Текст книги "Что день грядущий нам готовил?"

Автор книги: Пол Майло

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Но опыты с охлаждением были для Уолфорда как бы побочным занятием, а настоящим кредо – другой путь к долголетию. Важнейшей заявкой этого ученого на мировую славу стала «бескалорийная диета» – по сути, продолжение известной серии опытов, поставленных задолго до него опять-таки на грызунах. (В 1927 году доктор Клайв Маккей подметил, что у некоторых позвоночных, способных подолгу голодать – например, у морских черепах, – не только процессы старения идут замедленно, но и рост продолжается в течение всей жизни. Тогда он посадил на голодный паек группу крысят. Такой режим в самом деле затормозил их развитие: через тысячу дней крысы еще не достигли половой зрелости; по человеческим меркам – как если бы переходный возраст начинался в семьдесят. На этом сроке калорийность их рациона была повышена до стандартного уровня, после чего подопытные прожили около 500 дней, то есть еще половину обычного крысиного века. Притом хвостатые мафусаилы почти до конца оставались резвы, как подростки.) Если эти результаты удастся воспроизвести на людях, надеялся Уолфорд, то нам предстоят восемь-девять десятков лет бодрой юности, после ста наступит расцвет сил, и лишь затем жизнь постепенно, очень медленно покатится под гору.

Вся сложность, во всяком случае с крысами, заключалась в точном определении момента, когда следует переходить на обычное питание. Так, в одном из вариантов по маккевской схеме животных недокармливали в течение 1150 дней – после этого половина подопытной группы не смогла вернуться к нормальному развитию. Уолфорд, заядлый экспериментатор и отчасти эксцентрик (каждый седьмой год, когда профессора в американских университетах по традиции освобождаются от занятий со студентами, он проводил, странствуя пешком по Индии в одной набедренной повязке и общаясь с йогами), решил, что знает ответ. После того как его серия опытов с низкокалорийным питанием в 1960-е годы вдвое продлила жизнь лабораторных мышей, Уолфорд разработал «диету 120-летних» и сам придерживался ее много лет, потребляя ежедневно около 1600 калорий – примерно половину того, что считается нормой для здорового человека, ведущего активный образ жизни. Рецепты Уолфорда соблазнили многих, но по иронии судьбы не помогли ему самому: в 2004 году ученый скончался от «болезни Лу Герига» [2]2
  Русское научное название – боковой амиотрофический склероз (БАС). Неизлечимое заболевание неясной этиологии, поражающее центральную нервную систему. Смерть наступает обычно в результате отказа дыхательной мускулатуры.


[Закрыть]в почтенном, но далеко не рекордном возрасте 79 лет.

Однако же заявка Уолфорда была, в сущности, довольно скромна: большинству из нас она сулила долголетие всего лишь «по природному лимиту». Другие исследователи мечтали преодолеть и этот барьер. Сорок лет назад видный геронтолог Роберт Прегода не сомневался, что подлинный эликсир долговечности будет открыт в 1990-е годы. Отправной точкой его научных поисков стали исследования эволюционной целесообразности старения. Природа словно бы ставит перед своими созданиями цель: прожить достаточный срок, чтобы выросло потомство. Как только задача выполнена, в «биологическом хронометре» выключается таймер и организм начинает отказывать. Гибель особей, изживших свое предназначение, высвобождает пищевые и прочие ресурсы для новых поколений – это дополнительный эволюционный бонус в сохранении вида. Следовательно, решил Прегода, надо все силы бросить на то, чтобы научиться регулировать завод часов и переводить стрелки в нужный момент.

