Текст книги "Цвет ночи"
Автор книги: Пола Хейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)
Мэндж перевела дыхание.
– Я – благоразумная Мэндж Сэнд, – сказала она несколько раз себе. – У меня есть голова на плечах, и я не позволю этому парню снова одурачить меня тем же способом!
Она посмотрела на себя в зеркало. Вид ее абсолютно не соответствовал тому, что она себе внушала. Но нужно было наконец открыть дверь.
Джеймс стоял на крыльце, непринужденно облокотившись о перила. Он выпрямился, увидев Мэндж. В дорогом вечернем костюме с бабочкой он выглядел так привлекательно, что у Мэндж защемило сердце. Она никогда не осознавала, насколько он красив: мужественные черты лица, выразительные голубые глаза, чувственный рот. Почему-то именно сейчас он предстал перед ней в новом свете. Раньше он был для нее просто приятным веселым парнем. А сейчас на пороге стоял зрелый мужчина, в котором ощущались достоинство и надежность.
Мэндж смотрела на него, как зачарованная. Она не замечала, что Джеймс тоже удивленно разглядывает ее. Так они стояли в молчании некоторое время.
Первым пришел в себя Джеймс.
– Привет, малышка!
Только он мог так назвать ее: казалось бы, обычные слова, но из его уст это звучало как музыка.
– Привет! – как можно непринужденнее бросила Мэндж.
– Ты готова?
– Да, вполне, – и вдруг закашлялась, – Сейчас, возьму сумочку.
Джеймс с любопытством наблюдал, как Мэндж запирала дверь. Она повернулась к нему, поправила волосы. Джеймс не двинулся с места.
– Что-нибудь не так?
– Нет. Просто я... удивлен.
– Удивлен?
– Вообще-то мне казалось, что ты передумаешь в последний момент.
– Разве можно? – не удержалась Мэндж. – Кажется, ты дал мне понять, что будет, если я передумаю. Впрочем, ты всегда добиваешься того, что наметил.
– Не всегда, – отозвался Джеймс и, протянув руку, поправил прядь ее волос. Пальцы коснулись зардевшейся щеки, и сердце Мэндж сжалось.
– Пойдем? – пробормотала она.
Они сели в шикарный автомобиль. Мэндж старалась не глядеть на Джеймса и не прикасаться к нему. Боялась снова ощутить тепло его руки, тела. Поймать его неожиданно ласковый взгляд. Она твердила себе, что это только деловая встреча, и Джеймс – ее клиент, чужой для нее человек. Но сердце говорило иное.
Был тихий летний вечер. Через открытое окно машины с лугов доносился пьянящий запах трав.
Лучи заходящего солнца заливали окрестность золотым светом. В салоне машины звучала музыка. Джеймс уверенно вел машину без прошлого ребячьего лихачества.
Мэндж, как ни старалась смотреть в окно, то и дело бросала взгляд на Джеймса, с замиранием сердца изучая его профиль: знаком и незнаком, крутилось у нее в голове. Но Мэндж взяла себя в руки. Она решила показать, что вполне владеет ситуацией.
В конце концов ей уже двадцать девять, и она давно уже не подросток, краснеющий по всякому поводу. Мэндж завела разговор о делах, Джеймс вежливо отвечал ей, но по его тону чувствовалось: он понимает и пока принимает ее правила игры. Но они все ехали и ехали, и вскоре темы для светской беседы иссякли.
Наконец показался ресторан, который считался самым дорогим в округе.
– Мы что, идем сюда?
Джеймс выключил зажигание и повернулся к ней.
– Я заказал столик, но мы можем поехать и в другое место, если ты хочешь.
– Я думала, здесь все расписано на три года вперед! – удивилась Мэндж.
Джеймс улыбнулся.
– Все зависит от того, кто ты.
Когда Джеймс улыбался, он становился снова молодым, разбитным парнем, которому море по колено. Именно такая его самоуверенность в свое время покорила Мэндж. Он был прямолинейным, открытым и беспечным. Никто в Грэнтоне не мог позволить себе такого поведения, настолько все были осторожны, подозрительны и озабочены.
Джеймс был как из другого мира – мира обостренных чувств, неведомых ощущений, головокружительных выдумок, бурных ласк, страсти, любви. Она не смогла тогда постичь все сразу. Вот и вышло, что Джеймс ушел, а она осталась.
