Текст книги "Миры Пола Андерсона. Т. 2. Победить на трех мирах. Тау — ноль. Полет в навсегда"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 5

Корабли наярров спустились по Брантору, вышли в залив Тимлан и поплыли на север. Стоя на верхней палубе, Теор смотрел поверх высоких серых волн на берег. Там двигалась сухопутная армия, состоящая в основном из фермеров. Копья со сверкающими ледяными наконечниками были наклонены вперед, а над ними развевались на несильном ветру знамена. Конница на форгарах, окутанная красно-рыжими облаками, следовала за флотилией, стараясь не отставать. Позади всех двигался тяжело груженный обоз. Колеса редко применялись на неровной, лишенной дорог юпитерианской поверхности – куда чаще здесь использовались своеобразные сани. Могучие шестиногие канниксы тащили за собой ящики. И оглобли, и ящики были изготовлены из стволов хоука – дерева, обладающего способностью плыть в воздухе при малейшем разогреве.

Топот ног канниксов доносился до Теора, словно отдаленный грохот множества барабанов, и смешивался со скрипом гребных колес и плеском волн.

– Хорошо, – сказал Теор, наслаждаясь величественным зрелищем. – Мы вновь в пути!

Его глаза скользнули чуть выше, и за лесом копий он увидел уходящую в бесконечную даль равнину Медалон, заросшую редким кустарником. Внезапно он вспомнил о своих близких – жене и полумуже, с которыми распрощался на рассвете. Теор редко говорил о них, однако они часто занимали его мысли, особенно супруга, которая сейчас носила его первенца…

Не без труда он отвлекся от несвоевременных мыслей и повернулся к стоящему рядом Норлаку:

– Мы должны сокрушить чужаков, другого выхода у нас нет. Полуотец, ты не до конца рассказал мне о своих наблюдениях за улунт-хазулами. Насколько, по-вашему, мы превосходим их в численности?

– От шестнадцати до шестидесяти четырех процентов, – без колебаний ответил Норлак. – Но пришельцы – прирожденные воины, а мы мирное племя.

Стоявший на капитанском мостике Элкор слышал эти слова, но никак не отреагировал на них. Обернувшись, он с гордым видом оглядел свою флотилию, состоящую из десяти эскадр. Заметив появившегося среди облаков вестового, он сделал ему знак рукой. Всадник тотчас натянул поводья, и форгар плавно спланировал на палубу.

– Скажи капитану «Клюва», чтобы корабли подтянулись друг к другу, – приказал он.

Вестовой В– тот же миг взмыл в небо.

– Зачем ты делаешь это? – ворчливо спросил Норлак. – Мы все равно не скоро прибудем в Орговер.

Вождь недовольно нахмурился.

– Нам нужна постоянная практика в выполнении военных маневров, – резко ответил он и отвернулся. Он терпеть не мог советов от подчиненных, особенно от полумужчин.

Гребные колеса, расположенные по бокам судна, медленно поворачивались с монотонным скрипом. Вращавшие их матросы сильно уставали после нескольких часов работы, поэтому вахта менялась довольно часто. Очередная смена запрягалась в длинные тяжи, а еле державшиеся на ногах матросы шли к корме, где и засыпали, стоя на ногах. Едва гребные колеса замедляли движение, корабль сразу начинал раскачиваться, но рулевой вновь выравнивал его и выходил на прежний курс.

Как было принято на Юпитере, все суда имели длинный корпус и относительно малое водоизмещение (хотя правильнее было бы сказать «аммиакоизмещение»). Морские волны на этой планете двигались на две трети быстрее, чем на Земле, поэтому весла здесь почти не применялись – гребные колеса действовали в этих условиях куда эффективнее. Наяррам был известен и парус, но они редко использовали его, так как ветер был обычно слабым.

Элкор вновь обернулся к своим родственникам и уже более спокойным тоном произнес:

– Мы слишком долго вели себя мирно, и теперь приходится за это расплачиваться. Приграничные патрули до сих пор легко отражали набеги дикарей, да и скалы Дикой Стены служили нам надежной защитой. Быть может, это не пошло нам на пользу. Если бы враг постоянно угрожал нашей стране, то каждый наярр был бы опытным воином.

