Текст книги "Времена не выбирают"
Автор книги: Пола Хейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
Больной поправляется и скоро вернется туда, откуда явился, – в другую, неведомую ей жизнь, не имеющую к ней, Джил, никакого отношения. Так она хочет, так и будет! Разве нет?
3
Рано утром сладкий сон Джил был прерван невообразимым грохотом, доносившимся снаружи. Она резко села, протирая заспанные глаза, стараясь определить источник шума.
Так может громыхать какой-нибудь механизм, работающий на цепной передаче. Звук, исходил откуда-то издалека, но в предутренней тишине казался особенно громким. Скорее всего, работники дорожной службы добрались-таки до них и, орудуя бензопилой, расчищают завалы.
Отсюда следовало, что Макс Горинг вскоре получит возможность уехать. Он сможет отправить свою машину в ремонт, добраться до врача, а Джил освободится от ответственности за его здоровье. Но ожидаемого удовлетворения она не почувствовала, скорее ее охватила непонятная грусть.
Внезапно грохот умолк. Может быть, они решили, что на сегодня хватит?
Девушка вскочила с постели и подбежала к окну. Море успокоилось, бледноватое солнце, словно нехотя, поднималось из-за высокой стены пушистых белых облаков. Было по ночному холодно, туман еще не рассеялся. Собираясь выйти из дома, Джил надела теплую фланелевую рубашку и самый толстый шерстяной свитер.
К ее удивлению, Макс уже был в кухне. Стоя у плиты спиной к двери, он не заметил вошедшую. По кухне плавал густой аромат свежесваренного кофе. На сковородке весело пофыркивал бекон.
Остановившись на пороге, Джил молча созерцала картину. Странно было видеть в своей кухне этого почти незнакомого мужчину. Он с трудом вписывался в габариты небольшого уютного помещения, но в этом было что-то удивительно трогательное и приятное. Наконец он обернулся.
– Доброе утро! – Улыбаясь, Макс шагнул к девушке, держа в руке деревянную лопаточку. – Я нашел в холодильнике немного бекона и яиц и решил удивить вас завтраком. – Он ухмыльнулся. – Меня, конечно, не назовешь поваром экстра-класса, но омлет приготовить могу. Садитесь. Позвольте попросить вас подождать, пока будет подан завтрак. Итак, объявляется первое блюдо.
– Звучит многообещающе, – сказала хозяйка и села за стол, беззаботно подперев рукой подбородок. Вдруг в воздухе запахло горелым.
– Думаю, вам следовало внимательнее отнестись к делу, – с улыбкой прокомментировала Джил. – Похоже, не меньше половины ваших усилий превратилось в дым.
– Черт подери, – с чувством произнес Макс, метнувшись к плите. – А я хотел произвести впечатление, – виновато добавил он через плечо, колдуя над подгоревшим беконом.
– Вам это вполне удалось, – со смехом ответила Джил.
Он наполнил тарелки и поставил их на стол.
– Если покопаться как следует, можно отыскать кое-что съедобное, – авторитетно заметил он.
Совершенно неожиданно, но на этот раз намного ближе снова раздался визг бензопилы. Оба не сговариваясь оторвали взгляды от тарелок и посмотрели друг на друга. Макс первым вновь взялся за вилку.
Глядя куда-то поверх ее головы, гость, как бы невзначай, произнес:
– Они работают часов с семи, и, судя по звуку, дела идут неплохо. Пожалуй, вскоре вы можете от меня избавиться.
– Да, – не осталась в долгу хозяйка, – вам, вижу, не терпится уехать.
– Я, собственно, не так уж тороплюсь, – как бы не замечая сарказма, ответил Макс, – однако после завтрака все же хочу пройтись посмотреть, далеко ли они продвинулись. Но сначала, – с расстановкой добавил он, – помогу вам убрать злополучную пихту. – И, погладив подбородок, задумчиво протянул: – И, раз уж я готов вернуться в цивилизованный мир, пора мне немного поработать над своим имиджем. Я чувствую себя так, словно только что вылез из пещеры.