За отправную точку он взял работы Юхана Бьёркстена, изучавшего механизмы постепенного износа живых тканей в результате химического процесса, называемого «поперечным связыванием». Прегода считал, что особые диеты, включающие специфические почвенные белки, помогут избежать этого эффекта. Тем временем другая группа ученых пыталась искусственно сконструировать вирусы, чья деятельность в человеческом организме остановит или, по меньшей мере, замедлит генетические мутации, которые, как принято считать, также играют роль в процессе старения. Микробы – еще один противник, с которым предстоит схватиться искателям вечной молодости. Прегода как будто не сомневался, что достаточно щедрое финансирование этих направлений научного поиска гарантирует людям XXI века минимум 200-летнюю жизнь. Он даже предположил, проявляя «осторожный» оптимизм, что если удастся постичь неясную пока природу некоего биологического барьера, то люди смогут жить и пятьсот, и даже тысячу лет!

Конечно, для человека долговечность под стать дубу не лишена теневых сторон. Сохранит ли женщина, вышедшая замуж в двадцать пять, привязанность к супругу после трехсот лет брака? А одно-единственное Рождество может пустить по миру патриарха, которому придется покупать подарки всем прапрапраправнучатам – ведь человек, проживший несколько столетий, имеет шанс свести знакомство с тремя-четырьмя тысячами своих потомков только по прямой линии.

Обнаружились и другие, куда более жуткие вероятности. Многие критики дерзновенных амбиций геронтологии с легкостью припоминали древнегреческий миф о Тифоне, которого Зевс одарил вечной жизнью, не дав вечной молодости. Богиня Эос страдала, видя, как тело ее возлюбленного дряхлеет с каждым днем, а сердце все продолжает биться. Что, если вот так же передовая наука сподобится лишь держать нас на самом краешке могилы, и не более того?

Не меньше тревожили предположения насчет долгих лет… без тела. В 1960-е годы медикам удавалось поддерживать жизнь изолированных собачьих и обезьяньих мозгов. Кое-кто из врачей даже утверждал в то время, что сохранить живую человеческую голову будет еще проще.

К началу нашего столетия стало ясно, что Прегода, Маккей, Уолфорд и другие не заблуждались – каждый был прав в своих частностях. Вроде бы все они вставили по важному кусочку в головоломку, но как окончательно свести всю эту информацию воедино и что предпринять для победы над старостью – никто пока сказать не может. Создается впечатление: чем больше мы узнаём о старении, тем меньше мы о нем знаем.

Например, до недавнего времени было принято считать, что продолжительность жизни обусловлена наследственностью. Так думали и ученые, и профаны (от последних нередко можно услышать похвальбу долголетием бабушек и дедов – мол, «это у нас семейное», – будто такой факт может служить доказательством).

Но в 2006 году в Европе были опубликованы результаты обширного научного исследования, опровергшие расхожее убеждение. Сопоставив продолжительность жизни в нескольких тысячах пар однояйцовых близнецов, родившихся в период с 1870 по 1910 год, ученые обнаружили, что у братьев и сестер, идентичных почти во всем, сроки жизни были неодинаковы – большинство этих двойняшек умерли с десятилетним в среднем разрывом. Другие однотипные исследования показывают, например, существование устойчивой связи между ростом родителей и их потомков, но в продолжительности жизни подобная корреляция не проявляется никак. В этом смысле наследственность, как выяснилось, не играет решающей роли.

Ученые по-прежнему надеются раскрыть тайну «настоящего» долголетия; некоторые из них склонны считать, что 130-летняя или близкая к этому продолжительность жизни может быть достигнута в скором будущем. Но, учитывая накопленные данные, большинство авторитетных исследователей уже не проявляет такого оптимизма на сей счет, как раньше.

Предсказание: А ты такой холодный, как…

Это случилось в 1962 году в Норвегии. Пятилетний мальчик по имени Рогер Арнстен упал в ледяную реку и 22 минуты находился под водой. Фактически он был мертв больше двух часов. Температура тела упала до 24 градусов, на треть ниже нормы. Но уже через несколько месяцев малыш практически выздоровел.

