Текст книги "Цвет ночи"

ISBN 978-5-7024-2982-3

Аннотация

Мэндж Сэнд предупреждали, что от Джеймса Райана добра не жди. Но она не верила всему, что говорили о нем. Этот парень был не похож ни на одного из тех, кого она знала. В нем было нечто особенное, все рядом с ним казались скучными и обыденными. Мэндж была просто околдована им. Он разбудил в ней чувства, стал единственным и неповторимым.

Райан вскружил ей голову, клялся в вечной любви и... бросил, уехав из деревни с другой. И вот десять лет спустя он снова возник на пороге ее дома...

Пола Хейтон

Цвет ночи

Пролог

Мэндж не раз предупреждали, что от Джеймса Райана добра не жди. И вот теперь он сбил ее, когда она ехала на велосипеде. В деревне его считали сорвиголовой. Все в один голос утверждали, что он плохо кончит. Когда Джеймс вернулся в деревню после таинственного восьмилетнего отсутствия, девчонки умирали от любопытства, старались выследить его или попасться ему на глаза. Но родители были начеку и как могли запугивали дурочек зловещим образом необузданного Джеймса.

Отец Мэндж пришел в ужас от известия, что его дочь познакомилась с этим сумасбродом.

– У тебя не может быть с ним ничего общего! – раздраженно сказал ей отец, снимая очки и откладывая в сторону газету. – Джеймс Райан тут чужой. Он не задержится надолго в нашей деревне. Ему она не по нутру.

Но Мэндж трудно было поверить всему, что говорили о Джеймсе Райане. Этот парень был не похож ни на одного из тех, кого она знала в Грэнтоне. В нем было что-то особенное, удивительное и непредсказуемое. Он обладал внутренней силой, все рядом с ним казались скучными и обыденными. Мэндж неосознанно влекло к нему. Но встречи не получалось.

В тот день он обогнал ее велосипед, задев его, кстати, не очень сильно, но Мэндж не справилась с управлением, съехала с обочины и свалилась на траву. Она не сразу поняла, кто это на нее наехал, и разозлилась, но когда увидела Джеймса, сердце забилось как бешеное. А от прикосновения его руки, когда он помог ей встать, внутри все задрожало. Мэндж испугалась этих чувств. Нет, она не собиралась иметь ничего общего с Джеймсом Райаном. Она разумная девочка, а разумные девочки не связываются с парнями, у которых такие красивые искрящиеся голубые глаза и такая сногсшибательная улыбка...

Много лет спустя, Мэндж размышляла, как бы сложилась ее жизнь, если бы тогда не опоздал автобус и она бы не помчалась на велосипеде. Но все случилось именно так, как случилось.

Она стояла перед Джеймсом под моросящим дождем, и он предлагал ей поехать в Келресс вместе, раз им в одну сторону. И тогда Мэндж гордо приняла вызов и забралась в его машину. А если Джеймс думает, что она поддастся его чарам, то он глубоко ошибается.

Они ехали очень быстро, он уверенно вел машину. Мэндж сидела напряженно, держась руками за сиденье. Беспокойство и волнение не покидали ее. Джеймс следил за дорогой, но время от времени бросал на нее пытливый, насмешливый взгляд.

– Я слышал, ты примерная девочка, – сказал он вдруг. – Это так?

– Зависит от того, что ты имеешь в виду, – не сразу нашлась Мэндж.

– Ну как же! Все только и говорят, какая милая и хорошая Мэндж Сэнд. Мэнди присматривает за братом, Мэнди так добра к старушкам. Мэнди никогда не доставляет отцу беспокойства! Не может быть, чтобы ты действительно была такая благоразумная.

– А что в этом плохого?

– Ничего, – усмехнулся Джеймс. – Ничего, если ты в возрасте. Но ведь ты молода, правда?

Он снова взглянул на нее. От этого взгляда у нее мурашки побежали по спине.

– Ты была совсем ребенком, когда я уехал. Иначе я бы заметил тебя. Значит, тебе сейчас не больше восемнадцати. Так?

– Девятнадцать, – поправила Мэндж тихо.

– Такая взрослая? – со смехом воскликнул Джеймс.

Мэндж не нравилось, что он смеется над ней. Видите ли, считает ее маленькой! А самому-то, наверное, лет двадцать пять – двадцать шесть. А держится как взрослый, опытный мужчина.

