Текст книги "Цвет ночи"
Автор книги: Пола Хейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
– Ты помнишь это место, Мэндж? – спросил он вдруг.
Она отвернулась. Забыть не могла – здесь они первый раз любили друг друга.
– Не помню! – снова соврала Мэндж.
– А я помню. И очень хорошо. Я сам позвал тебя сюда, но опоздал. Когда я пришел, ты уже ждала меня. Ты стояла под этим же деревом.
Мэндж рванулась в сторону, но он удержал ее.
– Ты стояла здесь и улыбалась мне, – продолжал он. – В белых джинсах и белой блузке. Солнечные лучи падали сквозь листву на твое лицо. Вот как сейчас. – Джеймс наклонился, и она почувствовала его дыхание на щеке. – Я хотел тебя с того дня, когда сбил твой велосипед. Но тебе не разрешали связываться со мной, и ты боялась встречаться. Мэндж – хорошая девочка, а хорошие девочки не общаются с такими, как Райан. Но я старался заполучить тебя, Мэндж. Ты бросила мне вызов, а я всегда любил борьбу. Другие девчонки были слишком доступны. Наряженные как куклы, вертлявые, готовые сразу на все. Но ты оказалась другой. Ты была такой скромной, красивой, с великолепными ясными серыми глазами. И когда ты улыбнулась мне тогда, я понял, ты – моя.
У Мэндж закружилась голова, и она крепче прижалась к стволу дерева, даже вцепилась ногтями в кору. Словно искала опору и защиту. То, что говорил Джеймс, отдавалось в сердце болью и тоской. Но в то же время будило давние ощущения. Мэндж хотелось закричать, но она подавленно молчала.
– А помнишь, что было потом? – безжалостно продолжал Джеймс. Но голос его был вкрадчивым, тихим. От этого ей стало еще тяжелее. – Помнишь. Уверен, что помнишь, как все стало на свои места. Ты знала, что время пришло. И я это понимал. Мне и говорить ничего не надо было. Я подошел к тебе и встал там же, где и сейчас. И мы просто смотрели друг другу в глаза. А потом очень медленно я расстегнул пуговицы на твоей блузке.
И в эту минуту Джеймс стал расстегивать блузку Мэндж. Она зажмурила глаза и не шелохнулась.
– Не делай этого, Джеймс, – шепотом попросила она.
Но Джеймс только потянул края блузки вверх, чтобы расстегнуть оставшиеся две пуговки. Потом медленно распахнул ее и одними пальцами коснулся ее груди. Это прикосновение обожгло огнем. Вот оно, ощущение, снившееся ей по ночам – сильные, крепкие руки на ее нежной трепетной коже. Дрожь пробежала по телу. Страстное желание накатилось как волна. Джеймс продолжал ласкать ее грудь.
– Так ты помнишь, Мэнди? – шепнул он и, взяв ее за талию, притянул к себе. – Я почувствовал, как ты дрожишь от моих прикосновений, и понял – ты хочешь меня так же сильно, как я тебя.
– Нет, – слабо сопротивлялась Мэндж. – Нет...
– Да. – Джеймс крепко сжал ее. Его рот оказался так близко от ее губ, что буквально выдыхал слова: – Мы оба знали, что шли к этому с тех пор, как встретились. И та неосознанная мечта стала для нас явью. Вот здесь, под этим деревом. Только лишь я поцеловал тебя... вот так...
И Джеймс сначала коснулся поцелуем ее верхней губы, потом нижней, потом обеих сразу.
Мэндж пропала. Это произошло раньше, когда он только дотронулся до нее. Нет, когда она только увидела его здесь, на этой поляне. Она таяла в объятиях Джеймса, обмирала, наслаждаясь поцелуем, который перенес ее из прошлого туда, где нет времени. Там они с Джеймсом принадлежат друг другу всегда, все меркнет перед остротой ощущений, когда реальность – это ею руки, губы, тело.
Забыв обо всем на свете, Мэндж обняла Джеймса. Она гладила его по спине, с наслаждением чувствовала, как подрагивает его горячее мускулистое тело. Мэндж застонала от удовольствия. Она уже страстно отвечала на поцелуи, которые становились все более жадными, ненасытными. Джеймс целовал ее глаза, лоб, щеки, шею. Он шептал ее имя и какие-то слова. Мэндж прижимала его голову к груди, умирая от дикого желания. Только бы он не отпускал ее и делал с ней все, что хочет. Словно понимая это, Джеймс ласкал губами и языком ее соски. Мэндж запрокинула голову назад, со стоном бормотала:
– Джеймс... О, Джеймс... пожалуйста...