– А мой дом, по-вашему, не то место, где живут цивилизованные люди? – спросила Джил.
Как ни старалась она придать вопросу легкость, в нем прозвучала обида.
– Господи, вовсе нет! – мгновенно откликнулся Горинг. Глаза его широко распахнулись от испуга, что он неправильно понят. – Я вовсе не это имел в виду. Честно говоря, – с полной серьезностью добавил он, перегнувшись к ней через стол, – ваш образ жизни мне даже нравится. Я с удовольствием пожил бы так, как вы. Ваш мир кажется мне значительно проще и разумнее, чем тот, в котором обитаю я.
Он глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула.
– Вы не представляете, в каких кругах ада мне пришлось вращаться, и насколько мирными показались мне, по сравнению с тем, что я пережил, эти несколько дней у вас.
– Так что же представляет собой ваша жизнь, Макс? – осторожно спросила Джил. – Вы уже кое-что обо мне знаете, – добавила она с легким смешком, – сделали кое-какие заключения, да и секретов у меня нет: вся как на ладони. А я про вас ничего не знаю. Ни о работе, ни о семье. Вы очень резко отозвались о своей жизни, но круговорот событий не только изматывает, а еще и возбуждает.
Горинг сделал неопределенный жест рукой.
– Если я назвал свою жизнь сложной, это еще не означает, что она интересна. Одна из причин, побудивших меня пуститься в путешествие в одиночестве, – необходимость навести порядок в мыслях, продумать некоторые проблемы личного порядка и начать строить новую жизнь.
Некоторое время Горинг молча смотрел перед собой. Джил не хотела его подгонять, надеясь, что он сам расскажет о природе этих «проблем личного порядка», но когда он взглянул на нее, на лице его не было и следа от недавней сосредоточенности, на губах играла усмешка.
– Начнем с голых фактов. Живу в Сан-Франциско. У меня довольно солидное положение в семейном бизнесе, включающем несколько предприятий: холдинговые компании с реальным весом, производство, финансовые компании, выпускающие облигации и займы. – Он небрежно передернул плечами, будто одно это перечисление навевало на него скуку. – Мы владеем также фирмой, производящей электронику, довольно перспективной и способной обеспечить неплохую будущность. Хотя звучит это впечатляюще, в действительности все смертельно скучно.
Джил недоверчиво прищурилась.
– Скучно? Неужели? В ваших устах все это звучит весьма занимательно и… серьезно.
– Да нет же, – раздраженно махнул рукой Горинг. – Суета, да и только. Что еще остается делать, когда добывание денег перестает быть проблемой и у тебя достаточно людей, которые могут работать на тебя без твоего участия?
Он решительно отодвинул стул.
– А что касается денег, вы должны позволить мне в той или иной форме отблагодарить вас за гостеприимство. Вы спасли мне жизнь. – Горинг легко дотронулся до повязки на лбу. – Если бы вы не пожалели меня и не вытащили из машины, а потом не оказали мне медицинской помощи, не ухаживали за мной, неизвестно, что бы со мной сталось.
– Я поступила так, как поступил бы всякий на моем месте, – сухо ответила Джил. Что касается оплаты, то я не хочу даже обсуждать этот вопрос. Кстати, – она усмехнулась, – если вы поможете мне убрать с дороги пихту, считайте, что вы заплатили. Мне необходимо срочно попасть в мастерскую, осень самое горячее время года для моей работы.
Макс смерил девушку долгим, пристальным взглядом, словно обдумывая что-то важное для себя.
– Вы говорите, будто… – начал он и тут же осекся, нахмурившись, а затем безразлично пожал плечами. – Впрочем, я, наверное, чего-то недопонимаю. К чему такая срочность? Вам не кажется, что вы, как бы сказать, зациклились на этой вашей работе? Я хочу сказать, неужели проект вашего отца, вернее, ваш проект, единственное, о чем вы в состоянии думать?