– Слушай, но ведь в твои годы рановато быть благоразумной. Это скучно. Тебя надо научить, как веселиться.

– С чего ты взял, что я не умею веселиться? – парировала Мэндж.

– А ты умеешь? Да? – снова сарказм в голосе.

– Да.

– Хорошо. Поехали к морю и посмотрим, светит ли там солнце.

Мэндж поразилась.

– Как, прямо сейчас?

– Конечно. А что?

– Я... Я не могу. Мне надо сделать покупки.

– Мы купим все на обратном пути.

– Но я не могу исчезнуть на целый день. Меня будут искать.

– Позвони, скажи, что ты встретила подругу и опоздаешь, – настаивал Джеймс. – А может, ты свои развлечения планируешь за неделю вперед? Да еще оговариваешь детали с папочкой?

Не надо было ей тогда слушать его. Надо было не обращать внимания на его подначки, плюнуть на то, что он думал о ней, не доказывать обратное. Надо было выйти у ближайшего магазина. А она вместо этого позволила увезти себя к морю. А там, оказалось, действительно светило солнце!

Вот так все началось.

1

Отогнав воспоминания, Мэндж заторопилась. Нужно хорошенько полить розы. Несколько дней невыносимой жары совершенно высушили землю, и кусты совсем поникли. Набирая воду в лейку, Мэндж взглянула на небо и радостно улыбнулась. На горизонте показались грозовые тучи. Подул свежий ветерок. Надо же как вовремя! – подумала она. Хороший дождь был сейчас просто необходим. Вдалеке послышались раскаты грома.

Но Мэндж не собиралась уходить: гроза еще далеко, а в этом саду ей всегда так хорошо. Аромат роз, предгрозовой шелест листвы, неповторимая красота цветов очаровывали ее. Мэндж любила бывать здесь одна. Только тут она могла отвлечься от всех тревог и забот. Глядя на эту красоту, совсем не хотелось думать о том, что может случиться, если она не получит контракт на реставрацию дома. Даже волнения о младшем брате Гарри, уехавшем в Южную Америку, отходили на второй план. В Грэнтоне Мэндж хотелось мечтать. Что, если бы миссис Уисдон не уехала из поместья? И если бы отец Мэндж был сейчас жив? И если бы Гарри стал другим человеком?

И наконец, что произошло бы, если бы она тогда, много лет назад, уехала с Джеймсом?

Эта неожиданная мысль поразила Мэндж. Она нечасто позволяла себе думать о Джеймсе и не упоминала о нем в разговоре ни с кем и никогда. Только в минуты одиночества и усталости прошлое незаметно прокрадывалось в ее мысли, упрямо вытесняя все, чем она пыталась оградить себя от него.

Джеймс... Возможно ли вообще не думать о нем? Невозможно... но нужно! – приказала себе Мэндж и сосредоточилась на розах. Вот замечательные Бель де Крес – любимый сорт миссис Уисдон. Мэндж нагнулась и вдохнула их чарующий аромат.

– Здравствуй, Мэнди, – прозвучал чей-то голос.

Мэндж застыла, склонившись над розами.

Этот голос настолько напоминал Джеймса, что она чуть не приняла его за слуховую галлюцинацию, вызванную ее воспоминаниями о прошлом. Прошло десять лет с тех пор, как она слышала этот приятный и веселый голос, и девять – как она перестала надеяться услышать его вновь.

– Мэнди! – раздалось снова рядом.

Она боялась повернуться. Ведь это не может быть Джеймс! И если сейчас оглянуться, иллюзия исчезнет и останется острая боль воспоминаний, которую она долго и тщетно пытается заглушить. Мэндж поставила лейку и медленно обернулась.

Там, на дорожке, стоял Джеймс Райан. Человек, который когда-то ворвался в ее жизнь, перевернул все с ног на голову, научил ее любить, радоваться и умирать от счастья в его объятиях. Человек, чья улыбка снилась ей по ночам. Человек, который оставил ее десять лет назад холодным сентябрьским днем. Как он мог оказаться здесь в заброшенном саду, да еще улыбаться так, будто не было долгих лет разлуки?

