Текст книги "Призрак Рембрандта"

Автор книги: Пол Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

16

Кают-компания на «Королеве Батавии» помещалась в большой комнате с низким потолком, прямо под мостиком. В те времена, когда «Королева» была военным судном, здесь обедали только офицеры, а теперь питалась вся команда. Посредине стояли три длинных стола, намертво прикрученные к ядовито-зеленому полу. Стены были обиты дешевой фанерой, а на нескольких полках нашлось место для всякой кухонной техники вроде тостера и микроволновки, старого громоздкого проигрывателя и банок с сухими продуктами; здесь же валялось несколько журналов и зачитанных книжек в мягких, растрепанных обложках.

Номинально следить за порядком в кают-компании полагалось стюарду Базуки, но на деле эта обязанность была более или менее справедливо распределена между всеми двенадцатью членами экипажа, включая и капитана Брини Хансона. В результате, как ни странно, здесь царили удивительная чистота и порядок и так крепко пахло каким-то хвойным чистящим средством, что у Финн зачесалось в носу.

«Королева» с заглушённым двигателем стояла под заправкой у бункеровочного причала терминала Джуронг. В иллюминаторы левого борта Финн видела темные крыши портовых складов, неоновую полоску улицы за ними, а еще дальше – скоростное шоссе Айер-Раджа. Про Нью-Йорк часто говорят, что он никогда не спит, а Сингапур определенно заслужил название города, который никогда не останавливается. Даже сейчас, в три часа ночи, поток машин на шоссе был таким же плотным и стремительным, как днем. С того самого момента, как они поднялись на борт, капитан пытался рассказать им странную историю о каком-то щеголеватом полицейском Ласло Арагасе, похожем на героя старых фильмов с Хамфри Богартом, но глаза у Финн упорно слипались, она все время теряла нить рассказа и никак не могла разобраться, что к чему. И Билли, судя по всему, тоже.

– Значит, Арагасу нужен пират – этот малаец, который, как вы уверяете, взорвал мою яхту? – озадаченно переспросил он.

– Насколько мне известно, Хан скорее революционер, чем пират. А если и пират, то что-то вроде Робин Гуда.

– В смысле отбирает у богатых и раздает бедным?

– Ну да, в этом смысле, – кивнул Хансон.

– И при этом у него достаточно возможностей и связей, чтобы взорвать яхту в Амстердаме и чуть не похитить нас в Лондоне?

– А что тут удивительного? – пожал плечами Хансон. – Если человек из какой-то пещеры в Афганистане может взорвать Всемирный торговый центр в Нью-Йорке, почему Хан не может? Мир в наши дни стал совсем маленьким. Обед в Париже, выходные на Фиджи.

– Наверное, вы правы, – вздохнул Билли.

– Но вы считаете, что все это из-за денег? – подала голос Финн.

– Никогда не поверю, что Арагас гоняется за этим пиратом только для того, чтобы отдать его в руки правосудия.

– Так вы верите в эту историю о японской подлодке с золотом? – спросил Билли, даже не скрывая скептицизма.

– Я верю в то, что Арагас в нее верит. От этого парня так и разит алчностью. И если он верит, что Хан нашел какой-то клад, то наверняка хочет в этом поучаствовать, а еще лучше, забрать все.

– А как сюда вписывается эта СКПБ, в которой он служит?

– Это частный сектор полиции Сингапура, работающий в связке с береговой охраной и военными.

– Коррумпированный?

– Могли бы и не спрашивать.

– И вы считаете, что Арагас просто использует СКПБ, чтобы прибрать к рукам клад?

– Да. Может, он действует не один, но он точно главный.

– А мы оказались между ними всеми.

– И зачем я только уехала из Колумбуса? – вздохнула Финн и сладко зевнула. – Ну и куда же мы отправимся теперь?

