Текст книги " Миры Пола Андерсона. Т. 17. День, когда они возвратились. Рыцарь призраков и теней"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

– Мы отправимся прямо к нему... – начала Козара.

Флэндри покачал головой:

– Э нет. Это был бы самый безрассудный шаг с нашей стороны. Кто снабдил их теми разведданными, которые испугали Миятовича и его команду, – данными, противоречащими обнаруженному моей службой в разных местах? Если мерсейский флот производит зловещие перемещения, не есть ли это всего лишь спектакль для денницианских разведчиков, которые, как мерсейцам известно, проникают в их пространство? Как известия о тебе дошли сюда так быстро, если продажа одной незаметной рабыни ни единым словом не упоминалась в терранских передачах новостей? Может ли деятельность варваров в секторе Спики быть подогрета снаружи, чтобы отвлечь туда императора и заставить его офицеров на этой границе реагировать так неуклюже, как они это делают?

Он вздохнул:

– Опять маски и миражи, Козара. Программа, которую мы слушали, показала нам ситуацию очень поверхностно. Мы не можем сказать, что скрывается в глубине, кроме того, что все это явно взрывоопасно и ядовито. Зоркаград, должно быть, кишит тайными агентами Мерсейи. Я буду удивлен, если некоторые из них, находясь на высоких постах и облеченные доверием господаря, не отсеивают ту информацию, которую они предпочитают от него скрыть. Айхарайх уже давно не бездельничает.

– Что нам делать? – спросила она ровным голосом.

Флэндри поискал взглядом Денницу. Она должна была быть видна отсюда, голубая на черном фоне. Но слишком много было ярких светящихся точек.

– Полагаю, мы с тобой нанесем тайный визит твоим родителям, – сказал он. – Оттуда мы можем послать слугу с обыкновенным с виду поручением, чтобы тот передал словечко твоему дяде. Тем временем Чайвз садится в зоркаградском порту, чтобы обеспечить нам связи в городе. Космонавты-шалмуане – редкость, но они есть, да и вряд ли средний местный житель слыхал о Шалму, так что я заполню для него комплект поддельных документов, который удостоверит, что он вполне невинный предприниматель, возвращающийся из дальней разведки, откуда-то из Пограничья.

– Это кажется ужасно окольным путем, – сказала Козара.

– Как и все в этой миссии.

Она улыбнулась:

– Ну что ж, Доминик, опыт у тебя есть. И это даст нам немного времени, чтобы побыть вдвоем.

Сначала планета нависала над ними своей громадой, ее облака и ледовые шапки сверкали ярче, чем на Терре, и по контрасту с этой белизной лазурь океанов казалась удивительно яркой. Потом планета перестала быть вверху, она стала землей и морем далеко внизу. Когда Флэндри и Козара покинули корабль, вокруг ревел ночной ветер.

На своих гравипоясах они понеслись вниз настолько быстро, насколько осмелились, а «Хулиган» исчез в южном направлении. Вероятность их обнаружения была, может, и очень маленькой, но все же была. Им не нужно было бояться, что по ним станут стрелять – все поголовно имеющие оружие, деннициане не были слишком скоры на стрельбу. Тем не менее два человека, прибывшие подобным образом, да еще во время критической ситуации, могли быть арестованы, и об этом доложили бы по военным каналам. А потому Козара предложила спуститься в безлюдной тайге к северу от Казана. Воевода Дубиной Долины наверняка разослал повсюду патрули.

Даже на таком расстоянии Козара и Флэндри не могли бы скрытно покинуть корабль на аэрокаре. Капитан дозорного корабля, который связался с Чайвзом, удовлетворился проверкой его бумаг по телекому, не поднимаясь на борт, и разрешил ему двигаться по траектории, соответствующей направлению движения корабля. Однако орбитальная оптика и электроника должны были пристально следить за ним, пока его не перехватят наземные станции слежения.