Мэндж даже прищурилась, думая, что все это – игра ее воображения. Но Джеймс не исчез. Это был он – живой и реальный, такой же, как всегда: те же веселые искорки в голубых глазах, та же усмешка на губах, тот же бодрый вид.

– Мэнди, ты помнишь меня? – спросил он.

Помнит ли она его? Да могла ли она забыть свою первую и единственную любовь? Ей бы хотелось забыть! Но это было сильнее ее. И теперь он тут, рядом... Чувства ее перепутались: замешательство, страх, отчаяние и радость. Она не понимала еще, хорошо это или плохо, что Джеймс появился.

– Здравствуй, Джеймс, – сказала она наконец, переводя дыхание от волнения и ненавидя себя за то, что еще и покраснела.

– Ах, так ты помнишь меня! Надо же! – насмешливо подхватил Джеймс. – А я уж было подумал, что ты меня совсем забыла!

– Я не ожидала увидеть тебя здесь! – словно оправдываясь, ответила Мэндж. Напряжение не оставляло ее. Она с силой переломила хрупкий стебель розы и поднесла цветок к лицу.

– А я тебя узнал сразу! Ты стояла среди роз, зажмурившись, и нюхала цветы. Я именно такой тебя и помню, и ты ни капельки не изменилась.

Мэндж постаралась справиться с собой. Нельзя так волноваться в самом деле! Она давно уже не робкий подросток. Девчонка Мэнди стала практичной и сдержанной Мэндж Сэнд, которая когда-то в прошлом, совсем в другой жизни, увлеклась парнем по имени Джеймс. Ну и что?

– Я изменилась, – твердо сказала она. – Я теперь совсем иная, Джеймс. Мне давно уже не девятнадцать лет.

– Что-то не заметно! – ухмыльнулся он. – Те же волосы цвета темного меда, те же ясные серые глаза! И ты такая же колючая, если тебя застать врасплох.

Тут Мэндж действительно вспомнила о своих «колючках» и посмотрела на Джеймса беспристрастным взглядом. Он всегда умел так очаровать людей, что те абсолютно не замечали никаких изъянов в его наружности. Джеймса считали красивым. На самом деле у него было худое скуластое лицо с длинноватым носом и широкой нижней челюстью.

– Ты тоже все тот же. Никаких перемен, – сказала она сухо.

– Но раньше я тебе, кажется, нравился.

Мэндж снова залилась краской. Нравился? Да она была околдована им. Лучше Джеймса не было никого. Он разбудил в ней чувства, стал единственным и неповторимым. Никто до него не обращался с ней как с прекрасной дамой. Никто не говорил таких нежных слов, не любовался ею. С каким восторгом он ласкал ее волосы, гладил тело... О нет! Думать об этом нельзя. Особенно сейчас, когда Джеймс, не отрываясь, смотрит на нее, словно хочет прочитать мысли.

Мэндж даже обрадовалась, что она стоит в гуще кустарника среди цветов. Они словно защищали ее. Но она и не подозревала, как красива сейчас, освещенная ярким солнцем, еще не скрытым тучами, в обрамлении алых роз.

Мэндж изо всех сил старалась выглядеть спокойной, даже безразличной, но чувствовала, что Джеймс читает у нее в душе, как в открытой книге. Во всяком случае, раньше ему это удавалось без труда.

– Послушай, а ты не хочешь выбраться из этих зарослей? – спросил он.

Вот уж этого Мэндж совсем не хотелось. Ведь тогда ей придется приблизиться к нему. А так она под защитой надежных шипов розовых кустов. Ему не достать ее. И тут Мэндж поняла, что ведет себя как глупая девчонка. А ведь ей уже двадцать девять. Да и Джеймс сейчас для нее только старый знакомый.

Гордо подняв голову, Мэндж стала пробираться через кусты к дорожке. Перешагивая через низкорослую герань, посаженную по краям клумбы, Мэндж вдруг потеряла равновесие и, наверное, упала бы, если бы Джеймс не поддержал ее за локоть. От этого прикосновения ей стало не по себе, она вспомнила, как нежно и ласково гладили ее эти руки, и словно ощутила тепло его объятий, тело, губы...