Раньше она считала, что ничего путного из него не выйдет. А теперь выяснилось, что Джеймс достиг всего, о чем мечтал.
Директор ресторана приветствовал Джеймса как старого знакомого. Он провел их к столику у окна с видом на реку.
– Надо было предупредить, что мы пойдем сюда, – шепнула Мэндж.
Она огляделась – все дамы были изысканно и дорого одеты. А они с Джеймсом привлекали внимание.
– Что тебя беспокоит?
– Я одета не слишком хорошо для подобного места.
Джеймс хмыкнул и протянул ей меню.
Мэндж раскрыла его, но ничего не видела от волнения. Щеки ее порозовели, глаза сверкали как два угля.
Она не представляла себе, насколько выглядела красивой.
– Знаешь, чему я не перестаю удивляться? – сказал Джеймс. – Твоей природной способности выглядеть потрясающе без особых усилий. Ты слишком хороша для подобного места.
Мэндж удивленно уставилась на него, но Джеймс уже изучал меню. Если ужин начинается с подобных откровений, то что же будет дальше? Ничего себе встреча двух деловых людей!
Подошел официант и поставил перед ней бокал шампанского.
– Я решил, что нам есть что отпраздновать! – объяснил Джеймс.
– Да? И что же мы празднуем?
– Наше примирение.
– Это не примирение, – строго напомнила Мэндж. – Это деловой ужин.
– И поэтому ты так вежлива?
Взгляд Мэндж стал холодным.
– Кажется, ты хотел этого?
– Я просил, чтобы ты была любезной.
– Я любезна! – Мэндж начинала заводиться.
– Нет. Ты себя ведешь так, словно это скучная вечеринка и ты хочешь скорее улизнуть. Поверь, мне это хорошо знакомо: болтовня ни о чем, вежливые улыбки и прочее.
– Ну, спасибо! – воскликнула пораженная Мэндж. – Ты сам настаивал на деловой обстановке за ужином. Я отношусь к тебе как к партнеру, веду себя, как я привыкла. Таков мой стиль, вот и все. А ты, значит, решил, что можешь обвинять меня в излишней официальности! Ты сам предложил такие условия, я стараюсь их выполнять, а ты еще и предъявляешь претензии.
Мэндж вся пылала от негодования. Она глотнула шампанского, словно это была вода, и резким движением поставила бокал на стол. Ее яростная речь не задела Джеймса ни капельки. Он смотрел на нее даже одобрительно.
– Ну вот так-то лучше, малышка! Теперь я тебя узнаю: такой ты мне всегда нравилась.
– Не нужны мне твои признания! – вспылила Мэндж, злясь уже на себя. – Нечего бередить прошлое. Кажется, договорились вчера – мы друг с другом едва знакомы.
– Ну так давай знакомиться заново и забудем раз и навсегда, что мы были любовниками.
– Понятно. Значит, та сцена с поцелуями была разыграна тобой для начала нового знакомства со мной? – съязвила Мэндж.
Джеймс покачал головой.
– Нет. Я не смог удержаться. Ты предложила плату – я принял предложение. Было не так уж плохо, да?
Мэндж густо покраснела и уткнулась в меню.
– Лучше бы этого не было вовсе, – буркнула она.
– Другая на твоем месте была бы рада так дешево заплатить за починку бойлера! – не унимался Джеймс.
– Если бы я знала, чем мне придется расплачиваться, я бы лучше влезла в холодную ванну.
– Ну брось, дорогая. Ты всегда славилась своей честностью. Посмотри мне в глаза и открыто признайся, что тебе не понравилось.
Мэндж сделала бы это с превеликим удовольствием, но Джеймса провести было невозможно, он сразу уловит фальшь. Кроме того, воспоминания о том вечере вызывали у нее сладостные ощущения, а она сопротивлялась этому изо всех сил и вымещала недовольство собой на Джеймсе.
– При чем здесь это: понравилось мне или нет? Ты все подстроил нарочно. И не признался, кто ты есть на самом деле.
– Ого! Ты хочешь сказать, что тебе доставило бы особое удовольствие целоваться с главой «Моторс компани»?
