Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 12. Торгово-техническая лига"
Автор книги: Пол Уильям Андерсон
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 34 страниц)
Отель «Вселенная» в Лунограде славился на всю Галактику.
«Нет такого кислорододышащего существа, которому мы не смогли бы обеспечить в нашем отеле нормальные условия жизни. Мы снабдим вас всем необходимым для заботы о здоровье; мы позаботимся о вашей безопасности и сделаем все, чтобы остались довольны нами. Если вы заранее уведомите нас, то за умеренную дополнительную плату мы приложим все усилия, чтобы добыть то, чего у нас нет, но что вам нужно. А если нам не удастся удовлетворить ваших запросов, мы выплатим вам в порядке компенсации сумму в один миллион кредитов Галактического Содружества», – так зазывали клиентов рекламные объявления отеля.
Попыток получить указанную сумму было немало. Особенно извращались звездолетчики, которые приводили с собой в отель самых диковинных инопланетян. Пару раз суммы, потраченные на исполнение желаний клиентов, превысили миллион кредитов. (В одном случае потребовались специальные исследования диетических продуктов, получаемых с помощью молекулярного синтеза; в другом пришлось доставить с родной планеты клиента симбиотический организм.) Но дело того стоило: туристы, особенно земляне, платили громадные деньги за номер в отеле и за возможность чувствовать себя этакими космополитами.
У Чи Лан не было особых запросов. Она принадлежала к торговому кочевью – это словосочетание было более точным переводом с ее языка, чем, скажем, племя, – которое поддерживало постоянный контакт с людьми с тех самых пор, как их обнаружила первая экспедиция на вторую планету с кислородной атмосферой в системе Эридана А. Эта планета называлась Цинтия. В скором времени цинтиане буквально заполонили Солнечную систему – они прибывали в качестве туристов, торговцев, представителей, специалистов, студентов. Некоторые из них стали профессиональными космическими бродягами. У Чи имелся даже стандартизированный скафандр.
– Нет, я не довольна, – резко ответила она Фолкейну; тот позвонил узнать, все ли у нее в порядке. – Но если уж они не в состоянии запомнить название моей планеты, чего еще от них можно ждать?
– Да, – согласился Фолкейн, – вы называете ее «Поднебесным домом», но на соседнем континенте…
– В том-то все и дело! Эти клонги даже не удосужились посмотреть, что за планета Тах-чих-чин-пи! У нас на соседнем континенте зверски холодно, а они меня сунули как раз в такой номер!
– Ну так позвони и пожалуйся, – посоветовал Фолкейн. – У тебя это неплохо получается.
Чи фыркнула, но потом последовала его совету.
Землянин скорее всего не заметил бы никакой разницы. В самом деле, что изменилось? Тяжесть – та же, 0,8 стандартной; тот же оранжево-красный свет ламп, интенсивность которого менялась в течение пятидесяти пяти часов, составляющих цинтианские сутки; тот же теплый влажный воздух и острый запах мускуса, те же огромные горшки с цветами на полу, увитое лианами дерево, сложное переплетение брусьев под потолком – на них Чи занималась и по ним перемещалась с места на место. (Общее мнение, что цинтиане живут на деревьях наподобие обезьян, было ошибочным. Они всего лишь адаптировались к бескрайним лесным массивам своей планеты и предпочитали перескакивать с ветки на ветку, а не передвигаться по земле.) Землянин обратил бы внимание на создававшую иллюзию окна картину: переходившие в саванну джунгли и изящное здание караван-сарая на заднем плане. Его взор привлекли бы разбросанные по полу книги и полузаконченная глиняная скульптура, с которой возилась Чи в ожидании звонка Фолкейна. Цинтианка отвернулась от видеофона, с которого только что исчезло изображение человека, и опустилась на четвереньки, выгнув спину дугой. Тай Ту, тоже предмет ее забав, попытался нарушить напряженную тишину:
– Я полагаю, это один из ваших партнеров? – Он говорил по-испански, поскольку английского не знал.
– Да, – подтвердила Чи. – Но полагать ты можешь и в другом месте.
– Прошу прощения?
– Иди отсюда, – пояснила Чи. – Мне надо подумать.