– Это порочная логика, вождь, – недовольно поморщившись, возразил Норлак.

Теор не поддержал его. Отец был прав – относительно спокойная жизнь разнежила их, и это было опасно, поскольку ни на суше, ни на море война фактически никогда не прекращалась. И они, род Рива, всегда были в ряду лучших воинов племени наярров. Но все же призвание их состояло в другом. Рива всегда боролись – но не столько с живыми противниками, сколько с природными катаклизмами. Их магия и мастерство всегда были необходимы, если после обильных дождей поток разрушал дамбу, или на равнине внезапно вскрывалось жерло вулкана, или землетрясение грозило поглотить поселения в бездонных пропастях. Но руки Рива были привычны и к оружию – Теор вспомнил о многочисленных охотничьих экспедициях, в которых ему приходилось принимать участие. Бешеная скачка по степи, хлесткие удары ветвей кустарников, свист ветра над головой… И блеск копья, поднятого над головой в диком азарте погони! Он бывал во многих опасных переделках и не должен испугаться, когда встретится с врагом лицом к лицу!

С точки зрения земного мужчины, тревоги и сомнения Теора были излишне преувеличенными, кое-кто даже мог бы презрительно назвать его трусом. Дело в том, что Теор обладал лишь третью характерных признаков расы наярров. Он был индивидуальностью, со своим характером и сложившимся взглядом на жизнь – но все же в меньшей степени, чем это было типично для сильной половины рода хомо сапиенс. То, что его волновало, основывалось не столько на страхе смерти, сколько на обостренном чувстве несправедливости происходящего. Нападение чужаков, коренным образом изменившее мирную жизнь наярров, было случайностью, которой вполне могло и не быть – эта мысль потрясала Теора буквально до его биологических основ.

Матросы, тянувшие канаты гребных колес, затянули монотонную песню, смешавшуюся с острым запахом вспотевших тел и скрипом палубы:

 
Правый! Левый!
Не думай, куда мы идем и зачем,
Брось все свои тревоги за борт,
Но не надейся, что высохнет океан,
И мы вернемся домой…
Правый! Левый!
Крути колесо и радуйся, что жив!
 

– Предчувствую, что мы будем разбиты в бою, – тоскливо прошептал Норлак.

– Постараюсь, чтобы ты ошибся на этот раз, – холодно возразил Элкор.

 
Сердце кипит, словно вулкан,
Колеса скрипят, нуждаясь в смазке,
Но нам, матросам, смазка не нужна,
Верно, друг?
Так, и только так.
Давай, левый, не отставай!
 

Норлак явно нервничал. Подняв посох, он указал в сторону скрытого туманом берега.

– Равнина Медалон велика. Мы можем уйти от побережья и построить новый город…

– Бежать, даже не попытав счастья в бою? Более шестидесяти лет назад наши предки пришли сюда и завоевали страну. Сколько сил было потрачено на то, чтобы обжить эту дикую местность! И все это просто так отдать наглому врагу? Мы много потеряли из обычаев наших диких предков, но одно их ценное качество нам сейчас понадобится: лучше умереть в бою, чем сдаться!

Теор отошел от своих родителей, раздосадованный. Безусловно, полуотец прав, но ему не по душе было трусливое бегство.

Он спустился по сходням на главную палубу и пошел мимо застывших на месте фигур отдыхающих матросов. Его рука сама нашла черную коробочку, лежащую в кармане пояса, и включила ее в режиме воспроизведения – этот земной прибор мог служить и в качестве магнитофона. Тихо зазвучала мелодия одной сентиментальной баллады, известной с детства каждому наярру. Никто из дремлющих моряков не обратил на это внимания.

– Теор!

От неожиданности он выронил коробку на палубу.

– Теор, это Марк. Ты слышишь меня?

Он поспешно включил переговорный диск, висящий на груди.

– С тобой все в порядке? – зазвучал встревоженный голос Фрэзера.

– Да, да! – лихорадочно воскликнул Теор. Впрочем, чувство самообладания быстро вернулось к нему, и после паузы он заговорил куда спокойнее, чем сам ожидал: – Как твои дела, Марк?