– Да не в этом дело! Как ты все переворачиваешь! Я не допустила бы подобной ситуации вообще.
– Ты бы не подпустила меня к бойлеру, что ли?
– Конечно нет!
Мэндж чувствовала, что Джеймсу очень нравится с ней препираться. Это явно забавляло его. Конечно, не говорить же о погоде! Ну и пусть! – подумала Мэндж и продолжала:
– Почему ты вообще сам взялся за это, а не нанял слесаря, который все бы вмиг сделал? Ни к чему было затевать всю эту комедию. Только разве что ты хотел подшутить надо мной.
– Ой, Мэндж, тебе не идет такая патетика. Ничего я такого не хотел. Просто позвонил тебе вчера утром, понимая, что мы с тобой неправильно себя вели при первой встрече в усадьбе Грэнтон. Ни тогда в саду, ни тем более по телефону я не мог тебе рассказать о себе. Разве ты бы мне поверила? А я уже все решил о контракте, и надо было тебя поставить в известность. Что я услышал по телефону, ты знаешь лучше меня. Ну, я и не признался, что я вовсе не бедный Питер Солтер. Решил использовать шанс и поговорить с тобой с глазу на глаз.
– Что-то не припомню, чтобы ты пытался мне объяснить хоть что-нибудь по поводу контракта! – перебила, его Мэндж.
– Ну да! Ты накинулась на меня и оказалась такой ершистой, что серьезный разговор был невозможен. Потом я предложил тебе забыть о прошлом, и что же? Тебе взбрело в голову вознаградить меня за мои непосильные труды. Тут я просто обалдел и уже себя не помнил.
Он обалдел! Мэндж потрясло это признание. Для нее тогда весь мир перевернулся, а он просто обалдел. Больше не говоря ни слова, Мэндж в который раз уставилась в меню. Джеймс тоже. Но она не в силах была сосредоточиться. Отложила меню в сторону и посмотрела на Джеймса. Она видела только его руки – те самые руки, которые ласкали, расстегивали ее блузку, гладили, сжимали крепко-крепко...
Мэндж вздохнула и снова отпила шампанского. Но можно ли было думать о еде, когда перед глазами снова возникла сцена их объятий и поцелуев!
К счастью, подошел официант, и Джеймс стал заказывать ужин. За время обсуждения блюд и вин Мэндж пришла в себя.
– Я с интересом тебя выслушала, Джеймс, – сказала Мэндж, когда официант отошел. – Но может, ты мне еще что-нибудь поведаешь?
– А что бы ты хотела услышать?
Джеймс подвинул к ней блюдо с тарталетками. Она взяла одну.
– Единственное, что я никак не возьму в толк, это причину твоего возвращения в Грэнтон.
– Сейчас объясню. Видишь ли, «Моторс компани» размещается в Лондоне, в Сити. Но нам хотелось найти хорошее место в окрестностях для нашего исследовательского центра. Там наши ученые могли бы встречаться, обмениваться опытом и идеями, проводить конференции. Мы бы имели возможность приглашать наших клиентов или организовывать встречи сотрудников с их коллегами из других стран. Понимаешь, все они, конечно, занимаются электроникой, но это не означает, что им недоступны красоты и очарование усадьбы Грэнтон.
– Замечательная речь, – прервала его Мэндж. – Но она не объясняет, почему именно ты оказался здесь. Ведь уезжая отсюда десять лет назад, ты сказал, что ни за что сюда не вернешься. Казалось, ты ненавидел все вокруг. Что же заставило тебя изменить мнение? Даже если компания и выбрала Грэнтон, тебе не обязательно было соглашаться.
– Если ты думаешь, что это ностальгия по годам детства и юности, то ошибаешься, – ответил Джеймс. – Я давно излечился от этого. Для меня важно будущее, а не прошлое.
Мэндж смотрела на него с любопытством. Раньше она не слыхала от Джеймса таких слов. И подумала, как мало она знала о нем до их первой встречи.
Мэндж было известно, что мать Джеймса умерла, как и ее собственная, и это их сближало. С его отцом она знакома не была. Джека Райана все считали угрюмым и замкнутым. Джеймс никогда ничего не говорил о нем, а Мэндж не решалась спросить. Джеймс не любил расспросов о семье и вообще о его жизни до их встречи. Едва Мэндж касалась этих тем, у нее тут же возникало ощущение, словно она ступила на запретную территорию, настолько настороженно и замкнуто вел себя Джеймс.
