Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 8. Операция “Хаос”. Танцовщица из Атлантиды"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 2

Мы с капитаном Грэйлок пришли в палатку, которую я делил с еще двумя офицерами. Сквозь холодные косые струи дождя уже подбиралась темнота. До палатки мы дошли молча, тяжело шлепая по грязи. Мои товарищи по жилью были на дежурстве, так что мы могли поговорить наедине. Я зажег огонек святого Эльма и сел прямо на влажные доски, настланные на земле.

– Садитесь, – сказал я девушке, указывая на наш единственный складной стул.

Это была одушевленная вещица, которую мы купили в Сан-Франциско; стул был не слишком сообразителен, однако справлялся с тем, чтобы таскать наши вещевые мешки, и подходил, когда его звали. Он немного покряхтел, осваиваясь с незнакомым весом, и снова уснул.

Грэйлок достала пачку «Уингза» и вопросительно глянула на меня. Я благодарно кивнул, и сигарета порхнула к моим губам. Вообще-то в полевых условиях я предпочитаю «Лаки»: само-загорающийся табак удобен тогда, когда ваши спички могут отсыреть. Но когда я был штатским человеком – и мог себе это позволить, – я выбирал «Филип-Моррис», потому что крохотный эльф в красной курточке, сидящий в пачке, может заодно смешать вам коктейль.

Какое-то время мы курили, прислушиваясь к шуму дождя.

– Ну, – сказал я наконец, – полагаю, у вас есть какой-то транспорт?

– Моя личная метла, – ответила Грэйлок. – Я не люблю армейские «виллисы». Ну, и в любое время я могу взять «кадиллак». Хотя всегда увеличиваю его мощность.

– И у вас при себе необходимые снадобья и порошки, и что там еще положено?

– Только мел. Материальные вещества не слишком-то влияют на мощных демонов.

– Вот как? А зачем тогда восковая печать на бутыли Соломона?

– Но ведь ифрита удерживает не воск, а сама печать. Главное тут – чары; по сути, это просто вера ифрита в запрет. – Она глубоко затянулась дымом, и я залюбовался изысканными линиями ее щек. – Сегодня ночью у нас есть шанс проверить одну теорию.

– Ну ладно, и все же вам понадобится пистолет с серебряными пулями; у них ведь тоже есть оборотни, и вам это известно. Я возьму «сорок пятый» и несколько гранат.

– Как насчет водяного пистолета?

Я нахмурился. Мысль об использовании святой воды в качестве оружия всегда казалась мне святотатственной, хотя священники и считали это позволительным при схватках с тварями из Нижнего мира.

– Пользы не будет, – сказал я. – У мусульман нет сходного ритуала, а потому, естественно, они и не используют такие существа, которыми можно управлять при помощи святой воды. Да, не забыть мою магическую вспышку… Вот и все.

В палатку просунулся большой нос Айка Абрамса.

– Может, вы и леди капитан хотите перекусить, сэр? – спросил он.

– А почему бы и нет! – воскликнул я, подумав, что незаг чем тратить последний вечер в Мидгарде на то, чтобы торчать в очереди у кухонного раздаточного окна. Когда Айк исчез, я объяснил девушке: – Айк– не военнообязанный, но мы были друзьями в Голливуде… он служил реквизитором, когда я играл в «Зове пустыни» и «Серебряном вожде», а теперь любезно помогает мне. Он принесет нам ужин сюда.

– Знаете, – заметила она, – это, на мой взгляд, одна из положительных сторон века технологий… Вам известно, что в этой стране был очень распространен антисемитизм? И не только среди чокнутых иоаннитов; нет, среди самых обычных благополучных обывателей.

– В самом деле?

– В самом деле. Особенно почему-то было крепким убеждение в том, что иудеи – трусы и что их никогда не увидишь там, где опасно. Ну а теперь, когда большинство из них соблюдают запрет их религии на чары, а ортодоксы вообще не могут пользоваться никакой магией, очень многие из них служат в пехоте и в рейнджерах, и это просто нельзя игнорировать.