Тай Ту вытаращил глаза.
Наш гипотетический землянин назвал бы ее милашкой или даже, пожалуй, красавицей и не был бы в этом одинок. Для Тай Ту она была желанной, чарующей и довольно грозной.
Когда Чи выпрямилась, роста у нее было около девяноста сантиметров; пушистый, загнутый кверху хвост был лишь наполовину короче. Ее тело покрывал роскошный белый мех. Ходила она на двух длинных ногах с пятью цепкими пальцами. На руках, мускулистых и чуть менее длинных, тоже было пять пальцев с розовыми ноготками. Круглая голова со стоящими торчком ушами; коротенькое рыльце, приплюснутый нос, красиво очерченный рот, кошачьи усы, громадные, изумрудно-зеленые глазищи… Кожа ладоней, ступней, ушей и вокруг глаз была голубовато-серой. Покрытая шерстью, теплокровная, живородящая, она тем не менее не принадлежала к млекопитающим. В ее племени дети с самого рождения ели мясо и сосали кровь.
Тай Ту был пониже ростом и менее агрессивен, поскольку от самцов на Цинтии никогда не требовалось таскать на своих загривках детенышей и сражаться за них. Он был весьма польщен, когда Чи Лан обратила на него внимание, – хотя он был Достопочтенным профессором, читал лекции в университете Ломоносова, а она работала в ксенологической службе компании Николаса ван Рийна, – однако чувства собственного достоинства не потерял.
– Я не могу позволить вам так со мной обращаться! – выпалил он.
Чи выпустила когти, белые и очень острые, и махнула хвостом в направлении двери.
– Брысь! – приказала она. – И чтоб духу твоего здесь не было!
Тай Ту горестно вздохнул, собрал свои манатки и направился в номер, который занимал официально.
Чи немного посидела, хмурясь все сильнее. Наконец она набрала номер на панели видеофона. Безрезультатно.
– Черт возьми, я же знаю, что ты у себя! – разгневанно воскликнула она. Экран оставался пустым. Она вскочила. – Чтоб ты провалился, буддист полоумный! – После доброй сотни безответных вызовов она выключила видеофон и выскользнула из номера через воздушный шлюз.
В коридорах отеля была земная атмосфера, но Чи приноровилась к ней без труда. Летучие отряды составлялись с таким расчетом, чтобы биологические параметры их членов во многом совпадали. Эскалаторы, по мнению Чи, двигались слишком медленно, и она побежала. По дороге она налетела на его превосходительство посланника эпопойской империи. Он негодующе закаркал. Чи на бегу бросила через плечо такое словцо, что у его превосходительства отвис клюв; если верить часам, то посланник не мог подняться на ноги целых три минуты.
Тем временем Чи достигла двери номера Эдзела. Она нажала кнопку звонка. Безрезультатно. Он, должно быть, странствует в каком-нибудь другом измерении. Чи принялась набирать на световом табло аварийные сигналы: «СОС», «Помогите!», «Авария двигателей», «Столкновение», «Кораблекрушение», «Бунт», «Радиация», «Голод», «Чума», «Война», «Взрыв Сверхновой». Это помогло. Эдзел активизировал клапаны, и Чи вошла в шлюз. От быстрой смены давления стало больно ушам.
– Сколько экспрессии! – раздался могучий бас Эдзела. – Боюсь, тебе гораздо дальше до просветления, чем я думал.
Чи посмотрела в лицо Эдзелу, потом огляделась. Сила тяжести – два с половиной g, ослепительно яркое сияние искусственного солнца F-типа; плотная, душная, предгрозовая атмосфера, в которой даже шепот казался слишком громким, – от всего этого она почувствовала себя маленькой и беспомощной. Чи забилась под стол. Суровую обстановку комнаты не смягчали ни изображение бескрайних ветреных степей планеты, которая на языке людей называется Один, ни мандала, которую Эдзел подвесил к потолку, ни прикрепленный к стене свиток с текстом из Махаяны.
– Надеюсь, ты отвлекла меня от занятий по действительно важному делу, – сказал Эдзел самым суровым тоном, на какой только был способен.
Чи немного помолчала, прежде чем ответить.