Седые в лунном свете, навстречу рванулись вершины деревьев. Лес, однако, был не очень густым, и они скоро ощутили толчок от приземления. Флэндри и Козара сразу же освободились от своих космических костюмов, задержавшись лишь для того, чтобы поцеловаться, едва сняв шлемы. Флэндри воспользовался лопаткой, чтобы закопать снаряжение, пока Козара распаковывала вещи. В теплых комбинезонах и походных ботинках они походили на парочку, которая проводит отпуск в пешем путешествии. Прежде чем разбить лагерь, где они собирались провести остаток ночи, им предстояло пройти несколько километров, чтобы не вызвать никаких подозрений.

Флэндри поклонился.

– Теперь, когда мы спустились, я в твоих руках, – сказал он. – Я не могу представить себе места приятнее.

Козара огляделась вокруг, набрала полную грудь свежего сладкого воздуха и выдохнула:

– Домовина, – дом.

И зашагала.

Земля была мягкой и пружинила под ногами. Гравитация здесь была на семь процентов меньше, чем на Терре, и это облегчало тяжесть их рюкзаков. Деревья росли в трех-четырех метрах друг от друга, низкие, изогнутые, с иссиня-черной листвой – местный эквивалент вечнозеленых растений. Между ними попадались кусты, но настоящего подлеска не было. Лунный свет и тени пятнами ложились на голую землю. Полный Месяц окружало огромное гало, делавшее небо почти фиолетовым, сквозь сияние которого пробивались только несколько звезд. Месяц был меньше, чем земная Луна, но располагался ближе к планете и выглядел почти таким же ярким и большим. Невзирая на бессчетные отличия, весь ландшафт был проникнут чем-то знакомым и печальным, словно призраки охотников на мамонтов вспоминали здесь о той эпохе, когда Терра была столь же чиста и невинна.

– Суровая, но прекрасная планета, – нарушил молчание Флэндри. Его дыхание вырывалось в виде облачка пара, хотя стояло позднее лето и не было особенно холодно. – Похожая на тебя. Скажи, что деннициане видят на луне? Терране обычно ищут на своей лицо.

– Ну... люди говорят, что пятна похожи на орлика. Это крылатый ящер, ведь на планете нет птиц, – печальная улыбка скользнула по губам Козары. – Но я чаще видела в нем Ри. Это герой множества странных сказок иханов, который поселился на Месяце. Когда я была ребенком, я всегда просила Тродвира рассказать сказку о Ри. А почему ты спрашиваешь?

– Надеюсь узнать больше о тебе и твоем народе. Мы много говорили в полете, но нам нужно рассказать друг другу все о себе и о предшествующих шестистах годах, если удастся.

– Ну, для этого у нас еще вся жизнь. – Козара перекрестилась. – Бог даст.

Больше они почти не разговаривали, пока не нашли места для ночлега и не распаковали спальные мешки. К этому времени стена кратера на юге стала бледно-голубой, а короткая ночь планеты подошла к концу. Засверкал иней. Флэндри отошел переодеться за дерево. Когда он вернулся, Козара еще переодевалась.

– Извини, – сказал он, отворачиваясь. – Я забыл, что ты будешь молиться.

Последовало молчание, потом она засмеялась, неуверенно, но честно.

– Я тоже забыла. Ну, дорогой, смотри, если хочешь. Что в этом такого? Ты ведь должен был видеть голограммы... – Она подняла руки и медленно повернулась перед ним. – Тебе нравится то, что ты получил?

– Солнце и звезды...

Она остановилась, разглядывая его, словно холод ей был нипочем. Он едва расслышал ее слова:

– Что в этом плохого? Здесь, в этом чистом месте, под небесами?

Он сделал шаг к ней, остановился и с сожалением усмехнулся:

– Боюсь, это будет не очень-то удобно. Ты заслуживаешь лучшего.

Она вздохнула.