– Прежде всего надо поскорее убираться из Сингапура. Это один из самых дорогих портов в мире. Отчалим сразу же, как только заправимся топливом. К сожалению, это последняя бункеровка за счет судоходной компании «Богарт-лайнс». – Хансон посмотрел на сидящих напротив Финн и Билли. – И раз вы – новые судовладельцы, то теперь это ваша забота. «Королева» еще может и готова трудиться, но, к сожалению, пароходы работают на тяжелом топливе, а не на сладких мечтах о зарытых сокровищах.

Билли не спеша вытащил из кармана бумажник, а из него – черную кредитную карточку с титановыми буквами и цифрами. Она упала на стол с металлическим стуком.

Хансон взял карточку и внимательно осмотрел. Потом постучал ею по столу. Точно не пластик.

– Надо же! – удивился он. – А я думал, на самом деле таких не бывает и все это сказки.

– Отныне будете платить этой сказкой за свое тяжелое топливо, – заверил его Билли. – Последний раз Питера Богарта видели на острове Лабуан. Сможете доставить нас туда?

– Пойду прокладывать курс, – просиял Хансон.

Путешествие заняло три с лишним дня. Выйдя из Сингапурского пролива, они двинулись к северу вдоль заросшего мангровыми лесами побережья Борнео, направляясь к полуострову Батаан и Маниле. Погода стояла ясная, и к полудню солнце раскаляло ржавую палубу так, что на нее нельзя было ступить босой ногой. Кондиционер работал непрерывно, и его монотонный гул смешивался с шумом двигателя, мерным ударами волн о корпус и грохотом из машинного отделения, где Максевени при помощи разводного ключа и потока разноязыких ругательств усмирял очередной взбунтовавшийся механизм.

Финн за это время успела исследовать каждый закоулок судна – от румпельного отделения на корме до малярки и фонарной на носу. Все здесь казалось ей волнующим, новым и при этом странно знакомым, как будто она была рождена специально для жизни в этом удивительном мире, пропитанном запахами моря, горячего масла и старых канатов. Она быстро перезнакомилась со всем экипажем, помогала Максевени смазывать его драгоценный двигатель, рыбачила на корме вместе с коком Тоши Минимото, а потом на тесном камбузе готовила вместе с ним обед и с удовольствием слушала рассказы старшего помощника Элайши Санторо о тех местах, мимо которых они проплывали.

Билли большую часть времени проводил на мостике с Хансоном. Ему интересно было вникать в тонкости управления старым сухогрузом. Довольно скоро стало понятно, что навигация в здешних местах сильно отличается от плавания по Темзе или Ла-Маншу. Тут встречалось множество незнакомых Билли буев и створов, окрашенных полосками, зигзагами, ромбами и клетками и имеющих самые разнообразные очертания – от традиционных конусов до кругов, катушек и решеток, причем каждый цвет, форма или их сочетание означали новое предостережение или указание.

– Это в сто раз сложнее, чем управлять машиной или самолетом! – возмущался Билли.

– А главное, что в каждом районе знаки различаются. Вообще-то считается, что система должна быть единой, но в Малайзии, Брунее, Вьетнаме и Китае имеются свои особенности.

Еще большую опасность, чем запутанная система знаков, представляли бесчисленные рифы, мели и то, что Хансон называл «нечистым грунтом». Между Сингапуром и Лабуаном насчитывалось около тысячи островов, в два раза больше едва видимых атоллов и еще в десять раз больше мелей. А вдобавок к этому, Палаванский проход, как его принято называть, мог по праву считаться одним из самых оживленных морских путей в мире. Учитывая размер и массу проходящих тут судов, движение в нем можно было сравнить только с ситуаций на оживленной автостраде в Лос-Анджелесе, если бы в час пик там вдруг отключили все светофоры и закрыли развязки.

Не менее опасны были подводные скалы архипелага Бадас и обширные отмели за островами Тамбелан. Непривычная и неразличимая для уха морская терминология вносила еще большую путаницу. Слово malang означало «риф» или «мель», и то же самое называлось также словом tapu. Tanjong значило «мыс», atenang – «штиль на море». Словом sawang здесь называли узкий морской проход, selatan – юг, a sungai – реку. Соединительный канал назывался terumbu, а высовывающийся из воды риф – trumbu.