– Не знаю, – произнесла она. – Мне известно лишь, что это касается нас.
Она поглядела на Эдзела, пытаясь определить, как он отреагирует на ее слова. Наверняка он понял, что ее беспокойство лишено серьезных оснований. Но Чи не призналась бы в этом ни за что на свете.
Вместе с могучим хвостом тело кентавра имело в длину четыре с половиной метра и весило больше тонны. Широченная грудь, длинная шея, четырехпалые руки, раздвоенные копыта. Голова его напоминала крокодилью: широкие ноздри, устрашающий оскал зубов. Внешний слуховой аппарат представлял собой костяной гребень, который бежал вдоль спины от макушки до кончика хвоста. Череп был достаточно вместительным для мозга приличных размеров; взгляд больших карих глаз из-под мощных надбровных дуг выражал тоску. Горло и брюхо Эдзела защищали костяные пластины, а все остальное тело покрывала чешуя, темно-зеленая у гребня и постепенно переходящая в золотистую книзу.
Эдзел был авторитетом в области планетологии или считался таковым до тех пор, пока не оставил академию ради низменных выгод в торговой компании. Биологически он был несколько ближе к людям, чем Чи. Теплокровный, всеядный, он принадлежал к числу существ, чьи живородящие самки выкармливают детенышей грудью.
– Мне звонил Дэйв, – сказала Чи. Немного освоившись, она добавила с усмешкой: – Наконец-то он хоть на несколько часов отвязался от этой шлюхи, с которой проводил все последнее время!
– И отправился в «Сириндипити», как и должен был? Отлично, отлично. Надеюсь, он узнал там что-нибудь интересное, – в отличие от Чи Эдзел говорил на латыни, универсальном языке Лиги, поскольку его мясистые губы требовали постоянной практики в чужом языке.
– Да, он прямо-таки скачет от восторга; – сказала цинтианка. – Но подробностей он не сообщил.
– Я его понимаю, – в голосе Эдзела послышалось неодобрение. – В этом городе, по-моему, каждый десятый чей-нибудь шпион.
– А еще он не может прийти к нам и поговорить, равно как и мы к нему, – продолжала Чи. – Компьютер предостерег его не делать этого, но почему, не объяснил.
Одинит потер челюсть.
– Это любопытно. Разве номера не оборудованы противоподслушивающими устройствами?
– Наверное, оборудованы. Денег-то мы заплатили кучу. Быть может, машина узнала о какой-нибудь новинке в этой области? Ты ведь знаешь, какая у «Сириндипити» разведка. Дэйв хочет, чтобы мы связались с конторой, затребовали денег и оплатили защиту информации, которую он сегодня узнал. Он сказал, что расскажет нам обо всем, когда окажемся на Земле.
– А почему не раньше? Если он не может немедленно улететь с Луны, то что нам помешает захватить его с собой? Пока Пень в порядке, с этим никакой загвоздки не будет.
– Дослушай меня, славный крокобык! Я соображаю не хуже твоего и, естественно, предложила ему твой вариант. Но он отказался, заявил, что только не сейчас. Кто-то из владельцев «СИ» предложил ему погостить немного в этом их замке.
– Странно. Я слышал, они избегают гостей.
– Гостей, да. Дэйв сказал, что с ним хотят поговорить о деле. Якобы ему намекнули на что-то выгодное, но что конкретно, не говорят. Он считает, что шанс упускать нельзя. Причем все в какой-то спешке. Он вырвался буквально на пять минут – сменить рубашку да надраить зубы.
– Он решил, что дела мастера ван Рийна подождут? – спросил Эдзел.
– Как будто. Дэйв считает, что если он увильнет, то другой возможности у него не будет. Он говорит, надо ловить момент, пока в печатных платах, которые у этих людей вместо душ, что-то замкнуло. Говорит, что в любом случае хоть увидит, как они живут.
– Да, – Эдзел согласно кивнул. – Да, Дэйв поступает совершенно правильно. Нельзя пренебрегать приглашением такой могущественной и таинственной организации. Чего ты примчалась ко мне? Нам с тобой просто придется провести здесь еще несколько дней.
Чи ощетинилась.