Он поднял голову. Посмотрел затуманенным взором. Поцеловал в пересохшие губы.
– Хоть теперь ты помнишь, как это было? – сказал он хриплым голосом. – Ну скажи, что ты помнишь то, что было потом...
7
Вдруг Мэндж опустила руки и попробовала отстраниться от Джеймса.
– Я хотела это забыть, – произнесла она с горечью.
Она словно очнулась от сна. Глаза ее еще блестели, руки дрожали. Но она уже пришла в себя и пыталась заправить блузку в брюки.
– Почему? – Джеймс коснулся ладонью ее щеки, но она убрала его руку. – Почему ты не признаешь того, что было между нами и что есть до сих пор?
Мэндж прижалась спиной к дереву и отвернулась.
– Это было десять лет назад. – Она произнесла эту фразу как заклинание, словно больше хотела убедить себя, чем Джеймса.
– Но ведь не исчезло без следа, малышка, – сказал он. – Я тоже думал, что все прошло. Когда увидел твое имя на том деловом письме, то даже ничего не испытал, честно. Решил: когда мы встретимся, я буду вести себя так же, как с другими. Приезжаю, вижу тебя в саду среди цветов. Твои глаза, поворот головы. Твои волосы сияют на солнце. Нет, ничего не изменилось. Ты та же.
– Я совсем не та.
Мэндж непослушными пальцами застегивала блузку. Голова кружилась, мысли путались. Но первый удар стыда за свой порыв прошел, и теперь она начинала злиться.
– Запомни, я уже не та. Я была маленькой дурочкой, но теперь повзрослела и изменилась. А повзрослела я с того дня, как ты уехал в Лондон с Флорой, а я осталась один на один с теми, кто все знал о нас. И в их глазах я была круглой идиоткой, что связалась с тобой.
Джеймс отступил. Лицо его стало непроницаемо.
– На ее месте могла быть ты. Я просил тебя, умолял уехать со мной.
– Неужели ты думал, что я могу присоединиться к вам с Флорой?
– Я тебе пытался объяснить насчет Флоры, – сердито сказал Джеймс. – Но ты не хотела слушать. А ведь я дал тебе время остыть после того, как ты видела нас в лесу. Ты же вообразила бог знает что. Надо было тебе подумать и понять, что это неправда. Но где там! Ты не хотела меня видеть. Мне пришлось буквально вломиться к тебе, несмотря на сопротивление отца.
Мэндж очень хорошо помнила тот день. Она сидела в доме, оцепенев от горя. Потом громкие голоса в передней. Потом в дверях рассерженный Джеймс. Она не двинулась с места. «Поехали со мной сейчас, Мэндж, – настаивал он. – Флора для меня ничего не значит. У нас нет будущего в Грэнтоне. Здесь слишком много глупых, ничего не понимающих людей. В Лондоне будет по-другому...»
Теперь Джеймс смотрел на нее таким же взглядом, и вид у него был воинственный.
– А что ты мне ответила? Ты действительно думала так? Помнишь? Ты сказала, что все ложь, даже то, что ты мне до этого говорила, и ты никогда не собиралась уезжать из Грэнтона.
– А почему ты сомневаешься, что я имела в виду именно то, что сказала?
– Потому что я помнил, какими ясными были твои глаза, когда ты призналась мне в любви. И не мог поверить, что после всего ты уступишь отцу и согласишься остаться в Грэнтоне навсегда. А все из-за надуманной драмы.
Мэндж вздрогнула, будто от удара. Она внимательно посмотрела Джеймсу в глаза.
– А тебе никогда не приходило в голову, что иногда нужно больше смелости, чтобы остаться, а не уехать?
– Ну, к тебе это не относится, малышка. Ты не уехала со мной именно из-за собственной трусости.