Мэндж резко высвободила руку. Она не осмеливалась посмотреть на Джеймса – вдруг он догадается, о чем она сейчас подумала. Мэндж подняла с земли свою корзину с цветами. Джеймс Райан теперь для меня никто! – сказала она себе и только тогда взглянула на него. Глаза Джеймса оказались такими же голубыми и выразительными, как раньше, но в них не было прежней веселости и насмешливости. Выражение этих глаз стало сейчас незнакомым, непонятным. Она сразу даже не могла сообразить, что именно означал такой взгляд. Только от него ей стало не по себе, и сердце забилось еще сильнее.

Да, Джеймс изменился. Сейчас она это ясно видела. В нем появилась солидность, собранность. Несколько морщинок возле глаз. Решительный и твердый изгиб линии рта. Казалось, что все его прежнее безрассудство и беззаботность – основные черты характера – вдруг уступили место неожиданной силе и значительности.

Мэндж была не готова к такой перемене. Издали он показался ей прежним Джеймсом, а теперь рядом с ней стоял незнакомец. Она обращалась с ним так, словно они расстались несколько дней назад, а прошло десять лет жизни. И это уже чужой человек, перед которым необходимо сдерживать свои эмоции.

От этих мыслей Мэндж еще больше смутилась.

– Вот уж не думала, что мы когда-нибудь здесь тебя увидим! – сказала она наконец.

– Жизнь полна сюрпризов, не правда ли? – Джеймс широко улыбнулся и снова стал прежним. Сколько раз эта улыбка обезоруживала ее! Ну нет, больше она не попадется на эту удочку.

– Правда, – отозвалась Мэндж. – Но они не всегда приятны.

– Похоже, ты не очень-то рада меня видеть, Мэнди?

– А ты думал будет по-другому?

Джеймс внимательно посмотрел на нее.

– Да, а что? Нам всегда было хорошо вместе.

– У меня остались совсем другие воспоминания. – Мэндж поправила рукой волосы, которые растрепал поднявшийся ветер.

– Я не помню ничего плохого.

– У тебя, наверное, очень избирательная память. – Мэндж пошла к садовой беседке. – Разве ты забыл, как мы расстались?

– Нет, не забыл. – Джеймс шел рядом. – Но я имел в виду совсем другое. Я вспоминал время, когда мы были вместе, а не те годы, что провели вдали друг от друга! А ты когда-нибудь вспоминаешь наши встречи, а, малышка?

Вспоминаешь! Да она помнила каждую минуту их свиданий, каждое слово, свои ощущения, радость, трепет, прикосновения, поцелуи...

– Стараюсь не вспоминать, – сухо сказала она.

– Почему?

Мэндж поджала губы. Как это похоже на Джеймса! Он всегда должен докопаться до сути. Выспросить все, заставить выразить словами невозможное. Тогда, давно, он с легкостью вытягивал из нее все ее тайны, обиды, беды. Но он же и объяснял ей, где она была неправа и как нужно решать свои проблемы. Она легко признавала свои ошибки и радостно соглашалась с ним. Но как говорить с этим человеком сейчас? Неужели негодяй думает, что она станет рассказывать ему о том, как ей трудно жилось без него? Что она не знала, как избавиться от сердечной боли и обиды? Можно ли признаться Джеймсу сейчас, что любовь к нему была настолько сильной, что со временем превратилась в постоянную невыносимую тоску? Мэндж остановилась и посмотрела Джеймсу в глаза.

– Что ты делаешь здесь? – спросила она.

Тему разговора необходимо было сменить.

– Просто брожу и смотрю, каким тут все стало. – И Джеймс действительно оглядел сад и особняк. – Этот дом не очень-то изменился, во всяком случае не так, как мы, не правда ли?

Особняк был построен в пятнадцатом веке, претерпел множество изменений с тех пор, но и сейчас выглядел величественно. На фоне грозовых туч он казался театральной декорацией.

– Скоро этот дом будет переделан. – Мэндж остановилась у беседки, уже двумя руками придерживая волосы. Ветер усиливался.

– Как?

– Миссис Уисдон уже не могла содержать дом и продала его. Какая-то жуткая современная техническая компания собирается покончить со старомодным зданием и устроить здесь свой офис, да еще вдобавок разместить лаборатории в розовом саду.

Джеймс немного наигранно всплеснул руками.

– О, только не в саду!