– Тебя не прошибешь. Да пойми ты, компьютер выдал Дэйву шикарную идею. Денег там будет хоть завались. Я поняла это по его виду. А если эти фирмачи хотят заполучить его, чтобы зацапать себе все доходы?
– Ну, малышка – укоризненно усмехнулся Эдзел. – «Сириндипити» не вмешивается в дела своих клиентов и не раскрывает их секретов. Как правило, владельцы ее даже не знают, что это за секреты. С другими фирмами они не связаны. Это подтверждают не только результаты всяких расследований, но и многолетний опыт. Нарушь они хотя бы раз свои хваленые правила, выкажи кому-нибудь особое расположение или недоверие, – от их клиентуры в два счета не осталось бы и следа. Никакой другой член Торгово-технической Лиги, никакая другая компания не пользуется таким доверием.
– Все когда-нибудь случается в первый раз, сынок.
– Ну, подумай сама, если ты еще на это способна, – тон Эдзела стал необычно резким. – Давай, ради интереса, предположим, что «Сириндипити» в самом деле подслушала разговор Дэйва с компьютером и решила нарушить собственное правило: никогда не вмешиваться в личные дела. Она все равно никуда не денется от правил ковенанта Лиги. Этот ковенант возник ведь не просто так. Согласно ему, запрещены заключение в тюрьму, убийство, пытки, применение наркотиков, промывка мозгов, всякое прямое воздействие на психобиологическую целостность личности. Наказания за нарушение этих правил чудовищно суровы. Поэтому, как гласит земная поговорка, игра не стоит свеч. То есть шпионить, искушать и принуждать можно до определенных пределов. Шантажом или взяткой Дэйва не возьмешь. Если он заподозрит «хвост», то уйдет от него и ни о чем важном не проболтается. А если ему кинут как наживу самку, то он ее с удовольствием проглотит, но крючка не тронет. Разве он уже не…
В этот момент – как часто в жизни и случается – раздался сигнал видеофона. Эдзел нажал на кнопку «Прием». На экране появилось лицо той самой последней подружки Фолкейна. Эдзел и Чи узнали ее: им уже доводилось видеть ее, правда, мельком, и к тому же они вовсе не считали, что все люди на одно лицо.
– Добрый вечер, сударыня, – поздоровался Эдзел. – Чем могу служить?
Девушка выглядела обеспокоенной, голос ее дрожал:
– Простите, что беспокою вас. Мне нужно найти Дэ… капитана Фолкейна. Он не пришел. Вы не знаете?..
– Мне очень жаль, но к нам он не заходил.
– Он обещал меня найти… встретиться со мной в вечернюю вахту… и не пришел, и… – Вероника судорожно сглотнула, – я не знаю, как быть.
– У него весьма срочное дело. Он не имел времени сообщить вам об этом, – галантно солгал Эдзел. – Он просил меня передать самые искренние сожаления.
Девушка жалко улыбнулась:
– Это дело блондинка или брюнетка?
– Ни то ни другое. Уверяю вас, сударыня, это связано с его работой. Быть может, он будет отсутствовать несколько стандартных дней. Когда он вернется, я скажу, чтобы он позвонил вам.
– Я была бы вам очень признательна, сэр, – она нервно сцепила пальцы. – Благодарю вас.
Эдзел выключил экран.
– Ничего не хочу сказать насчет этой девицы, – заметил он – но, по-моему, Дэвид проявляет порой удивительное бессердечие.
– Ха! – отозвалась Чи. – Она просто боится, что он исчезнет, ничего ей не выболтав.
– Сомневаюсь. Вполне возможно, что и это тоже, до некоторой степени. Но, насколько я разбираюсь в людях, она кажется мне действительно встревоженной. Похоже, она привязалась к нему. – Эдзел сочувственно хмыкнул. – Насколько все-таки удобнее, когда время спаривания наступает лишь раз в году – как у меня.
Звонок немного остудил пыл Чи. К тому же ей не терпелось убраться из этой бани, которую Эдзел именовал домом.
– Девица как раз во вкусе Дэвида, – сказала она. – Неудивительно, что он так медлил с работой. Пока мы будем на Луне, он вряд ли захочет надолго с ней расстаться. Пожалуй, нам нечего за него беспокоиться.