– Ну так что же? Продолжай! – обратилась она к замолчавшему Джеймсу.
Тот крутил в руках вилку. Вид у него был крайне задумчивый. Но он откликнулся на вопрос.
– Когда я решил организовать этот центр, то велел Кену подыскать подходящий вариант. Он принес мне целый список окрестных усадеб, среди которых фигурировал и Грэнтон. Кстати, именно Кен находил эту усадьбу наиболее подходящей для наших целей. Я и не думал о Грэнтоне, затевая все это дело. Ты же знаешь, как я относился к этим местам – уехав, вычеркнул все из памяти. Не люблю возвращаться к старому. Конечно, я мог бы заставить Кена найти что-нибудь другое. Но, как я уже говорил, личное не должно мешать делу, а Грэнтон с деловой точки зрения действительно очень нам подходит.
– Тебе не было необходимости приезжать самому, – перебила его Мэндж. – Кен мог взять все на себя.
– Да. Но я люблю лично участвовать во всех начинаниях фирмы. Какой смысл принимать решения, если ты точно не знаешь, что происходит, как это делается, кто выполняет проект. И это особенно касается создания научной базы в Грэнтоне, которая, в будущем даст потрясающие результаты. Если все будет так, как задумано, у нас блестящие перспективы. Это самый важный проект для моей компании, и ты должна это понимать. Ты же теперь исполнитель очень важной части этого проекта. И пойми сразу – я буду очень придирчив.
– Значит, для этого ты и прикатил? Все проверить и поставить всех и все на свои места?
– В какой-то степени это так. Кроме того, мной двигало любопытство. Сколько я здесь не был? Вспомни! Из Грэнтона я уехал в Лондон. Затем в Штаты. Там впервые я и познакомился с электронной промышленностью и в течение нескольких лет создавал свою компанию. Работал как зверь, чтобы забыть о прошлом. Не думал, что вообще когда-нибудь вернусь в Грэнтон. И вдруг вижу это название в докладе Кена. Я был так поражен. И тут в памяти всплыло все, что казалось забытым. Рыбалка на реке, зимние утра, перегон овец по холмам, леса, луга, озера. – Тут Джеймс посмотрел на Мэндж. – И я вспомнил тебя. Все, до самых мелочей – как ты ходила, смеялась. Поворот головы, взгляд, улыбку, удивленные глаза, блики солнечного света на твоих волосах.
Он говорил так вдохновенно, что Мэндж тоже на мгновение унеслась в мир воспоминаний. Она словно почувствовала тепло солнечных лучей и запах листвы. Сердце ее замерло, будто в ожидании – так она тогда дожидалась Джеймса в лесу.
Но реальность остудила ее моментально.
– А ты вспомнил, как разбил мое сердце?
– Ты это сделала сама. Я тут ни при чем.
– Конечно же, ни при чем, – горько произнесла Мэндж. – Просто уехал и не вернулся.
Джеймс разлил вино по бокалам.
– Я приезжал, – сказал он вдруг.
– Ты приезжал? Когда?
– Через несколько месяцев. Неожиданно умер мой отец, нужно было разобрать вещи и продать ферму Я многое передумал за это время и надеялся, что ты тоже. Поэтому хотел повидать тебя и объясниться. Твой отец сказал мне, что ты учишься в колледже и не желаешь меня видеть. – Джеймс помолчал. – Думаю, я убедил бы твоего отца дать мне адрес, но ты ведь мне сказала то же самое. Тогда я решил, что нам не суждено быть вместе.
– Отец мне ничего не говорил, – растерянно сказала Мэндж. Она подумала, что жила все эти годы и считала, что Джеймс ни разу не попытался найти ее. В глазах ее промелькнула боль. – Он должен был мне сказать!
Мысль об упущенной возможности что-то исправить беспокоила теперь обоих. Напряжение разрядило появление официанта. Он поставил блюдо перед Мэндж, потом перед Джеймсом.
Мэндж не хотела есть, но была рада предлогу прекратить тяжелый разговор. Она взяла нож и вилку и притворилась, будто с аппетитом ест. Но на душе все равно было неспокойно: как отец посмел скрыть от нее приезд Джеймса?