Кем он ее считает? Забитым созданием, способным только корпеть над скучными бумагами? Девушка была готова броситься в бой, защищать право поступать и думать так, как считает нужным. И вдруг она заметила, как рождаются озорные искорки в серых глазах, как поднимаются вверх уголки его губ. Он снова поддразнивает ее, вызывает на спор! Нет уж, она не доставит ему такого удовольствия!
Джил одарила гостя прохладно-вежливой улыбкой.
– Так вот как вы меня поняли?
– Простите, если задел ваши чувства, – развел руками Горинг, – но я не понимаю, как такая женщина, как вы, – умная, привлекательная, деятельная – может добровольно заточать себя в этом богом забытом месте только для того, чтобы отдать долг памяти своим покойным родителям.
Джил послала обидчику испепеляющий взгляд.
– Вы сами не знаете, что говорите, – ледяным тоном констатировала она. – И еще, смею добавить, вы слишком торопитесь с выводами, даже не пытаетесь поглубже вникнуть в мотивы поступков почти не знакомых вам людей. Не слишком ли смелые суждения для человека, который не очень успешно справляется с собственными жизненными проблемами?
Улыбка сползла с лица Горинга. Черты его заострились, затвердели – не лицо, а маска.
– Вы ничего не знаете о моей жизни, – заявил он ровным, бесцветным тоном.
– Как и вы о моей, – поставила точку Джил.
Положив вилку, она аккуратно промокнула губы салфеткой и встала из-за стола. Послав на прощание гостю кисло-сладкую улыбку, хозяйка нарочито медленно повернулась к нему спиной и спокойной походкой вышла из кухни.
Джил могла бы гордиться своим умением держаться. Когда она дошла до своей спальни, сердцебиение утихло и руки перестали дрожать. Его меткая оценка ситуации задела ее за живое. Макс коснулся слишком болезненной темы, заставил с новой силой пережить то, о чем она старалась не думать, чтобы иметь силы жить и работать дальше.
Да, Джил прекрасно понимала, что жизнь, которую она вела здесь, даже когда был жив отец, далека от нормальной. Оторванность от людей, от общества, столь полное погружение в работу противоестественны для молодой женщины, какой была она. Но Джил так преданно относилась к родителям и так сильно любила этот дикий берег и морских обитателей, что не роптала. Да и по характеру девушка была настолько независима, что ей даже нравилось ее положение, дающее возможность при любых обстоятельствах оставаться самой собою.
Однако недавно она вдруг начала задумываться, не теряет ли что-то, не лишает ли себя чего-то важного, того, без чего немыслима полноценная жизнь. А этот незнакомец подогрел и усилил щемящее чувство неполноценности, без спросу ворвавшись в ее уединенный, закрытый для постороннего вторжения мир. Слава богу, он скоро уедет! Со временем она позабудет о его существовании.
Зазвонил телефон, и Джил прошла в холл. На проводе был Огастес.
– Как поживаешь? – жизнерадостно поприветствовал ее приятель.
– Привет, Огастес! Прекрасно, как всегда. Только никак не расчищу двор после шторма.
– Думал раньше тебе позвонить, но ты и представить не можешь, как был занят. Полно травм, больница битком набита пострадавшими от урагана. Сплошные переломы и опасные ушибы. Кстати, как твой подопечный?
– Похоже, гораздо лучше. Он даже собирается помочь мне сдвинуть дерево, перегородившее дорогу в мастерскую.
– Знаешь, Джил, лучше не торопить события, – предупредил врач. – Если у него сломаны ребра, он может проколоть легкое от неадекватного усилия.
– Спасибо. Огастес, за совет. Ты, как всегда, прав. Я даже не подумала о такой опасности.
– И еще, если у него все-таки было сотрясение мозга, лучше бы ему побольше лежать в постели. Как только смогу, подъеду и осмотрю его.
– Конечно. Все будет так, как ты советуешь, док. Кстати, сегодня неподалеку работала дорожная бригада, не знаю только, когда она доберется до моего дома.
– Скоро. Главные дороги возле поселка уже расчищены. Вот что, я, пожалуй, подъеду к тебе сегодня после полудня. Закончу только дела в больнице. Постараюсь управиться побыстрее. Если все будет в порядке, избавлю тебя от квартиранта.
