Текст книги "Времена не выбирают"
Автор книги: Пола Хейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
7
Два дня спустя, все еще находясь в прострации, Джил поднялась на борт самолета в суетливом и неудобном аэропорту Сиэтла, откинулась в кресле и стала смотреть в иллюминатор.
Все казалось ей нереальным. Макс не просто просил ее приехать в Сан-Франциско, а считал ее присутствие там необходимым. Он хотел быть с ней. Сейчас ничто не удерживало ее на берегу океана. Осенняя миграция закончилась, а следующая начнется только весной. Джил, правда, предстояло завершить статью, но она могла сделать это и в Сан-Франциско. Рабочие материалы она прихватила с собой.
Громадный реактивный лайнер устремил хищный нос в небо и взмыл ввысь, земля провалилась куда-то, и Джил невольно задумалась, не сошла ли она с ума, согласившись на эту поездку.
Однако дело было сделано, из самолета не выпрыгнешь. Главное, что скоро она увидит Макса. Джил улыбнулся своим мыслям. Вот ведь что странно – главным аргументом в пользу путешествия стало то, что пресловутая Вирджиния приходилась ему всего лишь сестрой!
Полет длился часа полтора, и не успела она хорошенько отдохнуть после суетливого дня, сборов, ожидания в здании вокзала, как самолет приземлился в аэропорту Сан-Франциско. К этому часу уже стемнело, и в ночном небе особенно красиво выглядели ярко освещенный город и два величественных моста, мерцающих цепочками огней.
Поток пассажиров нес ее в здание аэровокзала. Толкаемая со всех сторон спешащими людьми, Джил то и дело вытягивала шею, стараясь разглядеть среди встречающих Макса, и чувствовала себя как муравей, потерявший свой дом.
Наконец она увидела его. Возвышаясь над толпой встречающих, Макс Горинг шел к ней, подняв руку в знак приветствия, широко улыбаясь.
– Джил! Сюда!
Она остановилась. Ноги подкосились, на глаза навернулись слезы. Макс был просто неотразим: стройный, подтянутый, загорелый, он весь так и светился радостью. На нем были строгий темный костюм и рубашка с галстуком, поверх пиджака – кожаная куртка. Как она могла вообразить, что он ее не встретит? Единственное, о чем она пожалела в ту минуту, так это о том, что надела в дорогу старый костюм. У нее не было времени походить по магазинам. Но ведь она в Сан-Франциско! Конечно же, ей следует подобрать более подходящий гардероб! Для этого никаких денег не жалко, а она взяла с собой просто грандиозную, по ее меркам, сумму.
В сплошной людской стене образовался узкий проход, и Джил, воспользовавшись моментом, протиснулась к Максу. Он положил ей руки на плечи и посмотрел на нее так, что у Джил увлажнились глаза. Он любит ее!
Взглянув на Макса попристальнее, она заметила синеватые тени под его глазами и бледность, которую не мог скрыть загар. Он выглядел усталым, опустошенным, и щемящая жалость охватила ее сердце.
– Ну, вот ты и приехала!
Джил рассмеялась.
– А ты сомневался?
– Были такие моменты, – признался Макс. – Когда мы говорили по телефону, я не заметил в твоем голосе энтузиазма.
– Но я здесь, – счастливо улыбнулась девушка, с любовью глядя на него. – Теперь ты от меня не отделаешься.
– Как-нибудь переживу и это, – пошутил Макс и, обняв ее за плечи, повел к эскалатору. – Сейчас заберем твой багаж и поедем к Вирджинии. Она ждет нас на ужин.
Джил внутренне сжалась. Какой багаж?! Всего лишь потертый чемоданчик с теми немногими вещами, которые могли пригодиться ей в этом незнакомом мире. Даже нижнее белье у нее было уже не новым и требовало замены, что она и собиралась сделать при первом же удобном случае. Ей не хотелось, чтобы Максу было за нее неловко.
Получив багаж, они под мелким дождиком направились к месту парковки автомобилей. В одной руке Макс нес чемодан, другой обнимал Джил. Наверное, он чувствовал, как она нуждается в защите в этом чужом и незнакомом ей городе.