Через минуту с Ганимеда пришел ответ.

– Все хорошо, – довольно мрачным голосом ответил Марк.

– Что с тобой случилось, брат? Почему ты не ответил на мой срочный вызов, как мы договаривались?

– Прошу прощения, Теор. В тот момент мне пришлось спасать свою жизнь… Но-что произошло, когда я не ответил?

– Я привел улунт-хазулов в Дом Оракула и попытался испугать их, вызвав тебя. Но ты не отозвался, и чужаки вдоволь поиздевались над моими угрозами. Теперь у нас нет другого выхода, кроме как попытаться разбить их головной отряд, прежде чем враги высадятся на берег. Я сейчас нахожусь на борту корабля.

– Вот как? Выходит, вы можете воевать и на море?

– Да. Но чужаки наверняка разделят свои силы, а потому мы выслали навстречу им свой отряд и по суше. Мы имеем заметное преимущество в численности, но улунт-хазулы превосходят нас в росте, да и в боевом искусстве.

– Погоди, Теор, есть шанс не доводить дело до драки. Главный передатчик на Авроре в любой момент может передать мое послание с угрозой, записанное на пленку. Так что, если вы встретитесь с чужаками в ближайшее время…

– Боюсь, что уже поздно. У нас нет теперь другого пути, как бороться и победить. – Теор помолчал и озабоченно спросил: – Но что произошло у вас, на Ганимеде?

– Хм… ничего приятного. Ты помнишь мой рассказ о том, как было свергнуто прежнее правительство моей страны?

– Конечно. Я часто пытался это понять, но так и не смог. Как могли эти люди держаться за власть, зная, что большинство населения их не поддерживает? Уму непостижимо.

– Видишь ли, большинство прежних правителей полагали, что они приносят стране огромную пользу. Может быть, частично они и были правы. Дело здесь в другом – они решили, что свободой можно пожертвовать ради безопасности. Многие же, в том числе и я, считают иначе.

– Я не совсем понимаю значение твоих слов, Марк. Но продолжай, я тебя слушаю.

– Все произошло неожиданно. На Ганимед сел военный корабль. Мы полагали, что он прибыл с дружескими целями, однако экипаж напал на нас и обманом завладел Авророй. Оказалось, что эти люди поддерживают свергнутый режим. Мы не знаем, какова сейчас на Земле ситуация, поскольку связи с ней пока нет. Быть может, там разгорелась война и восстание подавлено. Но я решил, что не буду служить сторонникам тирании, и с помощью друга захватил краулер. Вместе со своей семьей я сбежал из города и направился в горы.

– Ах так… – сказал Теор, когда землянин сделал паузу. – «А ведь я тоже мог бы сбежать», – подумал он, но тут же с негодованием отбросил эту мысль. – Но постой, Марк, ведь ты же не раз говорил, что ваша раса не может жить на Ганимеде без искусственной среды, которая может быть создана только в закрытом колпаком городе!

– Верно. Но за хребтом находится немало небольших поселков и даже отдельных домов, тоже закрытых куполами. К сожалению, враги заметили наше исчезновение и послали за нами в погоню другую машину с вооруженными людьми. Когда мы отказались остановиться, они начали стрелять. Мы надели скафандры и продолжали двигаться в сторону гор. Ну и гонка это была, Теор! Кабина получила несколько пробоин, и весь воздух из нее мгновенно улетучился. Мы лавировали по равнине, прячась в каждой встречной тени, уворачиваясь от пуль. Если бы не наш опыт ездить по поверхности Ганимеда, которого не имели наши враги, то мы бы никогда не спаслись. Мы успешно проскочили проход в горах и передали сигнал бедствия. В этот момент наш краулер был поврежден прицельными выстрелами. Мы покинули его и пошли пешком. Вскоре мы нашли пещеру и спрятались в ней, заняв круговую оборону. У нас была пара ружей, так что мы могли некоторое время продержаться. Но помощь пришла не скоро, да и справиться с врагами оказалось непросто.

– Хм… разве у поселенцев за горами не хватает оружия?