– Твой отец поступил так, наверное, из лучших побуждений, – сказал Джеймс, словно читая ее мысли. – Он никогда не любил меня, да и я, честно говоря, отвечал ему тем же. Думаю, он по-своему хотел защитить тебя. Кто мы, чтобы осуждать его?
– Я не осуждаю, – возразила Мэндж, гордо выпрямившись. Не хватало, чтобы Джеймс думал, будто она сожалеет о чем-то. – Я считаю, что он все сделал правильно. Ради нас обоих.
– Обоих? – иронически переспросил ее Джеймс.
– Конечно. – Сейчас Мэндж была, как никогда, уверена в себе. – Для нас было бы непоправимой ошибкой уехать вместе. Ты не смог бы уехать в Штаты и сделать головокружительную карьеру, ну а я вряд ли смогла бы заниматься, чем хочу.
– Ты и так занимаешься не тем, чем хочешь, – вставил Джеймс. – Ты всю жизнь любила цветы, а вместо этого возглавляешь строительную фирму.
– Живу как могу. Значит, так надо.
– Да? А может, живешь так, как хотел твой отец? Это ведь он оставил тебя в Грэнтоне и заставил работать на фирме.
– Тебе, может, это и покажется странным, но я люблю жить в Грэнтоне! Мне нравится, что я отсюда родом. Я рада, что у меня есть свой дом и сад. И друзья детства. У меня ничего бы этого не было, послушай я тебя тогда. Тебе никогда не сиделось на одном месте, вечно хотелось перемен, чего-то новенького. Очень скоро ты бы нашел себе новую подружку. Привязанность – не твоя черта, правда?
– Я связан навсегда с «Моторс компани», – ответил Джеймс. – Большей привязанности не бывает.
– А я не о бизнесе. Я о личном.
– Что-то не заметил, чтобы ты тоже испытывала сильные личные привязанности, – усмехнулся Джеймс. – Если для тебя это так важно, что же ты не вышла замуж за своего приятеля? Судя по тому, как он смотрел на тебя вчера в баре, это его заветная мечта.
Мэндж деловито занялась разделыванием рыбы на тарелке.
– Может, я и выйду за него замуж, – сказала она.
– А может, и нет. И он все будет за тобой бегать и бегать, пока ты будешь взвешивать все «за» и «против».
– Замужество серьезный шаг. Вполне разумно подождать, пока будешь уверенной до конца.
– Ты считаешь, что это разумно. А я думаю, это просто трусость. Или ты любишь, или – нет. И если любишь, то не будешь тянуть кота за хвост и выйдешь замуж. А то получается, что ты все рассчитываешь и ждешь, не подвернется ли кто-нибудь получше.
– А с чего это ты вдруг выступаешь за скоропалительный брак? – удивилась Мэндж. – Вот не думала, что тебе самому это по душе.
– Я же не разглагольствую о верности и привязанности, как ты. Раз для тебя это так важно, возьми и докажи на деле. Но тебе слабо сделать это! Сколько ты говорила о разуме и трезвости в любовных отношениях. Ну и что? Да ты просто на самом деле боялась привязаться к кому-либо по-настоящему. И ты еще будешь мне читать проповеди о самопожертвовании, о высокой любви? Нет, я все же честнее в том, что хочу от жизни.
– Да это просто разновидность эгоизма!
– Может быть. Успех моей фирмы как раз и есть результат прямых устремлений. И здесь я могу реализовать все свои желания, за мной выбор. В делах я действительно ощущаю свободу и никогда ее не променяю ни на что. Остальное для меня – преходящее. И любая женщина, с которой я встречаюсь, должна понимать это. Я никогда не обещаю брачные узы. Я могу предложить ей прекрасно провести время вместе, а долго ли это продлится или нет, зависит от того, как нам это понравится. Пусть это безрассудно, зато сколько приносит радости! А много ли у тебя радостей с твоим дружком?
Мэндж подумала: совсем немного. Дик – хороший, умный, добрый. Но с ним совсем невесело. Он не способен рассмешить ее так, как Джеймс. Когда Дик приходит, ее сердце не бьется бешено в груди. Он не способен завести ее, разозлить и успокоить. Когда он рядом, мир не сияет вокруг. Но с ним надежно и спокойно. На Дика можно положиться, он не подведет, И никогда не разобьет ее сердце. Потому что она не любит его, как любила Джеймса.
