Текст книги "Оккультные тайны третьего рейха. Темные силы, освобожденные нацистами"

Автор книги: Пол Роналд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Тайные влияния

«Едва ли будет преувеличением утверждать, что ужасы Белсена или печи Аушвица определенно были результатом заимствования оккультных расистских идей фон Либенфельса и маленькой кучки его последователей, которые, подобно червоточинам в яблоке, существовали в толерантной и цивилизованной империи Франца Иосифа».

Франциск Кинг, «Сатана и свастика»

Один из самых рьяных последователей Гвидо фон Листа, Ланс фон Либенфельс, был еще одним самозваным аристократом. Настоящее его имя было Адольф Джозеф Ланц, родился он в 1874 году и был сыном школьного учителя. С раннего возраста он стремился к организации собственной «ариохристианской» религии, которая дала бы ему возможность стать лидером, обладающим верховной и непререкаемой властью. На фон Либенфельса огромное впечатление производили помпезность и сила религиозных обрядов; он проявлял настоящий религиозный фанатизм, помноженный на не менее сильную одержимость сексом. В 1893 году, в возрасте девятнадцати лет, Ланс фон Либенфелъс стал послушником Цистерманского монастыря, однако, был изгнан за неподобающее поведение спустя шесть лет. Страдая от уязвленного самолюбия, Ланс фон Либенфелъс создал собственное религиозное движение, Орден новых тамплиеров. Основной идеей этого общества была идея о том, что Бог и Зло непрерывно борются за влияние в мире. При этом «Бог» как бы воплощен в арийской расе, а «Зло» – это другие народы, низшие расы.

Одной из основных причин преследований, которым подвергались тамплиеры в средние века, было то, что они поклонялись Бафомету (изображение сверху), божеству, которое они заимствовали из «сарацинской» религиозной традиции

Арийцы, как утверждал Фон Либенфелъс, поклонялись богу Фрайе Христосу (готическое имя Иисуса), который требовал массовых жертвоприношений, «недочеловеков», чтобы очистить мир от низших рас. И вот снова – параллель с нацистами, совпадения (совпадения ли?) просто поразительны.

Именно Ланс фон Либенфелъс в 1915 году впервые ввел термин «ариософия», чтобы охарактеризовать и определить философские взгляды, распространенные среди разного рода так называемых «народных» оккультных групп и движений, чьей основной целью было, как они сами утверждали, изучение различий между чистой арийской расой и низшими народами. Причем, по их утверждению и твердому убеждению, арийцы были средоточием «парапсихической» энергии, которая создала и питала всю жизнь на Земле.

Согласно модели мира Ланса фон Либенфельса, арийцы были воплощением божественного начала, полубогами, чьи эзотерические высшие знания были утеряны много веков назад из-за того, что их глупые потомки слишком сильно увлеклись техническим прогрессом, суетными развлечениями и, в особенности, чувственными утехами с представителями низших рас Неудивительно, писал Ланс фон Либенфельс, что они утратили свое законное место в естественной иерархии мира.

Если ариец собирался восстановить свои прежние права, принадлежащие ему по праву рождения, он, как утверждал Ланс фон Либенсфельс, должен был найти ключи, которые подтвердили бы его притязания. Эти ключи можно было отыскать в геральдике, именах его предков, а кроме того, в психологической исторической информации, записанной в «высших сферах» (вспомните про Акаши), которую можно прочесть с помощью некоторых эзотерических наук, например, с помощью астрологии или хиромантии.

Подобно Гвидо фон Листу, Ланс фон Либенфельс обладал пытливым умом и неисчерпаемой энергией. К сожалению, и то, и другое было направлено в совершенно бесполезное русло и привело к абсолютно извращенным и жестоким результатам.