– Спасибо, Огастес. Заезжай.
– Увидимся.
Повесив трубку, Джил остановилась в нерешительности. Не сглупила ли она, так легко согласившись на приезд Огастеса? Макс весьма решительно настроен против визита врача.
Ну, что же, что сделано, то сделано. Было бы хуже, если бы она полностью, не будучи врачом, взвалила на себя ответственность за здоровье человека. Когда рабочие доберутся до ее дома, можно будет попросить их заодно расчистить и путь к мастерской.
Настроив себя на решительное объяснение с Горингом, Джил направилась в кухню, но гостя там не оказалось. Он ушел, предварительно вымыв посуду и убрав со стола. В кухне царили чистота и порядок.
Джил пошла в его спальню, но и там Макса не было. В доме стояла необычайная тишина, и девушку охватила паника. Неужели он решил убрать пихту в одиночку?
Едва ли. Макс Горинг не производил впечатления человека, который должен подтверждать свое мужское достоинство таким примитивным способом. Как ни мало они были знакомы, она успела заметить, что мужское начало проявлялось в нем не в демонстрации силы мускулов, а в незыблемой вере в себя. Макс показался ей сильной личностью, человеком, едва ли испытывающим необходимость кому-то что-то доказывать.
И все же, чужая душа – потемки. Джил знала его всего несколько дней. Обстоятельства их знакомства выходили из ряда обычных. Какое-то время он вообще был не в себе. Да, вряд ли она может с уверенностью говорить о каких-либо свойствах его характера. Все ее наблюдения можно считать не более чем догадками.
Джил выбежала в сад и уже готова была мчаться к мастерской, когда увидела знакомую фигуру, неспешно приближающуюся к дому со стороны шоссе. Уф! Отлегло! Горинг нес в одной руке чемодан, в другой – кейс и не сгибался под тяжестью ноши. Шел он уверенной твердой походкой, а заметив Джил, широко улыбнулся.
– Не волнуйтесь, я не насовсем!
Сейчас, когда он подошел ближе, Джил заметила, что легкость, с которой он нес вещи, оказалась обманчивой. На лбу его выступили крупные капли пота, дышал Макс натужно, с хрипом.
Даже такая небольшая физическая нагрузка почти истощила его силы, и девушка мысленно поблагодарила себя за правильное решение: визит врача просто необходим! Правильно сказал Огастес: больной еще не готов к тяжелой работе и нечего даже думать о том, чтобы попросить его помочь сдвинуть дерево.
Горинг опустил вещи на землю.
– Совсем забыл про них, – с улыбкой проговорил он, выразительно дотронувшись до лба. – Должно быть, бревном память из головы вышибло. Как бы там ни было, хочу переодеться в чистое перед отъездом. Дорожники, похоже, скоро разберут последние завалы.
Неодобрительно оглядев мятую рубашку и брюки, которые ему пришлось бессменно носить все эти дни, Макс добавил:
– Только в одном загвоздка: надо бы кому-то взглянуть на мою машину и сделать кое-какой ремонт.
– А сами не справитесь?
– Не знаю. Мне доводилось ремонтировать машину, но я не механик. По-моему, большого ремонта не потребуется: вмятину выровнять да управление проверить.
Глаза его насмешливо блеснули.
– Не знаю, правда, есть ли в вашем поселке представитель такой редкой профессии.
Джил сделала вид, что не поняла иронии.
– Конечно, и неплохой. Мы тут, знаете ли, не совсем дикари.
Набрав в грудь побольше воздуха, девушка перешла к самому трудному.
– Понимаю ваше настойчивое желание уехать, но хочу все-таки попросить вас задержаться хотя бы до вечера.
– Не волнуйтесь, – поспешил успокоить ее Макс, – я не уеду, пока не выполню обещания. Сейчас мы уберем это так мешающее вам бревно! – И уже более серьезным тоном добавил: – Позвольте мне сделать для вас хотя бы это, чтобы отблагодарить за все, что вы сделали для меня.