Мэндж молчала слишком долго. Надо было что-то сказать.
– Иногда недостаточно просто радоваться!
5
Взгляд Джеймса прожигал ее насквозь.
– Но когда-то было именно так. А, малышка?
Он не дает ей возможности уйти от воспоминаний о тех днях, наполненных счастьем, любовью, смехом, трепетом. Когда важно было только чувствовать его дыхание на губах, прикосновение жесткой ладони к нежной коже. Когда так уютно было уткнуться в его плечо носом и найти защиту от всех напастей в крепких объятиях. Как легко было все это вызывать в памяти, забывая, насколько иллюзорным оказалось счастье.
Мэндж отвернулась.
– Слушай, мы договорились, что не будем бередить прошлое, – сказала она с упреком.
– Это совсем не так просто.
– Следует попробовать. Ни к чему продолжать эту тему.
Джеймс откинулся назад, пытаясь расслабиться.
– Хорошо. О чем поговорим?
Мэндж не имела ни малейшего понятия. О чем бы они ни говорили, все равно все сводится к воспоминаниям о том лете.
– Расскажи, как ты начал заниматься электроникой, – предложила Мэндж первое, что пришло ей в голову.
Она пыталась придать ужину деловой характер, и Джеймс, понимая это, иронически улыбнулся. Он начал рассказывать, как за десять лет ему удалось превратить маленькое предприятие в международную компанию. «Моторс компани» производила все, начиная с бытовой техники и медицинских инструментов и заканчивая космическим оборудованием.
– В основном мы базируемся в Америке и Европе, но есть филиалы по всему миру. Сейчас я пытаюсь наладить контакты с Японией и вообще утвердиться на Востоке.
На Мэндж эта история произвела огромное впечатление, но она не собиралась в этом признаваться.
– Да, ты многое испытал! Похоже, ты все время путешествовал, – сказала она как можно более бесстрастно. – У тебя нет своего дома?
– Есть несколько, – ухмыльнулся Джеймс. – Я не люблю отели, но, поскольку компания владеет домами в разных городах мира, мне частенько приходится останавливаться там.
– Но это совсем не то, что свой собственный очаг.
Джеймс пожал плечами.
– Само понятие дома для меня имеет другое значение. У меня было пристанище первые семнадцать лет моей жизни, но я его мало вспоминаю. Вообще-то в Лондоне у меня есть квартира, где я сплю. Но я не люблю быть привязанным к одному месту.
– В таком случае, удивительно, что ты так сильно хочешь иметь собственные апартаменты в особняке Грэнтон.
– Но я же должен где-то жить, приезжая сюда! Зачем мне приобретать здесь другой дом, если я могу использовать этот?
– Да, пожалуй, ты прав, – согласилась Мэндж.
Они выпили еще вина.
– Что это ты загрустила, Мэнди? – спросил Джеймс.
– Подумала, как теперь изменится особняк, и мне стало грустно. Если бы он был моим, я бы ни за что не устроила в нем научный центр, а тем более гостиницу. Это типично английский дом с очень уютными комнатами.
– Да, уж ты бы никого туда не пустила. И сама жила бы в саду! – пошутил Джеймс.
Мэндж улыбнулась.
– Я не о себе говорю! Этот дом предназначен для семьи. Да, большая семья должна там жить и любить его! – выпалила она, не подумав.
Джеймс понял ее по-своему. Он посмотрел на нее так, что Мэндж неожиданно покраснела.
– Я не могу позволить себе иметь семью, – сказал Джеймс.
Они помолчали.
– Насчет реконструкции я тебя порадую. Я решил проблему с твоим розовым садом.
– С садом? – не сразу включилась Мэндж.
– Ну помнишь, ты так о нем беспокоилась в первый день нашей встречи? И еще злилась, что вместо него построят лабораторию? Помнишь?
– Ну и что? – недоверчиво спросила Мэндж.
– Если бы ты не ушла с собрания днем, узнала бы, что я решил построить лабораторию в другом месте. Твои драгоценные розы останутся в неприкосновенности. Им ничего не грозит.