– Ты так заботлив со мной, Доминик. – Она натянула пижаму.

Они поцеловались куда сдержанней, чем это вошло у них в привычку в последнее время, и забрались в спальные мешки, лежавшие бок о бок в тени фурбаркового дерева.

– Не спится, – сказала Козара спустя несколько минут.

– А уж мне и подавно! – отозвался Флэндри.

– Я распутница? Или нечестна? Это было бы куда хуже.

– На этот раз я был ханжой, а не ты.

– Кем?.. Не имеет значения. – Она лежала, глядя на меркнущие звезды и первые серебристые проблески зари. Ее голос дрожал. – Ладно, я должна объяснить. Ты мог взять меня, если бы прикоснулся ко мне пальцем. Ты можешь это сделать, как только захочешь, любимый. Целомудрие куда тяжелее, чем я думала.

– Но это ведь много для тебя значит, правда? Ты молода и нетерпелива. Я могу еще немного подождать.

– Да... Мне кажется, что это лишь часть того, что я чувствую – желание узнать... узнать тебя. У тебя было много женщин, ведь так? Я боюсь, что на мою долю не осталось никакой тайны, которую я могла бы предложить тебе.

– Напротив, – сказал он. – Ты владеешь величайшей из тайн. Что это такое – на самом деле быть мужем и женой? Я думаю, что в этом ты научишь меня куда большему, чем я могу научить тебя в чем бы то ни было.

Она помолчала и наконец нерешительно спросила:

– Доминик, почему ты никогда не женился?

– Никого не попалось, без кого я не был бы счастлив – если понимать под этим то, что считается счастьем в Терранской Империи.

– Никого? Ты никого не выбрал среди сотен женщин?

– Ты преувеличиваешь... Разве что однажды, много лет назад. Но она принадлежала другому и осталась с ним, когда он бежал из Империи. Я могу только надеяться, что они нашли себе дом у какой-нибудь звезды, слишком далекой, чтобы мы могли ее увидеть.

– И ты тоскуешь по ней с тех пор?

– Нет, не могу сказать, что тоскую в каком-то романтическом смысле, хотя ты во многом похожа на нее. – Флэндри запнулся. – Еще раньше я навлек на себя гнев другой женщины. Она обладала странным психическим могуществом – не телепатией, но... обычно живые существа делали то, что она хотела. Она пожелала, чтобы я никогда не нашел ту, к которой стремлюсь всем сердцем. Я не суеверен и обращаю на проклятия или привидения не больше внимания, чем на правительственные благословения. И все же бессознательный запрет – и раз! Если такие вещи и существуют, чего я на самом деле не думаю, то ты сняла его с меня, Козара, и я отказываюсь обсуждать эту нездоровую тему, когда можно поговорить о твоей красоте.

В ледовый период язык льда проломил дыру в стене Казана. Потом порожденная тающими снегами река Любиша расширила ее, превратив в каньон. Из-за выветривания мягких пород кратера горы стали ниже и более мягких очертаний, но Флэндри нашел место их третьей стоянки очаровательным.

Он разбил лагерь на узком пляже. Перед ним струился широкий коричневый поток, довольно спокойный, кроме тех мест, где он пенился вокруг валунов или песчаных намывов вблизи берега. Позади, за его спиной, поднимался крутой склон с обрывами и расселинами, в которых журчали ручьи. По склонам росли деревья с сине-зеленой и сливового цвета листвой, более высокие, чем в тайге. Там и сям они обступали скалы и заросшие полевыми цветами поляны. Мягкий ветерок, напоенный запахами трав и земли, веял в лесу среди танцующих пятен света и тени. Здешнее солнце давало всего треть того света, что лил Сол на Терру, его лучи были скорее горячими, чем обжигающими, и играли бесчисленными оттенками.