– Оно у них есть. Но солдаты с военного корабля были вооружены дальнобойными лазерами, у которых радиус действия в два раза больше, чем у наших ружей. Нас вполне могли убить, но один поселенец по имени Хоши со своими сыновьями спас нас. Он привел нас к себе домой, откуда я сейчас и говорю. Было непросто соединить мой передатчик с ближайшей релейной линией… Впрочем, это неважно. Я связался с тобой, как только смог. Теор, я очень сожалею, что опоздал.

Его голос дрогнул.

– Ты молчал несколько дней, – сухо сказал Теор. – Неужели все эти события происходили так долго?

– Н-нет… Хотя в тот момент, когда мне нужно было сыграть роль грозного Оракула, я находился в пещере. А затем… честно говоря, я некоторое время приходил в себя после всего происшедшего. Но теперь, когда наша связь восстановлена, я предлагаю обсудить план контрудара.

– Думаешь, это возможно? – с надеждой спросил Теор.

– Не уверен, но попробовать стоит. Подожди, я сейчас соберусь с мыслями… Должен же быть выход из положения, в которое попало твое племя, Теор! – Землянин замолчал.

Теор подошел к борту и стал вглядываться в глубокую тьму, дарящую на севере. Холодный ветер, несущий брызги аммиака, бил ему в лицо. Корабль качало. Теор покрепче уперся ногами в палубу, чтобы не упасть.

«Так уж случилось, Марк, что наши беды обрушились на нас в одни и те же дни, – подумал он. – Нам обоим предстоит драться, и я очень надеюсь на твою помощь. Кто знает, быть может, и я чем-то сумею тебе помочь».

 
Правый! Левый!
Океан – это дьявольское место.
Идем в никуда, одни среди волн.
Только молния пишет мне письмо.
Дорогая, почему молчишь?
Неужели забыла?
Эй, левый, давай не отставай!
 

Глава 6

Таких просторных комнат, как эта, в Авроре не было. Стены, отделанные неотшлифованным камнем, каменная мебель. На креслах и диванах лежали мягкие подушки, искусно расшитые женой хозяина дома. Окном служил круглый иллюминатор, снятый с разбитого космолета. Из него открывался впечатляющий вид на север. Равнина, лежащая внизу, была окутана мглой, на которой черными пятнами выделялись метеоритные кратеры. Вдали на сотни футов простиралась ледяная равнина Беркли, расцвеченная желто-зеленым светом заходящего Юпитера.

Рядом с домом находилась шахта Хоши – решетчатый кран и железный навес, защищавший оборудование от мелких метеоритов. На фантастическом фоне пейзажа Ганимеда земное оборудование выглядело жалким и более чем неуместным.

Впрочем, сам Хоши этого, казалось, не замечал. Он выглядел, как всегда, бодрым и энергичным. Допив кофе, он поднялся с кресла и пружинистым шагом направился к телевизору.

– Пора послушать, что скажет наш новый друг адмирал Свейн, – с усмешкой сказал он, щелкнув выключателем.

– Ха, – буркнул Том, старший из пяти сыновей. – Я не поверю ему, даже если он скажет, который час.

– О, нашему вояке можно верить! – возразил Махони. – Я знаю эту породу людей: они словно из камня вытесаны.

Один из младших внуков Хоши начал вопить, и мать тут же бросилась утешать его. Немедленно вокруг них собрались все женщины в доме, кроме Евы, засыпая молодую мать советами, как лучше всего успокоить ребенка. Скорее всего, они просто боялись услышать неприятные новости. Мужчины же уселись напротив телевизора. Колин Фрэзер был среди них, но старался держаться поближе к отцу.

Экран был пуст. Махони не удержался и первым нарушил напряженное молчание.

– А этот Свейн парень не промах! – с натужной улыбкой сказал он. – Одним своим присутствием он сделал из нас конформистов. И то же самое сделает на каждой луне, где высадится его банда головорезов. А что будет, когда он раскроет рот? Глядишь, мы сразу же станем сторонниками президента Гарварда, чтоб ему гореть в адском огне!

Никто не среагировал на его шутку. Махони вздохнул и пожал плечами.