– Не смей упрекать меня в трусости! – закричала Мэндж. Она была вне себя от злости. – Ты знаешь, каково мне пришлось за эти десять лет? Как унизительно было слышать шепот за спиной: мол, тебя предупреждали и оказались правы насчет Райана. Ведь я хотела всех переубедить, доказывала, что ты хороший, спорила. А ты связался с Флорой. Подтвердилась людская молва. Хороша бы я была, если сбежала с тобой! – Мэндж замолчала, переводя дыхание. Но она еще не высказала всего, что намеревалась. – Ты тут обвинял отца в том, что он не отпускал меня из Грэнтона. Но отец был против тебя, а не против моего отъезда вообще. И что? Правильно делал. Кстати, он очень охотно отпустил меня в колледж учиться садоводству.
– Но он же не дал тебе его закончить, – перебил ее Джеймс. Тон у него был издевательский.
– У него случился инфаркт! Я вернулась домой. Отец был очень болен, и ему становилось еще хуже от беспокойства за фирму. Ты бы, может, и наплевал на здоровье своего отца, но я не могла. Я бросила учебу и занялась делами фирмы: вела всю бухгалтерию, искала поставщиков и заказчиков. Все было на мне. Сколько ночей я провела над книгами учета и счетами, искала возможность свести концы с концами. А главное, надо было сделать так, чтобы отец не узнал, как плохо идут дела. Думаешь, мне все давалось легко? Думаешь, я с радостью забросила мечты о карьере и занялась всем этим, чтобы наскрести денег на учебу Гарри в университете? Думаешь, я спокойно могла наблюдать, как умирает отец? Ты так думаешь, Джеймс?
Мэндж не могла говорить, слезы душили ее.
– Нет, не думаю, – сказал Джеймс, но на лице его не отразилось никаких эмоций.
– Тогда никогда больше не смей называть меня трусихой! – Мэндж сейчас переживала целую гамму чувств: обиду, боль, злость, сожаление и жажду мщения. – Это ты трус, Джеймс! Ты любишь разглагольствовать о своей свободе и независимости, а на деле просто боишься проявить привязанность к кому бы то ни было. Для всех у тебя свой срок. Мне было отпущено три месяца. А Флора? Один-два месяца, пока тебе не наскучило и ты не нашел себе другую, готовую играть по твоим правилам. Тебя не интересует, что нужно женщине. Для тебя важно только то, что хочешь ты сам.
Джеймс собрался что-то возразить, но Мэндж не дала ему и рта раскрыть. Она не собиралась спорить с ним, но спешила высказать все, что у нее накипело на душе.
– Наверное, приятно было вернуться сюда и ворошить прошлое, да, Джеймс? Но тебе и в голову не пришло, что я счастлива и могу не захотеть тебя видеть. Нет, тебе стало скучно, и ты решил развлечься, подурачить меня, как тогда, десять лет назад. Но теперь это не так-то легко – я стала старше, опытнее и не позволю водить себя за нос. Ты – легкомысленный, безответственный эгоист, Джеймс. Я не желаю иметь с тобой ничего общего. Оставь меня и Грэнтон в покое.
Джеймс с каменным лицом выслушал ее монолог. Потом сказал:
– Хорошо. Мне есть чем заняться вместо того, чтобы выслушивать обвинения от женщины, которая десять лет назад не удосужилась понять мои чувства. Но относилась ли ты ко мне тогда серьезно, Мэндж? Ты, наверное, устала быть все время примерной девочкой и ждала случая проявить себя с другой стороны. Тут-то я и подвернулся и стал для тебя необычным приключением: все интересно, ново, и ты осмелилась бросить вызов общественному мнению. Но тебя хватило ненадолго. Если бы ты не увидела меня с Флорой, то придумала бы другой повод вернуться под папочкино крыло! – Джеймс рассмеялся. – А сейчас? Я-то, дурак, решил, что вы с этим нудным Диком не подходите друг другу. Да вы прекрасная парочка! Ничто не может поколебать ваш тихий, уютный, призрачный мирок! Ну ладно, Мэндж! Держись за своего женишка и торчите оба в своем Грэнтоне. Мне от вас ничего не нужно.
– Ну и хорошо! – выкрикнула Мэндж. – Прекрасно!
Джеймс повернулся и пошел прочь.
– Хорошо... – пробормотала она ему вслед, больше для того, чтобы себя подбодрить. Потому что ей вдруг стало холодно и одиноко в пустом лесу.
Когда на следующий день Джеймс позвонил, Мэндж отказалась взять трубку.
– Он говорит, что хотел бы извиниться, – сказала Рози по внутреннему телефону. Она была готова лопнуть от любопытства.