Гусляры на ветках выводили свои трели, кругом порхали сотни других крылатых созданий, стадо еленей под предводительством самца с удивительно ветвистыми рогами бродило по противоположному берегу, выловленная в реке «риба» скворчала на сковородке, а кучка облачных яблок была приготовлена на десерт – никакого сравнения с уныло однообразным походным рационом.

– Как хороша планета, предоставленная самой себе, – сказал Флэндри.

– У природы в распоряжении несколько миллионов лет для научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, – заметила Козара. – Это мы, смертные, всегда торопимся.

Он покосился на нее.

– Что-то не так? – спросила она.

– Н-нет. Просто это перекликается с одной идеей, с которой я уже встречался – совпадение, конечно же. – Он расслабился, подбросил в костер пару веток и перевернул куски на сковородке. – Я удивляюсь, что вы не вытоптали намертво эти места. Такая сдержанность кажется не вполне человеческой.

– Ну, с давних времен Долина принадлежит Вимезалам, а мы никогда не потворствовали незваным посетителям. Ты ведь заметил, что здесь не самые благоприятные условия, а передвигаться на машинах мы запрещаем. Кроме того, сюда труднее добраться, чем до других необитаемых мест – хотя большинство из них контролируются куда лучше.

Козара обхватила руками колени. Она говорила медленно и задумчиво.

– Мы, деннициане, традиционно консервативны. Наши предки на протяжении многих поколений после основания проявляли большую осторожность в отношении природы. Они не могли жить за счет только имевшихся форм, но то, что они принесли сюда, могло слишком легко разрушить всю малопонятную экологию. Землерадник... землевладелец научился чтить свою землю, иначе он не мог выжить. Теперь мы можем больше себе позволить, как в тех местах, где сосредоточена современная промышленность. Но даже там закон и общественное мнение принуждают к осторожности – да, даже те деннициане, которые живут в соседних системах и которых теперь большинство, даже они неодобрительно смотрят на нарушения экологии. А что до Казана, колыбели здешнего человечества, – то разве редки в истории случаи, когда в центре сохранялись старые обычаи, забытые во внешних владениях?

Флэндри кивнул:

– Думаю, этому способствует приток богатств извне, что помогает вашим баронам и йоменам следовать обычаям, к которым они привыкли. – Он похлопал ее по руке. – Не обижайся, милая. Они столь же прогрессивны, сколь и консервативны, и куда менее склонны к беспорядку, чем большинство людей. Я не верю в аркадские утопии – только потому, что стоит таковой появиться, как ее очень скоро кто-то проглатывает. Но я думаю, что вы сохранили равновесие, своего рода внутреннюю чистоту – или нашли ее снова – много времени спустя после того, как Терра ее потеряла.

Козара улыбнулась:

– Я ожидала, что ты будешь предубежден.

– Разумеется. Здравый смысл подсказывает, что надо быть сильно предубежденным в пользу того народа, среди которого собираешься жить.

Ее глаза широко раскрылись. Она привстала, опершись на руки, подалась к нему и воскликнула:

– То есть ты здесь останешься?

– Разве тебе это не нравится?

– Да, конечно. Но я считала, что само собой разумеется – ты же терранин, и куда ты пойдешь, туда и я.

Флэндри посмотрел в ее вспыхнувшее от волнения лицо:

– В самом крайнем случае я рассчитывал, что мы будем проводить на Деннице довольно много времени. Так почему бы не все или хотя бы не большую его часть? Я могу получить постоянную должность, если дела пойдут хорошо. А если нет, то я могу подать в отставку.

– Но может ли на самом деле буревестник вроде тебя осесть и привыкнуть к жизни обычного помещика?

Он рассмеялся и потрепал ее по подбородку:

– Не бойся. Я не представляю себе, что ты стремишься вставать каждое утро на рассвете, месить грязь и с волнением обсуждать с соседями скандальное поведение дяди Вани, когда он шатается по деревне, выпив лишку. Нет, мы создадим хорошую ксенологическую команду и будем работать на разведку, если понадобится. А ведь понадобится, – отрезвляюще добавил он.