Как же Рогеру удалось выжить? Ужасное падение вызвало такой шок в организме, что все системы жизнедеятельности словно бы отказали одновременно: сердце перестало биться, остановилось дыхание, отключился мозг, контуженный кислородным голоданием. Но, что самое интересное, тот же убийца-холод и спас мальчика, затормозив процессы разложения. В большинстве случаев мозговые ткани начинают распадаться сразу после смерти. К счастью для Рогера, клетки его мозга подверглись быстрой заморозке, точь-в-точь как свежевыловленная треска на рефрижераторном судне. Когда доктор Туне Даль Квиттинген вновь «запустил» сердце Рогера, мозг, не тронутый тлением, попросту включился опять.

А что, если этот эффект можно воспроизвести? Если тело умирающего погрузить в ванну с жидким азотом и хранить в замороженном состоянии до тех пор, пока наука найдет способ вернуть его к жизни? Скажем, неизлечимого сегодня тетраплегика – больного с поврежденным позвоночником и полным параличом конечностей – отправят в «ледяной сон», а пробудится он с обновленным, исправно действующим организмом где-нибудь в 2050 году?

Во всяком случае, одного человека – преподавателя физики и математики Роберта Эттингера – такие возможности воодушевили столь сильно, что осуществить их он счел моральным долгом человечества. Вышедшая в 1966 году книга Эттингера «Перспективы бессмертия»– развернутый аргумент в защиту крионики – основательно рассмотрела проблемы замораживания людей и возможные побочные эффекты с научных, правовых и даже с религиозных позиций. Автор предсказал, что к нашему времени смерть человека будет считаться чем-то вроде интерлюдии, прежде чем тот получит шанс начать вторую, лучшую жизнь.

Основным доводом для Эттингера послужило то, что процессы распада тканей останавливаются при температуре, близкой к абсолютному нулю. Хотя наука шестидесятых не могла оживлять людей после долгосрочной глубокой заморозки, крионическая техника была уже достаточно развита, чтобы надежно сохранять тело в течение тысячелетий. А таких сроков, нужно надеяться, хватит для того, чтобы ученые нашли способы вернуть всех замороженных к жизни. Так разве не обязан мир, вопрошал Эттингер, по одной этой причине приступить к программе массового замораживания?

Эттингер предсказал, что, начав такую программу, ученые смогут с большей отдачей сосредоточиться на направлениях, где они уже продвинулись в шестидесятые годы. Тогда начали оплодотворять женщин спермой, долгие годы хранившейся в замороженном виде (сегодня этим рутинно занимаются тысячи банков репродуктивного материала). Членистоногие, моллюски и другие примитивные организмы подвергались заморозке и успешному оживлению через несколько часов или даже суток. То же самое – отдельные внутренние органы высших животных. Ученые обнаружили, что некоторые виды зимующих насекомых вырабатывают свой собственный природный антифриз, и это заставило задуматься: нельзя ли синтезировать подобные вещества для людей?

Но в мире, где крематорий и кладбище уже не завершают последний путь, – что будет означать смерть с юридической точки зрения? По мнению Эттингера, не так уж много, за вычетом особых случаев. Если только тело не уничтожено без остатка, никого больше нельзя объявлять умершим в том смысле, какой подразумевался с незапамятных пор. Вместо этого врачи должны немедленно замораживать каждого покойника: уклонение от сей обязанности следует приравнивать к отказу в медпомощи. Даже если от трупа остались разрозненные фрагменты, необходимо и их отправлять в морозильную камеру – в расчете, что лет через сто потомки придумают, как полностью воссоздать человека из нескольких сохранившихся клеток. Однако немало каверзных вопросов требовали более основательной проработки. Например: вправе ли вдовы и вдовцы вступать в новый брак, коль скоро в один прекрасный (или ужасный) день их покойная половина может вернуться?

Но даже если отрешиться от сутяжного крючкотворства, остается главная проблема: кто за все это согласится платить? Эттингер предложил реорганизовать Администрацию социального обеспечения США таким образом, чтобы она заботилась не только о пенсионных выплатах в заключительный период жизни человека, но и о постоянном снабжении его тела жидким азотом в годы, выражаясь деликатно, вынужденной паузы. И поскольку никто больше не «умрет насовсем», накопительные счета будут числиться за их владельцами. Несколько тысчонок, накапавших туда, прежде чем захлопнулась дверца морозильной камеры, превратятся в весьма кругленькую сумму, «отработав» в национальной экономике несколько сот лет.