– Плевать, – ответила Мэндж. – Я вообще не собираюсь больше с ним разговаривать.
И это было чистой правдой. Во-первых, она все ему высказала вчера. И во-вторых, эти их объятия и поцелуи, вернее, то, как она обезумела от них и кинулась к нему на шею, потеряв контроль над собой, мучили ее больше всего.
Мэндж всю ночь не спала, вспоминая свое дикое поведение. Так что общаться с Джеймсом сейчас она не собиралась. И вообще не желала больше видеть его.
Конечно, она будет посылать отчеты о ходе работ, но обсуждать с ним дела лично вовсе не обязательно. Рабочие выполняли реконструкцию точно по плану, и все шло хорошо. Первая стадия работ подходила к концу, и менять что-либо уже поздно. А дальше будет видно. Скорее всего, все волнения еще впереди. Но Мэндж знала наверняка, что Джеймс никогда не отличался мстительностью. Скорее всего, он поручит все дела секретарю, раз тогда сказал, что не желает больше иметь никаких дел в Грэнтоне.
Эта мысль должна была радовать Мэндж, но вместо этого она испытывала беспокойство и напряжение. Честно говоря, ее ошарашили слова Джеймса. Неужели он действительно считает, что она использовала его, обвиняя в эгоизме, трусости и занудстве? Значит ли это, что он видел ее такой? А вдруг она такая и есть на самом деле?
Мэндж решила не думать об этом и с головой ушла в работу. Прежде всего она пересмотрела внимательно счета, потом навела порядок в ящиках, а заодно и прибрала на полках, висящих вдоль стен. Но ничего не помогало избавиться от тяжелых мыслей. Обидные слова Джеймса звучали в ушах.
Последующие дни тоже не принесли облегчения. А тут еще Дик стал проявлять настойчивость. Он завел привычку заходить по вечерам, причем если Мэндж задерживалась на работе, то заезжал за ней в контору. А она все не решалась с ним объясниться.
Да еще не оставляли мысли о Гарри. Братец явно ждал от нее денег, но управляющий банком решительно отказал в ссуде. А это означало, что больше нельзя тянуть с продажей дома. Все эти проблемы измучили Мэндж.
А Джеймс звонил каждый день. Рози объявляла ей, что он на проводе, но Мэндж всякий раз отказывалась разговаривать.
– Почему бы вам не поговорить с ним? – отважилась спросить как-то Рози. – Он так любезен по телефону. Просто не верится, что это тот самый Джеймс Райан.
– О, будь уверена, это тот самый Райан, – отозвалась Мэндж.
– Он был таким необузданным в молодости. – Рози покачала головой. – Бедный мальчик, он казался не очень-то счастливым. Я ведь знала его мать. Она считалась красоткой, но справиться с Джеком Райаном у нее не было сил. Он обладал тяжелым характером. Думаю, он по-своему любил Мод, но так ее ревновал, что просто замучил до смерти. И Джеймса он тоже, видать, бил, пока тот не вырос. Неудивительно, что парень отбился от рук. Он страдал, что не может защитить мать, и поэтому старался хоть как-то досадить отцу. Мало кто мог его понять. Все думали только о том, что Джеймс может испортить их сыночков да совратить дочек. Наверное, им всем стало легче, когда Джеймс сбежал из дома. – Рози вздохнула. Воспоминания были не очень приятными. – Я виделась с Мод вскоре после того, как Джеймс убежал. Она выглядела ужасно. Джеймс был еще так молод, и она до смерти боялась за него. Но вот что она сказала мне: если бы парень остался дома, дело бы дошло до беды. Думаю, он уехал из-за отца, а вернулся из-за нее. Мод уже знала, где он, она сильно болела, но сыну дала знать слишком поздно. Он приехал буквально за день до ее смерти. – Рози вздохнула еще тяжелее и стала перебирать конверты. – Но мне, наверное, не надо было вам говорить этого. Правда? Вы же его знали лучше меня.
Неужели? Мэндж словно застыла. Она и не подозревала о домашних проблемах Джеймса, не знала, что он приехал домой к умирающей матери, не ведала о его чувствах тогда. «Ты никогда по-настоящему не интересовалась мной», – сказал он. И оказался прав. Занятая заботами о Гарри и спорами с отцом, она и на секунду не задумывалась о чувствах Джеймса. Он был намного старше и казался сильным, полным жизни. Ей и в голову не приходило, что у него могут быть проблемы.