Козаре тоже передалась эта мрачность:

– Представь самое худшее, Доминик. Опять гражданская война и Денница против Терры.

– Я думаю, что в таком случае мы двое окажемся лучшими посредниками между императором и господарем. И если Денница разорвет отношения... она все равно не станет врагом. Она по-прежнему будет стоить всего того, что мы можем сделать, чтобы помочь ей спастись. Я не возлагаю на Терру слишком больших надежд. Здесь надежды больше. Ну довольно, – прервал он себя. – Мы уже получили свой ежедневный минимум видений апокалипсиса, а обед-то ждет.

Поместье Вимезалов находилось достаточно близко от края кратера, чтобы кольцевая стена заслоняла кусочек неба, – но в то же время достаточно высоко, чтобы отсюда открывался вид на реку и широкие просторы леса. Приближаясь от внешних ворот по изогнутой дороге, которая шла через сады и парки, Флэндри увидел сначала крытую черепицей крышу дома, выглядывающую из-за деревьев, затем показались бревенчатые стены, и наконец стало видно все строение целиком. Это было целое поселение – дома слуг, гаражи, сараи, стойла, собачьи конуры, мастерские, пекарня, пивоварня, оружейная, школа, церковь. Здесь столетиями кипела жизнь.

Сегодня поместье казалось тише и безлюдней, чем было на самом деле. Хотя молодежь была призвана в свои милицейские части, оставались и другие обитатели. Большинство из них, однако, занималось своими делами молча: болтовня, шутки, смех, пение и свист были так редки, что звучали странно в этих стенах – вся энергия была обращена внутрь и превратилась в напряжение. Псы нюхали воздух и готовы были зарычать.

У крыльца привратник, сопровождавший Флэндри, сказал часовому:

– Мы встретили этого человека на дороге у реки. С нами он говорить не захотел и настаивал, что должен поговорить с воеводой наедине. Откуда он здесь взялся незваный, ума не приложу. И уверяет, что он друг.

Солдат включил интерком. Флэндри предложил всем по сигарете. Оба – солдат и привратник – побороли искушение и отказались.

– Но почему? – спросил Флэндри. – Это не наркотик. Ведь не произошло же ничего страшного после мобилизации?

Новости, которые он слышал по своему миникому, за семь дней путешествия устарели – в окрестностях населенных мест они с Козарой избегали местных жителей.

– Нам ничего не говорили, – сказал рейнджер. – Никто нам ничего не сказал. Они, должно быть, ждут, но чего?

– Я недавно вернулся из города, – добавил часовой, – и я слышал там много раз... Ну, можем ли мы доверять этим имперцам, которых призвал господарь вместе с нашими кораблями? А почему он доверяет? Если мы собрались воевать с Террой, что помешает им обратиться против нас прямо здесь, в системе Зори? Они уже и теперь обладают влиянием в городе. А ты здесь зачем, а, имперец?

Голос из динамика прервал разговор. Данило Вимезал примет пришельца, как тот и просил. Пусть его приведут с вооруженной охраной в Серую Комнату.

Выдержанная в темных тонах, с тяжелой мебелью, эта комната была, вероятно, названа так за цвет занавесей. Через открытое окно вливался холодный воздух, и золотой отблеск играл на крыльях парящего хироптера. Отец Козары стоял у окна, сложив руки на груди, – рослый человек в вышитой рубашке с высоким воротом и широких штанах, обычной здесь одежде. Козара была больше похожа на своего дядю, унаследовав его черты от матери, но и в этом резком, потемневшем от загара лице Флэндри видел сходство с ней. У нее бывал такой же суровый взгляд.

– Здраво, странак, – вежливо произнес формальное приветствие Вимезал. – Я – тот, кого ты хотел видеть, воевода и начальник.

