раненое самолюбие.
Мэдок повернулся к Гарету, не обращая внимания на оскорбление брата.
– Я нашел Бледдейна, когда тот бродил по подвалу.
– Да? – Сидевший на краю кровати Гарет на мгновение перестал зашнуровывать сапог и поднял на друга рассеянный взгляд. – Он заблудился?
– По его словам – да. – Мэдок вытащил из-за голенища кинжал и принялся чистить ногти. – Он мне не нравится.
– Тебе никто не нравится, – коротко ответил ему Гарет.
– Он служил у твоего брата Седрика.
– Ты тоже, – пожав плечами, заметил Гарет.
– Но я всегда был предан только тебе, – ответил Мэдок, в его голосе послышалась обида.
Гарет опять поднял голову и улыбнулся.
– Да, это правда. Я доверяю твоим инстинктам. Понаблюдай за Бледдейном.
– Давайте лучше обсудим вопрос с этим мытьем. Я не намерен пользоваться их мылом, – взмолился Олуин. – Не хочу пахнуть, как норманн.
– Если это поможет общему делу, то ты будешь пахнуть, как роза, – без обиняков заявил Гарет, поднимаясь с кровати. – Ты должен научиться подстраиваться, чтобы потом установить контроль. – Этот мудрый совет, который не раз спасал ему жизнь, дал когда-то дядя. Гарета научили власть мечом, но он предпочитал сначала действовать мозгами. Так погибало гораздо меньше людей. – Сегодня мы приглашены к столу Бранда Ризанде, – напомнил он друзьям. – Я хочу, чтобы вы перестали намеренно задевать других гостей плечами, как это было прошлым вечером. Хватит искать повода для драки. Не забывайте, для чего мы здесь.
– Чтобы забрать девчонку, – заявил самый младший брат Мэдока по имени Киан с глазами цвета темного золота, блеск которых могла заглушить лишь растрепанная копна волос такого же оттенка.
– Чтобы добиться мира между нашими народами, – терпеливо поправил его Гарет. – Любой ценой. Если потребуется, чтобы мы ели, пили с норманнами и улыбались им, то мы будем это делать.
– И спать с ними, – с отвращением пробормотал Олуин.
Он огляделся в поисках какой-нибудь посудины, куда можно было бы сплюнуть.
– Олуин. – Голос Гарета зазвучал повелительно. – Я разделяю твои чувства по отношению к норманнам. Но леди Ризанде станет моей женой. И ты будешь воздавать ей почести и уважать ее так же, как меня. Тебе ясно?
– Да, Гарет. – Олуин бросил на него хмурый взгляд. – Но и ты не забывай, кто она.
– Она скоро станет одной из нас, и мы будем относиться к ней с добротой, – твердо произнес Гарет. Когда Олуин наконец согласно кивнул головой, принц добавил более спокойным тоном: – И никаких драк и убийств. – Он посмотрел на Мэдока. – Понятно? Я знаю, что это будет тяжело, особенно для тебя.
Мэдок пожал плечами, но по его лицу было видно, что приказ Гарета пришелся ему не по вкусу.
– Ты еще не женился на ней, а уже весь расклеился.
Гарет тихо рассмеялся и пошел мимо него к выходу.
– Давай попозже встретимся во дворе, и ты сам увидишь, расклеился я или нет.
Пока Гарет спускался по лестнице, его мысли вновь обратились к Танон. Он размышлял, как следует вести себя с ней. У их брака есть четкая цель, и она должна быть достигнута. Он не забудет, что Танон – норманнка. Но он постарается сделать жену счастливой и укрепить союз между норманнами и Кимром. А это означает, что ему нужно помочь ей привыкнуть к новому образу жизни. Не спешить, доказывать Танон, что он не свирепый варвар, каким она его представляет. Медленно и нежно лишить ее страха, наивности и только потом – одежды. Показывать ей свою любовь всеми доступными способами.
Он сможет приспособиться к ситуации. Сможет забыть о том, что когда-то, очень давно, Танон перевернула его мир с юг на голову. «Но, проклятие, – мысленно воскликнул Гарет, когда спустился с лестницы и понял, с каким нетерпением ждет встречи с Танон, – это будет гораздо труднее, чем кажется!»
* * *
Танон вышла из своей комнаты. Ребекка исчезла за поворотом длинного коридора, направляясь в покои леди Бринны. Танон в одиночестве двинулась к лестнице и вдруг увидела внизу Гарета с Элеонорой Фицдраммонд. На мгновение Танон замерла, наблюдая за ними. Итак, принц тоже увлекся пышной упругой грудью этой дамы, как в свое время Роджер. Танон следовало догадаться раньше, что так оно и будет. Мужчины могли улыбаться так, как улыбался сейчас этот валлийский змей, только когда их мысли были направлены на удовлетворение похотливых желаний – или на поедание яблочных пирогов. Ну и ладно, ей все равно, даже если он сейчас поцелует Элеонору. Может, он даже захочет увезти леди Фицдраммонд в Уэльс вместо нее. Тогда она выйдет замуж за Роджера, как и собиралась.