– Перестаньте, – отмахнулась Джил. – Я совсем другое имела в виду. Я говорила по телефону с Огастесом. Он настоятельно просит, пока вас не осмотрит, не предпринимать никаких физических усилий.
– Чепуха! – взорвался Горинг. – Ерунда какая-то!
– Нет, Макс, не ерунда. Доктор сказал, что осколок ребра может проткнуть легкое, да и после сотрясения мозга вам нужно как можно больше лежать.
Открыв было рот, чтобы выложить кучу аргументов против, Макс неожиданно передумал. Пристально вглядываясь в лицо девушки, он спросил:
– А кто он такой, этот доктор? Сколько ему лет?
– Не волнуйтесь, он не шарлатан. Врач из местной больницы. А сколько ему лет, не имею представления. Никогда не задавалась этим вопросом. Да и какая вам разница? Вы что, хотите сопоставить его возраст с возрастом вашего лечащего врача?
– Так он ваш добрый друг?
– Да. Мы знакомы уже несколько лет.
– Насколько добрый и насколько близкий?
Прищуренный взгляд и двусмысленная улыбка не давали повода для неверного толкования его вопроса, и Джил, к стыду своему, заметила, что краснеет.
– Это мое дело, не ваше, – фыркнула она, отвернувшись, чтобы скрыть смущение.
Но разве укроешься от его взгляда? Макс видел ее насквозь, едва ли его можно было обмануть таким наивным приемом.
– Вот я вас и раскусил, – протянул он. – Теперь я все о вас знаю.
– Не представляю, о чем вы говорите. Да и вы сами, смею добавить, не знаете, что несете.
– Уходим в круговую оборону? Зачем? – миролюбиво спросил Макс. – Вам что, есть чего стыдиться? Может быть, парень женат?
– Нет.
– Тогда в чем дело?
Не дождавшись ответа, он продолжил допрос с беззастенчивой бестактностью.
– Так, значит, вы втайне любите его и боитесь признаться в своих чувствах, а он…
– Довольно! – воскликнула Джил. – Что я чувствую к Огастесу и что он испытывает ко мне, вас совершенно не касается. Вы согласны, чтобы он вас осмотрел или нет? Мне все равно, что вы выберете. Да пусть хоть все ваши кости переломаны, включая вот эту непробиваемую коробку, называемую головой, мне все равно!
Она выдержала паузу, в лучших театральных традициях скрестив руки на груди, а затем с угрозой в голосе произнесла:
– Итак?
Если судить по выражению его глаз, речь произвела на слушателя должное впечатление.
– Да, – коротко ответил Макс, сопроводив слова решительным кивком. – Вы меня убедили.
– Вы согласны? – не веря своим ушам, переспросила девушка.
– Да. Вы, как всегда, правы. И, послушайте, Джил, не обижайтесь на мой издевательский тон. Дурная привычка. У меня две младшие сестры. Такие вредины! Не передать, как они отравляли мне существование в детстве. Не мог же я их бить, вот и приучился доводить до белого каления другим способом. Чем-то вы очень напомнили мне одну из них.
Джил улыбнулась. Рассказ о сестрах растрогал ее, заставил сменить гнев на милость.
– Мне тоже надо научиться держать себя в руках, – примирительно заметила она, рассмеявшись, и добавила: – Жаль, что я росла одна – поздний ребенок у постоянно занятых работой родителей. Мне не довелось испытать всех горестей и радостей семейной жизни.
Рассказ о сестрах пробудил ее любопытство, и девушка спросила:
– Еще сестры или братья у вас есть?
Вопрос вызвал неожиданную реакцию. Открытости как не бывало.
– Есть старший брат, – нехотя ответил он. – Но о нем я предпочел бы не говорить. Кстати, хорошо бы взглянуть на пресловутое дерево. Может быть, оно не так уж неподъемно, как вам кажется?
– Думаю, нам там нечего делать, – ответила Джил строго. – Подождем, пока Огастес вас осмотрит. Вам, пожалуй, лучше отдохнуть, а я тем временем прогуляюсь по пляжу и навещу соседку. Узнаю, всели у нее в порядке и не надо ли ей чем-то помочь. Она живет одна, а годы немолодые. Я пыталась до нее дозвониться, но ее телефон не отвечает.