Мне лично давно надоели комиксы, герои-супермены в которых носили однообразные иудейские имена – как будто англосаксонских имен просто не осталось! – но девушка сделала очень верное замечание. А значит, она не была просто автоматом, зарабатывающим деньги… далеко нет!

– Чем вы занимались до войны? – спросил я просто так, чтобы заглушить непрерывный шум дождя.

– Я же вам говорила, – огрызнулась она, мгновенно рассердившись. – Я работала в агентстве Сокровенных тайн. Роклама, связи с общественностью и все такое.

– Ох, ладно, – сказал я. – В Голливуде тоже все – сплошная липа, так что не мне над вами насмехаться.

Но ведь в голливудской липе моей вины не было. Все эти типы с Мэдисон-авеню причиняли мне сплошные огорчения. Они использовали настоящее Искусство, чтобы рекламировать самонадеянных ничтожеств или чтобы продавать товар, главным достоинством которого было полное сходство с аналогичным товаром другой фирмы. Компания «Искусство магии» не раз терпела крах – например, когда пытались научить русалок пускать фонтаны или запихать юных саламандр в стеклянные трубки для освещения Бродвея… но я и теперь думал, что можно было бы найти лучшее применение для говорящей бумаги, нежели прославление духов «Ма Chere». Конечно, духи очень хорошие – но кому неизвестны почтовые инструкции?..

– Вы просто не понимаете, – сказала она. – Это часть нашей экономики… часть социального устройства. Неужели вы всерьез думаете, что обычный провинциальный оборотень способен починить… ну, скажем, машину для поливки газонов? Нет, конечно, – он просто выпустит водных элементалей и затопит половину городишки – если в машину не заложены ограничительные чары. А мы в агентстве как раз тем и занимались, что внушали гидрам уважение к нашим символам. Я ведь вам говорила, тут главное – психосоматическое влияние; но с этими существами можно управиться, несмотря на их силу. Иной раз мне приходилось гоняться за ними в акваланге!

Я посмотрел на нее куда более уважительно. С тех пор как человечество научилось преодолевать разрушительное влияние холодного железа и началась эра магии – мир весьма нуждался в отчаянных, дерзких людях– И, похоже, эта девушка была как раз из таких.

Абрамс принес две тарелки с едой. Выглядел Абрамс грустно, и я бы хотел пригласить его посидеть с нами – если бы нам не нужно было обсудить детали секретной миссии.

Капитан Грэйлок превратила кофе в мартини – не слишком сухой, а неаппетитную кашу – в отличные бифштексы; и это был мой лучший ужин за последний месяц. После бренди девушка немного расслабилась, и я понял, что ее жестокая деловитость – просто форма самозащиты; ведь ей приходилось иметь дело со всякими типами… и мы стали звать друг друга по имени – Стивен и Вирджиния. Но вот стемнело – и нам пришлось отправляться в путь.

Глава 3

Вы можете подумать, что это чистое безумие – посылать всего двух человек (один из которых – женщина) во вражеские расположения с заданием, подобным нашему. Тут бы следовало вызвать бригаду рейнджеров – по меньшей мере. Но в наши дни благодаря науке война очень изменилась – так же как промышленность, медицина, да и просто обычная наша жизнь. Но, конечно, предприятие наше было отчаянным – однако не из тех, в которых может дать результаты численное превосходство.

Видите ли, несмотря на то что практически любой человек может научиться незатейливой ворожбе, с помощью которой он управится с модернизированной метлой, или пылесосом, или револьверным станком – лишь немногие становятся истинными адептами. Тут недостаточно многолетней учебы и практики, тут нужен прирожденный талант. Это то же самое, что быть человекозверем, оборотнем: если у вас есть необходимые хромосомы, вы оборачиваетесь в родственное вам животное почти инстинктивно; а в противном случае вы можете трансформироваться лишь с помощью сил, направленных на вас извне.