Эттингер предлагал свои резоны и для тех, кто отвергал его идею по религиозным мотивам. На утверждения, будто физическая смерть предначертана нам свыше, он отвечал: нет никакого богоборчества в автомобиле, притом что рождаемся мы с ногами, а не с колесами и не способны от природы двигаться со скоростью шестьдесят километров в час. Более серьезная проблема связана с бессмертной душой. Согласно авраамическим религиозным учениям, душа каждого человека соединена с единственной телесной сущностью и в определенный срок по смерти последней удаляется в потусторонние миры. Значит, воскрешать людей много лет спустя после смерти – все равно что пытаться стащить их с небес (или выдернуть из ада, в зависимости от обстоятельств).

На это Эттингер возражал, что в иных религиозных традициях трактовки души отличаются коренным образом. Например, индуисты и буддисты верят, что человек испытывает множество перерождений, потому его возврат в собственное оттаявшее тело не представляет никакой богословской проблемы. В то же время в синтоизме и других верованиях анимистического толка существует понятие единого мирового духа, который объемлет и живущих, и умерших людей, и всю природу – даже ту, что мы считаем «неживой». Ссылаясь на эти культурные расхождения, Эттингер утверждал, что допустить ошибку лучше там, где ее может скорректировать проверяемый научный результат.

Хотя среди ведущих ученых не было и нет единого мнения о крионике, кое-кто из непосвященных принял идею с энтузиазмом. В 2002 году, когда скончался бейсболист Тед Уильямс, его сын Джон Генри вызвал фурор, передав тело прославленного игрока команды «Бостон Ред Сокс» крионическому хранилищу в Аризоне. По сведениям иных источников, близких к покойному, это решение нарушило его последнюю волю: Уильямс, по всей вероятности, завещал кремировать свое тело. Некоторые наблюдатели предположили с немалой долей цинизма, что-де Уильямс-младший собирался выгодно продать отцовскую ДНК. (К слову, об одном расхожем заблуждении: Уолт Дисней, вопреки молве, не входит в те несколько тысяч персон, чьи тела в настоящее время заморожены. Создатель светлых образов Микки-Мауса, его подружки Минни и пса Гуфи упокоился в одном из некрополей Южной Калифорнии.)

Но что бы там ни было на самом деле, может ли случиться так, что в один прекрасный день мы вновь увидим на бейсбольном поле Уильямса (или «Уильямса-2»?), бьющего по мячу? В этом сомневается большинство ученых. Даже если удастся вернуть физическую сущность великого спортсмена, считают скептики, то личность его будет безнадежно утрачена. Тончайшие нюансы во взаимодействии электромагнитных импульсов и нейрохимических молекул, игра которых создает наше неповторимое «я», не поддаются восстановлению после долгого смертного сна, сколько ни замораживай мозг. И пока мы своими глазами не убедимся в результатах успешного воскрешения – если такое вообще когда-либо произойдет, – скепсис будет преобладать.

Приверженцы крионики на это возражают, что состояние клинической смерти может вызвать лишь частичную, ограниченную амнезию, стерев краткосрочную память, а долгосрочная – то есть все наши личностные особенности, черты характера, основные знания и навыки – «записана» в глубинных структурах мозга и не теряется так легко. Одним словом, сберегите мозговые клетки – и никуда ваше «я» не денется.

Крионическое замораживание – не единственный из возможных способов выиграть фору у смерти. В XX веке биологи, изучавшие механизмы спячки у млекопитающих, пришли к выводу, что очень похожие явления можно было бы вызывать у людей. Так называемая гибернация и ее «кузен» анабиоз дают надежду на невиданное долголетие.