– Вот уж верно, – согласился Эдзел.
Глава 5На флиттере до замка в Лунных Альпах можно было долететь из Лунограда за считанные минуты. Но даже альпинисты не забирались в такую даль. К тому же приближаться к замку было запрещено. Его охраняли вооруженные люди и роботы. Такое случалось сплошь да рядом, поскольку цивилизация превыше всего ставила права на собственность и на уединенность. Собранные с дюжины планет рабочие возвели этот замок, а потом разлетелись кто куда. Любопытство и возмущение местных жителей породили кучу самых невероятных слухов. С орбиты были сделаны несколько снимков, их опубликовали, и вскоре уже чуть ли не половине Содружества стали знакомы эти высокие черные башни, крутые стены и космопорт в Лунных горах.
Однако со временем любопытство улеглось. Повелители Лиги выстроили себе куда большие поместья, до блеска которых этим анахоретам было далеко. Скрытность в деловом мире считалась едва ли не первой из добродетелей. Поэтому вот уже несколько лет как замок в Лунных Альпах перестал возбуждать интерес.
«Если газетчики пронюхают, что меня сюда привезли, – подумал Фолкейн, – вернее, затащили чуть ли не насильно, – он кисло усмехнулся, – мне будет о чем им рассказать, и мне их жаль».
Он стоял у окна, из которого открывался замечательный вид. Скалы круто уходили вниз в черноту пропасти. По другую сторону долины горные пики взмывали к самым созвездиям; то же самое можно было сказать о вершинах окружавшего плато, на котором высился замок, кряжа. На юге ослепительно яркая и почти полная, низко над горизонтом стояла Земля. Но даже ее свет ничего не мог поделать с глубокими тенями вокруг.
Однако на Луне подобное можно было наблюдать где угодно, вдобавок при этом можно было как следует повеселиться, поесть и поговорить. А этот обед, за который его усадили вскоре после прибытия, был таким же скучным, как и во многих других важных домах. Разговор состоял из банальностей и часто прерывался паузами. Фолкейн, как только счел удобным, извинился перед четырьмя собеседниками и ушел. Им этого явно не хотелось, но он придумал благовидный предлог, а их на это не хватило. Сигару ему предложили только в офисе. Наверно, подумал он, это входит в установленный порядок. Ему очень хотелось курить, и он полез за трубкой и кисетом. К нему подошел Ким Юн Кун, небольшого роста мужчина с невыразительным лицом, одетый в белый костюм (униформа у них такая, что ли, подумал Фолкейн).
– Напрасно вы не сказали, что хотите курить, капитан Фолкейн. Мы не стали бы возражать, хотя никто из нас не привержен этой… хм… забаве.
– Мне было бы неловко, – отозвался Фолкейн. – Я убежден, что нельзя курить там, где ешь. А поскольку мне было невтерпеж, то… Потерпите меня, ладно?
– Конечно, – Ким Юн Кун говорил с акцентом. – . Вы наш гость. Жаль только, что мистеру Латимеру и сударыне Белдэниэл не удалось встретиться с вами.
Странно, в который уже раз подумал Фолкейн. Хью Латимер оставил здесь свою жену и улетел вместе с сестрой Тей. Мысленно он пожал плечами. Это, в конце концов, их личное дело. Если верить слухам, то Латимер так же лишен эмоций, как и Ким; правда, он неплохо водит звездолет. Жена же его, как и Анастасия Геррера и, вне сомнения, сестра Теи, преуспела в стремлении стать старой девой. Тее до них всех еще далеко. Фолкейн с содроганием вспомнил свой разговор с ними за столом.
«Скорей бы вернуться в город, – подумал он, – и повеселиться как следует».
– Эта комната вам не подходит, – сказал Ким с чопорной улыбкой. – Видите, как она бедно обставлена? Мы строили этот замок с расчетом, что появятся новые партнеры, быть может, даже дети. Но пока… Мне кажется, мы с вами могли бы продолжить разговор в более уютном месте. Остальные же ждут нас там. Если хотите, вам подадут кофе или бренди. Позвольте мне проводить вас.