Мои друзья-ученые объясняли мне, что Искусство магии чем-то сродни теории неопределенностей Кантора. При некоторых условиях часть равна целому, и так далее. Одна хорошая ведьма может справиться с делом – а большее число людей просто увеличит риск обнаружения; тем самым подвергнется опасности слишком ценный персонал. Поэтому Ванбруг был абсолютно прав, отправляя нас вдвоем.

Да, в армейских правилах заложен здравый смысл – беда лишь в том, что иногда вам приходится испытывать его действие на себе.

Мы с Вирджинией переоделись, повернувшись друг к другу спиной. Она надела брюки и походную куртку, а я – эластичный костюм, который не помешал бы мне, обернись я волком. Мы надели шлемы, обвешались оружием и взглянули друг на друга. Даже в мешковатом зеленом костюме девушка выглядела отлично.

– Ну, – ровным голосом сказал я, – отправляемся?

Разумеется, я не испытывал страха. На каждого новобранца налагают специальные военные чары против страха. Но мне все же не нравилось то, что нам предстояло сделать.

– Чем скорее, тем лучше, – ответила она. Подойдя к выходу из палатки, девушка свистнула.

Откуда-то сверху спланировала метла и приземлилась точно перед Вирджинией. Несмотря на модную отделку хромом, метла была просто отличной. Сиденья из вспененной резины, противоударное устройство, удобное заднее сиденье – все это ничуть не напоминало армейский транспорт. Помощником Вирджинии оказался гигантский кот, похожий на пушистый сгусток мрака – с недобрыми желтыми глазами. Он выгнул спину и негодующе фыркнул. От дождя кота прикрывали особые чары – но ему не нравился чертовски сырой воздух.

Вирджиния пощекотала его под подбородком.

– Ох, Свартальф, – сказала она. – Хороший котик, умница мой, принц тьмы… если мы переживем эту ночь, ты будешь спать на подушках, мягких, как облака, и лакать сливки из золотой чашки.

Кот вздернул уши и замурлыкал басом.

Я устроился на заднем сиденье, вдел ноги в стремена и откинулся назад. Девушка села впереди и напевно забормотала чары, управляющие метлой. Метла со свистом рванулась вверх, земля исчезла из виду, лагерь растворился во тьме. Но мы оба обладали ведьмовским зрением – по сути, это инфракрасное видение, – так что не нуждались в фарах.

Поднявшись над облаками, мы увидели гигантский свод, усыпанный звездами; а внизу бурлила тусклая белизна. Я приметил и парочку П-56, патрулирующих неподалеку; они были нагружены до отказа автоматическими ружьями. Мы оставили их позади и помчались на север. Я пристроил на коленях автоматическую винтовку Браунинга и сидел неподвижно, слушая свист рассекаемого воздуха. Далеко внизу, в густой тени холмов, я отметил вспышки артиллерийской дуэли. Но вспышки были слишком частыми… никто не смог бы с такой скоростью бросать чары, запускающие и взрывающие снаряд. Я припомнил доходившие до меня слухи о том, что генерал Элктрик разработал систему, позволяющую произносить нужные формулы за микросекунды…

Троллбург находился всего в нескольких милях от наших позиций. Я увидел впереди бесформенную, мрачную громаду города. Вот где пригодилось бы атомное оружие! Но пока в Тибете вращались антиядерные молитвенные колеса, атомная бомба оставалась лишь научной фантастикой. Я почувствовал, как напряглись мои мышцы. Вирджиния плавно направила метлу вниз.

Мы приземлились в небольшой роще. Девушка обернулась ко мне.

– Их заставы должны быть где-то поблизости, – прошептала она. – Я побоялась опускаться прямо в городе, на крыши – нас слишком легко могли заметить. Придется нам начать отсюда.

Я кивнул:

– Хорошо. Дай мне минутку.