– Ты, как Вирджи, – сказал он, когда они подошли к машине. – Она тоже страшно волнуется. – Макс рассмеялся. – Несколько лет назад сестра предпринимала неудачные попытки женить меня и просто умирает от любопытства: кто же та женщина, которая сумела-таки меня заарканить.
У Джил голова шла кругом. Впервые Макс прямо намекнул на возможность брака. Официальным предложением его высказывание, конечно, нельзя назвать, но в нем можно было распознать его мысли о свадьбе, как деле решенном.
Макс подвел ее к серебристому «мерседесу», и она села впереди, рядом с водительским местом, ожидая, пока он уложит чемодан в багажник.
– Как я понимаю, Вирджиния и есть та самая сестренка, с которой ты воевал в детстве, – заметила Джил, когда Макс сел рядом.
– Да. Но давай поговорим об этом позже. Макс подвинулся к ней, нежно коснулся ладонью ее щеки.
– Я так рад, что ты приехала, дорогая, – сказал он тихо. – Я даже не знал, как мне тебя не хватало, пока не увидел тебя здесь. Ты как лучик надежды в этом безумном лабиринте.
Девушка улыбаясь заглянула ему в глаза.
– Ну что ж, будем выходить из него вместе, не так ли?
– Если мне еще можно помочь, то только тебе это под силу, – ответил Макс.
С шумным вздохом он сжал ее в объятиях стиснул почти грубо, словно боялся, что у него сейчас отнимут его сокровище, и он отпускал от себя, пытливо заглядывая в темную глубину ее глаз. Потом склонился над ней, и Джил закрыла глаза в ожидании поцелуя. И дождалась. С ненасытным желанием Макс приник к ее губам, словно к живительному источнику, и она вернула ему поцелуй со всей сердечностью, на которую была способна.
Макс повернулся, нависая над ней всем телом, Джил немного подалась назад. Поцелуй его стал глубже, рука скользнула под ее жакет, коснулась груди, укрытой лишь тонкой материей блузки.
– О, Джил, – прошептал он ей в ухо, – как я безумно хочу тебя!
С видимым усилием воли он наконец оторвался от нее, но руку оставил на ее плечах.
В тусклом свете уличных фонарей Джил видела, как напряженно его лицо, с каким трудом он себя сдерживает.
– Не будь здесь столько людей… – пробормотал Макс.
Девушка улыбнулась и выпрямилась.
– По мне, так здесь очень мило, – пошутила она, но голос предательски сорвался. – Нам ведь надо ехать, да?
– Да, пора.
Он включил зажигание, нажал на газ и, искоса взглянув на Джил, сказал:
– Ты даже не представляешь, как я был близок к тому, чтобы овладеть тобой прямо здесь.
Как обычно по вечерам, магистраль была забита машинами, да и изморось снижала скорость. Дорога требовала внимания, и они ехали молча. После долгого подъема в гору Макс притормозил у ворот, за которыми раскинулся сад с высокими деревьями и нарядными подстриженными кустарниками, опоясанный кованой железной оградой. Макс остановил автомобиль около красивого двухэтажного особняка.
– Ну, вот мы и дома. Добро пожаловать!
Джил удивленно смотрела на Макса.
– Но ведь это не твой дом?
– Верно, не мой. Я живу в другом месте. Вирджиния осталась здесь, когда все остальные члены семьи разъехались. Она помогает отцу и фактически стала хозяйкой, с тех пор как умерла наша мать.
– Значит, твоя сестра никогда не была замужем?
– Была, – нахмурившись, ответил Макс, – но брак давно распался.
Выйдя из машины, он распахнул дверцу для Джил.
– Пошли?
Она несмело вышла из машины и окинула взглядом особняк. Сердце ее упало. Семья Макса, по-видимому, намного богаче, чем она предполагала. Высокие мраморные ступени, помпезный подъезд с низкой балюстрадой, украшенной цветущими растениями, – все это было ново для нее и наводило на мысль о полном ее несоответствии обществу, к которому принадлежал возлюбленный.
– Давай немного постоим на воздухе, – робко предложила Джил. – Мне надо прийти в себя.
Макс бросил на спутницу осторожный взгляд и понял ее состояние.
– Знаешь, – проговорил он нежно, – тебе совершенно не из-за чего нервничать. Они все полюбят тебя так же, как полюбил я. Вот увидишь.
Джил в ужасе отшатнулась.