Местный аристократ по рождению, губернатор провинции по выбору господаря и народного собрания.

– Кто ты и что у тебя за дело?

– Сэр, мы можем не опасаться подслушивания? – отозвался Флэндри.

– Здесь нет предателей, – ответил Вимезал и добавил с издевкой: – Здесь не Зоркаград, а всего лишь Аркополис.

– Тем не менее вы же не захотите, чтобы кое-кто с самыми лучшими намерениями раззвонил то, что я скажу? Поверьте, это не в ваших интересах.

Несколько секунд Вимезал изучающе рассматривал Флэндри. Настороженность немного уступила место любопытству.

– Да, мы в безопасности. Третий этаж, двойные двери – все для полной конфиденциальности. – Он усмехнулся. – Кухарка, которая хочет, чтобы я заставил отца ее ребенка жениться на ней, имеет такое же право на тайну, как адмирал, обсуждающий планы обороны. Говорите.

Терранин назвал свое имя и звание.

– Первая новость: ваша дочь Козара невредима. Я привез ее обратно.

Вимезал пробормотал что-то, что могло быть и ругательством, и молитвой, и оперся о стол.

Он быстро овладел собой. Следующие полчаса они говорили, не присев ни на минуту.

Сообщение о намерениях Флэндри было простым. Им с Козарой нужно точно знать положение дел, знать, что может случиться, если о ее возвращении будет объявлено. Она ждет в лесу, чтобы он пришел за ней или привел к ней Вимезала – в зависимости от того, что они решат. Флэндри склонялся к последнему – один воевода пойдет с ним, а потом отправит тайное сообщение для господаря.

Ему пришлось долго объяснять причины своего решения. Наконец денницианин кивнул.

– Ладно, – проворчал он. – Я не хочу скрывать новость от ее матери... да и ото всех, кто ее любит... но если она и в самом деле свидетель интриги галактического масштаба, задевающей нас, – нам нужно быть осторожными, очень осторожными, пока мы не будем готовы истребить этих паразитов.

– Так вы согласны с тем, что Зоркаград, планетарное правительство и армия наводнены ими?

– Да. – Вимезал закусил ус. – Если все так, как вы говорите – вы же понимаете, что я сначала повидаюсь с Козарой и поговорю с ней наедине, капитан, – но я почти не сомневаюсь в вашей честности. Это слишком запутанная история и затрагивает слишком многое. Почему наш кризис раздувают? Почему... ладно, довольно болтать. Завтра утром я пошлю... да, его, Милоша Тезара, он человек верный, сообразительный и не болтливый... так я пошлю его «по семейным делам», как вы и предложили. Посмотрим... в приданое моей жены входит собственность, в которой ее брат тоже заинтересован – что-нибудь в этом роде.

– Козара должна спрятаться, – напомнил Флэндри. – Я тоже. Вы можете представить меня имперским офицером, который доставил вам незначительное послание. Никто ничего не заподозрит и не станет много говорить об этом. Но лучше бы вам перебросить меня отсюда.

– Перебросить? – не понял Вимезал. – А, понимаю. У меня есть хижина на севере, оснащенная всем необходимым на тот случай, когда я хочу побыть в покое. Там и машина есть. Я отвезу вас туда и скажу своим людям, что предоставил ее вам. Никто нас не увидит, когда мы отправимся к укрытию Козары, верно?

– Да. Мы предвидели… – Флэндри остановился, осознав, как пристально его разглядывают. – Сэр, я говорил вам, что мы с Козарой собираемся пожениться.

– Но еще не сделали этого – и никто не хочет подпольной свадьбы, а я сам ведь не знаю вас. – Воевода усмехнулся. – Спасибо, капитан. Но если вы сказали мне правду, ей куда больше нужен меткий стрелок-охранник, чем компаньонка. Ну, что бы там между вами было или не было, дело ваше. Идем.