– Благодарю, – сказал Фолкейн. Эта явно заранее приготовленная речь не уменьшила его надежд на скорое бегство из этой обители скуки. – Разговор пойдет о делах?
– Отчего же? – Ким так удивился, – что не сразу нашел слова для ответа. – Мы не планировали его так рано. Не в наших привычках заводить деловой разговор… ну, не познакомившись с гостем. Мы надеемся, что вы пробудете у нас несколько дней. Например, мы смогли бы сводить вас на прогулку по окрестностям: здесь есть на что посмотреть. И нам хочется послушать рассказы о ваших приключениях в далеком космосе.
– Вы очень любезны, – ответил Фолкейн, – но боюсь, у меня нет времени.
– Разве вы не сказали сами младшей сударыне Белдэниэл?..
– Я ошибся. Я переговорил со своими партнерами, и они сообщили мне, что мой босс начинает горячиться. Почему вам не открыть свои карты? Я тогда смогу решить, как долго он позволит мне задержаться.
– Видите ли для серьезного разговора необходимы материалы, которые мы не храним здесь, – сквозь маску безразличия на лице Ким Юн Куна проступило нетерпение, даже какая-то нервозность. – Но пойдемте, о ваших обстоятельствах должны узнать остальные.
Фолкейна озарило: ему почему-то очень надо, чтобы я ушел из этой комнаты!
– Вы предлагаете обсудить начало переговоров? – уклонился он от прямого ответа. – Удивительно. Я же не прошу у вас документы. Разве вы не можете объяснить на пальцах, чего хотите?
– Идите за мной, – голос Кима задрожал. – У нас возникли проблемы с безопасностью, с сохранением тайны. С ними необходимо немедленно разобраться.
Фолкейн откровенно забавлялся. Характер у него был вовсе не злой, но тем, кто пытался унизить его, галактического торговца, сына военного аристократа, он сполна платил той же монетой. С высокомерным видом он произнес:
– Если вы не доверяете мне, сэр, приглашать меня сюда было с вашей стороны ошибкой. Я не хочу, чтобы вы тратили свое драгоценное время на заведомо бесполезные переговоры.
– Ну что вы! – Ким взял Фолкейна под руку. – Пойдемте, ну, пожалуйста, я вам все сейчас объясню.
Фолкейн уперся. Он был сильнее Кима; мышцы его, закаленные долгими тренировками на карликовых планетах, где они иначе атрофировались бы, превосходно чувствовали себя в этом замке, где сила тяжести практически равнялась земной.
– Немного погодя, мастер, – сказал он. – Позвольте мне тут еще побыть немного. Мне нужно помолиться.
Ким отпустил его руку и отступил на шаг. Черные глаза его стали совсем узкими.
– В вашем досье ничего не сказано о том, что вы исповедуете какую-то религию, – проговорил он медленно.
– В досье? – Фолкейн прикинулся изумленным.
– В том наборе ваших данных, который имеется в компьютере, – ничего, кроме общедоступной информации, – торопливо пояснил Ким. – Лишь для того, чтобы не ударить перед вами в грязь лицом.
– Понятно. Что ж, вы правы. Но вот какая закавыка: один из членов моего экипажа, буддист, принял эту религию несколько лет назад, когда учился на Земле; он и меня заинтересовал. Понимаете, – Фолкейн воодушевился, – это прямо-таки семантическая проблема: является ли буддизм в своем идеальном, так сказать, виде религией в обычном смысле этого слова? Если смотреть по отношению к богам и другим гипотетически населяющим реальность анималическим существам, то буддисты – агностики. Их понятие кармы вовсе не подразумевает под собой того перевоплощения, о котором столько говорят. А нирвана не есть уничтожение, это состояние, которого можно достичь в этой жизни, оно…
Он не докончил фразу.
В лучах Земли сверкнул изящный силуэт звездолета. Корабль уходил в космос под прямым углом, постепенно уменьшаясь в размерах, и наконец исчез в холодном сиянии Млечного Пути.
– Так, – пробормотал Фолкейн. – Так-так… – Он поглядел на Кима. – Полагаю, на этом звездолете Латимер и Белдэниэл?