– Все? Что ты имеешь в виду? Я думала, что здесь будет только Вирджиния.
Он пожал плечами и невинно улыбнулся.
– Я ведь сказал тебе, что здесь живет еще и мой отец, Джеймс Горинг. А другие члены семьи, узнав о твоем приезде, так рвались сюда, что даже сам черт не смог бы их удержать.
Макс легонько тряхнул ее за плечи.
– Пойдем, все будет отлично! Я не отступлю от тебя ни на шаг.
Остаток вечера стал настоящим испытанием для Джил. Позже, в тишине своей комнаты, она старалась припомнить имена людей, с которыми ее знакомили, но безуспешно. Их было так много, и все они сливались во что-то смутное, неопределенное, чужое, но она должна была воспринимать это что-то, как единое целое – семью своего любимого.
Джил, разумеется, запомнила Вирджинию и Джеймса, но, кроме них, были еще брат Макса, врач, его жена и дети, младшая сестра с мужем и детьми. Джил не запомнила не только их имен, но и что подавали на стол. Она почти вслепую тыкала вилкой во что-то, очевидно очень изысканное и вкусное, и с дурацкой улыбкой кивала то одному, то другому, рассеянно наблюдая за развитием семейного действа.
Макс действительно не отдал ее на растерзание семейству. Он сидел за столом рядом с ней, чем-то угощал, что-то подкладывал, но в окружении близких ему людей сливался с ними, становился в ее глазах одним из членов клана Горингов. Для Джил, не привыкшей к большим шумным компаниям, это было чересчур.
Помощь пришла с неожиданной стороны. Во время десерта Вирджиния – темноволосая статная женщина с красивой прической – величественно поднялась из-за стола и объявила, что уводит гостью, уставшую с дороги, в ее комнату, а остальные могут остаться, чтобы всласть пообщаться друг с другом. Макс, занятый горячей дискуссией с братом, явно почувствовав себя виноватым, вскочил и помог Джил встать.
– Я провожу Джил, – сказал он сестре. – Куда ты ее поместишь?
– Нет, – безапелляционно заявила Вирджиния. – Ты пообщаешься с ней завтра, а сейчас нашей гостье нужно отдохнуть.
Она посмотрела на девушку, и черты ее волевого лица смягчились.
– Верно, Джил?
Она даже не успела ответить, как Вирджиния взяла ее за руку и повела по широкой винтовой лестнице на верхний этаж, бормоча что-то насчет оригинального вкуса ее предков Горингов, построивших этот дом после большого землетрясения.
Комната, которую приготовили для Джил, была выдержана в спокойных, приглушенных тонах. Никакой показной роскоши и позолоты, однако, здесь было все, о чем может мечтать женщина: толстый светлый ковер на полу, мягкие драпировки и покрывала, изысканная мебель в стиле королевы Анны, скромные, но прелестные акварели на стенах, оклеенных обоями в бело-розовую полоску.
– Вы уж простите нас за бестактность, – без обиняков заявила Вирджиния, когда они вошли в комнату – Я пыталась внушить всем, что вам захочется побыть одной в первый вечер в незнакомом доме, но говорить моим родным что-то – как с ветром беседовать. Они поступят по-своему. Как бы там ни было, а я очень рада видеть вас здесь. – Вирджиния замялась и продолжила уже более задушевным тоном: – Я очень привязана к брату, несмотря на его порой несносный характер. Долгое время он чувствовал себя несчастным, но, когда вернулся от вас, стал совсем другим человеком. – Она деликатно откашлялась. – Но об этом мы можем поговорить и потом. А сейчас отдыхайте. Спокойной ночи. Если вам что-то понадобится, вы найдете меня в библиотеке.
С этими словами хозяйка покинула комнату, прикрыв за собой дверь. Джил так и осталась стоять посреди гигантской спальни. Голова шла кругом. Слишком много впечатлений за один день. Только потом она заметила, что из спальни можно попасть в ванную комнату. Выдержанная в бело-розовых тонах, с пушистым ковром на полу, розовыми полотенцами и прочими принадлежностями, она была великолепна.
Ванна, вот что сейчас будет кстати, решила Джил. Нежиться в ней долго-долго, а потом спать. Завтра все станет на свои места.