– Ничего смешного! Такой сад создается годами. За ним сейчас нужен хороший уход, и он станет неповторимым. Но эту компанию красота не волнует. Розы не сочетаются с ее выхолощенным образом. Поэтому их выкопают и сожгут.

– Надо же! Узнаю старушку Мэндж, – насмешливо воскликнул Джеймс. – Ты всегда заботилась о растениях больше, чем о людях!

– Неправда! – почти крикнула Мэндж.

Она взбежала на ступеньки беседки. Тут солнце скрылось за облаками. Стало темно, и прогремел сильный раскат грома.

– Ты так думаешь? А я помню, что ты всегда была более любезна с цветочками, чем со мной.

– По крайней мере всегда знаешь, чего можно ждать от растений!

– Что ты имеешь в виду?

Мэндж совсем не хотелось ничего объяснять Джеймсу, а тем более спорить с ним. Кто он для нее теперь?

– Это не имеет никакого значения, – сказала она. – Смотри, сейчас польет дождь. Ты, если желаешь, можешь стоять тут и разглагольствовать о прошлом. Но мне совсем не хочется промокнуть, поэтому я не собираюсь больше предаваться воспоминаниям.

Крупные капли дождя уже падали на землю, и через секунду действительно словно разверзлись небеса. Ослепительно сверкнула молния, и загрохотал гром. Мэндж вскрикнула, махнула Джеймсу рукой на прощание и побежала к дому.

Ноги ее скользили по мокрому гравию, она убегала не столько от дождя, сколько от разговора с Джеймсом. У входа стоял фургон, она добежала до него, едва переводя дыхание, бросила корзину на заднее сиденье и захлопнула дверцу.

Казалось, теперь она в полной безопасности избавилась от неприятностей, вызванных встречей с Джеймсом.

Но расслабляться было рано. Дверца с другой стороны открылась, и мокрый до нитки Джеймс бесцеремонно плюхнулся на сиденье рядом с ней. Он даже не взглянул на Мэндж и стал приводить в порядок прическу, по-хозяйски повернув к себе зеркальце. Мэндж просто потеряла дар речи. Она наблюдала за ним несколько минут, прожигая его взглядом, и наконец изрекла:

– Я ведь не предлагала подвезти тебя!

Джеймс даже глазом не моргнул, его словно и не задела подобная враждебность. Он повернулся к Мэндж и с притворным удивлением спросил:

– Ты же не можешь просто так взять и уехать, оставив меня мокнуть под дождем! Смотри, льет как из ведра!

Вода заливала окна машины, «дворники» были бессильны, дождь яростно барабанил по крыше. Снова прогремел гром. Джеймс покачал головой и развел руками: видишь, мол, как погода разбушевалась.

– А почему бы тебе не воспользоваться собственным автомобилем? – спросила Мэндж язвительно, расчесывая мокрые волосы.

– Потому что я оставил машину в деревне и пришел сюда пешком. Не собираешься же ты выгнать меня под ливень, малышка? Это бесчеловечно!

Мэндж поджала губы. Придется смириться с его присутствием. Она убрала расческу в сумочку и повернулась к Джеймсу. Теперь они оба внимательно смотрели друг на друга. Мокрая майка Джеймса прилипла к телу, облегая крепкую мускулистую фигуру. Мэндж стало не по себе: так близко был он от нее. И ведь ее блузка тоже так намокла, что стала совсем прозрачной, и этот нахал смотрит именно на ее грудь. Этого еще не хватало! – подумала Мэндж и покраснела. Она машинально скрестила руки, пытаясь прикрыться от его взгляда.

– Но ведь тебе нельзя здесь находиться, – сказала она, стараясь не смотреть Джеймсу в глаза. Ну что в нем такого? Почему он ее так волнует?

– Как это нельзя? – удивился Джеймс.

– Ты что, забыл, что это частное владение?

– Но ты же здесь.

– У меня разрешение.

– От той «жуткой» компании?

– От агентов по недвижимости. Я имею право приходить сюда и собирать цветы для миссис Уисдон до тех пор, пока не въедут новые владельцы. Вряд ли агентству понравится, если такие, как ты, будут шляться здесь.

