Текст книги "Патруль Времени. Щит Времени"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 74 страниц) [доступный отрывок для чтения: 27 страниц]

Глава 4

От порыва ветра костер разгорелся снова. Но его раскладывал опытный лесной житель – огонь лишь на мгновение выхватил из темноты два силуэта, осветив брови, носы и скулы, отразившись в глазах. Пламя быстро погасло, оставив после себя только россыпь красных и голубых искр над белыми углями, и людей поглотила тьма.

Эверарда это не огорчило. Повертев в руках трубку, он сжал ее покрепче в зубах и глубоко затянулся, но легче ему не стало. Где-то вверху, в ночной темноте, неумолчно шумели деревья, и, когда он заговорил, его голос был еле слышен, но и это его не беспокоило.

Рядом находились их спальные мешки, лошади и темпороллер – снабженный антигравитационной установкой аппарат для перемещений в пространстве и времени, на котором они и прибыли сюда. На многие мили вокруг не было ни души: крохотные огоньки зажженных людьми костров одиноко мерцали, словно звезды во Вселенной. Откуда-то доносился волчий вой.

– Наверное, – заговорил Эверард, – каждый полицейский хоть раз в жизни чувствует себя последним подлецом. До сих пор, парень, ты был только наблюдателем. С такими заданиями, как у меня, порой бывает трудно смириться…

– Да…

Сандоваль вел себя сегодня еще сдержанней, чем его друг. За все время после ужина он даже не сдвинулся с места.

– А теперь это! Когда приходится устранять последствия вмешательства из другого времени, ты по крайней мере можешь считать, что восстанавливаешь изначальную линию развития. – Эверард выпустил клуб дыма. – Я, конечно, и сам знаю, что в данном контексте слово «изначальная» не имеет никакого смысла. Зато оно утешает.

– Угу.

– Но когда наши боссы, эти дражайшие данеллианские супермены, приказывают вмешаться нам самим… Мы ведь знаем, что люди Тохтая так и не вернулись в Катай. Для чего же прикладывать к этому руку? Если они наткнулись на враждебно настроенных индейцев и были истреблены или что-нибудь в этом роде, я ничуть не возражаю. По крайней мере не больше, чем против любого похожего случая в той проклятой бойне, которую именуют человеческой историей.

– Ты же знаешь, нам не нужно их убивать. Нужно только заставить их повернуть обратно. Может, для этого окажется достаточно твоей сегодняшней показательной стрельбы.

– Ну да! Повернут они назад, а что дальше?.. Погибнут в море, скорее всего. Возвращаться домой им будет нелегко: эти примитивные суденышки рассчитаны на плавание по рекам, а их ждут штормы, туманы, встречные течения, скалы… А мы отправляем их обратно именно сейчас! Если бы не наше вмешательство, они бы вышли в море позже, когда условия совсем другие… Зачем нас заставляют брать грех на душу?

– Есть большая вероятность, что они смогут вернуться домой, – пробормотал Сандоваль.

Эверард вздрогнул:

– Что-о?

– Судя по тому, что говорил Тохтай, он планирует возвращаться верхом, а не на кораблях. Как он правильно догадался, Берингов пролив перейти легко: алеуты делают это постоянно. Боюсь, Мэнс, сохранить им жизнь будет не так просто.

– Но они же не собираются возвращаться сушей! Мы-то это знаем!

– Предположим, что они это сделают. – Слегка повысив голос, Сандоваль заговорил быстрее, и его слова подхватил ночной ветер. – Давай пофантазируем. Предположим, что Тохтай двинется на юго-восток. Вряд ли что-то его остановит. Его люди могут найти пропитание повсюду, даже в пустыне, причем гораздо успешнее, чем индейцы коронадо или кто-нибудь другой из местных. Отсюда рукой подать до земель пуэбло – земледельческих племен, стоящих на уровне верхнего неолита. Это еще больше обнадежит Тохтая. К началу августа он будет в Мексике. Мексика сейчас – такая же великолепная добыча, какой была – вернее, будет – при Кортесе. И даже еще соблазнительнее: пока ацтеки и тольтеки выясняют между собой, кто здесь хозяин, многие обитающие по соседству племена готовы помочь прибывшим разделаться и с теми, и с другими… Наличие у испанцев огнестрельного оружия на деле оказалось несущественным. Окажется то есть. Сам помнишь, если читал Диаса. А монгольский воин ничем не уступит испанцу… Я не думаю, что Тохтай сразу бросится в бой. Наверняка он будет держаться очень учтиво, перезимует, разузнает все, что сможет. На следующий год он вернется на север и отправится домой; там он доложит Хубилаю, что богатейшую страну на свете, битком набитую золотом, ничего не стоит завоевать.