– Да, ребята, весельчак из меня никудышный. Но комедия, похоже, будет здесь разыграна славная…

Фрэзер крутил в руках трубку, нервно поглаживая ее пальцами. Ему чертовски хотелось закурить, но он сдерживался.

Наконец на экране появилось лицо Лоррейн Власек.

«Я уполномочена сделать важное заявление, – чуть хриплым голосом сказала она. – В первую очередь я обращаюсь к гражданскому населению системы Юпитера – а это практически каждый из вас. Предупреждаю, вам не понравится то, что вы услышите, – но в интересах ваших семей прошу набраться терпения. Хотим мы того или нет, но мы должны в этот ответственный момент истории следовать за нашими законно выбранными лидерами».

– Великий Боже! – взорвался Махони. – Я знал, что Лори сторонница Гарварда, но не думал, что она окажется предательницей.

Фрэзер покачал головой. Ему было тошно, как никогда.

– Лори способна и не на такое, – сказал он. – Она же самая настоящая фанатичка.

Ева успокаивающе погладила его по плечу.

– Может быть, у нее не было выбора, – мягко сказала она. – Крейсер мог разрушить Аврору огнем своих орудий – разве не так?

– Помолчите, пожалуйста! – раздраженно воскликнул Хоши.

«… командиру «Веги», адмиралу Лионелу Свейну».

Лицо Лоррейн исчезло с экрана. Вместо нее появилось изображение худого, даже хрупкого мужчины, с красиво посаженной седой головой и холодным взглядом голубых глаз, таким же жестоким, как библейская небесная твердь. Он был одет в темно-синюю адмиральскую форму с золотыми погонами, на груди сияли ордена и медали.

«Мои собратья американцы! – неожиданно бархатным голосом произнес он. – Я пришел к вам в черный час нашей страны. Вновь пламя войны охватило Соединенные Штаты, вновь брат пошел на брата, как это было некогда в годы Гражданской войны. И вновь ничто не сможет спасти нашу великую державу, кроме мужества и мудрости Линкольна и железной воли Гранта».

– Когда этот дуралей вернется домой, к своей мамочке? – тихо спросил Колин.

Отец укоризненно посмотрел на него и подумал: «Хороший он все-таки парень! Уже разбирается, что к чему. Мне для этого потребовалось полжизни…»

«…но сейчас опасность велика, как никогда, – продолжал вещать адмирал, сверля зрителей ледяными глазами-буравчиками. – Вы знаете, каких трудов стоило Соединенным Штатам победить в последней ядерной войне и как часто они были на грани полного уничтожения. Не прояви наш народ в то время всей своей преданности, мужества и силы воли, от нашей страны не осталось бы ничего, кроме выжженной радиоактивной пустыни. Но мы выстояли и тем спасли весь мир. Сам Господь вручил нам оливковую ветвь и велел сохранять мир и спокойствие на Земле. И наше правительство взяло на себя тяжелое бремя хранителей человечества. Мы были вынуждены отказать другим государствам, даже нашим ближайшим союзникам, в праве на суверенитет – иначе демон ядерной войны мог где-нибудь вновь вырваться на волю. Все мы выросли в этом суровом, но прочном мире, и ваши дети – тоже. Разве мы не были счастливы все эти годы? Неужто вы хотели бы, чтобы война вновь раскинула над нами свои черные крылья?

Уверен, что нет. Снова и снова американский народ от чистого сердца повторял вслед за своим правительством: мир, безопасность и мудрое руководство Землей. Разве президент Гарвард не отменил устаревшую систему периодического переизбрания всех ветвей власти? Конгресс, имеющий отныне лишь совещательный голос, от имени наций предложил Гарварду пожизненно занимать пост президента – разве не в этом проявились новые черты нашей демократии?