– Не так уж много я знала, – призналась она Рози. – Райан никогда не рассказывал мне о родителях. Но если он так ненавидел отца, почему же остался с ним после смерти матери?
– Джек стал совсем плох после смерти Мод. Наверное, Джеймс считал, что должен его поставить на ноги. Но это вовсе не главная причина.
– А что же тогда?
Рози удивленно заморгала.
– Да конечно же вы! Мисс Сэнд, вы же не знали его раньше. До этого он больше недели с одной девчонкой не встречался. А тут все лето только с вами!
И с Флорой, тут же подумала Мэндж. А о скольких барышнях она не знает?
– Он вряд ли очень изменился, – сказала она, вспомнив Энни. – И сейчас такой же.
Мэндж прошла к себе в кабинет и попыталась сосредоточиться, но рассказ Рози не давал ей покоя.
Да, она в то время больше думала о себе. Она, конечно, была молода, но могла бы попытаться понять, что сделало Джеймса таким. И хотя сейчас ее отношение к нему не изменилось, она готова поговорить с ним, если он еще позвонит. Она не станет извиняться – за что? – а просто докажет, что способна вести себя с ним спокойно и вежливо.
Но Джеймс не звонил. Казалось, он наконец понял ее нежелание общаться с ним, и это случилось как раз тогда, когда она передумала. Мэндж уверяла себя, что так будет лучше, но все же не могла дождаться, когда же Рози соединит ее с Джеймсом. Она вздрагивала от телефонных звонков и, приходя в контору, первым делом просматривала записки – кто звонил ей.
Наконец она просто измучилась от своих противоречивых чувств. Невозможно было одновременно гнать мысли о Джеймсе и бежать к телефону, а там всего лишь Дик!
Мэндж решила принять приглашение друзей и на уик-энд поехать в Бристоль. Не нужен ей никакой Джеймс!
Когда о предполагаемой поездке услышал Дик, он тут же напросился сопровождать ее.
– Мы можем заехать к моим родителям на обратном пути, – предложил он.
– Нет, исключено, – возразила Мэндж и, собравшись с духом, наконец объявила Дику, что их брак невозможен. Она еще пыталась что-то объяснить, но у Дика стал такой жалкий вид, что она замолчала. Конечно, это неприятный разговор, но зато ей сразу стало легче на душе. Лучше это сделать сейчас, чем тогда, когда будет поздно. – Прости, ради бога, – сказала она виновато. – Надеюсь, мы останемся друзьями?
Дик вроде бы согласился и даже улыбнулся ей. Они распрощались.
В пятницу Мэндж с чувством облегчения уехала на машине в Бристоль. Наконец-то можно будет не думать о Дике, Гарри и Джеймсе. Хотя бы один уик-энд.
Но она ошиблась. Конечно, радостно было встретиться с Бесси и Ником. Но за веселыми разговорами Мэндж мысленно переносилась в Грэнтон и думала: не звонит ли телефон? Уверяла себя, что Джеймс в этом случае оставит ей послание. И наконец Мэндж обозлилась на себя. Да что это с ней такое? Зачем ей вообще его звонки! Плевать.
По приезде домой Мэндж вышла в сад, хотела поработать, но стала просто бродить в раздумьях. А что, если Джеймс вообще не захочет с ней разговаривать? Он, наверное, потерял интерес к Грэнтону. Уже месяц, как он не появляется. Хотя она вовсе не считает дни, но все равно получается месяц. Скорее всего, занялся новой женщиной. Ну, тогда Мэндж ей только сочувствует.
В понедельник Мэндж поехала в особняк отвезти краску для временных апартаментов господина Райана. Не похоже, что цвет ему понравится. Но по контракту нужно все покрасить. Нужно – значит нужно.
Когда Мэндж подъехала к дому, там уже была Энни.
– Приветик, Мэндж! – воскликнула та, вылезая из своей машины. – Так здорово повидать тебя!
Мэндж просто передернуло от такой фамильярности и звука ее голоса. И чего это она так радуется, словно Мэндж – ее лучшая подружка? Вертихвостка обыкновенная, да еще зацикленная па мужчинах.
– Как прошел уик-энд? – не унималась Энни.
– Прекрасно, а у тебя? – спросила Мэндж автоматически.