– Прекрасная мысль, – сказал Макс. – Почему бы нам не сходить вместе? После стольких дней взаперти прогулка, думаю, мне не помешает.
– Нет! – отрезала Джил.
Не хватает только, чтобы соседка оказалась в курсе того, что у нее поселился мужчина. Бекки Гринлоу, добросердечная женщина, дружила с покойной матерью Джил и питала к дочери своей близкой подруги искренние симпатии, но при этом была самой знаменитой сплетницей в округе. Если Бекки узнает о Максе Горинге, в тот же день новость станет достоянием всех и каждого. Джил не устраивала перспектива сделать свою личную жизнь предметом обсуждения всего поселка.
Какими бы ни были мотивы отказа, Джил не могла не заметить, как странно изменилось лицо Макса. Он, казалось, был глубоко обижен.
– Макс, нам действительно не стоит идти туда вместе, – добавила девушка более мягким тоном.
– Почему? – спросил он, при этом обида сменилась насмешливым удивлением. – Вы меня стыдитесь? А, понимаю, вы не хотите, чтобы о нас сплетничали. Правильно?
– Отчасти, – неохотно согласилась Джил. – Кроме того, Огастес считает, что вам следует больше времени проводить в постели. Отдохните, а когда я вернусь, вместе пообедаем.
Он рассеянно кивнул.
– Пожалуй, я так и поступлю. Приятной прогулки. Надеюсь, с вашей приятельницей все в порядке.
Несмотря на ясное небо, тепла не чувствовалось: с моря дул холодный порывистый ветер, поднимая крутые пенистые волны. Океан был усеян белыми барашками, а деревья на берегу качались и стонали. Джил, наклонив голову, шла против ветра, спрятав в карманы озябшие руки. Ленивая улыбка и насмешка в глазах Макса задели ее за живое. Какое ему дело до того, боится она сплетен или нет! А его упрямое нежелание встречаться с Огастесом раздражало.
Впрочем, Огастес тоже не прав, советуя побыстрее избавиться от постояльца. Макс Горинг, конечно, не из самых покладистых людей и бесит ее своим упрямством, но жестоким его назвать никак нельзя. Он не замышлял ничего дурного, в его намерения вовсе не входило обидеть свою добровольную сиделку. Просто Джил не привыкла к подобному обращению и порой воспринимала его беззлобное подтрунивание, как личное оскорбление. Да и с Огастесом она переборщила. Почему она прямо не сказала Максу о характере отношений с добродушным и доктором? В них не было ничего предосудительного, по крайней мере, с ее стороны. Даже если бы она упомянула о том, что, несмотря на ее почти демонстративную сдержанность и холодность, Огастес после смерти отца сделал ей предложение, вряд ли она уронила бы себя в глазах Горинга. Что постыдного в том, что порядочный, с приятной внешностью мужчина симпатизирует ей? И о какой неловкости может идти речь, после того, как Макс сам сравнил ее со своей сестренкой?
Да, именно так он к ней и относится: по-дружески, по-братски. Так ли? Джил перебирала в памяти различные эпизоды последних дней, стараясь припомнить оттенки его голоса, составить верное впечатление о том, как он к ней относится, но воображение уводило ее в сторону. Оно рисовало Макса в каком-то героическом ореоле, будто он был жертвой не тривиального дорожно-транспортного происшествия, а, по крайней мере, пиратского нападения и долго сражался, прежде чем, обессиленный, попал на ее попечение. Вот он лежит с повязкой на голове, мечется в бреду, и одеяло скорее подчеркивает, чем скрывает контуры его красивого сильного тела: длинные ноги, широкая крепкая грудь, мускулистые плечи и руки…
Размышляя об этом, Джил добрела до домика Бекки, которая возилась в саду, пытаясь подвязать искореженный ураганом розовый куст. Маленькая, подвижная, несмотря на полноту, Бекки была моложавой женщиной, возраст которой не поддавался определению, хотя все-таки было заметно, что лучшие годы у нее позади.