Анабиоз – частый гость на страницах научной фантастики, где он хранит отважных космических странников от старости и смерти в тысячелетнем полете на какой-ни-будь Омикрон-6. Но реальные исследователи НАСА в шестидесятые годы задумывались, скорее, о путешествии не столь далеком: на соседний Марс. Если бы люди умели замедлять все свои жизненные процессы, как это удается медведям, некоторым мышевидным грызунам и колибри, то пилотируемый полет на Красную планету потребовал бы гораздо меньше запасов пищи и кислорода, что снизило бы массу космического корабля на многие тонны, да и тела астронавтов испытали бы меньше нагрузок. Иные ученые предположили даже, что месяц в летаргии может добавить человеку десяток лет активной жизни.

Эксперименты, проведенные в середине 1960-х в Университете штата Миссури, показали, что способность впадать в спячку обусловлена генетически. Следовательно, в принципе возможно выделить и модифицировать ген «холодного сна» на благо людей. Некоторые считали, что можно создать препарат для приема на ночь, который снизит частоту сердцебиения до 10 % нормы. Столетний старик, принимавший такое лекарство в течение всей жизни, мог бы сохранить коронарный потенциал своих тридцати лет. Согласно гипотезе доктора Роберта де Роппа, замедление обмена веществ способно продлить жизнь на четверть века.

Впрочем, прогнозисты в семидесятые годы давали анабиозу лишь «умеренный» шанс стать реальностью в начале XXI столетия.

Предсказание: Беглое чтение мыслей с листа

При слове «экстрасенс» у большинства людей автоматически возникают ассоциации с крикливыми шапками желтой прессы и с «экспертами», похваляющимися заочно полученной кандидатской степенью. Но уж никак не с одним из самых престижных учебных заведений США, входящим в знаменитую Лигу плюща.

Однако до начала 2007 года, когда маленькая лаборатория в подвальном этаже Принстонского университета закрылась из-за отсутствия финансов, она вполне могла считаться авангардом научных исследований в области экстрасенсорики – сей универсальный термин подразумевает сразу все чудеса, от чтения мыслей до влияния их посредством на материальный мир. Не сказать, что университет сильно дорожил этим подразделением: когда оно погибло от безденежья, руководство Принстона даже не позаботилось выпустить пресс-релиз по такому случаю.

Точно так же весь остальной академический мейнстрим относился свысока к Лаборатории Принстонского инженерного факультета по изучению аномальных явлений; в мире науки к ней прочно приклеилось непочтительное прозвище «Грушка» (по урезанной аббревиатуре официального имени: Princeton Engineering Anomalies Research Laboratory; а ведь могли и «жемчужиной» звать, сохранив последнюю букву! [3]3
  Pear – груша (ан гл.).Pearl – жемчужина (англ.).


[Закрыть]). Однако среди немногочисленных «грушевых» энтузиастов водились такие научно-технические и финансовые тяжеловесы, как основатель лаборатории принстонский профессор-физик Роберт Джан, Джеймс Макдоннел, стоявший у истоков авиастроительной компании «Макдоннел Дуглас», и меценат Лоранс Рокфеллер. Полвека назад, когда ученые только начали разбираться в устройстве человеческого разума, спонсирование «экстрасенсорных наук» вовсе не казалось чудачеством, как сегодня.

В середине 1960-х различные экстрасенсорные эксперименты проводились в Эдинбургском университете, университетах Вирджинии и Южной Калифорнии. В одном из опытов «эмитенту», сидевшему в изолированной комнате, демонстрировали волнующие слайды – сцену убийства Джона Кеннеди, фото обнаженных женщин и тому подобное, «адресату» в другом помещении предлагалось записывать все мысли и эмоции, возникшие у него в этот момент. Впечатления 28 из 32 реципиентов совпали с содержанием материалов, которые смотрели «отправители» (например, при показе гибели Президента появлялся безотчетный страх); одному даже вспомнились пальмы в Гонолулу, когда «передатчик» увидел какой-то тропический пляж.