– Обычная прогулка, – ответил Ким; руки его были сжаты в кулаки.
– Говоря откровенно, сэр, что-то я в этом сомневаюсь, – Фолкейн вспомнил про свою трубку и принялся набивать ее. – Уж гиперпространственный звездолет от обычного как-нибудь отличу. Подобные корабли используются вовсе не для прогулок. Слишком дорогая прогулка получается. По той же-причине и для межзвездных перелетов чаще всего используются обычные карриеры. Владельцы большой компании вряд ли отправятся в путь ради ничего, так что бесспорно – у них весьма срочное дело. «И этот факт ты хотел от меня скрыть, – добавил он мысленно, напрягая мышцы. – Почему?» – Гнев захлестнул его. Он продолжил со смешком: – Вам вовсе не стоило меня опасаться. Ваши секреты меня не интересуют.
Ким улыбнулся.
– Да, у них очень важное дело, но к нашему с вами разговору это никак не относится, – сказал он.
«Ой ли, – подумал Фолкейн. – А чего ж ты мне не сказал этого сразу, до того, как я тебя припер? Кажется, я знаю почему. Вы тут так оторвались от людей, что совсем забыли, как они себя ведут. Ты просто усомнился, что сможешь убедить меня, будто это дело меня совершенно не касается… в чем я глубоко сомневаюсь!»
Ким снова отважился на улыбку.
– Прошу меня простить, капитан Фолкейн. Мы вовсе не хотим задевать ваших религиозных чувств; Пожалуйста, оставайтесь здесь, сколько вам будет угодно. Вас никто не потревожит. Если вы устанете от одиночества, вот интерком: позовите, кто-нибудь из нас придет и отведет вас в другую комнату, – он поклонился. – Удачных вам размышлений.
«Так, – подумал Фолкейн, глядя Киму в спину, – раз уж ничего не поправить, он обратил мое оружие против меня. Теперь ему нужно, чтобы я оставался в этой комнате. Но что тут вообще происходит?»
Он разжег трубку и принялся ходить туда-сюда по комнате, изредка поглядывая в окно, время от времени усаживаясь и вскакивая снова. Что это? Простое недоверие к чужаку или что-то здесь в самом деле не так? Мысль о том, что сведения, сообщаемые компьютерами клиентам, не остаются тайной для владельцев компании «Сириндипити», уже приходила ему в голову. Поскольку еще никому не было разрешено проверять машины, эти люди запросто могли установить в них подслушивающие или еще какие-нибудь устройства. Они могли запрограммировать машины так, что те стали покорными игрушками в их руках.
Когда высшие чины Лиги начали серьезно пользоваться услугами этой фирмы, могли ли они представить, к чему это приведет? Какого шпиона за собой они сами создали! Какого диверсанта!
Однако от фактов никуда не деться. Ни один владелец еще не смог доказать, что «Сириндипити» сотрудничает с кем-либо из его конкурентов или влезает в дела других фирм. Казалось даже, что «Сириндипити» не интересуют ни основные инвестиции, ни новые изобретения.
«Возможно ли, чтобы они решили изменить свою политику? Эта моя планета сведет с ума любого святошу… все равно концы с концами не сходятся. Шестеро таких равнодушных людей не могут в одночасье превратиться из брокеров в пиратов. Не могут!»
Фолкейн поглядел на часы. Прошло тридцать минут – для молитвы вполне достаточно. (Все равно они этому наверняка не поверили.) Он подошел к интеркому и увидел, что тот настроен на станцию 14, перевел выключатель в рабочее положение и сказал:
– Я освободился.
Почти тут же дверь распахнулась, и на пороге появилась Тея Белдэниэл.
– Быстро, однако! – воскликнул он.
– Я просто проходила мимо и услышала ваши слова.
«Скорее всего ты просто поджидала меня».
Она тоже подошла к окну и остановилась. В этом платье с длинными рукавами и глухим воротом она двигалась более грациозно, улыбка ее была значительно теплее, чем прежде. Чопорность, естественно, осталась: очутившись на расстоянии вытянутой руки от Фолкейна, женщина резко остановилась. Но он почувствовал, что его влечет к ней. Быть может, она приманка или просто симпатичный зверек?