– А кроме того, – смеялся Хансон, – не мешает знать все эти термины на голландском, потому что голландцы составили самые лучшие карты этих мест. В общем, расслабляться особенно не приходится.

Название «Лабуан» произошло от малайского слова, означающего якорную стоянку. Это был остров размером чуть больше тридцати квадратных миль, очертаниями напоминающий отпечаток огромной трехпалой ступни какого-то доисторического Годзиллы. Когтями все три пальца указывали на остров Калимантан и крошечное прибрежное королевство Бруней; между вторым и третьим находилась хорошая глубоководная гавань и городок с населением в семьдесят тысяч, который во времена правления белых раджей именовался Виктория, но в наши дни сменил название на менее романтичное Бандар-Лабуан, то есть «город Лабуан». Когда-то на Лабуане находился форт для борьбы с многочисленными пиратами, потом через него проходил телеграфный кабель, связывающий Сингапур с Гонконгом. При этом он всегда оставался глухими колониальными задворками.

Когда в середине восьмидесятых Лабуан вошел в состав Малайской Федерации, была предпринята не слишком энергичная попытка превратить территорию в оффшорный банковский центр и свободную экономическую зону, но особого успеха она не имела, и, к удовольствию немногочисленного местного населения, все здесь осталось по-прежнему. Инженеры и квалифицированные рабочие нефтеперегонного завода и государственной судостроительной верфи жили в аккуратных современных домах, выстроенных на правительственную субсидию в центре города, а дешевая рабочая сила с семьями населяла «водяные деревни» – стоящие на сваях хижины на дальнем берегу бухты.

Там образовалось два разросшихся полутрущобных поселения – Кампунг-Бебулох и Кампунг-Патау-Патау. Застроенные странными домами, состоящими из четырех столбов и одной жестяной крыши, сувенирными магазинчиками и маленькими мастерскими ремесленников, они считались главной достопримечательностью Лабуана, и туристы охотно посещали их, пользуясь для этого услугами многочисленных водных такси. Гораздо более обширный свайный комплекс Кампунг-Айер<sup>[15]15
  Кампунг-Айер – комплекс из 28 традиционных свайных деревень, испокон века строившихся местными жителями на реке Бруней.


[Закрыть]</sup> раскинулся на ближней к городу стороне бухты. Его населяли несколько тысяч филиппинцев, по большей части занятых в секс-индустрии. Они трудились в многочисленных плавучих борделях, а также кафе, караоке-барах, дискотеках, массажных салонах и парикмахерских. Люди сведущие считали Лабуан не менее привлекательным объектом секс-туризма, чем Бангкок, и уверяли, что нет такого порока, которым нельзя было бы здесь насладиться за вполне разумную плату.

«Королева Батавии» пришвартовалась к причалу Мердека по соседству с ультрасовременным паромным терминалом вскоре после полудня. С высоты ходового мостика Финн и Билли видели почти весь Лабуан. Брини Хансон уверял, что остров плоский, как блин, и самая высокая его точка поднимается над уровнем моря не больше чем на полторы сотни футов. Наверное, так оно и было, потому что они одновременно видели цепь белых отелей на берегу, и компактный современный силуэт городского центра, и зеленое море джунглей, простирающееся далеко на север. На востоке, за линией отелей и золотым луковичным куполом главной мечети, высились изрыгающие черный дым трубы нефтеперегонного завода и огромные стапеля судостроительной верфи.

Элайша отправился в таможню оформлять прибытие и договариваться о бункеровке, а Максевени вместе с Тоши Минимото поехали в ближайший супермаркет за продуктами и, в частности, за несколькими ящиками голландского пива «Оранежбум», которое предпочитал весь экипаж «Королевы». Капитан Хансон вместе с Финн и Билли решил заняться поисками таинственного антиквара Остермана, продавшего Питеру Богарту миниатюрного золотого всадника.