Но вы знаете и о другом: о банде изменников, живших среди нас. Согретая на груди Америки, эта ядовитая змея коварно ужалила ее. Долгие годы Сэм Халл, поддерживаемый иностранными спецслужбами, собирал свои темные силы из всякого отребья, из отбросов общества. На деньги наших заклятых врагов он построил на Луне тайные базы, где готовил штурмовые отряды из числа самых отъявленных головорезов. И вот настал час, когда эта орда обрушилась на нашу многострадальную страну. Вражеские корабли сели на наших полях, кованые башмаки стали топтать нивы, на мирных улицах городов начали рваться снаряды. Наше руководство обратилось за помощью к мировому сообществу, но недавние союзники отвернулись от нас в трудный час, в который раз проявив неблагодарность за все, что сделала Америка для дела мира. Но еще хуже, что оболваненная вражеской пропагандой определенная часть наших граждан встала под пиратский флаг Сэма Халла. Остальные были пассивны, старались не высовывать носа из дому – словно их шкуры дороже, чем судьба страны! Бунтари имели новое оружие, которое давало им заметное преимущество. А наш президент Гарвард был слишком гуманным человеком, чтобы применять против врагов ядерное оружие».

«Хм, что-то это мало похоже на то, что я слышал до того, как Землю экранировало Солнце, – подумал Фрэзер. – Гарвард, судя по всему, все-таки хотел сбросить на восставших ядерные бомбы, но у тех они тоже имелись. Президент дрогнул – ведь война могла погубить все и всех. Только перед самым концом, когда его поражение стало очевидным, Гарвард приказал нанести ядерный удар– и один из офицеров охраны застрелил подлеца».

Лицо Свейна болезненно дернулось.

«Вы слышали о трагическом финале, – тихо сказал он. – Сейчас предатели торжествуют. Они заняли Вашингтон. Их агенты по всей стране охотятся за мужественными людьми из службы безопасности, преследуя их словно бешеных псов. Новая законодательная власть начала с разрушения основ нашей демократии, которая основывалась на жестоком, но справедливом порядке. Генералы, пришедшие в Пентагон, стали распускать нашу победоносную армию, оплот мира на планете. Дипломаты-изменники ведут переговоры о создании новой, коллективной системы безопасности. Я могу дать этому иное название – коллективное предательство и безумие. Война научила нас не верить даже ближайшим союзникам; уроки бунта говорят о том, что мы не должны доверять даже собственному народу.

Это безумие должно быть остановлено! Ради спасения будущего человеческой расы правительство изменника Сэма Халла необходимо низвергнуть, и мир по-американски вновь воцарится на планете».

Адмирал Свейн сделал паузу. Его глаза блестели от возбуждения, губы дрожали. Да, это был безумец, но опасный и волевой безумец.

– Неужели он на самом деле верит во все это? – недоуменно спросил Фрэзер.

Хоши кивнул:

– Угу. И это хуже всего…

Свейн положил локти на стол и нагнулся, словно хотел нырнуть в экран. Бархатные нотки исчезли из его голоса, он стал сухим и бесстрастным.

«Вы, конечно, задаетесь вопросом, как мой корабль сумел пройти через этот кошмар. Я буду откровенен с вами, друзья. И очень надеюсь на вашу помощь, а потому не желаю ничего от вас скрывать.

«Вега» была на патрулировании, когда в стране начались первые беспорядки. Мы получили приказ искать вражеские орбитальные станции. Это могло, бы изменить баланс сил в нашу пользу, но мы их, к сожалению, не нашли. Затем мы вернулись к Земле. Восстание было в самом разгаре. Сесть на планету наш крейсер не мог – он не рассчитан на такое сильное гравитационное поле и рассыпался бы под собственным весом. Стрелять с орбиты ядерными зарядами мы не могли по двум причинам. Во-первых, правительство Америки не хотело, как я уже говорил, гибели миллионов невинных людей. Во-вторых, этих зарядов попросту не было – в мирное время патрульным крейсерам запрещалось нести ядерные боеголовки на борту. Мы пытались перевооружиться на лунной базе, но ее в первый же день заняли восставшие.

А затем пришла весть о капитуляции правительства. Всем кораблям и подразделениям военно-космических сил было приказано вернуться назад для демобилизации. Я посоветовался с экипажем. Мои люди высказались за лояльность прежним, законным властям. Они были готовы бороться, если командиры поведут их в бой. И я рад доложить вам, что ни один из моих офицеров не дрогнул.