Он выбил трубку.
– Надеюсь, я никого не обидел.
– Ну что вы. Я вас вполне понимаю. Замечательный вид, правда? – Она тронула какой-то переключатель. Лампы в комнате потускнели, отчетливо стал виден колдовской лунный пейзаж.
«Больше на меня не давят, – цинично отметил Фолкейн. – Совсем наоборот. Чем дольше я не смогу связаться со Старым Ником, тем счастливее они будут. Ну что ж, я не возражаю. Вдруг начались интересные дела, а я очень любопытен».
– Какая красота, – прошептала она.
Фолкейн посмотрел на нее, озаренную светом Земли. В ее глазах мерцали звезды. Она глядела в небо каким-то голодным взглядом.
Захваченный внезапным состраданием, удивившим его самого, он выпалил:
– Вы чувствуете в космосе себя как дома?
– Не знаю, – взор ее по-прежнему был устремлен в небо. – Здесь – нет. Я понимаю, вам с нами скучно. Но мы просто робеем, не зная людей… боясь их. Мы живем одиноко, общаемся только с данными – с абстрактными символами, потому что ни на что больше не годимся.
«Почему она откровенничает со мной? – подумал Фолкейн. – За столом, правда, подавали вино. Не иначе, вычитали в книжке о правилах хорошего тона, что так полагается. Быть. может, это действует алкоголь?»
– Я бы сказал, что для новичков, не знакомых с человеческой цивилизацией, вы начали совсем неплохо, – заметил он. – Я прав? Вы ведь чужие?
– Да, – она вздохнула. – Естественно, вы догадались. Сначала мы отказывались вести об этом разговоры, ибо не могли предугадать ответной реакции. А потом, когда мы уже немного здесь освоились, у нас не было причин говорить об этом: нас никто не спрашивал. К тому же мы никогда не стремились к известности в обществе и, когда нас оставили в покое, были только рады. Мы и сейчас к этому не стремимся. – Она искоса посмотрела на него. В колдовском свете звезд из решительной деловой женщины она превратилась в молоденькую девушку, просившую его о снисхождении. – Вы не расскажете… газетчикам… об этом?
– Честное слово, – ответил он, не кривя душой.
– Наша история очень простая, – сказала она. – Звездолет одной из колонизованных планет вылетел на поиски метрополии. Насколько я поняла, на его борту были несогласные с политикой правительства. Какая-то бессмыслица! Чего ради разумным существам ссориться… Ну да ладно. Несколько семей продали все свое имущество и в складчину купили и снарядили большой звездолет с самыми современными компьютерами. И улетели на нем.
– Прямо вот так, в неизвестность? – спросил Фолкейн недоверчиво. – Не выедав вперед разведчиков?
– Планет, на которых могут жить люди, много. Они были уверены, что что-нибудь да найдут, и считали, что врагам их вовсе незачем знать, куда они полетят.
– Но… я хочу сказать, они же должны были представлять себе, каким опасным может оказаться новый мир! Его биохимия, климат, бактерии – да мало ли что еще! От доброй половины всего этого запросто можно умереть, если не быть начеку…
– Я же сказала, что это был большой, полностью снаряженный звездолет, – возразила она довольно резко. Потом, уже мягче, продолжала: – Они были готовы дожидаться на орбите, пока приборы исследовали планету. Но вышло иначе. Во время полета в одном из секторов пространства отказала радиационная экранировка. И надо же такому случиться – корабль тут же попал в мощный поток радиации. Не пострадала только детская комната – ее экраны были на автономном питании. Можно было бы найти спасение в госпитале, но ни один из пассажиров не смог до него добраться, ибо автопилот был тоже поврежден, и экипажу самому пришлось вести корабль. Они продержались ровно столько, сколько нужно было, чтобы возобновить работу экранов и задать программу роботам. Потом их не стало. Роботы присматривали за нами, детьми, и воспитывали нас. Тех, кто выжил, стали учить – вбивали в наши головы в основном техническую информацию. Мы против этого не возражали. На звездолете было так скучно, что мы с восторгом воспринимали все новое. Это служило хоть каким-то развлечением.