Годы спустя, когда исследователи больше узнали о мозговой деятельности, видный (хотя и противоречивый) ученый Хосе Дельгадо, преподававший в Йельском университете, предсказал, что около 1980 года или немногим позже будут разработаны методы «сверхчувственной связи» между человеческими мозгами. В девяностые годы нобелевский лауреат по физике Брайан Джозефсон широко ссылался на экспериментаторов, якобы установивших, что передача мыслей происходит успешно примерно в трети случаев – такая частотность никак не может объясняться простым совпадением. Он еще в начале восьмидесятых заявил, что через десяток лет опыты, подтвердившие способность гнуть ложки силой мысли, будут считаться в академическом сообществе «весьма важными».

Производное от экстрасенсорики и парапсихологии – исследования так называемых осознанных сновидений, при которых сам человек понимает, что спит и видит яркий сон. В начале 1980-х ученые из Центра изучения снов человека в Стэнфордском университете собрали команду онейронавтов – «сноплавателей», дабы те анализировали опыт своего пребывания в мире сновидений и даже учились ими управлять. Руководитель программы Стивен Лаберж считал, что провоцирование осознанных сновидений поможет в конечном итоге разработать методы их контроля, дав людям небывалую возможность познать природу собственных потаенных страхов и комплексов. Один из сотрудников надеялся запатентовать устройство, которое позволит спящему как бы переходить от грез к действительности и обратно, не прерывая сна, но при этом свободно оперируя обоими состояниями. Иными словами, человек, погруженный в кошмар, сможет не только прервать свой бег в мрачном лабиринте и потолковать по душам с незримыми демонами, преследующими по пятам, но даже получить ответ, почему те выбрали жертвой именно его.

Сегодня экстрасенсорика, контроль сновидений, да и парапсихологические исследования в целом занимают почти что маргинальное положение в мире «большой» науки (по данным на 2002 год во всем корпусе университетских преподавателей Великобритании нашелся едва десяток лиц, имевших ученую степень по парапсихологии). Просвещенная публика по большей части ставит экстрасенсов на одну доску с гадалками и хиромантами. Если вспомнить многообещающие результаты старых опытов и поддержку со стороны по меньшей мере нескольких авторитетных ученых, не покажется ли странным: почему эта научная дисциплина стала хиреть задолго до миллениума?

Вероятно, основная вина лежит на тех, кто сильней всего хотел поверить, что сознание «в чистом виде» способно править материей. К концу шестидесятых парапсихология прочно вошла в пантеон увлечений чокнутых нью-эйджистов [4]4
  New Age (англ. «новая эпоха») – общее название для множества разнородных эзотерических, мистических и оккультных течений, возникших главным образом в XX столетии в связи с ростом интереса европейцев к «тайнам древнего Востока». Предпоследний яркий выплеск «нью-эйджа», о котором пишет здесь П. Майло, пришелся на 70–80 годы прошлого века.


[Закрыть], что, несомненно, отпугнуло от нее многих уважаемых исследователей. Как заметил несколько лет назад тот же Брайан Джозефсон, ни один серьезный научный журнал не станет связываться с парапсихологами и экстрасенсами. По его мнению, именно из-за этого никто в академических кругах не знает о новаторских, притом поддающихся проверке и воспроизведению экспериментах в области парапсихологии.

Предсказание: Кислота, брат? Все путем!

Диэтиламид лизергиновой кислоты, широко известный под аббревиатурой ЛСД, был открыт швейцарским химиком Альбертом Хофманом в 1938 году. Но только через двадцать лет вещество, синтезированное из зародышевого материала мексиканской спорыньи, прогремело на весь мир. А в тот год Хофман непреднамеренно испытал его на себе – наркотик попал на кожу [5]5
  По воспоминаниям самого Хофмана, случайная абсорбция ЛСД через палец произошла не тогда, а четыре с лишним года спустя —16 апреля 1943 года.