Подобно Лансу фон Либенфельсу, «иррациональный философ» Ганс Хёрбигер не интересовался фактами

Точно так же, как и фон Лист, Ланс фон Либенфелъс пытался найти научные обоснования своим религиозным взглядам, подгоняя факты таким образом, чтобы они вписывались в его концепцию мироздания. Любые утверждения, не вписывавшиеся в его теорию, безжалостно им отметались, а когда отмахиваться от очевидного было больше нельзя, он просто говорил, что «ученые никогда не смогут понять и познать все тайные законы Господа и Вселенной». Адольф Гитлер и его сумасшедшие «философы» – Хёрбигер, Виллигут Вёрт и другие – говорили то же самое, чтобы оправдать свои дикие выдумки и фантазии, которые, сталкиваясь с очевидными фактами, готовы были разлететься в пух и прах.

Но пока все эти новоявленные философы и пророки в экстазе рыли землю (в прямом и переносном смысле), надеясь отыскать археологические доказательства своих теорий о существовании древней расы северных сверхлюдей, Ланс фон Либенфельс с замиранием сердца мечтал о необузданных оргиях или, как он их называл, религиозных обрядах, которые он проводил в лесах Германии. Он интерпретировал историю падения человека и изгнания его из рая, рассказанную в Библии, как предупреждение о неприемлемости жестокости и разврата, которые, как он утверждал, были основными занятиями избранного народа (то есть арийцев) и привели в результате к его падению.

В своем толковании Библии Ланс фон Либенфельс дал определение страсти как попытки изнасилования Христа карликами из сатанинского культа зверолюдей, которые проповедовали кровосмешение!..

Такая специфическая смесь теологии и антропологии привела к возникновению и развитию новой опасной псевдонауки, ставшей известной под названием «теозоология». И, конечно же, вполне логичным и естественным результатом таких теорий и умозаключений стало то, что Ланс фон Либенфельс решил написать и написал свою собственную Библию.

Свое произведение Ланс фон Либенфельс назвал «Теологическая зоология, или Практика Содома». Книга вышла в 1905 году. Этот маниакальный бред раскрыл все извращенные сексуальные наклонности автора, его патологическую ненависть к женщинам, которая по силе могла сравниться лишь с его же ненавистью к евреям.

Животные страсти

Ланс фон Либенфельс обвинил женщин в непростительной слабости, неспособности устоять перед плотским искушение? (вина их была особо велика, если речь шла о сексуальных отношениях с партнерами другой, «низшей» расы). Ланс фон Либенфельс заявил, что женщины как матери, носители генетической информации о чистоте расы, должны быть изолированы и помещены в специальное место, где они будут «обслуживаться» чистокровными арийскими мужчинами и, таким образом, давать рождение чистокровным же арийским детям. Только так, по утверждению фон Либенфельса, можно было сохранить чистоту расы.

Для того, чтобы снизить и ограничить размножение представителей «низших» рас, правительство, по мнению Ланса фон Либенфельса, должно было принудительно стерилизовать их, помещать в специальные лагеря или даже уничтожать. Неудивительно, что церковь отказалась выполнить последнее желание фон Либенфельса и похоронить его на территории одного из монастырей.

Когда же в 1907 году Ланс фон Либенфельс поднял флаг с изображением свастики над стенами замка Верфенштайн в честь инаугурации своего нового Ордена тамплиеров, его сторонники и последователи твердо верили в то, что являются свидетелями исторического события – на их глазах происходит рассвет новой эпохи в истории Германии, который принесет с собой культурное и духовное возрождение общества. Если бы они только знали, что их лидер писал одному из членов своего Ордена в 1932 году, возможно, они и не стали бы так радоваться наступлению этой самой «новой эры».

«Адольф Гитлер – один из наших учеников и последователей. Однажды вы обнаружите, что он, а посредством него и мы тоже, в один прекрасный день одержим победу и создадим такую организацию, которая заставит содрогнуться весь мир!»

При этом нет ни одного достоверного свидетельства, что Адольф Гитлер когда бы то ни было являлся членом Ордена. Вполне возможно, что Гитлер и фон Либенфельс и обменялись парой слов в 1909 году, когда однажды Адольф Гитлер позвонил в редакцию «Остары» («Шага»), журнала, издаваемого фон Либенфельсом, чтобы приобрести несколько выпусков этого самого журнала. Однако и этот факт несколько сомнителен, так как рассказал о нем не кто иной, как сам Ланс фон Либенфельс.