– Ну, в таком случае тебе следует быстренько вывезти меня отсюда и доставить прямо в деревню. – Джеймс засмеялся и откинулся на сиденье. – Если фирма благосклонно разрешает возиться с цветами, не стоит лишать тебя такого удовольствия. Наверное, это единственное, что у тебя осталось.

Прошло полчаса.

Мэндж молча сидела с Джеймсом в машине. Она крепко сжимала руль, словно он был ее якорем спасения в море воспоминаний. А помнил ли Джеймс все так, как она? Мэндж даже не смотрела на него. Дождь по-прежнему заливал ветровое стекло.

– Зачем ты вернулся? – спросила она наконец.

Джеймс вздрогнул и резко повернулся к ней.

– А почему бы мне, собственно говоря, не вернуться?

– Ты же прекрасно поживал себе где-то последние десять лет и не испытывал необходимости приехать.

Джеймс пожал плечами.

– Ну, не знаю. Раньше вроде как было незачем.

Так или нет – чего спрашивать? Мэндж как сейчас помнила всю боль и горечь их последней встречи, все слова, не оставляющие надежд на будущее. Но говорить сейчас об этом?

– А сейчас что тебя заставило приехать? Какая такая причина!

– Да так... Дела, – уклончиво ответил Джеймс.

– В Грэнтоне? Мне казалось, что здесь слишком мелко для такой крупной рыбы, как ты, – съязвила Мэндж.

– Может быть. Но я надеюсь, что люди с тех пор переменились к лучшему. В отличие от тебя.

Мэндж покраснела. Всегда он все перевернет!

– Это не объясняет, почему ты болтался по усадьбе «Грэнтон».

Джеймс ухмыльнулся, и Мэндж подумала, что он, как всегда, ее дразнит.

– Я не болтался, – сказал Джеймс серьезно. – И не обещал отчитываться перед тобой. Но если ты настаиваешь, то отвечу: я вспоминал эту усадьбу недавно и пошел взглянуть, как она выглядит сейчас.

Они оба, не сговариваясь, посмотрели в сторону особняка. Даже сейчас, в дождь и непогоду, он выглядел величественно. Казалось, не только стихия, но и само время было бессильно нарушить гармонию и красоту его облика.

– А ты помнишь, как однажды я пообещал купить этот дом для тебя? – сказал вдруг Джеймс тихим голосом.

Еще бы не помнить! Они тогда стояли на опушке леса и оттуда любовались зданием. И, сказав это, Джеймс повернулся к ней, нежно улыбнулся и стал расстегивать ее блузку. В тот день она впервые поверила его словам любви и отдалась ему. Она не стала думать о том, скольких девчонок он перецеловал здесь, в лесу. Теперь его избранница – Мэндж. И так хорошо целоваться с ним, и руки так ласковы и сильны...

Мэндж резко включила зажигание в машине.

– Хорошо, что я тогда не очень-то поверила твоим обещаниям, – бросила она.

– Конечно, хорошо, – спокойно согласился Джеймс.

Мэндж не стала развивать эту тему.

– Где ты оставил машину?

– У гостиницы «Волшебная свирель». Так что, ты решилась наконец меня подвезти?

– Похоже, у меня нет выбора. Ведь без меня ты вряд ли выберешься отсюда. Дождю не видно конца. А куда поедешь потом?

– Никуда. Я остановился в гостинице.

Мэндж зябко повела плечами.

– Остановился? – переспросила она. – Надолго?

– Посмотрим. Как получится.

Джеймс внимательно посмотрел на Мэндж. Он видел, как она хмурилась, но это не мешало ему любоваться ею. Густые мокрые волосы рассыпаны по плечам, нежная кожа чуть тронута загаром. Правда, черты лица стали строже. Да появилась морщинка на лбу.

– Ты теперь возглавляешь «Сэнд и сын»? – спросил он.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Мэндж.

– Я вчера вечером долго сидел в баре. Слышал кое-какие разговоры. Говорят, ты стараешься оставаться такой же милой и разумной девушкой на радость старушкам и пастору церкви.

– Ты расспрашивал обо мне? Какое тебе до этого дело?

– Да брось, Мэнди. Ты же знаешь, как деревенские любят посплетничать. Мне даже не надо было ничего спрашивать. Все, кто меня помнил, только и делали, что расписывали, как хорошо ты обходишься без меня.