[Закрыть]– и таким образом стал, вероятно, одним из первых психоделических «путешественников», пережив галлюцинации с обостренным восприятием цвета и звуков. (Вряд ли, конечно, самым первым из тех, кто когда-либо впадал в химическую эйфорию от «расширения сознания», поскольку аборигены Центральной Америки тысячелетиями использовали для своих мистических обрядов грибы псилоцибе, кактус пейотль и другие богатые алкалоидами растения, вызывающие похожий эффект.) Случалось ли Хофману пожалеть, что он выпустил в мир такую находку? Едва ли. «ЛСД дарил мне душевную радость, открытость, чувство благодарности и обостренное восприятие всех чудес творения» – с этими словами он обратился в 2006 году к толпе поклонников, собравшихся поприветствовать его по случаю столетнего юбилея.

Если Хофману в психоделическом братстве выпала роль как бы Джона Локка – философа, наставника и либерального теоретика, то Тимоти Лири стал для этого движения Томасом Джефферсоном, идеологом-радикалом, пытавшимся (правда, в отличие от предтечи, безуспешно) расшатать устои старого мира. Профессор Гарвардского университета, в молодости отчисленный из военной академии Вест-Пойнт, Тимоти Лири впервые попробовал псилоцибиновые грибочки в 1960-м, а два года спустя отведал и хофмановского зелья. «То был самый потрясающий опыт всей моей жизни», – вспоминал Лири.

Затем он не один год посвятил пропаганде психоделических наркотиков как способа усовершенствовать сознание, который позволяет «путешественникам» познать глубинную истину о себе и о мире, недоступную тривиальному мышлению. Скончался Лири в 1996 году, и многие до сих пор считают его безумным пророком-анахоретом, хоть на самом деле он не был так уж одинок, предсказывая широкое применение галлюциногенных препаратов для самопознания и рекреации.

В июне 1965 года в Сан-Диего стартовал рассчитанный на три года эксперимент по излечению группы мужчин от алкоголизма с помощью малых доз ЛСД. По гипотезе ученых-медиков, прием наркотика мог помочь пациентам изменить жизнь, подтолкнув их к осознанию пагубности пьянства. Участники опыта – типовая проекция общества во всем его разрезе, от холостой молодежи до многосемейных дедушек, от рабочих до высокооплачиваемых юристов, даже один офицер военного флота – продемонстрировали реакции, знакомые каждому, кто хоть раз испытал «улет». Кто-то сообщил, что видел «чистейшее свеченье пустоты», другому чудилось, что он попал на Северный полюс. Несколько человек сравнили свои ощущения с религиозным экстазом и, кажется, добились искомого – во всяком случае, поклялись исправиться и искупить страдания, причиненные ближним.

Иные думали, что «расширение сознания», вызываемое ЛСД, принесет благо не одним алкоголикам, но и практически здоровым людям. В 1967 году Хью Даунс, знаменитый телеведущий, который блистал в «20/20» и других шоу, писал: «Еще многое сможет дать нам ЛСД для просветления и возвышения человеческой индивидуальности. Возможно, он откроет дорогу над пропастью между семимильной поступью нашего технического прогресса и черепашьими темпами социальных преобразований». Если вслед за Лири, Даунсом и иже с ними считать бездушие современной жизни родом недуга, то ЛСД, конечно, можно было рассматривать как лекарство.

Впрочем, к возможностям ЛСД проявили интерес не только медики и общины детей-цветов. В начале пятидесятых Центральное разведывательное управление стало потчевать кислотными дозами ничего не подозревавших участников проекта под кодовым названием «МК-Ультра». Четверть века спустя он был предан гласности в ходе сенатских слушаний под председательством Эдварда Кеннеди, и, хотя большинство данных оказались уничтоженными задолго до расследования, многие тогда предположили, что ЦРУ задумало создать команду «запрограммированных» киллеров вроде той, что показана в известном триллере «Маньчжурский кандидат» [6]6
  Здесь, естественно, имеется в виду первый фильм, снятый в 1962 году по роману Ричарда Кондона. Характерно, однако, что в современном ремейке (2004) захваченным в плен американским военнослужащим промывают мозги уже не китайцы сообща с КГБ СССР, но, как полагается по канонам восторжествовавшего в искусстве либерализма, именно спецслужбы их собственной страны.