Человек и сверхчеловек: Вагнер и Ницше

Ни одно повествование о Третьем рейхе, оккультизме или чем-либо еще, связанном с этим периодом истории Германии, не будет полным без упоминания о двух людях, оказавших поистине колоссальное влияние на Адольфа Гитлера в частности и на идеологию нацистов в целом. Эти люди – композитор Рихард Вагнер и философ Фридрих Ницше Вагнер своим творчеством вдохновлял Гитлера, вселяя в него твердое убеждение в том, что его война с коммунистами и евреями была ни чем иным, как неким мистическим крестовым походом. Работы Ницше заставили Гитлера поверить в то, что существуют некие разумные аргументы, оправдывающие его захватнические амбиции, и логические основания, лежащие в основе его безумных, фанатичных верований.

«Немецкая душа подобна старинному замку, с его многочисленными коридорами, тайными комнатами, винтовыми лестницами и мрачными подземельями. Но запущенность этого замка не лишена определенной доли очарования, повсюду витает атмосфера таинственного, мистического и загадочного… Любому немцу очень хорошо известны тайные тропы, ведущие к сердцу хаоса…»

Фридрих Ницше

В гот день, Когда родился Адольф Гитлер, Фридрих Ницше (1844–1900) сделал любопытную запись в своем дневнике. Он написал: «Я могу точно предсказать свою судьбу. Когда-нибудь мое имя будет тесно связано и станет ассоциироваться с воспоминаниями о чем-то ужасном и чудовищном».

Во время мировой войны книга Фридриха Ницше «Так сказал Заратустра» вдохновляла немецких солдат на передовой

Ницше небезосновательно подозревал, что та глубокая и сложная философия, раскрытая в книгах «Человек и Сверхчеловек. Вне Бога. Вне Зла» и «Антихрист» будет до неузнаваемости искажена теми, кто способен увидеть лишь то, что лежит на поверхности, и совершенно не способен разглядеть глубинного смысла и сути его взглядов. В своем произведении «Антихрист» Фридрих Ницше описывал христианскую религию как «самую чудовищную, роковую, но, тем не менее, соблазнительную ложь, существовавшую когда-либо». Однако говорил он так с одной-единственной целью – чтобы донести до людей идею о том, что сострадание и соблюдение законов морали в человеческом обществе обладают гораздо большим значением, чем грубая физическая сила. В животном мире же напротив – главенствуют грубость и сила, философ писал: «На примере хищников можно увидеть, что зло может развивать у своих носителей отличное здоровье и великолепную физическую форму».

И только «Воин», по утверждению Ницше, может быть абсолютно, истинно свободен. Он определил демократический строй как упадок и деградацию тех, кому изначально предназначено управлять слабыми и низшими народами и жить вне законов морали, быть выше таких понятий, как Добро и Зло. Именно поэтому и была допущена такая ошибка, как демократия. Истинные правители выпустили власть из своих рук. В своих мечтаниях и философствованиях Ницше описывал «прекрасного белокурого зверя (германских мужчин), который может отправиться в любую точку мира по своему желанию, в поисках добычи и в стремлении к победе». Об этом высказывании философ будет жалеть всю жизнь. Так же, как и о призыве положить конец демократическому строю и установить «новый порядок», во главе которого встал бы «властелин народа».