– Ты же всегда ненавидел сплетни, – съехидничала Мэндж.

– Оказалось, в них есть кое-какая польза. – Джеймс поудобнее устроился на сиденье. – Например, я разузнал много любопытного о тебе. Сама ты мне вряд ли рассказала бы.

– Например, что?

– Ну, например, что тебе в жизни пришлось нелегко. Ты даже и года не проучилась в колледже, где изучала садоводство.

– Я была вынуждена вернуться домой. Отец уже не мог управляться один, – начала оправдываться Мэндж.

– И ты как хорошая девочка понеслась домой по первому зову?

– А если бы у твоего отца случился сердечный приступ, ты бы оставил его одного?

– Мой отец в состоянии заботиться о себе сам, – жестко парировал Джеймс.

– А мой не мог! Ему нужна была помощь в работе, ведь он заболел.

– Хорошо, но почему потребовалась именно ты? Почему твой братец не помог ему?

– Гарри был очень молод.

– Сейчас он уже не так молод. Но я слыхал, что он уехал в Америку и оставил тебя с твоими проблемами одну.

Мэндж попробовала объяснить все по-своему.

– Гарри учился в университете, когда умер отец. – Она стала нервно крутить колечко на пальце. – Было бы глупо не дать ему возможности завершить образование. Я ведь работала с отцом, была в курсе всех дел. А что Гарри? Он не был еще готов к самостоятельной деятельности после окончания университета. Ему хотелось попутешествовать, и не было никаких причин менять его планы. Мне показалось гораздо разумнее самой продолжать заниматься делами фирмы.

– Ты всегда оправдывала Гарри. – Джеймс покачал головой. – Это единственный человек, по отношению к которому ты никогда не была разумной.

Мэндж подумала, что и к Джеймсу она относилась точно так же, но не могла сейчас сказать ему это.

– Ты всегда не любил моего брата, – заметила она.

– Мне не нравилось, как ты добровольно прислуживала ему. Всегда спешила домой, чтобы приготовить ему еду, подать обед, постирать рубашки, вытереть нос и даже почистить туфли.

– Он же был ребенком!

– Ничего себе ребеночек! В таком возрасте человек в состоянии заботиться о себе сам.

Мэндж вздохнула. Это был их давний спор. Джеймс никогда не понимал ее близких отношений с отцом, не одобрял заботы о брате, которому она старалась заменить мать. Когда мама умерла, Гарри едва начал ходить.

Джеймс решил больше не ворошить прошлое.

– Значит, Гарри теперь в Южной Америке, а ты занимаешься бизнесом в Грэнтоне.

– Значит, так, – холодно подтвердила Мэндж.

Джеймс внимательно посмотрел на нее.

– Тебя всегда тянуло к садоводству, к растениям. Не могу тебя представить на ремонтных работах в доме. Тебе ли возиться с электросваркой или сантехникой?

– Мы привлекаем квалифицированных рабочих. Я же занимаюсь бумагами и стараюсь найти заказы для всех нас.

– Но все-таки это ведь не совсем то, чем бы ты хотела заниматься? Не так ли?

Мэндж вспомнила свои мечты: окончить курс садоводства и стать дизайнером по озеленению. Господи, как это далеко от того, что она делала сейчас.

– Да, ты прав, – согласилась она.

– А для чего тогда тратить время на нелюбимую работу? – удивился Джеймс. – Твой отец умер. Ты сделала для него все, что могла. Тебе ничто не мешает продать фирму и заняться садоводством.

– Это не так легко, – вздохнула Мэндж.

Сквозь бесконечные потоки дождя она едва различала сад, деревья. Да еще и стемнело. Но ей не было нужды всматриваться. Она и с закрытыми глазами могла вспомнить каждое дерево, каждый куст.

– Я не могу оставить Бэсси и других сотрудников без работы только из-за того, что мне все осточертело, – попыталась объяснить Мэндж.

– Оправдываешься, что ли? – ухмыльнулся Джеймс. – Согласись, тебе хочется все оставить по-старому, ничего не менять в жизни.

– Неправда, – почти крикнула Мэндж, на минуту потеряв контроль над собой.

– Да? Ну тогда возьми управляющего и не продавай фирму.