– О! Просто великолепно!
Почему эта птичка не может говорить просто, без придыхания и вибрации в голосе? Да еще эта вечная восторженность! Мэндж стала выгружать краску. Но Энни не унималась:
– Знаешь, Джеймс приезжал! Ой, осторожно!
Последнее восклицание раздалось из-за того, что одна из банок упала прямо рядом с ее драгоценной ногой.
– Извини, – бросила Мэндж, жалея, что промахнулась.
Энни привычно привела в порядок свои кудряшки.
– Так о чем это я? Ах да, Джеймс... Он такой милый, правда?
– Он может быть и милым, если захочет, – буркнула Мэндж.
– А со мной он всегда так любезен! Но вот что я скажу, – не унималась Энни, – в этот раз мы наконец поговорили. Послушай, когда знакомишься с человеком, у тебя бывает такое чувство, будто ты знаешь его давным-давно?
– У меня – нет. – Но ей уже стало интересно.
– Вот так было у меня с Джеймсом. Конечно, у него бурное прошлое, но теперь он, кажется, решил изменить свою жизнь.
– Да ну? – изобразила удивление Мэндж, подумав, относится ли она к бурному прошлому, и что известно Энни.
– Правда! Он даже решил... Но я лучше ничего больше не буду говорить, – вдруг осеклась Энни и бросила торжествующий взгляд на Мэндж. – Думаю, ему не хотелось бы ставить других в известность по поводу своих планов.
– В таком случае, может, перестанешь сплетничать, а?
На хорошеньком личике появилась некая гримаска – не обида на грубость, а удивление. Подобных дамочек невозможно вывести из себя.
– В субботу мы с Джеймсом встретили Дика в баре, – продолжала она как ни в чем не бывало. – Он, бедняга, выглядел таким потерянным из-за того, что ты укатила на уик-энд одна. Но я его подбодрила. Знаешь, Мэндж, тебе надо быть с ним помягче, не то ты его упустишь. А такие роскошные мужчины, как Дик, на дороге не валяются.
Энни явно считала, что Мэндж не умеет обращаться с мужчинами, и решила дать ей дружеский совет. Такая забота, надо же! Но прежде чем Мэндж успела что-либо ответить, Энни засеменила прочь.
Мэндж угрюмо посмотрела ей вслед. Что эта дура болтала об изменениях в планах Джеймса? Неужели эта красотка такая наивная, что думает, будто Джеймс решится устроить свою жизнь с подобной пустышкой? Да она просто не знает его! Вот действительно дура.
Но она-то сама тоже хороша: надеялась, что он позвонит! И вот на тебе! Мэндж вздохнула и начала таскать банки в особняк.
Когда позже Мэндж вернулась к себе в контору, она застала Рози говорящей с кем-то по телефону.
– Да... Очень рада вас слышать... Прекрасно... Нет, ничего... Она, как всегда, много работает... Да, я тоже так считаю... – Пауза. Рози что-то записывает. – Да... так... так... понятно.
– Кто это? – прошептала Мэндж.
Рози закрыла трубку рукой:
– Джеймс Райан.
У Мэндж буквально подкосились ноги.
– А, хорошо. Я у себя.
И она прошла в свой кабинет. Села за стол и постаралась собраться с мыслями, ожидая звонка от Рози. Да, она на этот раз поговорит с ним: скажет, что у нее все прекрасно и что ее ни капельки не волнует новость, услышанная от Энни. Мэндж ждала, но никакого сигнала не было. Только звук «отбоя» по телефону – Рози положила трубку. Потом мерный стук клавиш – Рози печатала.
Мэндж нахмурилась и вышла.
– Разве он не захотел поговорить со мной? – спросила она деловито.
– Господин Райан сказал, что вас бесполезно просить к телефону, поэтому я записала все, что он просил передать.
– Ага... – пробормотала Мэндж, понимая, что ведет себя довольно глупо. – И что он передал?
Рози заглянула в блокнот.
– Вы, кажется, в своем последнем отчете упомянули о каминах для гостевых комнат? Господин Райан сказал, что как раз нашел подходящие где-то в восточной части Лондона. Он уже оплатил покупку, и завтра надо кого-нибудь обязательно послать за каминами. Предложил вам отправить пару рабочих с одним из фургонов.
Мэндж глянула на календарь.