Мальчики-подростки упражняются в рукопашном бое на тренировочных занятиях молодежного движения «Гитлерюгенд». Не зря философ Ницше говорил, что «зло способствует развитию отличного здоровья и великолепной физической формы»

«Тот, кто будет править Европой, – писал Фридрих Ницше, – будет образцом жесточайшей и сильнейшей Воли…, которая положит конец этой затянувшейся комедии, этому фарсу под названием «малые государства», так же, как и глупому демократическому многоволию. Время политики прошло: следующее столетие принесет с собой отчаянные битвы за Землю…»

Однако, несмотря на все высказывания подобного рода, Фридрих Ницше откровенно боялся безграничного контроля государства над всеми сферами жизни общества, а антисемитизм был противен ему до физической боли, если можно так сказать. «Для меня дело чести, говорил философ, – расставить все точки над i по поводу моего отношения к антисемитизму. Я хочу исключить любую двусмысленность и непонимание, поэтому ясно и четко заявляю, что не поддерживаю антисемитизм…». Кроме того, Ницше активно возражал и был откровенно против немецкого национализма: «Узрите немцев – самый низкий, самый глупый, самый обыкновенный на земле народ…» Все эти утверждения и заявления великого философа не привлекли внимания или были попросту пропущены мимо ушей добровольцами и призывниками, которые зачитывались его книгой «Так сказал Заратустра», сидя в окопах и ползая в грязи Фландрии во время Первой мировой войны (1914–1918). И, в частности, они упустили одну самую главную вещь. Предрекая появление «Властелина народа». Ницше обозначил его, как «последнего человека», потому что именно он, и ни кто иной, должен был спровоцировать Армагеддон, конец света.

Cyмерки богов

Вагнер создал музыкальное сопровождение., которое идеально вписывалось в представления Адольфа Гитлера о мировом доминировании немецкого народа. Эпические мелодрамы композитора – это гранитное основание, выраженное музыкой и призванное показать все великолепие и величие арийского превосходства и жертвенности. Без «Бури» Вагнера нацизм никогда не приобрел бы своих мистических, таинственных оттенков и полутонов.

И Теодор Ройсс, практикующий философию тантрического секса, и Сар Паледан, французский писатель оккультист, твердо верили в то, что Вагнер был прирожденным матом. Извлекая из глубин прошлого мифологию тевтонцев и арийские архетипы, Вагнер относил все героические признаки и характеристики на счет немецких мужчин и женщин, выставляя при этом их недругов в очень невыгодном свете. Например, опера «Парсифаль», которая воспевала христианский мистицизм во времена последних крестовых походов, была воспринята как таинственная «мистическая опера», музыкальное произведение, которое скорее вдохновляло на подвиги, чем позволяло расслабиться и получить простое удовольствие от соприкосновения с искусством. Вагнер подчеркнул его второстепенную, но не менее значимую «оккультную» роль тем, что настоял на исполнении своего произведения только в оперном зале Bayreuth, впоследствии ставшим местом паломничества для поклонников творчества Вагнера, которые также хотели ощутить сакраментальность его произведений.

Даже Адольф Гитлер признавал, что в музыке Вагнера был некий «магический» элемент, его музыка была «религией Гитлера». Как-то Гитлер заметил, что слушая оперу «Парсифаль», он как будто «попадал в другой мир, другую реальность, которая дарила ему незабываемые ощущения и эмоции, позволяя обуздать свой жестокий характер».

В отличие от Ницше, Рихард Вагнер (1813–1883) был прирожденным антисемитом, а его верования и убеждения не имели под собой никакой интеллектуальной базы. Его антисемитизм возник из-за элементарной профессиональной ревности. Он презирал своих коллег по цеху, Мендельсона и Майербеера, чью музыку считал слишком фривольной. Однако он не был достаточно проницателен или чувствителен, чтобы критиковать их именно за это.

Напротив, он нападал на них из-за религиозных убеждений, считая отсутствие глубины в их произведениях характерной чертой расовой принадлежности.

Вагнер считал, что он может установить национальную культурную идентификацию, создав великое германское искусство, которое стало бы выражением национального духа и национальных идеалов.

Вагнер был убежден, что добиться этого можно лишь одним способом – очистив немецкое искусство от «нечистой культуры», под которой он подразумевал «еврейский элемент». Пытаясь добиться этой цели, он решил применить риторику правых сил и врожденную подозрительность своих соотечественников в отношении «чужаков». Его обвиняющий перст указал на евреев, которых он назвал олицетворением абстрактных сил современности и воплощением социальной дезинтеграции, примером той культуры, которая была чужда истинной немецкой душе.