Итак, друзья – а я надеюсь, что мы будем хорошими, Добрыми друзьями, – я рассказал вам всю правду. Возникает естественный вопрос – а что делать теперь? Разве может один крейсер повернуть ход истории вспять?

Да, может, и в этом состоит мой план. Ганимед – это не только грандиозная исследовательская станция, но и мощное производство. На ваших шахтах добывается ядерное сырье, вы имеете установки по его обогащению. Стало быть, вы имеете исходные компоненты для производства атомной бомбы.

От имени законного руководства Соединенных Штатов мы оккупируем Ганимед, и Аврору в том числе. Скоро Земля вновь станет доступна для радиоконтактов. Бандиты в Вашингтоне немедленно свяжутся с вами и узнают, что здесь все идет хорошо и вы не нуждаетесь в ближайшее время ни в каких поставках. Надеюсь, вам поверят. Но даже если этого не произойдет, вряд ли Сэм Халл будет заниматься организацией дорогостоящей экспедиции на Юпитер – у него сейчас хватает дел на Земле. Если разведывательный корабль все же приблизится к системе Юпитера, наши орбитальные шлюпки издалека обнаружат его и уничтожат залпом ракет. На Земле наверняка предпочтут решить, что эта гибель была случайной.

Действуя сообща, мы сумеем сохранить изолированность системы Юпитера на ближайшие три месяца. За это время мы сможем создать ядерное оружие, в котором остро нуждаемся. Затем мы разрушим ваш главный передатчик – надеюсь, вы понимаете, что это необходимо, – и на предельной скорости направимся к Земле.

Со своим новым оружием «Вега» сумеет несколькими внезапными ударами разрушить основные космодромы на Земле, а также уничтожить любой напавший на нее космолет. И тогда, завоевав первенство в космосе, я смогу предъявить ультиматум представителям из Белого дома. Под угрозой немедленного уничтожения я потребую от бунтарей сложить оружие.

Надеюсь, эти безумцы поймут всю безнадежность сопротивления. Если же они начнут военные действия, то мы, увы, с болью в сердце должны будем нанести ракетный удар по Земле. Но я не верю, что до этого дойдет. Народ наверняка поднимется и свергнет предателей. Лояльные прежнему режиму люди сейчас молчат, но при нашем содействии они восстановят прежний закон и порядок. Тогда мы выполним то, что требовала от нас воинская честь и присяга. И вы, колонисты, покроете себя славой – ведь именно вашими руками будет коваться грядущая победа. Гарантируем вам – система Юпитера будет цвести, как райский сад! Благодарное человечество не пожалеет для вас никаких средств.

Но не сделайте сейчас ошибки! На войне как на войне, и предателей мы щадить не будем. Несколько ваших сограждан уже сбежали из города. Они убили семь человек из экипажа «Веги». Обещаю – никто из преступников не избежит суровой кары! С этой минуты любоепроявление нелояльности к экипажу «Веги» будет караться с предельной жестокостью. Вы, колонисты, отныне считаетесь солдатами армии освобождения Америки. Напоминаю: даже без ядерного оружия мы способны уничтожить все живое на любой из ваших лун.

Молю Господа, чтобы нам не пришлось прибегать к этой крайней мере. Надеюсь, что вы будете действовать плечом к плечу с мужественным экипажем «Веги». Да здравствует Америка!»

Камера еще минуту задержалась на Свейне, а затем переместилась на стоящий рядом звездно-полосатый флаг. Торжественно зазвучал гимн.

Вскоре на экране вновь появилось лицо Лоррейн Власек.

«Вы прослушали обращение адмирала Свейна ко всем колонистам системы Юпитера, – сказала она. На ее лице нельзя было прочесть никаких эмоций, девушка казалась неестественно спокойной. – Как временно исполняющая обязанности руководителя колонии, я хочу пояснить, что нам надо конкретно делать в этот критический…»

Хоши вскочил и выключил телевизор.