Я направил на себя магическую вспышку. Трудно поверить, что еще каких-то десять лет назад трансформация полностью зависела от полнолуния! А потом Вайнер доказал, что вся суть процесса в том, чтобы направить поляризованную волну определенной длины на шишковидную железу – и корпорация «Полароид» сделала очередной миллион долларов или около того, запустив в производство «линзу оборотня». Да, в нашем ужасном и прекрасном веке жить нелегко – но я не захотел бы жить в другое время.

Меня охватили знакомые ощущения: вибрация, короткое пьянящее головокружение и почти экстатическая мгновенная боль… Атомы менялись местами, создавая новые молекулы, нервы прорастали в новых направлениях, кости на долю секунды стали текучими, мускулы обвисли… А потом я стабилизировался в другом обличье, встряхнулся, просунул хвост в клапан облегающих штанов и обнюхал руку Вирджинии.

Она потрепала мою шею, пониже шлема.

– Хороший мальчик, – шепнула она. – Давай, вперед!

Я повернулся – и растворился в кустах.

Многие писатели пытались изобразить, как чувствует себя оборотень, – и все они потерпели неудачу, потому что в человеческом языке просто нет нужных слов. Мое зрение потеряло прежнюю остроту, звезды надо мной превратились в размытые пятна, и мир стал выглядеть бесцветным и плоским. Но зато я слышал все так резко, что ночь казалась мне наполненной грохотом, я улавливал даже ультразвук; и целое море запахов заполнило мои ноздри – запахи травы и жидкой грязи, горячая сладкая струйка запаха полевой мыши, пробежавшей неподалеку… резкий чистый запах машинного масла и ружей, дух табака… О бедное глупое человечество, не способное ощутить всю красоту этого мира!

Труднее всего при обращении сохранить психологические характеристики человека. Я стал волком – с волчьими нервами, железами, инстинктами, и мой интеллект – высокий для волка – все, же был ограничен. Я помнил о цели, которую преследовал как человек, но теперь она казалась мне нереальной, надуманной. И мне пришлось приложить всю мою тренированную волю, чтобы делать то, что нужно, – вместо того чтобы пуститься в погоню за первым попавшимся кроликом. Нечего и удивляться тому, что в былые времена оборотни имели никудышную репутацию, – и лишь постепенно люди осознали, что нужно учитывать изменения в ходе мыслей при обращении, и оборотням стали с детства прививать необходимые привычки.

Как человек я весил сто восемьдесят фунтов, и, поскольку при обращении масса полностью сохраняется, я был весьма крупным волком. Но я легко скользил между кустами, через поляны и овражки и казался просто еще одной тенью. И лишь при входе в город я почуял человека.

Мех на моей спине поднялся дыбом, я распластался в траве – и замер, ожидая. Мимо шел часовой. Это был высокий бородатый тип с золотыми серьгами в ушах – серьги слабо поблескивали в свете звезд. Тюрбан, обернутый вокруг шлема, казался на фоне Млечного Пути чудовищно большим.

Я пропустил его мимо и стал красться следом – пока не увидел следующего часового. Они расположились вокруг всего Троллбурга; под надзором каждого из них была дуга около ста ярдов длиной, и они шагали туда-сюда, встречаясь на границах своих участков. Непросто будет…

До моего слуха донесся новый звук. Я припал к земле. В небо проплыла одна из летающих крепостей противника. Я увидел двоих солдат и пару автоматических ружей. Ковер летел низко, неторопливо, описывая круги. Да, Троллбург охранялся хорошо.

Но как бы то ни было, нам с Вирджинией необходимо прорваться сквозь пикеты… И как мне хотелось в тот момент, чтобы трансформация не лишала меня способности рассуждать по-человечески! Волчья натура побуждала меня просто прыгнуть на ближайшего человека – но тогда на меня набросится весь гарнизон…

Стоп… может, как раз это и нужно?