– А как дела у остальных индейцев? – спросил Эверард. – Я о них почти ничего не знаю.

– Новая Империя майя переживает расцвет. Крепкий орешек, зато весьма многообещающий. Мне кажется, стоит монголам закрепиться в Мексике, как их уже не остановишь. В Перу сейчас культура выше, а порядка еще меньше по сравнению с тем, что увидел Писарро: в данный момент на власть там претендуют множество племен, а не только кечуа-аймара, то есть инки… А кроме того, земли! Представляешь, во что монголы превратят Великие равнины?

– Вряд ли они будут эмигрировать сюда целыми ордами, – возразил Эверард. Что-то в интонации Сандоваля его встревожило. – Слишком далеко: Сибирь, Аляска…

– Преодолевались и не такие препятствия. Я не думаю, что они устремятся сюда все разом. До начала массовой иммиграции пройдет несколько веков, как у европейцев. Могу представить, как в течение нескольких лет вереница кланов и племен расселяется по всему западу Северной Америки. Захватят и Мексику с Юкатаном – они, скорее всего, станут ханствами. По мере роста населения и прибытия новых иммигрантов скотоводческие племена будут двигаться на восток.

Вспомни, меньше чем через сто лет династия Юань будет свергнута. Это послужит для монголов дополнительной причиной, чтобы убраться из Азии. А потом сюда придут и китайцы – за землей и за своей долей золота.

– Ты только пойми меня правильно, – мягко перебил его Эверард, – мне кажется, что кому-кому, а тебе не следует торопить завоевание Америки.

– Это было бы другое завоевание, – возразил Сандоваль. – Я не беспокоюсь об ацтеках: если ты их изучал, то согласишься, что Кортес сделал для Мексики доброе дело. Другим, ни в чем не повинным племенам тоже придется несладко – но лишь на первых порах. Монголы не такие уж дьяволы во плоти, ведь так? Просто над нами тяготеет предубеждение западной цивилизации против них. Мы забываем, что в Европе тогда тоже с большим удовольствием пытали и убивали – и ничуть не меньше… В действительности монголы во многом напоминают древних римлян. Действуют они точно так же: истребляют население регионов, которые сопротивляются, и уважают права тех, кто подчиняется. Этим они дают компетентное правительство и защиту. Тот же самый национальный характер: отсутствие воображения, неспособность к творчеству и в то же время смутное благоговение перед истинной цивилизацией, зависть к ней. Pax Mongolica[11] на данный момент объединяет огромную территорию, способствуя взаимовыгодным контактам между множеством различных народов; чепуховой Римской империи такое и не снилось. А индейцы… Не забывай, что монголы – скотоводы. Здесь не будет ничего похожего на то неразрешимое противоречие между охотником и земледельцем, которое и толкнуло белых на уничтожение индейцев. Расовых предрассудков у монголов тоже нет. Поэтому, немного повоевав, рядовой навахо, чероки, семинол, алгонкин, чиппева, дакота будет рад подчиниться, став союзником монголов. Почему бы и нет? Они получат лошадей и овец, научатся ткать и выплавлять металлы. Они будут превосходить этих захватчиков числом, да и оставаться на равных с монголами им будет куда проще, чем с белыми фермерами и машинным производством. А потом, я уже говорил об этом, сюда придут китайцы. Они будут влиять на всю эту пеструю компанию, приучать их к цивилизации, изощрять их ум… Господи, Мэнс! Когда сюда приплывет Колумб, он найдет свою Индию! Величайшего Хана сильнейшего государства на свете!

Сандоваль замолчал. Эверард вслушивался в зловещий скрип ветвей и долго смотрел в ночную тьму. Наконец он заговорил:

– Это могло бы произойти. Значит, нам необходимо остаться в этом веке, пока критическая точка не будет пройдена.

Иначе нашего собственного мира не станет. Будто его никогда и не было.

– В любом случае этот наш мир не так уж и хорош, – как во сне отозвался Сандоваль.