– Ты все-таки решил сохранить сад? – удивилась Мэндж.
– Не вижу радости! Я думал, ты будешь в восторге.
– Я рада, но еще больше удивлена. Что же заставило тебя изменить решение?
– Это место все равно не подходит для лаборатории, – улыбнулся Джеймс.
Мэндж почему-то тоже улыбнулась.
– Спасибо, – сказала она.
И оба снова замолчали. Словно иссякли все общие темы для разговора. Они с Джеймсом вдруг ощутили себя в центре шумного ресторана: смех, разговоры, звон посуды стали слышны особенно явственно. При этом они смотрели, не отрываясь, друг на друга. Мэндж хотела было отвести взгляд, но не могла. Не могла двинуться, не могла слова сказать. Могла только смотреть в эти голубые глаза и вспоминать вкус того поцелуя. А ведь только дай себе расслабиться – и в памяти начинают возникать одна за другой картины прошлого: морской берег, где они с Джеймсом провели первый день, поляна в лесу, где они встретились, первый поцелуй и упоительная сладость их любви...
А ужин шел своим чередом. Они ели, пили, Джеймс что-то спрашивал. Мэндж отвечала. Они о чем-то говорили. Но полностью отвлечься она была не в состоянии. Избегала взгляда Джеймса, боясь, что он догадается, о чем она думает. Казалось, этому ужину не будет конца.
Но вот наконец они вышли на улицу. Стояла тихая летняя ночь. Огни ресторана отражались в темной воде реки, а из открытых окон доносились голоса и смех. Стараясь прийти в себя, Мэндж полной грудью вдохнула свежий, ароматный воздух, но неожиданно знакомый запах ночных цветов наполнил душу смутной тоской. Джеймс шел рядом, она почти касалась его плечом. И вдруг ей безудержно захотелось дотронуться до него, ощутить его сильное тело или хотя бы тепло ладони. Мэндж испугалась самой себя и засунула руки в карманы. Вдруг она не сможет удержаться? Невозможно оставаться спокойной, если в голове то и дело возникают сцены их близости. Она почти чувствовала тепло обнаженного тела Джеймса, словно прижималась к нему в страстном порыве, ощущала его руки, ласкающие ее спину, бедра...
Мэндж охватила дрожь, и она поежилась, Джеймс заметил это.
– Тебе холодно?
– Немного. – А что еще она могла ему ответить?
Всю обратную дорогу в Грэнтон они молчали. Мэндж изо всех сил старалась придумать, что бы такое сказать, но ничего не шло в голову. Стоило ей посмотреть на Джеймса, как взгляд останавливался на его губах, и Мэндж хотелось забыть обо всем на свете и целоваться с ним до умопомрачения. Только бы еще раз испытать это блаженство!
О чем думал Джеймс в эти минуты? Трудно было сказать...
Он вроде бы внимательно следил за дорогой, но время от времени смотрел в ее сторону. Мэндж чувствовала на себе его взгляд и не решалась повернуться к нему. Но в какое-то мгновение их глаза вдруг встретились. Ее как молнией поразило: без сомнения, Джеймс испытывал то же, что и она, те же мысли терзали его. У Мэндж перехватило дыхание, она была близка к панике. Одно неверное слово, жест – и она пропала.
Никогда она еще не была так рада увидеть знакомые дома Грэнтона. Машина проехала по главной улице и свернула к ее дому. Не успел Джеймс остановиться, как Мэндж вышла из машины и направилась к воротам. Джеймс догнал ее.
– Спасибо за изумительный ужин! – сказала Мэндж немного неестественным тоном.
– Рад, что тебе понравилось, – ответил ей Джеймс деланно официальным тоном.
Мэндж не видела его лица в темноте, но была уверена, что он улыбается, чувствуя ее замешательство и с удовольствием наблюдая за ней.
Мэндж вошла и закрыла калитку. Она – во дворе, а Джеймс – на улице, так безопаснее.
– Ну... Спокойной ночи! – выговорила она, и хотела было идти, но тут Джеймс протянул руку и поймал ее за локоть.
Он привлек ее к себе, и если бы не калитка, Мэндж оказалась бы в его объятиях. Но и так он был опасно близко. Джеймс убрал волосы с ее лица, погладил по щеке.