Опера Рихарда Вагнера «Парсифаль». Произведения Вагнера стали обязательными музыкальными произведениями для прослушивания в Третьем рейхе, потому что в их основе лежали германские мифы и легенды, которые повествовали об «истинных немецких добродетелях»

Записи Вагнера о политике, искусстве, различиях в культуре и расовой принадлежности оказали на Адольфа Гитлера огромное влияние, которое по своей силе могло сравниться только с влиянием его музыки. Чего стоило одно из эссе Вагнера «Иудаизм в музыке», которое произвело эффект спички, зажженной в комнате, полной бензина. Вагнер смог создать некое оправдание, социальное приятие того факта, что образованные люди, немецкая интеллигенция незаметно становились антисемитами. Один только этот факт заставляет многих людей даже сегодня отворачиваться от его произведений, потому что они вызывают в их умах и сердцах неприятные, отталкивающие ассоциации.

Глава 2
Копье Судьбы

«И хотя тот, кто восстал из бездны благодаря своей железной воле и коварству, может завоевать полмира, все же он должен вернуться в бездну. Уже сейчас ледяной ужас сжигает своими когтями его сердце, но он противится из за своей неуемной гордыни! И те, кто сейчас стоят рядом с ним и готовы следовать за ним, будут стерты с лица земли, когда наконец свершится его падение».

И.В. Гёте, «Пробуждение Эпиминидов», акт II, сцена 4

Ранней осенью 1913 года молодой человек с угрюмым лицом, в потрепанной одежде стоял напротив Хофбургского музея в историческом центра Вены и смотрел, как первые капли осеннего дождя размывают только что нарисованную им акварель. Адольфу Гитлеру было девятнадцать лет. В тот момент он находился в состоянии глубокого отчаяния. Он был одинок и чувствовал себя абсолютно беспомощным в этом огромном мире. Он провалил вступительные экзамены в престижную Венскую академию художеств, а также не прошел отбор в архитектурный институт. Вместе с другом детства он вынужден был снимать убогую комнатушку на окраине города. Те небольшие сбережения, которые достались молодому Адольфу после смерти его матери, были практически полностью истрачены. Единственным способом, которым Гитлер мог заработать на жизнь, была продажа собственных рисунков размером с почтовую открытку. Но, естественно, этого было недостаточно. А кроме того, добропорядочные немецкие буржуа избегали и опасались уличных торговцев. Да и наброски Адольфа Гитлера, по правде говоря, не отличались ни утонченностью, ни характером. Неожиданно для себя Гитлер вынужден был признать тот факт, что все его намерения стать выдающимся архитектором, которому бы доверили отстроить заново столицу страны, были не более, чем простыми грезами и мечтаниями юности, которые не выдержали столкновения с суровой действительностью. И если он не хотел в ближайшем будущем стать одним из многочисленных бродяг, скитающихся по улицам Вены, ему необходимо было найти вдохновение и четко определить цель, к которой он мог бы двигаться. В тот день ему суждено было найти и то, и другое, причем в самых неожиданных местах.

Хофбургский музей был мрачным мавзолеем, посвященным минувшей славе и заслугам династии Габсбургов, которых Адольф Гитлер презирал всей душой. Будущий фюрер был убежден, что Габсбурги символизируют собой старую, вырождающуюся аристократию, которая отрицает свое немецкое происхождение. Но, поскольку дождь усиливался и вскоре полил как из ведра, молодому человеку ничего не оставалось делать, как с неохотой укрыться от него именно в музее, среди реликвий австрийского имперского прошлого. Как утверждает историк Тревор Ревенскрофт, автор нашумевшей скандальной, но тем не менее, часто цитируемой книги «Копье Судьбы» (1972), Гитлер с огромным вниманием рассматривал экспозицию музея, прогуливаясь по длинным темным галереям, стены которых были увешаны потемневшими от времени старинными картинами в тяжелых позолоченных рамах. Он остановился и долго стоял возле экспозиции, размешенной в так называемой сокровищнице. Гитлер долго рассматривал выставку древних реликвий, при этом совершенно не замечая того, на что смотрит – так глубоко он погрузился в собственные мысли и переживания. И только когда подошла группа иностранных туристов и гид начал рассказывать о выставленных экспонатах, Адольф Гитлер очнулся от своих невеселых раздумий.