[Закрыть]. Закрыть программу пришлось, возможно, из-за того, что подопытные субъекты, которых якобы готовили для терактов против высокопоставленных недругов, стали под воздействием наркотика вести себя слишком непредсказуемо. Сенатские разоблачения привели к устрожению норм, регламентирующих деятельность разведслужб, а также к уточнению правил, требующих добровольного согласия граждан на участие в медицинских экспериментах.

Впрочем, и ЛСД, и сама идея использовать химические наркотики для психокоррекции приобрели дурную славу задолго до провала «МК-Ультра». В шестидесятые годы деятельность Лири спровоцировала в массовом сознании связь кислотных «полетов» с контркультурой, направлявшей свои эскапистские опыты не только на «просветление индивидуальности», как мечтал Даунс, но и на подрыв устоев морально обанкротившегося, по убеждению хипстеров, общества. Призывая молодое поколение: «Включайтесь, настраивайтесь и отпадайте!» – Лири превозносил психоделические грезы как единственный путь в мир духовного совершенства, где образование, карьера и семья не значат ничего. Однако для людей, писавших законы о наркотических веществах, все эти понятия значили куда как много.

В конце концов даже самые рьяные адепты галлюциногенов признали, что пользоваться ими следует с осторожностью и не как попало, а лишь в особых случаях. У одних регулярные дозы ЛСД вызывали сильнейшую дезориентацию, вплоть до психической инвалидности, другие погружались в кататонию. А лишь только кислота попала в руки уличных наркодилеров, тут же, как всегда в подобных случаях, появилась масса нечистого, смертельно опасного «палева». К 1970 году в большинстве стран ЛСД попал под запрет.

И хотя звездный час кислоты как наступил, так и минул, научное сообщество и широкая публика все же не отвергли саму идею «химической наладки» мозга. Не только энтузиасты ЛСД, но и некоторые «неприсоединившиеся» ученые допускают мысль, что когда-нибудь человек получит возможность приобрести новые знания и навыки или хотя бы добавить десяток-другой баллов к своему тесту на интеллект, просто-напросто проглотив таблетку.

Предсказание: Гены и супермены

В середине 1960-х годов американский журнал «Лайф» предложил читателям популярное объяснение секретов генной инженерии и современных на ту пору достижений в этой области. В ближайшем будущем, говорилось в статье, ученые смогут формировать индивидуальность будущего ребенка по вкусу родителей. Рост, цвет глаз, спортивные способности, интеллект, темперамент – все можно будет приобрести в заведении, которое журналисты окрестили «супермаркетом деток». Отражая недостаточно критичный, в духе времени, подход к науке, авторы преподносили такую возможность как очередное новое удобство, еще один способ для человека «нагнуть» матушку-природу под собственные запросы.

Конечно, в чем-то статья шаржировала картину, но не так уж сильно. Открытия генетиков, как тогда представлялось, склонили чашу весов в споре о том, что важней – наследственность или воспитание, – в пользу первой. Обширные исследования однояйцовых близнецов, выросших поврозь, показали примечательное совпадение таких характеристик, как рост и умственные способности. Двойняшки, никогда не видевшие друг друга, нередко выбирали одну и ту же профессию – явное свидетельство важности биологических факторов для формирования личности. (Недаром нацистские ученые, постоянно искавшие подтверждения теории о непреложных расовых различиях, проявляли особый интерес к близнецам.) Но вплоть до пятидесятых годов ученые поневоле ограничивались конечными результатами наследственной предопределенности, оставаясь в неведении о том, как действуют гены на молекулярном уровне. Затем появилось открытие Уотсона-Крика.