– Завтра вторник. Хорошо бы найти кого-то для поездки в Лондон, но все заняты сейчас по горло. Барбикен болеет. У Моргана жена вот-вот родит. Самуэль работает у миссис Мастон. Думаю, я все же смогу кого-нибудь взять из особняка, хотя мы едва успеваем уложиться в сроки. – Мэндж задумалась. – А Джеймс сказал, где точно находится этот магазин?
– Где-то в Ист-Энде. Завтра утром господина Райана не будет, но тот, кто поедет, может позвонить его секретарю, и она даст адрес.
– Ну, раз Джеймса там все равно не будет, я могу поехать сама, – решила Мэндж. – У меня на завтра нет никаких важных дел. Там мне наверняка помогут с погрузкой. Я возьму большой фургон, съезжу и вернусь к вечеру.
– Далековато ехать одной, – возразила Рози.
Но Мэндж уже все решила и радовалась перспективе сменить обстановку и заняться совсем другими делами.
– Чепуха! – сказала она. – Дорога займет не более двух часов.
На самом деле Мэндж добиралась до Лондона все четыре часа. Ей пришлось сделать крюк из-за дорожных работ, а потом она застряла в пробке при въезде в город. Езда по Лондону оказалась делом нелегким. Мэндж то и дело попадала на улицы с односторонним движением, и ей пришлось изрядно поколесить, прежде чем она добралась до Сити.
Она так устала, что пожалела о своем безрассудном решении ехать одной. И как всегда, она во всем винила Джеймса. Не мог устроить свою штаб-квартиру в более доступном месте! А как теперь найти «Моторс компани» в этом лабиринте улиц и переулков? Сверяясь с картой и читая вывески, Мэндж наконец подъехала к зданию компании. А поставить машину некуда. Единственное свободное место с надписью: «Для главного управляющего». Но раз это Джеймс, а она здесь по его поручению, то можно воспользоваться и его стоянкой. Тем более что ей и нужно всего-то спросить адрес.
Мэндж припарковала фургон и направилась к входу. «Моторс компани» размещалась в очень красивом современном здании: тонированные стекла, дорогая облицовочная плитка, изящный козырек над входом.
Мэндж подошла к дежурной и сразу же почувствовала себя неуютно в джинсах и простой рубашке: дежурная была одета в шикарный костюм.
Она крайне вежливо сообщила Мэндж, что секретарь мистера Райана сейчас придет. Мэндж предложили сесть и подождать.
Она прошла к креслам, которые стояли вокруг маленького бассейна. Повсюду красовались кадки с экзотическими растениями, и было видно, что за ними тщательно ухаживают. Подобный интерьер радовал глаз.
Надо же, у Джеймса все так продумано и хорошо организовано! Кто бы мог подумать, что тот сумасбродный парень станет хозяином огромной фирмы? Мэндж уселась на кожаный диван и оглядела холл. Кругом сновали безупречно одетые служащие. Они входили и выходили, звонили, исчезали за стеклянной дверью коридора. И вдруг она заметила знакомую фигуру – Джеймс! А с ним еще несколько человек. Атмосфера в холле сразу изменилась. Все повернулись к боссу. Тот остановился у стойки дежурной и что-то ей сказал. Хотя он был одет неброско, по-деловому, но выделялся среди всех статью и властным видом.
Мэндж схватила первую попавшуюся газету и спряталась за ней, краешком глаза наблюдая, что будет. Джеймс пожимал кому-то руку, стоя у лифта. Дверь открылась, Мэндж снова спряталась за газетой. Что делать? Сейчас секретарь скажет Джеймсу, что она здесь. А тот решит, что она приехала в Лондон из-за него...
Но тут чья-то рука решительно отодвинула газету и...
– Не знал, что ты умеешь читать вверх ногами, малышка!
Джеймс стоял перед ней, ухмыляясь, как всегда! Мэндж залилась краской.
– Я думала, тебя нет, – брякнула она первое, что пришло в голову.
Там, дома в Грэнтоне, в другой, знакомой обстановке можно было вести себя увереннее. А сейчас Мэндж явно растерялась.
– Я только что приехал, – сказал Джеймс. – Думал, что фургон давно уже здесь. Все инструкции были даны моему помощнику. – Он нахмурился. – А почему ты здесь? Я же передал Рози, что нужны рабочие.
– В моей фирме решения принимаю я, – заявила Мэндж. – Вышло так, что я одна свободна на сегодня.