«…экскурсовод указав на древний наконечник копья… И тогда я услышал слова, которым суждено было изменить ход всей моей жизни: «Существует легенда, связанная с этим копьем. Считается, что тот, кто сможет завладеть им и разгадает его тайны, будет держать в своих руках судьбу мира, повелевая добром и злом».

Рядом с наконечником копья лежала пометка с официальным названием этого артефакте – «Меч Святого Мориса». Ходили слухи, что это было именно то самое Священное Копье или Копье Лонгинуса – копье, которым один из римских легионеров ранил в бок Христа перед тем, как того сняли с креста после распятия. Поэтому считалось, что это копье обладает некими магическими силами. Позднее оно получило название «Копье Судьбы».

Считалось, что Константин (742–814 н. э.), первый христианский император Рима, был непобедимым именно благодаря владению этой священной реликвией. Согласно легенде, он умер вскоре после того, как копье выпало из его рук, когда его лошадь встала на дыбы и сбросила его на землю. Та же участь постигла и германского завоевателя, жившего в XII веке, Фридриха Барбароссу, который уронил копье во время переправы через одну из рек Малой Азии. Не менее сорока пяти императоров и правителей владели Копьем Судьбы в разные периоды времени, и оно обеспечивало им победы как на поле брани, так и в дворцовых интригах.

Принимая во внимание кровавую историю и мистическую ауру, окружавшую этот предмет, он должен был представлять собой нечто особенное. Однако внешне, на первый взгляд, в наконечнике не было ничего примечательного. Клинок листовидной формы был грубо отделан примитивными узорами и лежал в открытом кожаном боксе на красной бархатной подкладке. И если бы не крошечные золотые кресты, выгравированные у основания лезвия, то он ничем не отличался бы от сотен и тысяч подобных наконечников, выставленных в музеях разных стран. Не было никаких достоверных доказательств того, что наконечник, выставленный в экспозиции Хофбургского музея, был именно Копьем Судьбы, однако, этот факт, по всей видимости, не помешал Адольфу Гитлеру утверждать в дальнейшем, что он испытал сильнейшее эмоциональное потрясение и огромный душевный подъем, когда впервые оказался в одной комнате с этой реликвией. Позднее Гитлер писал:

«В одно мгновение я осознал, что переживаю один из самых важных моментов своей жизни. И все-таки я никак не мог понять, почему этот христианский символ оказывает на меня такое влияние. Я стоял неподвижно и рассматривал наконечник несколько минут, абсолютно безразличный ко всему, что происходило в тот момент вокруг меня. Казалось, в этом копье заключался какой-то внутренний тайный смысл, который полностью захватил меня. Смысл, который я, казалось, знал уже дивно, но по какой-то непостижимой причине до сих пор не мог выразить… Это копье оказалось своего рода волшебным проводником вдохновения, потому что оно раскрыло передо мной весь спектр великолепных идей в такой близкой перспективе, что он показался мне более реальным, чем материальный мир, в котором я живу.

Фридрих Барбаросса роняет Копье Судьбы и встречает свой конец в реке

У меня было такое чувство, будто я уже держал его в своих руках, когда-то давно, в прошлой жизни, много веков назад. Как будто я уже давным-давно признал его своим талисманом, дарящим власть, и держал судьбу мира в своих руках. И все же, разве было это возможно? Что это был за таинственный род безумия, захвативший мой разум и всколыхнувший такую бурю эмоций у меня в груди?»

Абсолютно неважно, однако, было ли это копье действительно некой божественной реликвией или нет. Очевидно только одно: Адольф Гитлер пробудил в самом себе некие силы, которые помогли ему осознать свою судьбу, помогли увидеть цель и дали уверенность в безошибочности сделанного выбора.