– Привет, Бекки, – поздоровалась девушка, открывая калитку.
– Джил! Какой приятный сюрприз, – отозвалась соседка, мельком взглянув на гостью и вновь вернувшись к предмету своих усилий. – Ну вот, – удовлетворенно констатировала она, глядя на подправленный куст, – теперь хорошо! Я очень рада тебя видеть. – На этот раз слова адресовались Джил. – Просто изнываю без общества.
– Простите, но я ненадолго, – ответила Джил, проходя в сад. – Зашла проведать вас, спросить, не нужна ли помощь, но вижу, вы прекрасно управляетесь сами.
– Очень мило, что ты не забываешь меня, – ответила Бекки, снимая перчатки и буравя девушку любопытными глазками, – но хоть полчаса-то у тебя есть, чтобы поведать мне о молодом человеке, который у тебя поселился?
Джил, не зная, что и сказать, во все глаза смотрела на соседку Что у нее, телескоп? Или она подключила разведку из космоса?
– Как вы узнали? – выдохнула Джил.
– О, моя милочка, – защебетала Бекки, – как я могла не узнать? Его машина вот уже несколько дней стоит возле твоего дома. Честно говоря, мне удалось повидать и его самого вчера, когда я вышла прогуляться. Хотела заскочить к тебе, но подумала… – Темные, блестящие, как бусинки, глаза пожилой дамы вцепились в девушку. – Что это ты так разнервничалась, дорогая?
– Ничего подобного, – возразила Джил. – Я просто удивлена, вот и все.
– Понимаю. Кто он такой? Выглядит весьма привлекательно. Настоящий красавчик.
Джил заставила себя улыбнуться.
– Именно это я и ожидала от вас услышать.
– Я заметила, что у него голова перебинтована. Он что, сильно пострадал? Судя по стволу кедра, лежащему на капоте его машины, он чудом остался жив.
– Да, у него действительно серьезные травмы, и я была страшно напугана, боялась, как бы он не умер на моих глазах. Я не знала, что с ним делать, да и сейчас не могу его выпроводить, – добавила Джил немного запальчиво.
– Ну конечно, это так понятно… – торопливо пробормотала Бекки.
– Не могу, хотя он изо всех сил рвется уехать, особенно сейчас, когда почувствовал себя немного лучше.
– А ты боишься его отпустить?
– Я бы очень хотела, чтобы он уехал. Поверьте, довольно хлопотно держать в доме человека, который серьезно ранен, да еще в голову, не имея представления, насколько опасна его травма. Кроме того, это совершенно чужой человек.
– Не знаю, душенька, что и сказать. Если он ранен, то, наверное, реальной опасности твоей жизни или чести не существует. А разве он о себе ничего не рассказывал?
– Почти ничего, – с коротким смешком ответила Джил. – Он из Сан-Франциско. Зовут его Макс Горинг. Вот, пожалуй, и все. Да, еще он говорит, что работает в семейной фирме и что у него две младшие сестры и старший брат.
– И это все?
Девушка кивнула.
– Не забывайте, какое-то время он был без сознания. А сейчас, простите меня, я должна идти. Громадное дерево умудрилось упасть прямо перед мастерской отца, и мне хотелось бы успеть договориться с дорожниками, чтобы они помогли мне его оттуда убрать.
Возле дома, к своему удивлению, Джил обнаружила черную машину Огастеса. Вероятно, дорогу расчистили быстрее, чем она предполагала. Джил ускорила шаг.
В доме раздавался невнятный гул голосов. Мужчины беседовали в кухне. Сняв куртку, хозяйка поспешила туда.
Горинг, голый по пояс, сидел у окна. Только что перебинтовав пациента, Огастес склонился над ним, повернув его голову так, чтобы свет падал на зрачки. Мужчины не заметили ее появления, и Джил некоторое время молча наблюдала за ними.