– Ты считаешь, я не думала об этом? Тебе легко сидеть здесь и указывать, что делать. Но не все такие безответственные, как ты. Дело в том, что я не могу никому платить за мою работу. Да и все обстоит таким образом, что если нам не повезет и мы не получим контракт, мне нечего будет продать. Фирма лопнет.

– А какой-нибудь шанс есть? – спросил Джеймс. В его голосе не слышалось большой заинтересованности. Конечно, это же не его фирма.

– Вероятность есть, – сказала Мэндж. – Я послала свои предложения по реставрации усадьбы Грэнтон.

– Что? Не той ли гадкой компании, которая собирается уничтожить розовый сад?

Мэндж разозлилась: он еще и шутит. Ему хорошо издеваться!

– У меня небольшой выбор, дорогой. Сейчас мы выполняем кое-какие мелкие работы. Но потом мне будет нечем занять рабочих. Я в ужасе от того, что придется трогать Грэнтон, но это все-таки даст достаточный объем работ, и я хоть на время перестану беспокоиться из-за денег.

Теперь Джеймс слушал ее внимательно.

– Значит, ты собираешься навсегда застрять здесь, в Грэнтоне? Когда-то у тебя была возможность уехать, помнишь?

Мэндж вспомнила, как давно Джеймс говорил ей: «Давай уедем. В Лондон, в Америку, куда хочешь. Мир огромен, малышка. Мы вместе увидим многое». Она помолчала, стараясь отогнать тяжелые мысли.

– Я не думаю, что, отказавшись, совершила фатальную ошибку, – наконец сказала она.

– Ты так считаешь?

– Да.

И тут она вспомнила, как по ночам в одиночестве представляла, куда они с Джеймсом могли вместе поехать, если бы она не отвергла его предложение.

– Ну, если ты счастлива и так, тогда другое дело, – нарушил молчание Джеймс.

– Вполне счастлива, – поспешила заверить Мэндж.

– Серьезно?

– Да.

– Именно счастлива?

Мэндж процедила сквозь зубы:

– Да, я же сказала.

Гроза пошла на убыль. Они поехали по дороге в деревню. Наверное, Джеймсу хотелось услышать, что она все это время страдала. Ну нет, она не доставит ему такого удовольствия!

– У меня все замечательно, дорогой. И я действительно счастлива.

– Даже учитывая то, что твоя фирма вот-вот развалится? – съязвил он, усмехаясь.

Мэндж сдержала ярость.

– Я имею в виду личное счастье, а не работу. – Голос ее был холоден как лед.

– Что же ты не вышла замуж? Я слыхал, что недостатка в ухажерах не было. В баре поговаривали, что ты встречаешься с одним адвокатом из Келресса. Как там его, Роберт, что ли?

– Дик, – поправила Мэндж бесстрастно.

Джеймс понимающе кивнул.

– Это из-за него ты ощущаешь беспредельное счастье.

– Не только, – соврала Мэндж.

Пусть этот нахал думает, что вокруг нее вьется множество мужчин, мечтающих, в отличие от него, сделать ее счастливой.

– Почему же вы не поженитесь, если вам так хорошо вместе? – приставал он с расспросами.

– А это не твое дело! – вызывающе заявила Мэндж. Ее раздражало, что Джеймс привязался к ней с этим дурацким разговором. Но ее старого дружка было уже трудно унять.

– Боишься связывать себя?

– Ты, скорее, можешь сказать это о себе.

– Да. Я ни с кем не связываюсь и не даю никаких обещаний. И никогда не притворяюсь. Ты же без конца твердила о святости брачных уз, но когда дело дошло до этого, побоялась рискнуть. А можно было бы попробовать...

У Мэндж заныло сердце, когда она вспомнила причину, по которой отказалась уехать с Джеймсом. Неужели он забыл всю историю с Флорой и ту их ужасную ссору перед его отъездом?

– У меня были на то основания, – сказала она многозначительно.

Джеймс взглянул на нее, поджав губы.

– Да, конечно. Но беда в том, что ты ошибалась, крошка.

Наконец они приехали в Грэнтон – типичную для этих мест деревню: в центре на площади маленькая гостиница, бар, магазин и почта, напротив – церковь. Вокруг расположились старинные живописные дома из местного серого камня, новые коттеджи стояли на краю деревни, ближе к лугам.