Однако Джил плохо спала в ту ночь, мешал непривычный для нее шум города. Завывали сирены мчавшихся по сигналу тревоги пожарных; где-то далеко лязгала канатная дорога; густо гудел паром на выходе из залива.
Мучимая бессонницей, девушка лежала, уставившись в потолок, и пыталась вспомнить членов семьи Макса. Наверное, при новой встрече Джил не отличит младшую сестру Макса от его невестки, но ей запомнилось, что эти холеные женщины были прекрасно одеты. Красивые дорогие платья, строгие ювелирные украшения, неброская косметика, маникюр, модельные прически. Джил думала о своей поношенной одежде; о своих волосах, кое-где выгоревших на летнем солнце и потому ставших пегими; о коротко остриженных ногтях – так удобнее было печатать на машинке. От сознания собственного ничтожества она сжималась в комок.
Необходимо немедленно купить новую одежду и привести в порядок волосы. Нельзя заставлять Макса краснеть за нее.
В ближайшие несколько дней Джил не смогла осуществить свои планы. Макс приехал на следующее утро сразу после завтрака, и Вирджиния тактично удалилась, оставив их вдвоем в огромной столовой.
– Как спалось, дорогая, – спросил Макс, усаживаясь в кресло напротив Джил и подливая в хрупкую чашку китайского фарфора кофе из изящного серебряного кофейника.
– Спасибо, хорошо, – вымученно улыбнулась девушка.
Он пристально посмотрел ей в лицо.
– Вижу. Выглядишь ты так, будто всю ночь была на ногах.
Джил нервно рассмеялась и провела рукой по волосам.
– Ну, спасибо за комплимент! Любая женщина была бы сражена наповал. Именно это хочется услышать с утра пораньше.
– Ничего себе, с утра, – удивился Макс, взглянув на часы. Уже десять, а у нас на сегодня обширная программа. Я поведу тебя на Эмбаркадеро, оттуда прокатимся по канатке, потом перекусим в «Тюленьей скале», затем двинем к мосту Золотые Ворота, а после, если захочешь, заглянем в зоопарк, попьем чаю в Японском саду…
– Эй, притормози, – засмеялась Джил, хватая его за руку. – Я не успела приехать, а ты уже намерен свалить меня с ног. Мне хочется кое-что купить.
– Ах, купить, – рассеянно повторил он и махнул рукой. – Это всегда успеется. Я сумел устроить так, чтобы несколько дней побыть с тобой. Позволь мне отдать долг гостеприимства и показать тебе город. И еще, – он понизил голос до шепота, – хочу показать тебе, где я живу. Этот дом – не слишком уединенное место, постоянно кто-то из нашего большого семейства мешает мне осуществить то, о чем я мечтаю.
Джил встретила его взгляд, и все ее сомнения утонули в полных теплого света озерцах его глаз. Конечно, она выглядит бедной деревенской родственницей среди этих светских женщин, ну и что? Кому нужны ее новые платья? Макс хочет ее, любит ее такой, какая она есть.
– Ну, – протянула Джил, кокетливо склонив голову набок, – не знаю. Надо подумать. Не уверена, что вы, мистер, заслуживаете доверия.
Макс откинулся в кресле и рассмеялся.
– О, мисс, вы вполне можете мне доверять, и я точно знаю почему.
Впервые со времени ее приезда он выглядел более или менее тем прежним Максом, которого она узнала на побережье. Сегодня он не был бледен, синева под глазами исчезла, и в них появился привычный насмешливый блеск.
Если мой приезд совершил с ним такую перемену, подумала Джил, то игра стоит свеч.
Утро они провели, осматривая достопримечательности города, а потом, уставшие, зашли в ресторан «Тюленья скала», расположенный на самой вершине скалистого утеса. Волны бились о его подножие, рассыпаясь на тысячи мелких брызг и напоминая Джил о доме. Теперь город уже не казался ей чужим.
– Скажи мне, – попросила Джил, пригубив вина, – почему ты выглядел таким усталым вчера, когда встречал меня в аэропорту?
Макс ответил удивленным взглядом.
– Разве? Усталым, говоришь?
Она решительно кивнула.
– Ты не ослышался. У тебя какие-то неприятности?