Я метнулся назад, в заросли. Кот Свартальф цапнул меня когтями и тут же взлетел на дерево. Вирджиния Грэйлок вскочила, схватившись за пистолет, но тут же расслабилась и нервно засмеялась. Я, конечно, мог и сам справиться с магической вспышкой, висящей у меня на шее, но у Вирджинии это вышло быстрее.

– Ну? – спросила она, когда я вновь стал человеком. – Что ты узнал?

Я описал ситуацию и увидел, как девушка нахмурилась и плотно сжала губы. Ну, надо сказать, ее губы были слишком хороши для этого.

– Ничего хорошего, – задумчиво сказала она. – Я как раз и боялась чего-то в этом роде.

– Послушай, – сказал я, – ты ведь сможешь быстро отыскать этого ифрита?

– О да! В Конго я научилась магии поиска. А в чем дело?

– Я нападу на одного из стражей, устрою большой шум и отвлеку их внимание. Ты сможешь незаметно пересечь линию постов, а в городе наденешь тарнкаппен…

Она покачала рыжей головой:

– Я не взяла плащ-невидимку. Их поисковые системы ничуть не хуже наших, так что в нем нет смысла.

– М-м-м… да, пожалуй, ты права. Ну, все равно, ты сможешь в темноте проскользнуть к дому, где прячут ифрита. А уж там – действуй по ситуации.

– Я боялась, что нам придется поступить именно так, – сказала она. И добавила с удивившей меня мягкостью: – Но, Стив, ведь ты подвергаешь себя большой опасности…

– Нет, если они не подстрелят меня серебряной пулей. Но ведь большинство их зарядов из простого свинца! Они используют схему заряда «один к десяти»– из серебра у них лишь каждая десятая пуля. А значит, у меня девяносто шансов из ста благополучно добраться домой.

– Ты лжец, – сказала она. – Но храбрый лжец.

Но это совсем не было храбростью. Можно, конечно, воодушевляться, размышляя о долине Фордж, или Аламо, или холмах Сан-Юан, или о Касабланке, где наша армия остановила три дивизии «пантер» фон Огерхауса из Африканского корпуса – но лишь когда вы сами сидите в тепле и уюте. Однако на меня были наложены военные чары, снимающие страх, хотя и они не избавляли от холодного кома где-то в животе. Но я не видел другой возможности выполнить задание; а если наша попытка провалится – меня ждет трибунал.

– Я им пооткусываю ноги, если они вздумают за мной погнаться, – объяснил я Вирджинии. – А когда я их хорошенько встряхну – постараюсь присоединиться к тебе.

– Хорошо. – Внезапно она поднялась на цыпочки и поцеловала меня, едва коснувшись моей щеки губами.

Мгновение-другое я молча смотрел на нее. Потом, чуть замявшись, спросил:

– Что ты делаешь вечером в субботу?

Она рассмеялась:

– Забудь об этом, Стив! Я служу в кавалерии!

– Да, но война ведь – не навсегда!

Я беспечно усмехнулся, и ее взгляд вдруг изменился. Да, нападение – лучшая из возможных тактик.

Мы обсудили детали операции, насколько это было возможно. Вирджинии предстояла нелегкая задача: скорее всего, ифрита хорошо охраняли, да и сам он представлял немалую опасность. Так что у нас обоих было не слишком много шансов встретить рассвет.

Я снова обернулся волком и лизнул руку девушки. Она взъерошила мою шерсть – и я скользнул во тьму.

Я выбрал того часового, что стоял на шоссе, – но по обе стороны дороги тоже должны стоять солдаты… Да, я увидел людей поодаль, справа и слева от моей жертвы; они медленно шагали взад-вперед. Я притаился за пеньком, ожидая, когда часовой подойдет ближе.

И вот я прыгнул. Я успел заметить глаза и белые зубы на бородатом лице, я услышал крик и, налетев на часового, почуял вонь отчаянного страха. Он упал на спину, молотя руками, – и я вцепился в его горло. Мои челюсти сомкнулись, и мой язык ощутил горячую соль крови.