– Ты выглядишь усталой, – вдруг заметил Джеймс. – Рози сказала, что ты много работаешь. И тебе совсем ни к чему мотаться по загруженному шоссе.
– Надо было подумать об этом прежде, чем отдавать приказания. И мне бы не хотелось, чтобы ты обсуждал меня с моей секретаршей. А устала я от поисков твоей чертовой компании.
– Послушалась бы меня и послала кого-нибудь поопытнее. Но ты никогда не отличалась послушанием. А?
Неожиданно их взгляды встретились. Некоторое время они напряженно всматривались друг в друга.
Потом Джеймс вздохнул и сказал:
– Ну раз ты здесь, пойдем в мой кабинет, и тебе там все объяснят.
– Спасибо, но не стоит беспокоиться. Твой секретарь вот-вот спустится, и я получу нужные инструкции.
– Да? Сюда? Ну-ну! – Глаза Джеймса как-то странно сверкнули. Он повернулся в сторону лифтов. Оттуда к ним шла элегантная женщина в серой юбке и изящной кремовой блузке. – А вот и она! – сказал Джеймс и приветственно поднял руку.
Секретарша Джеймса улыбнулась. Мэндж встала.
– Я оставляю тебя в надежных руках, – сказал Райан и направился к лифтам. Он на секунду задержался, сказав пару слов своей секретарше.
– Здравствуй, Мэндж, – сказала та, приблизившись.
Обидевшись на Джеймса за то, что он даже не попрощался, Мэндж сперва даже не обратила внимания на внешность секретарши. Но в ее голосе послышалось что-то знакомое. Мэндж присмотрелась и открыла рот от удивления.
Это была Флора.
8
– Ты, возможно, не помнишь меня, – сказала Флора.
– Нет... нет, помню, – смешавшись, ответила Мэндж.
Вот уж кого она не ожидала здесь увидеть, так это Флору. Неужели она действительно секретарша Джеймса? Тогда почему он ничего не сказал, не предупредил? Нет, надо что-то говорить...
– Т-ты очень изменилась, – немного запинаясь, произнесла Мэндж.
И правда, трудно было узнать в этой подтянутой, элегантной женщине ту вертлявую, грубоватую девчонку, которую знала когда-то Мэндж. Казалось, даже черты лица Флоры стали другими.
– Изменилась? Надеюсь, да, – сказала та. – И все благодаря Джеймсу. Он столько сделал для меня.
Мэндж все еще с трудом подыскивала слова.
– Джеймс не говорил мне, что ты работаешь у него секретарем.
Интересно, кем еще, промелькнуло в голове.
– У меня такое впечатление, что Джеймс еще много тебе не рассказал. – Флора оглянулась, проверяя, нет ли Джеймса рядом, а потом решилась: – Давай присядем и поговорим. Джеймс не хотел, чтобы я вмешивалась, но считаю, тебе необходимо знать всю правду о том, что случилось тем летом. Он же ни за что сам тебе не скажет!
Они сели на диван. Мэндж чувствовала себя довольно скованно.
– Какую правду ты имеешь в виду? – спросила она настороженно.
– Между Джеймсом и мной никогда ничего не было, Мэндж. Мы были просто друзьями, и все. Честное слово.
Мэндж бросила на нее недоверчивый взгляд.
– Не очень-то дружескими выглядели ваши объятия тогда в лесу. Я видела.
– Лучше бы ты ничего не видела! – вздохнула Флора. – У меня были серьезные проблемы, и Джеймс меня утешал – вот и все.
Она прочитала недоверие в глазах Мэндж и решила объяснить все подробно.
– Мы учились вместе в школе. Джеймс на два года старше меня, но мы с детства играли вместе, носились и дурачились, такое вытворяли! У Джеймса дома был ад: отец бил мать, та вообще не имела права голоса. И за Джеймсом они не очень-то следили. А у меня... Скажем так: мои родители никогда не заботились о своих детях, и тем не менее можно было ожидать от них понимания моих проблем. Джеймс очень скоро сбежал из дома, а когда вернулся, я уже просто, что называется, отбилась от рук. Делала что хотела, и в основном всем назло. Чем больше обо мне говорили всякие гадости, тем меньше меня заботила собственная репутация. И только Джеймс знал, какая я была на самом деле – отчаянная напуганная маленькая девочка.