Как ни старался Макс быть любезным и предупредительным, как ни демонстрировал свое доброе расположение к ней и беззаботность, Джил не раз замечала, что лицо его принимало хмурое выражение. Мыслями он улетал куда-то за тысячи миль, сосредоточившись на чем-то, что всерьез его беспокоило.
Макс отвел от нее взгляд и, нахмурившись, уставился вдаль.
– Прости, – сказал он после долгой паузы. – Не думал, что это так заметно.
– Мне – заметно, – нежно указала она.
Сделав добрый глоток вина, Макс наклонился к девушке. В лице его читалась решимость.
– Дело в том, что я не могу разделаться со всеми неприятными делами, как ни стараюсь. Чем усерднее к этому стремлюсь, тем глубже увязаю. Затушу пожар в одном месте, спасу одно предприятие, другое уже требует моего вмешательства.
– Расскажи мне о своей работе, – попросила Джил.
Макс начал говорить медленно, запинаясь, но постепенно речь его стала живее, эмоциональнее. Джил уже знала, что он предпринял этот странный бросок на север для того, чтобы хоть немного отдышаться, побыв в одиночестве, и взглянуть на свою работу со стороны, но только сейчас она узнала, от чего именно бежал ее любимый.
– Они хотят, чтобы я взял контроль над всеми семейными предприятиями. Сильнее всех на меня давит отец, использует все дозволенные и недозволенные приемы, чтобы убедить меня взвалить на себя этот воз. Он играет на моих чувствах, говорит, что уже слишком стар, чтобы работать, что я должен принять у него эстафету семейного дела, не уронить честь семьи, сохранить целостность бизнеса. Даже угрожает, что лишит меня наследства, если я откажусь.
– А чего хочешь ты? – спросила Джил, когда он замолчал.
Макс тяжело вздохнул.
– Не знаю. Когда я уезжал из Сан-Франциско, думал, что знаю. Потом встретил тебя, влюбился, и мне показалось, что наступила ясность. Но что еще я умею делать? Всю жизнь меня готовили к тому, что я приму дело из рук отца. Брат увлечен медициной, и слава богу. Муж младшей сестры оказывает помощь в ведении дел, но должен быть кто-то один, чтобы держать в руках нити управления, иначе наступит разброд. Никто из них не хочет брать на себя ответственность.
Подошел официант. Пока Макс, посоветовавшись с Джил по поводу меню, делал заказ, она обдумывала полученную информацию.
– Видишь, – продолжил Макс, когда официант удалился, – ситуация весьма сложная. Если пошлю их всех к черту и поеду с тобой изучать китов и дельфинов, я предам свою семью, поступлю по отношению к ней безответственно. Если останусь и буду делать то, что от меня хотят, упущу свое счастье. Куда ни кинь, всюду клин!
Слова его, полные неподдельного отчаяния, вызвали глубокий отклик в сердце Джил.
– Что ж, мне все ясно, – откликнулась на его признание девушка.
– В самом деле? – усмехнулся Макс. – Тогда поделись со мной.
– Ты должен делать то, что позволит тебе жить в ладу с самим собой, даже если при этом придется пожертвовать тем, чего ты хочешь, или тем, что от тебя ждут другие. Если останешься, тебе придется отказаться от чего-то для тебя важного, но если, как ты выражаешься, пошлешь их всех к черту, то предашь нечто еще более важное: чувство собственного достоинства и твою цельность как личности.
Макс нахмурился.
– Значит, ты считаешь, что я должен остаться, погрузиться в дела с головой и похоронить себя во имя чувства долга?
– Нет. Я вовсе не это хотела сказать. Только ты один можешь решить, без чего жить сможешь, а без чего – нет. Я лишь предполагаю, что, в конце концов ты придешь к тому, от чего сейчас бежишь как от огня. Но, повторяю, выбор должен сделать ты сам, только ты.
– Почему же я, а не мы? Ты единственная звездочка в этом непроглядном тумане. Для меня ничего не будет хуже, чем потерять тебя. А чего хочешь ты?
Джил так углубилась в личные проблемы Макса, что даже не подумала о том, какое из двух возможных решений приемлемо для нее самой, не учла возможность участия в выборе. Так чего же хочет она? Ответ был ясен как божий день. От всей души она хотела как можно быстрее оставить этот шумный город и вернуться к себе домой вместе с Максом и жить там легко и привольно. Но еще больше она хотела видеть любимого счастливым.