Они сели во вполне современное водное такси, и оно со скоростью сорок пять миль в час всего за десять минут доставило их на другую сторону бухты, в Кампунг-Патау-Патау. По дороге они лихо обогнули, обдав фонтаном брызг, целую флотилию лодок, везущих дайверов к тем местам, где среди рифов и россыпи крошечных островков и атоллов покоились останки затонувших судов. Хансону были известны названия четырех из них: китайского балкера «Тунг Хуан», который вез груз цемента для строительства султанского дворца в Брунее; парохода «Де Клерк», реквизированного японцами во время Второй мировой войны и впоследствии потопленного австралийской авиацией; американского минного тральщика «Салют» и филиппинского траулера «Мабини Падре», который затонул после пожара на борту в начале восьмидесятых. Эти четыре приманки для дайверов наряду с секс-индустрией составляли основу экономики Лабуана.

Такси остановилось у очень ненадежного на вид дощатого причала, подниматься на который пришлось по бамбуковой лестнице без всяких перил.

– Ну и как мы будем искать здесь этого Остермана? – спросил Билли, с сомнением оглядываясь.

Перед ними раскинулся соединенный деревянными мостиками лабиринт домиков, сделанных из самых разнообразных подручных материалов – от расплющенных алюминиевых бочек до листов плотного полиэтилена. Почти у каждого дома на якоре качалась небольшая лодка, а каждое окно украшали ящики с цветами и буйной зеленью. Стены и крыши были выкрашены в яркие синие, зеленые и желтые цвета. В целом картина очень напоминала пестрый лоскутный коврик.

– Наверное, просто спросим, – пожала плечами Финн.

Неподалеку от них играла группа детей: разбегаясь, они прыгали в воду с края доски, тут же, отфыркиваясь, выныривали, быстро карабкались по бамбуковой лестнице обратно на причал и повторяли все сначала. Некоторые из них обходились совсем без одежды, на других было что-то вроде белых кальсон, на третьих – яркие саронги. Никаких взрослых поблизости не наблюдалось, и мальчики постарше заботливо приглядывали за малышами. Финн вдруг вспомнила собственное детство и ферму дяди Дэнни в Маривилле, у самого Большого утеса. Тогда они тоже бегали купаться самостоятельно, и никто не боялся, что они утонут или их похитят. В те дни мир был или, по крайней мере, казался гораздо более безопасным, чем сейчас. Хорошо, что хоть здесь, вдали от цивилизации, еще сохранились такие места, где все осталось по-прежнему. Финн засмеялась над ужимками мальчишек, которые, почувствовав, что на них смотрят, стали шуметь в два раза больше.

Под причалом было футов десять-пятнадцать глубины, и вода казалась удивительно чистой. Сквозь нее легко просматривалось ровное песчаное дно. Да и на поверхности Финн не заметила ни одного обрывка пластика или бутылки. Местные жители, судя по всему, очень гордились своими домами. Все маленькие лодки с маломощными подвесными моторчиками были выкрашены в те же яркие цвета, что и дома, а на корме у каждой красовалось аккуратно выведенное имя.

Мальчишки, заметив, что незнакомцы приближаются к ним, остановились и замолчали. Они ничего не клянчили, а просто с любопытством рассматривали чужаков, пытаясь понять, кто это – друзья или враги.

– Di mana Osterman tuan? – спросил у них Хансон.

Самый высокий из мальчиков, одетый в красные выцветшие шорты, показал на довольно большой дом с яркой голубой крышей и цветочными ящиками, полными пламенеющих рододендронов.

– Tuan Osterman kedai, – с достоинством сказал он.

– Это магазин Остермана, – перевел Хансон для остальных.

– Terima kasih, – произнесла Финн фразу, которой научил ее стюард Базуки. «Спасибо».

– Sama-sama! – ответил ей приятно удивленный мальчик.

– Дать ему денег? – спросил Билли у Хансона.

– За что? – отозвался тот. – Он просто показал нам дорогу. Он ничего и не ждет. Эти люди не нищие, они просто бедны.