– Подумай о твоих… ну, о родителях. Они бы никогда не появились на свет.

– Они жили в дырявой развалюхе. Однажды я увидел своего отца плачущим – он не мог купить нам обувь на зиму. Мать умерла от туберкулеза.

Эверард сидел неподвижно. Сандоваль первым стряхнул с себя оцепенение и с деланым смехом вскочил на ноги.

– Что я тут наболтал? Это же обычный треп, Мэнс. Давай ложиться. Я первый покараулю, ладно?

Эверард согласился, но еще долго не мог уснуть.

Глава 5

Роллер перенес их на два дня вперед и теперь парил на большой высоте в ледяном разреженном воздухе, невидимый с земли невооруженным глазом. Эверард, ежась от холода, настраивал электронный телескоп. Даже при максимальном увеличении караван представлял собой группу пятнышек, еле-еле ползущих по бескрайнему зеленому пространству. Но во всем Западном полушарии больше никто не мог ехать на лошадях.

Эверард обернулся к своему спутнику:

– Ну и что теперь делать?

Широкое лицо Сандоваля осталось непроницаемым.

– Значит, твоя стрельба не сработала…

– Это уж точно! Клянусь, они движутся раза в два быстрее, чем прежде! Но почему?

– Чтобы правильно ответить, Мэнс, мне нужно познакомиться с этими людьми поближе и лучше узнать их. Но дело, видимо, в том, что мы бросили вызов их мужеству. Ведь единственные непреложные добродетели военизированной культуры – это выдержка и отвага. Поэтому у них не было другого выбора – только вперед… Если бы они отступили перед угрозой, то просто не смогли бы жить после этого в ладу с собой.

– Но монголы же не идиоты! Они никогда не идут напролом, едва завидев неприятеля, а добиваются победы за счет превосходства в военном искусстве. Тохтаю следовало бы отступить, доложить императору обо всем увиденном и организовать экспедицию побольше.

– С этим могут справиться и люди с кораблей, – напомнил Сандоваль. – Теперь-то, поразмыслив, я вижу, насколько мы недооценили Тохтая. Он наверняка приказал, чтобы корабли отправлялись домой без него, если экспедиция не вернется к определенному сроку, скорее всего в течение года. А встретив в пути что-нибудь интересное вроде нас, он может послать в базовый лагерь индейца с письмом.

Эверард кивнул. Ему пришло в голову, что в этом деле его слишком торопили: у него даже не было времени, чтобы как следует спланировать операцию. Вот и наломали дров. Но сыграло ли какую-то роль в этой неудаче бессознательное сопротивление Джона Сандоваля? Немного поразмыслив, он сказал:

– Они вполне могли заподозрить нас во вранье. Монголы всегда знали толк в психологической войне.

– Может быть. Но что нам делать дальше?

«Спикировать на них сверху, выпустить несколько зарядов из установленной на роллере энергетической пушки сорок первого века, вот и все… Боже упаси, меня могут сослать на отдаленную планету раньше, чем я сделаю что-либо подобное. Существуют ведь какие-то границы дозволенного…»

– Устроим более впечатляющее представление, – заявил Эверард.

– А если и оно сорвется?

– Не каркай! Надо сначала попробовать.

– Мне просто любопытно, – слова Сандоваля тонули в Шуме ветра. – Почему бы вместо этого просто не отменить саму экспедицию? Прыгнуть в прошлое года на два назад и убедить Хубилая, что на восток никого посылать не стоит. Тогда всего этого никогда бы не случилось.

– Ты же знаешь, устав Патруля запрещает нам производить изменения в истории.

– А как называется то, что мы сейчас делаем?

– Выполнением специального приказа высшего командования. Может, это понадобилось для исправления вмешательства, происшедшего где-то и когда-то еще. Откуда мне знать? Я ведь только ступенька в лестнице эволюции. За миллион лет они ушли от нас так далеко, что их возможности мы просто не в силах вообразить!..

– Папе лучше знать, – процедил Сандоваль.

Эверард скрипнул зубами.

– Ситуация такова, – начал он, – что любое происшествие при дворе Хубилая, могущественнейшего человека на земле, гораздо важнее и значительнее для истории, чем что бы то ни было здесь, в Америке. Нет уж, раз ты меня втравил в это гиблое дело, будешь теперь, если надо, стоять по струнке… Нам приказано вынудить этих людей к отказу от дальнейшего исследования. Что случится потом – не наше дело. Ну, не вернутся они домой. Непосредственной причиной будем не мы. Это все равно что считать человека убийцей только потому, что он пригласил кого-то на обед, а приглашенный по дороге погиб в аварии.