– Я люблю тебя, – тихо заключила Джил. – Если мне придется жить в твоем мире, значит, так тому и быть.
– А как насчет твоей работы? Твоей жизни?
– Сейчас ты моя жизнь, Макс.
После изысканного ланча, состоящего из рыбного ассорти, суфле из омаров и устриц в винном соусе, молодые люди вышли на тропинку возле ресторана.
От обычного для Сан-Франциско утреннего тумана к этому времени не осталось и следа. Со скалы открывался чудесный вид: там, далеко внизу, на небольшом каменистом плато нежился в лучах позднего осеннего солнца огромный тюлень. Какое-то время они молча наблюдали за животным, потом Макс, прижав Джил к себе, спросил:
– Тоскуешь по дому? По нашему морю?
Улыбнувшись, Джил заглянула ему в глаза.
– Не очень. В конце концов, и здесь тот же Тихий океан. Да я и не успела пока затосковать. – Я всегда чувствую себя дома, когда рядом ты, подумала Джил.
– Хочешь что-нибудь посмотреть? – спросил Макс. – В городе еще много чего интересного.
– Откровенно говоря, нет, – засмеялась Джил. – Я устала и не отказалась бы вздремнуть.
Макс кивнул. Видно было, что он хочет что-то предложить, но не решается.
– Знаешь, – сказал он тихо и как-то строго, по-деловому, – прежде чем отвезти тебя к Вирджинии, я хотел бы заскочить в одно место.
– Работа? – предположила Джил.
– Нет, не сегодня. Хочу показать тебе, где я живу.
Мягкий блеск его серых глаз, и пожатие руки, и нежность тона – все говорило само за себя, и внутри нее заструился теплый поток.
– Поехали, – тихо сказала она. – Я давно об этом мечтаю.
По дороге Макс, как опытный гид, рассказывал о достопримечательностях города и особенно подробно о висячих мостах – Окленде и Золотых Воротах – объектах паломничества туристов. Они миновали суетливые доки самого крупного порта на Тихоокеанском побережье. Наконец Макс притормозил в тихом респектабельном районе на холме.
– Все эти здания построены в конце прошлого века, – пояснил Макс, жестом представляя огромные строения с обеих сторон довольно узкой улицы. – Большинство из них переоборудовано под кондоминиумы. В этом живу я, – показал он на длинное кирпичное здание в середине квартала. – Мне принадлежит квартира в нижнем этаже. Довольно-таки просторные апартаменты для одного.
Они вышли из машины, и выложенный цветными плитами тротуар привел их к одному из двух подъездов, со стороны улицы почти скрытому разросшимися рододендронами. Макс распахнул перед Джил дверь, и она вошла в холл, размерами превосходивший маленький домик, в котором не так давно довелось одиноко жить хозяину этих роскошных апартаментов.
Джил лишилась дара речи и таращила глаза на невиданную роскошь: красивый антикварный стол, картины на стенах, свежие цветы в изящных фарфоровых вазах на постаментах.
– Пойдем, – сказал он, – закрывая входную дверь и беря девушку под руку. – Совершим маленькую экскурсию.
Макс привел ее в гостиную с газовым камином – имитацией настоящего, потом в библиотеку со множеством книг. Джил заметила, что они не лежат мертвым грузом. По деловому беспорядку, который бывает в рабочих кабинетах, было заметно, что хозяин активно пользуется имеющейся у него литературой. Макс показал ей столовую, где могли разместиться человек двенадцать, гардеробную, гостевую спальню со смежной ванной. Интерьер помещений был оформлен со вкусом, но довольно строго, в решительной мужской манере.
В конце просторного коридора оказалась мореного дуба дверь. Макс распахнул ее перед гостьей.
– Добро пожаловать в мою комнату.
Джил повернула к нему лицо, внезапно покраснев, читая в его потемневших глазах вопрос.
– Но прежде чем мы войдем, – сказал он ставшим вдруг хриплым голосом, – хочу, чтобы ты знала: как скажешь, так и будет. У тебя не должно быть никаких сомнений в том, как сильно я тебя хочу, как хотел тебя все это время, с тех пор как уехал из твоего дома. Но я знаю твою скромность, и если ты предпочитаешь подождать…
Джил озадаченно смотрела на него.