Следуя указанию мальчика, они прошли по нескольким узким мосткам и остановились перед магазином. Передняя стена, сделанная из бамбуковых жалюзи, была поднята, открывая взглядам просторную комнату с множеством полок. На них размещалась странная коллекция самых неожиданных вещей: от викторианских гравюр в замысловатых рамках до нескольких кукол Барби азиатского вида и явно контрафактного происхождения, лежащих в аляповатых, похожих на гробы коробках с прозрачной крышкой. Все вместе это походило скорее на лавку старьевщика, чем на антикварный магазин. На минуту Финн даже подумал, что мальчик, показавший им дорогу, ошибся.

Из-за бамбуковой занавески, отгораживающей заднюю часть магазина, показался высокий, сутулый мужчина лет семидесяти. У него были длинные, свалявшиеся волосы, а над поясом грязного саронга нависал очень бледный живот. На носу у старика сидели старомодные очки в черной пластиковой оправе, а в руках он держал пластмассовую мисочку и палочки для еды.

– Мистер Остерман? – справилась Финн.

– Зовите меня просто Бернардом, милая, – отозвался старик и при помощи палочек отправил в рот небольшой пучок лапши. – Вы, я вижу, не просто туристы в поисках экзотики.

Он говорил на хорошем английском, но с явным немецким или австрийским акцентом.

Вместо ответа Финн достала из кармана и на ладони протянула ему маленький золотой амулет. Бернард Остерман внимательно посмотрел, но не сделал никакой попытки забрать его.

– Я так и знал, что эта безделушка не захочет так просто со мною расстаться, – вздохнул он.

– Вы продали ее моему родственнику, – заговорил Билли. – Питеру Богарту.

– Он назвал мне совсем другое имя. Я знал, что он голландец, но он сказал, что его зовут Дерлаген.

– Это имя его адвоката.

– Так он – один из тех самых Богартов?

– Паршивая овца в семье, – объяснил Билли.

– А-а, то-то я почувствовал, что у нас с ним есть что-то общее, – усмехнулся Остерман.

– Он ведь не просто так к вам пришел, – вмешалась Финн. – Питер Богарт, как и мы, не был праздным туристом.

– Все верно, милая. – Старик помолчал. – Я только не совсем понимаю, какой у вас интерес в этом деле.

– Питер Богарт и мой родственник тоже, – сказала Финн и в ту же секунду поняла, что впервые добровольно признала и отцовство Богарта, и неверность своей матери. Только теперь почему-то это не казалось ей таким уж важным.

– Поня-ятно, – протянул Остерман, разглядывая ее и Билли.

– А как Питер Богарт нашел вас? – спросил тот.

Остерман снова улыбнулся и втянул еще одну порцию лапши, а потом поставил мисочку на соседний стол и негромко, с удовольствием рыгнул.

– Я учился торговать в Берлине, – не торопясь заговорил он, – совсем еще маленьким мальчиком. Мне было тогда лет шесть или семь – слишком мало даже для Гитлерюгенда. Чтобы выжить в Берлине после сорок пятого года, учиться приходилось очень быстро, и прежде всего я усвоил, как постепенно, меняя одну вещь на другую, можно найти именно то, что тебе надо. А еще я узнал, что, ради того чтобы это найти и не дать другим опередить себя, можно пойти на очень многое. Даже на очень неприятные вещи. А еще – что выгоднее всего торговать информацией. И для этого надо все время держать ухо востро. Потом мне пришлось уехать из Берлина, но даже в этой дыре я всегда пользовался теми же принципами. Вы меня понимаете?

– Не очень, – призналась Финн. – Но вы так и не сказали нам, откуда у вас эта золотая статуэтка.

– А вам известно, что это такое?

– Да, – кивнула Финн, – она из Мали. Четырнадцатый век.

– Эпоха мансы Мусы, правителя Мали и Тимбукту, первым из Черной Африки совершившего хадж в Мекку. Да-да, все эти «Копи царя Соломона» вашего Райдера Хаггарда и тому подобное, но дело-то не в этом.

– Так, может, вы объясните нам, в чем дело? – подал голос Хансон.

– Дело в том, где была найдена эта статуэтка и как она там оказалась.