– Ладно, хватит, давай займемся делом, – оборвал его Сандоваль.

Эверард направил роллер по плавной траектории вниз.

– Видишь тот холм? – спросил он через несколько минут. – Он находится на пути следования Тохтая. По-моему, сегодня монголы разобьют лагерь в нескольких милях от него, вот на этой лужайке у реки. Однако холм будет им прекрасно виден. Давай откроем там нашу лавочку…

– И устроим фейерверк? Это должно быть что-то совершенно необыкновенное. Ведь в Катае знают о порохе. У них даже боевые ракеты есть.

– Да, небольшие. Я знаю. Но когда я собирал чемодан в дорогу, то на случай провала первой попытки прихватил с собой кое-какое оборудование.

Холм, словно короной, был увенчан редкой сосновой рощей. Эверард посадил роллер среди деревьев и начал выгружать из просторного багажника какие-то ящики. Сандоваль молча помогал ему. Лошади, специально подготовленные для Патруля, спокойно выбрались из закрытого отсека, в котором их перевозили, и принялись щипать траву на склоне.

Спустя какое-то время индеец нарушил молчание:

– Не люблю я так работать. Что ты сооружаешь?

Эверард похлопал по корпусу небольшого устройства, которое он уже наполовину собрал.

– Переделано из системы управления погодой, которой пользуются в будущем, в Холодных столетиях. Распределитель потенциалов. Он может генерировать такие ужасающие молнии, каких ты никогда не видел, – и с громом в придачу.

– Хм… самое слабое место монголов. – Не удержавшись, Сандоваль ухмыльнулся. – Ты выиграл. Мы, пожалуй, сможем расслабиться и полюбоваться представлением.

– Ладно, займись пока ужином, а я доделаю нашу пугалку. Только не разводи огонь. Вульгарный дым нам не нужен. Кстати, у меня есть проектор миражей. Если ты переоденешься и, скажем, накинешь капюшон, чтобы тебя не узнали, я намалюю твой портрет с милю вышиной и слегка его приукрашу.

– А как насчет ретранслятора звука? Тот, кто не слышал ритуального клича вождей навахо, может здорово перепугаться.

– Годится!

День был на исходе. Под соснами сгущался сумрак, воздух посвежел. Эверард, расправившись наконец с сэндвичем, стал с помощью бинокля следить за тем, как авангард монгольского отряда выбирает место для лагеря – именно там, где он и предсказал. Прискакали еще несколько всадников с добытой за день дичью и стали готовить ужин. На закате показался и сам отряд; монголы выставили караул и принялись за еду. Тохтай действительно не терял ни минуты, стараясь использовать все светлое время суток. Пока не стемнело, Эверард то и Дело поглядывал на охранявших лагерь всадников с натянутыми луками. Ему никак не удавалось справиться с волнением – ведь он встал на пути воинов, от поступи которых дрожала земля.

Над снежными вершинами замерцали первые звезды. Пора было браться за работу.

– Привязал лошадей, Джо? Они могут перепугаться. Монгольские перепугаются, я уверен. Ладно, поехали!

Эверард щелкнул главным тумблером и присел на корточки перед тускло освещенным пультом управления своего аппарата.

Вначале между небом и землей появилось еле заметное голубое мерцание. Затем сверкнули молнии, разносившие одним ударом деревья в щепки; по небу зазмеились языки огня, от грохота задрожали склоны гор. Эверард бросил в бой шаровые молнии: оставляя за собой шлейф искр, эти сгустки пламени, крутясь и кувыркаясь, понеслись к лагерю и стали взрываться над ним, раскалив небо добела.

Оглохший и наполовину ослепший, Эверард кое-как справился с управлением, и теперь над холмом появился флюоресцирующий слой ионизированного воздуха. Словно северное сияние, заколыхались громадные кроваво-красные и мертвенно-белые полотнища; в паузах между ударами грома было слышно исходившее от них шипение. Вперед выступил Сандоваль. Раздевшись до пояса, он с помощью глины разрисовал себя древними индейскими узорами; ничем не прикрытое лицо было вымазано землей и до неузнаваемости искажено гримасой. Просканировав это изображение, машина внесла в него дополнительные изменения. Перед монголами на фоне светового занавеса предстала громадная, выше гор, фигура. Скользя в странном танце, она моталась между линией горизонта и небом, издавая громоподобные завывания и взвизгивания.