– Спокойной ночи, Мэнди, – сказал он нежно. Наклонился и прижался в поцелуе к ее губам.
Мэндж так хотела этого и так боялась, что сперва попыталась отстраниться. Но поцелуй был таким горячим, что ее захлестнула волна наслаждения. Она уже тянулась к нему всем телом, всем своим существом, но тут разум взял верх над инстинктом. Мэндж уперлась руками в его грудь и, преодолевая желание обнять Джеймса, с силой оттолкнула его. Он отпустил ее, и с минуту они смотрели друг на друга – у обоих в горящих глазах было желание и страсть...
Мэндж сколько угодно могла внушать себе, что это ничего не значит, что он для нее – никто, что у нее просто приступ минутной слабости. Джеймс видел все, он читал ее мысли. Надо было что-то делать, чтобы привести его в чувство. Мэндж дрожащими руками начала копаться в сумочке, ища ключи.
– Ты что, всех своих клиентов так целуешь на прощание после ужина? – спросила она.
– Не всех. Только тех, у кого нежные шелковистые щечки и серые глаза, – улыбнулся Джеймс. – Спокойной ночи, дорогая.
Он направился к машине, потом обернулся и помахал ей рукой.
– Увидимся!
«Дорогая Мэндж! Прекрасные новости! Мы с Мелиссой поженились на прошлой неделе. Знаю, что ты рада за меня. У нас все великолепно. Не можешь ли ты прислать еще денег? Супружеская жизнь – дорогая штука! С любовью. Гарри».
Мэндж еще раз перечитала открытку, потом положила ее на стол и вздохнула. Ее маленький брат женат! Надо же, как летит время! Когда мама умерла, ей было одиннадцать, а Гарри был совсем малыш. Она заменила ему мать – стелила кровать, готовила завтраки, стирала и чистила одежду. Когда он повзрослел, то всегда обращался к Мэндж со всеми своими проблемами, и она помогала ему. Он был очарователен, беззаботен и всегда искал новых удовольствий. Временами он даже напоминал ей Джеймса своим легким отношением к серьезным проблемам и веселым характером. Она спокойно относилась ко всем его амурным похождениям и участливо принимала всех оставленных Гарри девиц, которые приходили плакаться к ней.
Теперь, кажется, Гарри окончательно устроил свою жизнь, как и хотел отец. Но дело в том, что Гарри упомянул о Мелиссе всего пару раз в своих восторженных посланиях. Мэндж знала только, что та прелестна. Но вряд ли серьезна. А теперь они поженились. Все это не могло не беспокоить ее.
Направляясь в усадьбу, чтобы проверить ход работ, она продолжала думать о брате. Мэндж чувствовала обиду на него. Он даже не удосужился написать подробное письмо о своей женитьбе. Ограничился двумя строчками, но не забыл упомянуть о деньгах. Гарри относился к фирме как к своему личному банку и не задумывался, откуда в нем берутся деньги. Мэндж пыталась объяснить ему, что означает бюджет, доход и перерасход, но у него это не вызывало интереса. Гарри отлично понимал, что можно полностью положиться на старшую сестру. Она не подведет: найдет где-нибудь деньги, и снова будет все отлично.
Мэндж как раз над этим и размышляла: где сейчас взять для него деньги. Отец уж, конечно, нашел бы ему нужную сумму, раз Гарри завел семью. А если взять в долг? Ведь теперь у нее есть контракт, и можно на что-то рассчитывать. Но работа шла только три недели, и до того, когда заплатят, еще далеко.
Мэндж подъехала к особняку, и все мысли о Гарри вмиг улетучились – она увидела припаркованные машины Джеймса и Энни. Значит, он приехал! Сердце бешено забилось, и ей пришлось взять себя в руки, прежде чем выйти из машины.
Она не видела Джеймса с тех пор, как они попрощались у калитки. Следовало бы радоваться, что его нет. Но ведь никогда не знаешь, в какой момент Джеймс появится. И Мэндж раздражало это неведение, ей надоело выискивать глазами его машину в уличном потоке или его самого. Ну не то чтобы ей хотелось видеть Джеймса, – конечно, нет! – но лучше все же заранее быть готовой к встрече с ним.