Трудно представить двух столь непохожих друг на друга людей. Огастес, не очень высокий, предрасположенный к полноте, уже чуть пухловатый, с гладко выбритым лицом и светлыми волосами, одетый в классический костюм и рубашку с галстуком, был настоящим воплощением добропорядочности.
На его фоне Макс казался преступником с плаката «Их разыскивает полиция». Он так и не успел побриться, и щеки его покрывала густая темная щетина, столь же неопрятная, как и космы, падающие с повязки на лоб. Что-то хищное было во взгляде его чуть прищуренных глаз, смотревших на Огастеса искоса. Макс чувствовал себя здесь совсем как дома, по крайней мере, в его позе, спокойной и вальяжной, в том, как он вытянул вперед ноги, как удобно устроился на стуле, не было ничего от смущения или робости, которые обычно испытывает человек в чужом доме, да еще при врачебном осмотре. Создавалось впечатление, что он позволял осматривать себя из любезности, отвечая настойчивому желанию врача попрактиковаться.
– Ну как, доктор, – бодрым голосом спросила Джил, вдоволь налюбовавшись парочкой, – каков диагноз?
Оба обернулись одновременно. На розовом и гладком, словно у херувима, лице Огастеса появилась улыбка. Всем своим видом он показывал, как рад видеть хозяйку. Макс лишь взглянул на нее исподлобья и чуть прищурил глаза.
– Неплохо! – бодро заговорил Огастес с напускной веселостью, которая так раздражает в потомственных докторах. – Симптомы сотрясения мозга все еще присутствуют, и, хотя без рентгена мне не хотелось бы выносить окончательное суждение, сломанные ребра тоже имеются. Как видите, я перебинтовал их туже. Что касается раны на голове, то она заживает.
– Как ты считаешь, мистер Горинг может продолжать путь? – спросила Джил.
– Нет, ни в коем случае. Лучше ему не садиться за руль, пока голова и ребра не заживут.
Совершенно неожиданно Макс вскочил с места, переводя взгляд с Джил на Огастеса и обратно.
– Вы, оба, не будете ли вы так любезны, не говорить обо мне в моем присутствии в третьем лице! – скорее потребовал, чем попросил больной. – Мне самому решать, здоров ли я, для того чтобы ехать. – Он сделал ударение на первом слове и с издевательской усмешкой добавил: – С вашего позволения.
Огастес в ответ покровительственно похлопал его по плечу и развел руками.
– Конечно, старина. Кому решать, как не вам! Я всего лишь предупредил, что вести машину в таком состоянии – верный путь под откос или в дерево. Однако выбор за вами. Могу лишь дать добрый совет: передохните недельку-другую. А потом я вас еще раз осмотрю.
Он отвернулся от больного и стал собирать свой чемоданчик. В комнате повисла странная гнетущая тишина. Будто остановилось время. Джил решилась украдкой взглянуть на Макса. Тот смотрел на склонившегося над инструментами Огастеса. Опереточная ситуация. Глупый смешок готов был прорваться наружу, и девушке пришлось приложить руку к губам, чтобы скрыть улыбку.
Доктор тоже, видимо, почувствовал себя глупо и, словно забыв о том, что их в комнате трое, решительно заявил, обращаясь непосредственно к Джил:
– У меня полно других вызовов, так что лучше я пойду. Рад, что ты благополучно пережила бурю. Мы позже поговорим. – И, шагнув к двери, закончил: – Не надо меня провожать. Я знаю дорогу.
Проводив доктора взглядом, Джил медленно обернулась к пациенту. Тот по-прежнему стоял у окна. Не встретив в его глазах недавней суровости, она осмелилась улыбнуться.
– Ну что же, все не так уж плохо, – сердечно сказала Джил. – Подумаешь, каких-то две недели. Сейчас вы знаете главное – вам ничего серьезного не грозит.
Постоялец медленно подошел к хозяйке. С каждым шагом на его лице все явственнее обозначалась знакомая улыбка.
– Согласен, – приветливо произнес он. – Две недели – это не так уж плохо. И поскольку предложение исходит от вас, вы, конечно, не станете возражать, если это время, я имею в виду восстановительный период, я проведу здесь. Не так ли?