Эверард скорчился, пальцы словно примерзли к пульту. Им овладел первобытный ужас, разбуженный в глубинах его существа этим танцем.

«Черт побери! Если им и этого будет недостаточно…»

К нему вернулась способность рассуждать, и он даже взглянул на часы. Полчаса… Дать им еще минут пятнадцать, чтобы все постепенно затихло?.. Они наверняка останутся в лагере до рассвета, а не разбегутся в темноте кто куда – на это дисциплины у них хватит… Следовательно, нужно затаиться еще на несколько часов, а затем нанести последний удар по их нервам, спалив электрическим разрядом дерево прямо посреди лагеря… Эверард махнул Сандовалю рукой. Индеец, по-видимому, устал сильнее, чем можно было предположить; тяжело дыша, он тут же сел на землю.

– Отличное шоу, Джонни! – сказал Эверард, когда грохот затих. Собственный голос показался ему каким-то дребезжащим и чужим.

– Я, наверное, целую вечность не проделывал ничего подобного, – пробормотал Сандоваль.

Он чиркнул спичкой – в наступившей тишине этот звук заставил обоих вздрогнуть. Пламя на мгновение осветило его поджатые губы. Спичку он сразу же отбросил, и теперь в темноте виднелся только огонек сигареты.

– В резервации никто из нас не воспринимал все это всерьез, – продолжил он немного погодя. – Некоторые старики заставляли нас, мальчишек, разучивать ритуальные танцы, чтобы мы сохраняли древний обычай и не забывали о том, кто мы такие. А мы хотели только заработать немного мелочи, танцуя для туристов.

Он снова надолго умолк. Эверард окончательно погасил проектор. В наступившей темноте, словно маленький Алголь[12], то разгоралась, то затухала сигарета Сандоваля.

– Для туристов! – повторил он и через несколько минут продолжил: – Сегодня я танцевал не просто так, а с определенной целью. Я никогда раньше не вкладывал в танец этого смысла.

Эверард молчал.

Внезапно одна из лошадей, забившаяся на привязи во время «представления» и до сих пор не успокоившаяся, тихо заржала.

Эверард вскинул голову. Вокруг царил непроницаемый мрак.

– Ты что-нибудь слышал, Джо?

В глаза ему ударил луч фонарика.

Ослепленный, он на какое-то мгновение застыл, а затем с проклятием вскочил на ноги, выхватывая свой парализующий пистолет. Из-за дерева к нему метнулась тень, и он тут же получил удар по ребрам. Эверард отшатнулся, но парализатор оказался наконец у него в руке, и он выстрелил наугад.

Луч фонарика снова зашарил вокруг. Эверард краем глаза увидел Сандоваля. Оружие навахо так и осталось в его одежде, поэтому он просто увернулся от удара монгольского клинка. Нападавший снова взмахнул саблей, и тогда Сандоваль воспользовался приемом дзюдо. Он упал на колено, неповоротливый монгол промахнулся и налетел животом прямо на подставленное плечо. Сандоваль тут же выпрямился, ударив противника снизу ребром ладони в подбородок, а когда голова в шлеме откинулась назад, рубанул монгола еще раз, по кадыку; выхватив у него саблю, он повернулся и парировал удар сзади.

Лающие выкрики монголов перекрыл чей-то голос, отдававший приказы. Эверард попятился. Одного из нападавших он оглушил, но на пути к роллеру встали другие. Он повернулся к ним, и в этот момент ему на плечи набросили аркан, затянув его одним умелым движением. Эверард упал, и на него тут же навалились четверо. Он успел увидеть, что с полдюжины монголов бьют Сандоваля древками копий по голове, но тут ему самому стало не до наблюдений. Ему дважды удавалось подняться, но к этому времени он потерял парализатор, «маузер» из кобуры вытащили, а низкорослые воины и сами неплохо владели приемами борьбы явара[13]. Его поволокли по земле, избивая на ходу кулаками, сапогами и рукоятками кинжалов. Сознания он так и не потерял, но в какой-то момент ему все стало безразлично.