Я знал, что его крик услышали другие стражи. Два ближайших сарацина бросились на помощь. Я выпустил кишки первому из нападавших и сцепился со вторым.

Он выстрелил. Пуля обожгла меня, заставив пошатнуться. Но сарацин явно не знал, как обращаться с вервольфами. Ему следовало бы стрелять без передышки, пока не дойдет очередь до серебряной пули; ему следовало оттолкнуть меня, может быть, ткнуть штыком, лишь бы выпустить нужный заряд. А он просто бросился на меня, призывая своего еретического Аллаха.

Моя простреленная мышца мгновенно сомкнулась, срастаясь, – и я бросился на сарацина. Увернувшись от штыка и от прицела, я ударил его – довольно сильно, чтобы он выронил оружие, но недостаточно для того, чтобы сбить его с ног. Он устоял, схватил меня за шею и приподнял.

Я двинул его задней лапой по лодыжке. Он, продолжая держать меня, упал навзничь – и я оказался в наилучшей для ближнего боя позиции. Крутанув головой, я стряхнул его руку и рванул ее зубами.

Но не успел я окончательно расправиться с ним, как на меня навалились еще трое. Но до чего же паршиво тренировали этих ребят! Я вырвался из свалки, в которой участвовало уже с полдюжины сарацин, и очутился на свободе.

В запахе горячих тел и крови я уловил слабую струйку аромата «Шанели № 5», и что-то внутри меня засмеялось. Мимо места схватки промчалась Вирджиния, ведя метлу в футе над землей, – и очутилась в Троллбурге. Теперь мне нужно было уйти от погони – и не дать серебряной пуле настичь меня при этом.

Я взвыл, насмехаясь над людьми, высыпавшими из ближайших домов, и, прежде чем помчаться в поле, позволил им как следует разглядеть меня. Я бежал легко и не слишком быстро, чтобы они не потеряли меня из виду; я бросался из стороны в сторону, чтобы не дать им возможности прицелиться. Сарацины бежали за мной, спотыкаясь и вопя.

Конечно, они восприняли случившееся как обычную диверсионную вылазку. Теперь сарацины заменят пострадавшие пикеты, гарнизон насторожится… но ведь наверняка никто, кроме нескольких старших офицеров, не знает о существовании ифрита, и никому в голову не приходит, что мы могли раздобыть такие сведения. А значит, у них нет особых причин беспокоиться и они не подозревают о наших подлинных планах. Так что, может быть, нам и удастся завершить операцию…

Что-то внезапно пронеслось над моей головой… Один из их чертовых ковров. Он спикировал на меня, как коршун, и ружья выплюнули огонь. Я бросился к ближайшей купе деревьев.

Еще несколько мгновений, и я укроюсь в роще…

Но у меня не оказалось этих мгновений. Я услышал за спиной тяжелый топот, уловил едкий запах… Тигр-оборотень несся следом за мной.

На мгновение я вспомнил своего проводника по Аляске. Он тоже был оборотнем – белым медведем. Если бы он мог очутиться здесь!.. Я развернулся навстречу тигру.

Это был очень крупный тигр и весил по меньшей мере пятьсот фунтов. Глаза его пылали, как раскаленные угли, огромные клыки сверкали… он взмахнул лапой такой величины, что она могла бы переломить мою спину, как сухую былинку. Я налетел на него, рванул зубами и отскочил назад, прежде чем он успел меня ударить.

Краем уха я слышал, как сквозь кусты ломятся сарацины, ищущие нас. Тигр прыгнул. Я увернулся и помчался к зарослям. Может быть, мне удастся укрыться… Он яростно топал следом, громко рыча.

Между двумя гигантскими дубами я увидел щель, слишком узкую для тигра, и поспешил к ней. Но она оказалась слишком узкой и для меня. И меньше чем через секунду я застрял в ней – а тигр настиг меня. В моих глазах вспыхнули огни – и наступила тьма.