– И где же она была найдена? – быстро спросила Финн.

– Как вы догадываетесь, моя милая, такая информация стоит денег.

– А сколько вам заплатил за нее Питер Богарт? – поинтересовался Билли.

– Вы – это не он, и у нас намечается совсем другая сделка…

– Вы послали Питера Богарта туда, где он, возможно, встретил свою смерть, – резко перебила его Финн. – Может, Питер и паршивая овца, но он тем не менее Богарт, и полиция наверняка очень заинтересуется последним человеком, который видел его живым. Вам очень хочется, чтобы полицейские начали задавать вам вопросы?

– Такая красивая женщина не должна опускаться до угроз.

– Но я-то не красивая женщина, – вступил Билли. – Вам будет легче, если угрожать стану я?

– Легче не будет, – горестно вздохнул Остерман. – Но все-таки нехорошо так обращаться со старым человеком.

– Так вы расскажете нам про статуэтку?

– Я купил ее у довольно неприятного человека по имени Вэй Ян. Он знал, что я люблю такие вещи, потому и принес мне.

– А где можно найти этого Вэй Яна? – снова вмешался Хансон.

– Раньше он держал магазинчик на улице Деван, но его там больше нет.

– А где же он есть?

– Возможно, в морге. Или в какой-нибудь красивой урне. В любом случае он сейчас вместе со своими предками. Недавно он всплыл под причалом на рыбной фабрике с распоротым животом и выколотыми глазами. А на одной руке не хватало пальцев, и заметьте, их отгрызли не рыбы.

– Кто это сделал?

– Кто знает? – пожал плечами Остерман. – Это же Борнео. Или Калимантан – называйте как хотите. Последняя тайна нашего мира. Здесь все еще есть племена, которые собирают и высушивают человеческие головы. Потом они нанизывают зубы на ниточку и опять вставляют их головам в рот. И подвешивают к балкам своих общинных домов. А когда ночью дует ветер, то зубы стучат. Я сам слышал это. А Вэй Ян торговал золотом и занимался контрабандой. Он вел дела с даяками-золотоискателями из джунглей и с penyeludup, контрабандистами. И это мог сделать любой из них, потому что Вэй Ян обманывал всех и все об этом знали.

– А вам известно, как к нему попала золотая статуэтка? – поинтересовался Хансон.

– От контрабандиста по имени Ло Чан – наполовину китайца, а наполовину бог знает кого.

– А откуда она появилась у Ло Чана? – подхватила Финн.

– Вэй Ян уверял, что не знает.

– Или не хотел говорить.

– Вполне возможно, – согласился Остерман.

– А как нам найти этого Ло Чана? – продолжал расспрашивать Хансон.

– У него в Кампунг-Сугуте есть катер под названием «Педанг Эмас». Ходит оттуда в Замбоангу. Немного пиратствует по дороге. Где-нибудь там его и найдете.

– А где этот Кампунг-Сугут? – заинтересовалась Финн.

– На севере залива Лабук в море Сулу, – объяснил Остерман. – В устье реки Сугут, сразу за отмелью Тегепил. Чан живет там с женщиной по имени Цай Куин Ма. Она командует в одном из его борделей. Похожа на козу, нарядившуюся в платье. Ни с кем ее не спутаете.

Они поймали еще одно водное такси и вернулись на нем в порт. Весь экипаж уже собрался на борту: тем, кого не интересуют оффшорные банки или секс-туризм, заняться в Лабуане особенно нечем. Тоши готовил на камбузе обед, а Элайша Санторо в рубке сидел перед развернутыми картами.

– Надеюсь, мы не собираемся идти на север, – сказал он, едва завидев их.

– Это почему? – осведомился Хансон.

– Только что получил прогноз. В море Сулу дозревает тайфун. Довольно серьезный. Говорят, очень серьезный. Можно сказать, супертайфун. И барометр падает, точно булыжник. – Он повернулся к Билли и Финн. – Так куда мы пойдем?

– На север, – вздохнул Хансон. – В море Сулу.