– Я включил запись, – сказал он, услышав протестующий возглас Махони. – Позже мы узнаем, что нам хотела поведать эта милая дама – сейчас слушать я больше не в состоянии. С души воротит от одного вида этих лицемеров…

– Эти люди – безумцы, – прошептала Ева, потирая дрожащими пальцами побледневшее лицо. – Один корабль против всей Земли! Они обречены…

– Да, они безумцы, – согласился Фрэзер. – Но они могут многих заразить чумой фанатизма. Ситуация на Земле будет неопределенной еще несколько месяцев, пока новое руководство Америки не встанет твердо на ноги. Если поднимется новое восстание, то паники не избежать. Вы понимаете, что может сделать «Вега» с помощью нескольких боеголовок? Тысячи мегатонн, взорванные в атмосфере, могут размолоть в пыль миллионы квадратных миль.

– Это верно, – вздохнул Хоши. – Даже если Свейн промахнется, от страны все равно останется немногое… И тогда будьте уверены – найдутся страны, которые отведут душу на том, что уцелеет.

– Но тогда план адмирала становится бессмысленным! – запротестовал Махони. – В любом случае нашей стране грозит Ужасный конец.

– Людей этого сорта невозможно переубедить, – заметил Хоши. – Они всех ненавидят и все готовы принести в жертву.

– Приятно слышать, – с сардонической улыбкой сказал Фрэзер. – Особенно, если мы– часть этих всех.Нет, ребята, надо сделать все, чтобы миляга Свейн сломал себе шею именно здесь, на Ганимеде.

– Другого выхода нет, – согласился Хоши. – Я думаю, после такой пламенной речи адмирал лишился последних потенциальных сторонников в нашей колонии. Впрочем, сие еще неизвестно…

Он начал расхаживать взад-вперед по комнате, заложив руки за спину. Все молча следили за ним. «Хорошо, что у нас хоть нашелся лидер, – с облегчением подумал Фрэзер. – Я для этой роли не гожусь…»

– Вот что я предлагаю, – после долгой паузы сказал Хоши. – Мы можем рассчитывать, по крайней мере, на несколько сотен парней из дальних поселений. Краулеров у нас тоже хватит. Мы наметим несколько мест сбора и колоннами с разных направлений двинемся на Аврору. Если повезет, то мы успеем сделать это до окончания затмения.

– И что вы собираетесь противопоставить пушкам «Веги»? – с сомнением спросил Махони.

– Разве мы плохо поработали в проходе Шепарда? – ответил вопросом на вопрос Том.

– Верно, сынок, – улыбнулся Хоши. – Ружья в умелых руках – тоже сила. К тому же кое-что из нашего промышленного арсенала вполне можно использовать для боя на близкой дистанции… У нас вряд ли были бы шансы одолеть регулярные войска, но экипаж «Веги» состоит в основном из обычных астронавтов. Нас гораздо больше. Конечно, крейсер может уничтожить краулеры огнем своих орудий, но не думаю, что многие из них можно снять и установить на вездеходах. Зато мы устроим для них веселенький фейерверк! Нам понадобится всего лишь несколько сотен фунтов торденита. Мы разместим его под посадочными опорами, и…

– И корабль взлетит раньше, чем мы приблизимся к нему, – покачал головой Фрэзер.

– Хм… это действительно проблема. Но вряд ли у «Веги» есть шансы удрать вовремя. Горизонт здесь недалек, равнина изобилует трещинами, скалами и кратерами, и мы знаем ее как свои пять пальцев. Когда мы появимся, они не успеют поднять в небо такую махину. Взлет крейсера – не такая простая штука, Фрэзер, как тебе кажется. Одного пилота здесь мало, нужна слаженная работа десятков членов экипажа. А у них сейчас в Авроре хватает работы! Конечно, наши гости не должны ни о чем подозревать, но мы уж постараемся их попусту не тревожить. Я думаю, Свейн все-таки рискнет послать патрули сюда, за хребет. Но сам знаешь: чтобы здесь все прочесать как следует, потребуются недели. А их мы Свейну не дадим! Краулеры же с «Веги» мы до поры до времени уничтожать не станем, а будем попросту валять дурака. Мы им устроим такую радиоперекличку – пальчики оближешь! – Хоши расхохотался, с довольным видом потирая руки. – Ладно, поговорили и хватит на сегодня. Эй, мать, разве не видишь, что гости проголодались?