– Подождать? Не понимаю, о чем ты. Чего ждать?
В ответ он удивленно расширил глаза.
– Как чего? Когда мы поженимся, разумеется.
Ну, вот и объяснение! Очевидно, Макс так сжился с этой мыслью, что считал ненужным делать ей официальное предложение.
– Ты ведь хочешь выйти за меня, Джил? – тревожно спросил Макс. – Может быть, я слишком много на себя беру. Я думал, ты не будешь возражать.
– Макс, – смеясь, перебила его Джил. – Конечно, я хочу выйти за тебя замуж!
– Ну, тогда все в порядке, – сказал он с явным облегчением. – Проблема состоит в том, что, поскольку остается много неясностей с семьей, с бизнесом, я не хотел бы назначать точную дату свадьбы и даже объявлять о помолвке. Ты ведь меня понимаешь, не так ли, дорогая?
– Да, – медленно проговорила Джил, – понимаю. Но только, мне кажется, ты будешь ждать чего-то, что никогда не произойдет. Я хочу сказать, жизнь нельзя загнать в рамки, как ты пытаешься это сделать. Ты не можешь ждать, пока дела устроятся так, что комар носа не подточит, пока утрясутся все мелочи. Так ты никогда не сделаешь того, чего тебе действительно хочется.
Макс нахмурил лоб, желваки знакомо заиграли под скулами. Джил испугалась. Уж чего она точно не хотела, так это потерять его. Он сказал, что все решает она, но Джил понимала, что это не так.
– Прости, Макс, – торопливо проговорила она, – но тебе лучше знать, как решать дела с семьей, с работой. – Девушка легко коснулась его щеки, жестом побуждая его поднять на нее глаза. – А что касается твоего предложения, Макс, то я скажу тебе нет.
– Что «нет»? – испугался он.
– Нет. Я не хочу ждать.
Какое-то мгновение он смотрел на нее во все глаза, а потом со стоном прижал к себе. Джил чувствовала, как он хочет ее, чувствовала, как тепло, рожденное где-то в тесном промежутке между телами, воспламеняет их обоих.
– Я люблю тебя, Джил, – жарко шептал он девушке в самое ухо. – Я никогда не сделаю тебе больно. Ты ведь знаешь это, милая моя?
– Да, – ответила она приглушенно. – Знаю. И я тоже тебя люблю, Макс. Всем сердцем.
Их губы сомкнулись в поцелуе такой нежности и такой страсти, что все сомнения ее, все страхи испарились. Она вскинула руки ему на плечи, взъерошила густые волосы. Чего стыдиться, чего опасаться, когда тебя целует человек, которого любишь?
Не отрывая губ от ее рта, Макс помог ей освободиться от жакета. Руки его лихорадочно шарили по ее спине, потом замерли на груди. По мере того, как они, все так же в обнимку, продвигались в смежную спальню, на полу оставались ее вещи: сначала блузка, за ней юбка, и к тому времени, как Макс усадил ее на край широкой кровати, ее наготу прикрывала лишь тонкая шелковая сорочка с узкими бретельками.
Когда Макс стал снимать свой пиджак и сорочку, Джил не удержалась и пробежала пальцами по его смуглой мускулистой груди, плоскому животу, покрытому темным пушком, и задержалась на поясе брюк.
Макс медленно сдвинул с плеч бретельки ее сорочки, и она с тихим шуршанием упала, скользнув вдоль стройных бедер девушки. Затем он накрыл ладонями тугие холмики ее грудей, нежно поглаживая их пальцами. И с каждым новым прикосновением огонь желания в ней разгорался все сильнее. Наклонившись, Макс прижал голову к ее груди, играя губами и языком с одним из твердых сосков, затем с другим, и Джил отдала себя во власть волшебного забытья.
Подхватив ее на руки, Макс бережно уложил ее на кровать и присел рядом. Он гладил ее волосы, и глаза его светились желанием и любовью. Раздевшись, он лег рядом с ней, обнял, стал целовать, лаская горячим ртом каждый уголок ее тела, и наконец, так и не сводя с нее мерцающих серых глаз, унес ее с собой в восхитительный мир без времени, без мыслей, мир, наполненный одной лишь всепоглощающей любовью.
